Текст книги "Идти туда, где ты (СИ)"

Автор книги: Jk Светлая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Если Илюха за неделю может восемь шалав, то чего стоит одна неопытная целка за неделю?

Проблема была в том, что уже к третьей их встрече до Логинова начало доходить, с кем он связался.

Алиса Куликовская как-то в один ряд с другими не ставилась. И не только потому что целка. А потому что зацепила. Черт его знает чем. «Возни много», – периодически вспоминал он Ваньку и мысленно с ним соглашался.

Она была реальной такой девочкой-девушкой. Еще не испорченной. Еще никогда не любившей (девочки же часто влюбляются, им положено). Безошибочно чувствовавшей его интерес, но явно не представляющей, что ей с этим «счастьем» делать.

Планы здесь не работали, а Логинов привык все делать по плану. Вот Илюха был мастером импровизации. В этом смысле Никита ему уступал. Правда, ровно до тех пор, пока у самого Макарова не доходило до необходимости планировать.

Но с Алисой строить планы представлялось все менее возможным.

Потому что уже сейчас Логинов осознавал, что не хочет соблазнить ее – и все. У него получалось так поступать в десятках случаев, не связанных с их с Макаровым игрой. В жизни – получалось. А сейчас вдруг за полторы недели осознал – не хочет.

И катись оно... Проще продуть и оставить Илье придумывать следующее задание.

В конце концов, его гордости это точно не задело бы.

Но смущало лишь то, что Макаров не устанавливал временных рамок.

Кто сказал, что все должно окончиться соблазнением? Кто вообще что сказал? Ему действительно было мало их кратких встреч, когда он заезжал к ней на заправку.

Выпивал чаю, перекидывался парой слов. Удивлялся, что она тоже поступала в их вуз, и не удивлялся тому, что не поступила. Точно знал – если она захочет, то он найдет кому шепнуть, что Алиса Куликовская должна быть зачислена на бюджет в будущем году. И мысленно посмеивался – вот уже и планирует. И не разберешь, что и зачем.

Она ему нравилась. И он жевал дурацкие маффины, которые действительно были вкусными, лишь бы подольше поторчать возле нее. И размышлял над тем, когда можно будет предложить подвезти ее после работы – чтобы она уже настолько привыкла к нему, что отказаться не пришло бы в голову.

От свидания в выходные-то отказалась.

И тут пришлось сымпровизировать.

Потому что уж он-то от идеи провести с ней уик-энд точно отказываться не собирался. Даже если приходится тащиться в дурацкий поход к черту на рога в ураган.

Никита улыбнулся ей и сказал:

– Если бы я не приперся, пришлось бы ждать следующих выходных, чтобы снова попытаться вытащить тебя на прогулку.

– Для прогулок погода неподходящая, – улыбнулась Алиса.

– Зато для похода – в самый раз. Может, пошли лучше позавтракаем куда-нибудь?

– А я уже завтракала.

– Я тебе говорил, что ты самая упертая из всех, кого я знаю?

– Ты – нет, другие – да. Только я не упертая.

– А какая?

Она пожала плечами.

– Не знаю. Но если я хочу делать то, что хочу я, и это никак не связано ни с кем, кроме меня, а не то, что хотят от меня другие, и это, в свою очередь, совершенно изменит мои планы... Почему за это меня называют упертой, а? – Алиса посмотрела на Никиту, будто и впрямь ждала от него объяснений.

И ему как-то нелепо захотелось ей эти объяснения предоставить, хотя это и не имело смысла. Он смотрел на нее некоторое время, раздумывая над ответом. А потом негромко хохотнул, поднял руки вверх и выдохнул:

– Сдаюсь! Права! Значит, идем в поход.

Объявился Леха, Володя скомандовал общую погрузку, и Алиса оказалась под окном в самом конце салона видавшего виды автобуса.

– По-моему, ты автобус с кинотеатром перепутал, – сказала она, устраивая рюкзак на сиденье перед ним – свободных мест было достаточно ввиду малочисленности группы.

– Места для поцелуев, – пожал плечами Логинов. И прекрасно понимал – не сегодня. Нужно время.

***

Он почти никогда не просыпался рано. Не умел. Организм требовал свое после ночных бдений. Выработалась привычка. Первые пары всегда прогуливал. Потому что иначе просто не чувствовал себя живым в течение всего дня, а ну его к черту,такое удовольствие!

Но, как известно, у Романа Францевича Христиановского хрен экзамен сдашь с первого раза, если хоть одну лекцию пропустил. Илья и не стремился с первого раза. Но прогулял уже три. Тоня, староста, с округлившимися от благоговейного ужаса глазами поведала накануне, что Францевич передал ему, Илье Макарову, отдельный привет. А это уже не шутки. Вообще нифига не шутки! Кто им виноват, что матмоделирование в экономике поставили первой парой в понедельник? Кому в голову пришло? Это ж хрен раздуплишься после выходных – вообще что-то из области фантастики.

Потому у Макарова не было вариантов.

Он встал в 6:30.

На улице стояла непроглядная темень и мелкий противный дождь капал по стеклу.

Сварил себе кофе – это он умел даже без кофеварки. Вообще больше всего любил кофе, сваренный на плите. Его когда-то научила старая домработница, которая давно уже у родителей не обреталась.

Надел куртку и попер с чашкой на балкон – курить, глядя на огоньки в окнах квартир других домов. Все-таки было противно. Дождь и дождем-то сложно назвать. Особенно после урагана в субботу когда он отвозил Логинова в «SKY».

Так, скользко, мерзко, сыро. Обыкновенный стык сентября с октябрем. Пограничье.

Илья медленно курил. Слушал звуки полуспящего переулка. Стряхивал пепел в пепельницу. Отпивал из чашки горячий напиток. Он всегда пил горячим, не любил холодного, никогда не дожидался, пока хоть немного остынет. И пытался понять собственное дурацкое чувство, что что-то не так. Чего-то не хватает. Или что-то забыл. Или что-то не сделал.

Если не считать отсутствия конспектов по матмоделированию – сильно вряд ли.

Негромко хмыкнул, сунулся в комнату, отставил чашку на подоконник в квартире, вернулся на балкон, перемахнул через перила на пожарную лестницу и влез на скользкую крышу, на которой каждую минуту рисковал свернуть шею или свалиться вниз. Лететь было невысоко. Четыре этажа.

И все-таки только там вдохнул полной грудью и улыбнулся. Не видеть солнца и на четвертом этаже чувствовать себя выше всех.

В универ ехал сосредоточенным, но спокойным. И даже злобный Францевич, не обративший на его присутствие никакого внимания, впечатления не произвел.

– Попал ты! – выдал Ванька после пары.

– Знаю, – отмахнулся Макаров. – Ну сдам на пересдаче.

– Та хрен тебе! Готовься весь февраль с бегунками таскаться.

Все знали, что на регалии «заступников» даже самых титулованных студентов Христиановскому насрать. Их влияние на него не распространялось. Потому Макаров и сам понимал – без шансов. Дело почти к отчислению. Но это только зимой. Сейчас – едва ли октябрь.

Куда больше его заботило другое.

В разы больше.

Он вторые сутки отговаривал себя звонить Логинову, чтобы узнать, как выходные.

Дала или не дала. И понимал, что как только выиграет – сообщит сам.

Но его раздирало и колошматило. Его все прошедшие полторы недели раздирало и колошматило от одной только мысли, что Алису с заправки обхаживает Никита, имея вполне определенные цели, которые Илья сам же и поставил.

Он никогда не считал себя способным к анализу. К анализу собственных поступков и чувств не имел склонности. Просто пару раз срывался с места и ездил на Дорогу жизни, чтобы постоять под заправкой и проверить, нет ли поблизости знакомой серебристой KIA. Машины не было. Но не было и Алисы. Он тупо не угадывал со сменами.

В субботу Логинов попросил его забросить в турклуб. Оказалось, что собственную тачку сдал в сервис – в ней что-то тарахтело. О планах своих Ник не распространялся. Но Илья дебилом не был. Ник с рюкзаком за плечами наводил на определенные мысли, подтвердившиеся в тот момент, когда он увидел Алису, деловито направлявшуюся в клуб.

С той минуты думал о ней постоянно. Видел пять раз в жизни – мельком! – а почему-то думал. И не мог понять того, что происходит.

Но все-таки Логинову не звонил. Пытался отвлечься. После пар махнул домой. Не к себе, а к родителям. День рождения мамы – святое. Еще одна галка к тому, что точно ничего не забыл. Заехал за цветами. Подарок был куплен заранее – золотой браслет с подвеской-ангелом. Мать любила такие штучки. Они не виделись все эти две недели, пока Илья усиленно изображал, что обживается в новой квартире. На самом деле, уже обжился. В первый же вечер. И ничего не хотел менять. Она представляла собой такой разительный контраст со всем тем, к чему он привык, что сомнений не оставалось – ему там нравилось. Хотя, конечно, не нравилось маме, о чем та и заявила ему с порога:

– Знаешь, что станет для меня лучшим подарком? Ты бросил свою нору!

И подставила ему щеку для поцелуя, который немедленно получила. Следом она получила букет белых роз, который он сунул ей в руки. А потом жизнерадостное:

– С днем рождения! Предлагаю хату для празднования днюхи тебе и твоим друзьям. Отец не узнает – зуб даю!

– Милый мальчик! – рассмеялась мать, потрепала его за волосы и добавила серьезно: – Взрослеть бы уже пора, Илья.

– Зачем?

– А сам не догадываешься? – она прошла в гостиную, по дороге попросив домработницу поставить цветы в вазу.

– Не даю себе такого труда. Подарок! – он достал из кармана темно-синий бархатный футляр и протянул ей.

Валентина Павловна довольно ахнула, мигом надела браслет и принялась разглядывать украшение.

– Прелесть! – заявила она и снова посмотрела на сына. – Но это не значит, что я забуду, о чем хотела с тобой поговорить. Папа считает, и я его в этом полностью поддерживаю, что было бы неплохо, если бы ты уже сейчас стал принимать участие в делах холдинга.

– Зачем? – прозвучало второй раз за последние пять минут. Причем сейчас без усмешки – бесстрастно.

– Тогда просвети меня, чем ты собираешься заниматься?

– Конкретно сейчас я учусь. Потом пойду в железнодорожники. Всю жизнь мечтал стрелки переводить.

Мать недоуменно воззрилась на него.

– Я искренне надеюсь, что ты сейчас шутишь. Потому что в противном случае я запру тебя дома и не выпущу до тех пор, пока ты не наведешь порядок в собственной голове.

Илья негромко хмыкнул, уселся на диван, вытянул ноги на журнальный столик. Прикрыл глаза, закинул руки за голову и выдал:

– Я абсолютно серьезен! И не запрешь. Я совершеннолетний и имею альпинистский опыт– вылезу в окно.

– Я наблюдаю твою серьезность. И отец, кстати, наблюдает! Живешь в клоповнике, в котором тоже не мешает хотя бы навести порядок, раз уж ты там обретаешься. Работать не желаешь. А что у тебя с Ниной? Хорошая девочка, отличная партия. Женишься, угомонишься. И я успокоюсь, – вздохнула Валентина Павловна.

Он открыл глаза и внимательно посмотрел на мать. Вот теперь взгляд его потяжелел, и он спокойно, но как-то увесисто заговорил:

– Не клоповник, а двухкомнатная квартира в Центральном районе, которая вам с папой конкретно так влетела. Работать у отца я не буду -тема поднималась много раз, мнения я не поменял. Лучше Ника дожимайте. Ему такое нравится. А с Ниной мы дружим. Нахрена мне эти отношения портить?

– А у тебя всегда на всё есть ответ, – мать сердито поджала губы, и ее серые глаза потемнели. – Эгоист! Ни о ком не думаешь, кроме себя.

Точно такой же тяжелый темно-серый взгляд вперился в нее.

– У нас это семейное по мужской линии! – мрачно сказал Илья. – Кстати, Евгений Степаныч где? Или он предпочел бросить тебя на амбразуру? А сам свинтил?

– Прекрати! Ты прекрасно знаешь, сколько времени и сил отец отдает работе.

– Поэтому из меня вы решили воспитать точно такого же. Макарова-младшего. Ма, давай не будем. Я все обдумаю. Сам. Сам, понимаешь?

– Не понимаю! – возмутилась Валентина Павловна. – Тебе предлагают помощь. И не чужой дядя – родной отец. Что ужасного, если вы станете работать вместе?

– Да то! – вспылил Илья, подорвавшись с дивана. – То! На меня все вокруг только и будут смотреть как на сына Евгения Степаныча. А я не хочу никому и ничего доказывать. И не стану. Никита – и тот ни к отцу, ни к дядьке не пошел. Потому что ну его нахрен – быть сыном при папе!

– Не выражайся!

– Прости! – он поднял руки и тяжело вздохнул. Перевел дыхание. И уже гораздо спокойнее выдавил: – Прости, я не нарочно... Дайте мне год. Год. На пятом курсе я буду решать. Не бойся, сидеть сложа руки не собираюсь. И про ЖД – это шутка была.

– Отец злится. Считай, что я тебя предупредила, – сказала мать и уже совсем спокойным тоном добавила: – Кстати, утром звонил Никита. Бедный мальчик, он совершенно простужен.

Илья мотнул головой. Ему было плевать, злится ли отец. Они были похожи в главном – никогда не давали другим управлять собой. Любили друг друга, но не могли спокойно уживаться на одной территории. Это не означало ссор. Взаимное уважение – пожалуй. И неправда, что Илья не пользовался благами, данными ему отцом -только квартира и машина чего стоили в двадцать один год.

Камнем преткновения был холдинг.

Илья не мечтал его возглавить однажды.

Евгений Степанович не понимал, как можно не мечтать об этом.

Никита был гибче. Он умел ладить со всеми и делать по-своему.

Никита. Никита заболел.

Илья переключился.

– Меньше надо по походам шастать, – пробурчал он, потирая переносицу – Не валялся бы с соплями.

– Ка... – Валентина Павловна поперхнулась удивлением, – каким еще походам?

– Обыкновенным. С рюкзаками и песнями у костра. У всех свои увлечения, мама, -улыбнулся будущий «железнодорожник».

– Совсем с ума посходили! – мать махнула рукой, снова засмотрелась на браслет, сверкнувший инкрустированным подвесом. – На ужин останешься? Отец обещал что-то грандиозное.

– Неа, не останусь, прости. Уроки делать буду, представляешь?

– Не представляю! – рассмеялась Валентина Павловна, легко, молодо подсела к нему на диван и быстро чмокнула в щеку. – Иди уже, гадкий мальчишка. Знаю я твои уроки!

Справедливости ради, Илья и сам понятия не имел, какие конкретно уроки ему предстоят. Когда заводил машину, не знал, куда ехать. Куда ему сейчас надо ехать.

Проще всего – домой. Завалиться спать – не выспался же. Чуть сложнее, но определенно более весело – закатить в клуб. И нахрен все. Разговор с матерью и перспектива проваленного Христиановского настроения не добавляли. Вроде как и развеяться не помешает.

Возник вариант позвонить кому-нибудь и выслушать предложения для времяпровождения, но его Илья отбросил сразу Все инициативы всегда исходили от него.

Главное в данном случае было удержать себя от инициативы снова ехать на заправку Будто ему там медом намазано. Учитывая, что Ник точно дома с соплями, вероятность встретить его там практически отсутствовала.

И тут Макарова осенило! Звонить и спрашивать, как все прошло с Алисой – глупо.

Но совсем не глупо заявиться к Логинову – типа проведать хворого. И заодно проверить, не лечит ли его королева бензоколонки на дому .

Позднее, вооружившись бутылкой коньяка (в лечебных целях) и упаковкой витамина С, Илья снимал трубку домофона и набирал код Логиновской квартиры.

– Кого несет? – гнусаво отозвался динамик.

– Банку малины. Макаров.

– Поднимайтесь на пару

Женщин в квартире не наблюдалось. Наблюдался Логинов с красным носом и блестящими глазами. И куча лекарств на прикроватной тумбочке.

– А я предупреждал! – изрек Илья.

– Зато день не прошел впустую, – подмигнул в ответ брат. Илья чуть приподнял бровь и усмехнулся.

– Это насколько не впустую? Дала?

– Агааа! Прямо посреди форта, – заржал Никита, громко высморкался и плюхнулся в кресло.

– Тьфу ты! Дурак! – хохотнул Илья, поставил пакет с «лекарством» на столик и обернулся к Логинову: – До форта хоть дошли? Вас дождем не смыло?

– Ну как видишь. Стаканы притащишь?

– Притащу, – кивнул он, но никуда не пошел. – И как оно вообще? Дело-то движется?

–Движется.

– Черт, Логинов! Издеваешься?

– С чего?

– Как она тебе?

Никита потянулся к тумбочке, долго перебирал таблетки, потом закапал нос и, наконец, выдал:

– А что?

–А то! Ты же с ней возишься. Пару недель уже. Как она тебе? Нравится?

– Ты сроков не назначал. -Я помню.

– Тогда к чему допрос?

–Это не допрос.

– Да ладно! – ухмыльнулся Ник. – Что же тогда?

Макаров некоторое время молчал. Нет, не думал над ответом. Думал о том, как выглядит со стороны. Это было забавно. Он вдруг хохотнул и сел в кресло напротив.

– Ну, я, когда ехал, думал, что уже за заданием еду. От тебя. Все-таки выходные были. А, выходит, нифига.

– Нифига, – подтвердил брат. – Я себе удовольствие растягиваю.

– О как! Удовольствие?

– Оно самое. С поэтапным обучением.

– Зашибись. Она обучаемая хоть? Драться еще не кидалась?

– Не кидалась. А может? – хитро спросил Никита.

Илья усмехнулся и мрачно посмотрел на неоткрытый коньяк. Злость накатывала волнами. И ее природы он не понимал, да и не силился понять.

– Ну вот и посмотрим, – негромко сказал он. – Потом расскажешь, что она может, а что нет. В ходе поэтапного обучения.

– Ну сможет она, как минимум, то, чему я ее обучу, – брякнул Логинов. – Ты стаканы тащишь или нет? Достал херов вирусняк!

– Вот и лечись! – рыкнул Илья и вылетел на кухню.

Там стоял несколько мгновений, глядя прямо перед собой. Раздирало и колошматило. С чего? Из-за кого? Из-за малолетки, которую видел пять раз?

Которую сам и подсунул старшему брату? На обучение, блин!

Достал стаканы. Сполоснул под водой. Зачем-то ополоснул еще и лицо. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким идиотом.

В комнату возвращался с тарой для бухла и с четкой установкой перестать об этом думать.

Не глядя на Логинова, открыл бутылку, разлил коньяк. И мрачно проговорил:

– Все хрень. А вот Христиановского я не сдам.

– Ну попробуй. Папахен тебя колесует, если тебя из универа попрут, – спокойно проговорил Никита и понюхал коньяк. – А потом лишит довольствия. Будь здрав, боярин!

– Иди ты знаешь куда? – процедил сквозь зубы Макаров и опрокинул в себя стакан.

– Сам иди! – парировал Ник и последовал его примеру.

***

Алиса уныло топталась на остановке. Каждый из немногих подходивших рано или поздно понимал – в ближайшее время общественного транспорта не будет. Где-то пробка или авария, или еще какой демон нашаманил. Кто-то звонил родным, чтобы забрали, кто-то ловил попутку. Алиса надеялась, что ей повезет.

Глупо! Среда, начавшаяся с севших батареек в будильнике и судорожных сборов в потемках, не может быть удачной.

«Трансформатор сгорел», – со знанием дела выдала баба Зоя поутру с балкона, наблюдая пробежку Алисы к закрывающей двери маршрутке.

По определению – чего же тогда удивляться неумолимо надвигающейся необходимости топать домой пешком. Привычной к походам Алисе было не трудно.

Но в темноте, по лужам и после не самой легкой смены просто-напросто не хотелось.

–А придется! – решительно велела себе Куликовская и зашагала вдоль обочины.

Шагать ей пришлось недолго. Меньше пяти минут по часам, когда боковым зрением она уловила, что, поравнявшись с ней, медленно-медленно, будто норовя ехать не быстрее, чем она идет, рядом по дороге словно бы скользит абсолютно белый BMW. Ну ok, не абсолютно белый – грязь и его немного замарала.

Сразу догадавшись, кто сидит за рулем ползущего рядом автомобиля, Алиса продолжала свой путь. Между тем, окошко с ее стороны опустилось, и из него высунулась патлатая голова водителя. За каким лешим он оказался здесь поздним вечером, оставалось только гадать. Но вместо того, чтобы ехать себе мимо, как всякий посторонний человек, он решительно ломанулся в бой.

– Я, конечно, не очень рассчитываю на твой положительный ответ, но это... садись – подвезу.

– Правильно делаете, что не рассчитываете, – не оборачиваясь, сказала Алиса.

– Ну, ну! – пожал плечами Илья. Окошко закрылось, и машина рванула вперед. Оставалось только перевести дыхание.

– Не живется людям спокойно, – вздохнула Алиса себе под нос.

Людям, а именно Макарову, и правда, спокойно не жилось. Причем который день подряд. Он скрежетнул зубами, долбанул по рулю, выдохнул. Всю эту гребанную среду после пар провести на этой гребанной заправке, чтобы сейчас позволить себя послать?

Он уехал недалеко. Метров на пятнадцать. Съехал на обочину и перегородил Алисе дорогу. Она попыталась обойти машину. Но тщетно. Илья выкатился из салона и рявкнул: -Да садись уже! Я тебя просто подвезу! Или приятнее по грязи чавкать?

– Я грязи не боюсь. Мне недалеко, я сама.

– Ты где живешь-то?

–Дома, – пожала она плечами.

– Круто! – рассмеялся он. – Прикинь, я тоже дома живу. Поехали уже, а? Не отстану.

– Совсем без шансов? – жалобно спросила Алиса.

– Совсем! Иначе у тебя сапоги промокнут.

Она кивнула, решительно распахнула заднюю дверцу и устроилась на сиденье, примостив рядом рюкзак. Почти не веря собственным глазам, Илья захлопнул ее дверь, уселся сам и выдохнул. Посмотрел в зеркало заднего вида, в которое весьма удачно попало ее лицо. Она. В его. Машине. И он расплылся в глупой улыбке, не понимая, почему улыбается.

– Только учтите, у меня парень есть, – деловито выдала она.

– Да как скажешь, – хохотнул он и тронулся с места: – Дом у нас где?

– На Плоткина, во Всеволожске, – сказала Алиса и отвернулась к окну.

– Ну, до Всеволожска доедем -дальше будешь объяснять.

В ответ раздалось что-то невнятное, негромкое, но определенно утвердительное. Илья удовлетворенно кивнул. Слава яйцам и питерскому климату, который снова начал творить чудеса – крупные капли затарабанили по стеклу, пришлось включить дворники. И заодно радио. Потому что на задушевную беседу Алиса явно не была настроена. Не сейчас. Но прогресс все же наметился.

Нет, все получилось спонтанно, почти случайно. На Дорогу жизни его занесло традиционно уже – без цели и вектора. Просто притянуло и все. Выбесил Никита своим «обучением». Выбесила собственная растерянность, когда это услышал. Будто удар под дых получил. А это глупо, бессмысленно.

Но все-таки в Питере не усидел. Честно выдержал вторник с факультативом по базам данных и подготовкой ко дню кафедры и все четыре пары в среду. После чего плюнул на всякие попытки включить мозг и поехал на АЗС, где трудилась «обучаемая». А она трудилась. Видел через витрину. И надеялся, что она не видит его. Просто отогнал машину чуть дальше, из поля ее зрения, и сидел, как баран. Ждал, когда закончится рабочий день. Дождался.

Она в его машине.

Ведущая на радио бодро трындела о погоде, которая озверела. А Илья периодически поглядывал в зеркало, надеясь снова поймать Алисин взгляд. Потом прогноз сменился Сплинами. Илья включил погромче. И делал вид, что внимательно слушает, как Васильев поет что-то жизнеутверждающее на тему процесса создания новых людей. И веселился. Впервые за столько времени по-настоящему веселился. Алиса в его машине! Невероятно!

– А вот теперь рассказывай, куда поворачивать! – скомандовал он, перекрикивая песню с ее кульминацией: «Думают люди в Ленинграде и Риме, что смерть – это то, что бывает с другими, Что жизнь так и будет крутить и крутить колесо». – Я дальше не знаю!

Некоторое время Алиса, чувствуя себя штурманом, говорила, куда ехать, пока, наконец, с облегчением не объявила:

– Приехали!

Илья припарковал машину у подъезда. Быстро глянул на дом. Выскочил из салона.

Открыл дверцу и подал своей пассажирке руку.

Она выбралась сама, вытащила следом за собой рюкзак и буркнула:

– Спасибо.

– А номер телефона дашь?

– Нет, – снова буркнула Алиса и спешно ретировалась в подъезд.

Громко хлопнула дверь, спугнув примостившихся на крыльце кошаков. Некоторое время Илья смотрел на самого стойкого, рыжего, который даже ухом не повел, а продолжил дрыхнуть под козырьком, прячась от дождя. Глупо улыбнулся, как улыбался всю дорогу сюда. И почему-то чувствовал себя абсолютно счастливым. А потом, все так же, не отрывая взгляда от подъезда, тихо проговорил:

– Иди в жопу, Логинов. Моё.

Начало

***

В кои-то веки за последнее время радио весело сообщало, что нынче будет не просто без осадков, а даже с переменной облачностью. Это вселяло надежду на более радостный день, чем вчера. Дурацкий день, несуразно начавшийся, так же и закончившийся.

Алиса вздыхала, предпринимала попытки читать. Но мозг отказывался воспринимать не только учебник, но и художественную литературу, упорно подсовывая безответный вопрос: откуда на ее голову взялся этот банный лист.

Додумать не успела – телефон пиликнул принятой смс-кой.

«температура упала. соскучился»

Никита. Удивительным образом не производивший впечатление «банного листа», в отличие от того, кто им являлся.

«я сегодня работаю днем», – в порыве чувства некоторой вины написала Алиса в ответ и быстро отправила, не давая себе времени передумать. Надо же сделать приятное человеку, который поперся за ней в тот дурацкий поход и в итоге заработал простуду.

«Странные люди!» – весело размышляла она, выходя из подъезда.

Подняв голову вверх, махнула бабе Зое и краем глаза выхватила стоявший под подъездом бумер. Банный лист прилагался. Он прислонился спиной к дверце машины, широко улыбался и держал в руках ярко-красную гузманию в небольшом древнем, судя по виду, керамическом горшке.

– Теперь-то что? – поинтересовалась Алиса, разглядывая цветок.

– Лужи еще не высохли, потому я везу тебя на работу.

– Я не просила, – она перевела взгляд и посмотрела прямо ему в лицо.

– Я в курсе. Я тебя прошу, – он приблизился, легко улыбнулся, протянул ей горшок и проговорил: – Пожалуйста, можно я тебя подвезу.

– Вам заняться нечем? – спросила она и взяла цветок. – И что мне с ним делать целый день…

– Поставишь у себя на работе. Красиво же… Цветочный еще не работал, а я поливать забываю. Подумал, что тебе понравится больше, чем букет.

Она удивленно вскинула брови и, подумав немного, сказала:

– Ладно, поехали.

Илья издал победный клич. Следом сверху громко стукнуло чье-то окно. Баба Зоя сунулась в форточку. Она была довольно проворной старушкой. И никакие преграды ее не останавливали, когда ей хотелось разузнать, в чем там дело. Там – могло быть где угодно. Сферы интересов бабы Зои ширились с каждым годом.

Но подслушивать больше было нечего. Макаров быстро открыл дверь машины, приглашая Алису садиться. В этот раз она не заставила себя ждать и быстро устроилась в салоне.

– С кем первым вы хотите познакомиться: с моей мамой или моим парнем? – спросила она, когда Илья уселся рядом.

– Да как скажешь, – рассмеялся он. – Иногда – крайне редко – я бываю послушным. С мамой так с мамой. С парнем так с парнем. Хоть с шефом.

Улыбнулся, завел машину, тронулся с места, медленно поплыв по двору.

– Да я никак не скажу. Но баба Зоя обязательно всем скажет.

– Аааа, ну если баба Зоя расскажет, то, конечно! Тут только один выход – рассказать все раньше ее.

– Мне ее не опередить, потому что я должна быть на работе.

– Тогда забей. В конце концов, это моя физиономия в опасности.

– И мой покой. А все благодаря вам. Откуда вы взялись на мою голову? – не сдержавшись, спросила Алиса.

– В первый раз мы встретились на Литейном, – медленно, будто объясняет что-то элементарное, проговорил он. – Я тебе тогда не понравился.

– А если я скажу, что вы мне и сейчас не сильно нравитесь?

– Это неприятно, но объяснимо. Привыкнешь, – продолжал забавляться он. – В конце концов, судьбе виднее. Это она нас пересекла. А мы сопротивляемся. Сколько можно друг от друга бегать?

– А я не верю в судьбу, – рассмеялась Алиса.

– Ну я тоже не особо, но надо же чем-то объяснить тебе неизбежность того, что я хочу подвозить тебя с работы и на работу.

– Звучит как-то уныло.

– Унылым меня еще никто не называл, – он покосился на Алису, ее голова выглядывала из-за цветка и казалась такой же пушистой. Было забавно за ней сейчас наблюдать. И ему нравилось за ней наблюдать. – В идеале, конечно, чтобы дома мы тоже вместе были, но, боюсь, тебе это из моих уст конкретно сейчас может не понравиться. Потому об этом поговорим позже.

Она хотела было что-то сказать, но передумала. Некоторое время снова рассматривала цветок и вдруг задумчиво проговорила:

– Выходит, вы еще и безответственный.

– Это еще почему?

– Потому что забывали его поливать, – она кивнула на цветок.

– У меня квартира просто… от старых хозяев остался. Мне он нравится, но, боюсь, сдохнет.

– Ммм…

– Ну жалко же… цветок.

– Жалко, – согласилась Алиса. – Только… У вас больше нет? Ну, от старых хозяев.

– Есть… Но я решил, что все скопом тебе переть – перебор, – он улыбнулся и вгляделся в дорогу. – Один клевый такой, не знаю, как называется… Пятнистый, лохматый.

– Не надо. Больше не надо, ладно?

– Не любишь цветы?

– Люблю. Но это не значит, что нужно свозить мне все ваши.

– Перестань мне выкать!

– Приехали! – радостно выпалила Алиса и ткнула пальцем в здание заправки.

– Приехали, – буркнул он, сбавляя скорость, свернул к АЗС и вырулил на парковку возле нее. Потом обернулся к ней, кивнул на гузманию и сказал: – Если он тебе не нравится, там мусорный бак. Пойди и выброси.

– Спасибо, – кивнула Алиса.

Вышла из машины, нацепила на одно плечо рюкзак и в обнимку с цветком направилась принимать смену у драгоценного Петруни. Макаров понятия не имел, кто такой Петруня. И по счастью у них не было общих интересов, кроме, разве что, мечты поскорее свалить. В смысле, Петруня сам мечтал поскорее ретироваться. А Илья – как давно и ничего – ждал, когда тот уйдет, наблюдая сквозь стеклянную витрину его общение с Алисой.

И когда это, в конце концов, случилось, выдохнул с облегчением и решительно вошел.

– Девушка, будьте добры два кофе. Черный покрепче и чего-нибудь с молоком. Маффины свежие?

– Нет, – едва не подпрыгнула Алиса. – Позавчерашние. Тебе точно нечем заняться?

Илья хитро глянул на нее, отметив про себя это «тебе», и подмигнул.

– Ну в универ я сегодня не еду. Так что… А что есть сегодняшнее?

– Пока ничего. Рано.

– Тогда давай просто кофе пить. Если хочешь, я и приготовлю. Все равно пока никого.

– Здесь камеры. Я сейчас сделаю.

– Строго как все у вас, – Илья уселся на высокий стул возле стойки, подпер кулаком щеку и стал наблюдать за ее движениями. – Тебе здесь нравится?

– Существуют правила. Это же не моя личная заправка. А мне нужна эта работа.

– Я искал девушку по имени Алиса среди первокурсниц у нас. На каком предмете завалили?

– Математика.

– На ней всегда валят. Меня верняк зимой из универа из-за матмоделирования попрут.

– Ты так спокойно об этом говоришь.

Илья пожал плечами и улыбнулся:

– Ну, сопли жевать точно не собираюсь. Может, я завтра Францевича, препода, из-под машины выдерну… ну или из застрявшего лифта. И он на трояк расщедрится.

Она кивнула и поставила перед ним черный кофе. Вдаваться в высокопарные рассуждения о социальном неравенстве Алиса точно не собиралась. Ей работать на заправке, поступить, выучиться и получить некоторый шанс сменить, наконец, профессию. Ему, судя по транспортному средству, хоть при наличии диплома, хоть без него, ничего не грозит.