Текст книги "Шестой (ЛП)"
Автор книги: К. И. Линн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
– Демон, который заботится о вещах, о которых никто не желает ничего знать.
Шестому отлично подходит такое прозвище.
– Корпус Убийц.
– Так точно.
Шестой не монстр, просто ради того, чтобы быть монстром. Он часть организации, которая платит ему и другим за убийство людей.
Понадеявшись на удачу, я задаю вопрос, который занимает почти все пространство в номере.
– На кого ты работаешь? Что такое этот дом?
Шестой вздыхает.
– Спи.
Было наивно надеяться, что мне удастся приоткрыть тайну моего мучителя еще хоть немножечко. Полагаю, мне следует быть благодарной и за то, что сегодня он пустил меня в святая святых.
Вместо того, чтобы считать овец, я считаю часы до следующего перелета, до следующего места назначения.
Два дня. Менее сорока восьми часов. Грубо говоря, часов тридцать, прежде чем мы покинем отель. Девятичасовой перелет, потом, возможно, двухчасовой переезд, и через три дня я снова окажусь на территории Штатов.
Восемь дней в Париже, а я практически ничего не видела, кроме внутреннего убранства номера отеля.
Может быть, там у меня появится шанс сбежать.
Я обещала играть по его правилам, но я не соглашалась отказываться от жизни, от крошечного лучика надежды, что мне удастся сбежать от Шестого и его пули, и я буду жить.
***
– Добро пожаловать в Майами, – говорю я, выходя из самолета в жаркий, влажный воздух южной Флориды. Ах, жара, как же мне тебя не хватало.
Прошел уже целый месяц с тех пор, как Шестой вырвал меня из моей привычной жизни. Целый месяц, который я прожила с безумно сексуальным, чертовски смертельно опасным мужчиной. Месяц, каждый день которого заканчивался тем, что я изучала стены в номерах отелей.
Сначала был долгий полет из Парижа в Атланту после нашего почти двухнедельного путешествия, затем короткий перелет до Майами. Сложно признать, но я на самом деле рада, что мы скоро снова окажемся в номере отеля. Мне, правда, нужно поспать.
На стоянке для долгой парковки нас ждет машина. Я поджимаю губы, бросив взгляд на черный седан.
– Как это, черт возьми, нас ждет машина? – спрашиваю я.
Шестой уже начал загружать наши вещи в багажник и не отвечает мне, а я стою и смотрю на машину. Как долго она простояла на солнцепеке во Флориде? Да я задохнусь, даже если открою дверцу.
Обернув пальцы рубашкой, я кладу их на ручку и нажимаю. Дверь приоткрывается, я просовываю ногу в щель и распахиваю ее.
Из душного салона вырывается еще более горячий спертый воздух. Все в салоне грозит обжечь меня.
Внезапно мотор машины оживает, вынудив меня отпрыгнуть в сторону. Ленивый смешок вынуждает меня повернуть голову к задней части машины, где Шестой загружает последний чемодан в багажник с ухмылкой на лице.
– Думаешь это забавно, да? – трюк включения машины на расстоянии совсем не смешон.
– Нет.
– Но ты считаешь, что это было забавно.
– Да.
Я закатываю глаза, хотя он и не может видеть этого за солнцезащитными очками, и протягиваю руку, чтобы почувствовать веет ли воздух из вентиляторов. Воздух теплый, но начинает остывать. Вскоре из вентиляторов вырывается мощный поток холодного воздуха, и только тогда я рискую залезть в кожаный салон.
К счастью, на мне джинсы, так что жуткие ожоги бедер мне не грозят, но я все равно чувствую, как жар от кожаной обивки проникает сквозь джинсовую ткань. Жар овевает мои руки, хотя подлокотники определенно бесполезны.
Шестой усаживается на водительское сиденье и вставляет ключ в замок зажигания, затем захлопывает дверь. Он сидит, откинувшись на спинку, и ничего не делает, ничего не касается.
– Мы чего-то ждем? – спрашиваю я спустя пару минут. – Машина остынет быстрее, как только мы поедем.
– Я жду, пока уедет серебристый седан через два ряда от нас.
Вот мне снова и напомнили, что Шестой всегда в курсе того, что происходит вокруг.
– Ты намеренно пугаешь меня?
Шестой хмыкает и бросает взгляд в зеркало заднего обзора.
– Ты до сих пор не поняла, что все, что я делаю, имеет некую цель?
Я раздумываю над его замечанием, мысленно вернувшись в прошлое. Я оказалась неожиданностью для него, но после того, как мы выехали за город, все, что он делал, имело смысл.
Даже грубости по отношению ко мне служили какой-то цели. Напоминания, что моя жизнь в его руках, и что, если я хочу еще какое-то время походить по земле, я обязана следовать намеченной им схеме.
Серебристая вспышка в зеркале привлекает мое внимание, и я начинаю наблюдать, как серебристый седан двигается к выезду, со свистом проносясь мимо нас.
– Итак, таинственный шпион, что в водителе показалось тебе подозрительным? – интересуюсь я, когда мы оба разворачиваемся, чтобы проследить взглядом за машиной.
– Он сидел в зале прибытия с ручной кладью. Когда мы прошли мимо, он последовал за нами.
На выезде с парковки водитель расплачивается, затем едет вниз по улице.
– Он мог просто сидеть и отдыхать, или присесть завязать шнурок.
– Маловероятно.
Не многовато ли паранойи?
– Неужели настолько маловероятно? Его машина стояла на парковке.
– Так и эта тоже. Ждала нас.
Туше. Что напомнило мне о...
– Ты не ответил... с чего это вдруг нас ждала машина?
Шестой берет ключи с прилавка проката автомобилей, но не заполняет никакие бумаги.
Тишина.
К черту. Ненавижу, когда он включает этот свой режим «неответа на вопросы».
Мы платим приличную сумму, соответствующую неделе парковки, и выезжаем с территории аэропорта. Не знаю, куда именно в Майами мы направляемся, но надеюсь, что там хотя бы будет вид на океан. Мы оказываемся неподалеку от автострады, когда на горизонте начинает маячить голубизна.
Глаза у меня широко распахиваются, когда после автострады мы оказываемся на мосту, и наконец-то показывается океан. На дорожном знаке я читаю: «Майами Бич». Я уже много лет не была на пляже, наверное, еще со времен колледжа. А до того я каждый год ездила на остров Санибэл с родителями, иногда даже дважды в год.
К несчастью, я прекрасно осознаю, что вероятность посещения пляжа равна нулю, но все равно тут тепло, дует соленый морской бриз и солнце жарит так, что все вокруг, кажется, тает. А это именно то, в чем я остро нуждаюсь.
Тихонько захныкав, я бросаю робкий взгляд на Шестого.
– Я трахну тебя так сильно, буду так крепко сжимать твой член, позволю тебе делать со мной все, что только захочешь, если ты позволишь мне провести парочку часов на солнце и поплескаться в воде.
Я глаз не в силах отвести от воды. Прямо перед лобовым стеклом, не так уж и далеко, куда ни глянь, лежит океан.
Может, я могла бы уплыть куда-нибудь к своей свободе. Интересно, сколько человек пытались доплыть до Кубы...
– Я и так могу трахать тебя, когда и как захочу. Так в чем же стимул?
– Сможешь трахнуть меня в зад, а я не буду жаловаться.
Уголок его рта дергается вверх, и он переводит взгляд на меня.
– Ммм, а вот это уже интригующее предложение.
Мы сворачиваем налево, и пляж пропадает из виду, а мы направляемся к получению «старомодного опыта». Повсюду дома в стиле арт-деко. Где-то через два с половиной километра, мы взъезжаем в огромный парковочный гараж и находим местечко в тени.
– Ладно...
Шестой идет к багажнику и вытаскивает наши чемоданы.
– Где это место? – спрашиваю я, катя за собой чемодан.
– Впереди.
Дома разделяет узкий проулок, и если бы рядом не было Шестого, то меня бы просто затрясло. Торговля наркотиками – только это может вызывать столь неприятное ощущение.
Мы проходим еще по одной короткой аллее и снова оказываемся на улице, причем Шестой придерживает для меня дверь. Кое-где припаркованы машины, но не очень много.
Если судить об остальной гостинице по вестибюлю, то я предвижу повторение наших прежних остановок в Штатах, которое будет полной противоположностью отелю в Париже.
Пара сотен баксов наличкой в обмен на очередной старый медный ключ. Мы минуем ресторанчик, на окне которого висит записка санитарного инспектора. Отличный показатель.
Лифт закрыт на ремонт, поэтому мы вынуждены отдуваясь подниматься по ступенькам к покрытой пятнами двери с дверной ручкой изъеденной солью.
Внутреннее содержимое комнаты такое же отвратительное, как я себе и представляла. Точнее, дело обстоит даже хуже, чем в отеле близ Атланты, а я представить себе не могла, что может быть хуже.
Все жутко старое за исключением телевизора. На стульях и ковре пятна, даже на подушках на кровати. Плитка на полу потрескалась и полопалась.
Но это еще цветочки, ягодкой можно назвать запах – промозглый, вызывающий рвоту, спертый, с намеком на морской воздух. Только значительно хуже.
Почему здесь не производят профилактику или ремонт? И как подобное заведение может приносить прибыль в месте, где и так полно всяческих гостиниц?
– Как тебе удается находить столь дерьмовые места? Существует какой-то сайт дерьмовые.отели.ком или что-то наподобие того?
Шестой ухмыляется
Чертова ухмылка.
Затем он хмыкает.
У меня челюсть отвисла, пока я наблюдаю за ним, а он что-то перекладывает в одной из своих сумок. Он не смотрит в мою сторону, просто продолжает заниматься своим делом.
– Зачем у тебя при себе всегда изолента? – спрашиваю я, когда он вытаскивает моток из сумки и откладывает его в сторону.
Он продолжает рыться в сумке.
– Если мне нужно привязать что-нибудь или починить что-нибудь. Изолента подходит в обоих случаях.
– Почему ты не пользуешься веревкой, чтобы связывать своих пленников?
Он смотрит на меня краем глаза.
– С ней сложнее и дольше возиться.
Справедливо. Понадобилась бы куча времени, опыта и веревки, чтобы связать меня так, как он сделал этот с помощью изоленты. Она более компактная, и требуется всего пара секунд, чтобы связать руки или ноги.
– Итак, что дальше?
– Еда.
Я киваю.
– Еда – хорошая идея.
Мы покидаем гостиницу и идем по улице. Я, вздыхая, разглядываю здания в стиле арт-деко. Такие красивые линии. Не знаю, почему мне так нравится этот стиль, может быт все дело как раз в линиях. Есть в них что-то романтическое.
Они такие сексуальные и привлекательные, почти как мужчина, идущий рядом со мной, на которого обращены многочисленные взгляды одетых в бикини цыпочек, возвращающихся с пляжа.
Если бы они только знали.
Да, он хорош в сексе, но быть заложницей, приговоренной к смерти, нисколько не весело. Одно совершенно не компенсирует другое.
Мы находим ресторанчик со средиземноморским меню и заходим в него. Там подают жаркое из цыпленка, и я счастлива отведать пюре из нута и фалафель. Лучшая еда с тех пор, как мы покинули Париж.
По пути обратно, не удержавшись, я рассматриваю витрины магазинов, и, заметив миленький купальник, останавливаюсь возле магазина.
– Такой симпатичненький.
Шестой, кажется, никуда не спешит. Никаких срочных дел нет, поэтому он балует меня. Может быть, он обдумывает мою недавнюю просьбу, а может он просто извращенец, но когда мы заходим в магазин, он берет корзинку.
Мы еще только в первом ряду, когда я замечаю симпатичный купальник в полосочку без лямок. Еще там есть купальники с геометрическими узорами, красивыми цветочными мотивами и просто однотонные.
Как и несколько недель назад, Шестой помогает мне делать покупки. Он выбирает разнообразные купальники и швыряет их в корзину. Когда их число достигает дюжины, я его останавливаю.
– Думаю, пока что хватит, – говорю я, улыбаясь ему.
Он выгибает бровь, и мы направляемся в примерочную. И если я думала, что это будет «представление» для одного, то он решает, что это будет «представление» на двоих.
– Там не хватит места, – предупреждаю я, пытаясь закрыть шторку, и бросаю взгляд на девушку за его спиной, стоящую за прилавком, которая разглядывает его зад. – Ты не поместишься.
Уголки его губ приподнимаются, когда он втискивается ко мне, проталкивая меня вглубь комнатки.
– О, я не единожды доказывал, что всегда помещаюсь.
Чертов ублюдок умеет придать своим словам двойное значение.
Примерочная действительно крошечная, но после того, как я закрываю шторку – единственное, что отделяет примерочную от торгового зала – он садится на стул в углу.
Потянувшись к корзине, он выбирает один из купальников и вручает его мне.
За недели, проведенные с ним, я привыкла переодеваться перед ним, привыкла ходить перед ним в чем мать родила, но есть что-то очень интимное в этой крошечной комнатушке, из-за чего я испытываю робость.
Процесс снятия футболки не сопровождается пластичностью, как это было в номере гостиницы. Движения у меня неуклюжие, отчего я чувствую себя неловко, особенно из-за того, что он смотрит на меня.
Избавившись от футболки и шорт, я тянусь за спину, чтобы расстегнуть лифчик, и отверачиваюсь от его решительного взгляда. Странно, что после всего того, что произошло, его взгляд заставляет меня нервничать.
– Почему бы тебе не снять трусики? – спрашивает он, после того, как я надеваю верх купальника и начинаю натягивать плавки.
Я хмурюсь, пока натягиваю плавки на бедра.
– Необязательно снимать трусы, чтобы померить купальник. Это просто непристойно.
– Почему?
– Если я меряю купальник, а мне он не нравится, значит, моя киска касается ткани для следующего человека, который будет мерить его после меня и для всех последующих потом. Фу, – я делаю вид, что меня сейчас стошнит, но услышав, как что-то щелкнуло, оборачиваюсь посмотреть на него. – Ты просто хочешь видеть меня полностью обнаженной.
Никакой реакции.
Поганец просто король непроницаемого выражения лица, но он не сумел скрыть тяжесть в своем взгляде.
– Ты такой извращенный монстр секса.
Быстрый взгляд в зеркало, и бикини отлетает в сторону. Ненакрашенная, с непривычным цветом волос – цвет купальника мне больше не идет.
Я вешаю его обратно и вытаскиваю из корзинки следующий, игнорируя Шестого. Но у него другие идеи. Потянувшись ко мне, он хватает меня за бедра и ставит у себя между ног. Я подпрыгиваю, когда он проходится языком по моему животу, зубами легонько покусывая кожу у меня под грудью.
– Мне кажется, кто-то божился, что готов на все, что угодно, ради пары часов на пляже?
Я отклоняюсь назад и, прищурившись, смотрю на него.
– Что происходит в твоих «извращенных» мозгах?
Кожа горит там, где его ладони скользят по моим бедрам, продвигаясь к попе. Пальцы Шестого проскальзывают под резинку трусиков и обхватывают оба полушария.
Из его груди вырывается низкий стон, когда он сжимает пальцы на поясе трусиков и дергает вниз. Из-за этого рывка, я практически теряю равновесие и приземляюсь ему на грудь, а мои руки ложатся ему на плечи.
– Хочу, чтобы ты, – он снова дергает трусики, на сей раз с обоих боков, и спускает их вниз по бедрам, подхватив только на щиколотках, – скакала на моем члене.
Сердце молотом начинает стучать в груди, дико бьется из-за его просьбы. Он приподнимает одну ногу, затем вторую, пока я не седлаю его. Просунув руку между нашими телами, он расстегивает свои джинсы и вытаскивает наружу член и яйца.
– Прямо здесь, – Шестой гладит себя по всей длине. – Прямо сейчас.
Черт. Меня. Подери.
Я приоткрываю рот и облизываю губы, уставившись на то единственное, что мне в нем действительно нравится. Шестой сдвигается на стуле, устраиваясь поудобнее, притягивает меня ближе к себе, обхватывает меня одной рукой, а второй направляет головку члена ко входу.
– Объезди меня. Заставь меня кончить, и ты получишь то, что хочешь, – предлагает он, увлажняя головку члена влагой, оросившей мою страждущую киску.
Я киваю и опускаю бедра, полностью принимая его в себя одним рывком.
Мысли путаются, кожу покалывает, по телу проходит дрожь, а с губ срывается глухой стон. Судя по ухмылке на его лице, я представляю из себя очень эротичное зрелище.
– Просто рассиживаться на моем члене не считается.
Я шлепаю его по груди.
– Просто дай мне секунду. Ты вроде как довольно большой.
Примерочная такая маленькая, тут даже нет места, чтобы опустить ноги на пол, что позволило бы мне балансировать на его коленях. Оглянувшись за спину, я решаю, что сейчас самое время выучиться новому фокусу и сгибаю одну ногу, задрав стопу вверх так, что моя щиколотка ложится ему на бедро. Затем я повторяю эту операцию с другой стороны, и Шестой стонет, откинув голову назад.
Очевидно, из-за всех моих телодвижений, я сжимаю его изнутри везде, где нужно.
Опираясь предплечьями о его руки, я вцепляюсь в край стула, отталкиваюсь от его ног и приподнимаюсь, затем опускаюсь на всю длину его члена. В таком положении это очень сложно, но уже очень скоро я подбираю довольно бодрый ритм.
По стеклянному выражению его глаз, я понимаю, что ритм я выбрала очень даже неплохой.
Хотя он и сказал, что хочет, чтобы я заставила его кончить, его руки вскоре скользят с моих ног к бедрам, затем к попе, и он начинает направлять меня. После этого мне начинает казаться, что я двигаюсь не слишком быстро или не слишком напористо как для него, поэтому он резко врывается в меня.
– Стоп.
Его взгляд проясняется на пару секунд и на лице сменяется вереница чувств, начиная от блаженства до смущения и свирепости.
– Если ты выполнишь часть работы, то я не получу свой день на пляже, – возмущаюсь я.
Он качает головой.
– Ты его получишь. А теперь сделай так, чтобы я уже кончил в твою киску.
Все мое внимание сосредоточено на том, чтобы выдоить его член, заставить его кончить, и мое собственное удовольствие и громкие стоны находятся где-то на втором плане. Понятия не имею, насколько громко мы ведем себя. Не знаю, могут ли консультанты слышать нас или шлепки в момент соприкосновения нашей кожи, или непристойные звуки, которые мы издаем.
Со столь доминантной особой и таким уровнем контроля, как у Шестого, он, кажется, правда наслаждается моими «стараниями».
Он слегка откинул голову, пальцы впились мне в зад, и его толчки стали более интенсивными.
Каждый раз, когда он полностью выходит из меня, по телу проносится нечто напоминающее электрический разряд, опаляющий мою кожу.
Его руки не дают мне двигаться, он смотрит мне прямо в глаза. Шестой снова берет контроль в свои руки, а я наблюдаю, как стекленеет взгляд его темных глаз, пока он врывается в меня, дергая мое тело вниз на себя. Он дергается подо мной и во мне, и его член струя за струей освобождается от спермы.
Есть что-то примитивное в занятии сексом без защиты, в ощущении того, как он заполняет меня. Не могу сказать, что подобное часто случалось в моей жизни, поэтому взглянув на его лицо и приоткрытый рот, я не сдержавшись, наклоняюсь и облизываю его губы.
Он поднимает голову, и наши губы сливаются, языки лениво ласкают друг друга в медленных крепких поцелуях.
Этот секс заставил меня забыть, кто я такая и кто он, и как мы очутились там, где очутились. Он заставил меня забыть, что он недавно со мной сотворил. Лживое ощущение сексуального комфорта, но я приняла его.
Оказалось, довольно трудновато распрямить ноги, так как мышцы застыли, но когда мне все же удается встать, Шестой выскальзывает из меня, вместе с потоком теплой влажной белой жидкости. Я бросаю взгляд на пол, разглядываю лужицу на его животе, понимая, что он не выплеснул все.
Шестой не говорит ни слова, просто засовывает влажный член в джинсы и застегивает их. Что ж, мы всего в квартале или двух от отеля.
Киска у меня тоже влажная, все внутри слегка покалывает. Я нахожу свои трусики и натягиваю их на себя. Он не дал мне кончить, и мне хочется наброситься на него.
Взглянув на корзину с купальниками, я поджимаю губы.
– Хм, я померяла только один.
Шестой наклоняется и начинает рыться в корзине, вытаскивая купальники по одному, а затем бросая их обратно. Перебрав около половины, он вытаскивает один и снова садится на стул.
– Этот.
Я пожимаю плечами, поднимаю с пола свой лифчик и остальную одежду, и одеваюсь.
В конце концов, купальник не имеет значения. Сойдет любой, который он выберет. В любом случае, платить ему, и он же позволит мне надеть его на пляж.
К счастью, он выбрал мой любимый узор – полосы и геометрические фигуры, которые напоминают калейдоскоп цветов.
Я заставляю Шестого первым выйти из примерочной и затем следую за ним. В магазине появилось несколько новых покупателей, и некоторые из них обернулись посмотреть на нас.
Нас слышали.
Я стараюсь не смущаться, но когда замечаю неприязненный взгляд консультантки, мои щеки заливает краска.
На пути к кассе, я заглядываю еще в несколько рядов и беру себе пару шортов, футболку и шлепанцы. Он сказал, что я получу свой день на пляже, поэтому я добавляю полотенце, крем от загара и пляжную сумку.
С моего лица не сходит улыбка. Впервые за месяц я буду делать то, что действительно хочу. Что-то, что нравится мне. Я собираюсь в корне насладиться любым количеством времени, которое он разрешит мне провести на пляже.
Может быть, это исполнение одного из последних желаний умирающей женщины, но мне все равно. У меня намечено свидание с океаном.
Глава 14
Шестой разрешает мне провести следующий день на пляже. Жаркое солнце, теплый песок, соленая вода, все дела. Впрочем, должна признать, что наслаждаться всем этим в одиночестве не так уж и весело, даже принимая во внимание взятые напрокат шезлонги, зонтики и официанта, который приносит мне одобренный Шестым фруктовый коктейль.
Шестой же исполняет роль охранника, видимо, желая убедиться, что я не приведу в исполнение свой план по заплыву в сторону Кубы или что меня не утащит какой-нибудь из тупоголовых качков, которые греют на солнце свои перекаченные и без того слишком загорелые тела. Шестой не отрывается от телефона, он встал с шезлонга только один раз, чтобы намочить ножки в прибрежных волнах. Он даже пистолет притащил на пляж, запихнул его в пляжную сумку и положил ее под стул.
Мы с Дигби сотни раз обсуждали поездку в отпуск в Майами, но этого так и не случилось.
– Краснота спала, – заявляет Шестой на следующее утро.
Я оборачиваюсь к зеркалу, чтобы взглянуть на свою спину и плечи. Само собой, цвет стал чуть светлее. Впрочем, какая разница, как сильно я загорела, если я по-прежнему выгляжу сгоревшей.
К вечеру кожа становится розового цвета. От жаркого солнца Майами мою светлую кожу не спасает даже регулярное нанесение солнцезащитного крема SPF 50.
Боли нет. За свою жизнь я сгорала так много раз, что даже не обратила внимания на легкий ожог. Я хихикаю, вспомнив, как однажды моя смуглая подруга впервые в жизни сгорела. Ожог был слабенький, но она истерила как маленький ребенок.
Я отворачиваюсь от зеркала и уже собираюсь сказать что-то, когда мимо моего лица пролетает огромный таракан. Я взвизгиваю, начинаю махать руками в воздухе и отступаю на пару шагов назад.
– Ненавижу это место!
Даже Шестой кривит губы от отвращения, пока пытается прихлопнуть засранца ногой. Этот отель явно самый худший из всех. Старый, обветшалый, старомодный – все это я, конечно же, еще могла бы вытерпеть. Отвратительный, грязный, скорее всего, не знавший уборки в течение многих месяцев и кишащий кучей насекомых. Почему это место вообще не закроют?
– По крайней мере, они закрыли ресторан. Даже боюсь себе представить, насколько плохо там обстояли бы дела, – отмечаю я, вздрогнув от отвращения. – Сегодняшнее блюдо дня – бургер Джо, присыпанный тараканами, выращенными в местной фауне. Настолько местной, что они сошли со стен нашего отеля.
Шестой берет свой пистолет и засовывает его за пояс джинсов, прикрыв рубашкой.
– Пошли купим еды.
Я удивленно смотрю на него.
– У тебя нет чувства юмора?
– Наверное.
Я закатываю глаза и следом за ним выхожу из номера.
– Как ты способен думать о еде после этого?
– Это просто жук.
Я высовываю язык и издаю звук, как будто меня тошнит.
– Это препротивнейший жук.
– Я ел вещи и похуже.
Я аж замерла.
– Эй. А я ведь целовала тебя в губы.
Шестой начинает спускаться вниз по ступенькам, но разворачивается лицом ко мне.
– Иногда приходится делать что угодно, лишь бы выжить.
Черт меня подери, если я не знаю этого.
– История моей чертовой жизни.
Шестой не отвечает мне. На самом деле, мне повезло, что он позволил зайти мне так далеко.
После аппетитного ланча в баре в нескольких кварталах от отеля, Шестой решает не идти сразу обратно.
– Куда мы идем? – интересуюсь я, пребывая в замешательстве, ведь мы движемся в противоположном направлении от отвратительного места, где нам предстоит провести ночь.
С другой стороны, может быть, и хорошо, что мы сразу не идем обратно – мне понравился мой ланч, и я не хочу, чтобы меня сразу стошнило.
– Встретимся кое с кем.
– По поводу? Потом мы еще куда-нибудь поедем? – интересуюсь я щебечущим голоском, за что зарабатываю сердитый взгляд, от которого получаю истинное удовольствие.
Через несколько кварталов Шестой сворачивает с аллеи, и мы выходим на пляж. Я вздыхаю, когда бросаю взгляд на воду. Позавчера был такой чудесный день, и мне не хочется ничего большего, чем снова нырнуть в воду.
Мы выходим на пляжную дорожку, что пролегает вдоль нескольких отелей. Мне наш маршрут кажется странным. Еще более странным я считаю его способ встретиться с кем-то, но что я вообще знаю о его методах действия? Черт, откуда мне знать, как в определенных ситуациях действую киллеры-социопаты.
Мне трудно подстроиться под длинные шаги Шестого, и я иду в нескольких шагах позади него, когда моих ушей достигают звуки знакомого смеха. Оглянувшись на пляж, я вижу загорелое тело, которое знаю слишком хорошо, на лице у парня сияет улыбка, от которой когда-то мой день сразу же становился лучше.
Точеные черты и голубые глаза. Высокий, светловолосый и накаченный – мой норвежский отбойный молоток.
Дигби.
Я изучающе смотрю на мужчину и вспоминаю целый месяц, когда жалела, что не поехала с ним, ведь тогда я бы не оказалась в этом аду. А он смеется на пляже и беседует с другой женщиной. Похоже, они не знакомы, но уже флиртуют.
И пока я смотрю на него, по моей щеке вниз ползет слезинка. Он меньше чем в десяти метрах от меня.
Почему? Из всех мест и времени, почему он оказался именно там, где я? Он, должно быть, в отпуске, но насколько велики шансы, что мы пересечемся?
Мне хочется подбежать к нему, но угроза, маячащая в нескольких метрах от меня, сдерживает мой порыв. Но и взгляд оторвать я не в силах, сколько себя не уговариваю.
Потому что я знаю, что случится, если Дигби оглянется и узнает меня, несмотря на мои темные волосы. Но я все равно не могу отвести глаз, так как мое прошлое неверящими глазами смотрит на меня.
Словно пинок в живот получила. Все мое существо разрушается под весом его узнавания.
И мне приходится бежать.
Шестой идет впереди меня по пляжной дорожке. Если Дигби догонит меня, если Шестой увидит...
– Пейсли?
Я замираю, услышав имя, которое не слышала уже целый месяц. В груди рождается боль, усиливая потребность убежать от него как можно дальше. Я быстро пробегаю мимо нескольких пальм, мчусь вверх по ступеням, которые ведут к площадке перед бассейном. Обычно там полно людей, и я надеюсь затеряться в толпе.
С последствиями побега от Шестого я разберусь позже.
Дигби снова зовет меня, пока я прокладываю себе путь сквозь толпу. Если Шестой узнает... Если Шестой узнает...
Дигби.
Я не выдержу. Не смогу простить его.
Не смогу простить себя.
Какой жестокий поворот судьбы направил его в лапы Шестого?
Глаза у меня мокрые от слез, зрение затуманилось. На другом конце вестибюля показываются входные двери, и я вздыхаю с облегчением, когда замечаю дорогу к нашему отелю.
Но рано я радовалась, так как в предплечье мне вцепляется сильная рука, остановив меня прямо в дверях.
– Пейсли?
Нет.
Нет.
Нет, нет, нет!
Я не в силах повернуться, не могу посмотреть на него. Я замерла на месте. Мысли бешено крутятся в голове, пытаясь найти выход.
– Отпусти меня, – требую я, пытаясь высвободить руку.
– Это ведь ты, правда, ты?
Я мотаю головой.
– Нет.
Но это не останавливает его и, несмотря на все мое сопротивление, он разворачивает меня лицом к себе. Дигби выше меня сантиметров на тридцать и весит раза в два больше – я ничего не могу поделать. Но я отказываюсь поднимать голову. Не могу. Если я проявлю интерес, Шестой увидит и придет за мной.
Я проклинаю небеса и молюсь аду, чтобы дъявол не забрал ангела, стоящего передо мной.
– Пожалуйста, – такой знакомой теплой рукой он приподнимает мой подбородок вверх.
Его голубые глаза остались такими же нежными и заботливыми, какими я их запомнила. Мне хочется затеряться в них и заставить их забрать меня обратно в другое время.
Я морщусь, пытаясь подавить рыдание, и качаю головой из стороны в сторону.
– Отпусти меня. Пожалуйста. Пожалуйста, ты должен отпустить меня.
– Что случилось? Что происходит?
Из-под его руки я вижу, как к нам направляется фигура, которой я страшусь больше всего на свете. Глаза у меня чуть из орбит не выскакивают, а дыхание учащается.
– Умоляю, Дигби. Пожалуйста, если ты, правда, любил меня, отпусти, – нижняя губа у меня дрожит, по лицу струятся слезы.
– Пейс, успокойся.
– Он же убьет тебя, – шиплю я.
– Ты не делала этого, правда? – это не совсем вопрос, скорее, потпыка убедить самого себя касательно того, что произошло.
Я киваю.
– Я не делала ничего этого, – меня всю трясет, когда я исступленно смотрю по сторонам. – Если он заметит тебя…
Я даже не успеваю закончить свою мысль, как Дигби наклоняется. Губы, о мягкости которых я уже почти успела позабыть, прижимаются к моим. Сильные руки, обвиваются вокруг моей талии, обнимая меня с заботой и собственническим желанием.
– Я думал, ты погибла, – по его щекам текут слезы, пока он лбом прижимается к моему лбу.
– Ты должен уйти. Уезжай домой. Умоляю.
– Я вытащу тебя отсюда.
Я качаю головой.
– Нет. У тебя не получится.
В его взгляде загорается замешательство. Большим пальцем он проводит по моей щеке.
– Позволь мне помочь тебе.
– Тогда уйди и забудь, что видел меня. Уезжай. Сегодня же.
– Я вызову копов.
Я снова качаю головой.
– Не надо. Он убьет меня. Ты не должен никому рассказывать. Если ты хоть что-то расскажешь, если сообщишь в полицию, он убьет меня. Он узнает. Поверь мне.
Его взгляд мечется по моему лицу. После моих слов, он сморщил лоб будто бы от острой боли и отчаяния.
– Пожалуйста, Дигби. Не предпринимай ничего. Он придет за тобой, а я хочу, чтобы ты жил. Мне нужно, чтобы ты ушел.
Дигби хмурится и скрипит зубами.
– Я хочу помочь тебе.
– Тогда подари мне последний поцелуй и спасай свою жизнь, – я провожу ладонью по его груди вверх к лицу, чтобы стереть слезы, хотя мои собственные продолжают течь по щекам.
– Дай мне немного времени. Я свяжусь с тобой. Просто... Не умирай ради меня, – грудь мне сдавило, паника нарастает с каждой секундой. – Пообещай, что ничего не станешь предпринимать.
Дигби согласно кивает.
– Не буду. Придумай что-нибудь. Я подожду, – он снова прижимается к моим губам. – Я все еще люблю тебя, Пейс.
– Мне следовало уехать тогда с тобой, – шепчу я сквозь слезы. – А теперь поцелуй меня на прощание... один последний раз.
