Текст книги "Скальп врага"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Катя прошла вперед, посмотрела на часы. Ровно. Америдзе, как сотрудник «конторы», должен быть точен. В их ведомстве наверняка разгильдяев не слишком жалуют.

Минуты бежали одна за другой, но фээсбэшник так и не появлялся.

Спустя четверть часа Катя окончательно уверилась, что Америдзе не приедет. Учитывая важность разговора и его заинтересованность, фээсбэшник должен был появиться вовремя, а раз не появился, значит, что-то «не срослось», как говаривал Лемехов.

На всякий случай Катя подождала еще пять минут, а затем пошла наверх.

Она вышла из здания аэровокзала, огляделась. Начало светать. Небо приобрело сероватый оттенок, а на горизонте, над деревьями, даже прорезалась натуральная густая синева, разбавленная желтизной электрического зарева – словно кто-то плеснул краской и та растеклась по краю земли. Дышится легко, не то что днем.

Тихо, спокойно. Впрочем, как обычно. Ночью аэровокзал – одно из самых безопасных мест города. Милиция, собственная служба охраны. Торговцы с рынка, южане, ночи напролет пробеливающие деньги на «одноруких бандитах» в зале игровых автоматов, позволяли себе разве что крепкое выражение, но и то на улице, под сигарету. В зале не бузили. Побаивались.

Катя закурила, направилась к стоянке. Открыла дверцу своей «семерки», села за руль, запустила двигатель. Машина заурчала сыто, негромко. Катя выехала со стоянки и поехала к городу.

– Посмотрите в зеркало, – раздался вдруг с заднего сиденья знакомый голос.

От неожиданности Катя вздрогнула так, что едва не ударилась головой о потолок. Испуг оказался настолько сильным, что она напрочь забыла об оружии. Сердце сначала ухнуло к пяткам, но уже через мгновение бешено заколотилось в шее.

Вопреки приказу и логике – действительно, зеркальце заднего вида перед глазами – Катя попыталась банально оглянуться, и тут же сидящий за ее спиной Америдзе рявкнул:

– Не оборачивайтесь. Просто посмотрите в зеркало.

– Господи… – выдохнула Катя. – Как вы меня напугали. – Сердце, успокаиваясь, замедляло биение. Странно, раньше она не замечала за собой таких приступов страха. С другой стороны, прежде никто к ней на заднее сиденье без спроса и не залезал. – Я же могла выстрелить. – Из-за ее спины донеслось приглушенное хмыканье. – Что-нибудь случилось?

– За мной следят.

– Кто?

– Понятия не имею. Должно быть, те самые ребята, ради которых я приехал. Посмотрите, хвоста нет?

Катя послушно взглянула в зеркальце заднего вида.

Далеко позади маячило светлое пятно – фары машины, идущей следом. Пожалуй, для слежки слишком далеко. Зато Катя увидела отражение Америдзе. Фээсбэшник полулежал, стараясь, чтобы его голова не слишком возвышалась над спинкой сиденья.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Америдзе.

– Есть одна машина. Но она далеко.

– Тем не менее не оборачивайтесь, – Америдзе повозился, устраиваясь поудобнее. – Я обнаружил слежку сегодня днем. Сперва подумал: почудилось. Проверил – точно, хвост. Причем не любительщина какая-нибудь, профи работали.

– Но вы все-таки их обнаружили? – уточнила Катя.

– Благодаря случайности, – ответил Америдзе. – Признание не делает мне чести, но они лучше меня. Тем не менее я сумел их стряхнуть. Чем хорош ваш город, так это обилием проходных дворов.

Катя хмыкнула.

– Что есть, то есть. Но если вам удалось стряхнуть хвост, зачем эти игры в шпионов?

– Я засек одного из них в аэропорту, – ответил фээсбэшник очень серьезно.

– Вы хотите сказать, что эти люди отыскали вас и проследили до аэропорта?

– Нет. Они уже были в аэропорту, когда я приехал. Правда, я видел только одного, но не сомневаюсь, остальные паслись где-то поблизости.

– Вас заметили?

– Надеюсь, что нет. Кстати, вы говорили кому-нибудь о нашей встрече? Может быть, дежурному по ГУВД, дочери, мужу, кому-то из коллег.

– Нет, – ответила Катя категорично. – Ни дежурному, ни коллегам, ни уж тем более домашним. – В салоне повисло тяжелое молчание. Она нарушила паузу первой. – И что теперь? О встрече знали только мы двое. По всему получается, что я сливаю информацию наркоторговцам?

– Не получается, – словно бы нехотя ответил Америдзе. – Если бы вы были «сливщицей», им не пришлось бы торчать в зале ожидания. Они знали, что я еду в аэропорт, но не знали точного места встречи.

– Однако слежку вы обнаружили днем, а это значит…

– Это значит, что информация уплыла из вашего ведомства, – заявил Америдзе. – Не могли бы вы закурить?

– Зачем? – не поняла Катя.

– Курить хочется. Вы закурите – я смогу покурить вместе с вами. Иначе сразу станет понятно, что, кроме вас, в машине есть кто-то еще.

Катя потянулась за пачкой, щелкнула зажигалкой. Дым поплыл по салону.

– Нас, по-моему, никто не преследует, – сказала она, вновь поглядывая в зеркальце. Отсвет фар был виден, но оказался еще дальше, чем прежде.

– Береженого бог бережет, – отозвался фээсбэшник, закуривая.

«Семерка» подкатила к окраине. Пересекла окружную дорогу. Небо на горизонте стало из синего голубым, а во многих окнах уже зажегся свет. Утро уверенно вытесняло ночь, и на улицах появились первые машины.

– Высадите меня где-нибудь поближе к центру, – попросил Америдзе. – Кстати, вы принесли пули?

– Принесла, – ответила Катя, не торопясь извлекать сверточек из кармана.

– Хорошо, – просто констатировал фээсбэшник.

– Кроме вас, в кабинете нас было пятеро, – вернулась к прерванному разговору Катя. – Мой начальник, майор Петрусенко, потом эти двое из области…

– Казин и Головин, – напомнил Америдзе.

Катя подумала, что у фээсбэшника неплохая память.

– Верно, – кивнула она. – Казин и Головин. И я.

– Правильно. Вас мы исключили. Один из оставшихся четверых – «сливщик».

– Либо кто-то из ваших столичных коллег. – Катя еще раз посмотрела в зеркальце заднего вида.

Машина, идущая позади, приблизилась и теперь маячила метрах в ста пятидесяти. Белый «Форд Сьерра».

– Теоретически возможно. – Америдзе затянулся в последний раз, завозился, пытаясь открыть пепельницу. – Практически же вряд ли у этих парней есть концы в нашем учреждении, да еще и среди людей, знающих истинные цель и сроки моей поездки. Калибр не тот.

– Сколько людей в вашем ведомстве знает о том, что вы здесь?

– Трое. Все из руководства. Для коллег я убыл в Нижний, в служебную командировку.

– Белый «Форд», – сообщила Катя.

– Что белый «Форд»? – не сразу переключился фээсбэшник.

– Едет за нами.

– Так. – Фээсбэшник сполз пониже, прикрываясь спинкой сиденья. – Поступим следующим образом. Выберете какой-нибудь поворот, рядом с которым есть боковая улочка. Притормозите и сворачивайте. Километров тридцать будет в самый раз. Когда я выпрыгну, сразу давайте по газам.

– Прямо как в кино, – пробормотала Катя, пытаясь с ходу вспомнить где-нибудь поблизости поворот, рядом с которым имеются боковые улочки. – Думаете, они не поймут, что я вас высадила?

– Это не имеет значения. Не станут же они прочесывать каждый район, где вы тормозили.

– Как скажете.

Катя вновь взглянула в зеркало. «Форда» не было. Зато позади теперь болтались сразу три машины.

– Показалось. Это не они.

Америдзе приподнялся, взглянул в заднее стекло.

– Ничего. Лучше быть живым перестраховщиком, чем мертвым раздолбаем, – заметил он и протянул руку. – Пули, пожалуйста.

Катя одной рукой порылась в кармане куртки, достала пакетик, шлепнула на широкую ладонь фээсбэшника.

– Когда я смогу узнать о результатах?

– Думаю, это необязательно. – Америдзе опустил сверток с пулями в карман. – На данном этапе, я имею в виду.

– Вообще-то я – оперативный сотрудник ГУВД, – раздраженно ответила Катя. – А в городе, если вы не забыли, сегодня ЧП случилось. Так, ерунда, баловство. Какие-то отморозки пальбу устроили в три «ствола». Ну, а по ходу дела случайно дом сожгли и трех человек завалили. Блажь, конечно, но все-таки хотелось бы знать, на чьей это совести.

Фээсбэшник натянуто усмехнулся.

– Хорошо. Вы правы. Я вам сообщу, когда будет готово экспертное заключение. Только сразу договоримся. Что бы в нем ни оказалось, я получаю этих людей первым.

Катя фыркнула.

– И надолго?

– На столько, на сколько необходимо. Не от меня зависит.

– Значит, надолго.

– Не думаю, – ответил Америдзе. – Скажем, в знак благодарности я обещаю предоставить вам возможность ознакомиться с протоколами допросов.

– Посмотрим, – уклончиво ответила Катя. Относительно задержания у нее были свои соображения. С другой стороны, не отдать фээсбэшнику пули она не могла. Поди фээсбэшная база данных будет пошире, да и сработают столичные «конторщики» побыстрее. Видно же, горит у них. – Приготовьтесь, скоро поворот.

– Понял, – фээсбэшник придвинулся к дверце, взялся за ручку. – Готов.

На всякий случай Катя еще раз посмотрела в зеркальце. Ближайшая машина – «девятка» цвета «мокрый асфальт» с металлическим отливом – метрах в пятидесяти. Катя автоматически отметила, что бампер и правое переднее крыло у машины помяты. Худо-бедно, а примета. Следом подходил «ЛиАЗ». Остановка сразу за перекрестком. Автобус создавал дополнительный заслон, так что Америдзе вполне мог уйти незамеченным. Хотя, если уж быть до конца откровенной, Катя ощущала некоторую неловкость. Она достаточно хорошо знала свой город, и трюки фээсбэшника казались ей не то чтобы глупыми, скорее неуместными. Возможно, в столице подобное не редкость, а у них… Отсюда и неловкость, от которой хотелось смущенно оглянуться – не видит ли кто – и поджать пальцы ног в кроссовках.

Тем не менее Катя послушно включила поворотник и, сбросив скорость, приняла влево. Угловой дом, старая четырехэтажная постройка с массивной аркой, защитил бы Америдзе от взгляда людей, едущих в «девятке».

– Можно, – сказала Катя, когда ее «семерка», одолев поворот, приблизилась к арке.

Америдзе толкнул дверцу и ловко выпрыгнул из салона. Как ему удалось удержаться на ногах – одному богу известно. Он метнулся к арке, нырнул во дворик. А Катя плавно прибавила газ. На ходу ей пришлось переклониться через спинку сиденья, чтобы захлопнуть дверцу. Когда же она выпрямилась, «девятка» шла уже совсем близко, почти борт о борт. В салоне сидели трое.

На заднем сиденье парень лет двадцати пяти со скуластым холодным лицом. Кате он показался совсем худым, почти тощим. Одет парень был в светлый франтоватый плащ-«пыльник» и свободную сорочку. Двое на передних сиденьях – постарше, должно быть, сорок пять или близко к тому, поплотнее, пошире. Первый – округлый, с квадратным подбородком, в потертой кожаной куртке – такие в прежне-далекие времена почему-то считались униформой таксистов. Второй – грузноватый, в костюме, при галстуке. Впрочем, и костюм его, и рубашка показались Кате не слишком свежими. Словно бы их владелец трое суток спал в одежде.

На секунду Катя почувствовала укол беспокойства. Лицо Помятого было ей знакомо. Ощущение дежа вю. Вроде как встречались где-то, когда-то, но где и когда – пойди упомни. А может, и не встречались, просто похож Помятый на кого-то из старых знакомых.

Тощий смотрел на Катю сквозь стекло. Очень серьезно смотрел, без тени улыбки. Глаза у него оказались неприятными, светло-голубыми, почти бесцветными. Из-за бесцветности глаз совсем уж жуткое впечатление производили черные точки зрачков. Катя отчего-то подумала, что этот тощий должен не нравиться бабам. Пугать он их должен, вот что, глазищами этими своими вурдалачьими.

Катя мотнула головой, словно бы спрашивая: «Что»? Тощий безразлично отвернулся. Зато Таксист коротко взглянул на нее и буркнул что-то сидящему за рулем Помятому. Тот притормозил, позволяя Катиной «семерке» уйти вперед, затем включил поворотник и причалил к тротуару. В зеркальце заднего вида Катя заметила, как Таксист, повернувшись, что-то говорит Тощему. Распахнулась задняя дверца.

Катя, еще не вполне отдавая себе отчет в том, что собирается сделать, резко приняла вправо, к бровке. Истошно взвыл клаксон. «Москвич» морковного цвета выползал со двора, и Катина «семерка» едва не протаранила ему бок. Катя приткнула свой «жигуль» у ограждения, включила «аварийку». Водитель «Москвича» объехал ее, притормозил, высунулся в окно, явно намереваясь гавкнуть что-нибудь, вроде: «Смотри, куда прешь, корова», но, увидев Катю, только вздохнул и осуждающе покачал головой. Что ни говорите, а в красоте есть свои неоспоримые плюсы. Катя лишь дернула плечами, словно бы говоря: «Извини, друг, так уж вышло».

Сама же тем временем переложила пистолет из наплечной кобуры в карман куртки, посмотрела в зеркальце – Тощий выбрался из машины, огляделся, затем решительно зашагал к арке. Той самой, в которой полминуты назад скрылся Америдзе.

Закололо от неприятного предчувствия в кончиках пальцев. И то сказать, прежде в подобные ситуации Кате попадать не доводилось. Город у них тихий. Местная мафия – цивильная, с легким налетом провинциальной закомплексованности. За людьми таких вот показательных охот не устраивает.

По спине пополз холодок. Ведь если Америдзе был прав и троица в «девятке» причастна к ночной Пальбе в «Палермо», то на них уже и так три трупа висит. Одним больше, одним меньше – невелика разница.

Все это Катя додумала, уже выбравшись из салона и поспешая следом за Тощим. Правая рука ее покоилась в кармане куртки, сжимая пистолет. На всякий случай.

Таксист и Помятый заметили ее. Таксист выбрался из салона, заступил Кате дорогу, отсекая от Тощего. Тротуар узкий, мимо при всем желании не проскочишь. Разве что сбив Таксиста с ног, но это же суметь надо. Нет, наверное, Катя свалила бы его, да что с того толку? Пока они тут будут «каратистский боевик» разыгрывать – Тощий свернет в проулок, а там ищи его… Да и Помятый ринется на подмогу приятелю, это уж как пить дать, даром что так косится. А с двоими ей не справиться, пожалуй.

Катя улыбнулась Таксисту, попыталась обогнуть того справа.

– Извините. – Ну, не разминулись двое на узкой улочке, бывает.

– Что? – переспросил Таксист.

– Позвольте пройти?

– Девушка, в столь ранний час, одна…

Таксист продолжал скалиться в дурашливой улыбке. Донжуанистая «болванка» была неказистой и бестолковой. Они видели, что Катя вышла из машины. Катя это знала, они знали, что Катя знает. Катя знала, что они знают, ну и так далее.

– Давайте, мы вас подвезем, – тем не менее продолжал упорствовать Таксист. – Да вы не переживайте, мы не хулиганы какие-нибудь. – Он легко и цепко подхватил ее под локоть. – Садитесь. Вы где любите ездить? Сзади? Спереди?

– Руку, – серьезно предупредила Катя.

– Что?

– Руку уберите. И дайте пройти.

Тощий, оглянувшись, торопливо свернул в проулок. Теперь-то точно припустит со всех ног – не догонишь. Катя досадливо поморщилась.

– Так как же насчет проводить? – продолжал настаивать Таксист.

– Не нуждаюсь.

Катя отступила на шаг, чтобы держать в поле зрения обоих мужчин. Ей оставалось надеяться на то, что Америдзе сумеет оторваться от Тощего. Фээсбэшник все-таки. А если и загонит его Тощий в угол, то уж с одним-то человеком он как-нибудь справится.

– Документы, – решительно потребовала Катя, взводя курок пистолета.

Это было необходимо. Одного из двоих – она решила, что это будет Помятый, – необходимо вывести из строя с первого же выстрела. Иначе ей не выстоять. Замшевый карман погасил звук.

– Не понял? – Таксист старательно разыгрывал недоумение. При этом он активно, хотя и невпопад, жестикулировал, приковывая к себе Катино внимание. – А что мы такого сделали? И вообще, кто вы такая, чтобы требовать у нас документы? Это произвол! Мы будем жаловаться!

Не переставая тарахтеть, он словно бы ненароком шагнул в сторону. Совсем крохотный шажок, но за ним последовал еще один и еще. Таксист отступал, и Катя, стараясь удержать его в поле зрения, неизбежно должна была повернуться к машине спиной. Правда, при этом сам Таксист попадал в предполагаемый сектор обстрела, но с такого расстояния не промахиваются даже слепые и идиоты. Так что Таксист практически ничем не рисковал.

Вместо того чтобы поворачиваться, Катя отступила на шаг, левой рукой достала из кармана удостоверение. Одновременно она направила ствол пистолета на Помятого. Достань Катя оружие – эффект был бы куда сильнее, но подобный шаг мог спровоцировать ответную пальбу. Лучше уж так. Куртку, конечно, жалко, но дыра в кармане предпочтительнее дыры в голове.

– Документы, – терпеливо повторила Катя.

– Нет, вы уж объясните сперва, пожалуйста. Мы что, похожи на преступников?

Кате надоело с ним препираться.

– Вызвать наряд или все-таки покажете документы? – спросила она.

Таксист вздохнул.

– И потянулась цепь беззаконий, – пробормотал он и посмотрел на Помятого.

Тот вздохнул, высунулся в окно:

– Довольно, хватит, – сказал он скучающе-будничным тоном. – Вам действительно хочется увидеть наши документы? Они в порядке. И опустите, в конце концов, «ствол». Допускаю, что вы неплохо стреляете, но и мы стреляем неплохо. Вам с нами не справиться, поверьте на слово.

– Посмотрим, – упрямо заметила Катя.

В глазах Помятого вспыхнул огонек уважительного интереса.

– Хотите проверить?

– Если придется, – ответила Катя. Проверять она, само собой, не хотела. По тону Помятого было понятно: он не блефует. Эти двое стрелять любят и умеют. Так что ситуация не в ее пользу. – Например, если вы немедленно не предъявите документы.

Интерес в глазах Помятого угас так же быстро, как и появился. Он безразлично пожал плечами, достал паспорт, небрежно протянул.

– Смотрите на здоровье. Только что вам это даст?

Помятого, как следовало из записи в паспорте, звали Козаком Евгением Герасимовичем. Пятьдесят шестого года рождения, местный.

Таксист, словно только и ждал этого момента, с готовностью достал права и оказался Корабышевым Олегом Анатольевичем.

Катя подумала, а не забрать ли у этих двоих документы и не предложить ли им прокатиться с ней в ГУВД, но быстро отказалась от этой идеи. Во-первых, повода-то фактически не было. Ну, остановились, попытались познакомиться с проходящей мимо девушкой – не криминал. Присутствие в их компании Тощего – не повод для задержания. А что до оружия, которое наверняка у обоих имелось, оно так же наверняка имело вполне легальное оправдание. Во-вторых, если уж эти двое были причастны к ночной стрельбе, то Катя в ответ на предложение «проехать» всенепременнейше получила бы пулю. Или даже несколько. Стоил ли риск того? Пожалуй, нет.

– Извините, – она вернула документы.

– Ну, теперь-то вам легче? – насмешливо спросил Козак, убирая паспорт.

Корабышев похрустел своей «кожей», пряча права поглубже в карман. Козак же достал из пиджака очки в тонкой металлической оправе и водрузил их на нос, сразу став похожим на чиновника средней руки.

– Раз уж мы познакомились, может быть, прокатитесь с нами? – предложил он Кате.

– Спасибо, не стоит, пожалуй. У меня машина.

Катя прикинула, что первым делом надо бы поехать в ГУВД и «пробить» личности, а заодно и номер машины. Маловероятно, но вдруг да выяснится что-нибудь интересное.

– Это мы видели, – кивнул Козак. – И все-таки мне кажется, что вы сейчас сядете с нами в машину и прокатитесь пару кварталов. – Катя поплотнее стиснула рукоять пистолета. – Да оставьте вы в покое «ствол», – вдруг резко и жестко добавил Козак. – Если бы мы хотели вас завалить, давно бы завалили. Что коленки-то ходуном ходят? Садитесь, вам сказано.

Насчет коленок это он, пожалуй, преувеличил. Но то, что Катя слегка растерялась, – факт. Она абсолютно не понимала, чего ждать от этих людей. Подобное приглашение, к чему оно? Как на него реагировать? Возможно, столичные коллеги привыкли к таким вещам, знают, как на них реагировать, представляют, какую опасность таит подобное приглашение «прокатиться». Катя этого не знала.

– Полагаете, мы не видели, как этот московский индюк к вам в тачку забрался? – продолжал терпеливо Козак. – Плохо же вы о нас думаете. Только нам лишняя кровь без надобности. Так что садитесь, не бойтесь, ничего плохого мы вам не сделаем. – В его словах, бесспорно, была логика, но логика извращенная, червивая. У Кати на мгновение возникло ощущение, что она смотрится в кривое зеркало, отражающее реальность с точностью до наоборот. Толстое в нем представляется тонким, низкое – высоким, нелогичное – логичным, логичным же выглядит то, в чем нет никакой логики. – Садитесь, садитесь, – в третий раз произнес Козак. – Что вас уламывать-то приходится, как девочку? – Катя послушно забралась в салон. – Ну вот, – он кивнул напарнику. – Поехали, чего встал?

Тот обошел машину, забрался за руль, дал по газам.

Устроившийся рядом с ним Козак обернулся, положив локоть на спинку сиденья.

– Вы куда направлялись, Катенька? В ГУВД или, может, домой, к дочке?

Как только машина тронулась, он вновь заговорил мягко, без нажима, но глаза его, тускло-карие, невыразительные, блуждали по Катиному лицу, отслеживая реакцию на слова. Катя внимательно взглянула на Козака, но, должно быть, лицо на мгновение отразило охватившие ее чувства, поскольку собеседник кивнул удовлетворенно.

– Семья, ребенок, – констатировал Козак. – Извечная проблема. Особенно когда не в состоянии уделять им достаточно времени и дети сызмальства привыкают к самостоятельности. А ведь в таком возрасте за ними глаз да глаз нужен. Никогда не знаешь, куда их занесет в следующий момент. – Он выдержал небольшую паузу, заговорил уж и вовсе по-приятельски: – Собственно, зачем я вас пригласил? Вы мне понравились и в связи с этим захотелось рассказать вам поучительную историю. Был у меня один приятель, коллега ваш, тоже в органах служил. Всего себя работе отдавал, о ребенке подумать некогда было. И вот однажды, пока он чины да звания, нарабатывал, его дочка с друзьями-оболтусами решили поразвлекаться. И ведь что удумали, стервецы? На поездах кататься. А результат? Результат, Катенька, оказался весьма и весьма плачевный. Один обормот покалечился, без ног остался, а дочка этого знакомого… – он состроил траурную мину. – …Такая трагедия случилась. Ну и приятель после этого недолго протянул. Запил, да как-то по пьяни в петлю и залез. С горя, видать. Смерть дочки простить себе не смог. А казалось бы, чего проще? Подумай товарищ вовремя, что дороже – пара лишних звезд на погонах или жизнь и здоровье собственного ребенка, – и ничего бы не случилось. Такая вот, Катенька, грустная, но очень поучительная история.

Не было у него никакого знакомого и дочки никакой не было. И трагедии, разумеется, не было тоже. Это Катя поняла. Но угроза оказалась настолько неприкрытой и наглой, а Катя настолько не подготовленной к ней, что она растерялась.

Странно, но она никогда не думала о Настене как о рычаге давления на нее. В местной криминальной среде считалось западло втягивать в свои разборки посторонних. Особенно это касалось стариков и детей. Разумеется, если они были не при делах. Даже полные отморозки – и те не решались нарушить неписаное правило. Нет, если в городе случались серьезные конфликты между группировками, «папы» вывозили родню в безопасное место, но это скорее было данью элементарной предосторожности, нежели попыткой упредить реальную опасность.

Хорошо зная местные нравы, Катя прокручивала в голове массу вариантов: что будет делать Настена, если, не дай бог, с ней, Катей, случится что-нибудь страшное, как она станет жить, с кем? А вот о том, что ОНА будет делать без Настены, на что согласна пойти ради безопасности дочери, чем поступиться, на что закрыть глаза и махнуть рукой, – об этом, нет, не думала. Даже краешком не цепляла подобных вариантов. И теперь, когда угроза была высказана, откровенно и нагло, и опасность встала перед ней кирпичной стеной, Катя пребывала в полнейшем замешательстве, совершенно не зная, как ей поступить.

– Если с Настеной что-нибудь случится… – хрипло произнесла она. – Если вы ее хоть пальцем тронете…

– Да упаси бог, – возмущенно фыркнул Козак. – Мы же не звери. Как я говорил, нам лишняя кровь без надобности. Главное, сами не оплошайте. А то ведь дочка у вас такая шустрая, бойкая, прямо как у того моего приятеля.

Катя стиснула зубы. Она пыталась отыскать выход из сложившейся ситуации и не находила его. Что сделал бы Дима на ее месте? Перестрелял бы всех, а потом сигаретку закурил? Что?

Катя представила себе Диму, ждущего ее, поглядывающего беспокойно на телефон… Телефон! Она, поежась, словно от утренней прохлады, сунула руки в карманы куртки. В левом лежал сотовый. Кому звонить? В ГУВД? Своим парням? Так рано еще, в отделе никого. Дежурному? Катя никогда не думала о теперешнем дежурном, лейтенанте Косте Самохине, как о тугодуме. Но сейчас утро. Человек сутки отдежурил. И все-таки стоило попробовать.

Отсчитывая пальцами клавиши, набрала номер, нажала клавишу «дозвон», не вынимая телефон из кармана. Она не могла достать трубку, пока Козак сидел, повернувшись к ней.

– Я к чему речь веду? – продолжал тот. – Думаете, стану уговаривать сотрудничать? – В зеркальце заднего вида Катя видела, как Корабышев усмехнулся. – Ничуть не бывало. Не стану. И не потому, что не хочу, а потому, что вы все равно откажетесь. Откажетесь ведь? Ну вот, видите. Работайте себе, как работали. Только не слишком надрывайтесь, для московских этих деляг каштаны из огня не таскайте. У вас ведь и своих дел по горло, если не ошибаюсь? Вот и занимайтесь себе спокойно. А столичные проблемы оставьте столичным. Они ведь как привыкли: на них пашут, а они лавры пожинают.

«Девятка» как раз подкатила к перекрестку. Катя увидела в окно машину ППС и неторопливо прохаживающегося квелого сержанта с болтающимся на плече автоматом. Увидев «девятку», он слегка оживился, решительно указал жезлом на обочину.

Корабышев вопросительно взглянул на Козака. Тот отвернулся от Кати, откинулся на сиденье.

– Останавливай, чего ждешь? – голос его снова стал жестким, как фанерный лист. – Катенька, пожалуйста, скажите сержанту, чтобы он не слишком придирался.

Как только Козак отвернулся, Катя поспешно вытащила трубку из кармана. Цифры, отсчитывающие время разговора, не менялись. Все верно. Она представила, как дежурный, в утренней запаре – смена же скоро – своим бойко-подростковым голосом рапортует: «Дежурный по ГУВД лейтенант Самохин» – и вслушивается минуту в невнятное бормотание, а затем вешает трубку. Катя снова нажала клавишу «дозвона».

«Девятка» послушно причалила к тротуару. Сержант вразвалочку подошел, чуть наклонился к окошку, козырнул:

– Сержант Бобылев. Ваши права и документы на машину.

Голос у него был хмурый, глаза красные, как у кролика-альбиноса. Выражение лица явственно намекало на то, что человечеству в лице местных автомобилистов надо будет заплатить за то, что ему, сержанту, пришлось куковать на этом треклятом перекрестке полночи. Желательно в крупных купюрах.

Корабышев полез в карман за документами.

– Ваши тоже, пожалуйста, – патрульный глянул сквозь стекло на Козака, на сидящую позади Катю.

Козак повернулся, вопросительно двинул бровями. Катя пожала плечами и, послушно опустив стекло, достала из кармана корочки.

– А в чем дело, сержант? Я – начальник оперативного отдела ГУВД, капитан Светлая Екатерина Михайловна, – сказала она громко, надеясь, что дежурный по ГУВД услышит ее слова и сообразит: «что-то не так». – Провожу следственное мероприятие, а эти товарищи мне помогают.

Сержант мгновенным, наметанным взглядом оценил корочки. Хмурь на его лице сменилась солнечной улыбкой. Словно встретил сержант старого друга, с которым его давно развела судьба.

– Катерина Михал’на, извините, не признал сразу. Ночь не спал. Тревога эта еще… – он левой рукой протянул права Корабышеву, правой козырнул. – Проезжайте спокойно, товарищи.

– Спасибо, сержант, – сказал Козак.

– Да ладно, чего там. Ежели свои, так мы завсегда.

– Вот и ладненько. Поехали.

«Девятка» плавно отвалила от тротуара, свернула на соседнюю улицу, а патрульный решительным взмахом жезла остановил следующую жертву.

Катя снова взглянула на дисплей телефона. Время разговора не отсчитывалось. То ли Косте было плохо слышно и он опускал трубку на аппарат, то ли просто связь оказалась неустойчивой, кто знает. В данной ситуации Кате было не до технических размышлений. Набрать домашний номер? Шесть цифр и «дозвон». Всего семь. Слишком рискованно. Козак и его партнер могут услышать писк клавиш, и тогда… Даже думать не хотелось о том, что произойдет. Хотя… Она ведь звонила Настене вечером, по дороге со службы. Номер должен был сохраниться в памяти.

Катя закашлялась, стараясь делать это как можно громче, чтобы заглушить пронзительный писк зуммера. Одновременно она нажимала клавишу просмотра последних звонков. Только что она набирала номер ГУВД – первое нажатие. Перед этим звонила Америдзе – второе нажатие. А до этого… до этого Настене. Нужный номер – третий. Теперь нажать «дозвон».

– Что это с вами? – улыбнулся Козак, вновь поворачиваясь к Кате.

Она только махнула рукой.

– Простыла, наверное. И накурено тут у вас, – брякнула она первое, что пришло в голову.

– У нас накурено? – Козак удивленно двинул бровями. – Да мы не курим, Катенька.

– Здоровье бережете?

– Себя бережем, – он расслабился. С Катей этот человек чувствовал себя если не вольготно, то вполне безопасно, как с приятелем. – Послушайте, в свете последних событий у меня возникла здравая мысль. Хотите знать, какая?

– И какая же?

Катя посмотрела на дисплей сотового. Цифры сменялись, тупо отсчитывая секунды, центы, доллары. Катя почувствовала, как гулко и торопливо бьется ее сердце. Значит, Дима догадался, что звонок этот не случаен. Теперь необходимо сориентировать его по месту и приметам.

Взгляд в окно. «Девятка» миновала центр и катила по окраине к выезду из города.

– А мысль, Катенька, такова. Почему бы нам и правда не посотрудничать? Так сказать, не наладить взаимовыгодное партнерство или, если хотите, бартер. Вы нам кое-какую информацию, мы вам – разнообразные материальные блага и, опять же, встречные услуги. Расти будете, как на дрожжах, обещаю. Через год вы – майор, там и до начальника ГУВД рукой подать. Ну, а потом, глядишь, на область вас двинут. Мы поспособствуем. Что скажете?

– Просто диву даюсь. Обширные же связи у нашего криминалитета.

– Это, Катенька, вопрос физиологии. Кушать-то одинаково хочется – что бомжам, что министрам. Кстати, за границей связи у криминалитета куда круче. Так что слово «наш» здесь несколько неуместно.

– Стало быть, карьеру обеспечить можете? – прищурилась Катя.

– Теоретически можем, – неопределенно качнул головой Козак. – А практически… Все в жизни взаимосвязано. Будет от вас польза – будет и карьера.

– Кстати, куда это мы едем?

– А что такое? Я же сказал, с вами ничего плохого не случится, можете не волноваться.

– Просто не люблю шумных мест. Аэропорты в особенности. А мы, похоже, едем в аэропорт.