Текст книги "Шестой (ЛП)"

Автор книги: К. И. Линн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Кажется, мы сейчас меняем туфли на секс.

Надо добавить Лабутены в список моих желаний и сразу же вычеркнуть их. Секс за туфли? Да, да, заверните, пожалуйста!

Кого, черт возьми, я пытаюсь обмануть? Этому парню не нужно покупать мне ничего, чтобы трахнуть. Он обладает силой добиться от меня всего, чему его хочется, а я охотно принимаю участие в его развратной акробатике.

– Тебе нужны несколько дорогих вещиц.

– Нужны?

– Ничто из того, что мы уже купили, не кричит «у меня денег больше, чем мозгов». Тебе нужно платье, туфли и сумочка на пятерочку.

– Сотен?

Шестой покачал головой.

– Тысяч, – челюсть у меня снова отвисает. – Мне тоже нужен костюм, сшитый на заказ за равнозначную сумму.

– Нам хватит времени на все это?

Его губы изгибаются в ухмылке.

– К счастью, у меня уже есть такой костюм. Осталось подобрать тебе что-нибудь сексуальное.

Час спустя у меня есть платье, равное по стоимости моей месячной зарплате, туфли и сумочка, и мы направляемся к выходу.

– Ах, и последнее, – он хватает меня за левую руку и надевает на безымянный палец кольцо.

Я ахаю, когда вижу на своем пальце обручальное кольцо с огромным бриллиантом. Очень красивое кольцо.

– Он настоящий?

– За тридцать-то тысяч... лучше ему быть настоящим.

– Что? – я смотрю на свою левую руку и эквивалент моей зарплаты за четыре месяца.

– Два карата.

– Как? – какого черта я испытываю эмоции из-за ложных отношений, которые символизирует это самое кольцо? Я знаю настоящего Шестого, а не того актера, который стоит сейчас передо мной.

Шестой пожимает плечами и улыбается.

– У меня много денег и почти нет никаких затрат.

– И все это ради женщины, которую ты собираешься убить?

– Ради достоверности. Кроме прочего, когда еще мне выпадет шанс побыть женатым мужчиной? И с каких пор женщины не любят спускать деньги в магазинах?

Я киваю, все еще ошарашенная.

– Добавлю это в свой список предсмертных желаний. Мне плевать, что это все не взаправду.

– Поход по магазинам или брак?

– Все вышеупомянутое, – я наблюдаю, как свет отражается от граней драгоценного камня. – Будет здорово побыть замужем, прежде чем я умру, пускай и не будет свадьбы или любви... Хотя было бы здорово обрести любовь... в конце концов.

Прежде чем мы уезжаем из магазина, я переодеваюсь в платье-свитер, леггинсы и сапоги до колена, которые мы только что купили. Я нацепила пояс, чтобы немного украсить простое угольно-черное платье, но не слишком сильно. Шестой уже ненавязчиво дал понять свое предпочтение к нейтральным цветам. Сам он одет в джинсы, серую рубашку и спортивный пиджак.

– Мы неплохо смотримся вместе, – отмечаю я, глядя на наши отражения в большом зеркале примерочной. Одежда одинаковых цветов, одинаково светлые волосы и карие глаза. – Но мы скорее напоминаем близнецов, нежели любовников.

Шестой поджимает губы.

– У меня есть линзы другого цвета в машине.

– А какого цвета они у тебя в паспорте?

– Голубые.

– И ты не надел их, перед тем, как мы поехали сюда? – решаю уточнить я. Он так настаивал, чтобы я надела свои, что меня удивляет, что про свои он забыл.

– Я как хамелеон постоянно меняю личности, у меня их целых три. Это ты – та, чье лицо мелькало везде всю последнюю неделю.

Надеюсь, где-нибудь есть карма-хамелеон, которая куснет в зад его постоянную смену личностей.

Глава 10

Всю дорогу до аэропорта у меня трясутся руки. В старших классах я ни разу не принимала участия в драматических постановках. Не считая имитации оргазмов с парнем, я никогда вообще не играла никаких ролей. А теперь мне предстоит войти в здание аэропорта с киллером, который целую неделю держал меня прикованной в номере мотеля, и изображать из себя его супругу.

Поход за покупками сильно отличался от нынешней ситуации. Я наслаждалась шопингом, особенно принимая во внимание, что можно было не экономить. А вот проход через контрольно-пропускной пункт охраны и таможню с фальшивыми документами пугает меня гораздо сильнее, чем я способна понять.

В прикосновениях Шестого нет нежности, обожания и любви. Впрочем, он же обманул меня в тот вечер, когда мы встретились. Может быть, если бы он вел себя в тот вечер, как сейчас, то я сумела бы отделить свои чувства от мечтаний о том, каким он мог бы быть.

Мысленно я вернулась в вечер нашей встречи, вспомнила его улыбку. С момента встречи с Шестым единственные улыбки, которых я удостаивалась, были снисходительными или зловещими, когда он сжимал в руке свой член. Играя роль Саймона, он был милым, общительным и отлично флиртовал.

Саймон относится к тому типу мужчин, с которым я бы согласилась встречаться, начать какие-нибудь отношения. Даже рискнула бы познакомить с родителями и, возможно, однажды выйти за него замуж.

– Успокойся. Если запорешь все, помни, что мне даже пистолет не понадобится, чтобы убить тебя, и людный аэропорт не станет мне помехой.

Все радужные воздушные мысли исчезают, и я вздыхаю.

Все мечты мертвы.

– Я просто пытаюсь словить кураж. Обязательно все портить, в очередной раз напоминая о пуле, которая так и ждет, чтобы продырявить мой котелок?

Шестой сводит брови вместе и бросает на меня ледяной взгляд.

Я вскидываю руку к его губам.

– Заткнись. Мне плевать, что ты скажешь. Ты собираешься убить меня и бла-бла-бла. Все это я уже знаю, – на светофоре загорается красный, и как только машина тормозит, он разворачивается ко мне.

– И не смей, черт тебя возьми, так смотреть на меня. Ты сам принял решение не убивать меня, а теперь балуешь меня и тащишь невесть куда. Хочешь, чтобы я играла роль задорной блондинки и любящей жены? Так обеспечь мне, мать твою, вдохновение.

Меня охватывает беспокойство, сердце бешено колотится в груди, и мне даже начинает казаться, что со мной сейчас случится паническая атака. Как можно ожидать, что я убедительно сыграю свою роль, находясь рядом с ним, если он собирается прекратить мое земное существование?

– Например?

Я раздраженно взмахиваю руками, пытаясь подобрать подходящие слова.

– Поцелуй меня. Поцелуй меня так, как будто хочешь съесть меня всю, высосать душу. Изобрази страсть, желание, что-то, что вдохновит меня изображать счастливый брак. Сделай вид, как будто, если ты не поцелуешь меня, то мир рухнет, а ты взорвешься. Сделай так, чтобы я задыхалась, а когда закончишь, сексуально мне улыбнись и возьми меня за руку.

Шестой уставился на меня, возможно гадая, не съехала ли его заложница с катушек, затем сел прямо и нажал на газ.

– Я не герой романа.

– О, спасибо, Капитан Очевидность, но, может быть, на минуту сыграешь эту роль? На одну чертову минуту, прежде чем я повисну на твоей руке как трофей?

Я скрестила руки на груди и, сердито фыркнув и сжав челюсть, откинулась на спинку сиденья. Разве девушка не имеет права ожидать немного романтики от своего липового мужа? Верните мне парня, с которым я ходила за покупками, потому что он был лучше, чем придурок, который сейчас сидит за рулем.

Мы въезжаем на территорию аэропорта, и я начинаю нервно постукивать ногой. Но хмурюсь, когда мы не едем, следуя знакам на долгосрочную парковку, а вместо этого направляемся в гараж на краткосрочную парковку.

– Почему мы паркуемся тут?

Шестой вздыхает.

– Тут сложнее заметить угнанные машины.

– Да ты что? – учитывая все камеры, конечно, они заметят. Но опять-таки, может быть, он вешает мне лапшу на уши.

Выключив мотор, он оставляет ключи в зажигании и вылезает из машины. Открывается багажник, и Шестой вытаскивает из него чемоданы, а я так и сижу в машине, пытаясь успокоиться.

Вдох. Выдох.

Вдох.

Выдох.

Я вылезаю из машины и захлопываю дверцу, продолжая делать глубокие вдохи.

Шестой подкатывает чемоданы ко мне и останавливается прямо передо мной. Потянувшись ко мне, он обхватывает мое лицо ладонями, затем наклоняется и прижимается губами к моим губам. Поначалу его прикосновение легкое, как перышко, словно он проверяет территорию или себя, не уверена, что именно из двух.

Затем это заканчивается.

Его губы впиваются в мои так, что у нас клацают зубы. Он резко прижимает меня к машине, его губы давят на мои, вынуждая их приоткрыться, а пальцы впиваются в мою плоть, притягивая меня ближе к себе. Наши языки сплетаются, пока он изучает мой рот.

Взрыв мозга не затмевает страстность его прикосновений или желание, которое подтверждает вжимающийся мне в живот твердый член.

Я зарываюсь пальцами ему в волосы и, зажав пряди в кулаках, притягиваю его ближе к себе. Мне хочется пососать его язык, съесть его рот, так будто это последняя еда, которая у меня будет в жизни, потому что если дела пойдут наперекосяк, то причиной тому будет этот поцелуй.

Когда он отпускает меня, радужку глаз почти не видно, так сильно расширились зрачки, а его бедра едва заметно подергиваются.

– Так пойдет? – спрашивает он низким хриплым голосом.

Я смотрю на него, чувствуя себя, как желе и такой заведенной, какой не была еще ни разу в жизни, и качаю головой.

– Думаю, мне нужна «добавка».

Его пальцы сжимаются, впиваясь мне в кожу.

– Еще чуть-чуть и мой член окажется в твоей киске прямо здесь.

– А я и не против.

– Женщина с чертовски странными сексуальными наклонностями, – шепчет он себе под нос. – Нам нужно успеть на самолет, – Шестой отступает и подхватывает чемоданы.

Я нагибаюсь поднять с земли свою сумочку, но подпрыгиваю, когда за талию меня обхватывает рука. Губы Шестого атакуют мою шею: он посасывает и покусывает кожу, двигаясь к уху. Я выгибаю шею, давая ему лучший доступ, а сама отклоняюсь, прижимаясь к нему.

– Возможно, мне придется убедить тебя заняться сексом в самолете. Не уверен, что выдержу полет после такого.

Треклятое вдохновение.

Получив билеты и сдав багаж, мы направляемся к самому ужасному участку – контрольно-пропускному пункту. До сих пор все шло хорошо, но тридцать человек, стоящие в очереди перед нами, станут настоящим испытанием.

Все время, пока мы стоим в очереди к пропускному пункту, у меня потеют ладони. Смогут они догадаться, что у меня фальшивый паспорт? Если да, то что тогда? Шестой сломает мне шею прямо там, чтобы я никому ничего не успела сказать?

Три метра, затем полтора и затем, когда я протягиваю сотруднику транспортной безопасности паспорт, мне приходит в голову мысль, уж не это ли конец моей жизни.

Он смотрит на фотографию, затем на меня и точно также поступает с Шестым. Сердце просто вылетает из груди. Мужчина светит фонариком на фотографии, что-то царапает на наших билетах и возвращает их нам вместе с документами.

Я в шоке смотрю на документы в своей руке, а Шестой тащит меня к рентгеновским установкам и досмотровым сканерам.

– Чертовски ненавижу эту часть, – со стоном признается он.

Уверена, что так и есть – сейчас он лишен своего любимого оружия. Он спрятал свой арсенал в «безопасном месте», упаковав в багаж только один пистолет и один нож.

В ручной клади нет ничего выдающегося, как и на нас самих, и уже вскоре мы, надев обувь, направляемся к нашему выходу.

Меня все еще потряхивает, в дрожащей руке зажат паспорт.

Шестой ускоряет шаг и хватает меня за руку, чтобы убедиться, что я не отстану.

У меня нет сомнений, что он способен убить меня даже без своей любимой пушки, но я не намерена проверять, так ли это. Мышца у него на челюсти подергивается, он рыщет глазами по сторонам, беспокойство так и брызжет от него во все стороны.

Он находит ряд пустых стульев неподалеку от нашего выхода и садится, ожидая, что и я сяду.

И я послушно сажусь. Ему на колени.

Обнимаю его за плечи. Он весь страшно напряжен, что лично мне кажется странным, с учетом того, каким расслабленным и хорошим актером он умеет быть. Что изменилось за два часа после нашего похода по магазинам?

Я утыкаюсь головой в изгиб его шеи и слегка прикусываю кожу шеи, но он не реагирует.

– Фигово у тебя получается. Никто не поверит тебе, если не расслабишься.

Он тяжело вздыхает и кладет одну руку мне на спину, а вторая движется вверх по моей ноге к бедру.

– Я не привык проходить через это с новичком. Я должен убедиться, что ты не выкинешь фокус.

– А еще ты ненавидишь оставаться без своей пушки, – добавляю я. Он кивает, и я понимаю, что его беспокойство в основном вызвано именно этим. – В магазине у тебя получалось лучше. Единственный новичок здесь – ты.

Он бросает на меня тяжелый взгляд.

– Что это должно означать?

– Это означает, что ты или никогда не состоял в отношениях, или же состоял, но так давно, что забыл, как это бывает. Если мы делаем вид, что влюблены, то ты должен оказывать мне знаки внимания.

Я отклоняюсь и встречаюсь с ним глазами, все еще смущенная взглядом ярко-голубых глаз, пытаясь угадать, понимает ли он.

– Поцелуй меня, – на сей раз мой голос звучит достаточно громко, так чтобы окружающие услышали нас.

Я даже губы надуваю и хлопаю ресницами. А затем кончиками пальцев начинаю выводить узоры на его груди.

– Он же просто посмотрел на меня, малыш. А ты так приревновал.

Он резко наклоняется, и наши губы встречаются, а меня охватывает это чудесное ощущение. Нынешний поцелуй оказывается нежнее, чем тот страстный, который случился в гараже, но все равно в нем столько желания и невысказанных обещаний.

Мы продолжаем нежно и игриво целовать друг друга. С удовольствием поддразнивая, пока пробуем друг друга на вкус. Сейчас я нахожусь в объятьях совершенно другого человека. Чувственного и страстного человека.

Шестой прекращает поцелуй и прижимается лбом к моему лбу.

– Черт, Лейси, мне чертовски сильно хочется впечатать тебя в стену и трахать так жестко, чтобы твои крики услышал весь аэропорт.

Лейси?

Жар в крови идет на убыль.

Все это просто из-за каши в голове и дымки эмоций.

Лейси не мое имя, но я понимаю, что он больше никогда не назовет меня Пейсли снова.

Пейсли – его заложница, а Лейси – компаньонка. Но обе одинаковы и обеим предстоит умереть.

Восемь часов в самолете с киллером. Совершенно не о чем волноваться.

Согласны?

Глава 11

Я глаз не в силах оторвать от высоченной стальной конструкции. Она гораздо выше, чем я себе представляла. Копия размером в одну треть, расположенная на Кингс Айленд, не идет ни в какое сравнение с оригиналом Эйфелевой башни.

Мой похититель увез меня за шесть тысяч километров от дома. И теперь я смотрю в огромное окно отеля прямо на величественную «визитную карточку» Парижа.

Очень недешевого отеля. Похоже, что цена за ночь равна примерно тысяче долларов. Но один только вид стоит этих денег, да и сам отель довольно престижный. В номере стоит кровать с балдахином, покрытая шикарным плюшевым покрывалом. Без единой складочки.

Возле окна, из которого открывается шикарный вид на город, расположен небольшой диванчик и столики со стульями. Рядом с зоной отдыха стоит стол и стул, который Шестой развернул так, чтобы ему открывался обзор на комнату, и я находилась под прицелом.

– Я удивлена, что мы не в очередном сомнительном отельчике, – признаю я, по-прежнему пребывая в шоке и, сев на стул, продолжаю изучать линию горизонта.

Он ничего не отвечает, но это привычный стиль поведения Шестого. Как будто общаешься со старым псом, который не всегда слышит, что ему говорят. Пес не слышит, когда зовешь его по имени, но не сомневайтесь, он мгновенно услышит, если в соседней комнате или на расстоянии десяти метров на пол упадет какая-нибудь еда.

– Пошли, – зовет меня он несколько минут спустя. – У нас мало времени на сборы.

Он может убить меня, если захочет, и я не буду против. Увидеть кусочек Европы – еще один пункт из моего списка желаний.

Мы приехали два дня назад, и пока я пыталась привыкнуть к смене часовых поясов, Шестой планировал следующий шаг. Кажется, мы должны подготовиться Бог его знает к чему.

Подойдя к нему, замечаю, что он успел вытащить нереально дорогое платье от дизайнера, чье имя я даже произнести вслух боюсь, и Лабутены.

– Посмотри на меня.

Я делаю, как он велит.

– Я в состоянии нарядить тебя, но если ты не справишься с ролью, то ты будешь самой обычной женщиной в дорогих тряпках.

Ауч.

– Какую роль я должна сыграть для вас сегодня, господин? – спрашиваю я сладким писклявым голоском.

Шестой сердито щурится.

– Помешанную на деньгах содержанку.

– А ты, значит, будешь моим папиком? – ухмыляюсь я.

Шестой сжимает челюсти.

– Быстро заткнулась. У меня нет времени заталкивать член в твой несносный ротик.

О, а вот и мой кровожадный обаяшка.

– Я буду элитной шлюхой или стервозной светской львицей? – в конце концов, есть же разница. И если я должна играть роль, то это очень важная деталь.

– Элитная стервозная шлюха, которая умеет быть чертовки тихой и не произносить ни слова. Ты должна выглядеть чертовски сексуально. Отвлекать внимание от меня.

Нацепив наряд, который сейчас лежит передо мной, я, несомненно, буду привлекать внимание. Короткое, плотно обегающее платье как нельзя лучше напоминает клетку, благодаря черным полоскам ткани, которые пересекают узор из кремово-белых геометрических фигур.

Добавьте к этому черные кожаные Лабутены на шпильках – и вот вам комбинация, которая сведет с ума всех окружающих мужчин.

Надеюсь, у меня получится соответствовать образу, ведь я больше привыкла к медицинской форме. Я каждый день ношу ее. Наряжаюсь я только по особым случаям, но все равно никогда раньше не надевала ничего столь дорого, как платье, лежащее передо мной.

Прежде, чем переодеться, я закалываю волосы кверху и принимаю быстрый душ. Я бы ни за что не надела это платье без душа

Насухо вытершись, я отбрасываю полотенце на кровать. Достаю из недр чемодана сексуальный комплект нижнего белья, который выбрал Шестой и который, вероятно, идеально подойдет под это дорогущее платье. Но не успеваю я надеть белье, как Шестой выхватывает его у меня и швыряет мне платье.

– Нет.

Я смотрю на платье в своих руках.

– Нет? Что ты хочешь этим сказать?

Он бросает трусики и лифчик обратно в чемодан и встает передо мой. Опустив руку, Шестой проводит пальцами по клитору, и по моему телу пробегает дрожь.

– Никакого нижнего белья, – велит он и вводит пальцы в мою киску.

Он негромко стонет и облизывает губы, трахая меня пальцами. Рот у меня приоткрывается, бедра двигаются в такт с его пальцами, и я неотрывно смотрю ему в глаза.

Белье не будет проглядывать сквозь платье, если я буду голая, но у меня есть подозрение что Шестой забрал его у меня не по этой причине.

– Что, и без лифчика? Грудь у меня не такая упругая как раньше.

Шестой поднимает руку и грубо обхватывает мою грудь, больно ее сжимая. Я шиплю от боли и пытаюсь вырваться. Так как у меня второй размер, ему особо не за что ухватиться, но, очевидно, достаточно, чтобы он мог удержать меня на месте. В это время второй рукой он по-прежнему «обрабатывает» мою киску.

– Прекрати, черт возьми, отвлекать меня.

– Ведь ты сам велел мне раздеться, – задыхаясь, возражаю я полным желания голосом.

Резко введя в меня пальцы, он заставляет меня кончить, а затем мчится в ванную принять душ. Ноги у меня подкашиваются, и я опускаюсь на кровать, чтобы успокоиться.

Ненавижу этого мужчину, презираю за то, что он сделал с моей жизнью, но все равно не хочу ничего сильнее, чем ощутить на себе его тело, его член внутри меня.

Эта раздвоенность, грызущая меня изнутри, мешает мне понять, какая сторона перевешивает.

***

– Я не должен дрочить, когда ты рядом, – говорит Шестой час спустя, когда мы направляемся к двери.

– Мог бы трахнуть меня. Мы оба хотели этого, – я прекратила отрицать, что хочу его, еще на прошлой неделе. Это несколько облегчило жизнь, особенно с учетом того, насколько сложной стала моя. Минус одна проблема, о которой нужно волноваться.

– У нас не было времени, – лифт остановился этажом ниже и внутрь зашли два хорошо выглядящих мужчины в сжитых на заказ костюмах, вынудив Шестого прижать меня поближе к себе. – Но позже я собираюсь затрахать твою киску насмерть.

Тело охватывает дрожь, а киска сжимается при мысли о его обещании. Его комментарий даже привлекает внимание двух мужчин: они проходятся взглядами по мне и только после этого отворачиваются.

Чего я не в состоянии понять, так это почему слово «секс» звучит так приятно в устах человека, который собирается убить меня?

Может быть, из-за того, что Шестой и правда хорош в этом деле. Единственный положительный момент в моей ныне сложной жизни.

Двое мужчин первыми выходят из лифта, вскользь пройдясь по мне взглядом, что, должна признать, меня несколько забавляет.

– Зачем вообще наряжать меня? – интересуюсь я, когда мы усаживаемся в машину, которая появилась после того, как мы прилетели, но я не уверена, что хочу знать, откуда она появилась. Кажется, она подпадает под его настроение «денег больше, чем здравого смысла». – Ты мог просто, как обычно, запереть меня.

– Просто держи рот на замке, когда мы приедем туда.

Я закатываю глаза. Этот парень просто не в состоянии отвечать на вопросы, и я не в курсе, о чем он думает. За исключением секса. Тут он много чего может рассказать.

Я блуждаю взглядом вверх-вниз по зданиям и памятникам, мимо которых мы проезжаем. Париж – город красивый и исторический, и я начинаю жалеть, что так мало путешествовала, пока училась в колледже.

Мы останавливаемся перед довольно высоким зданием с колоннами; целый пролет ступеней ведет к двери. Эти ступени помогут мне преобразиться в сучку на шпильках.

– Сыграешь свою роль хорошо, и я позволю тебе кончить сотню раз, – обещает Шестой, протягивая мне свою руку, чтобы помочь выйти.

Я киваю и вкладываю свою руку в его ладонь, а сердце просто вылетает из груди. Усилием воли я расправляю плечи, заставляю мышцы расслабиться и выпрямляю спину, изображая, как мне кажется, уверенную позу.

На первом же шаге я спотыкаюсь, то ли из-за нервов, то ли из-за неровной поверхности. Не знаю точно, но, к счастью, у меня есть рука Шестого и хорошее чувство равновесия, поэтому я не падаю.

– Не вздумай упасть, мать твою. Я не собираюсь подбирать твою задницу с асфальта, – цедит Шестой сквозь стиснутые зубы.

Рыцари вымерли? Полагаю, что так и есть. Впрочем, он, скорее всего, ведет себя как воспитанный человек, только когда того требует ситуация.

Мы проходим сквозь две огромные деревянные двери высотой почти в четыре метра. С потолка свисают элегантные хрустальные люстры, а мраморные полы украшены затейливым мозаичным узором.

На шестиметровых стенах висят многочисленные зеркала в золоченых рамах. Тщательно продуманные декор и аксессуары наполняют огромный холл духом аристократизма.

Ошеломляющая дань мастерам, создавшим эту красоту.

Метрах в шести от нас появляется мужчина и направляется к нам. По виду он работник, а не один из клиентов, которым старается угодить сие заведение. С обеспокоенной улыбочкой он говорит что-то. Уверена, что это приветствие, а не отношение, которое продемонстрировали Вивиан в «Красотке»: «Дамочка, вам тут не место».

И хотя я могла бы стать идеальной копией Вивиан, Шестой не похож на Эдварда, хотя он вполне мог сыграть эту роль. Вивиан платили, ее не обещали убить, и для нее все закончилось тем, что она осталась со своим принцем, а для меня все закончится могилой.

Шестой ответил, но я не поняла ни слова. Тарабарщина какая-то. В школе я пару лет изучала испанский, но уже давно позабыла все, что учила, ну кроме того, как заказать хорошую «Маргариту» в местном мексиканском ресторанчике.

Добро пожаловать во Францию!

Мужчина поклонился, отступил и взмахнул рукой, предлагая нам идти дальше. Что бы ни сказал ему Шестой, очевидно, это было что-то хорошее, так как настороженная улыбка сменилась более почтительным отношением.

Шпильки моих Лабутенов громко цокают по мраморному полу, пока я с помощью походки от бедра изображаю из себя пассию Шестого. Удивительно, что я всегда считала себя обычной, может быть, чуть лучше, чем просто обычной, но в паре с Шестым, я чувствую себя, самой сексуальной женщиной здесь.

Может быть, все дело в том, что я теперь блондинка, а, может, в макияже. Или причиной всему платье за две тысячи долларов, или туфли на шпильках от Кристиана Лабутена за тысячу долларов, или клатч за девятьсот долларов. Чем бы это ни было, я больше не чувствую себя собой.

Я больше не Пейсли, я, правда, Лейси.

Высоко подняв голову, я играю свою роль, как какая-нибудь актриса заслуживающая Оскар.

Надменно, как и все прочие в помещении. Элитарно и эгоистично, не заботясь ни о чем, кроме мужчины, который держит меня под руку, и того, что он может купить мне.

Преграждая нам путь, перед нами появляется еще один мужчина в костюме.

– Простите, сэр, чем могу помочь?

Английский!

Шестой выгибает бровь.

– Единственная помощь, которая мне требуется от тебя, это исчезнуть с моего пути и показать мне дорогу к Сэмуэлю Уинстону.

Черт, он в состоянии сыграть любую роль. И Оскар вручается Шестому.

– Могу я узнать ваше имя?

– Шон Коллинз.

Мужчина исчезает за затейливо украшенными деревянными дверями и почти сразу же выныривает обратно, предлагая нам следовать за ним. Когда мы входим в комнату, я застываю от благоговения. Высокие потолки, массивный камин, пышный декор и сразу два человека в комнате.

На стуле сидит высокомерная блондинка, а возле камина стоит мужчина, напоминающий Кристиана Грея из «50 оттенков серого».

– Мистер Уинстон, к вам мистер Коллинз.

– Благодарю, Уильям, – голос мужчины звучит низко, и в нем отчетливо слышатся властные нотки.

Единственное, что проносится в голове, это наш с Шестым разговор, который состоялся в первый день нашего знакомства.

Самоуверенный. Подражатель Кристиану Грею ведет себя самоуверенно, высокомерно и, наверняка, он, к тому же, засранец.

Когда мужчина поворачивается к нам, у меня с трудом получается оставаться на месте. Черные волосы, блестящие зеленые глаза и аура власти. Из-за пламени, пылающем в его зрачках, он здорово напоминает дьявола.

Как только дверь закрывается, блондинка встает. Поразительно, как похожи их ауры. Обернувшись посмотреть на Шестого, я отстраняюсь. Атмосфера вокруг него тоже изменилась, начав напоминать их, только с меньшей долей самоуверенности.

Как будто началось какое-то соревнование, и совершенно ясно, кто тут с приветом – я.

– Шестой, сколько лет, сколько зим, – выдает дьявол, выходя вперед и наклоняясь к блондинке.

Та улыбается дьяволу, пока тот продолжает идти к ней.

– Может быть, для тебя. Мы виделись месяц назад, – она подмигивает Шестому. – Под именем Эвана Ардена, да?

– Девятый, – Шестой кивает мужчине, затем поворачивается к женщине. – Первая.

Девятый? Первая? Шестой?

– Ха, – звук вырывается у меня непроизвольно. И, видимо, привлекает все внимание ко мне.

Если они такие же, как Шестой, то они отлично осознают мое присутствие, просто игнорируют меня. Я недостойна их взглядов.

Лицо блондинки мрачнеет.

– Уверен, что хочешь обсуждать дела в присутствии своей игрушки?

Шестой пожимает плечами.

– Просто мясо.

На лице блондиночки появляется ухмылка.

– И то правда.

Чудненько. Проведя две недели с психом, будучи его, так сказать, «женой» я по-прежнему мясо.

Мууу.

– Мы что, пропустили заказы? – интересуется девятый.

– Третий мертв, – не тратит времени даром Шестой.

Третий?

В это мгновенье кое-что начинает приобретать смысл, а кое-что, наоборот, его лишается. Третий – именно это слово Шестой произнес, когда увидел тело на столе в морге, ровно перед тем, как похитить меня и взорвать место моей работы.

Никто из них не ахнул, их лица даже не дрогнули. Кажется, никто даже не огорчился. Похоже, один из них умер, а они ничего не испытывают по этому поводу, их это не беспокоит.

Да, они монстры, и я в ловушке в этой комнате сразу с тремя из них.

Девятый выгибает бровь.

– Считаешь, что это может что-то значить?

– Чистильщика послали убрать другого чистильщика? Стереть все признаки нашего существования?

То, как он произнес «чистильщик», выбивает меня из колеи. Это было сказано, как будто это титул, а не просто должность клинингового персонала.

– Этого следовало ожидать, – выражает свое мнение Девятый, возвращаясь к тележке, на которой стоит графин. Он вытаскивает пробку и наливает немного янтарной жидкости в бокал. – Они, в любом случае, не признают наше существование.

– Они не хотят запятнать свои девственно белые ручки ни каплей крови, – добавляет Первая.

– А потом кто-то попытался убрать меня, – сообщает Шестой.

Это привлекает их внимание.

Девятый опускает бокал, который уже успел поднести к губам.

– Массовая зачистка?

Первая широко распахивает глаза.

– Ты разговаривал с Джейсоном?

Шестой кивает.

– Даже он не знает, чья это работа.

– У нас все равно есть задача, – добавляет Девятый, залпом допив напиток. – Спасибо, что дал нам знать.

Шестой хмурится.

– И все?

Девятый бросает взгляд на Первую, затем переводит его обратно на Шестого.

– Это работа. Это то, чем мы занимаемся. Мы не задаем вопросов.

Шестой качает головой.

– Пять лет мы занимаемся этой грязной работой. Я не позволю, чтобы меня убрал какой-то киллер-недоучка.

Настроение Девятого будто бы смягчается.

– Нам нужно провести здесь еще пару недель. Как только закончим тут, мы свяжемся с Джейсоном и назначим встречу.

Это обещание, кажется, удовлетворяет Шестого, я же не перестаю гадать, не означает ли это, что жить мне осталось все пару недель.

– Будь начеку, – говорит Шестой, когда мы направляемся к двери.

– Погоди, – останавливает нас Первая.

Шестой разворачивается, и к нам не спеша подходит Первая. Когда она оказывается рядом, она кладет руку на грудь Шестому, льнет к нему и прижимается своими красными губами к его. Ее рука с его груди перемещается на подбородок, пальцы проходятся по челюсти, тем временем их губы приоткрываются и языки сплетаются.

По непонятной причине у меня начинает дергаться глаз, и меня чуть не выворачивает наизнанку.

Первая отстраняется, переводит взгляд на меня, и ее губы изгибаются в ухмылке, а затем ее внимание возвращается к Шестому.

– Береги себя.

Глава 12

– Итак, ты говоришь по-французски, – выдала я, как только мы вышли из великолепного здания и оказались вдали от неприкасаемых созданий, находящихся внутри. Я как будто только что побывала на Олимпе.

Никакого ответа, как обычно.

– Знаешь еще какие-нибудь языки? – меня охватывает раздражение. Неужели так чертовски трудно ответить на пару простых вопросов?

– Около семи.

– Вау. Какой талантливый язык.

Шестой разворачивается и ухмыляется мне.

– Мне казалось, я доказал это еще вчера вечером.

Черт.

Да, доказал.

– Ты спал с ней, – слова вылетают раньше, чем я успеваю остановить себя. Его пренебрежительное отношение раздражающе воздействует на меня.

Шестой оборачивается ко мне.

– Ты поняла это по поцелую? – он достает из кармана платок и вытирает губы.

Я закатываю глаза.

– Иногда ты ведешь себя как самый обычный мужик.

– И что это подразумевает? – уточняет он, сведя брови в одну линию.