Текст книги "Жажда любви"

Автор книги: Ивана Трамп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 24

В ту ночь Катринка спала беспокойно, проснулась рано, приняла душ, оделась и уселась за письменный стол в гостиной своего номера, попивая чай и стараясь сосредоточиться на тезисах к собранию, назначенному на одиннадцать часов.

Когда старинные часы на камине показали без двадцати девять, она взяла сумочку, перекинула через руку легкое пальто и спустилась в холл, где ее уже ждал шофер.

У Мирека был рак легких; его дочь рассказала, что за последние несколько месяцев его время от времени подлечивали в больнице, но теперь, когда конец был уже предопределен, он лежал дома. За ним ухаживали дети и пожилая экономка, которая много лет жила в семье Бартошей.

Катринка поднялась в лифте на шестой этаж большого серого здания в стиле модерн. Дверь одной из квартир была раскрыта, а на пороге стояла женщина в широкой длинной юбке и блузке со стоячим воротничком. Высокая и широкоплечая, с седеющими темными волосами и большими карими глазами, это, без сомнения, была дочь Мирека.

– Dobry den, – сказала она, протягивая руку Катринке. Входите. Я так рада, что вы приехали, продолжала она по-чешски. – Я Зузанка. – В ее встревоженном лице Катринка неожиданно для себя увидела мимолетное сходство с Кристианом.

Ее брат и невестка, которые живут вместе с Миреком, уехали на работу, объяснила Зузанка. Сама она только что закончила свой последний фильм и еще не была готова начать следующий, поэтому у нее было больше времени для того, чтобы днем находиться с отцом. Ее дети учились в институтах и приходили между занятиями.

– Сейчас мы мало можем сделать для отца: только быть рядом, – сказала она Катринке. Ее мать, которая несколько лет тому назад перенесла удар, скончалась девять месяцев назад.

– Просто время пришло. Ее жизнь была ужасной. Но все равно это очень тяжело.

– Да, – подтвердила Катринка.

– Хотите кофе? Чай? – предложила Зузанка.

– Нет, благодарю, – Катринка отрицательно покачала головой. – Могу я увидеть его?

– Да, да, конечно. – Зузанка повела Катринку по коридору мимо столовой, гостиной, кабинета, давая возможность заглянуть мельком в ту жизнь, которая раньше так занимала ее мысли. Как рассказывал Мирек, в квартире было полно сокровищ, которые он собирал во время своих путешествий за границу: французский и баварский фарфор, итальянская мебель, венецианское стекло, швейцарские часы. Заметив, что Катринка смотрит на все эти вещи, Зузанка пояснила:

– Отец всегда возвращался из-за границы с корзинами, полными контрабанды. – Она покраснела. – Но вам, конечно, это известно. – Как бы тщательно родители ни пытались скрыть от детей существование своих любовных связей, Зузанка с братом всегда были в курсе событий.

Зузанка открыла дверь в просторную спальню. Лежащий на огромной кровати Мирек Бартош казался очень маленьким и хрупким. Катринка с трудом сдержала подступившие слезы. Ужасно видеть, какую дань жизнь платит смерти.

Экономка, сидевшая на стуле возле кровати, при появлении Катринки встала, кивнула в знак приветствия и вышла из комнаты. Видимо, Мирек с трудом дышал, и специальный аппарат подавал в его носоглотку кислород по трубочке.

Некоторое время Катринка молча смотрела на Мирека. Его щеки ввалились, кожа напоминала древний пергамент, обтягивавший кости.

– Мирек, – тихо позвала она.

Его щеки дрогнули, и он посмотрел на нее отсутствующим взглядом. Вдруг он улыбнулся.

– Milâcku, – сказал он. – Ты пришла. – Он говорил с трудом.

– Конечно, пришла…

– Садись, – приказал он, и Катринка села на стул, который освободила экономка. – Ты выглядишь красивой, как никогда. Ну, рассказывай. – Катринка рассказала ему, чем занимается в Праге, про отель и про квартиру, про работу в комитете, которая так увлекла ее. Она сообщила ему последние новости о Томаше, о его ребенке.

Мирек посмотрел на Катринку.

– А ты, milâcku… Ты беременна?

– Да, – тихо сказала она.

Глаза старика повлажнели.

– Мне так жаль… до сих пор…

– Все в порядке, – успокоила она его. – Мирек, я нашла его. Все в порядке. – Его пальцы сжали ее руку, губы зашевелились, но она не смогла разобрать того, что он пытался ей сказать. Потом Мирек снова закрыл глаза. Катринка тревожно оглянулась и посмотрела на Зузанку, остановившуюся в дверях.

– Ему тяжело говорить, – сказала она. – Он заснул.

Катринка еще немного посидела со спящим Миреком, держа его за руку. Наконец она собралась уходить. На освобожденный стул тихонько села экономка, а Катринка снова пошла по длинному коридору и обнаружила в гостиной на софе плачущую Зузанку. Она так и не смогла простить матери вереницу ее любовников, из-за которых та забросила своих детей. Мирека простить было проще.

– Он не был хорошим отцом, – сказала она. – Но я любила его.

– В нем всегда было столько шарма, столько жизненной силы, – вздохнула Катринка. – Его нельзя было не любить.

– Так или иначе, он всем нам причинил много горя.

– Мне можно прийти еще раз?

– Да. Пожалуйста.

От Мирека Катринка поехала к своему адвокату, где в присутствии банкира, который помог ей в финансировании, подписала окончательные документы, дающие ей право на владение отелем. Секретарь принес бутылку моравского шампанского, которую адвокат торжественно открыл.

– За Катринку ван Холлен!

– И за пражский «Амбассадор». Желаем вам успеха, – добавил банкир.

Из вежливости Катринка пригубила запрещенное ей шампанское, поблагодарила всех за помощь и откланялась. Вернувшись в «Интерконтиненталь», она почувствовала себя смертельно усталой, но заснуть ей не удалось. Воспоминания о Миреке тревожили ее. Только сейчас она поняла, как он раскаивался в том, что потерял их общего ребенка.

Сидя в кровати, она потянулась к телефону и попросила соединить ее с боннским номером Кристиана. Естественно, его не было дома; она смогла дозвониться ему только поздно вечером, уже после прощального ленча с Жан-Клодом, который улетал в Париж. Сын молча выслушал ее торопливые немецкие фразы и, когда она замолчала, спокойно сказал:

– В эту субботу и воскресенье я занят.

Катринка рассчитывала на такой исход, но все же холодность его тона поразила ее.

– Кристиан, умирает твой отец. Разве ты не понял меня?

– Прекрасно понял.

– Что может быть важнее, чем это?

– Он для меня ничего не значит.

– Но он твой отец!

– Отец? Это слово, как я понимаю, должно вызвать у меня сентиментальные слезы?

Катринка представила себе темные глаза сына, точно такого же цвета, как у Мирека, но суженные и угрюмые, его красивое лицо с волевым подбородком и полными губами.

– Я считаю, ты должен приехать, – сказала она. – У тебя не будет другого шанса. Не дай Бог, если ты потом станешь раскаиваться, что не воспользовался им. Впрочем, поступай как знаешь.

На другом конце провода последовало столь продолжительное молчание, что Катринка засомневалась, не повесил ли Кристиан трубку, но в конце концов он согласился приехать.

– Но не потому что я такой чувствительный, – заявил он холодно, – а потому что любопытный.

Катринка решила лучше не высказываться по этому поводу.

– Позвони мне, когда возьмешь билет, – сказала она. – Я вышлю машину встретить тебя в аэропорту.

Как только их разъединили, она заказала разговор с Марком. Подобно Кристиану, он выслушал ее рассказ о событиях этого дня без комментариев.

– Ты ведь понимаешь, Марк, что я не смогу вылететь завтра?

– Понимаю, – сказал Марк довольно сухо. – Я просто разочарован. Как долго ты задержишься?

– Не знаю. На день или два. Прости, милый.

– Понимаю. И ты прости меня. – Он помолчал и добавил: – Может, мне приехать?

– Нет. – Впервые в жизни она не хотела, чтобы Марк оказался рядом с ней. Мирека и Кристиана будет для нее больше, чем достаточно. – Я слишком занята, и тебе не понравится, что я буду уделять тебе мало внимания.

Марк рассмеялся:

– Ты права! Мне это не понравится.

– Займись лучше делами. Как у тебя, все в порядке?

– Да. Все прекрасно. Мы решили выпустить еще восемь миллионов акций «Ван Холлен Энтерпрайзис». Это должно поставить в тупик перекупщиков. – Он снова рассмеялся. – И поможет собрать деньжат.

Они говорили о делах больше часа, но потом Марка срочно позвали к другому телефону. Звонил Кэри Пауэрс из Нью-Йорка.

– Я должен идти, милая.

– Я люблю тебя.

– Я на это рассчитываю.

Их разъединили.

Кристиан прилетел в этот же день к вечеру. Катринка с нетерпением ожидавшая в номере отеля возвращения своего шофера, бросилась открывать дверь, едва заслышав звонок.

– Zlaticko, я так рада, что ты здесь. Входи, входи!

– Добрый вечер, мама, – отозвался Кристиан без особого энтузиазма и вежливо чмокнул ее в щеку. На нем были серые фланелевые брюки, черная рубашка, белый платок вокруг шеи и пиджак в черно-белую клетку. Его длинноватые волосы растрепал ветер. Выражение лица было точно таким, как она себе его представляла надутое, как у избалованного ребенка, которого родители заставляют выполнять какую-то неприятную обязанность.

– Хочешь есть? Я заказала для тебя ужин. Я сама умираю от голода.

– Тогда, конечно, я составлю тебе компанию, – вежливо ответил он.

Катринка показала сыну его комнату. Он бросил на кровать спортивную сумку и отправился в ванную. Тем временем Катринка присела на софу и принялась листать номер «Шика», изо всех сил стараясь смотреть на мир глазами сына, чтобы не слишком раздражаться. Ей оставалось только питать надежды на то, что когда-нибудь он простит свою мать, как простила своего отца Зузанка… Она надеялась, что это произойдет раньше, чем она начнет умирать. Катринка вздохнула. Ужин не обещал быть приятным.

Впрочем, Катринка ошиблась. Кристиан пришел в восторг от ресторана, еды, вида из окон, признав Прагу красивым городом. Он сообщил, что в его планы на этот уик-энд Пиа не входила.

– В конце концов, – пояснил он, – мы и так проводим вместе почти все время на вилле «Махмед». Нам нужна передышка.

Чтобы переменить тему, он попросил мать рассказать ему о Миреке. Обрадованная его интересом, Катринка снова рассказала ему, как Миреку понравились ее косички и как он предложил ей сниматься в кино; как его все любили и какой он был удачливый режиссер; как они с Томашем спорили потом о его способностях; как она снова встретилась с ним в Праге, будучи студенткой, и как он снова предложил ей роль в фильме. Как она влюбилась в него и о том, как из-за страха перед тестем, который занимал высокое положение в секретной полиции, он не развелся с женой, чтобы жениться на Катринке…

– Он тебя обманул насчет тестя, – цинично заявил Кристиан. – А ты была так наивна, что поверила.

– Ты просто не понимаешь! – возразила Катринка. – Людей тогда часто арестовывали безо всяких на то причин – просто потому, что они не нравились какому-то влиятельному лицу. Феликс Мач был очень влиятельным человеком. Мы все слишком боялись его.

Кристиан недоверчиво пожал плечами:

– Поэтому меня отдали в приемыши?

Катринка кивнула и продолжила рассказ, особенно выделяя ту часть, где Мирек помогал ей и ее родителям получить визы на выезд; что Мирек сделал все, чтобы в Мюнхене о ней позаботились; как он пытался помочь ей найти сына.

– Он позвонил врачу…

– Циммерману, – с отвращением докончил фразу Кристиан.

Доктор Клаус Циммерман был другом и деловым партнером Хеллеров. Он предоставил им ребенка, а они обеспечили его политическими услугами, что ограждало его от преследования законом до самой смерти.

– Да. – Катринка разделяла отвращение сына. – Но Циммерман так ничего и не сказал Миреку.

– На этом ваш роман и закончился?

– Да. Я думала, что никогда ему этого не прощу.

– Но простила?

– Да, в конце концов, простила. Когда встретилась с ним здесь, два года тому назад.

– А теперь ты хочешь, чтобы и я простил его? – густые брови Кристиана вопросительно поднялись, слабая улыбка тронула его губы.

– Так будет лучше, – призналась Катринка, не обращая никакого внимания на его иронический тон. – Для тебя. Миреку сейчас уже все равно.

На следующее утро Катринка первым делом позвонила Зузанке и спросила, когда можно заехать повидать Мирека.

– Сегодня с ним дежурит мой брат. Хотя, насколько я знаю, у его жены другие планы. Я позвоню им и выясню, когда можно будет приехать.

– В Прагу приехал мой сын, – сказала Катринка. – И я хотела бы взять его с собой.

– Ваш сын? – переспросила Зузанка.

– Да, мой сын. Я знаю, что Мирек будет рад его видеть.

Зузанка помолчала, прикидывая, какие осложнения может вызвать эта новость, но потом сказала:

– Я уверена, проблем не будет. Сейчас позвоню брату.

Через пятнадцать минут Зузанка перезвонила Катринке и сообщила, в какое время их с Кристианом будут ждать. Голос у нее был расстроенный, но поскольку в данных обстоятельствах это было вполне объяснимо, Катринка не придала этому большого значения, а вспомнила только тогда, когда дверь в квартиру Мирека открыл не его сын и не экономка, а сама Зузанка. Глаза ее покраснели, а лицо приняло то упрямое выражение, которое напомнило Катринке и Мирека, и Кристиана. Катринка познакомила ее с Кристианом, что было непросто, потому что Кристиан не говорил по-чешски, а Зузанка знала всего несколько фраз по-немецки и английски. Кристиан легонько щелкнул каблуками и подарил Зузанке свою самую теплую улыбку. От Катринки не укрылось, что ее сын произвел на Зузанку приятное впечатление.

– Не хотите ли выпить кофе?

– Нет, спасибо. Ничего не надо.

Спальня Мирека находилась в дальнем конце коридора, и не успели они дойти до нее, как открылась дверь другой комнаты. Человек, выглянувший оттуда, отшатнулся при виде гостей, на его лице отразилось неудовольствие и желание удалиться, не поздоровавшись. Однако хорошее воспитание взяло верх, и он направился к ним, глядя холодно и враждебно.

– Мой брат Феликс, – сказала Зузанка, выполняя свой долг и представляя их друг другу.

– Dobry den, – сказала Катринка, пожимая неохотно протянутую руку Феликса.

Ему было около пятидесяти, он был в том самом возрасте, что и Мирек, когда в него влюбилась Катринка. Но Феликс ничем не напоминал отца: это был изящный элегантный блондин, но ему не хватало жизненной силы Мирека, его сексуальности. Феликс был похож на мелкого государственного служащего, каковым являлся. Он явно не собирался прощать Катринке то, что она была любовницей отца, а их присутствие в семейном доме рассматривал, как пощечину всем приличиям.

– Dobry den, – ответил он и протянул руку Кристиану, оглядывая его с еще большей подозрительностью и неприязнью.

К удивлению Катринки, лицо Кристиана осветилось теплой ангельской улыбкой. Она и не подозревала, что он был способен на такое.

– Я так рад познакомиться с вами, – заявил он, пожимая руку Феликса. – Брат… – добавил он.

– Что? – спросил Феликс, который не был уверен, что правильно понял немецкую речь Кристиана.

– Я мечтал об этом моменте с тех пор, как еще ребенком узнал о том, что у меня – приемные родители.

– О чем вы говорите? – спросил Феликс.

Улыбка на лице Кристиана стала неуверенной.

– Неужели вы ничего не знаете? Я – сын Мирека.

– Довольно, Кристиан, – предупредила по-английски Катринка.

Она с извиняющимся видом повернулась к Зузанке, но не успела ничего сказать, как Зузанка покачала головой и сказала:

– Я этого ожидала. Мы поговорим об этом позже, если не возражаешь, – обратилась она к брату.

Не сказав больше ни слова, Феликс отвернулся и умчался по коридору.

– Извините меня, – сказала Катринка. – Пожалуй, в этих обстоятельствах лучше не говорить ни о чем.

– Нет, лучше обойтись без тайн. Мы и так слишком долго жили во лжи. – Зузанка тронула Кристиана за руку. – Пойдемте, познакомитесь с отцом, – предложила она.

Кристиан кивнул и улыбнулся ей искренней, как показалось Катринке, улыбкой.

– Простите, если я огорчил вас, – сказал он.

Улыбнувшись в ответ, Зузанка ответила на неуверенном немецком:

– Обычно я ненавижу сюрпризы. Но ваш случай исключение.

Она так и вела юношу за руку до спальни Мирека, потом отошла в сторону и пропустила вперед Катринку. Экономка снова встала со стула, кивнула в знак приветствия и, обменявшись взглядом с Зузанкой, вышла из комнаты. Зузанка осталась стоять в дверях, понимая, что ей тоже надо уйти, но была не в силах сделать это.

– Мирек? – спросила Катринка мягко. – Мирек, zlaticko, ты не спишь?

Тот медленно открыл глаза и, когда женщина попала в их фокус, улыбнулся, взял ее руку и медленно приложил к губам.

– Я кое-кого привела к тебе, – сказала она, отойдя на несколько шагов, чтобы Кристиан попал в поле зрения Мирека, который сначала даже расстроился, думая, что Кристиан мог быть каким-то его знакомым, которого он силился вспомнить. Потребовалось время, чтобы он понял, кто стоит перед ним.

– Это Кристиан, – сказала Катринка, позабыв о том, что Мирек не знал, как зовут их сына.

– Ты такой же красивый, как твоя мать, – прошептал Мирек. – Он говорил медленно и с трудом. – Но у тебя карие глаза. Жаль… – Он всегда представлял своего ребенка с ясными голубыми глазами Катринки, а не со своими – карими. – Поцелуй меня, сынок, – попросил он.

Охваченный чувством отвращения, Кристиан медлил. Этот старый больной старик, слабый и немощный, ничего не значил для него. Он его не знал, не любил. Он пришел только из любопытства. Больше всего ему сейчас хотелось уйти отсюда, оставить навсегда эту душную комнату с ее приторно сладким запахом приближающейся смерти.

– Поцелуй меня, – повторил Мирек.

Катринка молчала, и Кристиан направился было к выходу, но, взглянув на Зузанку, стоящую в дверях, остановился в нерешительности, а потом повернул обратно. Склонившись над Миреком, он коснулся губами его сухой горячей щеки.

– Спасибо, – сказал Мирек хрипло. – Господь тебя благослови…

Кристиан повернулся и, не глядя ни на Катринку, ни на Зузанку, вышел из комнаты.

– Ему трудно будет простить нас, – вздохнула Катринка, – но он простит.

Мирек кивнул головой.

– Ради тебя, я надеюсь… – он не договорил и снова закрыл глаза.

Катринка пододвинула к кровати стул экономки и еще немного посидела рядом с Миреком, ничего не говоря. Наконец она встала, нагнулась над ним и поцеловала в щеку.

– До свиданья, милый, – прошептала она. – Спи спокойно.

Как и накануне, Катринка обнаружила Зузанку в гостиной.

– Кристиан ждет вас в машине, – сказала она.

– Я не хотела огорчать вас, – призналась Катринка. – Но мне казалось очень важным привести Кристиана. Он должен знать, кто его отец.

Зузанка улыбнулась.

– Вы огорчили только Феликса. Вы себе не представляете, как мало надо для этого. Я рада, что вы привели сюда сына. Я рада, что мне представился случай познакомиться с ним.

– Благодарю. Вы очень добры.

– Чепуха, – Зузанка усмехнулась. – Кристиан прав, он наш брат. Вы еще приедете?

– Если позволите. Может быть, в понедельник, когда ваш брат будет на работе?

– Да, это хорошая мысль. – Она пожала Катринке руку и, повинуясь какому-то импульсу, поцеловала ее в щеку. – Я знаю, сегодня вы осчастливили моего отца.

Кристиан сидел в машине, развалившись на заднем сиденье.

– Вот вляпался! – воскликнул он.

– Спасибо, что пошел со мной. – Катринка с трудом поборола искушение залепить ему пощечину. Она подалась вперед и велела шоферу сначала отвезти их на квартиру, покупку которой она оформляла, а потом в отель.

– Я хотела, чтобы ты увидел, чем я тут занималась, – объяснила она Кристиану.

– Только не говори мне, что тебя не расстроил этот болван Феликс, – сказал Кристиан, не желающий переходить на другие темы.

Катринка пожала плечами.

– Я думала, что у тебя хватит ума помолчать, но не учла, что ты не способен бороться с искушением напрашиваться на неприятности…

– Ты сердишься? – поинтересовался он с вызовом.

К своему собственному удивлению, Катринка улыбнулась.

– Я рассердилась сначала, но потом это прошло. В конце концов, все обернулось к лучшему. – Она повернулась к сыну и взяла его за руку. – Тебе понравилась Зузанка?

Кристиан усмехнулся:

– Где только она раздобыла такое ужасное платье?

– Здесь многие так одеваются, но ее мать всегда была одной из самых элегантных женщин Праги. Я думаю, она это делает из противоречия. – Катринка многозначительно посмотрела на Кристиана. – Мне говорили, что дети часто прибегают к подобному приему.

Кристиан не ответил, и Катринка не стала развивать эту тему.

Они провели весь день, осматривая достопримечательности. Кроме квартиры и отеля, она показала Кристиану дом, где жила, когда была студенткой, разбросанные здания Карлова университета, где училась. Остальные дома и улицы, памятные ей. К тому времени, когда они вернулись к себе в отель, Катринка буквально падала от усталости. Пока Кристиан принимал душ, она успела поговорить по телефону с Марком, который сообщил, что у Кэри Пауэрса открылась вакансия в его отеле и Кристиан при желании может занять это место. Затем она поспала часок, оставив эту новость на потом.

На ужин Катринка повезла Кристиана в ресторан «У золотой груши», куда ее часто водил Мирек. Сделав заказ, она сообщила сыну о предложении Кэри Пауэрса.

– Что я там буду делать? – спросил он.

– Ты будешь одним из его помощников. Прежде чем отказаться, вспомни, что он главный финансист компании.

– У него есть чему поучиться, – буркнул Кристиан.

– Да, – улыбнулась Катринка, – есть, и немало.

– Тогда ладно…

– Ты сам позвонишь Марку и скажешь о своем согласии? – спросила Катринка, полагая, что сделала все, что в ее силах.

– Конечно. Не такой уж я невежа.

– В этом нет сомнений. – Катринка не стала напоминать ему, что он еще не поблагодарил ее за помощь.

– Мне, наверное, следует позвонить и сообщить об этом своим родителям.

Курт Хеллер в настоящее время выполнял особую дипломатическую миссию в Лиме.

– Конечно, – согласилась Катринка. – А ты советовался об этом с Хеллерами? Ты сказал им, что хочешь переехать в Нью-Йорк?

– Еще нет.

Как ни антипатичны были Катринке Курт и Луиза Хеллеры, но ей все же не хотелось причинять им боль. Она не стремилась отобрать у них сына. Ей было достаточно делить его с ними.

– Тебе следовало посоветоваться с ними.

– В этом не было смысла, пока вопрос не прояснится.

– Надеюсь, их это не очень огорчит?

– А тебе-то что? – спросил Кристиан, искренне удивляясь.

– Я вообще не люблю никого огорчать, – объяснила его мать.

– Не стоит беспокоиться, – засмеялся Кристиан. – Они будут только рады избавиться от меня.

Катринка подозрительно посмотрела на него.

– Я думала, им не нравится, что ты проводишь время со мной.

– Это верно, – сказал Кристиан со злой улыбкой. – Пока они не поняли свою выгоду. Ведь они не потеряли сына – он просто нашел баснословно богатую мать.

– Поэтому ты и согласился встречаться со мной? – спросила Катринка, отлично зная, что не получит прямого ответа. Мотивы поведения Кристиана были слишком сложны, и их мало кто понимал.

– Ах, мама, – Кристиан наклонился, чтобы поцеловать Катринку в щеку. – Мама, дорогая, как у тебя только язык поворачивается задавать мне такой вопрос?

Когда они вернулись в отель, было уже около одиннадцати, но ей передали записку, чтобы она срочно позвонила Зузанке в любое время. Ожидая, пока их соединят, Катринка перебирала в уме все возможные причины звонка Зузанки. Самую очевидную из них она отказывалась признать, пока не услышала в трубке траурный Зузанкин голос.

– Мне очень жаль, – вздохнула Катринка. – Сообщите, когда у вас будет время все обсудить. Я сделаю все, что смогу.

– Да, конечно, – поблагодарила Зузанка. – Спасибо, что вы так быстро приехали. Это очень много значило для отца.

– Для меня тоже.

Обменявшись обычными в таких случаях словами утешения, Катринка повесила трубку.

– Кристиан, – позвала она.

Через минуту он появился в дверях своей спальни.

– Да? – спросил он и предположил, увидев лицо матери: – Он умер?

– Да. Он умер в десять часов. Они все были там. Его дети и внуки…

«Как трогательно», – собирался сказать Кристиан, но вовремя прикусил язык. Снова, как тогда, у постели отца, он почувствовал незнакомое, внезапное чувство сострадания. Присев рядом с Катринкой, он взял ее за руку.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да. Мне грустно, но я так счастлива, что ты рядом со мной… Очень счастлива…