Текст книги "Идти туда, где ты (СИ)"

Автор книги: Jk Светлая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

JK et Светлая
Идти туда, где ты

Аннотация

Я строю мысленно мосты,

Их измерения просты.

Я строю их из пустоты,

Чтобы туда идти, где ты.

Мостами землю перекрыв,

Я так тебя и не нашел.

Открыл глаза, а там обрыв,

Мой путь закончен, я пришел

© Валентин Гафт

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Июль 2004 года, Санкт-Петербург

Их четыре встречи

***

Когда от духоты плавятся мысли, это едва ли можно назвать приятным. Они, будто растаявший шоколад, сладкой и липкой массой заливают микросхемы, отвечающие за мышление. На первый взгляд совершенно невозможно понять, подлежат ли те очистке и восстановлению. И обратимы ли последствия.

В интервалах между дождями жарило адски. Предыдущий только окончился. Следующий еще не начался. Но начнется обязательно – город на Неве, твою мать. И эта духота – систематическая аномалия пусть и посреди лета. Поправка. Северного лета.

Илья уныло взирал на длинные ряды машин впереди себя и мысленно матерился. Иногда ему казалось, что жизнь – это пожрать, поспать и постоять в пробке на Литейном мосту.  Радио весело орало что-то условно позитивное голосом одного из братьев Кристовских. И это так не вязалось с предельно размеренным движением на дороге, что начинало раздражать. Но, разумеется, в тишине стало бы еще хуже.

Потому полез в карман за сигаретами. Он курил не очень часто, но всегда – со скуки. И, хотя его ареал обитания возможности скучать почти никогда не предоставлял, моментами все же случалось. Приоткрыл окно, потянулся к бардачку в поисках зажигалки и на мгновение замер.

Его цепкий взгляд выхватил ее моментально. В толпе людей на остановке. Кажется, снова начинало накрапывать, зонты стали раскрываться подобно ярким цветам. Девушка была без зонта. И безрадостно смотрела на поток машин – ждала троллейбуса. А такими темпами тот придет еще нескоро. И мокнуть ей, сердечной, под дождем в босоножках на высоких каблуках, в невесомом платьице, скорее напоминавшем длинную рубашку. И с вечерним макияжем, у которого крайне мало шансов уцелеть. Илья медленно усмехнулся, неторопливо поднимая глаза от стройных ног по тонкому и аппетитному телу к лицу. Впрочем, при таких формах лицо имело уже второстепенное значение.

Хмыкнул. Сойдет.

Пробка снова чуть сдвинулась, и он воспользовался поводом, чтобы резко сманеврировать к остановке и остановиться прямо перед вот-вот отсыреющей барышней.

Его эффектному трюку вторил дикий визг, раздавшийся будто бы из-под самых колес, и еще через мгновение в открытом окне показалась разъяренная мордашка девчонки, отирающей со щеки жидкую грязь.

– Вы совсем очумели? – зло спросила она.

– Простите! – сплоховал от неожиданности Илья. – Грязь!

– Конечно, грязь! На моей футболке и джинсах! И все благодаря вам!

– Ну я ж не нарочно! Вы-то чего к самой дороге подошли? Не видели, что ли, какая тут лужа?

– Тут везде лужи, не летать же мне, – не унималась девчонка, хмуро разглядывая заляпанного грязью медведя у себя на животе.

– На пешеходную зону я не заезжал! – хохотнул Илья.

На них весело косились люди вокруг. Сыреющая барышня при ближайшем рассмотрении казалась еще привлекательнее. Наверное, потому что улыбка на ее лице была адресована ему.

Ему же было адресовано и пыхтение заляпанной девчонки.

– Крайне слабое утешение, – фыркнула она и неожиданно всхлипнула: – И вот что мне теперь делать!

– Подвезти вас, что ли? – теперь уже он тоскливо заглянул ей за спину. Первопричина его неудавшегося маневра с печальными последствиями теперь маячила несбыточной надеждой.

– Мне в другую сторону!

– Откуда вы знаете, в какую сторону мне?

– Да без разницы, – отмахнулась девчонка и отошла от машины.

Но это было уже делом принципа. Илья вывалил на улицу и по лужам прошлепал к ней, вынимая из кармана бумажник.

– Ну химчистку хоть оплатить вам позволите? – отдавая себе отчет, что начинает играть на публику, поинтересовался он.

– Без химчистки справлюсь.

– Я же сказал – я не нарочно!

– Да отстаньте вы от меня, псих какой-то.

– Детский сад! – не остался в долгу Илья, чувствуя некоторое облегчение от того, что «пострадавшая» скомандовала отбой.

Зато девица без зонтика передислоцировалась чуток ближе к поребрику. И делала вид, что высматривает транспорт. И правда, троллейбус неминуемо приближался. Народ благополучно отвлекся от шоу в исполнении Ильи Макарова и безвестной чумазой его стараниями девчонки, нацелившись на работу локтями в обозримом будущем. У него оставался последний шанс сделать так, чтобы все происходящее было не зря. И он пошел напролом.

 В момент оказавшись возле перспективной в смысле нынешнего вечера девушки, выдал:

– Принц на белом бумере лучше общественного транспорта, не находите?

– И правда, – хлопнула длинными ресницами барышня.

– И даже похитить себя разрешите? Сами видели, какие преграды пришлось преодолеть на пути к вам!

– Да тут все видели, – она весело рассмеялась.

– Ну так что? – расплылся он в улыбке. – Вознаградите мои усилия?

– Ехать далеко.

– Да хоть на край света… Или в Сосновый Бор!

– Ну давай…

Практически запихнув девушку в машину, Илья только усмехнулся себе под нос. Капитуляция случилась несколько скорее, чем он рассчитывал. Братья Кристовские в магнитоле сменились Ромой Зверем, добыча любопытно разглядывала салон. А Илья, прежде чем вырулить обратно на дорогу, зачем-то оглянулся на «пострадавшую». Она стояла, сунув руки в карманы грязных джинсов, и подставила лицо редким каплям дождя, снова посыпавшимся с неба, не обращая внимания на подъезжающий троллейбус и суетящихся людей. Илья запоздало заключил, что все-таки надо было ее подвезти, но радио радостно голосило: «Не надо думать, что все обойдется, не напрягайся, не думай об этом».

На том и порешил, вливаясь в стройный ряд автомобилей, ползущих по Литейному мосту.

***

Конечно, это был не Сосновый Бор. Вполне себе обозримая окраина. Но и никакой экзотики – сплошная дань пошлым традициям всякого большого города. Обычный спальный район, обычный многоквартирный дом-скворечник с обычной высококультурной скво откуда-то из Нижнего Тагила, кажется, и обычный секс, на качестве которого Тагил определенно сказался. Девушка с Урала очень старалась.

И не оставляла иллюзий на тему того, что ей от него нужно. Конечно, иномарка и бабки у двадцатилетнего сопляка внушали некое благоговение угнетенному классу, даже если тот косил под интеллигенцию.

Вся интеллигентность закончилась в ту минуту, как она сунула ладонь к нему в джинсы, уже изрядно накачавшись в клубе текилой.

Хотя в целом это был среднестатистический вечер в конце недели. Не то чтобы изнуряющей, но весьма энергозатратной.

Илья проснулся поздно. В занавески лился солнечный свет, заставляя его зажмуриться. Девушка возле него мирно посапывала. С плеча ее сползла простыня, обнажая молочно-белую кожу и часть груди. Макаров весело усмехнулся и потянулся к джинсам, валявшимся где-то на полу. Получилось почти бесшумно.

Аня (или Наташа?) только чуть громче вздохнула, но не проснулась.

Между тем, порывшись в карманах, Илья извлек телефон. Опустил джинсы обратно на пол и, покопавшись в меню, включил камеру.

Оставался последний штрих. Вне всяких сомнений, самый важный.

Сфокусировав камеру на спящей красавице, принц, вместо того, чтобы пробудить ее поцелуем, сделал пару снимков. Звуковой сигнал телефона, имитирующий звук затвора фотоаппарата, показался очень громким. Но вышло более чем живописно.

Заодно и красавица проснулась.

– Что это ты делаешь? – живенько поинтересовалась барышня, легко изобразив позу из популярного журнала для мужчин.

– Ты такая красивая, когда спишь! – с улыбкой выдал Илья тоном отличника-зубрилы, сделав еще фото, и добавил: – И, по-моему, мы проспали твою работу.

– Если ты меня подвезешь, то я успею.

– И тогда я опоздаю в универ. А у меня сегодня монстр отчет по практике принимает.

–А если потом... ну, как-нибудь... пересдать?

– Смешно! -хохотнул Илья. -Давай я тебе лучше на такси оставлю?

– Вечером пересечемся? – спросила Наташа (или все-таки Аня?), потянувшись к нему.

Вконец запутавшись, как ее зовут, он широко улыбнулся и нежно ответил:

– Детка, давай ближе к следующим выходным. Эти заняты, а неделя обещает быть адовой.

– Я буду ждать, – проворковала барышня. – Расслабимся вместе.

– Обязательно. Я тебя наберу, как только чуток выдохну! – сообщил Илья, выбираясь из-под одеяла и снова поднимая с пола джинсы. В конечном счете он действительно катастрофически опаздывал на самую важную встречу за последние семь дней.

Выкатившись из объятий и лежбища уральской красавицы и отказавшись от завтрака, которым она его соблазняла, он только глянул на часы и недовольно крякнул. Прикинул, что домой заезжать переодеваться вообще уже смысла не имеет. Потому, едва оказавшись в машине, газанул в сторону центра. В универ ему действительно было надо. Хотя до консультации все еще оставалось время. Да,

да. Консультации, а не защиты.

Но был еще Логинов, который, сцуко, ждет!

И, пожалуй, его физиономия в момент раскрытия карт – это то, ради чего действительно стоило расстараться. Тут даже Тагил прокатит.

Влетев в кафе через дорогу от университета, Илья оглянулся по сторонам. Никитос сидел за их обычным столиком и преспокойно наяривал какой-то фруктовый чай.

Макаров хмыкнул себе под нос и уселся на соседний стул, провозгласив вместо приветствия:

– Восемь!

– Чем докажешь? – ухмыльнулся Никита.

– Как договаривались. Щелкал каждую, – Илья протянул ему телефон и добавил: -В галерее полистай. В инфе можешь даты глянуть. Тебе понравится. Рекомендую четвертую. Запомнилась.

– А восьмая нахрена? – Логинов с интересом рассматривал фотки.

– А потому что не слабо было. Результат закреплял.

– И как закрепил?

– Ей понравилось.

– Вот и скажи старшему брату спасибо, – рассмеялся Никита и бросил телефон обратно Илье. Тот подхватил его и сунул в карман.

– Спасибо, – вежливо ответил он и усмехнулся. – На карусельке покатался.

– Пожалуйста. Ты с детства любил каруселить. Фиг когда остановишься.

– Доживу до твоих лет, стану степенным и солидным, – рассмеялся Илья. – А пока догнать и перегнать наша цель.

Разница между ними была в год с копейками. И если Макаров только окончил четыре курса и теперь балдел на практике, то его старший двоюродный брат Никита Логинов уже год как трудился в какой-то крупной судостроительной компании по протекции отца. Илья никогда не задумывался, где и кем. Они росли практически вместе. После преждевременной смерти сестры, Евгений Степанович Макаров частенько забирал к себе племянника. Родной отец делал для Никиты все, что возможно, но со временем у него появилась своя семья, а у сына – мачеха. Потом он переехал в Москву, а Никита остался в Питере. Отношений между Логиновыми и Макаровыми это не испортило, хотя и несколько изменило. И как-то само собой стало разуметься, что где Илья, там и его старший брат. Мальчики дружили всю жизнь. Даже учились сначала в одной школе, а потом и в одном ВУЗе. И при этом совсем не походили друг на друга. Ни внешне, ни по характеру. Наверное, потому что оба пошли в своих отцов. Светло-русый мальчишка с улыбчивым лицом, тянувшимся в рост с неимоверной скоростью, начиная с двенадцати лет, Макаров теперь был уже на целую голову выше жгучего Логинова, давным-давно замершего на своих «метрсемьдесятдва». Но вниманием противоположного пола были избалованы оба – все с той же школьной скамьи. Секретов у них друг от друга не было. От предков – были. Но только общие. Напитки предпочитали разные. Илья мог вливать в себя все, что горит, и долго не пьянеть. Никита – пил только хорошие вина. И после третьего бокала всегда сообщал, что ему достаточно.

Макаров гонял на бумере и любил немецкие машины. Логинов – был всеяден, лишь бы ездила. Девушек никогда не делили. В кормушки их тоже тянуло разные.

И, тем не менее, их дружба длилась уже много лет, и никакие новые интересы не могли ее перечеркнуть. Тем более, что старые все еще увлекали.

– Между прочим, -деловито сообщил Илья, – моя очередь.

– Твоя, твоя, – мирно кивнул Никита. – Придумал?

– Пока думаю. Хрен тебя на слабо возьмешь. Тут что-то грандиозное надо.

– Это ты меня сейчас пугаешь?

– Это я тебя сейчас пытаюсь держать в тонусе. -Да и без тебя справляюсь, – рассмеялся Никита.

– Поглядим, чего скажешь, когда придумаю, – подмигнул Илья, потом поймал пробегавшую мимо официантку, заказал кофе с каким-то салатом, и, наконец, включил родственника: – Я тут с отцом говорил на днях. Он выдал, что взял бы тебя к себе, если ты захочешь, на международные контракты. Стажировка за границей, высокая зарплата, чего-то еще, не помню...

– Спасибо, конечно. Но я сам. Вот закончишь универ – и пойдешь к нему... на международные контракты.

– Спорим, из нас двоих на него трудиться целесообразнее тебе? Я туда не гожусь.

– Да ладно, – включил в свою очередь Никита «старшего брата», – ты наследник его царства. Он тебя возьмет куда угодно и когда угодно.

– Это основная причина, по которой мне бы этого не хотелось. Наследник, блин. Квартиру смотреть со мной поедешь? Они с маман решили мне на двадцать один год surprise преподнести, – Илья вытащил из кармана ключ и положил перед Логиновым. – Или себе, чтобы выдохнуть.

– Поеду. Заценим твой стратегический объект.

– Тогда я сейчас к своему монстру сгоняю. А потом ко мне. Подождешь?

– Типа есть варианты, – Никита пожал плечами и удобнее развалился на стуле. -Подожду.

Ждать пришлось долго. Монстр решил оттянуться на полную катушку, подробно объясняя каждому студенту, почему у него нет шансов нормально и без эксцессов защитить отчет по практике.

В сущности, Илье было пофигу, он мог вообще не приходить, и ничего глобального не произошло бы. Но сердить монстра тоже не особенно хотелось. Доложит отцу -они дружили. Евгений Степанович вообще впечатлял своим умением дружить с самыми внезапными людьми. И Илья Макаров прекрасно понимал, что в СПбГУ у него не было шансов не поступить при таком дружелюбном папе.

Отрабатывал повинность. Отчет был готов только наполовину. И когда появится время его дописывать, не имел представления. Как-то закрутилось все с этой игрой, за которую следовало сказать Нику отдельное спасибо. Они играли так уже лет семь. Просто на слабо. Начинали с дурацких заданий, типа влезть на крышу и покукарекать, или кто кого перепьет. Но чем больше взрослели, тем более «взрослыми» становились задания. И удивлять с каждым разом было все труднее. Всякое движение и всякий вызов Илью вдохновляли, будто он искал выхода собственной энергии.

Потому, пожалуй, отчет по практике представлялся куда менее заманчивым предприятием, чем соблазнение семи девушек за семь дней. Вернее, восьми. Но это уже личная инициатива. А демонстрация Нику новой квартиры, где ему предлагалось жить одному, определенно была предпочтительнее абсолютно бесполезной консультации.

Едва та закончилась, Илья вылетел в холл, где толпилась стайка абитуриентов, разыскивая собственные фамилии на стендах со списками поступивших. Илья пронесся мимо них, подлетел к тяжелой входной двери в здание и, что было духу, долбанул по ней, открывая.

– Блииииин, – раздался человеческий стон в унисон скрипу двери.

Стон принадлежал девушке, отчаянно потиравшей локоть, по которому явно пришелся удар дверной ручкой.

– Неужели нельзя аккуратнее? – спросила она и резко развернулась, от чего так же резко подпрыгнул ее перекрученный восьмеркой хвост русого цвета.

И ошалело замолчала. В глазах ее блестели слезы. Не менее ошалело уставился на нее Макаров, пока его не толкнул в спину кто-то, кто следом выходил из корпуса экономического факультета, и он не оказался носом к носу с девчонкой.

– Опять ты! -только и выдохнул Илья.

Она глянула на него исподлобья, поджав губы, и огрызнулась:

– Ничего не опять!

– Ну а нафига под дверью стояла? Могли и сильнее шандарахнуть!

– Конечно, здорово, когда виноват кто-то другой.

–Слушай, успокойся, а! Я и в прошлый раз не нарочно, а сейчас-так вообще... Она кивнула и снова потерла локоть, шмыгнув носом. Илья внимательно осмотрел ее, видимо, на предмет повреждений. Но, похоже, пострадала только рука. Потом задержался на лице. Лет семнадцать-восемнадцать, не больше. Значит, абитуриентка. Если бы она училась, вряд ли он бы ее пропустил. Первокурсниц обычно без внимания не оставляли. Так или иначе, они «состояли на учете». Эта была хорошенькой, несмотря на покрасневшие глаза. Медово-карие их радужки казались очень яркими в контрасте с бледной кожей. Может быть, еще и потому, что глаза под удивленно изогнутыми бровями-домиками были большими, чуть вытянутыми, обрамленными темными длинными ресницами. А еще он обратил внимание на ямочки на щеках. Даже когда она не улыбалась, они были намечены двумя тенями. Нижняя губа, сейчас почти обиженно выпяченная, пухлее верхней. И несмотря на свой надутый вид, она показалась ему очень привлекательной, чего он совсем не разглядел при их первой встрече.

– Больно?-сочувственно поинтересовался Илья.

– Можно подумать, вас это волнует, – еще сильнее насупилась она и отвернулась.

– Если там ушиб, то надо что-то холодное... Что ты невезучая такая, а?

– Сама разберусь, – буркнула девушка, проигнорировав его замечание о невезучести.

Хотя именно это с ней и происходило последнее время. И локоть – это еще не самое обидное за сегодня. Куда хуже, что она не увидела своей фамилии в списке поступивших. Может, и правда, невезучая. Девушка вздохнула и медленно побрела по аллее.

– Давай я тебя домой хоть подвезу, а? Или куда тебе надо? – не отставал Илья, ломанувшись за ней и совсем позабыв и про Никитоса, и про квартиру. Девчонку почему-то стало жалко.

– Вы правда псих? – спросила она, ускоряя шаг.

– Нет. Просто боюсь, вдруг точно кто пришибет.

– Я не буду подходить близко к бордюру и стоять у дверей. Так что шансов нет.

– Что ж ты упертая такая, а?

–А, по-моему, это не я упертая...

–Да?

–Да! Отстаньте, пожалуйста.

– Вот чудо! – раздалось ей вслед, но, кажется, он все-таки внял ее просьбе и действительно отстал.

Локоть больше не болел, или она просто перестала обращать на него внимание. Устроившись у окна в электричке, Алиса Куликовская думала, как сильно мама расстроится, узнав, что дочка не поступила. Это было главной заботой Любови Михайловны – чтобы Алиса получила высшее образование. Да и отец всегда повторял, что сделает для этого все возможное. Успел немного – несколько лет назад однажды вернулся с работы, присел отдохнуть в кресло, пока мама хлопотала с ужином. А через два часа в их небольшой квартире уже деловито распоряжались работники ритуальной службы.

В выпускном классе Алиса занималась на подготовительных курсах, ходила к репетитору по математике и русскому, а в результате... А в результате подвела и отца, и мать, и целый год потерян – платное обучение ей не по карману.

«Нечего было на Большой замахиваться», – ворчала про себя Алиса, безрадостно разглядывая многолетние сосны Бернгардовского леса, пробегающие мимо, и обреченно осознавая новую проблему. Нужно искать работу. Не сидеть же целый год на шее у матери. По выходным продолжит штудировать учебники. И на курсы можно снова ходить, если получится совместить.

Под подъездом встретилась баба Зоя, жившая в доме со дня его заселения. Как и положено старожилам, знавшая всё и про всех.

– Ну как, Алиска, поздравлять? – поинтересовалась старушка. Девушка отрицательно мотнула головой.

– Вот жеж! Люба расстроится... Алиса со вздохом кивнула.

– Везде вымогатели, – со знанием дела заявила баба Зоя, -денег хотят! Пожав плечами, Алиса ретировалась в подъезд.

– Мааам... – грустно протянула она, входя в квартиру и чувствуя запах пирога. Любимая шарлотка.

Любовь Михайловна показалась в прихожей в ту же минуту, снимая через шею передник и весело улыбаясь. И, совсем как баба Зоя минутой ранее, практически не сомневаясь, спросила:

– Ну как, Алиска? Поздравлять?

– Неа, – стягивая кроссовки, вздохнула дочка. – Не поступила. Мать тихо охнула и непонимающе уставилась на нее.

– Ну вот не поступила, – буркнула Алиса и потопала на кухню.

Любовь Михайловна засеменила следом, то ли не решаясь что-то сказать, то ли не имея представления, о чем вообще можно говорить. Некоторое время они молчали. Но, в конце концов, мать не выдержала:

– Ты ж говорила, что уверена была в заданиях!

– Я была уверена. Может, ошиблась где, – Алиса сосредоточенно разглядывала стол. – Может, еще чего...

– Чего еще-то? Вот чего? Ты ж на курсы ходила, занималась! Не могла чего попроще выбрать, надо было туда обязательно? – в голосе матери определенно начали проскальзывать истеричные нотки. – Я же тебе говорила, предупреждала!

– Предупреждала... На следующий год снова пойду. Может, и правда, чего попроще... Ты только не нервничай, мам. Хорошо все будет.

– Да что будет-то, Алис? Куда теперь? Целый год не пойми как болтаться?

– Работать пойду, – заявила дочь.

– Куда работать, Господи! Кому ты сейчас нужна? Полы мыть? Или на рынке стоять?

– Не впадай в крайности. Танька Пархоменко на заправке работает в районе Дороги жизни. Говорила, у них в магазине место есть.

– Ой, Алиска, – мать присела на стул. – Ты сама-то как? Нормально?

– Ну а что делать-то? Или я первая, кто не поступил. Бывает...

– Вот же стальные нервы! Капель мне накапай. Там, в шкафчике... А то прям давит. Алиса вскочила, метнулась по кухне и протянула матери стакан.

– Не нервничай, пожалуйста. Поступлю. И закончу. И работу хорошую найду. Да и вообще, главное, что все живы и здоровы, правда? – она обняла мать за шею и поцеловала в щеку.

Любовь Михайловна покрепче прижала к себе дочь и тихо сказала:

– Да я знаю, что ты умница. Потому и страшно за тебя. Обидно, если не получится.

– Получится, – уверенно отозвалась Алиса. – Что там у нас? Пирог, да?

– Пирог... Я еще вина взяла, хотела Виталика позвать... Теперь не буду. Виталика Алисе сватали второй год подряд. Пока безуспешно. Он был внуком бабы Зои и курсантом-второкурсником Военно-морского политеха.

– По-моему, ему все равно с кем пирог лопать. Хоть со студенткой, хоть с дворничихой, – рассмеялась Алиса.

– Алиса! В дворничихи не пущу! Спрошу свою кадровичку на работе, может, на какие бумажки тебя посадить. Вдруг что найдется.

– Ладно, ладно... Не пойду в дворничихи. Зови своего Виталика. Будем... будем пирог есть с вином.

– Нет, пирог-с чаем. Ас вином мясо. Сейчас поставлю. Алис, обещай мне, что все будет хорошо, а?

Иногда Любовь Михайловна по своему мировосприятию казалась младше собственной дочери. И когда в жизни происходило что-то, что выбивало ее из колеи, она терялась. Раньше плечо подставлял отец. Теперь -Алиса. И неважно, что это с дочкой случились неприятности – утешения требовала ее мать.

***

Будильник зазвонил в 6:30. Смена начиналась в 8:00. В хорошую погоду Алиса ходила на работу пешком, что было привычно в таком небольшом городе, как Всеволожск. Только вставать приходилось пораньше. Но накануне Виталик уговорил сгонять в кино, вернулись поздно, после она засиделась над учебниками, решив, что утром поедет на маршрутке. Как в воду глядела. За окном по начавшей желтеть листве шумел ливень, градусник настраивал на пессимистичный лад, и, руководствуясь здравым смыслом, Алиса зашуршала на антресолях в поисках резиновых сапог.

На почте, где работала Любовь Михайловна, ничего не нашлось, и потому Алиса вернулась к плану А – позвонила Таньке. Составила резюме, сходила на собеседование, прошла обучение. И теперь в трудовой книжке Куликовской значилась первая в ее жизни должность – оператор АЗС. Отдыхать особо не приходилось: топливо отпусти, чистоту наведи, хот-дог сделай. Но платили стабильно – два раза в месяц, как обещали.

В маршрутку набились мокрые и сердитые люди. Лениво переругивались и активно обсуждали последние новости. Алиса, устроившись в дальнем углу салона, безуспешно пыталась читать «Экономическую теорию». И нужную остановку встретила со вздохом облегчения, едва ли не радуясь предстоящему рабочему Дню.

Хотя чему тут было радоваться? С утра принимать бензовоз, потом раскладывать вчерашний товар – наверняка Петруня ничего за ночь не сделал. Лентяй был редкостный, но приходился каким-то дальним родственником кому-то из руководства. И главная его задача заключалась в «присутствии на объекте». Еще придется мыть едва ли не за каждым натопавшим по плиткам пола молочного цвета. Где только они умудряются грязь находить, если едут в машине, а перед заправкой огромный навес? Вопрос оставался риторическим. К обеду удалось присесть. Налив себе кофе и прихватив бутерброд, подсунутый мамой в рюкзак, Алиса уткнулась в учебник. Самое большее минуты через три над входной дверью зазвонил колокольчик, и от прилавка раздалось:

– Здрасьте! Минералку без газа, один эспрессо и один капучино!

– Добрый день! – вскочила Алиса, следом трепыхнулись две косички, отчего она походила на девчонку, только-только перешедшую в старшую школу. Привычно поставила стаканчик в кофемашину и нажала нужную кнопку, глядя на темную струйку. -У нас маффины свежие. И вкусные.

– Давайте ваши маффины, – донеслось до нее, и повисла пауза. А потом растерянный голос добавил: – Еще немного, и я подумаю, что это судьба.

– Тогда она у вас хромая, – усмехнулась Алиса, кинув быстрый взгляд на посетителя. – Маффинов сколько?

Поставила перед ним эспрессо, и теперь машина старательно наливала в новый стаканчик капучино. Псих с Литейного, а это был именно он, внимательно смотрел за ее движениями, будто раздумывал на тему необходимого количества маффинов. И, наконец, спросил:

– Большие?

– Кому как, – ответила Алиса, покосившись на витрину.

Илья проследил за ее взглядом, кивнул и по-дурацки выдал:

– А я тебя здесь раньше не видел. Недавно?

– Недавно.

Перед ним оказался и второй стаканчик с кофе.

– На заочном, что ли? – не отставал он.

– Что? – не поняла она.

– Ну раз здесь днем работаешь, учишься на заочном? – и прочитал с бейджа: -Алиса. Имя у тебя прикольное!

Она удивленно воззрилась на клиента.

– Маффины будете? – поинтересовалась в ответ.

– Ну давай свои маффины. Шесть штук.

Алиса кивнула, упаковала маффины и повернулась к кассовому аппарату.

– Дисконтная карточка? – спросила деловито.

Он потянулся за бумажником. И совсем уже ни к селу, ни к городу сообщил: -А меня Илья зовут.

– Очень приятно, – улыбнулась дежурной улыбкой она и протянула ему сдачу. -Ваш чек. Спасибо, что воспользовались услугами нашей АЗС. Приятного дня!

– Кстати, ты заметила, на этот раз я тебя даже не пришиб!

– Я обязательно обведу этот день на календаре в кружочек, – пообещала Алиса.

– Ну, тогда до встречи! – хохотнул Илья. – По-любому же недели через две где-нибудь пересечемся!

– Трех раз более чем достаточно, – проворчала она себе под нос и снова нырнула под прилавок – читать экономику.

– От нас с тобой это вряд ли зависит! – рассмеялся Илья, сунул подмышку минералку в зубы – пакет с маффинами, а в руки – стаканчики с кофе, и в таком не самом удобном положении направился к выходу весело размышляя о том, какова вообще вероятность в городе на четыре с половиной миллиона человек постоянно натыкаться на одну и ту же вечно рассерженную девчонку Видать, и правда судьба -пусть хромая.

Лена в машине откровенно скучала, и при виде его радостно открыла дверцу, улыбнувшись во все тридцать два. Илья вручил ей кофе, вытащил из зубов пакет и спросил:

– Не замерзла?

– Немного. Ты что так долго?

– Да так... Знакомого встретил, перекинулись парой слов. Чего-то, я смотрю, погода для поездки на озеро – прям зашибись!

– Твоя же идея, – хитро улыбнулась Лена. – Пригласил бы в гости. Я бы не отказалась.

– О как! Ну так еще не поздно развернуться. У нас есть маффины, кофе, минеральная вода... Продержимся обратную дорогу?

– Я точно продержусь.

– А я – не факт, – рассмеялся он, отставил в сторону кофе и решительно потянулся к ее губам.

Она с готовностью ответила на его поцелуй, одной рукой обняла Илью за шею, а другой добралась до теплой кожи на животе и, отстранившись на мгновение, рассмеялась:

– Ну можем и на озеро. Там точно сейчас никого!

То, что там точно никого, стало решающим аргументом в пользу озера в данном конкретном случае. Терпеливостью Макаров никогда не отличался. Как и постоянством привязанностей за крайне редким исключением. В исключения, как правило, девушки не входили. Этого добра было валом вокруг. Вот только откуда-то теперь взялась странная уверенность, что с Алисой с АЗС у него тоже все когда-нибудь будет. Черт его знает, откуда. Интуицией Илья никогда наделен не был. Просто пер, как неуправляемый танк, и сам перся от этого. Ошибался он только в одном. В следующий раз они увиделись не через две недели, а через четыре дня.

***

Если начать задумываться о совпадениях и случайностях, то додуматься можно до многого. Потому лучше не начинать. В свои двадцать один Макаров ловил мысли из многообразного пространства вокруг себя, как жаба языком ловит мух. Но долго он с ними не возился. Выпускал обратно, немного пожевав.

Определенного вектора у него не было. Ориентира – тоже. Жил, как жилось, но когда еще позволять себе такую роскошь, если не в этом возрасте? Тем более, с его практически неограниченными возможностями.

При желании Макарова можно было назвать зарвавшимся мажором, но язык как-то не поворачивался. Возможно, ввиду обаяния, под которое неизменно попадали окружающие. Он был отнюдь не глуп. Даже скорее наоборот. И, умея нравиться, пользовался этим на полную катушку.

Может быть, дело было еще и во внешности. Она располагала. Лицо у него было открытое и самое правильное слово, каким его можно охарактеризовать – «доброе». Оно действительно казалось добрым. Черт его знает, какими критериями это определяется. Вероятно, разрезом глаз с чуть опущенными уголками с внешней стороны. Те были довольно близко и глубоко посажены, и, когда он улыбался, неизменно щурились. Улыбка у него тоже была хорошей, открытой – всегда искренней, обнажающей ряд белых зубов. Вытянутый острый подбородок делал его забавным, но едва ли портил.

Люди с такими лицами, кажется, не способны на настоящую жестокость. Прицепи корону – получится принц. В каком-то смысле это даже немного мешало по жизни.

Но еще школьником Илья научился маневрировать, оставаясь где-то вне образов и ярлыков.

Он не был отличником, но и в двоечниках не болтался. Он бывал душой компании, но настоящими друзьями считал не многих. Он рано начал гулять с девчонками, но те странным образом не обижались, когда он их бросал. Он умел удерживать отношения на той грани, когда они перестают быть взаимно приятными и становятся серьезными. Потому что до серьезности ему было как до Парижа пешком.