Текст книги "Жажда любви"
Автор книги: Ивана Трамп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
Он сжал ее нижнюю губу зубами, а когда она открыла рот, чтобы закричать, всунул язык внутрь.
Милена боролась, отталкивала его, но он только возбуждался от ее сопротивления. Наконец он подтащил девушку к кушетке, повалил ее и прижался к ней всем телом.
– Прекрати, пожалуйста, – застонала она. – Ты делаешь мне больно! В ее голосе явственно чувствовался страх.
Он опять впился губами в ее губы и полез под ее короткую гофрированную юбку, чтобы стянуть с нее чулки и трусики. Она попыталась вывернуться из-под него, но тщетно. Вскоре Кристиан уже просунул колено между ее ног. «Я груб, – подумал он. – Я никогда еще не был таким грубым». Он расстегнул «молнию» на своих брюках.
– Тебе это понравится, – шептал он, – тебе понравится. Я знаю. Тебе понравится…
ГЛАВА 32
– Тебе уже достаточно, – произнес Адам. Натали подняла свой бокал и показала ему.
– Три маленьких бокальчика, – сказала она. – Это же ничто.
Она действительно не казалась выпившей, но по собственному печальному опыту Адам знал, что после обеда с обильными возлияниями превращение Натали в сварливую агрессивную ведьму будет более стремительным, чем свободное падение с самого высокого небоскреба.
– А сколько ты успела принять до того, как я подобрал тебя? – спросил он.
– Уф, – фыркнула Натали, пожимая плечами. – Не так много. – Она улыбнулась. – Только еще один. Ну, пожалуйста.
– Ну что ж, пожалуйста, – согласился Адам, следуя привычке сохранять дружеские отношения со своими бывшими подружками и наливая в ее бокал остаток «Шато Лафита» 1961 года. В общем и целом он предпочитал ни к чему не обязывающую легкость в интимных отношениях; а когда женщины были так же красивы и полезны, как Александра или Лючия, выгода от этого всегда превалировала над неудобствами. Натали, тем не менее, могла принести значительно больше беспокойств, к которым он не был готов.
Они обедали в ресторане Вольфганга Пака. Перед ними, видимые сквозь открытое окно, расстилались близлежащие улицы и автомагистраль вдоль бульвара Сансэт, от каньона Лаурель до Дохени, движение по которой возрастало в ночное время и стихало только в ранние утренние часы. Столы около окна пользовались большим спросом, хотя никто не придавал особого значения открывавшемуся виду: разглядывание звезд, собиравшихся в ресторане, представляло значительно больший интерес, нежели попытки различить что-либо сквозь смесь смога и света грязных уличных фонарей, через которую даже букву световой рекламы было сложно рассмотреть.
– Тебе следовало заказать «Шато Жилетт», – произнесла Натали, критически уставившись на пустую бутылку. – Это был бы красивый жест. – Она тряхнула своими часиками и коротко улыбнулась. – На Корфу – свадебный день. За счастливого новобрачного, – сказала она, осушая бокал. – Cet espese de salaud. – Когда Адам не отреагировал, она добавила: – Последнее, что он смог сделать – пригласить нас.
Адам получил приглашение, но деловая поездка на афинские верфи за десять дней до этого не была отложена, и возвращаться в Грецию на свадьбу было бы неслыханно дорогим удовольствием. Несколько лет назад ему бы не пришлось дважды задумываться о таких вещах, как цена на реактивное топливо, но дни, полные беззаботного времяпрепровождения, закончились. – Я думал, это понятно, – сказал он Натали, не видя причины разубеждать ее. – Во всяком случае, в твоем варианте. Зачем заставлять невесту ревновать в день ее свадьбы?
– Он никогда не просил меня выйти за него замуж, – ее зеленые глаза наполнились слезами.
Адам увидел этот предостерегающий знак и жестом подозвал официанта.
– Я любила его. Я была беременна от него. И все-таки он никогда не просил меня об этом. Из-за него мне пришлось сделать аборт, – слезы заструились по ее лицу. – Сначала я потеряла ребенка. А теперь я потеряла Азиза.
– Ты не потеряла Азиза, – рассудительно произнес Адам. – Ты можешь навестить его в любое время, когда захочешь.
Слезы лились из ее глаз, смывая тушь и оставляя грязные потеки вдоль щек.
– Я потеряла его, – повторила она, перейдя на французский, которого Адам не понимал.
– Что-нибудь еще, сэр? – спросил официант.
– Нет, ничего, – сказал Адам. – Только счет, пожалуйста. И как можно быстрее.
– Je veux du cafe, – произнесла Натали.
Он распознал слово «coffee» и сказал доверительно:
– Мы выпьем его дома. – Он прервал возражения, добавив: – Твоя косметика в совершеннейшем беспорядке. Тебе бы не хотелось восстановить ее?
На мгновенье Адаму показалось, что она собирается отказаться сделать это, но неожиданно она резко вскочила на ноги и произнесла по-английски:
– Я скоро вернусь.
Вставая, Адам твердо положил руку ей на плечо.
– Ты можешь идти?
– Да, – произнесла она. – Конечно.
Он с беспокойством наблюдал за ее передвижением по полу к свободным «пятачкам», но оказалось, что она не только без труда сохраняет равновесие, но даже остановилась, чтобы поздороваться с Брюсом Виллисом и Деми Мур, которые регулярно делали покупки в ее магазине на Мэлроуз. Судя по состоянию, в котором она пребывала, это было почти чудо, что ей удавалось спасти свой бизнес, но дела шли неплохо. Адам почти начал доверять старой поговорке, что Бог помогает детям и пьяницам.
Официант принес счет, и Адам поймал себя на том, что, уставившись, смотрит на то место, с которого только что исчезла Натали. Он проверил счет и потом, когда отдавал официанту свою кредитную карточку, его внимание привлекло какое-то замешательство у дверей. Подняв глаза, он увидел Сина Коннери, входившего вместе со своей женой, и другую пару. За ними он увидел Лори Гавличек с молодой женщиной, которую он не узнал. Когда они расселись, Адам встал и направился к ним, чтобы поздороваться.
– О, Адам, – произнесла Лори, надеясь придать энтузиазм своей интонации. – Что вы делаете в Лос-Анджелесе?
– Расстаюсь с домом в Малибу, – произнес он.
– Красивый дом, – сказала она с симпатией.
– Да, – согласился он, уставившись на ее сотрапезницу, – но он изжил себя, он бесполезен.
– Извините, – произнесла Лори, растянув губы в вежливой улыбке. Она обожала такие моменты.
– Б. Д. Хови, познакомьтесь с Адамом Грэхемом.
Как предположил Адам, Б. Д. Хови была восточных кровей. Кроме того, она была молода, где-то около двадцати, и, бесспорно, красива, что он отметил особо. Она была очень маленькой, с мелкими, прелестными чертами лица. У нее были черные, густые, прямые короткие волосы. Крошечные жемчужные капли дрожали в самых красивых ушках, какие ему когда-либо доводилось видеть.
– Если бы вы познакомили нас до того, как я отказался от фильма, – сказал Адам, протягивая руку, – возможно, я принял бы другое решение.
– Это моя ошибка, – с удовольствием произнесла Лори.
– Как вы поживаете? – спросила молодая женщина, оценив улыбку Адама как очаровательную. Она решила, что Лори притворялась, когда говорила о нем, как о человеке без вкуса и целостности.
– Вы простите меня, мисс Хови?
– Бет, – сказала она. – Почему нет? Все поворачивается к лучшему. – Она выглядела хрупкой, как цветок, но взгляд был острым и проницательным, а осанка достаточно гордой.
Адам перевел свое внимание снова на Лори.
– Томаш еще не начал снимать фильм?
Она кивнула.
– В понедельник. В Сан-Франциско. В газетах невероятный шум.
Это было действительно так, и скучающие люди не теряли надежды увидеть, как в действительности будут сыграны сцены в заключительном фильме. Никто не был достаточно опытен, чтобы угадать это хотя бы наполовину.
– По крайней мере, два «Оскара» за постановку, или я съем мои любимые джинсы. И два других за лучшую игру и лучшую режиссуру.
Адам улыбнулся, повернулся к Бет и произнес:
– Вот счастливый повод поговорить.
– Я стараюсь не позволять себе увлекаться, – сказала Бет, нежно глядя на Лори. Агенты из «Си-Эй-Эй» и «Ай-Си-Эм», которые в прошлом году не реагировали на ее звонки, уже сами названивали ей, чтобы поговорить. Но за то, что фильм был близок к завершению, следовало благодарить Лори, и Бет не собиралась забывать об этом.
– Как ребенок? – спросил Адам.
– Красивый, – сказала Лори. – Умница. Радость в нашей Жизни.
Краем глаза Адам увидел возвращающуюся Натали. Он наклонился и поцеловал Лори в щеку.
– Я рад, что у тебя все так удачно поворачивается. Ты заслуживаешь этого.
– Ты не огорчен? – удивилась она.
– Ничуть, – ответил Адам.
Несколько удивившись, он подумал об этом. Если бы Томаш продал ему студию, когда он переворачивал весь мир вверх дном в поисках возможности взять реванш. Он протянул руку Бет Хови.
– Надеюсь еще когда-нибудь встретиться с вами.
Не зная, как лучше ответить, Бет вежливо кивнула, а потом проследила взглядом, как Адам вернулся к своему столику, взял свою кредитную карточку, обнял Натали и увлек ее к двери.
– Он не такой, как я ожидала, – сказала она.
– Нет? – спросила Лори, которую всегда удивляло то впечатление, которое Адам производил на женщин. По некоей причине, он никогда не обращал на нее внимания. Совсем наоборот, печально признавала она.
– Он не женат, не так ли? – спросила Бет, не заботясь о своих предыдущих утверждениях.
– Ты видела заметку Сабрины в газете и ту безвкусную фотографию?
– Я не читала этот выпуск.
– Он спит с восемнадцатилетней кузиной своей бывшей жены.
– Хорошо, – сказала Бет.
– Очень, – раздраженно согласилась Лори. – Если он позвонит тебе, – добавила она, – повесь трубку. Это все, что я хочу сказать об этом субъекте.
Адам довез Натали до дому, проводил ее почти что до двери и, отказываясь от приглашения заглянуть на чашку чая, вручил ее ожидающей экономке. Затем он вернулся назад в дом в Малибу, где Картер с посеревшим лицом приветствовал его с восторженными восклицаниями и информацией о том, что звонит Натали и жаждет поговорить с ним.
– Я думал, она уже успокоилась. Принеси мне бренди, Картер, пожалуйста, – попросил он и прошел в кабинет – соседнюю комнату, где находился телефон, взял трубку и выслушал с немыслимым терпением плачущие откровения Натали о Жан-Клоде, Халиде, себе самом, Азизе и обо всех потерях и разочарованиях в ее жизни.
– Натали, иди спать, – сказал Адам. – Уже поздно. Ты устала. Мы поговорим снова утром. Наконец он уговорил ее повесить трубку и отправиться в постель.
– Мисс Чермак звонила из Нью-Йорка, – сказал Картер, когда принес требуемый бренди. Адам отпил глоток. И Картер добавил: – Судя по голосу, она чем-то очень расстроена.
– Для одного дня у меня было достаточно плачущих женщин, – произнес Адам. – Никаких звонков сегодня вечером, Картер. Меня не интересует, кто будет звонить и зачем.
Картер пробормотал, что он все понял, пожелал спокойной ночи и вышел. Адам несколько минут оставался за своим толом, а потом, взяв с собой бренди, пошел побродить по тихому дому. Картины были упакованы и отправлены. Свою одежду и кое-что из личных принадлежностей он должен был уложить и отправить на следующий день. Он вышел во внутренний дворик и на какое-то время остановился, глядя на океан. Его чуть тронутая рябью поверхность выглядела в лунном свете оловянной. Он не сожалел о продаже студии. Он наслаждался этим волшебством, деловой суетой, возбуждением при достижении успеха. Звезды были такими сговорчивыми, как он того ожидал. А некоторые люди, словно лакеи, стремились умело вылизать его ботинки. Но непредсказуемость бизнеса расстраивала его, и кино не было его истинной страстью. Ею были яхты. Нет, он без сожаления был готов расстаться со студией. Дом был совсем другое дело.
Это был очень красивый дом, об этом он думал, когда возвращался по гранитному полу и поднимался наверх в свою спальню. Во многих отношениях это был самый подходящий дом для него, более близкий к его идеалу, нежели те, в которых он жил до сих пор. Его запросы в Калифорнии значительно снизились по сравнению с тем, что было раньше, его деловые интересы теперь целиком концентрировались на Восточном побережье и в Европе. Собственность в Малибу была слишком дорогой, чтобы ее покупать, если имеешь возможность проводить здесь не более двух уик-эндов в году.
Он решил, что построит себе дом в Хэмптоне. Или в Мэйне – где-нибудь, где он сможет спрятаться ото всех и расслабиться – рыбная ловля, яхта, плаванье, размышления. Может быть, когда работа будет удачно завершена и напряжение спадет, сделать то, что предлагала Катринка, – сконструировать яхту и принять на ней участие в соревнованиях.
Зазвонил телефон, и Адам вышел из ванны, проклиная Картера за то, что тот не выполнил его наставления. Но затем до него дошло, что это его частная линия. Он не был глуп до такой степени, чтобы давать этот номер Натали, он думал об этом и параллельно размышлял, стоит или нет брать трубку.
Это может быть Мак или Дебби с какими-нибудь событиями в бизнесе. Или его мать. Еще один глоток ободрил его, но затем ему пришло в голову, что его мать могла заболеть. В конце концов ей было почти семьдесят.
– Адам… Адам…
Девушка, задыхаясь, пыталась протолкнуть слова сквозь сдерживаемые рыдания, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы узнать голос.
– Милена? Это ты?
– Да, Адам…
Она снова пыталась заговорить и не смогла.
«Боже праведный, – подумал он, – что за вечер сегодня?»
– Милена, перестань плакать, – сказал он спокойно, чувствуя себя совершенно разбитым. – Скажи мне, что случилось.
– Кристиан… – произнесла она почти на последнем издыхании.
– Что с Кристианом? – поток чешских слов перешел в рыдания. – Говори по-английски, Милена, я не могу понять тебя.
– Он… он изнасиловал меня, – сказала она, и ее голос перешел в вопль.
Имение Папастратосов находилось в северной части Корфу, в нескольких километрах от деревушек Сидапри и Рода, расположенных на побережье. Ближайший аэропорт находился в городе Корфу, и прибывающие на свадьбу гости доставлялись оттуда на вертолете, с которого могли обозревать старые деревушки, стены древних храмов, холмы, песчаные пляжи и заросли оливковых деревьев.
Слуги приветствовали прибывающих гостей, сопровождали их в комнаты в особняке и в домики, разбросанные по имению, или отвозили их в лимузине по узкой горной дороге в неподалеку расположенные гостиницы. Один из Ниархосов прибыл на яхте и встал на якорь в Сидапри.
Марк и Катринка находились в увитом виноградом белом оштукатуренном домике для гостей вместе с Дэйзи и Рикардо. Он состоял из двух спален, каждая из которых имела собственную ванную, гостиную и маленькую уютную кухоньку. В гостиной был бар. Мебель была достаточно скромной, но удобной, выдержанной в холодных тонах. В каждой комнате стояло по большому букету свежесрезанных цветов.
Обед в ночь на пятницу был неофициальным, на пляже имения: барбекю, цыплята и мясо молодого барашка и бесконечная череда блюд, включая всемирно известные оливки Папастратос. Отдельная группа играла греческую музыку, и время от времени группки мужчин собирались вместе и начинали танцевать. В состав гостей входил сын короля Константина, двое из братьев Ниархос, французский министр финансов, его канадский коллега, широкий ассортимент представителей местной государственной власти, несколько представителей высшей европейской аристократии и другие родственники, партнеры по бизнесу и близкие друзья как жениха, так и невесты, – всего около трех сотен человек.
Утром в столовой был сервирован ранний завтрак. И в десять часов утра процессия, возглавляемая невестой (одетой от Диора) и ее сопровождающими (несколько незамужних двоюродных сестер), двинулись по длинной узкой аллее, разукрашенной в связи с торжественным случаем, от особняка к церкви в Каруссадес, соседней деревушке, где священник ортодоксальной греческой церкви обвенчал хрупкую беременную Tea с изумленным Жан-Клодом. Римский католический священник двадцать лет назад обвенчал его с Элен, но брачный контракт был расторгнут по той причине, что Элен не могла иметь детей – чепуха, конечно. Жан-Клод никогда не хотел их иметь, и Элен принимала меры, чтобы не забеременеть.
Стол для свадебного ленча был сервирован под огромным тентом, раскинутым на поляне среди оливковых зарослей. Рядом на кострах поджаривались целые барашки. Целая армия слуг сновала взад и вперед с подносами, уставленными всевозможными яствами, струнный квартет, привезенный из Парижа, чередовался с рок-группой из Лондона, а местные музыканты наигрывали народные мелодии. Гости танцевали на свободной площади в центре под тентом. На столах было ирландское полотно, французский фарфор и венецианское стекло. Шампанское марки «Дом Периньон» и вино «Шато Жиллетт». Гирлянды нежно-розовых роз украшали красивые светильники и каскадами свисали со стен. В целом все было экстравагантным, дорогим, красочным и очень веселым.
– Что-то не так? – спросил Марк, наклонившись, чтобы прошептать это в ухо Катринке. Ее лицо имело отрешенное, почти печальное выражение, полностью противоречившее окружающей атмосфере, и необычное для Катринки, больше всего на свете обожавшей подобные вечеринки.
– Я не могу отвлечься от мыслей о Натали. Насколько иначе все могло бы повернуться для нее, если бы… – Она замолчала и пожала плечами. – Нет смысла плакать над разлитой водой, – продолжила она затем.
Марк улыбнулся, согласившись:
– Конечно, вовсе нет. Ты не хочешь потанцевать?
Именно в этот момент играла английская рок-группа.
– Да, – произнесла она, улыбнувшись. – Это поднимет мне настроение.
Они вместе вышли на танцевальную площадку и оставались там долго, меняя партнеров. Марк танцевал с невестой, ее двоюродными сестрами, Дэйзи, одной из жен Ниархосов; Катринка – с Жан-Клодом, Рикардо, баварским принцем, и, наконец, с Тони Морлендом. Жан-Клод в течение нескольких лет покупал у него некоторые произведения искусства, и они стали друзьями.
– Потрясающе! – сказал Тони, сопровождая Катринку назад к ее столику.
Дэйзи, которая уже вернулась на свое место, улыбнулась и сказала:
– Тони, дорогой, иди сядь возле меня.
– Ты, конечно, видел Элен? – спросила она.
– Иногда мне кажется, что моя жена любит сплетни даже больше, чем она любит меня, – сказал Рикардо с драматической интонацией. – Не так ли? – спросил он, целуя Дейзи руку.
– Мне очень любопытно, – сказала Дэйзи.
Тони улыбнулся.
– У Элен все прекрасно. Наслаждается своим обустройством. Полагаю, она рада, что отделалась от него. Хотя, я думаю, сначала она была поражена. Не могла поверить, что на этот раз он решил действительно развестись с ней.
– Я надеюсь, на сей раз он остепенится, – сказала Катринка.
– Хорошо бы, – произнесла Дэйзи. – У меня такое чувство, что новоиспеченная миссис Жиллетт не станет мириться со множеством глупостей.
– О, я не знаю, – сказал Тони. – Самые несимпатичные женщины превращаются в самых благодушных жен.
Он не смог удержаться, чтобы не бросить взгляд на Катринку, и она неожиданно вспомнила, что ее лондонская квартира была местом, где Марк встречался с Моникой Бранд.
– Ты имеешь в виду меня? – спросила она, натянуто улыбаясь.
– Нет, моя дорогая, конечно, нет, – смущенно произнес он.
– О чем вы? – поинтересовалась Дэйзи, которая не могла понять, почему вспылила Катринка.
Затем она вдруг вспомнила:
– О, вы разговариваете о Монике Бранд?
Тони через силу улыбнулся:
– Действительно, у вас двоих абсолютно нет чувства осторожности.
– Ты имеешь в виду, что нам, по крайней мере, не стоит говорить на английском? – спросила Дэйзи.
– Не тогда, когда делают замечания по поводу моего замужества, – добавила тут же Катринка.
– Кто это обсуждает твое замужество? – спросил Марк, возвратившийся, наконец, с площадки для танцующих. Он увидел выражение лица Тони и произнес: – Оставь бедного мужчину в покое, Катринка. Он выглядит так, словно столкнулся лицом к лицу со стреляющим отрядом полицейских.
– Я только хотела спросить, как он познакомился с Моникой Бранд.
– Думаю, я говорил Марку. Она приходила обедать с Камбером, как я помню.
– И ты никогда и нигде ее больше не видел?
Тони покачал головой.
– Время от времени. Всегда с разными мужчинами. Обычно богатыми и преуспевающими.
– Как Марк? – спросила Катринка.
Тони бросил на Марка извиняющийся взгляд, словно пытаясь объяснить что-то.
– Да, – сказал он и потом улыбнулся. – Хотя не всегда такими привлекательными.
– Спасибо, – сухо сказал Марк.
– Вы словно провоцируете меня, – сказала Дэйзи.
Марк и Катринка обменялись взглядами. Это, действительно, выглядело подобным образом, но никакого умысла не было.
Так или иначе, торжественное появление большого свадебного торта вытеснило из сознания присутствовавших мысли о Монике Бранд и ее возможной профессии. Многоярусный торт был украшен множеством ледяных роз и забавными фигурками из папье-маше. Были тосты, речи, много танцев. Стало очевидно, что вечер затянется скорее всего на всю ночь, и новые музыканты заменили ушедших, а повара начали готовить легкий ужин для тех, кто проголодался. Tea и Жан-Клод не собирались откладывать медовый месяц до следующей недели, когда они должны были отправиться на Южные острова на яхте Жан-Клода. Гости были приглашены остаться до понедельника.
Около десяти Марк почувствовал утомление, и даже Катринка поняла, что пора отдохнуть от затянувшегося веселого времяпрепровождения. Они произнесли необходимые извинения и двинулись рука об руку мимо оливковых зарослей по направлению к домику для гостей.
– Как здесь красиво, – сказала Катринка, глядя на ясное ночное небо с бриллиантами звезд.
– Может быть, мы вернемся сюда в следующем году вместе с малышкой, – произнес Марк.
– Мы могли бы арендовать яхту и обойти на ней все острова.
– М-м-м, – счастливо протянула Катринка, – мне бы это понравилось.
Дэйзи и Рикардо, ушли с вечера раньше, и дверь в их спальню была закрыта, когда Марк и Катринка вошли в домик для гостей. На столике в гостиной стоял поднос с фруктами и сыром. Около него лежала телеграмма для Марка.
– Это от Кэри, – сказал он, прочитав ее.
Он пошел в спальню, взял телефонную трубку и спросил, как ему связаться с Нью-Йорком.
Скидывая свою одежду, Катринка слушала диалог, но мало что поняла, поскольку в своих ответах Марк был предельно лаконичен. Кое-что она упустила, когда пошла в ванную, чтобы смыть косметику, поскольку шум воды заглушал звук голоса. Когда она возвратилась в спальню, Марк сидел в кресле около маленького деревянного Столика и, слушая по телефону Кэри, делал какие-то пометки в блокноте. Он был без пиджака, узел галстука расслаблен, а верхняя пуговица на рубашке расстегнута. Он выглядел очень озабоченным.
Покрывало с кровати было снято, и Катринка скользнула между двух тщательно выглаженных простыней из греческого хлопка и стала ждать. Наконец, Марк произнес:
– Первым делом утром… Да. Увидимся, – и повесил трубку. Он посмотрел на Катринку:
– Чарльз Вулф поздно вечером в пятницу передал по факсу свои предложения в офис. Сукин сын должен был знать, что меня нет в городе. Кристиан приехал в офис в субботу, чтобы поработать над докладом. Он нашел факс и позвонил Кэри.
– Что ты собираешься делать?
– Возвращаться. Нам надо уехать утром, малышка. Мне надо быть там в понедельник, иначе все будет потеряно.
Катринка покачала головой.
– Тогда ложись в постель. Тебе надо хоть сколько-нибудь поспать.
– Минуточку.
Он снова взял трубку и попросил соединить его с гостиницей в Корфу. К счастью, его пилот находился там, и Марк попросил его как можно раньше в воскресенье утром прислать вертолет, чтобы забрать его с Катринкой.
Закончив телефонные разговоры, Марк сбросил одежду и отправился в ванную. Вернувшись, он лег рядом с Катринкой и обнял ее.
– Я могу потерять все, – сказал он.
И только теперь Катринка поняла, насколько напуган он был.
– Этого не должно быть, – сказала она.
Что бы ни случилось, у него будут Катринка, ребенок и деньги больше, чем он может потратить. Но деньги не были его самоцелью. Он создал компанию из ничего. И он не собирался ее терять. И ничего из того, что ему принадлежало. Он уже достаточно потерял за свою жизнь. Он поцеловал ее обнаженное плечо.
– Нет, – согласился он, – я не хочу этого.
Возвращение в Нью-Йорк было кошмарным. Ни Марк, ни Катринка не могли расслабиться. Большую часть пути они просидели молча, вжавшись в сиденья. Иногда Марк спрашивал мнение Катринки о членах экипажа или просил совета о своих будущих поступках. Катринка пыталась работать, затем просто читать, но она была слишком сконцентрирована на проблемах Марка. Стюардессы приносили им еду, предлагали спиртное. Марк чуть-чуть попробовал специально приготовленного мяса, но пил только воду. Затем Катринка предложила попытаться немного отдохнуть. Марк прислонился к ней. Она никогда раньше не видела его таким задумчивым, вялым и расслабленным.
Они приземлились около часа дня, и с этой минуты Марк резко изменился, забыв о медлительности. Катринка ничего не сказала на это.
Шофер Марка уже ожидал их. Он взял их багаж и понес в машину.
– Движение не очень напряженное, – сказал он, отвечая на вопрос Марка об автомобильных пробках.
Ни Марк, ни Катринка не обратили внимания на скучные пейзажи за машинным стеклом. Невзирая на их молчание, шофер пытался заговорить с ними, но эти попытки не увенчались успехом. Через полчаса он припарковал машину перед их городским домом.
– Приехали, – сказал он.
– Ты выйдешь, – спросила Катринка – или поедешь прямо в офис?
Марк переоделся на борту самолета, перед приземлением.
– Я хочу увидеть Анушку, – сказал он, поворачиваясь к шоферу, – буду через десять минут.
– Да, сэр, – ответил водитель, открывая дверцы машины, чтобы они вышли.
Дворецкий Джозеф открыл им дверь, принял пальто и вышел наружу, чтобы помочь занести багаж.
– С приездом, – сказала Анна, вышедшая в прихожую, чтобы поприветствовать их.
– Все в порядке? – спросила Катринка.
– Вполне. Совсем никаких проблем, – ответила Анна. – Мистер Хеллер здесь. Наверху в детской.
Катринка кивнула и последовала за Марком в лифт, размышляя, что привело Кристиана к ним в воскресный день. Ни звука не раздавалось, когда они шли по коридору, окрашенному в светлые тона, к комнатам Анушки. Когда они вошли, гостиная оказалась пустой. На первый взгляд такой же казалась спальня. Затем Марк пересек комнату и около стола они увидели ребенка, оставленного без внимания.
– Черт подери, – выругался Марк, – где же она, дьявол? – спросил он, схватив малышку.
Она была завернута только в пеленку.
– Ирджина! – яростно позвала Катринка.
Анушка начала плакать, и Марк стал успокаивать ее, когда в комнату вбежала няня с детской одеждой в руках.
– Что? Что случилось? – спросила она.
За ней в дверном проеме стоял Кристиан.
– Где тебя носит? – по-чешски спросила Катринка с побелевшими от ярости глазами.
– Я вышла, чтобы принести ей одежду.
В конце коридора находилась маленькая прачечная только для Анушки и ее няни.
– И оставили ее одну?
– Я вышла только на минутку, – Ирджина заплакала.
– Мы отсутствовали совсем недолго, – сказал миролюбиво Кристиан.
– Я хочу, чтобы ты убралась отсюда, – сухо сказал Марк, продолжая укачивать на руках Анушку.
– Я оставила ее только на минутку, ныла Ирджина.
Катринка взяла ее за руку и вывела в гостиную, закрыв за собой дверь.
– Пожалуйста, – умоляла няня, – это никогда больше не повторится. Дайте мне еще один шанс.
Катринка затрясла головой. Марк мог простить множество вещей, и она тоже, но только не пренебрежительное отношение к жизни их дочери.
– Извини, – произнесла она.
В гостиную вошел Кристиан.
– Мама, ради Бога…
– Выйди отсюда, – оборвала она, повернулась к Ирджине и взяла детскую одежду из ее рук. – Теперь уходи. Попозже мы поговорим о том, как быть дальше.
Девушка кивнула и вышла из комнаты.
– Надеюсь ты не собираешься действительно уволить ее? – спросил Кристиан по-немецки.
– Девочка могла упасть и свернуть себе шею, – холодно сказала Катринка, положив одежду на край стола.
Кристиан нахмурился.
– Я не думаю, – через минуту сказал он. Какую бы обиду он ни чувствовал до рождения ребенка, но после ее появления на свет он чувствовал свою ответственность за нее.
– Нет. А что, кстати, вы делали там?
– Ну не заниматься же с няней любовью в прачечной, – огрызнулся он.
– Но немного флиртовали?
Кристиан хмыкнул.
– Я не вижу в этом особого вреда.
– Не делай этого больше.
– Не думаю, что у меня будет такая возможность.
– С кем угодно из прислуги.
– Хорошо, мама, – в голосе Кристиана снова прозвучали саркастические нотки.
Марк вышел из спальни.
– Она спит, – произнес он и оглядел комнату. – Где Ирджина?
– Думаю, она в своей комнате.
– Я не хочу ее больше видеть рядом с ребенком.
– Я тоже, – согласилась Катринка.
Марк обнял ее и поцеловал в щеку.
– Я знаю, что целый день вел себя как медведь. – Позволив ей высвободиться, он добавил: – Я позвоню тебе позже, чтобы сказать, когда буду дома.
– Я заскочил, чтобы узнать, не нужен ли я тебе сегодня в офисе, – сказал Кристиан. – Если я могу быть чем-либо полезным…
Марк покачал головой.
– Спасибо. Сейчас нет. Но я позвоню тебе, если ты мне понадобишься. Ты будешь у нас?
– У себя, – ответил Кристиан. – Так делают карьеру все молодые повесы, подлизываясь к боссу.
Катринка качнула головой и улыбнулась:
– Я до сих пор не различаю, когда ты серьезен, а когда нет.
– Я всегда серьезен, – сказал Кристиан.
Потом хмурое выражение исчезло с его лица, он улыбнулся и произнес:
– Встреча с Марком – это половина причины, по которой я сюда заглянул.
– А вторая половина?
– Чтобы увидеть тебя, конечно.
– Зачем?
– Потому что я соскучился по тебе.
А когда Катринка недоверчиво подняла бровь, добавил:
– И сказать тебе, что Пиа переехала вчера ко мне.
Катринка была изумлена.
– Так быстро?
– Мы уже говорили об этом. И… – Он пожал плечами. – Хорошо, если уж мы приняли решение, было бы глупо тянуть время. Ты не согласна?
– Мне нравится Пиа, – сказала Катринка. – Я только думала… я думала, ты устал от нее.
Кристиан качнул головой.
– Думаю, я просто не был готов лишиться свободы.
– А теперь готов?
– Да.
– Если ты счастлив, milacku, – в заключение сказала Катринка, – я счастлива тоже.
– О да, мама. Я очень счастлив.
Но почему, подумала про себя Катринка, она не доверяет этому его заявлению?
Кристиан вернулся к себе, чтобы провести с Пиа вторую половину дня и ждать телефонного звонка Марка, а Катринка пошла спокойно побеседовать с Ирджиной, потом отправила одну из горничных погулять с ребенком и, наконец, спустилась в свою спальню, чтобы принять душ. Она чувствовала возбуждение, беспокоясь за Марка и не зная, как поступить с няней.
Выйдя из-под душа, Катринка услышала телефонный звонок. Думая, что это Марк, она скользнула в халат и, оставляя мокрые следы на полу, кинулась в спальню, чтобы ответить.
– Миссис ван Холлен, звонит мистер Грэхем, – сказала Анна.