Текст книги "Скальп врага"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Иван Сербин
СКАЛЬП ВРАГА

Далеко за полночь, когда город уже успокоился, по Октябрьскому проспекту пролетела машина – светло-серый, приплюснуто-вытянутый «Шевроле». За рулем сидел молодой парень, позади расположился тучный мужчина, возраст которого можно было определить как «стремительно приближающийся к почтенному».

Мужчина поглядывал в окно, покашливал, ерзал на сиденье, словно проверяя его мягкость и комфортность. При каждом движении молодой водитель поглядывал в зеркальце заднего вида и чуть втягивал голову в плечи, как будто опасался удара по затылку.

Если на Октябрьском проспекте – главной улице городка – еще светились редкие витрины ночных заведений, то сразу за ним начиналась непроглядная, густая, как тушь, чернота, и чем дальше к окраине продвигался «Шевроле», тем осязаемее становились ночь и выбоины на дорогах.

Чтобы пересечь город, иномарке понадобилось чуть больше получаса. Неудивительно, не Москва, чай, хоть и близко к столице. Да и ночь на дворе. Движения на улицах никакого. Обыватели в восемь расползаются по квартирам, в девять зашторивают поплотнее окна, в десять уже спят, чтобы утром с головой окунуться в привычный водоворот провинциально-околостоличного быта.

«Шевроле» миновал окружную дорогу, проложенную и заасфальтированную благодаря лишь одной неуемной активности местного мэра, страстно желающего быть похожим на столичного градоначальника, отъехал от города километра на три и остановился у обочины.

Человек, назначивший встречу, специально выбрал участок трассы, на котором на протяжении почти километра не было ни одного фонарного столба.

– Посмотри там, нет его еще? – скомандовал мужчина водителю.

Тот послушно выбрался из машины. Несмотря на то что на дворе стоял август, ночь выдалась прохладной. Водитель поднял воротник, ссутулился, подав вперед плечи.

– Чего-то не видать, – сообщил он, оглянувшись. – Может, опаздывает?

– Такие люди не опаздывают, – ворчливо ответил мужчина.

– Но нету же, – водитель снова беспомощно оглянулся.

Он не осмеливался возразить пассажиру. При желании тот мог бы без труда стереть его в порошок.

– Доброй ночи, – послышалось за спиной водителя.

Водитель быстро оглянулся. Возле «Шевроле» стоял тот, кого они ждали, – темный, размытый силуэт, за которым маячили неясные тени. Охрана. Конечно, такие всегда ездят с охраной. Человеку было что терять и было чего опасаться.

– Пойди погуляй, сынок, – кивнул он водителю.

Тот послушно отошел метров на тридцать. Ему не нужно было слышать разговор своего хозяина и его собеседника. Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь.

Единственное, что его терзало, – извечное, иррациональное человеческое любопытство. Ему страстно хотелось увидеть лицо гостя, как хотелось бы увидеть лицо бога, поскольку могущество этого человека и могущество всевышнего для водителя были почти сопоставимы. В его мире гость обладал абсолютным влиянием. Он не мог двигать горы и не мог остановить течение рек, но ему это и не требовалось. Зато он мог одним движением пальца заставить человека навсегда исчезнуть с лица земли. Разве не за это мы любим и боимся бога? Разве не в возможности распоряжаться нашей смертью заключается абсолютная сила всевышнего? А в этом гость и бог были равны.

Человек, назначивший им встречу, и не подозревал о том бардаке, что творится в голове водителя. Плевать ему было на это. Он никогда не рассматривал свое могущество как некую высшую цель, достойную преклонения. Для него возможность распоряжаться чужими жизнями являлась не более чем инструментом, помогавшим делать то, что он делал. Сейчас человек спокойно открыл дверцу «Шевроле» и забрался на переднее сиденье.

– Добрый вечер, – сказал он.

– Здрасьте, – пробурчал мужчина. – Местечко для встречи вы выбрали, однако…

– Хорошее место, – не согласился гость. – Спокойное. Да и машин здесь мало.

– Что есть, то есть, – вынужден был признать мужчина. – Темновато только.

Гость усмехнулся.

– Вас это беспокоит? Меня – нисколько.

– Не люблю я темноту, – мужчина снова поморщился.

– Иногда приходится поступаться комфортом ради безопасности, – гость откинулся на сиденье. – Итак, о погоде мы побеседовали, теперь давайте о деле. Я слышал, возникли проблемы с распространением?

– Да какие проблемы? – мужчина нахмурился. – Товар не залеживается, улетает, только давай. Но вот людям приходится торговать с оглядкой. Местные это дело не жалуют. Поймают – плохо будет.

– Договоритесь с ними, – предложил гость. – Не жадничайте, выделите долю. Спокойствие стоит дороже.

– Пробовал я потолковать на эту тему кое с кем. Бесполезно. Не возьмут они.

Гость молча полез в карман, достал сигареты, неторопливо закурил.

– Ладно, давайте о приятном. Вам нравится получать деньги?

Вопреки утверждению вопрос не был приятным. Вслед за подобными вопросами всегда приходят проблемы. Тем не менее отвечать было нужно.

– Кому же не нравится?

– Вас не устраивает процент?

– Устраивает, – мрачно ответил мужчина.

– Цех загружен на половину мощности, – крутя в пальцах сигарету и рассматривая огонек, сообщил гость. – Но я волнуюсь не из-за этого, его все равно придется ликвидировать в ближайшее время. Знаете, что меня беспокоит? Меня беспокоят те три цеха, что простаивают уже в течение двух с половиной недель, хотя могли бы за это время дать сотни килограммов товара. Сотни! И эти сотни килограммов прошли бы через ваш город. Вы получили бы свой процент, а я – свою прибыль. Но, – гость развел руками и оглядел пустые ладони. – Где деньги? – Он несколько секунд рассматривал руки, затем сжал пальцы в кулаки. – Денег нет. Мы их не заработали. Благодаря вам. А не заработал – все равно что потерял. Я не люблю терять деньги. – Гость помолчал, затем повернулся, положив локоть на спинку кресла, посмотрел на темный абрис головы мужчины. – Знаете, о чем я иногда думаю? Я думаю, за каким чертом вы мне сдались? Не проще ли перевести дела в другой город? Это обойдется дорого, но ваша коровья безынициативность обходится мне еще дороже. Что скажете?

– Я-а… – мужчина открыл рот.

Слова гостя напугали его. Действительно напугали. Во-первых, сворачивая дела, гость наверняка уберет и его как ненужного свидетеля. Другого «наместника» он найдет легко, деньги нужны всем. Тем более такие деньги. А во-вторых, – и для мужчины это значило ничуть не меньше, чем «во-первых», – он уже привык хорошо жить. Жить, ни в чем себе не отказывая. Деньги, которые он получал от торговли наркотиками, ему не удалось бы заработать нигде и никогда. С учетом того, что он получал процент с каждого груза, идущего через город, – диспетчерские функции, транспортировка и охрана лежали именно на его людях, – он мог потерять слишком много. Даже теперь. Что уж говорить о том, каких денег он лишится, когда заработают новые цеха. Суммы рисовались просто астрономические.

Не дождавшись ответа, гость вздохнул.

– Полагаю, дело пошло бы куда лучше, если бы вам удалось договориться с людьми из Цыганского поселка, – гость снова отвернулся, опустил стекло и щелчком отправил окурок в придорожные кусты. – Место хорошее, всему городу известное. Оборот там просто замечательный. Мы могли бы увеличить сбыт как минимум втрое.

– Это куски Ляпы, – ответил мужчина. – Цыгане не станут сотрудничать с моими людьми. У них свои поставщики и свой товар.

– Я могу дать вам рецепт, как сделать так, чтобы они стали сотрудничать. – Гость выдержал паузу, усмехнулся. – Заставьте их.

– Как?

– Мне определенно придется искать другой город, – пробормотал гость, глядя в окно.

– Вы не поняли, – быстро оговорился мужчина. – Цыган-то заставить несложно. А вот как быть с Ляпой и другими структурами? Они же насядут на моих людей. Тут такое начнется – подумать и то страшно.

– Вам-то чего бояться? – голос гостя налился свинцом. Стал звенящим, жестким. – Не лезьте в их разборки, дайте людям возможность выяснить отношения. «Разделяй и властвуй», – сказал Александр Македонский. И оказался чертовски прав.

– А как их разделить-то? У нас структуры правильные, хоть и не «законники», но по понятиям живут.

– Отморозки совсем исчезли? Как вид? Я вот слышал, в прошлом и в позапрошлом году у вас тут шумновато было?..

– Было, – мрачно согласился мужчина. – Устроила одна бригада… Ну так им быстро руки укоротили.

– Угораздила же нелегкая с вами связаться, – покачал головой гость. – Я занимаюсь своим бизнесом уже почти пять лет. И знаете, что я понял за это время?

– Что? – задавать вопрос было необязательно, но мужчина все-таки задал его. Затем, чтобы потрафить гостю.

– Все люди – жадны и завистливы от природы. Только одни проявляют это, а вторые предпочитают скрывать. Есть умные и глупые, сильные и слабые, смелые и трусливые. Вот и все различия. Правильные – неправильные, по понятиям – не по понятиям – ерунда все это. Слова, пустой звук.

– И вы тоже? Жадны и завистливы? – с легким налетом сарказма спросил мужчина.

– И я, – легко согласился гость. – И вы. И ваш водитель. Или, по-вашему, он горбатится на вас исключительно из личной симпатии? – Гость выдержал паузу. – Каждый, кто имеет хоть что-то, хочет иметь больше. Просто и понятно. Бросьте одному кость, а второму скажите, что он в одночасье может все потерять, увидите, сразу сцепятся, как бездомные псы. Глотки друг другу перегрызут за место под солнцем. А как вы думали? Чарлз Дарвин. Закон эволюции органического мира. Подчиняются ему все, но кое-кто еще и умеет извлекать из него пользу. Вы, судя по всему, к их числу не относитесь. – Гость помолчал, рассчитывая на какую-то реакцию собеседника, но тот явно не знал, что сказать. – Ладно. Я подумаю, как получше все обставить, и дам вам знать. Но… Черт возьми, вы меня разочаровываете. – Гость резко открыл дверцу и выбрался из машины. – Очередной груз придет послезавтра. Скажите своим людям, чтобы встречали в обычное время на обычном месте.

Он не стал дожидаться ответа. Хлопнул дверцей и быстро зашагал в темноту. Некоторое время было слышно, как хрустит под его ногами гравий, затем вдруг звук резко стих. Словно бы гость вместе с охранниками спрыгнул в кювет.

Мужчина еще несколько секунд сидел неподвижно, переводя дыхание, затем тоже вышел из машины, гаркнул водителю:

– Долго стоять собираешься? Поехали, – и тут же вновь скрылся в салоне.

Водитель потрусил к «Шевроле», шустро нырнул за руль, запустил двигатель.

– Что он сказал?

Мужчина раздраженно взглянул на него, но из-за темноты, царящей в салоне, водитель этого не оценил.

– Тебя не касается.

– Я просто подумал…

– Заткнись, тебе говорят! – рявкнул мужчина. Он несколько минут молчал, обдумывая детали только что состоявшегося разговора, затем спросил: – Ты про закон эволюции органического мира слышал когда-нибудь?

– Чего? – изумился водитель, в принципе ожидавший от хозяина любой глупости.

– «Чего», – зло передразнил мужчина. – Чарлз Дарвин придумал, дупло.

– Американец, наверное? Так у них там все не как у людей, – протянул водитель и вдруг, к немалому своему облегчению, припомнил. Всплыло само собой как-то. Не зря все-таки восемь лет штаны за партой просиживал. – Вспомнил! Это тот крендель, который сказал, что человек из обезьяны произошел, да?

Мужчина посмотрел на него с нескрываемым презрением.

– Ты-то произошел, это уж точно. «Крендель», – повторил он брезгливо.

Водитель закрыл рот. Все вопросы, крутящиеся в его голове, так и остались невысказанными. В общем, он об этом особенно и не жалел: рано или поздно все прояснится само собой. Жалел водитель – по-настоящему жалел – лишь об одном. О том, что ему так и не удалось увидеть лица гостя.

* * *

– Извините, милая девушка!

Катя Светлая сразу поняла, что незнакомец, с которым она столкнулась в коридоре первого этажа ГУВД, не здешний – первое, и попал он в их «богоугодное заведение» вопреки собственному желанию – второе.

Выглядел мужчина вполне обыденно, почти по-домашнему. Коренастый, среднего роста, одетый в серые брюки, серый же джемпер и коричневый замшевый пиджак. В руке он держал черный потертый кейс. Куртка, брюки и джемпер сидели на нем особенно, не «по-нашенски». Есть в этом какая-то загадка. Обряди в одинаковую одежу провинциала и столичного жителя – все равно с первого же взгляда станет понятно, кто есть кто. Почему? Держатся провинциалы, что ли, как-то особо? Или во взгляде нахальства пополам с настырностью им не хватает? Хотя… Нет у мужчины этого ни нахальства, ни настырности, наоборот, на лице легкая растерянность и смятение, а все одно сразу видать – залетный. То ли командированный, то ли из чистого любопытства прикатил.

На вид ему можно было дать лет сорок, хотя на деле, наверное, он был чуть постарше. Лет на пять. Волосы русые, с заметной проседью, аккуратно пострижены. Глаза теплые, карие, в уголках – морщинки. Сразу видно, улыбается часто. И сейчас улыбнулся обаятельно и широко, явно пытаясь сгладить неловкость.

– Еще раз извините великодушно, – мужчина приложил ладонь к груди. – Я вас не заметил.

– Немудрено, – улыбнулась в ответ Катя. – Здесь же поворот. Так что не ваша вина.

– Да, верно, – мужчина недоуменно развел руками. – Очень своеобразная планировка.

Катя кивнула. Она была того же мнения.

Виновником столкновения был странный изыск здания местного ГУВД – резкие повороты при довольно узких коридорах.

– Вот, понимаете, свалилось на мою седую голову. Стал свидетелем ДТП, теперь вызвали, а я кабинет не могу найти.

Мужчина, похоже, принял Катю за такую же, как и он сам, посетительницу. Правда, посетительницу весьма симпатичную. Потекли по его жилам токи, появился блеск в глазах. Обычное дело. Катя ему явно понравилась, вот и попытался он объяснить причину своего присутствия в столь умиротворяющем месте, чтобы ненароком не приняли его за пьяницу-дебошира или, того похуже, за преступника какого-нибудь. Напрасно волновался. За версту ведь видно – овечка. Не то что с ножом на человека кинуться – в автобусе без билета постыдится ехать. Это уж хоть и не проверяйте. Катя подобные вещи нутром чувствовала. Выработалось у нее за без малого пятнадцать лет работы оперативное чутье.

– Такой, понимаете, укроп с петрушкой получился, – закончил конфузливо мужчина и помахал зажатой в кулаке повесткой.

– А кто приглашал?

– Э-э-э… – мужчина снова заглянул в бумагу. – Следователь Гринев Пэ Вэ. Тут написано «сто одиннадцатый кабинет», но в сто одиннадцатом никакого Гринева нет.

Еще бы. И не могло быть. Сто одиннадцатый кабинет занимал Антон Лемехов – Лемех, – один из Катиных оперов. Так вот Лемех следователя Гринева – среди своих Гриню – терпеть не мог, не собирался облегчать тому жизнь и потому послал мужчину не в двести одиннадцатый, как следовало бы, а в некое абстрактное далеко. Хотя, если уж по совести, незнакомец-то к их конфликту никакого отношения не имел. Можно было и помочь человеку.

Катя решила, что пора провести с Лемеховым профилактическую беседу о взаимопомощи и братской любви. Но это после. В свободное от основной работы время.

– Гринев в двести одиннадцатом, – объяснила Катя.

– Э-э-э…

– Это на втором этаже. В конце коридора лестница. По ней – на второй этаж. Двести одиннадцатый по правой стороне. Там легко найти. Не заблудитесь.

– Спасибо, – мужчина снова прижал широкую ладонь к замшевой груди. – Премного благодарен.

– Не за что.

– А вы, как я погляжу, отлично ориентируетесь в местных дебрях, – с некоторым любопытством заметил мужчина.

Катя усмехнулась.

– За пятнадцать лет научилась. Я здесь работаю.

– Да? – Его губы едва заметно дрогнули. Для овечки он совсем неплохо владел собой. – И кем же, если не секрет?

– Опером.

Мужчина отклонился назад, присвистнул.

– Черт возьми. Однако.

Катя усмехнулась.

– Идите. Гринев у нас товарищ пунктуальный. Поди, рвет и мечет уже. – Катя обогнула посетителя и направилась к дежурной части.

– До свидания, – в спину ей сказал мужчина.

Катя кивнула, не оборачиваясь. Вообще-то, шла она не в дежурную часть, а в кабинет Гукина Никиты Степановича, своего непосредственного начальника, а заодно и начальника всего городского ГУВД. Но пройти к кабинету Гукина можно было, только минуя дежурную часть.

В дежурке чуть припухший со сна лейтенант Костя Самохин что-то втолковывал посетителю – худому и нескладному, как столярный метр, молодому пареньку в джинсе. Катя кивнула на ходу Косте, свернула налево.

Сразу за поворотом начинался узкий, как кишка, коридор. «Кишка» была тщательно выкрашена, а стены ее украшала пара живописных стендов с очень наглядной агитацией и настенные кашпо с пыльными живыми цветами.

Катя без стука вошла в приемную, поздоровалась с секретаршей – рабочий день в разгаре, и та еще не успела «навострить лыжи», – кивнула на толстую, с дерматиново-ватной обивкой, дверь гукинского кабинета:

– У себя?

– Опаздываете, Екатерина Михайловна, – осуждающим тоном ответила секретарша – крашеная надменная Ледяная Глыбища с ведьмовским именем Галина. Галочка – для привилегированных «клиентов». – Уже дважды спрашивал.

Катя толкнула тяжелую дверь гукинского кабинета, шагнула через порог.

– Разрешите? – спросила она, исключительно чтобы не оскорбить Гукина в лучшем чувстве картинной субординации.

Подполковник Никита Степанович Гукин, как водится, восседал за своим столом. Пару лет назад ему перевалило за пятьдесят, и по этому торжественному поводу отпустил Никита Степанович округлое пузцо величиной с хороший астраханский арбуз, позволил себе лысину размером с поднос, а заодно обзавелся одышкой. Благодаря всем этим «приятностям» подполковник Гукин сразу по приходе на работу разоблачался – снимал китель, галстук, а также расстегивал две верхние пуговицы на рубашке.

Однако сегодня Никита Степанович был при полном параде. И тому имелась вполне весомая причина – в кабинете Гукина, помимо самого хозяина, обнаружились еще трое. Одного – могучего здоровяка, похожего на медведя-гризли, заместителя начальника ОБНОНа [1]1
  ОБНОН (аббр.) – отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.


[Закрыть]майора Петрусенко Бориса Борисовича – Катя знала. Двоих других видела впервые.

Первый – типичный киношно-телевизионный вариант. Из серии «наша служба и опасна и т. д.». Плакатно-героический тип, от которого на зубах становится вязко, как от молочной ириски. Лицо из камня, мышцы из стали, сердце изо льда. Непримиримый борец с преступностью и прочая, прочая, прочая.

Второй – узкий, как старческая авоська, неприметный. Опасный. Опасность эту выдавали глаза. Вроде бы подернутые ленивой поволокой, но цепкие, острые. Взглянул – как оцарапал. Губы тонкие, жесткие, как проволока. А вот волосы подкачали. Не для такой внешности волосы – цыплячий пушок, сквозь который просвечивает розовый череп.

– Светлая, – хмуро кивнул Гукин и утер покрасневшее лицо платком. – Опаздываешь. Проходи, садись. – Никита Степанович указал на свободный стул. – Знакомьтесь, товарищи. Это Екатерина Михайловна Светлая. Начальник оперативного отдела нашего ГУВД. Ну, с майором Петрусенко вы вроде знакомы, а эти двое товарищей, – Гукин указал на незнакомых, – из области. Начальник оперативного отдела областного ГУВД майор Казин Николай Иванович, – «киношный» серьезно кивнул, – и заместитель начальника областного ОБНОНа подполковник Головин Михаил Владимирович. – «Опасный» даже и не кивнул, а так, только глаза прикрыл.

Катя поздоровалась, скромненько так присела на свободный стул. Начальство независимых не любит, стало быть, держать себя нужно соответственно. Тихо и незаметно.

Никита Степанович нервничал, то и дело утирал пот с лица. Катя его понимала. Птицы слетелись важные, что и говорить. Одно не ясно: почему все трое ведут себя так, словно над ними омоновец с дубинкой стоит? Или теперь принято оставлять начальственные замашки за дверью?

– Ну что? – Гукин в очередной раз достал платок, но лицо утирать не стал, а вместо этого утер шею и посмотрел на часы. – Пора бы уже начинать.

«Действительно, – подумала Катя. – Пора бы. А то работы еще – воз и телега. Без нее, без родимой, как без пряников».

Катя вздохнула, чем вызвала косые взгляды со стороны приглашенной троицы. У них тоже дел было по горло. К тому же они принадлежали к клану начальства, причем начальства не местного, а областного, и, значит, их дела априори не могли быть менее важными и неотложными. Тем не менее они терпеливо ждали, а Катя позволила себе высказаться. Нехорошо, товарищ. Некорректно.

В этот момент дверь открылась и в кабинет заглянула Ледяная Глыбища. Выглядела она так, словно минуту назад увидела кинозвезду. В том смысле, что на ее губах сияла глуповато-восторженная улыбка, а на лице застыло выражение полного клинического счастья.

– Никита Степанович, – прощебетала Ледяная Глыбища. – К вам посетитель. Я сказала, что у вас совещание, а он…

Из-за ее спины вдруг высунулся давешний Катин замшевопиджачный знакомец. Тот самый, который едва не пригласил ее в ресторан. А за ним маячило джинсовое, худющее и нескладное.

– Спасибо, Галочка, – сказал «пиджачный» Глыбище, и Катя едва не открыла от изумления рот.

После пяти минут знакомства – и «Галочка»? Это что же за суперменистый мужик такой, что так запросто называет Глыбищу Галочкой и не получает с ходу по физиономии? Гипнотизер, не иначе. Или колдун. «Замшевопиджачный» улыбнулся Глыбище ну просто чертовски обаятельно.

«Вот после таких улыбок женщины и бросают семьи», – подумала Катя. И почему-то почувствовала неприязнь к незнакомцу.

– Товарищ Гукин, мне необходимо срочно с вами поговорить, – сообщил тем временем мужчина и протиснулся в кабинет, а следом за ним просочился и паренек в джинсе. – Тут, знаете ли, такое дело…

К немалому удивлению Кати, Гукин не рявкнул и не затопал на посетителя ногами. Напротив, он махнул Глыбище:

– Галочка, идите.

Та вышла, тщательно прикрыв за собой дверь. К еще большему удивлению Кати, Никита Степанович и тут не стал топать ногами. Напротив, он поднялся, оправил топорщащийся на животе китель и указал посетителям на стулья:

– Здравствуйте. Присаживайтесь, пожалуйста.

Областные, почувствовав подвох, переглянулись. Гукин, отдуваясь, опустился в свое законное кресло и пояснил для всех присутствующих:

– Товарищи, знакомьтесь. Полковник Америдзе Руслан Рубенович. – «Замшевый» наклонил голову. – Капитан Вдовин Аркадий Васильевич. – Молодой обвел присутствующих взглядом. – Товарищи из ФСБ.

– Из областного управления? – раскатистым басом уточнил Петрусенко.

– Из главного, – ответил Америдзе просто и улыбнулся.

Спокойствия и обаяния у полковника оказалось хоть отбавляй. Чувствовалась в нем сила и уверенность.

Зато Вдовин остался серьезен. Он вообще все больше молчал, только вглядывался в собеседников, словно бы надеялся разгадать тайный смысл, кроющийся за их вопросами.

– Неужто из самой Москвы пожаловали? – Казин криво усмехнулся.

– Из самой, – подтвердил Америдзе.

– Интересно.

Казин сцепил пальцы в кулак и сразу налился тяжестью. Не хватало только реплики помрежа: «Сцена вторая – „герой-следователь обличает наймита заокеанской разведки“. Впрочем, Катя Казина понимала. Никто не любит, когда в его огороде появляются чужие. Судя же по тому, что полковник приехал из самой Москвы, у ФСБ в здешних краях появился какой-то свой интерес. Да это бы еще полбеды. Беда в том, что вызвали областное начальство, стало быть, интерес „большого брата“ выходил за рамки городского масштаба. Ну и, наконец, если уж этот полковник соблаговолил добраться до провинциального, в сущности, городка лично, именно ему и надлежало играть первую скрипку в предстоящем деле.

Гукин молчал. И Катя молчала. Да и что тут было говорить? Если уж в столице что-то надумали – пускаться в разговоры бесполезно.

– Видать, что-то важное случилось в нашем тихом городке, раз уж из самой Москвы к нам человек пожаловал? – вроде как с улыбкой, но вполне серьезно поинтересовался Головин.

– Очень важное, – подтвердил Амервдзе.

И в подтверждение его слов Вдовин кивнул.

Катя вдруг вспомнила странное поведение чужаков. Один валял дурака перед Костей в дежурке, второй слонялся по ГУВД, делая вид, что попал сюда по повестке. Да и в приемной вел себя более чем странно. А от кроткой овцы в этом Америдзе сейчас осталось не больше, чем, скажем, в крокодиле. Обознатушки вышли, как говаривал в таких случаях Лемехов.

Тем временем Америдзе положил кейс на колени, открыл его и достал пухлую стопку бумаг, сцепленную стальными скрепками.

– Ознакомьтесь, пожалуйста.

Пухлая стопка распалась на несколько стопочек потоньше. Америдзе протягивал бумаги собеседникам, и они брали листы, просто потому что не могли их не взять, но с той плохо скрываемой настороженностью, с которой берут в руки незнакомое насекомое. Черт его знает, вдруг укусит?

Вдовин же серьезно и внимательно следил за их реакцией. Впитывал.

– Что это? – Петрусенко пробежал взглядом первую страницу, перелистнул. – Что это такое?

– Аналитическая записка, – пояснил Америдзе. – Данные общие. Каждый из вас уже сталкивался с ними в ежеквартальных отчетах. Но здесь вычленено и систематизировано главное. Прочтите. Довольно любопытно.

Катя тоже просмотрела бумаги. На первый взгляд самый обычный доклад. Похожие она сама озвучивала на совещаниях у Гукина или у „городского головы“. Единственное отличие заключалось в том, что в записке не было четкого разграничения по отрезкам времени. Общие цифры, графики. Именно поэтому Кате не сразу удалось понять, что же такого странного в этих цифрах. И лишь через пару минут она хмыкнула и вернулась на первую страницу.

– Постойте-ка, – пробормотала она. – А здесь нет ошибки?

И, наверное, потому, что Катя догадалась первой, Америдзе обратился именно к ней и в дальнейшем общался в основном через нее.

– Никаких ошибок. Наши оперативники и аналитики провели очень кропотливую работу по сбору и систематизации сведений. И мы, уж поверьте, весьма тщательно проверили результаты.

– Рост уличной преступности? – пробасил Петрусенко, бегло, исключительно из соображений субординации, пролистывая странички. – Ну и что? Уличная преступность растет по всей стране, не только у нас. Запросите в МВД данные за прошлый год, убедитесь сами.

– Уже запрашивали, – сказал Америдзе. – И даже провели ряд специальных исследований.

– В таком случае не пойму, из-за чего весь сыр-бор, – проворчал Казин. – Вы намекаете на то, что мы не справляемся со своими обязанностями?

– Сдается мне, что речь идет об очередном структурном преобразовании, – возразил Головин. – Опять в центре чудят. Или часть наших полномочий передадут ФСБ, или еще что-нибудь в этом духе. Им лишь бы на бумаге гладко было, а как уж там на местах дело обстоит, их не волнует. – Он закрыл папочку и положил на стол. – Имейте в виду, я буду категорически возражать. Думаю, что коллеги меня поддержат. У нас, в области, совсем иная специфика работы. Тут вообще другие нравы. И мы, кстати, делаем все возможное, чтобы снизить показатели уличной преступности. Ведем профилактическую работу с молодежью и сложным контингентом. С местными ОПС дело обстоит похуже, но и тут наши показатели не сильно отличаются от среднестатистических по стране.

– Вы не поняли, – Америдзе не стал собирать листы со стола, очевидно, подразумевая, что они еще понадобятся приглашенным. – Я вас ни в чем не обвиняю. Однако факты – вещь упрямая. В прошлом году рост уличной преступности – в основном это относится к грабежам и разбойным нападениям – составил сорок семь процентов по сравнению с показателями позапрошлого года, что, хотя и с некоторыми допущениями, все-таки худо-бедно вписывается в среднестатистические показатели по стране. Но за девять месяцев этого года рост составил уже сто двадцать процентов. Это данные по вашему городу, – полковник посмотрел на мрачного, как туча, Гукина. – В других же городах по области за те же девять месяцев рост составил от двадцати трех до шестидесяти восьми процентов. Картина вырисовывается довольно удручающая. Вы не находите?

Гукин засопел, обильно покрылся потом. А что ему еще оставалось делать? Только сидеть, сопеть и потеть. Против фактов не попрешь.

– И все-таки к чему вы ведете, я не пойму? – ощетинился он.

– Для подобного всплеска, – спокойно продолжал Америдзе, – должны быть какие-то социальные предпосылки. Мы тщательно изучили ситуацию в городе и по области в целом. Что касательно вашего города – в позапрошлом году на ткацком комбинате прошло сокращение. На двадцать процентов. Плюс инфляция. Повышение тарифов на энергоресурсы и, как следствие, рост цен на товары первой необходимости, на коммунальные услуги, на транспорт. Мы просчитали последствия, и… они оказались вполне адекватными. Задолженности по квартплате выросли на тридцать процентов, количество безбилетников в общественном транспорте – почти на сорок и так далее, – он закрыл свою папку, положил на стол и прижал ладонью. – В прошлом же году никаких мощных социальных факторов не зафиксировано вовсе. Более того, правительство увеличило зарплаты бюджетникам и пенсии, а ваш мэр снизил тарифы на коммунальные услуги, покрывая разницу из городского бюджета. О чем это говорит?

– И о чем же это говорит? – поинтересовался с подчеркнутой усталостью в голосе Казин.

– А это говорит о том…

– Что рост уличной преступности не связан с общими социальными причинами, – закончила за фээсбэшника Катя. – Я права?

– Именно, – кивнул Америдзе. – Далее, в прошлом году местный ОБНОН работал на редкость успешно. – Петрусенко шлепнул свою папочку на стол, откинулся в кресле, прищурился, с легкой, но натянутой улыбкой наблюдая за фээсбэшником. – Показатели просто выше всяких похвал. – Америдзе повернулся к Головину: – Михаил Владимирович, сколько крупных грузов вам удалось перехватить по области?

– Три, – Головин царапнул фээсбэшника неприязненным взглядом. – А что?

– А каков средний годовой показатель?

– Да такой же и есть. Две-три партии. Но это по крупным грузам. Средних и мелких больше.

– А у вас? – Америдзе взглянул на Петрусенко.

– Четыре, – пробасил тот и, предвосхищая следующий вопрос, добавил: – В обычный-то год, конечно, меньше. Один-два груза берем. Бывает, что и третий прихватываем, но это редко. Хотя раз на раз не приходится, – тут же оговорился Петрусенко. – Случается, и с „пустышкой“ выходим. А отдельных верблюдов ловим часто. По десятку-полтора за год.

– А в прошлом году?

– И в прошлом примерно так же. Пятнадцать где-то… Точно не помню, но у вас же, наверное, в бумажках цифра есть?

– Есть, – Америдзе полистал папку. – Семнадцать отдельных перевозчиков. Чуть больше обычного среднегодового показателя.

– Ну и что? – не без капли иронии полюбопытствовал Петрусенко. – Понимаю, вы бы нагрянули, если бы мои парни сработали плохо. А так-то чего? Показатели растут. Начальство вроде довольно.