Текст книги "И придет волчица…"

Автор книги: Ирина Шевченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

   – Не дурите, Салзар! – снова орет Медведь.

   Странно, а куда подевался "магистр"? Или хотя бы "тэр"?

   – Оставайтесь на месте, Марко! – к демонам этих "тэров". – Я знаю, что делать!

   Неумерший тоже знал. В выставленный некромантом щит ударил "глубинный свет". С трудом удерживая защиту, каэрец подумал, что должно быть, при жизни магистр Феаст был не самым слабым адептом Воды, раз уж ему и после смерти удаются направляемые этой стихией заклятья. Правда, теперь они выглядят несколько иначе, в исходные академические формулы обильно вплетена Тьма, и от самой основы изрядно веет могильным холодом.

   Решив не прибегать больше к стандартным заклинаниям против нежити, мастер смерти потянулся к висящему на шее мешочку и в ладонь лег холодный нефритовый нож. Не тратя энергию на подпитку щита, он принял остатки чужого плетения на лезвие тиз'зара, и ритуальное оружие легко разрубило смертоносные чары. Сможет ли оно так же легко отсечь привязанную к трупу душу?

   – Сделал... это... кто... – прошелестел вдруг неупокойник.

   Что-то было в этом неживом голосе. Какие-то едва-едва различимые эмоции. Беспокойство? Страх? Узнавание? Узнавание чего? Салзар покрепче перехватил тиз'зар и провел между собой и личем линию Омсты – живые к живым, мертвые к мертвым.

   – Сделал... кто... ты...

   Страх. Узнавание.

   Медленно придвигаясь к застывшему на крыльце мертвецу некромант каменным ножом вычерчивал перед собой знаки разделения. Древние руны на миг вспыхивали и бессильно гасли. Не то. Снова не то.

   – Сделал... ты...

   Страх. Узнавание. Ярость.

   – Сделал...как... ты... такой...

   Из последних сил Неумерший вскидывает костлявые руки, и с тонких потемневших пальцев срывается нечто страшное и непонятное, словно не разлагающийся мертвец, а сама праматерь Тьма первозданная вышла против верного своего сына, напустив на него ужаснейшее из своих порождений. Что-то кричит из-за спины Медведь. Кажется, хочет, чтобы он выставил щит. Только это уже не к чему.

   Время как будто замедлило свой ход. Черная паутина зависает в гиаре от поднявшего тиз'зар колдуна, а под нефритовым острием рождается древний символ мастеров смерти – "Алас" – исправление ошибок. Искупление. В данном случае чужой вины.

   Один удар сердца – и вязкие секунды возвращаются в привычный темп. Темное плетение окутывает зависшую в воздухе огненную руну, чтобы тут же разлететься от нее тысячей колючих осколков. Лишившись связи с утомленной душой мешком с костями падает на прогнившие доски мертвец. И обессиливший некромант, отдавший последний запас энергии из собственного резерва медленно оседает на выгоревшую траву, внутренне содрогаясь от мысли, что было бы с ним, если бы он ошибся. Если бы неверно истолковал невнятные обрывочные слова обезумевшего Неумершего.

   Сделал...как... ты... такой...

   Сделал такой как ты.

   – Такой как ты...

   – Да. Такой как я. Некромант с тиз'заром. Он, скорее всего, узнал оружие.

   Маги сидели на крыльце покосившейся хибары рядом с неподвижным трупом старика-инструменталиста, ждали вызванную за ним повозку и смотрели на закатное небо.

   – И что нам это дает?

   – Только знание того, что вы проморгали в своем городе Мастера Смерти, – развел руками Ворон. – Причем не самого низкого ранга. Тиз'зар получают на третьей-четвертой ступени.

   Марко поморщился, но азгарец не стал продолжать щекотливую тему.

   – Странное это было создание, – продолжил он взглянув на иссохшее тело. – Я долго не мог понять, что же с ним не так. Обычно Неумершие являются результатом неправильного проведения ритуала изъятия силы или обрыва "цепи подчинения". Но подобные особи быстро сходят с ума – душа не приемлет происходящих с телом изменений. А этот держался очень долго. Даже если предположить, что на полное обращение ушло около трех месяцев – это максимальный срок – то все равно уже по весне Неумерший должен был начать кровавую охоту. Так нет же, сидел тихо, как мышка...

   – Как кошка, – хмыкнул Старший наставник.

   – Да, и еще эта его кошка. Странно, согласитесь.

   – Странно. Но я, действительно, плохо разбираюсь в магии Смерти. Что вы сами думаете?

   – Тиз'зар. Это, конечно, всего лишь мое предположение, но учитывая некоторые свойства этого оружия, оно не лишено смысла. Я думаю, магистра Феаста убили таким ножом. Не просто пронзили сердце, а позволили тиз'зару выпить всю кровь до последней капли. Вы обратили внимание, насколько иссушен труп? Скорее всего, на получившийся результат убийца не рассчитывал, но нож, поглощая кровь и толику силы Феаста, стал еще и ненамеренным вместилищем частицы его души. Конечно же, это не полноценный сосуд, и со временем связь между тиз'заром, мертвым телом и неупокоенным духом распалась бы, но до сегодняшнего дня мастер-артефактор, а точнее то, что из него получилось, худо-бедно обуздывал темные стороны своей новой сущности. Поразительно, но даже практически полностью утратив разум, он сумел сохранить человечность.

   – Неплохая тема для магистерского трактата. Но что давал такой способ умерщвления самому убийце? Он мог получить силу Феаста через тиз'зар?

   – Непосредственно? Нет. Нож используется в подобных ритуалах, но играет отнюдь не главную роль. Все, что мог вытянуть некромант таким образом – всего лишь слабые отзвуки дара и слепок ауры...

   – Ну конечно же! – уловил недосказанную мысль Марко. – Аура! Убийца ведь встречался с другими магами под личиной Феаста, и они даже не заподозрили подмены. А ведь среди тех, кто помогал ему в том сорвавшемся жертвоприношении в апреле, были достаточно сильные волшебники. Наложенный морок их бы не обманул. Но тогда... Он может прятаться так постоянно! Маскироваться под чужою личиною, выкачивая кровь из своих жертв.

   В голосе мага звенело отчаянье и Салзар поспешил его успокоить:

   – Нет. В ближайшее время он подобного не повторит. Во-первых, тиз'зар не бездонен. Перенасытившийся кровью нож станет непригодным для настоящей работы. А во-вторых, наложение слепка ауры искажает структуру собственной. Если прибегать к этому способу маскировки слишком часто и держать накладку длительное время, процесс станет необратимым и волшебник рискует оборвать нить собственного дара, утратить способности. К тому же он и так постоянно прячется. Вы ведь не почувствовали ни в ком из местных магов Мастера Смерти, не так ли? Значит, он постоянно приглушает отблески некроматической силы, маскируясь, скажем, под стихийника. А отзвуки магии смерти так или иначе есть в любом из нас, кто хоть раз пытался поднять или упокоить зомби, или работал с кладбищенской нежитью. Ведь эти действия вообще входят в обязательную программу обучения, не так ли?

   Чародеи уныло переглянулись. Они снова зашли в тупик.

   – Ну, теперь у нас хотя бы есть тело, – произнес задумчиво Ворон. – Можно будет отчитаться в столицу, что преступник найден и... убит нами при попытке захвата.

   – Вы серьезно?

   – Вполне. Эльфов это успокоит, по крайней мере.

   – А настоящего убийцу – насторожит.

   – Вот именно.

__________

   Снова огонь и удушливый чад...

   Снова ужас и боль...

   Снова ладонь на горящем лбу, светлые волосы и улыбка аури...

   А после море, теплое и ласковое. Рокот волн и шелест песка...

   И имя, прозвучавшее будто бы издалека...

   Чужое, незнакомое имя. Но отчего-то он, проснувшись, повторял это имя и думал о море...

Глава 7

   Разговор этот начала Галла. Даже не начала, а так – обронила вскользь за завтраком, что, может быть, стоит уехать куда-нибудь подальше от Марони. Откуда такие мысли, Лайс у нее не спрашивал, но догадывался: за него волнуется, переживает, как он теперь станет встречаться в отряде с Брайтом, который, вопреки ожиданиям, никуда не ушел.

   – А Школа как же? Тебе ведь совсем немного осталось. Вот выучишься...

   Она взглянула как-то странно, но лишь кивнула в ответ.

   А потом поехала в эту самую Школу. В выходной. Но он тоже промолчал – пусть уж лучше загружает себя учебой, чем ненужными мыслями.

   Маризе же отвлечься было не на что, а потому, видимо, ненужные мысли посещали ее регулярно.

   – Значит, уедешь завтра? – спросила она, оставшись с ним в гостиной наедине.

   – Да, – кивнул Эн-Ферро. – Но вечером уже буду дома. А что?

   Карди пожала плечами.

   – Я тут подумала... Подумала, что теперь у тебя не будет времени для занятий с Ласси. А мы ведь отчасти ради этого здесь...

   – Я же сказал, что буду приезжать вечерами. И обучение Ласси – не единственная причина.

   – Да, об этом я тоже хотела поговорить, – женщина опустила глаза. – Мне кажется, моя помощь Галле не понадобится. С ней все в порядке, никаких отклонений. И не думаю, что что-то изменится. Она ведь дракон, по крайней мере, наполовину. А драконы не подвержены... В общем, я считаю, что ее кровь – лучшая гарантия нормального протекания беременности и успешных родов. Когда придет время, ей нужен будет акушер, и только. В моем присутствии необходимости нет.

   Она вздохнула, почти всхлипнула, и он, взглянув на нее в этот момент, вдруг вспомнил маленькую девочку, которой привозил когда-то игрушки и сладости из разных уголков Сопределья. Нет, она не была единственной маленькой девочкой, получавшей подобные подарки, – у многих его знакомых были дети, и каждому он нес что-нибудь, когда навещал их родителей. Но только она вот так же опускала глаза и вздыхала так жалобно, если он вдруг приходил с пустыми руками. И тогда он шарил по карманам в поисках любой хоть какой-нибудь безделушки: зажигалки, отмычки, коробочки мятных леденцов – хоть чего-нибудь, что можно было бы дать ей, лишь бы только она не расплакалась.

   Но девочка выросла. Конфета ее вряд ли порадует. Но и плакать, хвала небу, она не собирается.

   – Я тут никому не нужна, – сказала тихо.

   – Не правда, – мягко возразил мужчина. – Ты всем нужна. В первую очередь Ласси.

   – Да, но...

   – Галле. Может, не как медик, но как подруга. Мне кажется, вы неплохо ладите, а у девочки сейчас сложный период и любая поддержка важна.

   Карди рассеяно кивнула, и Эн-Ферро понял свою промашку: в последние дни Галла снова стала для нее чужой, вернувшись к насыщенной школьной жизни и прежним друзьям.

   – Мне, – решился он на последний аргумент.

   Мариза взглянула на него с недоверием.

   – Понимаешь, я... Я не привык к такой жизни. К семейной, домашней. Привык заботиться только о себе... В основном. А еще я совершенно не умею обращаться с детьми. Да, совершенно. Я их не понимаю. Я пробовал, но... У меня было двое, я думал, что все о них знаю, делаю для них все, что могу. А вышло... Ну, ты сама знаешь, что из этого вышло. Так что не говори, что ты здесь не нужна. Нужна, очень. Ты умная, внимательная, ты всегда знаешь, что сделать и что сказать...

   А вот он говорить подобные вещи был не мастак, но его сбивчивая речь прозвучала искренне и трогательно.

   Однако на такой эффект Лайс никак не рассчитывал: даже не дождавшись, пока он закончит Мариза бросилась к нему и заключила в объятья. Нет, "в объятья" – это еще слабо сказано: просто обхватила руками за шею и буквально повисла на нем. Но вместо ответных теплых слов кард услышал только протяжное, но, к счастью, не громкое "и-и-и-и".

   Кажется, что-то подобное уже было.

   Придерживая женщину и стараясь не упасть самому он развернулся шаря глазами по полу, и точно – прямо посреди комнаты как ни в чем не бывало сидел маленький серый мышонок.

   – Мари, я...

   – И-и-и-и-и!

   – Ну это же просто мышь.

   – Мы-ы-ышь, – проскулила она, для верности обхватывая его еще и ногами.

   – Если ты меня не отпустишь, я не смогу ее прогнать.

   В ответ на такое предложение карди отчаянно затрясла головой и вцепилась в него еще крепче. И... он не сказал бы, что ему это было неприятно. Да и она совсем не тяжелая.

   – Мари, Галла в Школе, в этот раз на выручку она не придет. Давай, я аккуратно поставлю тебя на диван? Или на стол? Мыши не прыгают так высоко... Насколько я знаю, они вообще не прыгают.

   Она снова замотала головой и, прижавшись сильнее, как огромную тайну прошептала в самое ухо:

   – У папы в лаборатории были мыши, да. Они прыгали.

   – Тогда я позову Ласси, хорошо?

   Долго звать не пришлось, сын как будто только и ждал, когда его кликнут.

   – Ой, мышка! – просиял он, глядя при этом на родителей. – Я поймаю, сейчас.

   Еще минуту он совершал какие-то странные пассы, по-видимому, пытаясь повторить трюк Галлы, а после просто набросил на мышонка, который, как и тот, первый, даже не пытался бежать, сдернутую с кресла накидку.

   – Я его во дворе выпущу, да?

   – Только подальше, сыночек, – с молящими нотками в голосе попросила Мариза.

   – Хорошо.

   Убедившись, что свирепый зверь пойман и обезврежен, женщина нерешительно спустилась на пол.

   – Извини, – пробормотала она растеряно. – Я их... не люблю.

   – Я заметил, – улыбнулся Эн-Ферро. – Но мы, кажется, о чем-то говорили? Вроде бы о том, что все мы здесь нужны друг другу.

   – Да? – удивилась она.

   – Да. Ты же не станешь отрицать, что и я тебе жизненно необходим? На кого еще ты влезешь, если мышь вернется снова?

   Бережно сжимая свою добычу, Ласси добежал до сарая и свернул за угол. Царапаясь о колючие ветки разросшейся вдоль забора малины, вытащил из-под куста большую стеклянную банку, в которой тетя Галла раньше хранила гречку, и аккуратно опустил туда мышонка. Затем порылся в карманах, достал половинку яблока и кусочек печенья.

   – Это тебе, заслужил. Ты только не сердись, хорошо? Я тебя обязательно отпущу, но попозже. Может быть, ты мне еще разок пригодишься...

__________

   Видимо, мне снова забыли о чем-то рассказать.

   – Что значит, успокоит эльфов? – переспросила я у наставника, отворачиваясь от лежащего на столе тела. – Они ведь и так пребывают в полной уверенности, что колдун, подорвавший посольство, сгорел вместе с ним.

   – Уже нет, – Салзар набросил на труп артефактора плотную серую ткань. – Я доложил Его Величеству о замеченном вами портале, а он, в свою очередь, не счел нужным скрывать это от принца Кэллиана.

   – Но тогда они знают и то, что в посольстве был не магистр Феаст, – продолжала недоумевать я.

   – Нет. Этого я говорить не стал. Иначе пришлось бы объяснять, откуда у нас такие сведения, и я боялся, что их сочтут недостоверными. Никто и никогда прежде не входил в память Стихий, нигде нет даже упоминаний о том, что это возможно.

   – Странно, что вы мне поверили, – пробурчала я оскорблено.

   Но в чем-то он был все-таки прав. И хорошо, что ни эльфы, ни маги из Орденской комиссии не знают всего.

   – Значит, мы ищем некроманта? С тиз'заром? – о ритуальном ноже я читала и видела рисунки, но увидеть воочию не отказалась бы.

   – Да, – кивнул Ворон, – Мастера Смерти рангом не менее третей ступени. Мы с вашим наставником как раз говорили об этом, когда вы пришли. Новая информация значительно сужает круг подозреваемых. В этой Школе не обучают некромантии, лишь элементарным основам, то есть, можно исключить всех обучавшихся здесь и никуда более не выезжавших...

   – Багур, – тут же вставил Медведь. – Он работает тут с момента выпуска. Начинал младшим наставником. Нынешних младших наставников и учеников мы тоже, само собой, исключаем.

   – Остаются Келай и Эвил, – подвела итог я, чувствуя, что сердце готово вырваться из груди. Неужели вот он, момент истины?

   – И еще около десятка магов, живущих в Марони, – мой учитель до сих пор не желал верить в виновность кого-либо из наставников.

   – Келай и Эвил, – повторила я, глядя на Салзара. – Выяснили что-нибудь о них?

   – Очень немного. Оба приезжие. Магистр Келай, с его же слов, прошу заметить, прибыл откуда-то с юга Империи. Рекомендаций или послужного списка у него не спрашивали, – осуждающий взгляд в сторону тэра Марко, – так как должность распорядителя не требует особых талантов и знаний. А вот о магистре Эвиле известно чуть больше. Выпускник Врайгольской Школы, преподавал там же какое-то время, после имел частную практику в небольшом городе на границах с Илимой, затем был в личных магах некого имперского вельможи, но недолго, а прежде чем перебраться три года назад в Марони, несколько лет обучал искусству в Школе Сараста.

   Сараст. Я вспомнила перекошенные физиономии членов приемной комиссии. Что ж, вполне может быть...

   – А что вы думаете, тэсс Галла?

   – Я?

   Кажется за последнюю длань два сильных и опытных чародея успели увериться в том, что тэсс Галла способна творить чудеса. Не магию, а именно чудеса. Которых, к сожалению, не бывает...

   – Не знаю. Задержать обоих и допросить?

   – На каком основании?

   – Да безо всяких оснований! – вспылила я. – Невиновный не станет препятствовать следствию, после можно будет извиниться. А виновный...

   – А виновный станет доказывать свою невиновность наравне с другим, – веско произнес Салзар.

   – И они оба могут быть невиновны, – продолжал упорствовать в своих надеждах наставник.

   – Вскрытие памяти, – решение, на мой взгляд, было оптимальным. Не сотня, не десяток магов, а всего лишь двое. Почему бы не разобраться с этим раз и навсегда?

   – Никто не позволит его провести, – возразил некромант.

   – Проведем сами.

   В небольшой лаборатории, примыкающей к кабинету Старшего наставника, повисла настораживающая тишина. Наверное, я снова что-то не то предложила.

   – Вы знаете, как проходит процедура вскрытия, тэсс Галла? – нарушил молчание Ворон.

   – В теории.

   – В теории, – повторил он задумчиво. – Я даже уверен, что ваших теоретических знаний хватит для того, чтобы провести ее самостоятельно. Но... В учебниках редко пишут о таком, правда зачастую неприглядна... Вы знаете, чем вскрытие памяти грозит человеку, над которым проводят обряд?

   – Ну...

   – В теории, да. Я думал, вы лучше обучаете свою личную ученицу, магистр Марко.

   – Пока я старался не отступать от основного учебного курса, – словно оправдание выдавил Медведь.

   – Жаль.

   – Так в чем все-таки проблема? – не выдержала я.

   – Проблема в том, что в трех случаях из пяти у человека, подвергнутому вскрытию памяти, наблюдаются последующие осложнения. Здоровья. И не только. Разум испытуемого ощутимо страдает. И это не зависит от силы или опыта мага, проводившего ритуал. Скорее всего, дело в самом испытуемом, в его... голове. Наши ученые еще недостаточно изучили мыслительные процессы и механизм работы мозга...

   "А голова предмет темный и исследованию не подлежит", – вспомнилось мне. Интересно, откуда это? Не помню...

   – Отклонения могут быть разного характера. От провалов в памяти, потери части воспоминаний, до безумия. Последнее, конечно, редкость, но случается. И даже при самом благоприятном исходе, вскрытие имеет последствия. Представьте, что чувствует человек, которого в буквальном смысле разбирают на кусочки, выворачивая его сознания, заставляя в короткие полчаса вспомнить всю жизнь? Не представляете. И я не желал бы вам когда-нибудь испытать это. Потому, тэсс, решение о проведении данного ритуала принимает орденская комиссия с одобрения судейского совета Кармола. Вот так-то. И я считаю, что это правильно. Вы способны взять на себя ответственность за сломанную жизнь невиновного человека?

   – Да, – не раздумывая, дала я совсем не тот ответ, на который он рассчитывал.

   Некромант взглянул на меня с недоверием, но когда понял, что я не шучу, вдруг рассвирепел.

   – А я – нет, – произнес резко. – И вам, юная тэсс, не позволю!

   Бред. Круг замкнулся всего лишь на двоих, а мы снова разводим сантименты.

   – Я сказал, что не желал бы вам пройти через это. И никому не желал бы.

   Что-то в его голосе наводило на мысль о том, что он знает, о чем говорит. О выворачивании сознания и разборе на кусочки, а в глазах уже плясали искорки упомянутого безумия. Всего лишь слабые отблески, а мне уже сделалось страшно.

   – Хорошо, – не стала я испытывать судьбу и его терпение. – Что предлагаете вы?

   – Разобраться во всем до конца. Мы подошли уже достаточно близко, и если некая вспыльчивая чародейка проявит терпение... Не забывайте, мы доверяем вам, тэсс Галла. Иначе не стали бы рассказывать о вчерашнем происшествии.

   Я все равно узнала бы. Ведь они хотят предъявить труп Феаста и отрапортовать в Азгар о завершении расследования. Вряд ли эта замечательная новость прошла бы мимо меня. Иначе, я очень сомневаюсь, что удостоилась бы подобного доверия.

   Но я сделала вид, что верю каждому его слову.

   – Нужно разобраться, – повторил слова Ворона тэр Марко. – Потерпи еще немного и не вмешивайся, прошу. Думаю, будет лучше, если в ближайшие дни ты не станешь появляться в Школе.

   Я стерпела и это. Молча выслушала их расплывчатые рассуждения и совершенно несостоятельный план действий. Кивнула в ответ на предложение дождаться уточненных данных о прошлом каждого из двух магов. И отказалась получить "ценный урок" по некромантии, наблюдая, как Салзар станет "обрабатывать" тело несчастного старика, чтобы придать ему вид недавно умершего. Во-первых, меня все еще немного мутит, и не до работ с омертвелыми тканями, а во-вторых, это, по моему мнению, кощунственно, зная имя... с вероятностью пятьдесят на пятьдесят зная имя настоящего убийцы, сваливать его грехи на его же жертву. Старик заслужил достойное погребение, а не участь пособия в практике по некромантии.

   А чего я еще не сделала, так это не стала делиться с магистрами своими мыслями. Думаю, они им не понравились бы.

   Они не нравились и мне самой: злые, опасные, безумные. Но запретить себе думать невозможно, и по дороге домой, и уже дома я продолжала прокручивать в голове десятки решений, каждое из которых, пусть только здесь, только сейчас и только для меня, но все-таки было верным.

   Лучше простить десяток виновных, чем казнить одного невиновного. Не уверена, что помню дословно эту фразу. Не уверена даже, что помню ее, а не сама только что придумала, раздираемая изнутри собственной совестью и трусостью. Лучше простить убийцу, чем покарать невиновного, возможно, действительно, лучше. Но не для меня. Для меня самое главное, чтобы убийца Ила не ушел от возмездия, а я смогла спать спокойно, зная, что он ничем не сумеет навредить мне, а значит, и Дэви. Двое: тот, кого уже нет, и тот, кто еще не родился – вот те, кто направляют сейчас мои поступки и мысли.

   Защитить Дэви любой ценой, а значит, избавиться даже от призрачной угрозы. И решение здесь простое и жесткое: не ждать пока все проясниться и ударить первой. Два человека – не так уж и много. Лучше покарать невиновного, чем вновь упустить убийцу. Два человека, застигнутых врасплох и не успевшие ни защититься, ни даже понять, что происходит. Но больше не будет бессмысленных смертей и ночных кошмаров, и я спокойно дождусь следующей весны...

   Но я не сделаю этого. Не из-за невиновного, нет. Чтобы сберечь своего сына я не пожалею и тысячи невиновных. Я не сделаю этого из-за Ила. Из-за мести, обещанной ему. Я не желаю, чтобы его убийца умер, так и не поняв, почему. Он должен знать. Видеть меня в последние секунды своей жизни и...

   И я схожу с ума. Наверное, это – единственная здравая мысль за сегодня. Но она такая незначительная в сравнении с остальными... Схожу с ума. Или уже сошла. Или у меня его никогда и не было, этого ума. Почему иначе со мной случилось все это, как не из-за моего же собственного безумия и бездумья?

   Но это – прошлое. Сожалениями его не исправить. Сейчас нужно думать о другом.

   Мой наставник и щепетильный столичный некромант не хотят подвергать риску здоровье и рассудок невиновного? Хорошо. Я приняла их аргументы (лишь потому, что в одиночку все равно не провела бы вскрытие памяти). Но бездействовать не собираюсь. Действовать, впрочем, пока тоже. Необдуманный риск ни к чему хорошему не приведет. А обдуманный?

   Снова глупости в голове. Мысли путаются. Интуиция... Хваленная человеческая интуиция, прославленное драконье гиавэ, знание о незнаемом, – ничего этого не было. Все чувства молчали, словно и они боялись указать мне не на того человека. Логика... Логика давно превратилась в отвлеченное понятие, в вузовскую дисциплину из ставшей чужой и далекой земной жизни... Но можно попробовать.

   Что я знаю об этих двоих, кроме того, что услышала сегодня от Салзара? Мало, очень мало.

   Эвил – высокий, широкоплечий брюнет лет сорока, не больше (естественно, исключительно внешне, возраст магов – отдельная тема). Сильный огневик. Канонический красавец. Наставник и любовник одной из моих подруг... М-да... Во время поджога был, по его словам, дома – что вполне правдоподобно, так как была ночь и все добропорядочные граждане, не приглашенные на прием к герцогу, спали или готовились ко сну. Во время сорванного Илом обряда изъятия силы он тоже якобы спал, и в данном случае это более подозрительно, так как дело было днем. Но я порой тоже люблю вздремнуть после Школы, так что подобная сонливость еще не повод для обвинений. Но ни в том, ни в другом случае у Эвила не было алиби. Алиби – интересно, в каэрро есть какой-нибудь аналог этому слову? Своя презумпция невиновности, насколько я успела изучить местное законодательство, есть. Наверное, есть и алиби. Но не у Эвила.

   И не у Келая. Этот – вообще темная лошадка. Никто и ничто. Будто бы его и нет. Распорядитель, тусклый, невзрачный тип сорока пяти – пятидесяти лет, опять же только с виду. Волосы неопределенно-серого цвета, нескладная фигура и совершенно незапоминающееся лицо. В глаза не бросается, выдающимися способностями, по всеобщему мнению, не владеет. Я даже не знаю его стихийной принадлежности и специализации. Иллюзионист? Целитель? Боевик? Некромант? Во время пожара, как и Эвил, был дома. С его слов. Во время обряда – в книгохранилище. Это уже со слов магистра Триара. Но старичок-историк не сидел с Келаем неотлучно, а колдун, убивший Ила, неплохо умел телепортироваться. Рассчитать время и перепрыгнуть на старое кладбище, уверив всех, что отправляешься возиться с пыльными фолиантами, не составило бы труда.

   Я потратила без малого час, чтобы убедиться, что дедукция не входит в список моих талантов. Значит, нужно придумать что-нибудь еще...

   Мариза заглянула в комнату. Обычно она стучит, прежде, чем войти, и я не скажу, что она не сделала этого сейчас, но стука, погруженная в свои размышления, не слышала.

   – Не хочешь сходить с нами на пляж?

   – Не сегодня, – ответила я, выныривая на мгновенье в реальность.

   – Ах, да, тебе же еще собираться...

   Собираться? Я озадаченно тряхнула головой, но тут же вспомнила: встреча в "Крылатом волке". Завтра наши мальчишки отправляются в путь. Странствующие маги. Дети. До них ли сейчас?

   – Хочешь, помогу тебе с платьем? – предложила карди. – Чтобы ты с утюгом не носилась снова.

   – Он не такой уж тяжелый, – отмахнулась я машинально, и она, кажется, обиделась.

   Пусть. И не до нее теперь тоже.

   Но на встречу сходить можно. Нужно. Даже странно, но в моей безумной голове возникла еще одна вполне здравая, по крайней мере, мне она кажется таковой, мысль. И нужно ее проверить. Сегодня же. Потому что если мне повезет, ответ на этот вопрос безошибочно определит убийцу. А уж тогда...

Открывшийся зимой на окраине Школьного квартала трактир с будоражащим воображение названием – не каждому ведь доводилось бывать на Ниопе – сразу же стал любимым местом сборищ обитавшей здесь молодежи. В иные вечера сюда было не пробиться, так как все столы в немаленьком зале оказывались заняты еще с обеда и даже у длинной отполированной стойки, за которой стоял сам владелец этого места, высокий, худощавый, в опровержение расхожим представлениями о трактирщиках, мужчина, нельзя было пристроится с кружкой холодного пива. Но сейчас, когда завсегдатаи этого места разъехались на время выгулок, кто на практику, а кто навестить родных, "Крылатый волк" пустовал, и потому, наверное, тэр Ниус принял нашу шумную компанию так, словно встречал после долгой разлуки родных детей.

   Я не слишком внимательно слушала застольные разговоры и невпопад отвечала на вопросы, не пила вина и почти ничего не ела. Не оценила шуток Ферта и даже не запомнила имени новой подружки Сэла – в последнее время он менял их, как перчатки, и эта, кажется, была уже третьей за два с небольшим месяца. Дети растут...

   Через час выяснилось, что я оказалась единственной, кто не приготовил собравшимся в странствия обалдуям подарка, но особых раскаяний по этому поводу я не испытывала. Да и парни, казалось, не придали этому значения – им досталось столько и нужных, и абсолютно бесполезных в дороге вещей, что неважно уже было, одной ли больше, одной ли меньше.

   Еще через час, когда солнце опустилось за крыши домов, и в трактир погрузился в приятный полумрак, пришли музыканты: старик-скрипач и мальчик-флейтист, заиграла музыка и кто-то из сидевших за соседним столом парней – пусть людей и было мало, но все же мы были тут не одни – радостно закричал: "Танцы!". А наша компания, за исключением, конечно же, меня, это предложение с такой же радостью поддержала.

   – Потанцуешь со мной? – подсел поближе оставивший в сторонке свою подружку Сэл.

   – Нет.

   Когда я последний раз с ним танцевала, когда я вообще последний раз танцевала, мой любимый доживал последние минуты... Вряд ли когда-нибудь...

   – Что-то случилось, Гал?

   – А ты еще не знаешь, да? – не смогла я сдержать напряжение сегодняшнего дня.

   Сэллер понял, что я имела в виду, и отвернулся.

   – Я знаю, – произнес он, не глядя на меня. – Но разве кто-нибудь из нас в этом виноват?

   Я промолчала, и друг, не дождавшись ответа, который он и так знал, вернулся к курносенькой светловолосой девчонке, ожидавшей его и того момента, когда задорная плясовая сменится нежной и плавной мелодией.

   Наверное, и мне пора.

   Я пригубила терпкого красного вина и поднялась со скамьи. Алатти как раз возвращалась к столу, отказавшись от приглашения симпатичного смуглого паренька, недавно зашедшего в трактир с двумя друзьями. Возможно, он еще долго не оставил бы нашу маркизу, но увидев меня, предпочел вернуться к товарищам и заказать еще пива. Все-таки определенная известность в кругах школяров у тэсс Галлы Эн-Ферро была.

   – Ал, ты не выйдешь со мной на улицу? Что-то голова закружилась.

   Место для трактира выбрано было удачно: рядом с отделяющим Школьный квартал от Ремесленного местечка парком, поодаль от жилых домов. Случайного прохожего тут не встретишь, так что, если никто из посетителей не решит подобно нам выйти на свежий воздух, разговору не помешают.