Текст книги "Скальп врага"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Кроха вышел на улицу, миновал группу охранников. За ним следовали Пестрый, Борик и Паня. Борик тащил в руке помповик, Паня поправлял под курткой поясную кобуру. Наплечные он терпеть не мог.

Они забрались в Крохин «Вольво». Паня устроился за рулем, Борик рядом с ним, Кроха и Пестрый – на заднем сиденье.

– Что-то сердце ноет, – пробормотал Мало-старший и, сунув руку под пиджак, помассировал грудь. – Таблетки забыл…

Паня взглянул на него в зеркальце заднего вида.

– Сбегать? – мгновенно встрепенулся Борик.

– Да ладно, – поморщился Мало-старший. – Примета плохая. Поехали.

«Вольво» выехал со двора, прополз через поселок, миновал будку охраны и покатил в город.

* * *

Димин «БМВ» пролетел половину окружного кольца и свернул к маячившим на самой окраине желтым пятиэтажным домам. Покрытые грязными потеками, они казались особенно ветхими. Краска на стенах облупилась, кое-где проступили проплешины плесени.

Пятиэтажки были втиснуты меж длинными рядами одноэтажных домишек, где поновее, где совсем старых. Сады за дощатыми заборами могли бы скрасить картину, но блочные постройки оттеняли их, потому сады лишь подчеркивали общую убогость пейзажа. В одном из таких домишек с крохотным садиком и жил смотрящий по городу.

Дима ехал к Седому. С дороги он позвонил Вадиму, выяснить, обеспечил ли тот охрану да не появились ли новости насчет фамилий и разыскиваемой машины.

– Дима, с охраной все нормально. Ребят я в школу отправил, ну и пару человек в больничку отогнал. А насчет документов… – Вадим пересказал все, что пять минут назад услышал от Боксера. – В общем, по всему выходит, Манила нас подставляет.

– Хорошо, – спокойно отреагировал Дима. – Ты отцу об этом сказал?

– Так ты же запретил вроде? Или надо было сказать?

– Ни в коем случае. Насчет мотеля и всего прочего распорядился?

– Все сделал, не беспокойся. Я еще Абалову позвонил, попросил подъехать. Забашлять ему придется, конечно, зато реклама хорошая.

Максим Абалов был звездой киноэкрана, человеком знаменитым и узнаваемым. Для рекламы – лучше и придумать нельзя. С Димой он работал на постоянной основе, уважал того за деловой подход. Впрочем, уважение подкреплялось вполне приличными гонорарами. Во всем, что касалось кино, Дима не скупился.

– Он согласился?

– Сказал, будет. Я за ним машину отправил и Грише поручил следить в оба глаза, чтобы не очень бузил на банкете. Прессы будет много, а он пить не умеет.

Дима усмехнулся. Вадим, как всегда, проявил дальновидность. Абалов, будучи очень хорошим актером, пить совершенно не умел. То есть любил это дело, но после пятой рюмки срывался в «штопор». А в подпитии становился просто невыносим. Для прессы – лакомый кусок.

– Молодец. Спасибо.

– Да, не за что, Дима.

– Ты сам-то где сейчас?

– В больничке пасусь.

– Все тихо?

– Да вроде.

– Хорошо. Я буду часа через полтора.

Дима закрыл телефон и сунул в карман.

«БМВ» прополз по узкой улочке – колодец, две колонки, дренажная канава и пасущиеся на обочине коза с козлятами, остановился у дощатого забора с воротами, на которых красовался номер 21.

Здесь Дима вместо того, чтобы нажать на клаксон, выбрался из машины и, подойдя к калитке, постучал. Через несколько секунд калитка приоткрылась. Перед Димой стоял Седой. Был он одет в спортивный костюм отечественного покроя и кеды. Седая шевелюра на голове всклочена, словно бы смотрящий только-только проснулся.

– А, Кроха-младший, – Седой отступил, придерживая створку. – Ты по делу или из уважения заехал?

– С удовольствием бы приехал выпить чаю и поговорить за жизнь, да ситуация продохнуть не дает, – ответил тот.

– Заходи, – пригласил Седой, указывая на старенький дом с узкой остекленной верандой. – Чайку и так можно выпить, пока о делах говорить будем.

Они прошли в дом. Жил Седой аскетично. Не зная, кем является хозяин, насколько высокое положение он занимает в криминальной городской табели о рангах, можно было бы предположить, что живет здесь обычный одинокий пенсионер. Мебель знавала лучшие времена. Узкая железная кровать с плоской подушкой заправлена аккуратно, на армейский манер. Рядом с кроватью стул, на нем ворох газет и очки. У окна видавший виды стол, застеленный китайской пластиковой скатертью под кружево, а на нем – пара аптечных склянок и фаянсовая кружка с едва заметной трещинкой. У стены – платяной шкаф, лак на котором давно облез, а зеркало потемнело от времени. Амальгама по углам сошла, оставив темные пятна. В углу такая же старая тумба, на ней телевизор «Горизонт». Ходики на стене отмеряют секунды.

Дима остановился на пороге, огляделся, кивнул, словно бы увиденное его полностью удовлетворило.

– Уютно у вас.

– Правда? – спросил Седой удивленно и осмотрел комнату, словно бы видел ее впервые. – Врешь, – наконец сказал он. – Какое там уютно. Вон, боевики у Манилы и те лучше живут. Времена такие, Дима. Всем стало плевать на законы и порядки наши. Люди понятий соблюдать не хотят, только и думают, как бы карман набить. От того и все беды наши. Порядка нет. Да ты проходи, присаживайся. Сейчас чаю попьем.

– Если не возражаете, вы отдохните, а я чайник поставлю.

Седой кивнул:

– Сам сделаю. Ты нынче мой гость. Вот я к тебе завтра приеду, тогда суетиться и будешь.

Седой скрылся в кухне, а Дима прошелся по комнате, оглядывая обстановку. Осторожно пощупал рукой натяжение кроватных пружин, наклонился к окну. Звякнуло в кухне ведро. Хлопнули дверцы шкафа.

– Ты располагайся, – донесся до него голос Седого. – Так что за дело-то у тебя?

– Сегодня утром мою невесту украли какие-то люди. Посадили в машину, вывезли за город и избили. – Седой на кухне звякал посудой, но Дима не сомневался, что тот слышит каждое его слово. – Мы едва сумели ее найти. – Он механическим движением взял со стола аптечные склянки, покрутил в пальцах, аккуратно поставил на место. – Сейчас она в больнице, и у меня есть все основания опасаться за ее безопасность. – Дима вернулся к кровати, поднял очки Седого, посмотрел сквозь них на газеты, поднял верхнюю – «Комсомолку», затем еще одну – «Труд», еще – снова «Комсомолка», положил очки обратно.

– Почему ты решил, будто твоей невесте что-то угрожает? – спросил Седой из кухни.

Дима с любопытством осмотрел ходики, потянул за цепочку.

– Сегодня утром, – пояснил он, – убили Ляпу.

– Слыхал я об этом, – отозвался Седой, вновь открывая какой-то шкаф.

– Чужаки решили начать войну. Они – беспредельщики, а на войне все средства хороши. Я беспокоюсь за свою семью.

– Резонно, – заметил Седой, входя в комнату.

Он внес вазочку с сушками, чайник, составил их на стол. Затем еще раз сходил на кухню, принес чашки. В чашках болтались пакетики «Дилмаха».

– И что ты намерен делать?

– Хочу увезти ее из города. На время, конечно, пока все не уляжется.

– Ну, про это я понял. А в остальном? Ты вроде отцовских дел сторонишься?

– Пока дело не доходит до войны, – возразил Дима. – Отвезу невесту с дочкой в Москву и вернусь.

– Похвально, – оценил Седой, заливая пакетики кипятком. – Как думаешь, кто убил Ляпу?

– Не скажу, кто именно исполнил заказ, но слил его чужакам Манила.

Седой прищурился.

– Можешь доказать?

– О встрече на вокзале знали четверо – вы, я, мой отец и Манила, – ответил Дима. – Люди, похитившие мою невесту, работали на чужаков. Ни мне, ни моему отцу нет смысла устраивать подобное похищение. Вам война не выгодна. Остается Манила. Он-то в любом случае не внакладе.

– Твой отец тоже не внакладе, – возразил Седой и тут же оговорился: – Это не я говорю, это скажут люди, когда придет время разборов. А похищение… Оно ни о чем не говорит. Насколько я понимаю, твоя невеста жива. Так что… – Старик развел руками. – Ты пей чай, пей, пока не остыл.

Дима послушно отпил из чашки. Говоря откровенно, чаю он не хотел, но из вежливости надо было сделать хотя бы глоток.

– Есть еще одна вещь… – Дима отставил чашку. – Машина, на которой были похитители. Номера, само собой, левые, я их даже пробивать не стал, а вот цвет редкий. «Мокрый асфальт» с металлическим отливом. Таких в городе всего две. Одна у инженера какого-то, а вторая у человека из Манилиной структуры.

Седой кивнул, соглашаясь с его доводом, нахмурился.

– Помню. «Девятка». Видел недавно у «Царь-града». М-да, – протянул он. – Предъява конкретная. Отец знает?

– Нет еще.

– И что ты надумал? Объявлять будешь?

– Хотел с вами посоветоваться, – ответил Дима. – Потому и приехал.

– Ну что же. – Седой отпил чаю, отставил чашку. – Я бы на твоем месте рассказал обо всем отцу. Он – человек авторитетный, сможет базар тереть правильно, да и ответ держать ему проще будет, случись что. Тебя, конечно, тоже выслушают, но спросят строже.

– Я подумал так же, – кивнул Дима, поднимаясь.

– И предупреди его, чтобы был осторожен, – напомнил Седой. – Залетные понятий не соблюдают, от них любой подляны ожидать можно. А насчет невесты своей ты прав. Не скажу, что мне до нее есть дело, я к ментам сроду симпатии не питал, но если эти махновцы на нее как следует наедут, у тебя могут возникнуть серьезные проблемы.

Дима кивнул, соглашаясь. Америки Седой, конечно, не открыл, они оба это понимали, но заботу проявил, участие.

– Спасибо.

– Ты паренек правильный. Процент, положенный братве, откидываешь, хотя мог бы отцом прикрыться. Так что приходи, если от меня какая помощь понадобится.

– Спасибо, учту. Всего доброго.

– И тебе.

Дима вышел из дома, пересек узкий дворик, толкнул калитку, скинув ржавый крючок, и оказался на улице. Устроившись в салоне «БМВ», он запустил двигатель и, нажав на газ, достал из кармана мобильный. Набрал номер отца, выслушал стандартное «не отвечает или недоступен», чертыхнулся и набрал новый номер.

– Боксер? Привет, это Дима.

– Привет, случилось что?

– Со мной все в порядке. До отца дозвониться не могу.

– Они с Пестрым укатили куда-то. Давно, с час уже. Передать что-нибудь?

– Пусть перезвонит, как появится.

– Базара нет, Дима.

– Спасибо.

Обогнув половину кольца, «БМВ» свернул на трассу. Дима ехал в «Царь-град».

* * *

– Слышь, Челн, эти тачки не годятся, – Витя-Черепаха хлопнул ладонью по глянцевому крылу «Паджеро». – Больно приметные. Лучше чего-нибудь попроще взять.

Разговор происходил в мастерской автосервиса «Samwell», стоящего неподалеку от коттеджного городка, в котором проживал Кроха. Заведение принадлежало структуре Крохи, хотя и было оформлено на подставное лицо. Весь доход от мастерской шел тому самому «подставному лицу», улыбчивому армянину Самвелу, мастеру на все руки и неплохому хозяйственнику.

Крохина структура пользовалась сервисом как вполне безопасным отстойником для «боевых» экипажей, перевалочным пунктом и оружейным складом.

Челнок кивнул. Он и сам думал о том же. Как ни притягательны «мерины» и «БМВ», но для скрытных операций они не годятся. Их видно за версту. Тут ведь не Москва, дорогих иномарок немного, а Литого наверняка схватятся скоро и по хорошим тачкам на них выйдут. Если человека нужно взять тихо, то лучше всего использовать тачки неприметные, отечественные, каких в городе много.

– Сэм, – Челнок вышел в главную мастерскую. – Что тут у тебя есть?

Он оглядел зал. Две иномарки – «Дэу» и «Киа» – дешевка, да и ненадежные. Встанут в самый неподходящий момент где-нибудь посреди трассы. «Волга» черная у стены. «Шестерка» бежевая с дырявым, проеденным ржавчиной крылом. Сойдет. Они же не покупать их собрались, на час взять.

– Вот эти две на ходу у тебя? – Самвел кивнул. – Мы возьмем на пару часов.

– Только недолго. За «Волгой» хозяин сегодня приедет. К трем обещал быть.

Самвел и поспорил бы, да с кем спорить? Бесполезно.

– Не волнуйся, Сэм, вернем в лучшем виде. И не заметишь, что брали. – Челнок достал из кармана стодолларовую купюру, протянул хозяину. – Скажи своим парням, пусть подгонят на задний двор.

– Сейчас сделают, – улыбнулся Самвел, пряча купюру в карман неторопливо, с достоинством.

Через пару минут обе машины стояли на заднем дворе, Крохины бойцы стаскивали в багажники «стволы». Приготовления заняли совсем немного времени.

– Значит, так, братва, – напутствовал пехотинцев Челнок, прежде чем те расселись по машинам. – Работаем быстро, тихо, спокойно. Подъехали, зашли, взяли Литого под жабры, вышли, уехали. Без суеты и лишних криков. Стрелять только при крайней необходимости. Всем все ясно? Вопросы? – Челнок оглядел пацанов. Лица спокойные, у некоторых даже безразличные. А чего суетиться-то? Дело несложное. – Тогда по коням.

Захлопали дверцы. Четверо во главе с Витей-Черепахой забрались в «шестерку», пятеро – среди них Челнок – заняли «Волгу». «Жигули» специально загрузили поменьше, поскольку у «Волги» движок мощнее.

Машины выкатились из гаража. Один из самвеловских парней проворно закрыл за ними ворота.

* * *

Подъезд выглядел бы безжизненным, если бы не пятнистая серо-белая кошка, сидящая на усыпанном пеплом подоконнике пролетом выше. Кошка старательно вылизывалась, косясь настороженно на топчущихся внизу людей.

– Знаешь, что я тебе скажу, Гриша, – задумчиво произнес Лемехов, нажимая в шестой раз на звонок. – Не нравится мне все это. Соовсем не нравится.

За дверью прокатился перезвон колокольчиков, а затем наступила тишина.

– А мне нравится, думаешь? – Панкратов моргал красными после бессонной ночи глазами, но старался держаться бодро. – Может, давай я сбегаю в ГУВД звякну? Там, на углу, автомат вроде есть? Может, она появилась уже, а?

– Звякни, Гриша, звякни. – Лемехов нажал кнопку звонка соседней двери.

Открыл здоровый, бритый наголо малый в тельняшке и трениках, жующий бутерброд с колбасой размером с рояль.

– Че надо? – спросил малый, чавкая набитым ртом.

– Хорошо живешь, – кивая на бутерброд, пробормотал Лемехов.

– Чего?

– Питаешься, говорю, отменно, – пояснил громче оперативник.

– Не понял? Тебе че надо, козел?

– Соседку свою давно видел?

Малый дожевал, откусил еще один кусок, мотнул головой.

– А тебе-то че?

– Раз спрашиваю, значит, надо.

Малый внимательно посмотрел на Лемехова, похоже, прикидывая, а не врезать ли тому по лбу, наткнулся на жесткий, явно недобрый взгляд, шмыгнул носом.

– Какую? Эту, ментовку, что ль? Вчера видел, – и вновь впился зубами в бутерброд.

– Шум, может, какой-нибудь ночью слышал? Крики, топот?

Малый подумал, активно работая челюстями, тряхнул головой.

– А я чего, слушаю, что ль?

Лемехов вздохнул, постучал ладонью по панельной стене.

– Ты припомни, братан. Припомни, постарайся, пока я не разозлился. – И вдруг цепким движением схватил здоровяка за глотку, стиснул пальцами кадык, да так, что физиономия молодца моментально приобрела пунцово-синюшный оттенок.

Конечно, непедагогичный поступок, можно было бы и корочки показать, но есть такая порода людей, на которых документы производят впечатление только после проведенной предварительно тщательной «физподготовки». Малый относился как раз к их числу. Такие уважают силу больше, чем что бы то ни было. Даже больше, чем деньги.

Лемехов не стал терять времени.

Глаза у здоровяка полезли из орбит, рот открылся. На рубашку оперативника посыпалась прослюнявленная каша из недожеванного хлеба с колбасой. Язык у малого сам собой вывесился до подбородка. Бутерброд шлепнулся на пол, колбасой вниз, разумеется.

Кошка тут же метнулась к нему, ухватила добычу и длинными прыжками метнулась вниз по лестнице.

Оперативник не стал лютовать, тряхнул здоровяка для надежности пару раз и отпустил. Тот закашлялся, ухватился за косяк левой рукой, а правой – за шею.

– Ты че, дурак, что ль? – просипел он, жадно ловя воздух. – Чуть не задушил.

– Я знаю, – ответил оперативник. – Ну что, вспомнил?

– Да не было ничего такого. – Малый снова закашлялся и пояснил испуганно: – Дверь тока ночью хлопала два раза, а так не.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Лемехов. – Иди, доедай. А в следующий раз за базаром следи. Понимающие люди за «козла» тебе нос на задницу натянут.

Малый поспешно тряхнул головой и захлопнул дверь с пушечным грохотом. Аж побелка с потолка посыпалась.

Лемехов вздохнул, начал спускаться на первый этаж. Аккурат между первым и вторым этажами он и встретился с Панкратовым, который летел вверх, перепрыгивая разом через две ступеньки.

При этом у Панкратова было такое лицо, что Лемехов сразу сообразил: есть новости, и не самые приятные.

– Что? – спросил он, останавливаясь.

Панкратов, отдуваясь, ухватился за перила.

– Машину нашли. – По глазам его было видно, что новость не главная и не самая худшая. «Бомбу» Гриша держит в заначке. – На Летчика Бабушкина, там, где с трассы на аэропорт поворот. У парикмахерской. Ключи в замке, дверцы не заперты.

– Та-ак, – протянул Лемехов. – Следы борьбы в салоне?

– Трудно сказать. Чехлы на заднем сиденье смяты, а так вроде больше ничего. Во всяком случае, мне так дежурный сказал. Фу-у, – Панкратов перевел дух.

– Это все? Или еще что-нибудь есть? Да говори, Гриша, что ты, как врач в поликлинике, по чайной ложке выдаешь.

– Тот труп в подлеске. Мужик, лет сорока. В кармане удостоверение сотрудника МУРа.

– Погоди, Гриша. МУРа, в смысле…

– Ну, московской «уголовки». Три пулевых. А рядом пистолет. «Пээмка».

Лемехов коротко выругался. Труп московского мента в их городе – не просто ЧП. Это колоссальное ЧП, чреватое колоссальными же неприятностями. И, поскольку мент московский, заниматься этим случаем придется им. Если бы его нашли чуть дальше, всего на километр-другой, там уже была бы юрисдикция областных… Так нет! И чего этому московскому менту здесь понадобилось? Вот зараза.

– Номер сточен, само собой, – утвердительно кивнул Лемехов.

– Да нет, Тох. В том-то и дело, что нет.

– Ну, слава богу. Хоть в чем-то повезло. «Ствол» пробили? Хотя… не успели еще, конечно, – пробормотал он.

– И пробивать не пришлось. «ПМ» этот по нашей оружейке проходит.

– Чего-о? – у Лемехова глаза полезли на лоб.

– Катин это «ствол», Тох, – закончил Панкратов.

– Погоди, это в том смысле, что… Ну да, понятно. Кто-то заставил Катерину вылезти из машины, забрал «ствол», а потом завалил из него этого мужика в подлеске, – быстро выстроил версию Лемехов.

– Я тоже так думаю, – согласился Панкратов. – Но неприятностей теперь будет… Степаныч приказал всем, не задействованным в плановых мероприятиях, явиться пред его ясны очи. На внеплановое совещание.

– А у нас какое мероприятие, интересно? Подшефное?

С полминуты на лестнице висела пауза, затем Панкратов поинтересовался:

– Так что, я не понял, не поедем, что ли?

– Поедем, конечно, – вздохнул тяжко Лемехов. – Куда мы денемся? Заодно поподробнее все выясним.

– Так мы же вроде собирались на задержание…

– Успеется.

* * *

Припарковав машину на стоянке мотеля, он вошел через главный вход и остановился посреди холла.

Дима не сомневался, охрана быстро установит его личность и доложит Маниле, что он здесь. Манила появился через пару минут. Несмотря на утреннее происшествие, выглядел он улыбчивым и вполне бодрым.

– Здравствуй, Дима, – произнес он, подходя. – Каким ветром?

– Здравствуй, Манила. Поговорить нужно.

Манила несколько секунд смотрел на него, затем кивнул;

– Ну, раз нужно, пойдем поговорим.

Они пересекли холл, вызвали лифт.

– А отец где?

– По делам уехал.

– Я бы на его месте поостерегся, – пробормотал Манила. – Чревато.

– Ему виднее, – ответил Дима.

Они поднялись на третий этаж, вошли в «штабной» номер. Манила указал на кресло.

– Садись. Заказать что-нибудь?

Дима покачал головой.

– Не стоит. Я ненадолго.

– Как скажешь. – Манила присел, достал сигарету, закурил.

– С чем приехал, Дима?

– Я знаю, кто слил Ляпу.

Манила настороженно взглянул на него, затем принялся чертить на столе абстрактные узоры.

– Кто?

– Седой, – твердо ответил Дима.

– Хм, – Манила затянулся, стряхнул пепел. – Ответить за базар сможешь?

– Отвечу, – кивнул Дима. – Я только что был у него.

– И что?

– Седой не живет дома. Там пыль повсюду. Ее вытирают изредка, но без особого старания. На стуле стопка газет – среди них одна повторяется дважды и еще одна трижды. Очки в подходящей оправе, но уменьшающие, а у Седого дальнозоркость, его линзы увеличивают. Часы на стене сломаны. Механизм работает, но минутная стрелка не двигается. Седой там не живет, хотя и пытается делать вид. Чайник горячий принес, поставил на скатерть, а она пластиковая, китайская, «поплыла» сразу. Седой к собственному дому даже не привык. У ворот следы машины, совсем свежие. Дождь недавно прошел, они в грязи отпечатались хорошо.

– Положим, Седой там действительно не живет. И что с того? – спросил Манила. – Как это связано с Ляпой?

– Это никак. Но Седой – лжет. У одного из твоих людей есть «девятка» цвета «мокрый асфальт» с металлическим отливом.

Манила пожал плечами.

– Наверное, есть, раз ты говоришь. У меня полно забот и без того, чтобы следить, кто из моих пехотинцев на какой машине ездит.

– На такой машине сегодня утром какие-то люди похитили Катю.

– Кто такая эта Катя?

– Моя невеста.

– Погоди, Дима, – Манила поднял руку. Глаза его сразу стали холодными и острыми. – Это что, предъява?

– Нет, – покачал головой Дима. – Если бы я собирался выкатывать предъяву, явился бы не один, а с толпой пехотинцев. А вот Седой и люди, которые за ним стоят, рассчитывали именно на это. На то, что я выкачу тебе предъяву и мы сцепимся, как дикие псы, перегрызем друг другу глотки, а они добьют тех, кто уцелеет.

– Насчет Седого ты пока еще ничего не доказал.

– Я знаю. Но Седой сказал мне, что видел эту самую «девятку» у «Царь-града» совсем недавно, – произнес Дима, глядя Маниле в глаза. – Он назвал модель, хотя я об этом не говорил никому, кроме Вадима. Седой тебя подставляет.

Манила поднялся.

– Подожди здесь.

Он вышел из номера. Дима понимал, что это демонстративное прерывание разговора имеет скорее негативный подтекст. Манила не стал запирать дверь, и теоретически Дима мог бы встать и уйти, но в таком случае его слова были бы приняты за вранье. Да и вряд ли ему удалось бы покинуть мотель. У Манилы была хорошая служба безопасности.

Манила же открыл дверь соседнего номера. С виду дверь ничем не отличалась от других. Те же ручки, те же латунные номера. Отличие скрывалось в замке. Дверь открывалась специальным магнитным ключом. Хотя врезной замок в ней имелся, но он был бутафорией для особо любопытных.

Самое же интересное скрывалось внутри. Номер снизу доверху был начинен мониторами, магнитофонами, детекторами, датчиками и компьютерами. Сюда стекались сигналы с сотен скрытых камер и микрофонов, которыми был напичкан мотель. Здесь данные обрабатывались, архивировались и в случае необходимости распечатывались.

Все это техническое оснащение Манила установил исключительно по настоянию своего советника – Левы-Кона. Будучи достаточно молодым человеком, тот не отличался консерватизмом и ратовал за внедрение и широкое использование технологических новинок. Практическую пользу приобретения Манила оценил позднее, когда получил несколько отличных записей фривольных сцен с участием кое-кого из местных чиновников, сумел благодаря полиграфу уличить главного бухгалтера мотеля, воровавшего крупные суммы. Именно благодаря новоприобретениям он вовремя поймал на враках кое-кого из «коллег» и не совершил шагов, которые вполне могли закончиться весьма плачевно как для него самого, так и для всей структуры. Словом, он не жалел о потраченных деньгах.

В любое время суток в номере царил полумрак, нарушаемый лишь светом неярких настольных ламп. И в любое же время суток в этом полумраке за широкой консолью трудились трое операторов, два компьютерщика и один профессиональный психолог.

Сейчас в номере присутствовал и сам Лева-Кон. Худенький паренек в тонких золотых очках, идеально сидящей тройке, он был похож на комсомольского вожака. Разве что значка на лацкане не хватало, да еще костюм был дороговат. Посторонним Лева мог бы показаться слишком молодым для занимаемой должности советника, но Манила доверял ему, как самому себе.

Когда он вошел в номер, Лева-Кон, скрестив руки на груди, наблюдал за монитором, на котором было выведено изображение Димы. Советник чутко ловил каждое слово Димы, мельчайший жест, движение головы, мимику, смену интонации, прокручивая их в голове, расшифровывая и интерпретируя не хуже любого из стоящих здесь же компьютеров.

Манила остановился рядом с советником, вперился взглядом в монитор. Изображение поступало с камеры, вмонтированной в датчик противопожарной безопасности, который был установлен под потолком соседнего номера, в углу, за хозяйским креслом. Таким образом, камера без труда могла «взять» лица гостей.

Дима оставался спокоен, сидел не ерзая, разглядывая узор на спинке Манилиного кресла.

– Что скажешь?

– Я не понимаю, зачем он приехал, – спокойно ответил Лева.

– Ты не допускаешь, что парень просто хочет предотвратить войну?

– Кроха приехал бы сам. Дима не при делах, ему никто не доверил бы вести переговоры такого уровня.

– Так мы вроде и не воюем пока.

Лева пожал плечами.

– Обрати внимание, Дима выдвигает против Седого обвинения, не подкрепляя их конкретными доказательствами. История насчет «девятки» слишком уж мутная. Может быть, его невесту действительно похищали, а может, он просто разводит тебя на жалость. Предположим, Дима двигает стрелки на Седого и тем самым выгораживает отца. Он парень неглупый и четко понимает: мы не рискнем вызывать смотрящего на чистый базар, не имея серьезных доказательств. Не знаю, как ты, я лично подобного варианта не исключаю.

– Кстати, а у нас и правда есть такая машина? – покосился на него Манила.

Лева ответил, почти не раздумывая:

– Есть, у одного из десятников. Но это ничего не доказывает.

– Этот десятник… он приезжал сюда?

– Насколько мне известно, ни разу. Десятники получают указания только через лейтенантов, лейтенанты – от Бишкека. Встречи проходят в «Индусе» или на «Поле». Короче, на нейтральной территории. Сюда их не возят.

– А что показывает детектор? – спросил Манила, снова поворачиваясь к монитору.

– Никаких серьезных отклонений, – ответил Лева. – На протяжении разговора дважды менялся тембр, но оба раза незначительно. Остальные показатели в пределах нормы.

– И все-таки ты ему не веришь?

– Скажем так, не вижу причин доверять.

Манила кивнул, давая понять, что ответ его вполне удовлетворил, и тут же повернулся к психологу.

– А вы что скажете?

– Мальчишка отлично владеет собой, хотя легкое волнение определенно присутствует. С другой стороны, оно может быть вызвано вполне объективными причинами.

– Мне не нужны заумные разговоры, – пресек Манила. – Я хочу услышать конкретный ответ на конкретный вопрос: он врет или нет?

– Определенные внешние признаки, указывающие на то, что ваш гость лжет, отсутствуют, но стопроцентной гарантии дать не могу. – Манила досадливо поморщился. – Когда вы закончите, мы еще раз прогоним запись через полиграф, может быть, что-нибудь всплывет.

– Лева, – позвал Манила. – Я хочу знать, зачем он приходил. Это очень важно.

– Конечно, папа. Я распоряжусь насчет «жучков» и прочего.

Манила, не сказав больше ни слова, вышел из номера. Дверь мягко закрылась, пискнул, запираясь, магнитный замок.

Когда он вошел в «штабной» номер, Дима сидел, как и прежде, заложив ногу на ногу и разглядывая стоящее напротив кресло.

– Я готов поверить тебе, если ты объяснишь мне, какая выгода Седому нас стравливать, – сказал Манила, опускаясь в кресло. – Своей структуры у него нет, лавэ с кусков он не стрижет. За войну с него первого спросят. Итак?..

– Этого я не знаю, – ответил Дима. – Могу только предположить, что Седой кого-то прикрывает.

– Кого, Дима? – жестко спросил Манила, наклоняясь вперед. – Кого ему прикрывать? Мальков? С какой стати? На этой войне братва такие бабки потеряет, что Седому первому не поздоровится. То, что он со смотрящего слетит, – не самое худшее. Могут и посерьезнее спросить. – Манила откинулся в кресле. – У тебя еще что-нибудь есть? Или это все?

– Послушай, Манила, – продолжал Дима спокойно. – Ты – человек здравомыслящий. Вы с отцом держите почти весь город. Его структура никогда не переходила тебе дорогу и не затрагивала твоих интересов.

– Я знаю.

– Если вдруг произойдет что-нибудь… – Дима на секунду замялся, подбирая нужное слово, – …что-нибудь странное и у тебя появится желание схватиться за оружие, сначала все обдумай и взвесь. А еще лучше – поговори с отцом.

– О чем ты, Дима? – нахмурился Манила. – Что ты подразумеваешь под словом «странное»?

– Например, если тебе скажут, будто люди отца на твои точки наехали или еще что-нибудь в том же духе, – пояснил Дима.

– Хм, – Манила нахмурился еще больше. – Что за базар, Дима? Ты ведь вроде не при делах? Если тебя прислал отец, то почему он не приехал сам? А если нет, то с чего бы это вдруг такая сознательность? Зачем ты вообще приехал?

– Не надо меня на горло брать, Манила, я не сявка, – Дима поднялся. – Отцу об этой поездке неизвестно. Я здесь по собственной инициативе и не потому, что вдруг воспылал к тебе большой любовью. Мне совершенно безразлично, что случится с тобой и твоей структурой. Мне также безразлично, что случится со структурой отца. Это ваши дела, меня они абсолютно не касаются. Но меня касается будущее моей семьи. Если начнется война, мы все окажемся под ударом. Вот почему я здесь.

Манила хмыкнул, поднялся, направился следом за Димой к двери.

– Ладно, поглядим, – произнес он напоследок.

Дима остановился, сказал безразлично:

– Дай команду своим людям, чтобы меня выпустили.

– Ради бога, Дима, – Манила улыбнулся, хотя глаза остались серьезными. – О чем ты говоришь? Здесь у тебя врагов нет.

– Это верно. Но ты ведь человек предусмотрительный, правда?

Дерзость была смазанной. Манила усмехнулся, давая понять, что шутку принял.

– Дима, Дима, – пробормотал он, спускаясь в фойе и подавая знак охране пропустить гостя. – Мы вроде никогда не ссорились. Даст бог, и впредь останемся добрыми друзьями.

– Ты уж определись как-нибудь, Манила, – в тон ему ответил Дима. – Либо «добрыми», либо «друзьями».

Он толкнул тяжелую стеклянную дверь и вышел на стоянку. Открыв дверцу «БМВ», окинул быстрым взглядом салон, усмехнулся, сел за руль и запустил двигатель.

Глядя, как длинная иномарка медленно, по-рыбьи, выползает за территорию мотельной стоянки, Манила улыбнулся и пробормотал тихо:

– Борзеет мальчик. Далеко пойдет.

* * *

«Волга» и «шестерка» предпочли объезд по окружной. Центр до сих пор был забит ментами. Путь через объездную был тем более оправдан, что, согласно сводке своего человека из ментовской, десятник Манилы, Иннокентий Павлович Литаев, он же Литой, жил на самой окраине.

«Окраина» здесь означало не просто отдаленный район, а именно окраину. Дом Литого стоял в длинном ряду себе подобных.

Ворота выходили на узкую улочку даже без намека на асфальт. По другую сторону забора тянулось узкое – метров тридцать – поле, запаханное под картошку, затем шла окружная дорога, а сразу за асфальтовым полотном виднелся сосновый лес, дремучий, как сибирская тайга. Низкий подлесок казался плотным, словно кирпичная стена.