Текст книги "И придет волчица…"

Автор книги: Ирина Шевченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

   Мысль еще даже не успела оформиться, а руки уже принялись за дело. Линия Омсты – живое к живым, мертвое к мертвым. Ее используют, устанавливая контур от нежити. Ее вычерчивают некроманты, взывая к духам умерших, защищая себя от гнева вернувшихся из небытия. Эту черту наводят вокруг склепов и могил, ограждают ею захоронения, предупреждая нежеланные пробуждения. Живое к живым. Мертвое к мертвым. А если попробовать наоборот?

   Контур я провела мечом прямо по вытоптанной траве. Несколько раз проверила, не прерывается ли где кособокий круг (с "начерталкой" у меня по-прежнему было не ахти) – линия была идеальной. В круг вписала такой же кривой четырехугольник. В конце концов главное в этом деле – символика, а не геометрическая точность, и если я рисую квадрат, то это и будет квадрат, пусть он и смахивает больше на кособокую трапецию. Намного важнее, чтобы мне удалось наложить правильное плетение. А точнее – неправильное плетение: вывернуть линию Омсты не от себя, ограждаясь от мира мертвых, а напротив, к себе, временно причислив себя к сонму ушедших и отгораживаясь от живых. Прежде, чем сделать это я укрепила защиту вокруг своего малыша – прогулка в небытие никоим образом не должна отразиться на Дэви, сыночек и так пострадал сегодня, ощутив предназначенную его самоуверенной мамаше боль. А теперь за дело...

__________

   Если бы гибкая черноволосая лафия пряталась сейчас как когда-то в ветвях зеленого клена, она бы увидела, что делает странная чародейка, и испугалась. Создания подобные ей, знают, что такое черта разделения, и если и боятся чего-нибудь, так это оказаться внутри такого вот круга. Она бы испугалась и может быть даже попробовала отговорить колдунью сплетать извивающиеся серебряные потоки в страшные знаки, наполняя их силой вычерченную на земле фигуру. Так нельзя, сказала бы она, это плохо. Очень-очень плохо. Но майлы не было в то время поблизости.

   Не было рядом и мудрого наставника Марко, который попытался бы объяснить своей строптивой ученице, как опасно искажать таким непозволительным образом плетения, основанные не на стихийных, а на духовных началах, и запретил бы все эти рискованные изыскания. А если бы она не послушала, попросту затер бы ногой несформированный еще контур и пригрозил немедленным отчислением из Школы.

   Не было здесь и магистра Салзара, азгарского некроманта, которого такой нетрадиционный способ проникновения за грань, несомненно, заинтересовал бы, и он даже не отказался бы в нем поучаствовать. Только ради предосторожности он бы посоветовал тэсс Галле не брать внутрь круга кристалл памяти, не устанавливать его над своей головой, а оставить за пределами поля, чтобы в том случае, если что-то вдруг пойдет не так, можно было бы оборвать связь с камнем со стороны.

   Пусть останется тайной, что сказал бы, увидев все это, Лайс Эн-Ферро, или как бы отреагировал на подобное использование дара Хранитель Рошан. Их ведь все равно не было в этот момент на уединенной лесной поляне.

   Никого не было. Только легкий ветерок, заблудившийся между стволов деревьев, выскочил на миг из густого кустарника, ласково погладил волосы лежащей внутри неровного круга девушки и умчался по своим ветреным делам. А девушка закрыла глаза, пряча под веками их серебристые отблески, и довела до конца последний символ только что придуманного ею плетения.

   Сверкающая змейка обежала углы и изгибы вырезанного поверх травы и земли рисунка, наполняя силой каждую линию. Контур замкнулся.

__________

   Сначала была темнота.

   После где-то поблизости замерцал огонек. Теплый и живой. Потом еще один, потом еще и еще, и еще. Пять огоньков. Три из них – тусклые, не дающие ни света, ни тепла. Они прошли совсем рядом, и мне вдруг представилось, что я все еще на Земле, иду по темной пустынной улице и из какого-то переулка едва мазнул по мне свет фар проехавшей мимо машины – столь незначительна была излучаемая этими тремя сила. Это люди. Мне они неинтересны. Мне нужен тот, другой. От которого веет огненной мощью, болью и смертью. Тот, чей свет почти сливается с окружающим меня мраком, настолько переполнен он тьмой. Тот, в чьих мыслях я смогу отыскать ответ на мучающий меня вопрос: где мне искать тебя, мразь? Где? Мне стоит только подойти поближе к твоему гнусному огоньку, колдун, вдохнуть в себя твою тьму и погрузиться в поток мыслей, блуждавших в твоей голове в ту ночь, когда ты шел по коридорам Посольского дома, неся в руках смерть. Мне нужно лишь подойти к тебе, тварь!

   Нужно, но я не хочу. Я не хочу к тебе. Я хочу к нему. К нему – теплому и светлому. К нему – живому.

   Я хочу к нему.

   Я иду к нему...

__________

   – Кто вы, и что здесь делаете?

   – Сидэ Иоллар?

   Колдун? Тот самый, что был на кладбище? Но голос как будто другой, ни намека на хрипоту. Только эти желчные интонации я ни с чем не перепутаю! Ну, здравствуй, колдун.

   – Какая неожиданная и приятная встреча. Вы бы несказанно обрадовали меня, сказав, что где-то поблизости прячется еще и тэсс Эн-Ферро...

   Тэсс Эн-Ферро тебе, урод?! Мою...

   – ... но боюсь, что Посольский Дом – неподходящее место для уроков фехтования. Но вам я рад!

   Рад ты, а как же! Какого ты сюда приперся?

   – Что вы здесь делаете?

   А что делаю я? Ему же стоит только рукой махнуть...

   – О, это мы кажется уже проходили – я раскрываю вам все свои планы, а вы их ломаете...

   Было бы неплохо.

   – Хотя сегодня на вас нет слез демона и можно рискнуть. Я думаю вы оцените мой грандиозный замысел. Ловите!

   Шэк! Еще немного и... Демоны б тебя драли, гэзэр*, это же...

   – Бомба?

   – Двенадцать бомб, по шесть на каждом этаже.

   – А где запалы?

   – Они есть, не волнуйтесь. Магические запалы, которые я активирую, как только удостоверюсь в том, что ваши друзья из посольства возвратились от герцога и разошлись по своим комнатам. Двенадцать взрывов сольются в один и в Лесу наверняка объявят продолжительный траур. А по истечении этого траура ваша королева наверняка захочет отомстить убийцам своей родни... Дальше, надеюсь, объяснять не нужно?

   Не навоевался еще, мразь!

   – И чем тебе мир так не нравится, урод!

   Что я делаю? Бездна и все ее демоны, что я, придурок, делаю? Думай, Лар, думай, шевели извилинами. Сейчас он убьет меня, а потом вернется Гайли со своими приятелями и он убьет и их тоже. Активирует бомбы и взорвет посольство... Стоп! А если мне удастся его опередить? Что, если я сам взорву посольство?

   – В мирное время крайне тяжело проявить себя. Уж вы-то должны это понимать...

   Что ты там мямлишь? Пригнись лучше, а то еще промахнусь...

   – Сидэ Иоллар! Какая глупая и смешная попытка, вы меня просто разочаровываете. Я же вам сказал, без меня они не взрываются. Нужно было хотя бы прицелиться получше, попали бы в голову... Может быть.

   Куда целился, туда и попал. Ну, давай, расскажи мне еще что-нибудь, потяни время...

   – Если вы закончили, то я тоже не стану отвлекаться. Помнится, я обещал вам и вашей подруге мучительную смерть – пора выполнять обещания. Вы умрете сейчас, а тэсс Эн-Ферро я отыщу чуть попозже...

   Посмей только подойти к ней! Я с тобой такое сотворю, что на твой труп и самый заморенный упырь не польстится!

   – Нужно будет только спрятать ваше тело, пусть ваши товарищи сгорят в полном неведении и со спокойной душой.

   Ну, пора. Девять...

   – Темный ты, колдун.

   Восемь, семь...

   – Не в том смысле, что чернокнижник, а в смысле – необразованный. Я не знаю, какие ты там чары на бомбочки наложил, но думаю, законов физики они не отменяют.

   Пять...

   – Каких законов?

   Четыре...

   – Говорю же, темный ты. Ты разве не знаешь, что от огня железо нагревается, даже накаляется.

   Три...

   – Нагревается и пороховая смесь внутри шара, и когда она нагреется достаточно сильно...

   Круто! Я бы, наверное, и лекции мог читать, как Лайс. Только времени маловато. Два, один...

   – В общем, я не думаю, что хоть один эльф войдет в уже горящее посольство. Все как ты говорил: ты раскрываешь мне свои планы, а я их ломаю.

   – Ты!..

   Ноль. В смысле: бах!

   Как тебе такая концовка, урод?

   – Вот и все. Найдешь ты ее, а как же! Сдохни, мразь!

   Нехило жахнуло! Принц патлатый вернется, скандал устроит. Вдруг еще и в колдуна не поверит? Подумает, демоны знают что. Типа, я со спичками баловался, а спички детям... Ладно, уходить пора – еще одиннадцать бомб осталось, сейчас как пойдут взрываться! Может мне тварь эту с собой прихватить как доказательство? А то и правда не пове...

   Ил! Милый, любимый мой, ну вставай же! Вставай, я тебе говорю! Солнце мое, если ты сейчас не очнешься... Ты не очнешься. Я же видела уже это. Ты не очнешься и останешься в этой темноте навсегда. Любимый мой, солнце мое, радость моя. Если бы только можно было...

   – М-м-м...

   Ш-шэк... Потолок... Потолок рушится, и какая-то хрень долбанула меня по голове... Бездна! Ноги... Ноги, наверное, тоже завалило, или я их просто не чувствую... А руки? Демоны драные, нужно было сразу...

   И огонь кругом. Как в тех страшных снах... Колдун, наверное, уже догорает...

   – Кх-кх-х...

   Горит и воняет мразь...

   Нужно еще чуть-чуть полежать, дышать пока еще можно. Собраться с силами и попробовать добраться до окна...

   Хотя, с другой стороны... Ты же все равно собирался уйти, Лар? Почему бы и не так? Если до окна доползти не получится...

   Твою мать! Долбаный потолок, опять! Через окно теперь точно не получится...

   Значит, судьба. Не хотел я себе такой судьбы... А все же...

   Дед говорил, что это не страшно. И совсем не больно. Нужно просто закрыть глаза и...

   Прощай, Дьёри. Милая моя, родная. Девочка моя любимая. Чародейка моя отважная. Счастье мое... Если бы мое... Будешь ли ты скучать по мне хоть немного? Я буду...

__________

   – А вы, правда, волшебники? Настоящие? Как моя тетя Галла?

   – Да, как тетя. Так куда, говоришь, она пошла?

   – А я не говорил. Она не говорила говорить. Сказала, только папе, если спросит, сказать.

   – А папа твой дома?

   – Нет, ушел. Но куда, он тоже не говорил говорить.

   – А мама?

   – А мама не знает. Тетя Галла не говорила маме говорить, сказала, только папе сказать. А папа ушел.

   Магистр Марко еще немного послушал этот забавный диалог чумазого белобрысого мальчишки и грозного столичного колдуна и махнул рукой.

   – Не тратьте время, тэр Салзар, он ничего вам не скажет. Видимо, упрямство – это их семейная черта. Но я могу предположить, куда она пошла. Видите тот лесок? Давайте пройдемся.

   Маги спустились с холма и направились в сторону видневшихся невдалеке деревьев.

   – Говорить буду я, – в который раз предупредил Медведь.

   – Да, пожалуйста. Даже вмешиваться не стану. Только не обещайте ей многого. Амбиции у вашей ученицы еще те, того и гляди объявит себя главной в этом деле, а мы с вами будем у нее на побегушках. Просто скажите, что позволите ей принять участие в поиске, покажите съемку с места проведения обряда. Кто знает, может она и в той записи углядит... Вы ничего не слышали?

   – Нет, – прислушался наставник.

   – Ну вот же, как будто кричит кто-то... Или это птицы? А что я говорил?

   – О записи со старого кладбища. О том, что Галла... Вы правы, кто-то кричит.

   – Кто-то? Где эта ваша полянка? Скорее!

__________

   Любимая моя... Милая... Счастье мое... Если бы ты только знала, как я тебя... М-м-м... Родная моя... Если бы ты... А-а-а-а!

__________

   – А-а-а-а-а!!!

   – Здесь! – выскочивший на поляну некромант остановился как вкопанный перед извивающимся на траве телом. – Боги пресветлые...

   – А-а-а-а-а!!!

   – Галла! – Марко попытался подбежать к лежащей на земле девушке, но какая-то неведомая сила отбросила его на несколько гиаров назад. – Галла!

   Еще один крик, еще громче, еще протяжнее, чем те, что привели их сюда, вырвался из ее рта, и над поляной повисла тишина. Ненадолго, всего на несколько ударов сердца, но все равно тишина эта резко выделилась во времени, наполненном воплями невыносимой боли.

   – А-а-а-а!

   Девушку буквально выгнуло дугой: земли касался только ее затылок и пальцы босых ног, да еще безвольно обвисшие руки. Лицо превратилось в ужасную маску, а в раскрывшихся на мгновенье глазах сверкнул отблеск пламени.

   Отставив ладонь, Медведь собрал почти всю имеющуюся в резерве силу и попробовал разбить помеху на своем пути. Посланная вперед волна с едва слышным звоном ударилась во что-то, высветив на мгновенье накрывавшую Галлу серебристую полусферу, и бессильно отхлынула.

   – Что это, Салзар?

   – Не знаю, – некромант кругом обошел невидимую преграду, окружавшую страдалицу. – Защита по контуру похожа на... На что-то похожа, но я не могу понять. И пройти...

   – А-а-ах-х-х... – крик перешел в хрип, изгибавшееся, ломавшееся от боли тело тяжело опало на траву, и из уголка рта потекла тонкая алая струйка.

   – Пройти я не смогу, – заключил Ворон.

   – О боги! Но что это вообще? Что с ней?

   – Она горит.

   Ответил Старшему наставнику не Салзар. Это сделала сидевшая под деревом девушка в легком полупрозрачном платьице.

   – Лафия, – выдохнул Медведь. Пальцы уже сплетали отпугивающее нежить заклятье.

   – Стойте! – перехватил его руку азгарец. – Пусть говорит. Дети ночи видят порою больше, чем мы.

   – Да, я вижу, – майла указала на едва светящийся кристалл рядом с головой чародейки. – Она горит со своим эльфом. Он горит. И она горит. Это грустно.

   – Кто это сделал? Кто?

   – Остыньте, Марко. Вы что, не понимаете? Она сама и сделала. Влезла в память стихий...

   – В память стихий нельзя войти! В память человека еще можно, но в память стихий нельзя! Это невозможно.

   Ворон печально покачал головой:

   – А разве до этого ваша ученица не делала ничего невозможного? Что ты еще видишь, лафия?

   – Ничего. Только огонь, эльфа и странную чародейку. Он горит, и она горит вместе с ним. Он не хочет гореть. И она не хочет. Только он ее не отпускает.

   – Что значит, не отпускает?! – накинулся на лесное создание Медведь, видя, что Галла уже едва дышит, а на ее губах пузырится розовая пена.

   – Не отпускает, – вздохнула майла. – Держит ее своими мыслями. Горит и думает о ней. Это красиво. Но очень-очень грустно. Потому что скоро он умрет. И она умрет вместе с ним.

   Медведь в отчаянии вцепился себе в волосы.

   – Сколько прошло времени? – спросил Салзар. – Сколько ты уже здесь сидишь?

   – Не знаю. Я живу здесь рядом. Пришла, когда чародейка стала кричать. Но у меня нет времени. Есть день, и есть ночь. Вчера, сегодня и завтра. А вашего времени я не помню. Когда-то знала, но теперь забыла.

   – Мы услышали первый крик еще на опушке. Если это и правда был первый... Значит, прошло минут пять, самое большее – семь. Марко, очнитесь! У нас есть еще пять минут, чтобы ее вытащить.

   – Как?

   – Не знаю. Думайте. Посмотрите на контур. Вспоминайте, что это может быть.

   – Я... это не похоже вообще ни на что. Я не видел такого.

   Некромант примерился и отпустил в незримую стену тугую спираль заклинания. Ничего. Подумал и сплел еще одно, более сложное, швырнул и его. Безрезультатно.

   – Можно нащупать свободные линии и попытаться разорвать ее плетение, – без особой надежды предложил Медведь.

   Азгарец с сомнением покачал головой.

   – Здесь нет свободных линий. Ни одна ниточка не висит, все сплетено туго, как кокон. Какая под ней фигура, ромб или квадрат?

   Это в равной степени могло быть и то и другое.

   Девушка снова зашевелилась и захрипела.

   – Квадрат, – сам себе ответил некромант. – Похоже на контур для воззвания.

   – Не похоже, – скривился Медведь. – Для воззвания используются пентакли...

   – Это вы мне говорите?! – возмутился Ворон. – Мне, некроманту, вы станете рассказывать, что используется в ритуалах призыва? Ладно, сейчас не об этом. Контур для воззвания, контур для нежити – есть что-то общее в канве. Фигура, руны по углам и линия... О боги! У вашей ученицы просто талант сплетать такие вот несуразицы!

   Он еще раз обошел круг, стараясь не смотреть на скрючившуюся внутри девушку.

   – Линия, линия... Что-то есть в этой линии... Линия Омсты! – хлопнул он себя по лбу. – Обычная линия Омсты! Только мы видим ее как будто в зеркальном отображении. Нет, ваша Галла определенно нечто! Вы бы додумались до такого?

   В его голосе слышалось искреннее восхищение.

   – Не додумался бы, – угрюмо согласился наставник. – И не привязал бы себя к памяти горящего эльфа. И не корчился бы в непробиваемом куполе. Что вас так радует, а? Или вы уже придумали, как его отключить? Я может быть и не мастер Смерти, но знаю, что линия Омсты размыкается только с наружной стороны. А в данном случае, мы с вами, если можно так выразиться, внутри, заперты, словно какая-то нежить! Она же исказила потоки.

   Он посмотрел на свою ученицу. Бледное безжизненное лицо. Темные тени вокруг закрытых глаз. Впавшие щеки. Рот перекошен, подбородок залит кровью. И теперь она уже не кричит. Только вздрагивает, делает редкие, слабые вдохи. Иногда ее руки вдруг оживают, и содранные едва ли не до кости пальцы судорожно вцепляются в покрытую бурыми пятнами траву.

   – Она умирает, – чуть слышно всхлипнула лафия.

   Жалобно так всхлипнула, и Марко удивленно взглянул в ее сторону. Какое дело лесной нежити до какой-то там волшебницы?

   – Умирает, – повторила майла. – Это грустно. Мне нравилась странная чародейка. И эльф мне нравился. Только эльфа уже нет. И ее не будет. И сюда уже никто не придет. Это очень грустно.

   – Салзар!

   – Я думаю. Не мешайте.

   – Думайте быстрее, она уже почти не дышит!

   – Еще есть время. Эльф умирал в течение тринадцати минут, значит...

   – Она не выдержит столько! Сделайте что-нибудь! Омстика** – это ваша специализация. Разбейте контур хотя бы чуть-чуть. Сделайте хоть маленькое отверстие. Я думаю, если убрать кристалл, связь оборвется...

   – Резкий обрыв может убить ее сразу же.

   – А у вас есть другие идеи?

   – Если бы... Хорошо, я попробую ослабить плетение, а вы достанете кристалл. Только молчите.

   Некромант всмотрелся в окутывавшее девушку плетение. Контур от нежити? Или контур от итии? Линия Омсты проста и понятна: мертвое к мертвым, живое к живым. же вообще что-то непостижимое. Живое к мертвым? Мертвые к живым? И то, и другое сразу? Если она причислила себя к умершим, то как собиралась сломать потом защиту и выйти из круга? Если она привязана к миру живых, то как могла в этот круг войти? Извилистая линия обегала рисунок по контуру, перекрывая, казалось, вход, так и выход. Линия Омсты, до которой не додумалась бы и сама Неизбежная: черта, отделившая от всего света давно умершего эльфа и живую, пока еще живую  – мертвое и живое, словно единое целое.

   – Смотрите, – указал он Медведю на истонченное место в идеальном плетении. – Здесь можно попробовать разделить потоки. Я не знаю, к чему это приведет: возможно, все заклинание осыплется, а возможно, сработает защита, и кокон станет лишь туже. Я могу гарантировать всего несколько секунд. Успеете?

   – Должен.

   Салзар собрался с силами. Работать с чужими чарами намного сложнее, чем создавать свои. А учитывая то, какие странные чары сейчас ему нужно взломать, в успех почти не верилось. Если бы он знал, то взял бы с собой нож...

   – Приготовьтесь, – кивнул он наставнику.

   Взялся за намеченную нить и осторожно оттянул, отвел в сторону струящуюся по контуру силу. Купол чуть вздрогнул, серебристые нити зашевелились, словно разбуженные змеи, но вопреки опасениям некроманта, не сплелись еще крепче, а напротив, как будто ослабили нерушимую связь, померкнув под силой чужого воздействия. Шевельнулась внутри круга девушка, тяжело и протяжно вздохнула. Азгарец, вдохновленный первым успехом, продолжил расплетать окутывающий ее кокон. Напоенное магией кружево поддавалось неохотно и медленно, но поддавалась. Расплетались ниточки-змейки, оскудевал питающий их поток. Если продолжать так и дальше, то, может быть, удастся разрушить защиту полностью. Но рисковать и терять лишнее время не хотелось. Образовавшаяся в плетении брешь уже позволяла протянуть руку и вынуть кристалл, прерывая убийственную связь между прошлым и настоящим.

   – Давайте!

   Подчиняясь приказу некроманта, Марко протянул руку, призвав на помощь Воздух с тем, чтобы его силой подхватить лежащий над головой Галлы камень, и...

   – Что за...

   Под внешним, практически потухшим уже контуром оказался еще один. И слабых мест в нем не наблюдалось.

   – Это конец, – прошептал Салзар. – Омстика-тэ. Вывернутая, как и все в этом ненормальном плетении! Вы видите? Видите?

   – Да, – Марко опустился на колени и с тоскою провел ладонью по незримой стене. – Вывернутая.

   Плетение, сотни раз описанное в трактатах и учебниках, изначально предназначавшееся для того, чтобы удерживать всякого рода умертвия, в исполнении его ученицы стало нерушимой преградой для живых.

   – Вы правы, Салзар. Мы ничего уже... – продолжать он не мог.

   – Можно я заберу ее? – вдруг тихо спросила лафия. – Потом? Когда она совсем умрет. Похороню ее возле родничка. Тоже. Буду приходить еще и к ней.

   – Нет, – абсолютно машинально ответил Салзар, глядя на тело внутри темнеющего на глазах круга и понимая, что как бы он не старался уже не может вспомнить ту обворожительно прекрасную девушку в развевающемся на ветру платье, с которой встретился лишь насколько часов назад. – Нельзя. Мы не знаем наверняка... Галлу... Тело нужно будет изучить, а потом сжечь. Она слишком долго пробыла там...

   Черноволосая дочь леса с сожалением вздохнула.

   – Теперь сюда никто не будет приходить. Никто не станет со мной говорить. И не даст мне читать смешные книжки. Некому будет тут танцевать...

   – Заткнитесь вы оба! – не выдержал Марко. – Не говорите так, словно она уже умерла!

   – Она уже умерла, – некромант встал рядом и положил руку на плечо наставника. – Умерла. Потому что мы ничего не сможем сделать. Ни один живой человек не переступит эту черту.

   – А не человек?

   Маги не сразу поняли суть этого вопроса.

   – Я спросила, не человек и не живой переступит?

   – Д-да, – словно зачарованный прошептал Ворон.

   – Значит, я переступлю?

   Волшебники переглянулись.

   – Да, – так же тихо ответил некромант, боясь спугнуть нежданно предложившую свою помощь нежить.

   – Нужно просто забрать камень с огнем?

   – Да.

   – А он не горячий? – засомневалась лафия.

   – Нет, он не горячий, – торопливо заверил Марко. – Сможешь взять его и отдать мне?

   – Вот так? – майла протянула руку и подняла с травы кристалл.

   Медведь поспешно выхватил камень из ее маленькой ладошки и облегченно вздохнул – связь была оборвана, разбуженная волшбой память стихий снова уснула.

   – Сотри круг, – попросил он лафию. – Просто затопчи ногой, ты можешь. Галла! Галла, ты слышишь меня? Галла!

   Прошло всего несколько секунд, но они растянулись на целую вечность, и в какое-то мгновение этой вечности волшебникам показалось, что они опоздали. Девушка не дышала. Аура ее померкла. Кожа посерела.

   Не желая верить в подобный исход, Старший наставник окинул тело своей ученицы магическим взглядом, стараясь выхватить любой, пусть самый незначительный признак жизни. Вот легкий толчок – заработало сердце, прогоняя по венам ставшую холодной и вязкой кровь. Тяжелое и медленное движение – раздуваются едва-едва легкие, принимая в себя свежий лесной воздух. А вот – что-то непонятное, никогда раньше не виденное, но почему-то радующее и успокаивающее – маленький теплый комочек внизу живота, наполненный силой и светом, будто вся жизнь, что оставалась еще в этом теле, сосредоточилась сейчас одном месте.

   Жива.

   – Бедная чародейка, – лафия опустилась рядом с Галлой и провела рукою ее по волосам. – Бедная глупая чародейка. Ходит к мертвым, когда вокруг столько живых. Странная чародейка. Не ходи больше к эльфу, там злой огонь. Приходи лучше ко мне. Будем читать забавные книжки, и вытаскивать из кустов учтивых тэров...

   Не веря собственным глазам, не в силах вмешаться или хотя бы пошевелиться, маги слушали это нелепое бормотание и смотрели, как майла бережно выпрямляет прижатые к груди руки девушки, укладывая их вдоль тела, проводит пальцами по ее лицу, вытирая кровь, а после...

   – Вы когда-нибудь видели что-то подобное? – прошептал Салзар.

   Старший наставник покачал головой. Такого он не видел. Такого никто и никогда не видел.

   Они лежали на земле, вытянувшись в сплошную линию голова к голове. Человеческая волшебница и любострастное порождение ночного леса. Светлые, почти белые волосы чародейки касались смоляных волос майлы, от которой в сторону едва дышащей девушки лился неспешный голубоватый поток чистой силы.

   – Быть не может, – выдохнул Марко, наблюдая, как затягиваются раны на руках его ученицы, как стирается с прикрытых век мертвенная синева и выравнивается ее дыхание.

   – Век живи – век учись, – самому себе сказал некромант.

   Они лежали голова к голове, и возвратившийся из своего похода ветерок играл их волосами, сплетая белое и черное в причудливые узоры.

   – Что скажешь, чародейка? – улыбнулась, что-то почувствовав, майла.

   – Скажу, что ты странная, – сипло прошептала девушка, не открывая глаз.

   – Обычная. Придешь завтра танцевать?

   – Приду...

   – Галла! – очнулся наставник. – Галла ты...

   – Она спит, – лафия тяжело поднялась с травы. – Спит. Теперь она не уйдет к эльфу, не бойтесь.

   – Нужно перенести ее в лечебницу, – произнес Салзар. – Сможете пробить телепорт?

   – Да, – Марко обернулся к майле. – Спасибо... У тебя есть имя?

   – Сейчас нет, – вздохнула она. – Когда-то было. Давно. Когда я знала ваше время и ела вашу еду. Но если добрый тэр останется со мной, – по изнеможенному лицу скользнула лукавая улыбка, – он сможет придумать мне другое.

   – Не сейчас, – усмехнулся Медведь. То, что лафия – это все же лафия и от сущности своей не отказывается, его несказанно обрадовало – и без того слишком много необъяснимого случилось в один день. – Может, в другой раз загляну. Но все же спасибо.

   Перед ним уже разверзлась воронка портала.

   – Я задержусь, – предупредил Ворон. – Нужно проверить место. Неизвестно, что она еще здесь напутала и не стерта ли грань.

   – Хорошо, – Марко прижал к себе девушку и шагнул в серый вихрь.

   – Тэр чародей решил задержаться? – нежные пальчики пробежали по спине некроманта.

   – Да. Но не обольщайся, меня не привлекают создания подобные тебе. Хотя, признаюсь, подобных я еще не видел. Ты же лафия, ты должна забирать силу, а не отдавать.

   – Мы берем силу только у мужчин, – пробурчала обманутая в своих надеждах прелестница. – У мужчин много силы. Ее нужно брать. Если ее не забрать, мужчины делают глупости. Когда в них много силы они становятся злыми и делают войну. Война – это плохо.

   – Да, тут ты права, – Салзар повел рукою над кругом потемневшей травы. – Война – это очень плохо. Но все-таки, как ты смогла отдать Галле часть своей энергии?

   – Мы умеем делиться с женщинами. Женщины не мужчины, у них не надо забирать силу. Им можно давать.

   – Никогда о таком не слышал.

   – Потому что обычно мы так не делаем. Мы не любим женщин. Потому что женщины не любят нас. Они думают, что мы воруем их мужчин.

   – Разве это не так? – некромант убедился в отсутствии угрозы, и теперь мог просто разговаривать.

   – Не так, – надулась она. – Они сами отдают своих мужчин. Не пускают их в свое сердце и берут у них мало сил. А потом кидаются серебряными вилками...

   Ворон улыбнулся. Вилками – это оригинально.

   – А чародейка мне нравится, – продолжила майла. – Она ничем не кидается. Толкнула один раз только. Давно. Но я сама виновата. Не увидела сразу, что это ее эльф. Думала, ничей...

   Взгляд агатовых глаз сделался мечтательным.

   – Хороший был эльф. Красивый. Много силы... У тэра чародея тоже много силы, – промурлыкала она, подступая к Салзару. – Много-много силы...

   – Моя сила мне еще пригодится, – отстранился он. – К тому же я – не ты. Мне в голову не лезут фривольные мысли после всего увиденного. И вряд ли мне захочется...

   – Захочется, – томно прошептала лафия. – Задержись еще ненадолго, и обязательно захочется. Только здесь нельзя – это их место...

   Магистр Марко растерянно поглядел на вытянувшегося перед ним человека, после на лежащий на столе чистый лист бумаги и снова на вызванного по его просьбе прислужника.

   – Нет, пожалуй, писать я ничего не стану. Передашь на словах тэру Эн-Ферро или его жене, что с Галлой все в порядке и она просто задерживается в Школе... Да, так и передай. Скажи, что она зашла в библиотеку, а я ее задержал. Ясно?

   Невысокий, уже начинающий седеть мужчина понятливо кивнул.

   – Ступай.

   Когда слуга вышел из лечебницы, Медведь возвратился в палату.

   – Как она? – спросил он шепотом у стоявшего над постелью Гирата.

   – По-моему, в полном порядке, – так же тихо ответил полуэльф. – Выглядит истощенной, но при той скорости, с которой она пополняет силы, ей хватит нескольких часов на полное восстановление. Но что все-таки произошло?

   Ответ у Старшего наставника был уже готов:

   – Галла просто переоценила свои силы. Я дал ей для разбора несколько формул из "Списков Шафра", а девочка решила опробовать их все и сразу...

   – Очень неосмотрительно, – покачал головой целитель. – Но тэсс Эн-Ферро никогда не отличалась благоразумием.

   Девушка на кровати заворочалась.

   – Ей не нравится, когда о ней отзываются подобным образом, – с улыбкой заметил магистр Марко.

   – Вряд ли она нас слышит.

   – Думаете? А мне кажется, она прекрасно нас слышит.

   И воспользовавшись тем, что полуэльф отошел к окну, за которым уже полыхало закатом небо, маг склонился к самому уху своей ученицы и прошептал:

   – Не волнуйся, мы отыщем Феаста, где бы он ни был.

   Галла вздрогнула, будто действительно расслышала и поняла обращенные к ней слова.

   – А сейчас отдыхай.

   Медведь шагнул к двери, а возвратившийся целитель взялся за узкое запястье, отсчитывая пульс.

   – Это был не Феаст, – еле слышно выговорила вдруг спящая.

   Сорванные в крике связки делали ее речь едва различимой, и Медведь, не сумевший разобрать ни слова, обернулся к настороженно замершему травнику.

   – Что она сказала?

   Гират с сомнением поморщился:

   – Кажется что-то о Феасте, – выговорил он нерешительно. – Да, определенно, она сказала: Феаст.

   – Наверное, видит кошмары, – сказал Марко.

   Посвящать наставника-полуэльфа в то, что артефактору, которого уже больше месяца считают погибшим, удалось уйти из горящего посольства, ему не хотелось. Гират и без этого слишком близко к сердцу принимал все произошедшее начиная с того обряда и заканчивая поджогом.