Текст книги "Жестокие ангелы"
Автор книги: К. Лерой Андерсон
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)
– Сделаю всё, что смогу. – Сири потёрла лоб. Где-то в глубине её разума не находил покоя Шон. Было похоже, что он хочет разбить её череп и упорхнуть на свободу в поисках голосов, доносимых ветром.
В конце концов, кем был сам Шон, как не голосом в её голове?
– Благодарю. – Блум выпустил её руку. Он улыбнулся. Задумчиво и устало. – Возможно, нам не стоит продлевать нашу встречу. Они будут следить за нами. Я провожу вас.
Он спустился с ней на лифте. Прогулка по этому мавзолею роскоши и великолепия причиняла мучения. Сири вдохнула пыль и подумала о голосах, сущностях, заключённых в ловушки и передаваемых на утверждённой клерками частоте.
Неужели это возможно? Неужели это правда?
– Я не хочу, чтобы так было, но чувствую, что так есть.
«Я знаю. Но… как?»
– Это как раз то, что мы должны установить, Сири. Если им каким-то образом удалось залучить в ловушку сущность Бьянки…
Она так глубоко погрузилась в эту внутреннюю беседу, что с трудом поняла, как они добрались до главного выхода.
– Спасибо, что выслушали меня, Сири. – Натио Блум снова сжал её руку. – Надеюсь, что скоро сможем поговорить ещё. Но я настоятельно прошу вас быть осмотрительной. С клерками нельзя шутки шутить. Даже представителям миров Солнечной системы.
Сири кивнула и направилась прочь. Она шла по центральным улицам среди слабо мерцающих теней.
Когда Сири Байджэн пропала из вида, Блум вернулся в театр. Он медленно поднялся на сцену, наступив на парочку переключателей, которые заглушали вибрации, пробегающие под полом.
Добрался до авансцены и дотронулся до выключателя.
Зажглось освещение зрительного зала. Почти всё пространство исчезло: балконы и фрески, бархатный занавес, ало-золотые росписи. Осталась лишь потёрто-белая глухая пещера с рядами нелепых кресел, обтянутых красным бархатом, смотрящих на невыразительную белую сцену.
– И вот свершилось, – изрёк Блум, обращаясь к тому, кто мог бы это слышать. – На самом деле это так просто. Вырвите кого-то из привычной обстановки, создайте ситуацию, построенную на эмоциональном резонансе, расскажите свою сказку. Очень простая, обычная иллюзия. – Он постарался, чтобы в его голосе не звучали нотки разочарования, но не вполне в этом преуспел. – Теперь её мания обрела форму, и она сорвётся. Тогда, когда вы этого захотите.
Натио Блум прошествовал к центру сцены, раскинул руки и низко поклонился пустому пространству впереди него.
Глава 22
КАПА
Капа Лу сидел в комфортабельной личной кабине на борту корабля праведников, напоминавшего беспорядочно разросшийся город. Спасательному шаттлу потребовался двойной переход, чтобы оказаться там, где они сейчас и пребывали, но Капа не имел никакого представления об этом месте, кроме того, что оно находится за пределами Солнечной системы, потому что в противном случае понадобилось бы не два, а четыре перехода.
Имитация дневного света, использовавшаяся в качестве освещения, была лучшей из всех виденных им. В узкую длинную полосу, каковую представлял собой иллюминатор, виднелись чёрное небо и единственная жёлтая звезда, сиявшая на очень далёком расстоянии. Ковёр был мягким, целым и чистым. Как голубая рубаха и чёрные штаны, которые ему выдали. Уютно свернувшись в кровати, он проспал десять часов. Стулья приноравливались к очертаниям его фигуры. Его очень хорошо кормили, и впервые за много лет, сколько себя помнил, Капа не испытывал жажды. Их гравитация была слишком сильной для него. Это причиняло ему боль, но он постепенно приспосабливался к ней.
«Эмилия, тебе надо было отправиться со мной. Тебе бы понравилось это место». Он постарался не обращать внимания на то, как при этой мысли ладонь его здоровой руки сжималась в кулак. Он рассчитывал, что она окажется сообразительнее и умнее. Он когда-то любил её. А она любила его, и Капа знал об этом. Как она могла не понимать, что уход в тень был единственным способом существования для тех, кто не принадлежал к Кровавому роду? Он не был свободным, но, по крайней мере, ему предоставлялся шанс. Такой же шанс выпал бы и ей, если бы она просто вспомнила, как хорошо им было вместе…
Если он когда-нибудь снова увидит Амеранда, то втопчет его в палубу корабля за то, что сломил силу духа Эмилии и лишил её уверенности в себе. Но Жиро всегда был паршивым трусом, даже тогда, в тоннелях, пытался уклониться от любой драки. Всегда старался избегать риска. Какого чёрта настоящий обливионец мог поверить в то, что бывают вещи, не связанные с риском?
Запястье Капы зудело под фиксирующей гипсовой повязкой телесного цвета. Доктора праведников сказали ему, что это побочный эффект быстрого заживления кости. Вязкое месиво, которым они обмазали его грудь и живот, сняло боль и свело синяки. Его нос тоже чесался под наложенной на него повязкой, и это раздражало ещё больше. Ему сказали, что зуд утихнет часов через шесть, а если этого не произойдёт, ему надо дотронуться до красной кнопки, светящейся на поверхности широкой панели управления. Это активирует прямую связь с доктором в корабельной клинике.
Ему объяснили, что зелёный и синий огоньки открывают окна для переговоров с членами его экипажа. К ним он не прикасался.
Потом его проинформировали о том, что дверь будет открыта, как только завершится инструктаж о неразглашении секретной информации. После этого он волен лететь на корабле куда угодно, где его не настигнет бывший экипаж.
Капа был крайне и искренне ошеломлён подобными заявлениями.
«Вы хотя бы понимаете, что я пытался похитить, а затем убить двоих из ваших? – думал Капа, пока охранник спрашивал, нет ли у него вопросов. – Вам что, всё равно?»
Над изогнутым аркой входом засветился зелёный огонёк – сигнал, что кто-то собирается войти. Капа отвернулся от иллюминатора. Его здоровая рука автоматически согнулась, но поблизости не было ничего подходящего, чтобы быстро схватить. Долей секунды позже дверь распахнулась, и вошёл мужчина. Ростом он был примерно с самого Капу, с чёрными волосами и удивительными светло-зелёными глазами. Его форма очень сильно напоминала ту, что Капа видел на тех праведницах.
– Сеньор Капа Лу? – поинтересовался мужчина. – Я – Маршал-Стюард Мисао Смит. – Он едва заметно поклонился. – Я пришёл сюда задать вам несколько вопросов.
Капа пожал плечами.
– Присядем?
Капа снова пожал плечами и уселся на один из стульев у пульта управления. Праведник, Маршал-Стюард Мисао Смит, сел наискосок от него.
Панель засветилась от прикосновения пальцев Смита, обтянутых перчатками. Сразу же открылось несколько окон. Пока Смит проделывал с ними какие-то свои хитрости, тасуя их, как карточную колоду, взгляд Капы перебегал от самого мужчины к его занятию в попытке найти какой-нибудь намёк на то, что должно было за этим последовать. Но на лице Мисао ничего не отражалось, и все данные, выводимые на экран, были зашифрованы в виде иероглифов, которые Капе вряд ли удалось бы прочитать.
– Итак, – Мисао сложил руки на груди, – первое, о чём вам следует знать, – вы не нарушили никаких законов, действующих в пределах миров Солнечной системы. По этой причине, если вы сейчас попросите убежища, оно будет даровано вам.
Капа, чуть неловко из-за повязки, тоже скрестил руки на груди.
– А что, если я соглашусь?
– Вам будет официально присвоен статус беженца. Вам будет предоставлено жильё, пособие и оказана помощь в инкультурации. Также вы будете обязаны соблюдать все законы и установления миров Солнечной системы.
– Эхх… – Нос чесался невероятно. Капа засунул свою здоровую руку под мышку, чтобы удержаться и не расчесать место под наложенной шиной. От этого, видимо, стало только хуже. – А если я не попрошу убежища?
Теперь пришла очередь Смита пожать плечами.
– Это ваше решение. Если вы не хотите получить статус беженца, мы обеспечим вас транспортным средством, которое доставит вас в пункт назначения по вашему выбору за пределами миров Солнечной системы, как только это можно будет организовать.
Глаза Капы сощурились. «Что скрывается за вашими словами?»
– Мне надо подумать.
– Конечно, – с лёгкостью согласился Мисао Смит. – А сейчас нас прежде всего интересует причина, по которой вы осуществили попытку похищения полевого командира Терезы Дражески и её сопровождающей.
Капа откинулся на стуле, пристроив перевязанную руку на бедре.
– Полагаете, что я не расскажу вам?
Смит даже и глазом не моргнул.
– Это тоже ваше решение.
Он сдвинул на пульте управления несколько окон и приступил к изучению нового, которое открылось только что. Ничего не сказал. Не поднял взгляда. Сидел, погрузившись в работу, и молчание затянулось.
Капа стал барабанить каблуком по полу.
– И только? – спросил он.
Смит взглянул на Капу:
– Простите?
– Я сказал: и только? Это всё?
– А что ещё может быть?
– Не знаю. – Капа не мог скрыть раздражения в голосе. – Вы, ребята, здесь хозяева.
– Да. Но если вы не ответите на мой первый вопрос, я не могу продолжать.
– И что же, вы просто будете здесь сидеть?
– Я не собираюсь простосидеть. Как видите, у меня полно работы. – Смит указал жестом на панель управления. – Полевой командир Дражески и полевой координатор Байджэн подчиняются непосредственно мне. У меня личный интерес в этой миссии, и требуется сделать многое, чтобы довести её до конца.
Он вынул перо из держателя на самом краю панели управления и начал делать заметки в одном из окон, свободной рукой нажимая на клавиши.
Капа пристально наблюдал за ним.
«Ладно. Как бы там ни было, праведник хочет сидеть и стучать по клавиатуре. Что с того?» Капа поднялся со стула и побрёл к иллюминатору. Какое-то время понаблюдал за одинокой звездой. Вернулся. Праведник не сдвинулся с места. Капа прошёлся до конца кабины и снова обратно. Смит даже не взглянул на него.
«Ну, если вы и впрямь столь глупы…»
Ковёр был мягкий, движения Капы бесшумны. Он скользнул за спину Смита, пытаясь приблизиться к мужчине так, чтобы тень не выдала его. Поднял здоровую руку, чтобы схватить праведника за горло.
Помещение завертелось перед глазами, боль молниеносно передалась от запястья к плечу. Когда Капа снова обрёл способность смотреть прямо перед собой, он стоял на коленях, а Мисао Смит сжимал его руку, заломив её за спину.
– Вы в самом деле очень медленно усваиваете уроки, сеньор Лу, – заметил Смит также спокойно, будто продолжал сидеть за своим пультом.
– Ладно, ладно! – закричал Капа. – Стоило попытаться. Отпустите.
Весьма удивительно, но праведник отпустил его и отступил в сторону. Капа потёр больное запястье. Метнул злой взгляд на Смита, который вернулся на рабочее место.
– Зачем вы предприняли попытку похищения Терезы Дражески и её сопровождающей?
Капа очень осторожно поднялся на ноги, боясь пошевелить руками. В его заживающих пальцах не было силы, а ещё недавно здоровую руку покалывало. Он тяжело рухнул на стул.
– Мне предложили ГПД-корабль в обмен на то, что я доставлю ваших людей живыми.
– Кто сделал вам такое предложение?
Капа с минуту размышлял. «Или вы думаете узнать правду и поступить по закону, и тогда я свободен, или вы – паршивый лжец, и я обманут. Но самое страшное, что вы можете сделать со мной, – это отправить меня обратно. Держу пари, вам отлично известно это».
– Старина по имени Никко Доннелли, – сказал Капа. – Он хозяйничает в Обитаемой зоне 3.
– А откуда у сеньора Доннелли корабль с гиперпространственным двигателем, чтобы предоставить его вам?
– Он из Кровавого рода. Не чистокровный. Жалкий. Но всё же. И он связан с судостроением.
Смит сделал заметку.
– Он был в состоянии купить этот корабль?
Капа презрительно фыркнул:
– Не совсем так. Он занимается испытаниями. Натворил что-то очень безнравственное. Никогда не слышал, что именно, но это резко сократило его доходы.
Смит сделал ещё одну заметку.
– Почему он отдал вам ГПД-корабль до того, как вы выполнили задание? Вы же могли просто украсть его.
– Он раздробил коды. Перепутал. Корабль мог лишь совершить переход между Эразмусом и тем местом, где вы нас обнаружили. Он собирался передать нам все коды тогда, когда я передам ему ваших праведниц.
– Значит, у Доннелли есть доступ не к одному, а к двум ГПД-кораблям. Один – чтобы вы совершили похищение, другой – чтобы встретить вас.
– Я догадался.
Смит просмотрел свои заметки:
– Зная о том, как в системе Эразмус охраняются гиперпространственные двигатели, всё это кажется просто невероятным. – Он сдвинул брови. – Никко Доннелли действовал как официальный представитель Кровавого рода, когда договаривался с вами?
– Какого чёрта мне об этом знать? – усмехнулся Капа. – Если бы мне надо было попытаться отгадать, то я бы не сомневался, что кто-то из ближайшего окружения Семьи отдал ему корабль и велел, что надо делать. Возможно, обещал ему вернуть своё расположение, если всё будет как надо.
– Но вы не спрашивали ни о чём?
– Он имел для меня работу и давал за неё цену, о которой я не мог и мечтать. На этом начинается и заканчивается мой интерес к нему.
– Понимаю. – Смит сделал ещё одну заметку, выбрал другое окно и перетащил его прямо перед собой. – Отлично. Спасибо, сеньор Лу, за ваше сотрудничество. А теперь спрашиваю ещё раз, хотите ли вы получить убежище в мирах Солнечной системы?
Кап задумался. Что, если он согласится? Что, если он добьётся от этого маленького поганого праведника разрешения проникнуть в вожделенную Солнечную систему, добьётся от Смита того, что тот доставит Капу в целости и сохранности в один из чистеньких, уютных маленьких мирков, за каким-то чёртом заплатитему жалованье и сделает для него всё, за исключением того, что не подотрёт зад ему, бедному и несчастному беженцу?
«Как ни крути, а маленький человечек прав».
– Ладно. Да, я принимаю убежище в мирах Солнечной системы.
– Отлично. – Мисао опять сделал какую-то заметку. – Ваше официальное принятие статуса беженца, таким образом, записано и скреплено печатью. – Он поднялся. – Я занёс в файл официальный иск о том, что была предпринята попытка нападения на действующего офицера соларианских стражей. К вам явится уполномоченный служитель закона сразу же по прибытии в порт для разъяснения ваших прав и обязанностей.
У Капы отвисла челюсть. Смит вышел из помещения, захлопнув за собой дверь.
Глава 23
ЭМИЛИЯ
Клерки допрашивали Эмилию Варус около семи часов. Должно быть, она вела себя вполне прилично, потому что, когда они закончили, ей позволили вздремнуть на койке в комнате для допросов. Там были даже туалет, которым она могла воспользоваться, и еда: ветчина, свежий хлеб и чёрный чай. Потом её выпустили на улицу.
Быть в услужении у Великого стража сулило явные преимущества. Раньше её никогда не кормили клерки.
Великий страж. Эмилия моргнула, взглянув на мерцающие огни. Чем был занят он, пока её допрашивал этот клерк с пустыми глазами в комнате без единого окна? Что он сделал с её матерью?
«Я поступила так, как он просил. Я рассказала чистую правду обо всём, что имело для них значение». Ну, разве что опустила пару подробностей, касающихся Амеранда… Но если бы они пронюхали что-нибудь, то сказали бы ей об этом, пока она оставалась в комнате. Они ни за что и никогда не отпустили бы её.
Эмилия мерным шагом обошла обитый медью купол и бросилась бежать по плоским крышам.
Домой. Ей надо добраться домой. Рассказать матери, что она сотворила. Ей надо увидеть сестёр и братьев. Надо убедиться, что с ними всё в порядке, что Великий страж не лгал.
Надо было убедиться, что они действительно свободны.
Ей не хватало воздуха. Было больно дышать. Она спотыкалась и пошатывалась, но не остановилась. В том местечке на Дэзл, где проживала её семья, размер занимаемого вами пространства зависел от того, насколько вы были способны удержать и сохранить его за собой. Эндэра Варус в союзе со своим старшим сыном Париском представляли собой силу пугающую и грозную. Они сумели занять огромную многокомнатную квартиру на среднем уровне дальней восточной стены в Эразмус-Тэйблз-Билдинг.
Эмилия направилась на крышу Тэйблз и пробиралась через неё, избегая желобов и труб, служивших гнёздами для змей. Двери уже давным-давно не было, и она бросилась вниз по лестнице, перемахивая через перила, и, временами спрыгивая на пол, уверенно приземлялась на обе ноги.
Когда она вошла в мрачный и пыльный холл, он был пуст. Она смутно припоминала, что это был день, когда работал рынок воды. Ни у кого не было времени, чтобы слоняться здесь без дела.
Что означало: некому просто сказать ей «Привет». А также некому отгородить от её взгляда открытую дверь.
«Это не наша, – говорила она сама себе, направляясь к этой двери по коридору. У её туфель были мягкие подошвы, и она бесшумно прошла по голому полу. – Это не наша».
Она повторяла эти слова как заклинание, как священную мантру, пока не подошла к порогу и не уставилась в пустоту множества комнат, которые и были домом её матери.
Там никого не было. Эмилия старалась убедить себя, что всё её семейство отправилось на водный рынок. Она, спотыкаясь, переходила из комнаты в комнату. Последняя, самая дальняя, принадлежала матери. Появление Эмилии побеспокоило змею, свернувшуюся на оконном карнизе, и она, соскользнув, заползла под кровать. Шуршащие лоскутные одеяла всё ещё лежали на кровати, но с полки пропали часы, а вернее – всего лишь полулегальный активный экран, который Париск собрал из ничего и заставил работать чистым усилием воли.
«Возможно, это временно», – с отчаянием думала Эмилия. Её семья не относилась к числу первых обливионцев, освобождённых от долга в столь короткий срок, чтобы укрыться от службы безопасности или какой-нибудь банды. Париск считал себя крутым. Он мог с лёгкостью нанести обиду какому-нибудь patri.
Эмилия пристально разглядывала ржавые полки, отыскивая хоть какой-нибудь намёк на то, куда они могли уйти. Ничего не было.
– Они не должны были уходить, не сказав мне об этом, – пробормотала она. – Их долг не мог быть ликвидирован такбыстро. Они не должны были уходить без меня.
Но она провела в открытом чёрном пространстве неба по меньшей мере день. Потом был допрос. Потом она спала. Ела. И всё это время никто не знал, где она и вернётся ли. Два дня – слишком большой срок для ожидания, когда ты стараешься опередить Кровавый род.
Должно быть, они ушли недавно, потому что в противном случае соседи уже разнесли бы это место по кирпичику. Клерки их тоже не забирали. Если бы так случилось, здесь бы выставили пост оперативных сотрудников службы безопасности, которые встретили бы её и рассказали, что семью заточили в тюрьму.
Кусая губы, Эмилия подняла крышку бельевого ящика в основании кровати. Пуст. Одной рукой она придержала крышку, а двумя пальцами другой поковырялась в самом углу дна. Копаться там было тяжело, но у неё получилось, и вставленное вовнутрь второе дно поддалось и приподнялось. Именно здесь семейство хранило свой драгоценный запас бумажных денег и долговых обязательств. Положительный остаток тайно хранился, как клад, как запас речного льда.
Её рука дрогнула, и ей пришлось несколько раз моргнуть, потому что начало подводить зрение.
Там было пусто, и Эмилии пришлось в это поверить.
Потом она заметила скомканный клочок писчей бумаги, который затолкали в дальний угол. Эмилия вынула его и установила второе дно на место. Она опустила крышку и села на ящик. С великой осторожностью, поскольку эта бумага от многократного использования слишком истончилась, она разгладила листок.
На нём размашистым, неумелым почерком её матери были выведены два слова:
СПАСИБО ТЕБЕ.
Эмилия посмотрела на них в изумлении. Моргнула. Прочитала снова:
СПАСИБО ТЕБЕ.
Откуда-то донёсся странный шум, и она поняла, что это её собственные всхлипывания. Рыдания душили её. Но Эмилия закрыла ладонью рот, потом – глаза.
Они бросили её. Её семья, несомненно во главе с матерью, бросила её. Это было не мгновенное, поспешное решение. Слишком чисто, слишком совершенно. Её мать спланировалаэто. В ту секунду, когда их долг был погашен. В ту секунду, когда баланс стал положительным. Может, она собрала сумки и держала их наготове уже тогда, когда Эмилия попала в медицинскую академию.
«Как она могла поступить так со мной? После того как я боролась и изводила себя голодом, стараясь освободить их. После того, что я сделала… после всего…»
СПАСИБО ТЕБЕ.
В душе Эмилия рыдала. Это было неблагоразумно. Её долги не были погашены. В любом случае она не могла бы уйти с ними. Но ониоб этом не знали. Её мать не знала. Она не дождалась, пока Эмилия, та, что освободила её, доберётся до дома. Она просто собрала всё, что имела, и ушла, оставив Эмилию саму заботиться о себе.
Эмилия представляла, как промчалась по квартире, круша и ломая всё, что ни попадя. Она плакала, выла и разбивала в кровь кулаки о камень и металл.
Но если бы кто-нибудь оказался там и увидел её, то заметил бы только, как она вытирает глаза и бережно складывает потрёпанный и сморщенный клочок бумаги, чтобы спрятать его в карман своей белой униформы.
Раздался стук. Кто-то барабанил кулаком по входной двери. Эмилия подпрыгнула. «Я оставила дверь открытой?» Она не помнила. Она медленно обогнула угол, страшась увидеть, кто оказался на пороге её пустого дома.
В дверном проёме стояла полевой командир Тереза Дражески. Эмилия с минуту не мигая смотрела на неё.
– Полевой командир.
– Доктор Варус. Можно войти? – Тереза переступила порог, не дожидаясь ответа.
– Как вы нашли… это место?
Тереза смущённо улыбнулась:
– Орри Батумбе сказал, что в этом городе ему известны несколько семейств по фамилии Варус. Я переходила из дома в дом.
– О-о. – Эмилия беспомощно махнула рукой в сторону гостиной. – Не хотите присесть?
– Спасибо. – Полевой командир осторожно пристроилась на одном из стульев, изготовленных из разобранных деревянных ящиков. – Я просто хотела убедиться, что с вами всё в порядке.
– У меня всё прекрасно, спасибо. – Эмилия не знала, сумела ли Тереза распознать ложь. Большинство праведников открыто проявляли свои эмоции, но эта была не похожа на других.
– Я рада, – серьёзно сказала Дражески. – Потому что вы спасли мою жизнь и жизнь моей помощницы. Мне ненавистна сама мысль о том, что вы могли как-то пострадать из-за этого.
– Нет, всё хорошо.
«Что эта женщина делает здесь на самом деле? Знает ли она, что я сделала с её помощницей? Нет, праведники не допускают подобных мыслей. Им никогда не приходилось так думать. Она доверяет Амеранду, а Амеранд доверяет мне».
– Это хорошо. – Тереза кивнула.
Эмилия скрестила руки на груди. Может, ей повезёт. Может, женщина уйдёт, и она займется осуществлением своих планов.
Но полевой командир не сдвинулась с места.
– Могу я спросить вас кое о чём?
– Конечно, – вырвалось у Эмилии. Она уже давным-давно поняла, что никогда нельзя отвечать на вопросы неохотно. Это рождает подозрения.
– Если бы я захотела добраться до Госпиталя, как бы я поступила?
У Эмилии сдавило горло, и она пожалела о своём согласии отвечать на вопрос, но отступать было поздно. Ничего страшного. Она знала, как вести себя во время допроса. Говори как можно меньше. Придерживайся правды, но не подчёркивай смысл.
Она смотрела в лицо полевого командира так, будто та была незнакомкой. Эмилия привыкла к тому, что люди как-то внезапно исчезали из её жизни. Её любовник исчез, подавшись в службу безопасности, а потом – в теневой бизнес. Она не принимала его во внимание. Её мать, вся её семья, пропала в мгновение ока. Она уже начинала их тоже не принимать во внимание. Если она была способна на это, то наверняка могла не принимать во внимание несколько часов, проведённые с женщиной, за жизнь которой она якобы сражалась.
«Или на самом деле я сражалась за свою жизнь? Интересно, я победила или проиграла? Меня заносит. Нехорошо».
Полевой командир наблюдала за ней с сильно скрываемым сочувствием. «Что она хотела узнать? Ах да. Она хочет отправиться на Госпиталь».
– Боюсь, что я занимаю слишком незначительное положение, чтобы помочь вам в этом деле, полевой командир. Вам нужно спросить командира Баркли или Великого стража. Они могут организовать вам разрешение.
«Праведники правдивы. Праведники открыты. Ни один праведник не может догадаться о том, что хочет скрыть кто-то из нас».
Тереза Дражески вздохнула:
– Я так и подумала. Но решила спросить, потому что, как мне кажется, между Госпиталем и Дэзл прямого транспортного сообщения нет.
– Нет, – вежливо ответила Эмилия. – Нет никакого.
– Это тем более странно, что с Госпиталя отправляется не слишком много транспорта и за пределы системы. Но в соответствии со всеми нашими документами именно Госпиталь помогает в её финансировании.
Эмилия старалась изобразить растерянность и смущение, но у нее плохо это получалось.
– Простите, мне и правда ничего не известно.
Полевой командир кивнула, будто всё поняла. Эмилию захлестнул гнев. Как осмелилась эта женщина, эта праведница, это чужеземное создание, притвориться, что способна понять происходящее здесь?
«Если она такая наивная дурочка, что даже не может позаботиться о своих собственных людях, наверное, они заслуживают всё, что получают».
– Так как же так оказалось, – приятным голосом продолжала Тереза, – что вы, Амеранд и Капа знакомы друг с другом?
Смена темы разговора застала Эмилию врасплох. «Откуда она узнала… не важно… не беда. Просто ответь на вопрос».
– Мы были… мы были соседями на Обливионе и во времена беспорядков находились на одном корабле.
– Это была ваша идея – приставить к нам Амеранда?
Ну, это уж слишком. Эмилия расхохоталась. Полевой командир откинулась на спинку стула. Она выглядела немного уязвлённой.
– Простите, – задыхаясь, проговорила Эмилия. – Но вы действительно не имеете представления о том, сколь незначительно моё положение.
«Уходи. Почему она не уходит? Что ей нужно? Невозможно, чтобы она знала. Не может быть, чтобы она узнала. Они никак не могли выследить, как Великий страж передал мне дозу. Только если он не хотел, чтобы они поймали меня вместо него…
Прекрати. Она праведница. Ей нужно то, о чём она говорит».
– Чрезвычайно сложно проследить звенья цепочки, – ответила Тереза Дражески. – Взять, к примеру, Великого стража. Мне очень трудно организовать переговоры с ним. – Она вскинула голову. – Но вы знали, что вам он непременно поможет.
Эти слова никак не увязывались с её предыдущим утверждением о том, как далека она от понимания происходящего. «Ошибка».
– Он рассматривал меня как кандидатуру в бригаду по биобезопасности, – сказала Эмилия, посчитав, что этого будет достаточно.
– Он объяснил вам, чем вы должны были заниматься?
Эмилия быстро отвернулась в сторону и провела языком вдоль нижних зубов.
– Мы все просто выполняем приказы. Мне было велено провести вам сканирование. Амеранду – присматривать за вами.
– А Капе? – спросила полевой командир.
Капа. Тощий мальчишка, прошедший своими ногами путь от брошенных поездов, заселённых крысами, прямиком к бандитским группировкам. Капа, который прыгал дальше всех, летал выше всех. Капа и Эмилия. Кожа к коже, рука в руке. Капа, прижавший её к стене, её руки и ноги обвивали его… Как давно это было. Она последовала за ним и полюбила его по той же причине, что и Амеранд: они оба боялись, а Капа – нет, они надеялись, что когда-нибудь он вырвется, улетит отсюда прочь и заберёт их с собой. Наконец.
Капа, который клялся, что вернётся за ней, когда отправился в академию, но потом его поглотила теневая сторона, и он бросил её так же легко, как и Амеранда.
Капа.
– Капа занимался незаконными делами, – сказала она. – Если он и следовал приказам… мне об этом ничего не известно.
Она замолчала, осознав, что допустила ещё одну ошибку. Это уже не имело значения. Эта женщина не имела значения. «Что она собирается делать? Донесёт на меня клеркам?»
Полевой командир встала и официально откланялась. «Она, по крайней мере, понимает, что я не хочу об этом говорить», – подумала Эмилия с чувством горькой благодарности.
– Спасибо, что уделили мне время, доктор Варус. Я не собираюсь больше отнимать ни минуты. Не хочу неприятностей ни для вас, ни для себя. – Дражески улыбнулась. Улыбка получилась легкомысленно-озорной. У Эмилии от неё запылали вены. – Я тут брожу без своего телохранителя. Уверена, что рано или поздно они поймают меня на этом.
– Полевой командир?
– Тереза, – напомнила она Эмилии. Они стали называть друг друга по именам, когда Тереза помогла ей приклеиться к потолку. «Приклеила меня к потолку! Капа бы посмеялся».
– Вас… – Эмилия облизнула губы, старалась передумать, но она уже начала говорить и была не в состоянии быстро придумать взамен что-нибудь правдоподобное. – Вас послал Амеранд?
– Нет. Я не видела его с тех пор, как мы вернулись. – Взгляд Терезы был слишком пронзительным, слишком выжидающим. Она надеялась, что вот-вот услышит нечто важное.
– И я.
Тереза выдохнула так, что у неё на лбу взъерошились кудряшки.
– Интересно. Так. – Она снова выдержала паузу. – Я думаю, вам известно, где мы базируемся?
– Думаю, да.
– Скорее всего, Амеранд снова будет приставлен охранять нас, тем более после того, как я разгуливаю тут одна без присмотра. Поэтому, если вы хотите увидеть его до того, как отправитесь обратно на Госпиталь, или оставить ему сообщение…
– Понятно. Спасибо.
– До свидания, доктор Варус. – Тереза снова поклонилась. На этот раз в её движениях и взгляде сквозил намёк на некое признание. Она знала, её победили, и она уходит ни с чем.
– До свидания, – сказала Эмилия.
Полевой командир повернулась и пошла прочь, ни разу не оглянувшись.
Вынести это было почти невозможно. Почти, но не совсем. Эмилия была дочерью Обливиона. Она будет жить дальше. Она почувствовала, как грубая ладонь её матери коснулась груди. «Душа пока жива, – так сказала мать после одного из мятежей, когда не вернулся её друг. – Пока жива душа, ты тоже будешь жить дальше».
Мысль о матери, пришедшая так странно запоздало, напомнила Эмилии, что она теперь свободна. Её семью больше не держат в заложниках. Они ушли. Возможно, уже находятся вне досягаемости клерков. Попадались люди, которые говорили, что чёрное небо не столь огромно, как кажется. Но Эмилия им не верила. Её мать никогда бы не отправилась в путешествие, не зная, куда в конечном счёте приведёт дорога. Она очень основательно подходила к подобным вопросам. Итак, их нет. Если она сделает что-то не так, если совершит ошибку, то пострадать будет некому. Некого арестовать и посадить в тюрьму. Некого наказать за преступление, которое состоит в том, что один из твоих родственников – бунтарь и мятежник.
Эта мысль коснулась Эмилии, как слабый, бледный, отражённый свет. Так вот думала её мать. Потому и сбежала столь быстро. Она давно убедилась, что Эмилия обладала таким набором качеств и умений, которые можно применить и достойно оценить за пределами Эразмуса, и дала ей свободу.