Текст книги "Скальп врага"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

В общем, все стало понятно. Боксер решил его завалить, иначе не стал бы творить такой беспредел. Он уверен, что отвечать не придется, поскольку некому будет двигать предъяву. Диме следовало бы это предвидеть. Нет, в том, что Боксер попытается ответить на оскорбление, нанесенное ему в присутствии ближайшего окружения, Дима был уверен. Он не предполагал, что тот втянет в их разборки женщину и ребенка.

– Что скажешь, Дима?

– Чего ты хочешь, Боксер?

– Побазарить, Дима. Просто побазарить. Сдается мне, между нами непонятка вышла серьезная. Надо бы прояснить.

– Отпусти Свету и Настю, и я приду, даю слово.

– Понимаешь, никак не получится. Я отпущу, а ты возьмешь да и передумаешь.

– Хорошо. Я заплачу тебе сто штук отступного, и ты дашь нам уехать.

– А зачем мне деньги? У меня и своих навалом.

– Ладно, тогда так. Сто штук за Свету и Настю. А мы с тобой останемся, поговорим.

– Ладно, – голос Боксера звучал уверенно и весело. Сейчас перевес был на его стороне. – Добазарились. В одиннадцать, на автоплощадке, у цементного завода.

Дима хмыкнул. Случайно ли Боксер выбрал для встречи то самое место, где он, Дима, два года назад первый раз в своей жизни встретился лицом к лицу с «папами» враждебных группировок? Тогда он вышел победителем. А сегодня? Слишком много проблем на него навалилось разом. Нужно подумать.

Лобовые варианты, вроде взять пехотинцев Манилы и приехать на разбор, грудь колесом, сам черт не брат, здесь не годились. Боксер хоть и не слишком дальновиден, но от подобных сюрпризов у него хватит ума подстраховаться. Людей-то в Крохиной бригаде поболе будет. Да и теперь, когда у Манилы выбили всех лейтенантов и бригадиров, оперативно собрать даже половину пехотинцев представляется проблематичным. А уж тем более скоординировать их действия. Да и времени на это нет. Подтянуть своих парней из службы безопасности? Не успеть. Опять же, у него чистый бизнес, жаль было бы все испортить, подставившись под криминал.

– Нет, – сказал он. – К одиннадцати мне не успеть. Нужно еще человеку позвонить, чтобы деньги привез. В двенадцать. На площадке.

Дима повесил трубку.

– Что-нибудь случилось? – спросил Панкратов. – Видок у тебя странный.

– Нет, все нормально.

Дима набрал номер на клавиатуре мобильного:

– Манила? Это снова Дима.

– Я узнал, – на сей раз голос Манилы звучал ровно, без напряжения и холода. – Мне очень жаль твоего отца. Мы с ним были хорошими партнерами.

– Я помню, Манила. Спасибо.

– Что у тебя за дело?

– Я хотел попросить тебя об одолжении.

«Одолжения убивают быстрее пули», – сказал герой одного неплохого фильма и был прав. Одалживаться надо осмотрительно. Никогда не знаешь, когда и что потребуют взамен. А лучше вообще не одалживаться, но у Димы не было другой возможности повлиять на ситуацию.

– Что случилось?

– Боксер забрал Свету и Настю, мою дочь.

– Настя – это девочка лет тринадцати? – уточнил Манила.

– Да. Откуда ты знаешь?

– Знаю, Дима, – усмехнулся Манила. – Я много чего знаю. Даже знаю, чем именно ты сейчас занимаешься. Хочешь, скажу?

– Это не тайна. По телефону разговариваю.

Манила засмеялся:

– Я серьезно, Дима.

– И я серьезно. Не надо говорить. Я тебе верю и никогда не считал тебя дураком.

– И слава богу. Я знаю, где находятся люди, о которых ты спрашиваешь.

– Скажешь адрес?

– Должок верну, – усмехнулся Манила.

– Какой должок?

– Мои парни ваш патруль у «Царь-града» проворонили.

– Это не мой патруль, Манила.

– Извини, забыл. Если все будет нормально, я тебе сообщу. Заберешь своих женщин в «Царь-граде», как освободишься.

– Договорились. И спасибо.

– Не за что, Дима. Тебе спасибо. Увидимся.

– До встречи.

Лемехов появился через несколько минут, перебежал площадь, протянул Диме листок с записанными на нем телефонами.

– Держи. Все трое. – Оперативник оглянулся. – Катя там еще. Дежурный говорит, Гриня уже трижды прибегал, узнавал, не пришла ли машина. Так ему не терпится, прямо ужас.

Дима взял лист.

– У меня появилась идея, – сказал он. – Не самая лучшая, но другой все равно нет. – Положил лист на приборную панель, достал телефон, набрал номер: – Бориса Борисовича Петрусенко, будьте добры. Хорошо, я подожду. Борис Борисович? Добрый вечер. Нет, это не Саша. И все-таки не кладите трубку, мне кажется, вам будет интересно. Я знаю о том, чем вы занимаетесь. Думаю, вы понимаете, о чем я. Седой рассказал мне обо всем, а я записал его рассказ на диктофон. Мое молчание и запись стоят сто тысяч долларов и три чистых паспорта. Печать и прочая дребедень не нужны. Если цена вас устраивает, приезжайте сегодня без четверти двенадцать к мотелю «Царь-град». Знаете? Отлично. Там будет ждать черный «БМВ». Машина отвезет вас на место встречи. Пожалуйста, не пытайтесь отследить маршрут и не надо метить купюры, иначе завтра интервью с Седым появится в местной прессе. Всего наилучшего.

– Это Петрусенко? – озадачился Лемехов. – Как ты узнал?

– Никак, – ответил Дима. – Я этого и сейчас не знаю. – Он набрал второй номер. – Николая Ивановича Казина. Будьте любезны. Николай Иванович?

Казину и Головину Дима повторил одно и то же. Слово в слово. Когда же он отложил телефон, на губах его играла странная улыбка.

– Хочешь знать, что будет дальше, Антон? – спросил он, и в голосе его Лемехов с Панкратовым услышали зловещие нотки. – А дальше будет вот что. Тот из них, кто стоит за всей этой кашей, позвонит Седому. И Седой подтвердит, что мы были у него и сделали запись. И как бы он ни клялся, что мы просто берем их на понт, ему не поверят. А знаешь почему? Да потому, что если бы Седой молчал, то как бы мы узнали, кому звонить? Вот и все, – Дима развел руками. – Тот из них, кто явится на встречу, и окажется тем, кого мы ищем.

– А остальные?

– А остальные, скорее всего, воспримут звонок как дурную шутку. Все просто.

– И даже слишком, – добавил Лемехов. – Это-то меня и настораживает.

– Значит, дальше наши действия будут таковы. Сейчас Гриша пойдет в ГУВД и узнает, где находится Вдовин. Его помощь нам, возможно, понадобится. Потом…

* * *

Следователь Павел Васильевич Гринев сгорал от нетерпения. Ему не сиделось на месте. Он то и дело вскакивал и начинал мерить шагами узкий, длинный, как пенал, кабинет. Дело Светлой могло изменить всю его жизнь.

Ему уже слышались здравицы в свою честь, он видел газетные заголовки. Пусть не в центральной прессе, в местной, но ведь это только начало. От эпитетов кружилась голова. «Непримиримый борец с коррупцией в рядах правоохранительных органов!» Любое дело может стать громким, принести славу и почет, если суметь правильно его подать.

Гринев в очередной раз промерил шагами кабинет, подсел к столу, набрал номер телефона:

– Это газета? Лавренева Кирилла позовите. Кирилл? Не узнал, богатым будешь. Это Гринев из горпрокуратуры. Ты, кажется, жаловался, что мы вам мало информации даем? Плохо освещается работа органов надзора? Так вот, у меня для тебя есть настоящая бомба. Нет, не обычное дельце, а бомба. Атомная. Да, подъезжай ко мне завтра днем… Нет, лучше утречком, пораньше, и я тебе такую информацию дам – закачаешься. Ну-у, скажем так, это связано с коррупцией в рядах правоохранительных органов. С коррупцией, говорю, связано. Да. Ты приезжай, все и узнаешь. Обещаю, станешь, как Минкин и даже больше. Ага… – В дверь постучали. Гринев прикрыл ладонью трубку: – Войдите!

Дверь приоткрылась, в кабинет заглянул Панкратов.

– Паша, поговорить надо, – и оглянулся, словно опасаясь, как бы его здесь не увидели.

Гринев махнул рукой. Он чувствовал, что настал его звездный час. Ему было подвластно все. Гринев ощущал себя всемогущим.

– Кирилл, ну, давай, утром я тебя жду. Ага. – Гринев бросил трубку на рычаг. – Что у тебя?

Панкратов зашел в кабинет, прикрыл плотно дверь.

– Слушай, Паша, тут такое дело. Катерину ты разрабатываешь?

– Ну да, я. И что? – И, словно поняв, замахал руками. – И не проси. Не выпущу. На ней убийство висит. У-бий-ство!

– А я что, прошу тебя ее выпускать, что ли?

Гринев озадачился.

– А зачем же ты тогда пришел?

– Я хотел тебе кое-что сообщить. Короче, так. Лемехов и Дима Мало собираются Катерину вытащить.

Гринев от волнения пошел красными пятнами.

– Как это вытащить? Куда вытащить?

– Ну куда-куда… Гринь, ты чего, совсем, что ли? Из камеры вытащить. На волю. Насколько я понял, «воронок» они собираются стопануть.

Гринев схватился было за телефон, но Панкратов накрыл его руку ладонью.

– Да погоди ты звонить-то, дослушай сначала. – Оперативник вздохнул. – В общем, Дима Мало насел на одного из наших. Тот как-то завязан на торговле наркотиками. Вдовин же тебе рассказывал? Ну вот. Мало это дело разнюхал и его шантажирует. Короче, они встречаются сегодня в двенадцать на автоплощадке возле цементного завода. Наш передаст ему сто тысяч баксов и три чистых паспорта. В общем, Мало собирается вывезти Катерину за бугор под чужой фамилией. Ты можешь это дело раскрутить.

Гринев подумал. Это была уже не просто бомба. Это – баллистическая ракета. Раскрой он подобное дело – и повышение ему обеспечено даже без поддержки прессы. Но пресса тут тоже уцепится – только давай. Еще в очереди стоять будут, чтобы интервью взять.

– А почему ты мне об этом рассказываешь? – спросил он Панкратова, давая себе время обдумать сложившуюся ситуацию.

– Да все просто. Во-первых, соучастие в организации побега – это криминал. Три статьи разом. На хрен мне срок самому себе на шею вешать? А ты мне бумагу дашь, мол, я по твоему поручению участвовал в следственно-оперативном мероприятии. Так? Погоди, это не все еще. Дальше. Ну, посадишь ты Катерину, так? Кузенко станет начальником отдела вместо нее. Он у Никиты Степаныча в любимчиках ходит. У него четыре благодарности, а у меня всего две.

– У тебя и нарушений побольше, – улыбнулся Гринев. Он понимал Панкратова.

– А у Кузи нарушений нет, что ли? Только на его нарушения сквозь пальцы смотрят, а на мои – через микроскоп! Явно Никита зажимает меня, всему отделу известно.

– Ну, ну. Давай дальше.

Панкратов вздохнул, наклонился вперед.

– Так вот, я и говорю, Кузенко на начальника отдела уходит, а я как был рядовым опером, так рядовым опером и останусь. Старшего-то небось и то не дадут. А теперь, Паша, следи за ходом мысли. Ты это дело раскручиваешь, идешь на область, так? За тебя пресса и все такое. И тут ты говоришь – мол, дело помог раскрыть оперативник Гриша Панкратов. Начальству, хочет – не хочет, а реагировать придется. Газета как-никак. В общем, тянешь ты меня за собой в область. Тебе ведь свои оперативники на новом месте не помешают?

Гринев чуть покровительственно улыбнулся. Ход мысли действительно оказался логичным, четким и предельно понятным. Панкратов – обычный человек. Такой же, как он, Гринев. Так же его зажимают, так же обходят, так же ему обидно. И раз уж выпал кому-то шанс, а у тебя появилась возможность поймать удачу за хвост, почему бы этого и не сделать?

– Само собой. Только вот… Сложно будет помочь. Вот если бы ты с собой камеру взял и оперативную съемочку организовал…

– Да как же я этот гроб незаметно потащу?

– Ну, Гриша, это не вопрос. Скрытую поставим.

– Да ладно, – Панкратов усмехнулся недоверчиво. – Техники удавятся, не дадут. Нам приходится по году клянчить, когда надо.

– Это тебе не дадут, – снисходительно улыбнулся Гринев.

– Только, Паша… Мало – парень хитрый. Заподозрит что-нибудь – кранты мне будут.

– Гриша, а как ты хотел? За одни слова должность получить? Так не бывает. За повышение, знаешь, поработать надо как следует.

Панкратов подумал, махнул рукой:

– Ладно. Давай камеру. Только ты уж мне и постановление выпиши. Насчет мероприятия. Иначе, сам понимаешь…

– Да не беспокойся. Дам я тебе постановление, дам. Пока технари камеру установят, как раз и выпишу.

– Только ты побыстрее, ладно? – Панкратов снова посмотрел на окно. – Они ведь спросят, почему я так долго ходил.

– Скажешь, в сортир зашел. Живот прихватило.

– А, точно, так и скажу.

– А сделаешь запись – я тебе помогу в область подняться. Честное слово. Ты знаешь, за мной не заржавеет.

– Ладно.

– Где, говоришь, они встречаются?

– На автоплощадке, у цементного. В двенадцать. А сейчас они в двух тачках на той стороне площади, у кинотеатра, караулят. «Воронка» ждут. Ну, и я с ними сижу. Таскаемся полдня, как бешеные, по городу. Жрать хочу – спасу нет.

Гринев снял трубку, набрал номер. По ходу дела поднялся, посмотрел в окно. Действительно, через площадь, у кинотеатра, была припаркована «восьмерка» Лемехова. Рядом с ней стоял черный «БМВ».

– А ты-то как ушел?

– Да меня послали выяснить насчет Вдовина. Дима надеется его развести, как лоха, на помощь…

– Технический? Следователь Гринев беспокоит. Мне для следственного мероприятия понадобится скрытая видеокамера. Да.

– Только ты смотри, Паша, – бубнил тем временем Панкратов. – Если со Светлой обломится, встреча обломится тоже.

Гринев поднял руку.

– Да. На оперативника ставить будем. Да, оперативная съемка. Хорошо, сейчас пришлю. Выпишу, выпишу. – Он положил, почти швырнул, трубку на рычаг. – Бюрократы хреновы. Так, Гриша, срочно дуй в технический. Они тебе камеру установят и покажут, как пользоваться. Я тоже подъеду, одного тебя не оставлю, не волнуйся. В двенадцать, говоришь?

– Ага, в двенадцать, – Панкратов поскреб висок. – Паша, только ты мне бумагу не забудь оформить. Насчет мероприятия-то.

– Обязательно. Ты иди, иди, время дорого.

Панкратов поднялся, направился к двери. Здесь он остановился, помялся, словно бы собираясь что-то сказать.

– Иди, Гриша, – повышая голос, скомандовал Гринев.

– Ладно, – Панкратов скрылся за дверью.

Когда он вышел из ГУВД, под пиджаком у него висела крохотная видеокамера. Объектив был подсунут под лацкан вместо пуговицы. Шнур уходил под рубашку, где крепился скотчем. Прямо к телу. Неприятная и болезненная процедура.

Зато в кармане у Панкратова лежало выписанное Гриневым постановление о проведении следственно-оперативного мероприятия. Когда он забрался в машину, Лемехов посмотрел на него внимательно.

– С тобой все в порядке, Гринь? Выглядишь, как будто у тебя запор.

– Живот что-то схватило, – ответил Гриша, краснея. – Прямо не знаю, с чего? Вроде не ел сегодня ничего такого…

– Кстати, – Лемехов встрепенулся. – Никто есть не хочет? Я смотаюсь на угол, пирожков куплю.

– Спасибо, нет, – покачал головой Дима.

– Мне пару, с мясом, – ответил Гриша, ерзая.

– С мясом тебе вредно, – заметил Лемехов. – С капустой возьму.

– Я не ем с капустой! – взмолился Панкратов.

– Ничего. Как лекарство пойдет. – Лемехов выбрался из «БМВ», потрусил на угол, к лотку с пирожками.

– Что с Вдовиным? – спросил тем временем Дима.

– Нет его. И не было, – ответил Панкратов. – Жека сказал, он от аэровокзала куда-то уехал и с тех пор не появлялся.

Дима досадливо цыкнул зубом, покачал головой.

– Плохо.

– Да ладно, без него как-нибудь обойдемся.

Лемехов как раз вернулся с кульком пирожков, когда к ГУВД подполз автобус с зарешеченными окнами.

– Тыць-дырыць, моя радость, – оперативник зашвырнул кулек в салон. – Во работка, прости господи. Ни помыться нормально, ни пожрать. Гриша, следи за «воронком». Как тронется, звони Димке на мобильный.

Дима усмехнулся. Любопытные же метаморфозы могут претерпеть человеческие отношения в течение всего одного дня. Утром он был «этот», потом стал «Дима», теперь уже «Димка». Глядишь, к ночи и до «брателы» дойдем.

Лемехов нажал на газ. «БМВ» шустро рванул по улице. Несколько поворотов.

– Бог ты мой, где ж меня носило-то? – бормотал оперативник. – Кажись, здесь проезжал. Или нет? Нет, проезжал, точно. Где-то здесь он и должен быть. В закутке каком-нибудь ныкается. А, все, вижу…

Он что было сил нажал на тормоз, и Дима, при всей надежности иномарки, едва не влип в приборную панель.

– Ты осторожнее, – предупредил он, потирая ушибленный о ручку двери локоть. – Я не пристегиваюсь.

– Да ладно, Дима, – весело и очень азартно ответил Лемехов. – Ты чего, никогда раньше о дверь не бился? Погоди, то ли еще будет. – И, опустив стекло, гаркнул: – Хреновый из тебя конспиратор, сержант. От самого перекрестка твою «карету» видно. Иди-ка сюда.

Дима с любопытством смотрел, как лениво стоящий у штатной машины сержант вдруг встрепенулся, вытянулся, стал белеть с лица. Он оглянулся затравленно и вдруг трусцой припустил к иномарке.

– Здрасьте, – лепетнул сержант, наклоняясь к окошку.

– «Здрасьте», – передразнил Лемехов. – Опять представиться забыл?

– Старший сержант Зайцев, – раздельно ответил тот, выпрямляясь и вскидывая руку к фуражке.

Видно было, что его так и подмывает продолжить фразу привычным: «Ваши документы», но сдержался.

– Молодец, старший сержант, – кивнул Лемехов. – Слушай, а ты сменяешься когда-нибудь или, как памятник, «на вечном покое»?

– Так точно. Это из-за усиленного патрулирования, – пояснил Зайцев. – В двенадцать смена.

– В двенадцать? – протянул Лемехов уважительно. – Сильно бдишь, сержант. Мощно. – Он полез в карман, достал свернутую вчетверо объяснительную. – Бумажку эту помнишь?

Сержант сразу сник.

– Так точно, – бормотнул он.

– Получить обратно хочешь?

– Так точно.

– А другие слова знаешь, кроме «так точно»?

– Так точно. В смысле, знаю, – сержант неуверенно улыбнулся, поглядывая то на Лемехова, то на молчащего Диму.

– Молодец. Значит, тогда так. Сейчас ты нам поможешь в одном оперативном мероприятии… Не бойся, ничего сверхъестественного от тебя не требуется. Поедем на трассу, что идет к аэропорту, знаешь?

– Так точно.

– Махнешь разок палочкой своей полосатой, поможешь нам остановить «воронок», получишь свою объяснительную – и свободен, как птица. – Лемехов усмехнулся. – Чего ты бледнеешь-то, старший сержант Зайцев? Говорю тебе, оперативное мероприятие у нас. Я тебе даже постановление покажу. Потом. У напарника осталось.

– Так ведь это… – сержант оглянулся обреченно. – Пост у меня.

– А я что, на шашлык тебя приглашаю? Соблюдай себе, на здоровье, свой пост, – горячо поддержал его заявление Лемехов и посмотрел на часы. – Давай, сержант. Цигель, цигель. – Тот неуверенно пошел к машине, остановился, повернулся. – Ну давай, родной, – уже нетерпеливо гаркнул Лемехов. – За нами поедешь.

«БМВ» ловко развернулся на узкой улочке. «Шестерка» покатила за иномаркой. В салоне «БМВ» Лемехов набрал номер на клавиатуре мобильного:

– Гриша? Ну что там? Еще стоят? А мы уже едем. Все нормально. Ты отзвонись тогда. – Он положил телефон на панель, покосился на Диму, который смотрел в окно. – О чем задумался, Дима?

– Никак не могу понять, каким образом они успели довести Америдзе до аэропорта. Его ведь должны были застрелить там, чтобы ни у кого не возникло сомнений в достоверности обстоятельств смерти.

– Ну? – кивнул Лемехов. – Догнали, оглушили, сунули в багажник, привезли на место, застрелили. – Он щелкнул пальцами. – Не надо искать темную кошку в черн… Не, не так. Черную кошку в черной… Короче, не ищи кошку в пустой комнате. Выглядеть будешь, как полный этот…

– Ты прямо второй Конфуций, – улыбнулся Дима.

– Он самый и есть.

Лемехов крутил головой, выбирая место поспокойнее. Наконец выбрал подходящий участок дороги – прямой отрезок шоссе не превышал двухсот метров. С двух сторон его «запирали» довольно крутые повороты.

– То, что надо. Сержант, – он опустил стекло, махнул рукой. – Стоять, раз-два!

«Шестерка» послушно приткнулась к обочине. Лемехов сдал назад так, чтобы со стороны казалось, будто дотошный инспектор остановил иномарку для проверки.

Оперативник выбрался из машины, подбежал к «шестерке».

– Сержант, они поедут с этой стороны. Там поворот, так что скорость им придется сбросить, не «Формула-один» у нас тут. Ты не теряйся, палочкой своей маши – и к обочине. А тут уж мы сами управимся. Все понял?

– Так точно.

Сержант, хоть и был простоват, но указания оперативника так явно отдавали «натягом», что ему стало не по себе.

– Главное, давай без мандража, лады? – Лемехов встал рядом. – И маячок включи. А то просто так хрен они тебе остановятся.

Сержант полез в кабину «шестерки», включил маячок. Синие всполохи осветили асфальтовое полотно, траву на обочине, темные уже деревья, «БМВ» и фигуры людей. Из-за бликов лица людей казались зловещими, словно лица вурдалаков. Сержант зябко поежился. Не по себе ему было.

Едва различимо за плотными стеклами запиликал зуммер телефона. Дима взял трубку, переговорил, опустил стекло.

– Антон, они едут.

– Отлично, отлично, отлично.

Лемехов прошелся по обочине. В движениях его появилась легкая нервозность. Он то и дело оборачивался, вглядывался в едва различимый отблеск фар за деревьями. Мимо изредка проносились машины и автобусы, но «воронок» не появлялся.

– А если они по другой дороге поедут? – спрашивал сам себя Лемехов. – Через окружную, а там по объездной? Нет, тогда бы Гриша позвонил уже. – Прошло четверть часа. – Точно, по окружной небось поехали. А почему тогда Гришка не позвонил? – И сам же себе ответил: – В зонтик, наверное, попал. – «Зонтиком» он называл зону неуверенного приема. – Ну, точно, – Лемехов сплюнул на обочину. – Вот непруха, чтоб ей…

И в этот момент за стволами деревьев мелькнул свет фар едва ползущей машины. Лемехов, приоткрыв рот, наблюдал за ним. Когда машина вышла из-за поворота, он с облегчением различил за сгущающимися сумерками горбатый силуэт автозака. На повороте его обошла «восьмерка», прибавила газу.

– Тормози их! – метнулся к сержанту Лемехов. – Обоих тормози!

От неожиданности сержант, словно ошалелый конь, ломанулся прямо на дорогу и едва не сверзился точнехонько под колеса лемеховской «восьмерки».

Гриша Панкратов нажал на тормоз. «Восьмерку» занесло, закрутило. Завизжала, стираясь, резина.

– Что ж ты делаешь-то, камикадзе? – заорал Лемехов, хватая очумевшего вконец сержанта за портупею и, оттягивая к обочине. – Жить надоело?

Тот таращил белые от страха глаза и размахивал жезлом. В свете маячка его лицо выглядело просто жутко. Никого останавливать сержант, естественно, уже не мог, поскольку пребывал в легкой прострации.

Панкратов выбрался из-за руля «восьмерки», покрутил пальцем у виска:

– Совсем, что ли, с гузду съехал? А если бы я тебя сбил?

Автозак сбросил скорость, чтобы объехать стоящую поперек дороги «восьмерку». Лемехов, оценив момент, рявкнул:

– Гриша, держи его!!!

Панкратов, рванув из наплечной кобуры пистолет, запрыгнул на подножку автобуса.

– Стоять!!! – гаркнул он.

Водитель автозака, увидев направленный прямо в лицо ствол «Макарова», послушно нажал на тормоз, и Гриша едва не слетел с подножки, ударившись голенью. Взвыл, выматерился смачно.

– Что ж такое-то сегодня творится? – проворчал он. – Прямо беда, – и тут же снова ткнул стволом пистолета в стекло. – Выходи. Живо.

Дима выбрался из машины и теперь со стороны наблюдал за его действиями. Лемехов, на всякий случай, придерживал сержанта за портупею.

Водитель автозака видел людей на обочине и направленный на него «ствол». Он вдруг понял, что жизнь совсем не такая плохая штука, какой ее рисуют в дурных книжках и фильмах. Ему, во всяком случае, нравилась. Потому водитель и не стал прощаться с нею, а послушно задрал руки.

– Учти, пуля летит быстро, – предупредил водителя Панкратов, не уточняя, однако, в каком именно направлении.

Он спустился с подножки, прихрамывая, обошел автобус, постучал в дверь. Как это ни странно, дверцу открыли. Молодой такой лейтенантик с белым, как простыня, лицом.

– Коллега, – мирно обратился к нему Панкратов, – выпусти девушку из кузова, ладно?

Тот кивнул, торопливо полез в отсек для «пассажиров». Загремели ключи, лязгнул замок.

Катя спрыгнула на дорогу, удивленно взглянула на Панкратова.

– Гриша? Что ты здесь делаешь?

– Поезда жду, – ответил тот. – Мать, что за вопросы ты задаешь?

– А-а… – Катя оглянулась.

– На обочине стоит, – предвосхитил вопрос оперативник. – С той стороны. И Тоха там же.

Лейтенант выбрался из кузова, придерживаясь за дверь, спрыгнул на асфальт, оправил форму и только после этого поднял смущенно руки.

– Значит так, лейтенант, – сказал ему тихо Панкратов, когда Катя обошла автозак и скрылась из вида. – Это не налет, ничего противозаконного ты не сделал. Следственно-оперативное мероприятие. Погоди… – он достал из кармана сперва удостоверение, затем продемонстрировал постановление. – Вот, смотри. Все, как говорится, в рамках закона. Понял? – Лейтенант мелко затряс головой. – Теперь так. Через десять… Нет, лучше через пятнадцать минут сообщишь о нападении на автозак. В рапорте укажешь все как было. Я вас остановил, заставил вылезти из машины и освободить задержанную. Отделаешься выговором за утерю бдительности, понял? – Тот снова закивал. – Молодец. Бывай, лейтенант. А водиле скажи, в следующий раз, чем сбрасывать скорость, пусть лучше на газ давит.

Убирая оружие в кобуру, он обошел автобус, направился к «восьмерке».

Катя и Дима стояли у «БМВ», обнявшись, прижавшись друг к другу.

– Ну вот, – пробурчал Панкратов. – Я из-за них чуть ногу не сломал, а им хоть бы хны. Пожалели б.

Катя улыбнулась.

– Гриша, я так рада тебя видеть.

– Угу. Давненько не виделись, – продолжал ворчать тот. – А если вы еще маленько пообжимаетесь, то снова не увидишь в течение лет пяти-семи.

Лемехов тем временем отдал сержанту объяснительную. Тот схватил бумагу, запрыгнул в «шестерку» и дал по газам. «Жигуль» рванул с такой скоростью, словно здесь было зачумленное место.

– Красиво идет, – оценил Лемехов.

– Тоха, поехали! – крикнул ему Панкратов, забираясь за руль «восьмерки».

Дима и Катя устроились в «БМВ», Лемехов с Панкратовым – в «восьмерке».

Обе машины покатили к городу. На часах было пять минут двенадцатого.

* * *

Ровно в одиннадцать Боксер выбрался из кресла. Настроение у него было просто превосходным, хотелось улыбаться во весь рот, но он постарался, напустить на себя озабоченный вид. Не к лицу «папе» скалиться. Вот Кроха почти никогда не улыбался. Только когда общался с кем-нибудь из домашних.

Боксер волей-неволей сравнивал себя с Диминым отцом и старался подражать ему.

Подняв лежащий поперек стола «ремингтон», прихватив стоящую тут же коробку патронов, он вышел в соседнюю комнату.

Берлога, где они отсиживались, располагалась в самом центре города, на их кусках. Почему в берлоге? Нет, Боксер не то чтобы боялся кого-то – кого ему было бояться, не Манилу же, от бригады которого остались одни брызги, – но опасался. Димы в первую очередь. Пацан ушлый, тертый, всякого от него можно ожидать. То есть Боксер полагал, что Дима придет на встречу, как и обещал, но подстраховаться не мешает.

В соседней комнате собралась тревожная группа – полтора десятка пацанов. Все при «стволах». Сидели, смотрели телик, пили пиво, болтали. Надо же как-то время убить до «стрелки».

Входя в комнату, Боксер – для форса, само собой, – щелкнул затвором помповика.

– Собирайтесь, братва.

Пацаны принялись собираться, рассовывать оружие по карманам, при этом они продолжали разговаривать между собой:

– Стас, я с тобой на «мерине» поеду, лады?

– Комар, Шуша, вы на «Рено».

– Не, мы лучше «Мазду» возьмем.

– Ага, сейчас. Хитрож…ые какие, «Мазду». На «Мазде» мы с Рокотом и с Крюком.

– С какого?

– А с такого, мы раньше ее застолбили.

– Ни болта себе, застолбили они. Да мы утром еще забивались!

При этом они шумно двигали стульями.

Боксер, наблюдая за всей этой суетой, улыбнулся. Пацаны осваиваются в новых, непривычных в принципе ролях. Ведь многие из них еще утром были всего лишь лейтенантами, а то и десятниками. А вот поднялись, вошли в «ближний круг». Он подозвал к себе двоих бойцов, Тухлю и Витька.

– Как эти? – он мотнул головой в сторону коридора, имея в виду третью комнату, в которой содержались заложницы.

– Да нормально, – Тухля проследил взглядом движение головы «папы».

– Девчонка не «сопливила»?

– Не, тихо сидят.

Боксер кивнул:

– Значит, так, пацаны. Остаетесь здесь, смотрите за ними в оба глаза, пока я не отзвонюсь.

– А потом? – спросил Витек.

Мрачно так спросил. Но он всегда был мрачным, и вообще серьезным пацаном слыл Витек. Угрюмым.

– Потом – суп с котом, – ответил резко Боксер. – Что ты дурацкие вопросы задаешь?

– Чего? – не понял Тухля. – Малую тоже, что ль?

Боксер набычился. С Крохой так не посмели бы разговаривать. Вопросов не стали бы задавать. Сказал «папа» – и сделали бы, без базара этого козлиного. Хоть «малую», хоть «большую». Какую сказал, такую и завалили бы.

– Старшую завалишь, – продолжал Боксер. – А скорпионше этой буркалы завяжешь и за город отвезешь. Километров за пять.

– И чего?

– Да ни болта! Отпустишь, пусть идет себе.

– Ночью? За городом?

– А куда ее еще везти, домой, что ли? Она тебя тут же и сдаст мамашке. А мамашка тебе маслину в затылок вмажет – делать нечего.

Тухля поскреб переносицу, кивнул утвердительно.

– Ладно, сделаем.

– Смотрите, – Боксер повернулся к остальным. – Пошли, братва. И на площадке без шума чтобы. А-то ботва ментов еще вызовет…

Вся ватага дружно вывалила на лестничную площадку. Шуметь не стали, даже ступать старались потише. Разговоры смолкли. Молча вышли из подъезда, так же молча расселись по машинам. Три минуты – и двор опустел.

Приоткрылась дверь соседнего подъезда, и из него вышли четверо парней. Один, видимо, старший, посмотрел на окна.

– Вон те два окна. На третьем. И два с той стороны. Прохор, ты дом обойди на всякий случай.

Дождавшись, пока Прохор скроется за углом, старший качнул головой:

– Пошли.

Очень сосредоточенно, в полной тишине, трое поднялись на нужный этаж. Здесь старший вынул из кармана упаковку жвачки, вытащил несколько пластинок, разжевал и залепил ими «глазок» нужной квартиры. После этого достал из-под куртки пистолет с глушителем и нажал кнопку звонка.

С той стороны двери Кухля посмотрел на Витька, спросил:

– Че это? – Ответом послужило безразличное пожатие плеч. – Пацаны, что ль, чего забыли? – Он вышел в коридор, на всякий случай достав пистолет, посмотрел в «глазок», но, естественно, ничего не увидел, прижался ухом к двери: – Кто?

– Свои, – ответили ему.

– Че за свои?

– Стас.

Сквозь дверь очень сложно различить тембр, тем более когда говорят тихо. А старший говорил не просто тихо, а очень тихо. Хотя ничего странного в этом Кухля не углядел. «Папа» же сам приказал.

– Чего такое?

– Бокс лопатник оставил.

– А-а…

Кухля повернул замок, и в ту же секунду на дверь навалились с обратной стороны. Кухля инстинктивно нажал на курок. В момент толчка он отступил и опустил пистолет. Поэтому пуля разнесла его же кроссовку и раздробила стопу. Кухля заорал было, но ввалившийся в квартиру старший уложил его двумя выстрелами в грудь.

Кухля опрокинулся в угол, выронив пистолет.

Старший метнулся в комнату, откуда доносился звук работающего телевизора, а двое его помощников – в глубь квартиры.