Текст книги "Шестой (ЛП)"

Автор книги: К. И. Линн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Он сердито, не моргая, смотрит на меня.

– Да.

Во взгляде этих ясных голубых глаз нет ни капли лжи, только правда.

Кстати, раз уж речь зашла об этом, дождаться не могу, когда избавлюсь от этих дурацких контактных линз. Последние двенадцать часов они здорово мне мешают.

Наш номер располагается на втором этаже, что означает, что придется тащить наверх все наше барахло.

– Ну почему ты всегда останавливаешься на таких помойках? – спрашиваю я, когда мы заходим в номер, отличавшийся от предыдущих тем, что он был скорее в стиле семидесятых, с некоторыми предметами из девяностых.

– Потому что большинство людей, проживающих здесь, не станут доносить о чем-то нелегальном.

Я присаживаюсь на край кровати.

– Но ты же не покупаешь наркоту и не находишься в розыске.

– Нет, но вот ты у нас в розыске, а я просто не желаю светить свое лицо на камеру.

Логично.

Я подтягиваю к себе свой чемодан и набираю код на замке. Когда я устанавливала его, то выбрала последние четыре цифры своего номера телефона. Телефона, который взорвался в морге почти два месяца тому назад. Так странно, он всегда был под рукой, чтобы поиграть, послушать музыку, полазить по «Фейсбуку», но я совсем не страдаю от его отсутствия. У меня нет никакого желания проверять что-либо. Я просто хочу жить и делаю это так, как позволяет мое положение.

К счастью, я предусмотрительно уложила туалетные принадлежности сверху, но вытащить их оказалось все равно нелегко. С косметичкой в руке, я подхожу к стойке с умывальником и зеркалом, которая почему-то не в ванной.

Я открываю коробочку и, потянувшись к глазу, подцепляю край линзы карего цвета, и на свет показываются мои ярко-голубые глаза. Освободив один глаз, затем другой, убираю линзы в коробочку и закрываю ее. Затем закапываю капли и быстро-быстро моргаю.

Капли холодные, и сначала я ощущаю жжение. Только спустя пару секунд жидкость успокаивает сухие уставшие глаза.

– Так-то лучше.

Шестой останавливается за моей спиной, подталкивает меня к раковине и прижимает к краю. Наши глаза встречаются в зеркальном отражении – его фальшивые голубые и мои настоящие.

– Я скучал по твоим глазам.

– Правда?

Он кивает, наклоняется вперед и проходится губами по моей шее.

– Они очень красивые.

Я замираю и впериваю в него взгляд.

Красивые?

Разворачиваюсь в его объятьях и смотрю на него.

– Ты же знаешь, что тебе не нужно говорить фальшивые комплименты, чтобы забраться ко мне в трусики.

Он качает головой, уголки его губ изгибаются.

– Я серьезно, – он наклоняется, и его губы оказываются в миллиметрах от моих. – Я знаю, что такое красота.

Он прижимается к моим губам, и я отвечаю на поцелуй, а моя рука ползет вверх по его груди.

– Ужасно, что даже красивые вещи рано или поздно умирают.

Жесткая пощечина от безжалостной реальности.

Поджимаю губы и сердито смотрю на него.

– Спасибо за напоминание, – я шлепаю его по груди. – Временами ты бываешь таким засранцем.

Он отстраняется и ухмыляется.

– Есть хочу.

Я фыркаю.

– Ни капли не удивлена.

Нашу беседу о еде прерывает стук в дверь, и мы оба замираем. Шестой бросает взгляд на меня, хватает пистолет со стола, сует его за пояс и тихо двигается к двери. Он смотрит в глазок, но продолжает хранить молчание.

– Эй, шлюха, открывай. Мы знаем, что ты там.

Шестой вздыхает, скорее всего, разозлившись, склоняет голову на бок, от чего раздается громкий хруст. Отбросив засов, он распахивает дверь.

Со своего места мне видно человек пять амбалов, одетых так же, как идиот, который приставал ко мне на парковке. Все они ниже Шестого, хотя он сам чуть выше ста восьмидесяти.

– Это ты – тот идиот, который нацелил пушку на моего кузена?

Пальцы Шестого на рукояти пистолета напрягаются.

– Если твой кузен – тот идиот, который пытался склеить мою жену, то да.

– Ты чо о себе возомнил? – практически ревет парень.

Ситуация выглядит не очень хорошо, и у меня складывается впечатление, что мне лучше заново упаковать чемодан. К счастью, я не так много успела вытащить из него.

Шестой вытаскивает пушку из-за пояса и нацеливает ее на говорящего парня.

– Слушай, я устал и совершенно не хочу тащиться куда-то в поисках нового отеля. Это – единственная причина, по которой я еще не спустил курок. Тебе и твоим шестеркам лучше свалить.

Главный делает шаг вперед, выпячивает подбородок, а его глаза превращаются в щелочки.

– Думаешь, что сумеешь одолеть меня и моих парней, мудак? Ты просто салага с пушкой.

Ой, мамочки...

Я встаю, подхожу к двери и, обхватив Шестого за талию, выглядываю наружу.

– Ты просто позер, а этот парень шутки не шутит. Уходите по-хорошему или вас отсюда унесут в пластиковых мешках.

Подобные слова и уверенность не совсем в моем стиле в подобной ситуации. Но я не сомневаюсь в Шестом. Он вовсе не собирался подзадоривать их.

– Бл*дь, шлюха, рот свой поганый закрой, – он опускает руку и сжимает промежность. – Или лучше двигай сюда, я найду, чем его занять.

Шестой рычит.

– Ненавижу твои дерьмовые отели.

Я едва успеваю произнести эти слова, как все клетки моего тела буквально подпрыгивают. Я чуть не оглохла от череды громких выстрелов.

Главарь падает на спину, когда пуля прошивает ему лоб. У его дружков нет ни секунды, чтобы выйти из ступора, как меня оглушают еще четыре выстрела, и вот все пятеро уже лежат на полу.

Естественной реакцией было бы закричать, начать задыхаться или опорожнить содержимое желудка. Хотя меня резко затошнило, тот факт, что Шестой убил их, погнал меня к чемодану. Я молилась, чтобы никто не вышел из номера, пока мы будем уходить, потому что иначе они тоже присоединятся к этой пятерке.

Пытаясь заставить их уйти, я вместо этого накрутила их. Все вокруг кажется бесформенным, в ушах стоит звон, пока я запихиваю косметичку с туалетными принадлежностями обратно в чемодан.

– Ненавижу подобное дерьмо, – признается Шестой, пока забирает со стола сумку с оружием и чемодан. Затем он бросает взгляд на меня. – Давай быстрее.

Меня словно парализует, когда я бросаю взгляд на лежащие на полу безжизненные тела, под которыми уже растеклись лужи крови.

Впервые я так долго смотрю на результаты тщательной работы Шестого. Впервые за много недель мне напоминают, насколько жестоким и безжалостным он может быть.

– Шагай давай.

Руки у меня дрожат, когда я слепо тянусь к своей сумочке, его портфелю с ноутбуком и чемодану. Пол под ногами кажется неровным, пока я иду, таща за собой чемодан. На пороге я бросаю взгляд на тела, лежащие полукругом напротив двери.

– Не наступи в кровь, – совершенно спокойно предупреждает Шестой. Точно таким же тоном предупреждают о не высохшей до конца краске.

Затем он разворачивается и хватает мою сумку, пока я стою и таращусь на его работу.

Смерть, которую я не видела уже несколько недель, снова стоит передо мной. Но ведь их судьба такая же, как и моя. Вскоре и я буду лежать на полу с безжизненными глазами, а подо мной будет расплываться красное пятно.

Голова у меня начинает кружиться, и все вокруг словно пульсирует.

– Лейси! – доносится до меня рык Шестого.

Я в замешательстве смотрю на него. Он качает головой, сжимает челюсти и тянется ко мне. Поддерживая меня за руки, он помогает переступить через кровь.

Как только я оказываюсь в нескольких шагах от кровавого побоища, он сжимает рукой мой подбородок, вынуждая посмотреть на него.

– Ты должна сосредоточиться только на мне.

Я нервно киваю и резко выдыхаю. Шестой отпускает меня и вручает мне сумку с оружием, а сам забирает у меня чемодан. Металлические ступеньки гремят у нас под ногами, а где-то вдали уже слышатся сирены.

Шестой не говорит ни слова, но ускоряет шаг. Я догоняю его, когда он уже загружает наши вещи в машину. Забросив в багажник сумку, которую несла я, мы садимся в машину. Мотор ревет, и, взвизгнув шинами, мы срываемся с места.

Я оглядываюсь на отель и вижу, что шторы в некоторых номерах резко задергиваются – за нашим отъездом наблюдают.

– Их нельзя было оставить в живых? – спрашиваю я, пока мы мчимся по дороге, прочь от сирен и мигалок.

– Нет.

– Почему? – я не понимаю, почему люди не уходят, когда им угрожают так, как угрожал Шестой этим парням.

– Потому что они заносчивые ублюдки, которые не отступают, даже когда их внутренний голос буквально кричит об этом.

Глава 20

– О, да ладно! Сколько же дерьмовых отелей в этом городе? – интересуюсь я вслух, когда мы с час колесим по городу.

Мы останавливаемся перед практически идентичным архитектурным строением, как и то, которое мы обагрили кровью.

– Много, – отвечает Шестой, разворачиваясь ко мне. – Это же Вегас, детка.

Я стону и тянусь к ручке двери.

Я вылезаю из машины, а руки у меня дрожат. Когда адреналин пошел на спад, проявились остаточные постэффекты. И слабость, и усталость – только одни из них. К счастью, хотя бы звон в ушах прекратился, но все равно ощущения какие-то странные.

Как обычно, номер оказывается очень старомодным и обшарпанным. Зайдя в номер, я сразу же падаю на кровать.

Перед глазами стоят образы мертвых гангстеров. У меня никак не получается переключиться на что-то другое. С появлением Шестого в моей жизни, я видела столько смертей, что до конца жизни хватит.

Смерть преследует его и остальных киллеров. Но только я знаю, как ей удалось добраться до Третьего.

– Ты не настолько крут, как думаешь, – сообщаю я, зарывшись лицом в подушку. – Киллеры не неуязвимы.

Шестой откладывает кейс с ноутбуком в сторону и смотрит на меня.

– Ты наконец-то решилась рассказать мне все, что знаешь?

Решилась ли я? Усталый мозг подсказывает мне, что это в некотором роде вступление. Неужели я, правда, хочу рассказать ему все? Но что на самом деле мне известно? Если я расскажу ему, он сразу же меня убьет?

– Я знаю, что вы не бессмертны. Знаю, что вы уязвимы перед наркотиками.

Шестой встает, подходит к кровати и ложится рядом со мной.

– Какие наркотики?

– Третий.

Шестой кивает.

– Это многое объясняет.

– В его крови был обнаружен целый букет наркоты, включая кетамин, – я думала, что это слово скажет ему о многом, но судя по бесстрастному выражению его лица, я ошибалась. – Не знаю, что тебе известно о наркотиках, используемых для изнасилования, но кетамин действует очень быстро, может полностью отключить двигательный аппарат и притупить ощущения.

– Можно подсунуть с напитком, – вслух озвучивает свои догадки Шестой.

– Ты нуждаешься во мне сильнее, чем я в тебе, – говорю я, понимая, что на самом деле так оно и есть. – У меня было столько шансов сбежать, обратиться за помощью, но я не стала этого делать.

Он тянется ко мне и заправляет прядь волос за ухо.

– Потому что случись такое, я убил бы тебя.

– Вот поэтому я и пытаюсь прожить как можно дольше. Да и бесить такого психа, как ты, не хочется.

– Да ты постоянно выводишь меня из себя.

Я фыркаю.

– Да, но это же весело. Ты слишком легко поддаешься.

– Ну почему такая саркастичная задница, как ты, свалилась мне на голову?

Я пожимаю плечами.

– Сарказм – мой защитный механизм, так что... заткнись.

Один уголок его рта ползет вверх.

– Мне придется наказать тебя за такие слова.

– Да, мистер Киллер, и как именно вы собираетесь меня наказать?

– Хмм, – Шестой задумчиво проходится взглядом по номеру, словно пытается решить что-то для себя. – Могу трахнуть тебя.

– Пфф, это не наказание.

– Нет, но я только что прикончил пятерых ребят и теперь хочу трахнуть тебя так, чтобы все мысли вылетели у тебя из головы.

Я свожу вместе брови.

– Это побочный эффект что ли такой?

– Думаю, мы можем назвать это именно так.

– А я думала ты проголодался, – мы так и не успели поесть до того, как появились эти придурки.

– Потом, – Шестой шлепает меня по попе, вынуждая подпрыгнуть.

– Ладно, но я намерена просто лежать на кровати, потому что сегодняшний день выжал меня как лимон.

– Джинсы расстегни.

Выгнув бровь, я опускаю руку к талии, расстегиваю пуговицы и опускаю замочек на молнии вниз. Шестой обхватывает меня ладонями за талию, затем сдергивает с моих бедер и попы джинсы вместе с трусиками.

Он снимает их с меня не до конца, просто опускает немного, открывая доступ к нужным участкам тела.

– Какой ты целеустремленный, – замечаю я, когда он приподнимает мои бедра и толкает назад, вынуждая встать на колени.

Шестой прижимается бедрами к моему заду, давая почувствовать, насколько он заведен. Твердый член оттопыривает ширинку джинсов, готовый заполнить меня так, как мне это нравится.

– Ммм, бл*.

Он снова шлепает меня по ягодицам, и я снова подпрыгиваю. Раздается треск расстегиваемой молнии, а пару секунд спустя я снова получаю шлепок по попе, на сей раз его членом.

– В меру мокренькая, – говорит Шестой, проводя головкой члена по моему клитору.

Несмотря на то, что он трахал меня уже много-много раз, ощущение его члена, заполняющего меня, растягивающего мою киску, полностью захватывает меня, так что глаза закатываются, а рот непроизвольно приоткрывается.

– Черт.

Нагнувшись, он прижимается грудью к моей спине, и с его губ срывается громкий стон, эхом отдаваясь во мне. Он скользит рукой по моей талии, между грудей и замирает на шее. Затем Шестой выпрямляется и тянет меня за собой.

– Ты права, – шепчет он мне в ухо, совершая неспешные толчки бедрами. – Я нуждаюсь в тебе сильнее, чем ты во мне.

С моих губ срывается стон, когда его член натирает стенки киски, обнажая все нервные окончания, посылая дрожь по всему позвоночнику.

Я чувствую жаркое дыхание Шестого, пока он покусывает и нализывает мне шею. С каждым новым мощным толчком его бедер с моих губ срываются все новые и новые стоны. Его пальцы сжимаются на моей шее, доставляя удовольствие. Поначалу нежный обхват превращается в тиски, когда его мышцы напрягаются.

По телу проходит дрожь и меня начинает потряхивать от конвульсий, перед глазами все расплывается, а рот открывается в беззвучном крике, когда я рассыпаюсь на части в его руках.

Пульсирующие волны моего оргазма доводят до края и Шестого – его бедра мощно вжимаются в мою пятую точку и он, громко застонав, изливается в меня. Я чувствую, как подрагивает его мощный член, пока он кончает.

Я кладу голову ему на плечо, руки безвольно падают вдоль тела, а Шестой отстраняется и садится на корточки. Мы оба тяжело дышим, пока дрожь идет на убыль.

– Теперь проголодался? – спрашиваю я в промежутке между попытками отдышаться.

– Умираю с голоду.

У меня в животе тоже урчит.

– Хочу такос.

– Ладно.

***

На следующее утро я просыпаюсь и сажусь в кровати. Сквозь тюлевые занавески комнату заливает солнечный свет.

Кровать пуста, комната тоже. Я от души зеваю и потягиваюсь так, что что-то хрустит в спине.

Дурацкая кровать.

Такая же неудобная, как во все остальных отелях, за исключением Парижа.

Тишину нарушает только шелест машин и людской гомон на улице. Дверь в ванную открыта, но оттуда не доносится ни звука.

Я встаю и захожу туда, чтобы убедиться в том, во что верится очень с трудом – я совершенно одна. Развернувшись, я изучаю номер. Все вроде бы в порядке, все наши вещи на месте, включая его оружие.

Мой не до конца проснувшийся мозг пытается оценить ситуацию, пока я сижу на унитазе, умываюсь, чищу зубы и запрыгиваю в душ.

Шестой проверяет меня? Или он начал мне доверять?

Я с легкостью могу схватить пушку и застрелить его, когда он войдет в дверь. Я могу избавиться от него.

Но.

Обратная сторона сулит неизвестность.

Теплая вода стекает по спине, пока я рассматриваю светлые кончики волос, лежащие у меня на груди. Еще одно доказательство перемен во мне, но разве можно все вернуть назад?

Конечно же, если он умрет, я буду свободна, но что дальше? Остаются еще трое опытных киллеров, которые знают о моем существовании и с легкостью сумеют выследить меня.

Шестой не единственный, из-за кого мне стоит волноваться. После встречи с Джейсоном и того, что он сказал Пятому, уверена, что все остальные из «Отряда Убийц» в курсе о моем существовании.

Но все это будет актуально, только если я смогу сделать это, смогу убить его.

Выйдя из душа, я беру полотенце, и, промокнув капли воды, заворачиваюсь в него.

Я смогу сделать это? Смогу убить Шестого?

Из второго полотенца я сооружаю тюрбан на голове и начинаю изучать свое отражение в зеркале. Пусть мне подскажут чувства. Я заметила, что при мысли о Шестом, тиски, сдавившие грудь, исчезли.

Он собирается убить меня и нисколько не сомневается в этом. Даже спустя почти два месяца моя смерть для него не будет значить ровным счетом ничего.

Я просто еще одно тело на его пути. Последнее в длинней кровавой цепочке.

Шестой отменный актер – мне не стоит забывать об этом. Моменты, когда он кажется настоящим, даже милым, не более, чем уловка.

Ему плевать на меня.

Лицо сморщилось, а глаза застилают слезы.

– Возьми себя в руки, Пейсли.

Совершенно нелогично, вообще бессмысленно, но мысль о том, что я буду без него, оказывается болезненной и печальной.

Я же девушка здравомыслящая. Бурлящие во мне эмоции очень хаотичны и гораздо сильнее понимания мужчины, который совершает ужасные вещи, а в конце лишит меня жизни.

Вернувшись в комнату, я кладу чемодан на кровать и открываю его. Понятия не имея, что готовит мне день, я вытаскиваю брюки и майку, в которых собираюсь ждать его возвращения.

Я как раз расчесываю еще мокрые волосы, когда раздается щелчок двери и, обернувшись, я вижу, как он сначала смотрит на кровать, а затем обводит взглядом комнату.

– Привет, – здороваюсь, не прерывая своего занятия.

Шестой входит в номер, неся в руках пару пакетов, и закрывает дверь.

– Ты здесь.

Я выгибаю бровь, прекрасно понимая, что он имеет в виду, но все равно изображаю недоумение.

– А где еще мне быть?

Он улыбается краешком губ и кивает головой.

– Я не был уверен на все сто процентов.

– Думал, что я захочу проверить границы?

– А разве не было бы разумно так поступить?

– Возможно.

– Ты больше не относишься к разумным людям? – спрашивает он, вручая мне бумажный пакет и бутылку с водой.

– Как раз наоборот, – я сажусь на кровать и делаю глоток из бутылки. – Я достаточно разумна, чтобы понимать, что есть еще три тренированных киллера, которые будут разыскивать меня, ну и не будем забывать о твоей угрозе убить моего бывшего. В результате получаем очень простой ответ, что дьявол по соседству – мой наилучший вариант.

Шестой идет к столу и открывает второй пакет.

– Ладно, я рад, что мы пришли к согласию.

– Итак, что у нас на повестке дня? – я лезу в пакет и достаю лоток с вилкой и пакетик с салфетками.

– Сидеть и ждать новостей от связного.

Я поджимаю губы, представив, что впереди ждет очередной скучный день.

– Тебе по работе приходится долго ждать, не так ли?

– Чем больше информации, тем лучше ты подготовлен.

– А-а, контроль над ситуацией, от которого ты в таком восторге.

Я открываю контейнер и вдыхаю самый чудесный аромат, от которого рот наполняется слюной.

– Где тебе удалось достать сэндвич с вырезкой? – сэндвич просто огромный, занимает весь контейнер и даже более того.

– Есть одно место за углом.

Я приподнимаю булочку, чтобы осмотреть огромный поджаренный кусок мяса. Его хватило бы на два приема пищи или даже больше. Мое внимание привлекают красные пятнышки, и я смотрю на мясо, пытаясь понять, что это на нем.

– Кетчуп?

– М?

Лицо у меня вытягивается, и я начинаю скрести булочкой по контейнеру.

– Какого черта? Нельзя добавлять кетчуп на вырезку!

Фу, просто фу.

– Почему это?

– Просто не добавляют и все. Никогда не видела вырезку с кетчупом, так просто не делают.

– Ты эксперт в этом вопросе?

– Мои бабушка с дедушкой жили в Индиане. Вырезка там – нечто вроде национального сэндвича, если таковой существует.

Шестой качает головой и впивается в свой сэндвич.

Я тоже кусаю, и у меня вырывается стон, когда меня захлестывают воспоминания о совсем другой жизни.

Такой сюрреалистичный момент. Сижу рядом с мужчиной, который похитил меня, и ем сэндвич, который напоминает мне о моей прошлой жизни.

Я все еще здесь, потому что не ушла.

Я все еще здесь, потому что не могу уйти.

***

Как-то вечером, несколько дней спустя, у Шестого звонит телефон. Более чем уклончивые реплики, а спустя минуту-другую разговор уже окончен.

Закончив звонок, Шестой сразу же начинает раздеваться.

– Твой наряд из Парижа, – он вытаскивает оба наших чемодана и кладет их на кровать. – Надень его.

– О, мы идем в гламурное место, – я вытаскиваю косметичку и плойку. – Снова без нижнего белья?

Он прекращает копаться в своем чемодане и смотрит на меня. Подняв руку, проводит пальцами по губам и проходится взглядом вверх-вниз по мне.

– Просто... оденься, – в итоге просит он и продолжает перебирать вещи в чемодане.

Должна признать, что ощущаешь себя всесильной, когда твоими стараниями безжалостный киллер превращается в обычного мужчину, который следует желаниям своего члена, особенно в моей ситуации.

Потребовался час, чтобы достичь уровня куколки и соответствовать наряду, но одобрительный стон Шестого показывает мне, что усилия того стоили.

До места назначения мы добираемся дольше, чем я ожидала, всякий раз, как мы проезжаем мимо казино, резко светлеет. Солнце уже село, хотя на улицах по-прежнему светло как днем.

Тротуары полны прохожих с выпивкой в руках. Сквозь открытые двери казино видны мигающие игральные автоматы, манящие людей своими привлекательными огнями и прохладой кондиционеров.

Не то чтобы прохладный воздух был нужен, но через пару коротких месяцев здесь будет жарко, как в пустыне.

Мы останавливаемся в дальней части города, у аэропорта, в Мандалай-Бей, передаем машину парковщику и заходим в огромное здание.

– Черт, вот это домина, – восхищаюсь я.

Игровой зал, оформленный в венецианском стиле – высокие потолки и темный декор, – полон народу.

– Держись рядом, – велит Шестой и берет меня за руку.

Я опускаю взгляд на наши руки, соединенные, как у любой другой нормальной пары. Мы держались за руки на людях и раньше, просто сейчас он взял меня за руку, как будто это само собой разумеется. В груди теплеет, а сердце начинает биться чаще.

Это чувство пугает меня сильнее, чем сам Шестой.

Мы же на самом деле не женаты. Он мне не муж, хотя в каком-то смысле муж.

Чем дольше мы петляем в толпе, тем крепче он сжимает мою руку. Люди внезапно останавливаются прямо перед нами, чтобы посмотреть на один из столов, и я начинаю гадать, насколько Шестой близок к тому, чтобы вытащить свою пушку.

Этого, конечно, не случится, но они явно испытывают его терпение.

Мы проходим к столам, где играют в блэкджек, и занимаем два свободных места. Стульев вокруг стола всего семь штук и только два из них оказываются свободными. За столом сидит еще одна пара – на вид где-то за сорок, пожилой джентльмен в костюме, с бокалом в руке, в котором, как я полагаю, налит виски.

Нашим крупье оказывается невысокий азиат лет тридцати.

Неужели он наш следующий связной?

Шестой вытаскивает четыре стодолларовых купюр и передает их крупье. Тот внимательно смотрит на них в течение доли секунды, потом бросает быстрый взгляд на Шестого, а затем производит обмен и подталкивает к Шестому большую кучу фишек. Шестой отдает половину из них мне.

Какое-то время мы играем. Я проигрываю около сотни долларов, а Шестой выигрывает пятьсот. Парочка уходит, а мы остаемся играть с пожилым джентльменом. Не знаю, сколько еще мы планируем играть, но моя стопка фишек стремительно тает.

Вести картам счет – не мой конек.

– Жаркая сегодня ночка, – решает завести беседу джентльмен и салютует нам своим бокалом.

Я изучаю свои карты – короля и пятерку – пытаясь решить: брать еще или нет. Похлопав по столу, я морщусь, когда крупье открывает карту, тем самым нарушает мои подсчеты, так как там оказывается четверка.

– Так и есть, – отвечает Шестой.

Я смотрю на Шестого, удивленная тем, что он ответил. Вернувшись к картам, я шиплю «Да!» когда крупье набирает двадцать четыре очка и я, наконец-то, выигрываю.

– С тобой сегодня до умопомрачения красивая цыпочка, – замечает мужчина.

Это охлаждает мой восторг.

– Да сколько ж можно! – возмущаюсь я, разозленная тем, что меня в очередной раз сравнили с животным. К счастью, моя вспышка произошла, когда я взяла еще одну карту и у меня вышел перебор, так что мое восклицание было вполне уместно.

– Сегодня карты не благосклонны к тебе, да, кисонька?

Развернувшись к нему, я сердито смотрю на него.

– А она у тебя дерзкая, – говорит Шестому мужчина с улыбкой.

– Ты даже не представляешь, насколько, – признается Шестой.

– Откуда вы двое?

– Вирджиния.

– А она?

Губы Шестого вздрагивают.

– Я избавил ее от скучной жизни в Огайо.

Сначала я хочу возразить, но Шестой прав, жизнь у меня и правда была скучная.

Мужчина кивает.

– У меня закончилась выпивка. Пожалуй, пойду в бар, обновлю стаканчик и поставлю пенни другой на лошадок.

– Удачи.

Джентльмен кивает нам на прощание.

– Доброй ночи.

За столиком остаемся только мы с Шестым, и крупье ждет новых ставок. Я неохотно ставлю десятку, а Шестой ставит на кон все свои фишки – почти на сумму четыреста долларов.

Сумма немаленькая, и когда крупье раздает карты, я округляю глаза. Ему ни за что не набрать двадцать очков, хотя выигрыш был бы приличненький.

У меня на руках только шестерка, потому я беру еще 3 карты, в итоге набрав 22 очка. Когда Шестой стучит по столу, я оборачиваюсь и с ужасом смотрю на него.

Что он творит? Его странное поведение достигло апогея.

Тройка.

Он снова стучит по столу, прося карту, и я в ужасе наблюдаю, как крупье дает ему карту.

Восьмерка.

Шестой снова просит карту.

Крупье игнорирует его и берет карту себе.

– Крупье выигрывает.

– Очень плохо, – выдает Шестой и встает.

Мне хочется наорать на него, но мне нельзя закатывать сцены. Вместо этого я сердито смотрю на него, когда беру за руку и машу на прощанье крупье.

– Что это сейчас было? – спрашиваю я Шестого, пока мы пробираемся сквозь плотную толпу народа.

Боже, Шестой прав. Нас окружает стадо скота.

Он не отвечает, но от себя не отпускает и даже доходит до того, что обнимает меня за плечи. В толчее появляется зазор и нам удается выбраться. Обогнув несколько игровых автоматов, мы в итоге выходим к спортивному бару и заходим внутрь.

В баре народу почти нет, от силы человека четыре, включая бармена. Один из присутствующих – пожилой джентльмен, которой сидел с нами за столом игры в блэкджек.

– Хорошая ночка для скачек, – сев, говорит Шестой, и притягивает меня к себе на колени.

– Хорошо выглядишь, – мужчина не отрывает взгляда от экрана.

Шестой начинает поглаживать меня по бедру.

– Отставка состарила тебя.

– Нет, просто возраст берет свое. Я пытаюсь спокойно прожить свои золотые годы.

Шестой рассмеялся. Неприятно признаваться, но от того, как этот смех эхом отозвался во мне, тело начало покалывать. В голове промелькнуло несколько возможных сценариев, где мы живем обычной жизнью, где мне удается рассмешить его. Где я живу с ним дольше, чем отвел мне его смертный приговор.

Какого, спрашивается, черта?

– Твоего мальчика видели в казино «Золотой слиток», но это было неделю назад.

– И с тех пор ничего?

Мужчина качает головой из стороны в сторону.

– Он закончил свою работу там?

Мужчина кивает.

– Два дня назад. Это последнее, что удалось узнать о нем.

– Есть предположения, где могла быть назначена встреча?

– Слушай, вы двое любите тако? – интересуется джентльмен. Не резковата ли смена темы? – Здесь по округе ездит фургончик, который торгует просто фантастическим тако. Иногда я вижу его за городом, когда он направляется в промышленный комплекс.

– Значит, и нам нужно прокатиться.

– Смотри в оба, там частенько торчат крысы.

Шестой кивает и встает.

– Удачи.

– Тебе тоже. Береги себя.

Обняв меня за талию, Шестой ведет меня сквозь сумасшествие, происходящее в казино. Мы ныряем в зазоры в толпе, огибаем безмозглых одиночек на пути к выходу, чтобы забрать машину у парковщика.

Стоять и ждать пока нам подгонят машину несколько странно. Вокруг люди, а рядом киллер-социопат, но я понимаю, что предпочитаю стоять здесь рядом с ним, чем находиться где-либо в другом месте.

Когда мы сидим в машине и едем обратно в отель, я разворачиваюсь к Шестому.

– Итак, мы оттуда убрались. Что происходит? Кто был тот мужчина?

– Он информатор.

Я медленно киваю.

– И что мы выяснили?

– Третий и Восьмой мертвы и это все, что им известно.

Я вскидываю руки в воздух.

– Мы и так были в курсе о них. Как ты это узнал?

– Крупье.

Я округляю глаза.

– Крупье тоже информатор? – крупье ничем не отличался от всех прочих крупье в Вегасе. Полагаю, информаторы могут быть повсюду.

– Да.

– Ясно, – киваю я, когда до меня доходит, как он узнал. – А этот чудной разговор в спортивном баре?

– Четвертого в последний раз видели в промышленном районе, в часе езды от города.

Двоих убили, возможно, уже даже троих.

О чем-то глубоко задумавшись, Шестой больше ничего не говорит. Наверное, просчитывает пятьдесят следующих шагов и их последствия.

Но брови у него сошлись в одну линию. Впервые он демонстрирует, что под ледяной невозмутимой оболочкой тоже случаются волнения.

Глава 21

Я часами наблюдаю за тем, как Шестой кропотливо начищает оружие, которое прихватил. Он опустошает коробки с пулями, по одной укладывая их в запасные обоймы.

У него нашлась наплечная кобура, и, подготовив два пистолета, он укладывает в нее оба ствола и откладывает их в сторону. Меньший по размеру пистолет он тоже вкладывает в некое подобие кобуры и пристраивает ее рядом с первой.

После чего остается еще один пистолет, около дюжины полных обойм и два ножа.

– Ты на войну собираешься? – интересуюсь я, очарованная до глубины души и до жути перепуганная.

Он замирает и смотрит на меня.

– Готовлюсь к ней по мере сил.

Готовится.

Я продолжаю наблюдать за ним и понимаю, что он имел в виду нечто редкое – перестрелку. Если вдруг она начнется, что тогда будет со мной? Если она застигнет меня врасплох, мне некуда будет сбежать, и я не смогу защититься?

– А я?

Шестой вопросительно выгибает бровь.

– А что ты?

– Ты просто оставишь меня без защиты?

– Лейси, это просто мера предосторожности. Я готовлю все это на всякий пожарный случай. Я не контролирую ситуацию, отправляясь туда. Да и информации у меня почти никакой нет, кроме той, что именно там в последний раз видели Четвертого. Джона Доу в тех краях не находили, никаких тел не было обнаружено. Никаких доказательств, жив Четвертый или мертв.

Я киваю, но все равно не могу не беспокоиться. Я не против того, чтобы Шестой убил меня, а вот то, что это может сделать кто-то другой, меня совершенно не устраивает.

Может быть, все его действия – простая предосторожность, но наблюдаю за тем, как он надевает бронежилет поверх футболки, и начинаю паниковать.

– Ты надел бронежилет? – я свожу брови вместе, пока он затягивает текстильные застежки.