Текст книги "И придет волчица…"

Автор книги: Ирина Шевченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

   Но когда Салзар уже хотел погасить амулеты, в туманном облаке возникло какое-то движение. Маленькая темная точка в зеркале перед ним разрослась в зыбкое серое пятно, и медленно, будто бы нехотя, стала приобретать очертания человеческого лица. Еще через минуту на некроманта, близоруко щуря тусклые голубые глаза, смотрел худой морщинистый старик. Длинное безбородое лицо с тонкими бесцветными губами напоминало восковую маску. И даже когда вызываемый узнал того, кто потревожил его покой, на маске этой не отразилось каких-либо эмоций.

   – А, это ты Вороненок. Давно не виделись. Как дела в игрушечном королевстве, на которое ты променял великую Империю?

   – Неплохо, мастер Гайерс, очень неплохо. Сегодня вот нашли того, кто поджог эльфийское посольство.

   – Поздравляю. И где он теперь?

   – Мертв, – не стал юлить азгарец.

   – А перед смертью успел облегчить душу, не так ли? Иначе с чего бы еще ты решил пообщаться со старым учителем?

   – А что, если просто соскучился? – не удержался от шпильки Салзар. – Но я рад, что вы не отрицаете своей причастности к этому.

   – Не вижу смысла. Достать меня у тебя руки коротки, Вороненок. А вот поговорить наконец-то рад, очень рад. Сколько мы с тобой уже не виделись? Тридцать лет? Сорок? Я уже боялся, что кармольцы вытряхнули мастера Гайерса из твоей головы вместе с другими воспоминаниями. А гляди-ка, помнишь старика!

   – Я все помню, – с угрозой произнес Ворон.

   – Надеюсь, ты не только за тем оторвал меня от дел, чтобы сказать это?

   – Нет. Просто хотел взглянуть вам в глаза, мастер. И получить ответ на один вопрос. Вы мне его дали, благодарю.

   – Не за что, мальчик мой. Ты ведь не обижаешься, что я зову тебя так по старой памяти? Ты ведь был одним из лучших моих учеников.

   – А Гират?

   – Гират? Не буду скрывать, он был куда слабее. На много слабее, но в нем было то, чего не доставало тебе: честолюбие, стремление получить от жизни больше, чем она могла ему дать. Грех было бы не позволить мальчишке проявить себя.

   – Но ради чего?

   – Ты, действительно, думаешь, что я отвечу тебе на этот вопрос? – спросил старик. – Нет? А я отвечу. Всего два слова: усыпальница Велерины. Это цель. Остальное – всего лишь средства. А в этом случае, сам понимаешь, все средства хороши.

   – Усыпальница – это миф.

   – Можешь продолжать так думать, если тебе будет спокойней. Но я ответил на твой вопрос. А теперь, не потешишь ли и ты мое старческое любопытство: на чем погорел мой маленький эльфеныш? Ведь до недавнего времени его ни в чем даже не подозревали. Что же он сделал?

   – Женился не на той девушке, – усмехнулся Ворон и накрыл ладонью один из кристаллов связи.

   Какое-то время некромант сидел молча, обхватив руками голову, глядя в зеркало, ставшее вновь всего лишь зеркалом.

   – Он прав, – вывел его из оцепенения голос магистра Марко. – Кармол – ничто против Империи, тем более теперь, когда королю Дистену не нужны конфликты с Императором и его подданными. Но вы все равно должны рассказать обо всем Его Величеству. Особенно то, что ваш Мастер сказал об усыпальнице. Как думаете, они, в самом деле, отыскали усыпальницу Велерины?

   – Усыпальницу? – скривился азгарец. – Что вам с того, когда вы нашли новую Велерину?

__________

   После всего, что я рассказала вечером, Лайс воспринял мое решение на удивление спокойно.

   – Обещаю, что не стану рисковать, не поеду к разлому, не свяжусь с темной нечистью и никаким грабителям не позволю напасть на меня ночью в темном переулке, так как не собираюсь ходить ночами по темным переулкам.

   – Не верю, – покачал головой Эн-Ферро. – Но и силой тебя удерживать не стану. Боюсь, не хватит у меня против тебя этой силы. Береги себя. И возвращайся скорее.

   Я вернусь. Может быть, уже сегодня к вечеру. Доберусь до границ герцогства, остановлюсь у вестового столба и задумаюсь, куда я еду и зачем, не найду ответа на этот вопрос, разверну Яшку и возвращусь опять в этот дом, где ждет меня моя странная хвостатая семейка и склеенная из осколков голубая чашка, так похожая на мою жизнь. А может, мой отъезд затянется надолго. Не знаю – сейчас это такая же тайна, как и то, что же заставило меня собраться в путь. Было ли это всего лишь мимолетным желанием, стремлением заполнить чем-нибудь пустоту в душе, образовавшуюся там, когда ушла с расплатою ненависть, или предчувствием чего-то большего и важного, что предстоит мне встретить, уехав из дома? Не знаю.

   Перстень мага на пальце. Обсидиановый нож в мешочке на поясе. Меч-убийца в новых, сделанных на заказ ножнах. И дорога, зовущая за горизонт.

   Ничего еще не предопределено, ничего не известно наверняка. Только одно:

   – Я вернусь, обязательно. И все будет хорошо...

Глава 9

   Дед говорил, что это не страшно. И совсем не больно...

   Врал.

   Или же просто не знал всего...

   Страха и в самом деле не было, но лишь потому, что немыслимая боль вытеснила все остальные чувства... Почти все... Дьёри... Девочка моя любимая... Только мысли о тебе не позволили лишиться рассудка в огненном плену. Только мысли... И надежда увидеть тебя снова. Хоть издали, мельком... С другим... Да, пусть так. А может... Наверное, я все-таки сошел с ума, когда, задыхаясь в дыму и давясь горячим воздухом, шептал твое имя. Потому, что подумал вдруг... Бред... И ты, и изумрудное море, и твой голос, зовущий меня через шум волн, – всего лишь бред. Но я держался за эти видения... За тебя...

   А потом была темнота, непроглядная и холодная. Холодная настолько, что я с тоской вспоминал о жгучих объятьях пламени... и о твоих теплых руках...

   – Ил! Ил, проснись! Да открой же ты глаза! Милый мой, хороший, ну что же ты...

   Как я хотел, чтобы все это оказалось сном, и ты спасла меня от него, как тогда...

   – Ты бы себя видел. Весь белый, губы дрожат, руки... Смотри вот, простынь порвал. И бормочешь все время: "Лар, лар". Что это за лар такой?

   Сумрак. Это на эльмарском орочьем. Лар. Сумрак.

   – Сумрак – это плохо?

   Глупенькая. Я и есть Сумрак...

   Я не помню, как выбрался из-под завалов, но помню, как шел по утренним улицам. Помню солнце, поднявшееся над крышами домов, и боль, возвращавшуюся всякий раз, когда меня касались его лучи. Помню людей, шедших мне навстречу: они словно не видели меня, задевали плечами, если я не успевал уйти с дороги, и тогда тепло их тел обжигало не хуже огня...

   Я стал опасаться солнца. Стал опасаться людей. Я прятался в прохладной тени деревьев и ждал ночи. А ночью шел... И снова прятался, ждал и шел. И снова. И снова... Я не знаю, сколько прошло времени. Не знаю, как далеко уже отошел я от города, опаленного губительным солнцем. Ноги мои не чувствовали усталости, не было ни жажды, ни голода. Не было мыслей – только знание, что я должен идти... Не было воспоминаний, я растерял их в дороге. И даже тебя, родная, я позабыл тогда...

   А когда вспомнил... Была глубокая ночь, но не темная – луна и звезды горели, освещая пустынный тракт, по которому я брел, стремясь к рассвету достичь видневшегося впереди леса. А я вспомнил тебя. Твою улыбку, глаза, твой смех – все то, что я потерял, за что отказался бороться... И первый раз в жизни разрыдался. Слез не было, но я плакал, и сердце сжималось от боли, хоть я и не слышал его стука...

   А потом я, должно быть, уснул, впервые за все это время. Спал и видел во сне тебя. Ты грустила... Мне подумалось тогда, что, может быть, пусть это и маловероятно, но все же, может быть, ты грустишь обо мне, и эта мысль согрела душу... Захотелось подойти к тебе, обнять, прижать к своей груди и никогда больше не отпускать. Сказать, как я люблю тебя, как ты нужна мне... Но стоило сделать шаг, и ты испуганно отшатнулась, а я... я увидел свое отражение в твоих глазах. Увидел, кем стал теперь. Чем стал теперь...

   Зыбкое облако. Серая мгла.

   Я тот, кого больше нет в твоем мире, родная.

   Я – память, обернувшаяся туманом.

   Я – Сумрак...

   Дом без Галлы изменился. И на второй день Лайс с удивлением отметил, что перемены эти к лучшему. Кард сам себе долго не хотел признаваться, а признавшись, корил себя за бездушие, но в последнее время присутствие сестренки его угнетало. И дело даже не в том, что она стала угрюма и молчалива и почти перестала улыбаться, а скорее в том, что для него она превратилась в живое напоминание о погибших друзьях. А может и в причину того, что их больше нет. Но об этом Эн-Ферро старался не думать – в конце концов, девочка тоже пострадала и намного больше, чем он.

   Но, как бы там ни было, Галла постоянно заставляла вспоминать безрадостное прошлое, в то время как ему наконец-то хотелось жить будущим. Или хотя бы настоящим. Теперь был Ласси, и мысли о сыне постепенно отодвигали все остальное на второй план. Он не отказывался от обязательств перед дочерью друга, но чем дальше, тем чаще убеждался, что Галчонок уже справится и без него. И мальчишке, уже прожившему без отца восемь лет, он нужнее.

   Если бы еще не эта дурацкая "работа"! Но Брайт был, из охотников Марега не так легко уйти. Была мысль вообще уехать из Марони, раз уж Галле не нужно больше учиться, но как он понял, девушка менять место жительство не собиралась, заявив, что, ей и тут хорошо. Хорошо ей! В очередной раз вспоминая о наставнике-некроманте, поисками которого она в тайне от него занималась, а потом нашла и убила, Лайс непроизвольно ежился. Когда узнал, захотелось, в самом деле, на правах старшего брата стянуть ремень и выпороть эту безмозглую девчонку. Наверное, только ее положение остановило. А, кстати, она сама о своем ребенке думала, пускаясь в эту авантюру? А о его ребенке? О нем самом, о Маризе? Чем это могло обернуться для всех, если бы убийца успел ударить первым?

   Хорошо, что все обошлось. И то, что она уехала, тоже неплохо. Нет, волновался, конечно, но если обещание сдержит, и сама никуда не влезет, то ничего и не случится. А у него будет время с семейными делами разобраться. Как раз идея появилась, как завязать с недавно начавшейся карьерой охотника за головами.

   За ее реализацию Лайс и принялся на третий день после отъезда Галлы.

   Уйти из охотников Марега было проблематично, и расценивалось это почти как предательство. А вот изгнать из элитного подразделения, с позором, естественно, и без выходного пособия, могли запросто. Жалованье Эн-Ферро не интересовало, позор тоже особо не беспокоил, а потому начал, не откладывая. Сначала затеял драку с двумя парнями из другого десятка – зачинщику, как он знал, полагалось строгое взыскание, а если повторится (а оно повторится), то и желанное "увольнение". Но обиженные бойцы, вопреки ожиданиям, об инциденте куда и кому надо не донесли, а синяки и шишки списали на синхронное падение в ров. То ли постыдились говорить, что не справились двое против одного, то ли пресловутое "своих не выдаем" сработало. В общем, испортили хорошую задумку.

   Вечером того же дня, когда он уныло ковырял приготовленную Маризой яичницу – единственное, на что карди хватало кулинарных талантов (со скорлупой, как водится, и недосоленную), в дверь постучали. Стоявший на пороге мужчина, немолодой уже маг, черноволосый и черноглазый, смахивающий на ворона, видимо, тот самый азгарский некромант, которого Лайс знал по рассказам сестренки, вежливо поинтересовался, может ли он говорить с тэсс Галлой. На заявление, что упомянутая тэсс три дня назад отбыла в неизвестном направлении, нахмурился и высказал осуждающе:

   – Как можно не интересоваться судьбой собственной сестры!

   Эн-Ферро с трудом удержался, чтобы не ляпнуть в ответ, что сестру его судьба тоже не слишком-то интересует, и сыграл дурку, пробормотав что-то вроде: "Нешто я теперь чародейке с перстнем указ?". Маг таким ответом не удовлетворился, но отстал.

   На следующий день кард продолжил воплощать свой план в жизнь и нахамил десятнику. Грубо и при свидетелях. Но и это происшествие до высших чинов не дошло: тэр Эвлан отослал прочих бойцов и долго по-отечески, но не без строгости, выговаривал ему, чего не стоит делать, а затем отправил таскать бревна, набавив суточную норму. Лайс это приказ проигнорировал и показательно завалился спать под камышовым навесом. Десятник на это отреагировал странно, поинтересовался, не случилось ли чего, а не получив ответа, сочувственно покачал головой, махнул рукой и позволил и дальше бездельничать.

   – Только ежели тэр Алез приедет с досмотром или Брайт, так ты это... выйди что ли...

   По закону подлости ни капитан, ни полусотенный в тот день не появились, и вопиющее нарушение дисциплины осталось для них секретом.

   Но Лайс не сдавался. Не поддавшись соблазну на следующий день остаться дома (мало ли, какие это могло иметь последствия, вдруг еще и под арест посадили бы, как дезертира), в лагерь он все же поехал. Но на полпути остановился, вынул из седельной сумки бутылку спиртовой настойки, отхлебнул, сколько смог – нет ведь привычки с алкоголя день начинать – а остальное для пущего эффекта выплеснул на рубаху. Так, что когда добрался на место, разило от него на десяток шагов вокруг. Но сослуживцы и тут не подвели: двое дюжих парней, одного из которых он позавчера отметелил ни за что ни про что, взяли подвыпившего товарища под белы рученьки и долго макали в бочку с холодной водой, после чего уложили под вчерашний навес, выкатив вперед тележку с досками, чтобы в случае визита начальства, забулдыгу не сразу заметили. Все-таки дисциплина, хоть и своеобразная, в отряде была – охотники выясняли отношения тихо, жалоб не признавали и перед высшими чинами стояли друг за друга горой. Командир все это наверняка знал, и ненавязчиво поощрял – с таким подходом и на боевых операциях в своих ребятах был уверен. А вот Эн-Ферро подобное положение дел не радовало: изгнание с позором по вине боевых товарищей откладывалось на неопределенный срок.

   Но в этот день ему повезло, тэр Алез решил все же проверить, как продвигается строительство нового лагеря, и задремавший в тенечке кард очень вовремя очнулся и выполз из своего убежища, чуть не угодив под лапы капитанского кера... А угодил на разбор к Брайту Клари – заниматься дебоширом лично тэр Марега не пожелал.

   – И что за цирк ты устроил? Хочешь, чтоб тебя вышибли?

   – Хочу, – согласился Эн-Ферро, пошатываясь, за что и получил в ухмыляющуюся морду.

   С ответом он не замешкался, и драка с полусотенным, в отличие от потасовки с рядовыми, возымела-таки желаемый результат.

   – Спасибо, – кивнул он напоследок Брайту.

   – Не за что. Далеко не отъезжай, догоню дорогой.

   С тарским Идущим они не встречались с того самого дня, как разъяснилась история трофейного меча с пустошей, и Лайс не знал, как теперь вести себя с человеком, у которого он, пусть и не намеренно, отобрал единственного ребенка. Но Брайта он знал не один год, и ни дураком, ни мстительным злыднем тот не был, чтобы свести на нет если не дружбу, то добрые приятельские отношения, пусть и давалось ему это с заметным трудом.

   – Пил что? – спросил он, нагнав карда на опушке.

   – Можжевеловку.

   – Еще есть? Нет? Ну ничего, сейчас разживемся.

   В утлой хибарке неподалеку жила старушка – божий одуванчик. Жила тем, что варила самогон и настаивала его на лесных травах (и одуванчиках, бывало, тоже). А еще капусту квасила и давала в нагрузку к бутылке из темного стекла плетеный туесок, доверху наполненный пряной закусью, за что и заезжали к ней чаще и охотнее, чем к проживающим в поселке конкуренткам.

   – Выгнать тебя не выгнали, – просветил Брайт, наполняя берестяные стаканчики, кои предприимчивая старушка закупала в городе и за дополнительную плату раздавала клиентам. – Считай, что в запас уволился.

   – Спасибо, – еще раз повторил кард.

   – Сестре скажешь. Она у тебя теперь вроде как местная героиня. Так что, может, и зря ты этот спектакль затеял, с Алезом поговорил бы, и все...

   – Ладно, и так неплохо получилось.

   Сидели прямо на траве, на маленькой полянке в стороне от ведущей через лес дороги. Пили. Говорили. Каких-то тем избегали, что-то, напротив, обсуждали долго и со смаком... К старушке наведались еще раз. В общем, устаканилось, как говорят.

   Домой вернулся, когда уже стемнело. Как, помнил с трудом. Кажется, на кера взобрался и скомандовал: "Домой!". Функция "автопилот" у ящерки работала, так что хозяина, пару раз чуть не выпавшего из седла, довез.

   Свечи на подоконнике в прихожей не обнаружилось, да и сам подоконник нашелся с трудом. Световой шар магистр Пилаг создавать не рискнул, пошел на ощупь... И тут же споткнулся о завернувшийся угол ковра. Чтобы не создавать лишнего шума до дверей спальни так и добирался на четвереньках. Уже у себя в комнате поднялся, придерживаясь за стену, с третьей попытки расстегнул ремень, переступил через упавшие на пол штаны и, стянув через голову рубаху, шагнул к кровати с твердым намереньем рухнуть в нее и проспать всю ночь и половину следующего дня – благо с утра уже спешить некуда.

   Кровать, когда он наконец-то ее нащупал, возмущенно ойкнула. Пришлось цыкнуть на нее и задвинуть под стену неизвестно как тут оказавшийся ворох какого-то тряпья. "Ворох" пытался сопротивляться, но Эн-Ферро не привык потакать алкогольным галлюцинациям и, расчистив себе достаточно места, завалился в постель и тут же уснул.

   Проснулся он под утро, когда за окном уже светало. Приоткрыл глаза, но вспомнил, что он теперь счастливый боец запаса, и закрыл их снова, попутно переворачиваясь на другой бок и шаря по постели в поисках сбежавшего покрывала. Рука наткнулась на что-то округлое, упругое и по ощущениям очень знакомое, но здесь не предполагающееся. "Сон", – расплываясь в улыбке и не открывая глаз, понял Эн-Ферро. И тут же получил под ребра чем-то твердым и острым, как, к примеру, чей-то локоть, которого тут тоже не предполагалось, и оказался на полу.

   – Зараза! – рявкнул он, стукнувшись о голые доски.

   – Пьянь! – огрызнулся позабытый за ночь "ворох".

   Задумчиво почесав голову, Лайс приподнял ее над краем постели и встретился с гневным взглядом горящих кошачьих глаз.

   – Ма...риза? А что ты тут...

   Бездна! Сам же ей комнату уступил, причем давно уже.

   – Я тут сплю, – злобным шепотом подтвердила запоздалые воспоминания карди. – А вот какого демона ты тут делаешь?

   – Я тоже сплю, – заявил он нагло, взбираясь обратно на кровать.

   Ну не на полу же теперь укладываться? И не Ласси будить, сооружая из одеял ложе в углу гостиной. А в Галлиной комнате он и под страхом смерти не лег бы.

   – Будешь руки распускать, убью, – предупредила "супруга".

   – Я случайно.

   – Угу.

   – Нет, я, правда, случайно.

   "Сама могла бы ночью уйти, если бы хотела", – подумал он, отвоевывая себе кусок покрывала. Под утро сделалось зябко, так что, укрывшись до подбородка, он еще и придвинулся поближе к Маризе, безо всякого тайного умысла, просто чтобы согреться, но и не слишком близко, чтобы снова не очутиться на полу.

   Через несколько минут он снова задремал, а еще через какое-то время опять получил по ребрам. Но с кровати в этот раз не упал.

   – Ну, знаешь ли, – прошипела карди, – это уже слишком...

   – Да я же сплю! – одернул он посягнувшую на святое руку.

   – Частично да. А я даже так уснуть не могу!

   Она сгребла подушку и вознамерилась освободить ему вторую половину постели.

   – Уходишь?

   – Думаешь, я буду терпеть у себя под боком маньяка? Ухожу, конечно.

   – Я бы на твоем месте этого не делал, – произнес он замогильным голосом.

   – Почему?

   – Потому что прямо перед кроватью сидит огромная-преогромная мышь, – сообщил Лайс и в одно мгновенье лишился покрывала, так как Мариза испуганно завернулась в него, как в кокон.

   – О-огромная?

   – Да, – кивнул он, пытаясь отмотать назад свой кусок и снова укрыться. – Но не бойся, я тебя от нее спасу.

   Женщины всегда так доверчиво льнут к пришедшим им на помощь героям. А герои, если конечно они не полные дураки, этим пользуются. Обнимать теплое гибкое тело, ненавязчиво скользя пальцами по гладкой коже, было приятно, но, к сожалению, это была единственная приятность, которую он мог себе сейчас позволить. Ну, еще коснуться будто бы ненароком губами ее виска... Но не все же сразу? К тому же Ласси в любой момент может проснуться, а дверь в комнату не запирается...

   – Там же нет никакой мыши? – все же спросила она, устраиваясь поудобней у него на плече.

   – Есть-есть, – пробормотал он, вдыхая фиалковый аромат, шедший от ее волос. – И не одна. Там целая мышиная армия. И мышиный король во главе. Но я тебя защищу. Спи...

***

   Жизнь в Школе вновь вернулась в привычное русло, и казалось, что теперь, когда наконец-то расставлены все точки в этом запутанном деле, Старший наставник может вздохнуть свободно и заняться исполнением своих прямых, не слишком обременительных обязанностей. Грядущая смена власти в Империи и возможное развитие дальнейших событий – не его проблемы, пусть ими занимаются те, кому это положено по чину. А он предпочтет считать все случившееся следствием болезненных фантазий старого некроманта, поверившего в реальность древних мифов и решившего, что сможет в одиночку изменить расстановку мировых сил.

   – Не думаю, что Гайерс одинок в своих стремлениях.

   Магистр Марко и рад был забыть обо всем этом, да вот незадача – тэр Салзар, Мастер Смерти шестой ступени, которому по-хорошему следовало еще в середку, когда закончили писать рапорта, отбыть в Азгар, где его, несомненно, заждались, все еще оставался в Марони и каждый день являлся в Школу как к себе на службу.

   – Простите, Салзар, но вряд ли мое или даже ваше мнение способно повлиять на дальнейшее развитие ситуации. Все это – большая политика, а я стараюсь по возможности держаться подальше от таких вещей.

   – Если начнется война, вам это уже не удастся.

   О войне Медведь тоже предпочитал не думать. Может, и не начнется. Если бы погиб посол, тогда – да, вполне вероятно. Скорее всего, именно на это и ставили злоумышленники: Кармол не выстоял бы против воинов Леса в одиночку, и у Империи появился бы хороший повод под видом помощи ближайшему соседу превратить независимое королевство в одну из своих провинций, а после использовать этот конфликт как повод к продолжению военных действий, но уже на Саатаре. Примерно такую схему обрисовал в недавней беседе герцог, и Старший наставник не мог не признать ее эффективности. Странно было только то, что для реализации такого сложного плана в Марони отправили лишь одного, при чем не самого сильного, мага. Или нужно ждать новых неприятностей, или тэр Катара прав, и заговорщики действовали наобум. В первом случае остается только надеяться на то, что тайные службы азгарского двора организуют качественную "чистку" и смогут вовремя выявить остальных шпионов, а во втором – благодарить богов за удачу. Второй вариант был предпочтительнее.

   – А война начнется, учитывая, какой приз на кону, – снова сказал Салзар, отвлекая наставника и от размышлений, и от школьных ведомостей, в которые он уже полчаса безуспешно пытался вникнуть.

   – В настоящее время Империей правит Растан. Пока он жив, ничего такого не случится, – маг с уверенностью повторил слова своего герцога. – Кто станет его приемником, пока не известно, или же известно не всем. Поэтому не исключено, что Империя погрязнет во внутренних беспорядках, ведь за каждым из кандидатов стоят немалые силы. Так что если война и начнется, то не завтра. И не в Кармоле. Вряд ли кто-то решит еще раз стравить нас с Лар'элланом – и без этого найдут повод вторгнуться на территорию Леса. Если только это действительно кому-нибудь нужно. Вы ведь сами сказали, что усыпальница Велерины – миф.

   – А еще я сказал, что нам в любом случае не должно быть до этого дела. Потому, что когда имперцы в очередной раз готовятся отправиться за океан на поиск чудотворных костей, у Кармола уже есть своя Велерина. Но я уже не уверен в собственных словах, так как эта особа уехала, и даже ее брат не знает куда.

   Медведь отложил бумаги – работать все равно не получалось – а вот поговорить, видимо, нужно.

   – Раз уж вы сами завели разговор о Галле, – начал он, сверля подозрительным взглядом некроманта, – то я хотел бы разъяснить кое-что для себя. Герцог обсуждал со мной подробности дела Гирата и показывал копию отчета, который вы предоставили следственной комиссии. Вы изложили в нем далеко не все факты...

   – Надеюсь, вы не сказали лишнего? – подался вперед Ворон.

   – Нет. Только подтвердил то, что написано. А теперь хочу узнать, зачем же я это сделал.

   – Вы же знаете, что нельзя воспользоваться чужим тиз'аром? А тем белее нельзя убить некроманта его же оружием. То есть у тэсс Галлы должен был быть с собой другой нож, а нож Гирата, как и положено, рассыпался прахом после его смерти. Я не хотел, чтобы мне не поверили.

   – Или не хотели, чтобы вам все же поверили? Давайте уже начистоту. Вы не уехали в Азгар, остались, приходите в Школу едва ли не каждый день, и мы с вами сидим, будто добрые приятели, и рассуждаем о судьбах мира и о судьбе одной конкретной особы. Зачем вам это?

   – Наверное, затем, зачем и вам, – спокойно ответил некромант. – Вы ведь тоже никому не рассказывали о том, что ваша ученица нашла возможность влезть в Память Стихий, а лесная нежить делится с ней своей силой. Насколько я помню, тэсс Галла в тот день просто переутомилась на практических занятиях, да? Вы мыслите так же, как и я, Марко, и так же, как и я, полагаете, что другим еще рано узнать о ней. И королю, до которого я постарался донести минимум информации. И вашему герцогу, которому вы, если я правильно понял, уже пообещали ее в качестве личного мага.

   Марко тяжело вздохнул:

   – Я не знал еще Галлу, когда у нас тэром Велтаром состоялся тот разговор. Я вообще не знал, что это будет она. Но при доме Катара давно уже нет мага, и мы условились с герцогом, что я найду на эту должность достойного молодого человека. Тэр Велтар умен и предусмотрителен, уже то, что я взял Галлу в личное ученичество многое ему сказало, а последние печальные события лишь подтвердили ее состоятельность как волшебницы...

   – И его не смущает, что она женщина, а ее молодость только на руку, – закончил Ворон. – Некоторые считают, что магов нужно воспитывать, как и собак, приручая к одному хозяину со щенячьего возраста. Однако не все поддаются подобному воспитанию. Вашу ученицу уж точно нелегко будет переделать, тут я спокоен. Да и само предложение герцога не так уж и плохо, сейчас главное – удержать ее в Кармоле. Ведь отъезд тэсс Галлы не Саатар в ваши планы никак не вписывается, не так ли?

   – И чего я, по-вашему, хочу?

   – Если я прав, и цели наши совпадают, то, наверное... сопричастности, что ли. Простите, не могу выразиться точнее. Мы с вами уже не молоды, у каждого за плечами насыщенное событиями прошлое, а впереди давно предсказанное будущее: старость, смерть, забвение. А тут вдруг представился шанс прикоснуться к чуду. К сказке, вроде той, что лежит у вас на столе под кипой бумаг. Перечитывали на досуге? Я, знаете ли, вот тоже.

   – Значит, просто сопричастность чуду? – переспросил недоверчиво Старший наставник.

   – Не просто сопричастность, – улыбнулся тэр Салзар. – Вы, хоть и ненамеренно, уже вписали свое имя в историю, как наставник этого чуда. Мне тоже хотелось бы чего-то подобного. Теперь у нее есть тиз'зар, а подобное оружие не должно лежать без дела. Новые знания и еще один учитель лишними не будут.

   – Да. Только вот с ученицей неувязка. Говорите, даже брат не знает, где она?

***

   Затерявшаяся в лесу деревушка с добрым названием Дубочки как нельзя лучше подходила для того, чтобы отдохнуть, набраться сил и привести в порядок мысли. Я наткнулась на это чудное место совершенно случайно: на третий день пути, словно по наитию, свернула с главного тракта на одну из ответвлявшихся от него дорог и к вечеру, еще до темноты доехала до спрятавшихся за высоким частоколом домиков. Пришлось долго стучать в широкие крепкие ворота, но за неудобство последовала компенсация в виде мужика с топором, вышедшего встречать нежданную гостью со зверской рожей и сакраментальным "И кого тут хоры носят!": смотреть, как он, густо краснея, расплывается в приветственной улыбке и пытается спрятать за спину колун, было сплошным удовольствием.

   Жили в Дубочках лесорубы с семьями, всего около двадцати дворов, своего мага или хотя бы знахаря у них не было, а потому девицу с приметным колечком приняли радушно, едва ли не передрались, решая, у кого бы столь важную особу поселить, а с утра загрузили "тэсс чародейку" по самое некуда накопившимися с последнего визита ее коллеги проблемами. "Да разве же это проблемы?", – удивилась чародейка и сделала вид, будто польстилась на обещанную серебрушку, бесплатное проживание в доме почтенной вдовы прежнего головы и трехразовое питание. Признаюсь, выводить мышей, клопов и тараканов, заговаривать больные зубы и принимать роды у козы не входило ни в мои планы, ни в пройденный мною ускоренный курс обучения. Но все когда-нибудь бывает в первый раз, а мелкие хлопоты помогали отвлечься от собственных забот.

   Свершившееся возмездие не принесло удовлетворения и ничего не изменило: не вернуло мне любимого, не избавило от тревожных снов. Я даже не знала, можно ли было считать, что я отомстила убийце. Наверное, нет. Маловероятным казалось то, что Гират действовал по собственной инициативе. Скорее всего, истинный убийца находится где-то за много парсо от Марони, и я лишь отрубила одну из его рук. Но подобные особи, как правило, многоруки или же без труда отращивают новые конечности. И выходило, что ничего я и не сделала...

   А вот старику Влашеку выбитое плечо вправила – это точно. И куниц от курятников отвадила. Еще и контур от нежити вокруг Дубочков поставила – жаловались, что по осени и в зимнее время, когда в лесу холодно, лесовик забредал, и чащобники часто детей пугают.

   – А так немного у нас этой нечисти, – рассказывал голова, крепкий, коренастый мужик с курчавой черной бородой, похожий на земного цыгана. – Живем. Хотя... Может, вы Филанкиного пацаненка посмотрите?

   – А что с ним?

   – Да вот запинаться стал, заикаться. Три длани как. В лес с ребятней ходили по ягоды, да на что-то и наткнулись. С их слов и не понять: то ли нечисть какая невиданная, то ли еще что. Тень, говорят. И амулеты ее не почуяли. У нас ведь у детишек у всех обереги, видали, наверно? Не ахти какой силы, но тех же лесовиков, болотников завсегда почувствуют и знак дадут, а тут не сработали.