Текст книги "Чудовищная правда (ЛП)"

Автор книги: К.А. Найт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 31

ТАЛИЯ

– Неужели... нет, это не может быть так просто. – Я кручусь на стуле, чуть не падая с него, пока спешу к разбросанным по полу записям. Упав на колени, судорожно просматриваю их, а затем ругаюсь, когда понимаю, что нам не хватает одного из пронумерованных блокнотов. Бормоча про себя, начинаю ползать по лаборатории в ее поисках, зная, что близка к прорыву.

Наступает момент озарения, и я в отчаянии мечусь по лаборатории в поисках пропавшей тетради. Заметка...

– Талли? – Катон обеспокоенно окликает меня, и я поднимаю голову, когда понимаю, что он наблюдал за мной со своего стула, в его темных глазах сверкает беспокойство.

– Номер десять! Где десятая? – кричу я, и его глаза расширяются, когда он оглядывается по сторонам.

– Тетрадь? – спрашивает он, смущаясь.

Я быстро киваю головой.

– Да десятая, мы должны найти десятую тетрадь! – Я знаю, что он не понимает смысла, но словно теряю нить разговора, если произношу слишком много слов. Катон, однако, не задает больше вопросов и не пытается запереть меня в психушке. Вместо этого он вскакивает на ноги и вместе со мной начинает поиски, но уже через час становится ясно, что тетради здесь нет.

Ворча, я бессистемно излагаю свои мысли, пока не забыла их, и выдыхаю.

– Нам нужно найти десятую.

– Ну, девятая и одиннадцатая здесь и помечены как из лаборатории, так что десятая должна быть там. Я могу вернуться...

– Я пойду с тобой. – Я вскакиваю на ноги. – Чем быстрее ее получу, тем быстрее узнаю.

– Что узнаешь? Что происходит, Талли? – требует Катон, хватая меня за лицо, чтобы остановить мои беспорядочные движения. – Поговори со мной.

Выдохнув и успокоившись, я встречаю его взгляд.

– Если они сделали то, о чем я думаю.

– Что именно? – спрашивает Катон.

– Вплели в твою ДНК более одного животного.

– Мы знаем, что они это сделали. – Он хмурится, не понимая.

– Да, мощная смесь, но потом, когда они нашли то, что нужно, они перестали экспериментировать, верно? Ответ неверный. Думаю, если я права, они продолжили эксперименты, и в некоторых из вас сплелись разные животные. Но дело не только в этом. Есть что-то, что я упускаю, просто пока не могу увидеть.

– Тогда давай отведем тебя к этому журналу, – пробормотал он.

Я киваю, и мы торопливо собираем сумку, после чего машем на прощание его людям. Катон принимает сумку с едой, и мы отправляемся в путь. Акуджи разрешил нам прийти в лабораторию, и мы сразу же отправляемся туда, причем Катон несет меня на руках. Когда мы добираемся до нее, я бросаю все и начинаю искать, как и Катон. Когда нахожу ее под столом, куда она, должно быть, упала, я смахиваю с нее пыль и взволнованно вскакиваю. Некоторое время Катон смотрит, как я листаю тетрадь, потом хмурится и оглядывает двор.

– Я забыл сказать людям Акуджи, что мы здесь. Дай мне одну минуту, Талли. Никуда не уходи. – Он целует меня в макушку, но я отмахиваюсь от него, пытаясь разобрать каракули и понять, что мне нужно.

Чтобы быть уверенной в том, что я читаю, мне нужно перепроверить флаконы и, возможно, соединить их так, как они это сделали, иначе как я могу быть уверена, что это то, что здесь написано?

Я обсуждаю, как лучше провести эксперимент, когда слышу.

Дыхание.

Я, спотыкаясь о табурет, понимаю, что монстр пробрался сюда, а я и не заметила.

Брат Катона.

Страх наполняет меня, когда смотрю на него.

– Катон пошел поговорить с людьми Акуджи, – шепчу я.

– Я знаю, – говорит он мне, внимательно наблюдая за мной, приближаясь. Я отступаю на шаг, а он замирает, склонив голову набок, наблюдая за мной. – Ты боишься меня.

– А ты бы не боялся? Ты хочешь меня убить. – Я истерически смеюсь, размышляя, смогу ли я пройти мимо него или крикнуть Катону, прежде чем он убьет меня.

Скорее всего, нет.

Он наблюдает за мной какое-то время.

– Я действительно хотел тебя убить, – признается он.

– Ура мне, – шепчу я, тяжело сглатывая. – Подожди, а... Что изменилось?

– Я видел, как ты вела себя с ним, с нашим народом. Ты не такая, как другие люди. Это не значит, что я доверяю тебе, но... но я не хочу потерять своего брата. – Он поджимает губы и опускает голову. – Моя работа всегда заключалась в том, чтобы защищать его, защищать мою семью, и ты представляла угрозу, но я отреагировал плохо.

Я в замешательстве.

– Я... я никому ничем не угрожаю, – тихо говорю ему. – Я пытаюсь помочь, правда пытаюсь.

– Люди окружили наши стены в поисках исследований, которые ты держишь в руках. Ты могла бы отдать его им, могла бы уйти, но ты этого не сделала.

Он прав, у меня были все возможности.

– И я не собираюсь, – заявляю я. – То, что они делали, неправильно. Это плохо. Никто не должен играть в бога.

– Я не знаю, могу ли я доверять тебе, – говорит монстр и придвигается ближе. Страх расцветает во мне, когда вижу противоречивые эмоции в его глазах.

– Тебе придется, – смело говорю я ему, – потому что я никуда не уйду.

– Не причиняй ему вреда, – умоляет он, и я вижу отчаяние в его глазах. – Он – все, что у меня осталось, пожалуйста, не забирай его у меня.

– Я бы никогда не причинила ему вреда. Это последнее, что я хотела бы сделать, – уверяю брата Катона, вздыхая от уязвимости в его глазах. Легко бояться его, ненавидеть, но гораздо сложнее делать это, когда вижу правду.

Он просто беспокоится за своего брата и свой народ.

– Я не такая, как они. Я знаю, что ты не веришь в это, но я хочу помочь. Правда, хочу. То, что люди сделали с тобой… – Я качаю головой, когда он вздрагивает. – Я не могу искупить свою вину, но я буду стараться. Каждый день я буду стараться все исправить, потому что вы все заслуживаете будущего. Вы заслуживаете безопасности и счастья, а Катон – прежде всего. Я не могу причинить ему вреда больше, чем себе.

Он внимательно смотрит на меня.

– Ты любишь его.

Я вздрагиваю от его слов. Неужели он прав? Я не успеваю ответить, потому что в комнату вбегает Катон и улыбается, когда видит меня, но его взгляд угасает, когда он переводит его на брата. Рычание, которое Катон издает, разрывает мне сердце, когда Катон прыгает между нами, и боль, которую я вижу в глазах его брата, слишком сильна.

Положив руку на спину Катона, я делаю шаг в его сторону.

– Ш-ш-ш, он не желает зла. Он пришел поговорить со мной, а не угрожать или причинять мне боль. Он просто хочет понять. – Я смотрю на Катона. – Он твой брат, Катон. Он совершил ошибку, которую я не стану на него возлагать. Я не виню его за то, что он ненавидит меня или беспокоится о моем присутствии, и ты тоже не должен.

– Он угрожал тебе, – рычит Катон, сжимая кулаки.

– Да, он угрожал, и я это уважаю. Он сделал это, потому что любит тебя, так что поцелуйтесь и помиритесь, мальчики. – Я хмыкаю. – У нас есть дела поважнее, чем ваш конкурс по измерению члена.

Катон смотрит на меня с недоумением.

– Зачем нам измерять наши члены? Мой явно больше.

– Мужчины. – Я застонала. – Похоже, даже монстры не отличаются от людей.

Его брат возмущенно фыркает.

– А мой – впечатляющий.

– Не сомневаюсь, что у вас обоих очень красивые члены, – терпеливо предлагаю я, – но сейчас нам нужно заняться делом. Акуджи не против нашего присутствия?

Катон кивает и смотрит на меня сверху вниз.

– Я также сказал ему, что у тебя есть что им показать, поскольку ты близка к прорыву, поэтому один из его людей будет прикрывать нам спины.

– Правда? – спрашивает его брат, и я вижу в его глазах надежду.

– Да, если ты позволишь мне работать, – ворчу я, заставляя Катона усмехнуться. Его брат улыбается и смотрит Катону в глаза.

– Она похожа на тебя, когда мы были юнцами, – замечает он, опуская голову. – Прости, что угрожал человеку. Я просто беспокоился за тебя и наш народ, но мне не следовало позволять своим предрассудкам и гневу брать верх. Если человек Талия может забыть об этом и помогать нам, то и я смогу.

– Видишь? Командная работа! – Я аплодирую.

Его брат вздыхает и опускается на колени.

– Чтобы загладить свою вину, я предлагаю права на уважение.

– Брат. – Катон вздыхает, но вид у него решительный, зубы стиснуты.

– Это самое малое, что я могу сделать. Я прошу тебя принять это не только как моего брата, но и как нашего лидера. – Он откидывает голову назад, оставляя грудь и шею уязвимыми.

– Права на уважение? – шепчу я.

– Это наш способ показать свое уважение к другому и искупить вину, сделав себя слабым, – пробормотал Катон, наблюдая за братом. – Это наш путь.

Хорошо...

Я наблюдаю, как Катон расправляет плечи и, кажется, становится еще больше, а его хвост беспокойно бьется за спиной, приближаясь к брату.

– Уверен? – спрашивает Катон.

– Я отдаю свою жизнь тебе. Она в твоих руках. Я прошу прощения, – говорит его брат заученными словами. – Я предлагаю тебе свою верность и свою жизнь, брат, – добавляет он, и Катон вздрагивает, а затем застывает у меня на глазах. Он оглядывается на меня, его лицо не читается, и я не знаю, что он видит в моем взгляде, но он снова смотрит на своего брата... и наносит удар.

Он вонзает клыки в шею брата, тот хрипит, но не отступает.

Я с ужасом наблюдаю за происходящим, пока не понимаю, что это значит. Катон может убить его, может покалечить или сильно ранить, а он должен довериться своему другу, своему брату. Я не сомневаюсь, что Катон этого не сделает, но жестокость его нападения потрясает меня. Иногда я забываю, на что способен Катон.

Сейчас он напоминает мне об этом, и он это знает.

Он отпускает горло брата, но не убивает его. Это предупреждение, понимаю я. Наказание.

Когда Катон смотрит на меня с кровью на губах и клыками, я сглатываю, но отказываюсь отворачиваться или бояться. Он все еще тот мужчина, который танцевал со мной, крепко обнимал меня и обещал оберегать. Он – монстр, который целует меня так, будто не может без меня дышать. Это все еще Катон. Я протягиваю ему руку, и облегчение, отразившееся на его лице, заставляет мое сердце вздрогнуть. Он спешит ко мне, вытирает рот и крепко обнимает меня, словно боится, что я отвернусь от него.

Я успокаиваю его, прислонившись к его боку, и перевожу взгляд на его брата, опустившегося на колени. Кровь струйками течет из ран на его горле, но его глаза ясные, счастливые.

Странные, непонятные монстры и их традиции.

Между ними все еще существует пропасть, которую Катон, похоже, не рад преодолевать, но видно, что он скучает по брату.

Я перекину мост для него. Я отстраняюсь от объятий Катона и иду к единственной семье, которая осталась у человека, о котором я забочусь.

– Хорошо, нам понадобится помощь, не хочешь присоединиться к нам? – Я протягиваю руку, и его брат смотрит на меня.

– Ты так легко меня прощаешь?

– Надо же с чего-то начинать, – говорю ему и улыбаюсь.

Монстр отвечает неуверенной, кривой улыбкой, после чего берет меня за руку. Конечно, я не могу помочь ему подняться, но это символично, и когда он уходит, чтобы начать, Катон двигается за мной.

– Талли, моя идеальная маленькая Талли. – Рычание и собственничество в его словах вызывают во мне дрожь, и я прочищаю горло.

– Для этого нам понадобится больше монстров.

ГЛАВА 32

ТАЛИЯ

Мы неустанно работаем бок о бок, и новые монстры приходят, чтобы помочь нам пробраться через все исследования. Некоторые отказались прийти, и я их понимаю. Я сказала брату Катона, чтобы он приглашал только тех, кто не против вернуться в лабораторию. Некоторые все еще сомневаются и смущаются, поэтому я помогаю им, отдавая приказы.

Это, кажется, заставляет их двигаться, и я улыбаюсь Катону, когда мы входим в привычный ритм.

Однако кое-что из тетради не дает мне покоя, поэтому я беру образцы крови у всех желающих, включая Катона, себя и даже его брата, и начинаю работать с записями, пока мы ждем.

Когда я вижу результаты анализа крови и снова смотрю на блокнот, то узнаю правду.

Знаю, чего мне не хватало.

Это шокирует меня, чего я уже не считала возможным.

– Катон, – бормочу я. Он придвигается ближе и смотрит на свою кровь, а затем на записи, на которые я указываю. – Ты знаешь, что это значит?

– Моя кровь меняется, – бормочет он, когда я киваю.

– Адаптируется, – шепчу я. – Но это нечто большее, и моя тоже. Как будто то, что ты рядом... меняет и меня. – Я поднимаю глаза и встречаю его взгляд. – Они не просто создали монстров, они пытаются сделать нас совместимыми для потомства.

⁓

Честно говоря, что можно сказать после такого? Катон перепроверяет мои выводы, а я начинаю работать с другими записями. Всегда трудно вникать в эксперимент ближе к концу или когда он уже проведен, потому что приходится работать в обратном направлении, но я изо всех сил стараюсь защитить этих невинных людей.

Не знаю, сколько прошло часов, но только когда услышала шум и вскинула голову, поняла, что мы все поглощены своей работой.

На лестнице стоят Ария и ее монстр Акуджи.

Моргнув, чтобы прогнать из головы список дел, я спешу к ней и обнимаю ее, а потом краснею. Возможно, она и не хотела обниматься, но в Арии есть что-то такое, что заставляет меня чувствовать себя в безопасности, целостной и защищенной, к тому же она моя подруга. Отстраняясь, я замечаю, как она улыбается и расслабляется. Я киваю монстру на ее стороне, не желая быть грубой, ведь он может убить нас.

– Привет. – Я ухмыляюсь в ответ Арии. – Ты никогда не догадаешься, что мы нашли.

– Что? – с любопытством спрашивает она, ее глаза загораются. Я хватаю ее за руку и тащу за собой, слыша хриплый смех ее монстра. Я не останавливаюсь, пока она не оказывается рядом с местом, где я работала. Толкаю ее к микроскопу, чтобы показать. Мне так много нужно ей рассказать, но знаю, что Арии нравиться все видеть своими глазами, поэтому терпеливо жду, пока она смотрит в него, обмениваясь улыбкой с Катоном.

Она поднимает голову и смотрит на меня, прищурив глаза, – знакомый взгляд, означающий, что она понятия не имеет, о чем я говорю.

– Эм, детка? Не объяснишь на английском? Я не занимаюсь наукой. Мой конек пистолеты и ножи.

Я чувствую, как румянец заливает мои щеки, смущение переполняет меня. Конечно, она ничего не поняла. Боже, иногда я бываю такой тупой.

– Точно, точно, извини! Я анализировала кровь Катона, ну, знаешь, ради интереса...

– Конечно, чем же тебе еще интересоваться? – Ария ухмыляется, запрыгивая на стол и наблюдая за мной, побуждая меня продолжать. Нет никаких признаков упрека или скуки. Она искренне хочет услышать, что я хочу сказать, и это придает мне уверенности. Ария никогда не станет смеяться надо мной и никогда не скажет, чтобы я молчала или говорила меньше. Она уважает мой ум, и это только заставляет меня заботиться о ней еще больше.

Я должна начать с хороших новостей, или, по крайней мере, с веселых.

– Вот именно. В любом случае, их кровь естественным образом мутирует. Насколько это круто?

Ария вскинула брови.

– Очень, – отвечает Ария, и я начинаю объяснять, как мы это выяснили и что это может означать, особенно для их лечебных свойств и продолжительности жизни. Ария наблюдает за мной, но я вижу, как она переводит взгляд на Катона, прежде чем снова встретиться с моими, поэтому вдыхаю и опускаю руки, прерывая поток своих рассуждений, так как вспоминаю, что Арии, скорее всего, все равно. Знаю, что тяну время. Мне нужно рассказать ей о других вещах, которые мы нашли и которые шокируют даже меня.

– Мы нашли кое-что еще. Клянусь, я не знала, Ария. Ты должна мне поверить. – Беру ее за руки, умоляя поверить мне. Я не стану винить ее, если она не поверит. В конце концов, я работаю на людей, которые это сделали. – Клянусь.

– Эй, все в порядке. Я верю тебе, что бы это ни было, – обещает она, сжимая мои руки, чтобы подбодрить меня и утешить. – Расскажи мне.

Я колеблюсь, поглядывая на Катона, пытаясь убедиться, что это правильный поступок. Он уже знает и притягивает меня к себе, передавая мне свою силу. Не знаю, что увидел Акуджи в моем взгляде, но он очищает лабораторию, и в ней остаемся только мы.

Я опускаю глаза в пол, не в силах смотреть на них, чтобы они не обвинили меня.

– Я собрала воедино исследования из этой лаборатории и... и тайника Катона. Поначалу было трудно, я почти ничего не поняла... Неважно, но… – Я выдыхаю и поднимаю голову. – Главное – это то, что я нашла. Они создали монстров, Ария, путем скрещивания генов и манипуляций с ДНК. Были и другие неудачные эксперименты... до них. Ученые просто создавали их, намереваясь сделать идеальных солдат, но... они пытались соединить их с человеческой ДНК.

– Что ты хочешь сказать? – хмуро спрашивает она, и Акуджи подходит ближе. Катон сжимает меня, призывая продолжать, доверять им и ему.

– Я думаю, исходя из исследований, они пытались сделать людей и монстров совместимыми, чтобы создать новую расу, высшую расу, которую они могли бы контролировать. Они пытались продлить нашу жизнь и сделать нас сильнее, быстрее. – Я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ее шокированным взглядом. – У меня ужасное предчувствие, почему они отправили меня сюда. Думаю, они хотят продолжить начатое. Они могут создать не только больше монстров, Ария, но и больше рас. Они могут уничтожить мир с помощью этих исследований.

Ария судорожно вздыхает, переводит взгляд на Акуджи, и я вижу, как информация передается между ними, словно по бесшумной связи, прежде чем она снова поворачивается ко мне, ее лицо сурово, а плечи отведены назад.

– Мы не можем позволить им получить эти исследования.

Она права – мы не можем.

То, что начиналось как миссия в заброшенном городе, теперь превратилось в опасную для жизни борьбу за то, чтобы человечество не уничтожило себя и этих невинных существ в один миг. Монстры никогда не просили, чтобы их создавали, мучили и использовали. Все, чего они хотят, – это чтобы их оставили в покое, и будь я проклята, если не сделаю этого.

Я могу не знать, для чего меня сюда послали, но теперь, когда знаю, я не буду стоять в стороне. К черту мое будущее, к черту мою работу и к черту людей.

Я на стороне монстров, и буду защищать их всех.

ГЛАВА 33

КАТОН

Я наблюдаю за Талией, как подруга утешает ее, и они склоняют головы друг к другу, чтобы пошептаться. Я отвожу взгляд, только когда замечаю, что Акуджи наблюдает за мной. Что-то в его глазах заставляет меня опустить голову и покраснеть, но он кивает, и я следую за ним. Мы отходим неподалеку, чтобы моя пара и ее подруга не могли нас подслушать, но не слишком далеко, чтобы они все еще оставались в поле нашего зрения.

Я все еще смотрю на Талию, и руки у меня чешутся от желания притянуть ее к себе.

– Я этого не знал. А ты?

Слова Акуджи возвращают меня к нашему разговору, и я заставляю себя сосредоточиться. Он пытается защитить свой народ и понять, что делать дальше, а я должен ему помочь. Мы должны работать вместе, но все мое внимание сосредоточено на Талии. Каждое движение ее руки заставляет меня оглядываться, чтобы проверить, все ли с ней в порядке.

Она – смысл моей жизни.

Акуджи все еще ждет ответа, а я все еще лидер, поэтому мне нужно ответить как можно подробнее и помочь ему понять.

– Нет. Долгое время я пытался разобраться в их исследованиях, надеясь понять нашу расу...

– Что ты и сделал, – перебивает он.

– Кое-что, достаточно, чтобы лечить наши раны и помогать нашим женщинам во время родов, но не до такой степени. Чтобы понять остальное, понадобился ее человеческий ум. Она действительно великолепна. Ее ум… – Я качаю головой, понимая, что все еще краснею. – Я не знал этого, но разве мы действительно удивлены? Люди творили ужасные вещи с нашим народом, когда мы были в плену, поэтому, конечно, они будут изучать каждую возможность того, что означает наше создание. Но девушки правы – мы не можем допустить, исследованиям попасть в руки людей. Они пошлют за ним других, как только поймут, что Талия и Ария не вернутся.

– Ты прав. Я удвою патрули и буду постоянно следить за стенами и туннелями. Мы не позволим им добраться до лаборатории. Мы защитим наш город и расу, и никто больше не пострадает от людишек, – обещает он, хлопая меня по плечу в дружеском жесте, который я так и не понял. На звук шагов мы оборачиваемся и видим Арию, идущую к нам. Огненная малышка пугает меня. В ее глазах светится что-то неистовое, и она не такая мягкая, как моя Талия, но она идеально подходит Акуджи, и видно, что он любит ее до безумия.

– Ты прав, насчет девушек, они великолепны, – хмыкает Акуджи, его глаза вспыхивают, когда он наблюдает за человеком, идущим к нему.

Как только она оказывается в пределах досягаемости, он хватает ее и притягивает к себе, ощупывая каждый сантиметр. Я краснею и отворачиваюсь, но тут мой взгляд падает на Талию, и я замечаю, что она тоже наблюдает за ними.

С... тоской?

Я заставляю себя отвести взгляд, прежде чем сделать что-то глупое, например, уложить ее прямо здесь, чтобы доказать, что я такой же ее, как у Арии – Акуджи. Вместо этого я смеюсь, глядя, как Акуджи мурлычет своей подруге.

– Никогда не думал, что увижу великого Акуджи слабым. – Я снова переживаю. Акуджи – сильнейший из нас, а она держит его сердце в своих крошечных ручках. – Помни об этом, помни, что ты – его слабость, так же как он – наша сила. Не разрушай то, что так чисто и истинно, человек.

Не дожидаясь ответа, я иду к Талии, не в силах больше находиться вдали от нее. Она тепло улыбается мне, вся грусть уходит из ее взгляда, и все в мире снова становится хорошо. Я слышу разговор Арии и Акуджи, но не обращаю на них внимания, так как притягиваю Талию к себе и крепко обнимаю. Таоия вздыхает и утыкается головой в мою грудь, позволяя мне обнимать ее, пока Акуджи не прерывает нас, заставляя меня рычать.

– Катон, ты хочешь пойти на свидание? – спрашивает меня Акуджи, и Ария смеется так сильно, что падает на него. Талия хихикает, прижимаясь к моему боку, а я приподнимаю брови, скольжу хвостом по ее талии и прижимаю к себе. – Что? Мне нравится Катон. Мы могли бы как-нибудь встретиться, нет?

Я хмуро смотрю на них.

– Можешь, если хочешь. – Ария вытирает глаза и переглядывается с Талией. – Обычно на свидания ходят пары.

– Ох. – Акуджи пожимает плечами, ничуть не смущаясь, и машет мне рукой, чтобы я пропустила его слова мимо ушей. – Извини, мы не можем встречаться.

– Понятно. – Я пожимаю плечами, понимая, что мне нужно узнать, что это за свидание, чтобы взять Талию на него. Может, я и не такой сильный и дикий, как Акуджи, но из меня получится хорошая пара, и я должен показать Талии, почему она должна остаться со мной навсегда.

Я смотрю, как Акуджи и Ария уходят, затерявшись в своем собственном маленьком мирке, а Талия улыбается мне.

– Они такие милые вместе. Ей нужен был кто-то, кто мог бы сравниться с ней в безумии.

– И ему тоже. – Я улыбаюсь. – Но слава богу, что они ушли.

– Что? Почему? – спрашивает Талия, звуча обеспокоенно.

– Чтобы я мог наконец сделать это. – Я хватаю Талиюе за лицо, притягиваю к себе, наклоняясь, и прижимаюсь губами к ее губам. Она стонет, прижимаясь к моему рту, упираясь руками мне в грудь, а я провожу языком по ее рту, без слов показывая ей, какой потрясающей я ее нахожу. Когда отстраняюсь, глаза Талии закрыты, а губы сомкнуты. Она открывает остекленевшие глаза, и во мне просыпается удовлетворение.

Нет, может, я и не такой сильный, как Акуджи, но когда Талия так на меня смотрит, мне кажется, что я могу спасти весь мир.

Только ради нее.

– Катон. – То, как она произносит мое имя, словно вздох, полный надежды, заставляет мое сердце так сильно биться, что кажется, оно вот-вот разорвется. Все мое тело вибрирует от желания сделать ее счастливой.

– Позже, когда мы закончим исследования, мы тоже будем встречаться.

Она задорно хихикает, ее щеки краснеют.

– Правда?

– Да. Я буду очаровывать тебя наукой, а потом встречаться с тобой. – Я усмехаюсь, глядя на нее, и ее улыбка исчезает, а взгляд становится отстраненным. – Талли?

– Что? Ничего интересного.

– Нет, скажи мне, – требую я, нахмурившись. Мне не нравится беспокойство, которое вижу в ее глазах, и хочу разделить его с Талией, чтобы она больше никогда не волновалась.

– Я просто беспокоюсь, что они теперь будут делать. – Она гладит меня по груди и пытается отвернуться, я хватаю ее за руку и тащу назад, пока она не упирается мне в грудь.

Наклонившись, я целую ее по горлу до крошечного ушка.

– Мы справимся с этим вместе, всегда вместе. У них не дойдут руки до этого. А теперь позволь мне отправить своих людей обратно, им нужно отдохнуть. Мы с тобой останемся и разберемся со всем остальным, пока ты не почувствуешь себя более уверенно, а потом разберем все твои тревоги одну за другой, пока ты не почувствуешь себя лучше. – Я поглаживаю ее по уху, обожая, когда она прижимается ко мне. – Устраивает, Талли?

– Хорошо. – Она снова прислоняется ко мне. – Ты хитрый маленький монстр.

– Во мне нет ничего маленького, Талли. Я покажу тебе это позже, – обещаю я, прежде чем отпустить ее.

Талия бросает на меня взгляд, но на ее губах играет улыбка, и мне кажется, что я мог бы сразиться со всеми людьми, лишь бы снова увидеть ее улыбку.