Текст книги "Волчья королева (СИ)"

Автор книги: Ирина Селиванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

Глава 20

Я открыла глаза и стала смотреть в потолок, первые несколько минут совершенно не понимая, где я и кто я. Где-то в уголке сознания еще шевелились мысли, что я должна быть в пещере, что меня должны осмотреть. Но собственные чувства начинали брать вверх. Я понимала, что сон закончился, но все еще продолжала чувствовать некую связь. Стоило закрыть глаза, как я легко воображала себе прекрасную знахарку, Алека, снимающего рубашку, шрамы на его теле.

Я тут же открыла глаза. Что бы это ни было, смотреть на это мне не хотелось. Точнее, хотелось, конечно, но было слишком больно.

До чего же странный сон. Его можно было, конечно, отнести его к группе живых снов, куда входили моя прогулка с призраками и каждодневные битвы с монстрами. Только это все равно было что-то другое. Я помнила каждую мысль, каждое чувство, которое испытал Алек – а они были совсем не похожи на мои. Неужели у меня такое богатое воображение? Это и тревожило, и возбуждало одновременно. Было странно находиться в его голове, читать, словно книгу, все, о чем он думает, ощущать на себе все, что он делает. С другой стороны, это ведь был сон! В конце концов, это не наш сознательный выбор; что только не померещится, когда ты спишь. Просто я очень много думала об Алеке, поэтому и увидела все это. Просто сон.

Я научилась по-особому относиться к вещам, которых раньше не было в моей жизни. К таким снам, к моим предчувствиям и мыслям, которые иногда так неожиданно приходят в голову.

Чтобы это ни было, это заставляло мое сердце биться чаще. Приятное волнение щекотало подушечки на пальцах.

Со вздохом я поднялась и выбралась из кровати. Сделав возле зеркала все то, на что была способна, я вышла из комнаты, готовясь услышать ворчание отца по поводу позднего подъема, но меня встретила тишина. Я прошла на кухню, надеясь увидеть там маму, как всегда копошащуюся у плиты, но вместо того нашла записку, прикрепленную магнитиком к холодильнику.

Сдернув листочек, я развернула его и шепотом прочла:

«Женя, сегодня утром мой начальник сообщил, что намерен устроить деловой обед у него на загородной даче. Там будет много влиятельных инвесторов из Москвы, и мы хотим получить их финансирование. Тогда у нас будет шанс на более дорогие экспедиции! Начальник сказал, что я должен буду приехать с семьей. Ты только не начинай злиться. Когда мы зашли к тебе в комнату, ты разговаривала. Говорила что-то про то, что не нужен тебе никакой осмотр. Мама переволновалась, и мы решили не будить тебя. Подумай, зато у тебя есть целый день, который ты можешь провести, как хочешь! Мама просила написать, что в микроволновке лежат чебуреки, разогрей их и покушай. Мы будем вечером, точно не знаю во сколько, но, наверное, примерно, к девяти. Ты будь дома, хорошо?

Целую,

Папа»

Я скомкала записку и точно запустила ее в мусорное ведро в другом конце кухни. Никакой обиды, только облегчение! Обед с начальником отца, когда тебе нужно только улыбаться и много не есть, где все спрашивают тебя, как дела в школе, хочешь ли ты пойти по стопам папы. Что может быть хуже?

– Жизнь прекрасна! – пропела я, кружась по кухне и скользя носками по линолеуму.

Я обошла всю квартиру, но никого действительно не было. Это было лучшее, что могло случиться со мной этим утром. Я разогрела себе чебуреки и сделала какао. Проснулся зверский аппетит и желание танцевать.

Весь день был в моем распоряжении! Я включила музыку на колонках, быстро прибралась в своей комнате, а потом плюхнулась на кровать, улыбаясь. Настроение, похоже, начинало возвращаться. После сна у меня было приятное чувство, будто я провела с Алеком несколько часов, и пусть, что он и не знал о моем присутствии, пусть я и выдумала все это.

После двух часов эйфория спала, и меня стало беспокоить колющее чувство в районе груди. Моя кожа покрылась мурашками, будто через меня каждую секунду пропускали все новые и новые электрические волны. Разница между ними была не большая, но я все же чувствовала, что напряжение растет.

Я пыталась отвлечься музыкой и фильмами, но не могла сосредоточиться ни на чем, психовала и выключала их. До встречи с Софьей оставалось еще несколько часов, но я не имела понятия, что делать, как отвлечься от постоянного напряжения в ожидании новой волны.

Спустя какое-то время выход все же нашелся. Я достала блокнот с рисунками и вообразила в голове новую картину, от которой захватило дух. Алек в коричневом облачении верхом на белоснежной Кассилии. Лицо его выражает холодную решимость, а на морде волчицы – угрожающий оскал.

Я быстро начертила контуры, а потом принялась за лицо Алека. Карандаш слегка дрожал в моей руке, когда я рисовала ему глаза, но я заставляла себя сохранять хладнокровие. Получалось даже лучше, чем я рассчитывала. Спустя чуть больше часа я уже гордо заканчивала последние завитки на хвосте волчицы. У меня еще никогда не выходило так точно передавать эмоции. Казалось, в любую секунд Алек может выйти из картины, или даже лучше – забрать меня к себе.

У меня еще много времени, поэтому я, повинуясь странному порыву, включила компьютер и ввела в поисковик слово, от которого мурашки пробежали по коже, – оборотень. Гугл выдал мне кучу картинок, глядя на которые, мне хотелось смеяться. Люди изображали оборотней, как нечто злое: морда в крови, большие клыки, когти, рвущие чье-то тело, и совершенно непохожее на то, что я видела во сне: большинство из них были человекоподобными со светящимися глазами и ходили на двух ногах. На сайтах мне также не удалось найти ничего интересного.

В шесть мы встретились с Софьей у метро, чтобы поехать в парк. Я заметила, что ее глаза немного припухли, хотя она умело скрыла это под тушью.

Метро быстро домчало нас до нужного места. Раньше здесь был лес, и многие деревья до сих пор стояли на своих вековых местах, но между ними теперь петляли дорожки из ровного асфальта.

Мне пришлось постараться, чтобы не думать о сибирских лесах, пока мы медленно двигались в сердце парка. Людей оказалось намного больше, чем мы рассчитывали, и все они двигались в том же направлении. Причина показалась за поворотом: на лето в парке установили самые разнообразные аттракционы.

– Ничего не знаю, я иду на батуты! – тут же воскликнула Софья.

Я прыснула от смеха.

– Вперед! Тогда я пойду куплю нам попкорн.

– Купи мне еще сладкую вату, – сказала подруга, разворачиваясь и направляясь к кассе для батутов.

Я быстро нашла палатку с ватой и попкорном, а потом проскользнула вперед очереди, пока никто не смотрел в мою сторону. Нужно же было брать выгоду из своего худого телосложения.

Я быстро купила все, что нужно, и стала пробираться назад. Очередь вдруг стала гораздо больше, чем была до этого, и мне стало казаться, что люди угрожающе нависают надо мной из-за того, что я так невинно проскочила мимо них.

– Ай, – вдруг раздалось у меня над головой, и я, поняв, что наступила кому-то на ногу, боязливо подняла голову.

– Здрасьте, – тоненьким голосом пробормотала я.

Надо мной стоял молодой светловолосый парень с добрым улыбающимся лицом. Он со смехом перевел взгляд с меня на вату. Я посмотрела на свою праву руку, и увидела, что сладкая вата превратилась, скажем так, в настоящую. Пока я выбиралась из толпы, мне было не до этого, и я, похоже, воткнула ее в кого-то.

– Класс, – огорченно сказала я.

– Стой тут, – улыбнулся парень.

– Издеваешься? Стоять тут?

Вокруг нас сгущалась толпа, люди начали спорить на счет порядка очереди. Наверное, где-то недалеко закрылся такой же ларек, и все пришли сюда.

– Ну, хорошо, можешь подождать меня на скамейке, только недалеко, идет?

– Идет, – кивнула я, и снова начала пробираться к выходу.

Не сразу дошло, что хочет от меня этот парень, а когда меня осенило и я обернулась, он уже покупал новую вату.

– Вот ведь черт, – пробурчала я себе под нос, удивляясь, как ему удалось так быстро пройти через очередь.

Деньги были в сумке у Софьи, и мне нечем было заплатить за новую вату. Тем временем, светловолосый паренек выбрался назад, со смехом оглядываясь на толпу раздраженных людей. Он встал передо мной, словно рыцарь, ждущий поцелуя дамы в награждение за убийство дракона.

– Ну, колись, как тебе это удалось, – только и сказала я. – Ты обошел всех этих людей, а они не разорвали тебя на кусочки. Вау, да ты супермен.

– Нет, круче, – рассмеялся парень. – Я работник этого заведения!

Я тоже не удержалась от смеха.

– Меня Миша зовут.

– Женя, – представилась я.

– Евгения, значит. Красивое у тебя имя.

– Спасибо. Пойдем дойдем до моей подруги, и я отдам тебе деньги за вату. Но, вообще, не нужно было покупать.

Парень отмахнулся.

– Да ладно! Ты бы видела свои глаза. Словно напуганный китенок.

– Китенок? – расхохоталась я. – Ты серьезно?

– Ну да, у тебя глаза цвета моря. Обычно в таких случаях говорят олененок, но тебе это не подходит.

– Ну, спасибо, – фыркнула я, наконец закончив смеяться. – Просто вдруг столько людей подошло, и все так завертелось.

– А ты бояка, да?

– Ничего я не бояка, просто, похоже, у меня первая стадия клаустрофобии.

– Нелегко тебе в метро, наверное. На самом деле, нет никакой клаустрофобии, – уверенно отозвался Миша. – Это все выдумки нашего сознания. Просто кто-то думает о ней, кто-то нет, а кто-то слишком сильно, и это становится его жизнью.

– А ты что у нас самый умный? – улыбнулась я.

– Просто люблю читать, – ответил парень. – И люблю учиться вообще.

– Где учишься?

– На втором, теперь, курсе, в институте Права, а тут просто подрабатываю, особенно в летнее время года.

– Классно, молодец!

Мы оба заулыбались. Мне сложно было сказать, что это за фрукт такой – Миша. Он явно был не москвичом. Слишком добрый для того, кто прожил всю жизнь в таком большом городе. Парень казался умным и легким на общение. Я сразу потянулась к нему, словно к старшему брату, о котором всегда мечтала.

Он выглядел довольно красивым, хотя и с простыми чертами лица. Высокий, немного острый нос, открытые серо-голубые глаза, тонкая линия губ. Скулы у него не выступали так, как у Алека, и волосы не были разбросаны по лицу, словно недавно он попал под ураган, а аккуратно пострижены.

Одет он тоже был просто, но со вкусом. Джинсы цвета, который и должен быть у джинсов, и белая футболка с рисунком художественного беспорядка. Через футболку просунуты ярко-синие наушники.

Глядя на него, я буквально растворялась во всем нормальном. Рядом с ним не возникали мысли, сошла ли я с ума, или все еще впереди. Жизнь Миши казалась идеальной.

– Ей, еще рано спать! – со смехом сказал парень, махая рукой у меня перед глазами.

– А… Да, прости, – спохватилась я. – Пойдем, я отведу тебя к подруге и верну деньги за вату.

– Ты это серьезно? Не нужны мне твои сто рублей.

– А как же студенческая жизнь и быстрорастворимая лапша на обед? – поддела я его. – Я-то думала, вы каждую копейку считаете.

– Только олигархи считают каждую копейку, – усмехнулся он в ответ. – К подруге ты меня, конечно, можешь отвести, но денег я не возьму.

Я сдалась, и мы быстро дошли до места, где вся красная, но счастливая Софья обувала кеды.

– Не обращай внимания, – рассмеялась я. – Софья любит батуты, несмотря на то, сколько ей лет.

– А вы какой класс-то закончили?

– Десятый, – ответила я, не видя смысла скрывать свой возраст.

– Я бы тебе класс шестой дал, – рассмеялся Миша.

Я легонько ударила его по плечу, а потом к нам подбежала Совушка, выразительно глядя на парня.

– Миша, это моя подруга Софья, Софья – это Миша, – представила я их друг другу.

Миша улыбнулся и протянул подруге руку. Она удивленно перевела взгляд с его руки на меня, а потом все-таки вложила свою ладошку в его и пожала руку.

– Держи, вот твоя вата, – сказал Миша.

Он протянул ей палку, а потом отщипнул кусочек себе.

– Э, а это кто, Жень? – наконец обрела дар речи Софья.

– Это Миша, мы только что познакомились, когда я покупала вату.

– Я любезно выручил ее из беды, – гордо добавил парень.

– Пока я выбиралась из толпы…

– Буквально выползала! – перебил меня Миша, смеясь.

– … от ваты ничего не осталось. Он купил тебе новую.

– Как и должен был поступить любой джентльмен.

Софья удивленно округлила глаза.

– Ну-у, – протянула она. – Спасибо, Миша.

– Всегда пожалуйста. А вы чего тут делаете-то? По каруселькам соскучились?

– Да нет, мы даже не знали, что тут теперь парк аттракционов, – ответила я.

– Ну, раз вы здесь, то давайте я покажу вам одну вещь, которую нельзя пропустить, придя сюда.

– И что же это? – поинтересовалась Софья.

– Белки!

В глазах Миши заблестели веселые огоньки прямо как у Софьи перед батутами.

– Белки? Ты серьезно? – переспросила я, удивленно глядя на него. – Тут нет белок!

– Есть, если знаешь, где искать.

Миша повел нас через весь парк к самому дальнему углу, где раньше в искусственном бассейне плавали лебеди, а сейчас стояли просто бесплатные детские горки. Не доходя до площадки он свернул в один из наиболее густых подлесков.

– Ты думаешь, здесь есть белки? – тихо спросила Софья.

– Я подкармливаю их почти каждый день, – кивнул Миша.

– Класс!

Я шла молча, но Миша все равно прислонил палец ко рту, показывая, что нужно быть тише. Мы замерли. Вначале я не видела и не слышала ничего, даже ветра, а потом послышалось тихое шуршание.

Миша вытащил из кармана орешки и положил на пенек рядом с собой, а потом вернулся к нам. Я терпеливо ждала, видя, что Софье тоже не терпится поскорее увидеть животных.

Через несколько минут к нам действительно спустились две белочки. Они ловко сползли вниз по стволу, словно соревнуясь друг с другом в скорости, и подбежали к орешкам.

– Можно их потрогать? – одними губами спросила Софья, и одна из белок тут же приподнялась на задние лапки, опасливо озираясь по сторонам.

– Тише! – тут же зашипел Миша, и я увидела, как он взял ее за руку. – Иначе спугнешь.

– Ты сам разговариваешь, – огрызнулась она. – Даже больше меня!

– Теперь ты больше.

– Заткнитесь вы оба, – раздраженно прервала я их.

Белочки съели все орешки, а потом, так же быстро, как спустились, взлетели по стволу вверх. Софья шумно выдохнула.

– Потрясающе! – воскликнула она.

– Никогда не думала, что здесь водятся белки, – добавила я.

– Вот видите, не зря вы меня встретили.

Потом Миша снова вывел нас обратно в парк, и мы втроем прокатились еще на нескольких аттракционах, после чего он проводил нас до метро.

– Что ж, девчонки, приятно было познакомиться, – сказал он. – Если что, вы знаете, где меня искать. У меня суббота выходной, а в остальные дни я всегда рад вас видеть.

– Хорошо, мы обязательно придем еще, – улыбнулась я.

– Спасибо за белочек, – кивнула Софья.

Мы быстро обнялись на прощанье и спустились в метро. Я не стала заходить к Софье, помня, что отец просил меня быть дома.

Квартира встретила меня неприсущим ей безлюдьем, и я быстро переоделась в домашнюю одежду. Софьи больше со мной не было, чувство тревоги вернулось, и, как я и говорила, напряженность волн, накатывающих на меня, только усилилась. Теперь я чувствовала, как что-то похожее на лавину движется на город. Она неслась по лесам, могущественная и почти неуловимая.

Я ощущала, как сердце замирало от страха каждый раз, когда новая волна, как что-то почти материальное, касалась тела. В голове мелькало только одно слово – тревога. Я набрала себе ванну и с удивление поняла, что в воде почти ничего не чувствовалось.

Я провела там столько времени, сколько могла, нарочно подолгу намыливая мочалку. Но, когда в коридоре послышались голоса, пришлось выйти. Родители и Лера вернулись с делового обеда усталые, но довольные. Папе удалось подписать несколько выгодных контрактов, и он буквально сиял, как солнышко, воображая свои будущие экспедиции. Мама страшно гордилась отцом и потому тоже была счастлива. Лере подарили большую куклу, так что тут вообще никакие слова не нужны.

– Я рада, что у вас все прошло хорошо, – сказала я, чувствуя, как тело начинает дрожать.

Пришлось сослаться на усталость после парка и закрыться в своей комнате. По коже бегали мурашки, и причиной был явно не холод. Точнее, не тот холод, который мы ощущаем, как отсутствие тепла. Это был другой холод, который сковывал все внутри.

С каждой минутой страх только усиливался. Я пробовала слушать музыку, танцевать, рисовать и даже отжиматься. Ничего не помогало, становилось только хуже. Я не могла ничего поделать. Сейчас интуиция кричала мне, что идет опасность, и я уже привыкла доверять ей.

Не знаю почему, но я оделась. Сняла домашнюю пижаму и натянула черные штаны и черную майку, а волосы убрала в хвост.

За окном почти стемнело, стрелки часов показывали половину двенадцатого. Я чувствовала, как страх потихоньку парализовывает мое тело. Сначала ноги, потом живот и, наконец, сердце. Я ощущала себя запертой в клетке. Квартира вдруг перестала казаться мне домом, она стала тюрьмой. Местом, которое будет удерживать меня до тех пор, пока смерть не придет.

Я не могла допустить этого.

Глава 21

Я сорвалась с места, пулей вылетела из комнаты, обула кроссовки и выскочила из квартиры. Сзади послышались удивленные крики родителей, но я была не в состоянии разобрать слова. Я просто бежала вниз, прыгая с середины лестницы и с громким стуком приземляясь в ее конце. Казалось, стены движутся, раскрывают пасти, и если я замедлюсь хоть на секунду, то они проглотят меня, исходя голодной слюной. Тыкая в кнопку домофона как сумасшедшая, я тихо стонала, едва сдерживая крик ужаса.

Дверь открылась через несколько долей секунды, но мне это время показалось мучительной вечностью. Когда послышался заветный сигнал, я с силой толкнула железную дверь и выбежала на улицу. Не сбавляя скорости, я побежала в направлении от накатывающих волн..

Свежий воздух избавил от чувства заточения в клетке, но я все еще чувствовала, как что-то враждебное приближается. И это было не то, что следило за мной в Сибири и следовало за поездом. У этого была цель – я, и оно было готово идти на все, лишь бы добраться до меня.

Я бежала до тех пор, пока грудь действительно не стала разрываться от недостатка кислорода. Тогда я перешла на быстрый шаг, бессознательно стараясь уйти как можно дальше от того, что двигалось к границам города. Голова немного прояснилась, но я все равно по большинству действовала, положившись только на свои инстинкты.

Улицы были темные, почти безлюдные: в основном молодые люди, любящие ночное время суток. В другой раз я бы остерегалась неосвещенных мест и узких улочек, но сейчас это волновало меня в последнюю очередь.

Я кусала губу и теребила заусенцы, временами переходя на бег. Теперь я уже не узнавала улиц. Москва была большим городом, и я была далеко не во всех ее местах. Тем более, таких. Это были грязные дворы со старыми девятиэтажками и тяжелым затхлым воздухом.

Я шла, полностью погруженная в свои мысли, а очнулась тогда, когда дорогу мне преградил мужчина в черной ветровке. Он был тощего телосложения, небритый, грязный, и от него за километр разило дешевым алкоголем. Одна часть моего сознания закричала, что я вляпалась, а другая спокойно зашептала ей, что это далеко не самое страшное, что мне грозит.

Мужчина заметил, что я его увидела, и сделал ко мне на встречу пару шагов. Я нервно огляделась, но не заметила никого, кто мог бы прийти на помощь.

– Девушка. Одна. В ночное время. Не хорошо. Где же твои родители?

Алкоголик говорил с трудом, и я поняла, что он едва волочет язык. Стоило ему заговорить, как запах усилился.

– А чего это мы молчим? – промычал он. – Язык что ли… Мм… Проглотила?

По мне прокатилась волна раздражения. Он только зря тратил мое время, как уже истратил свое.

– Отойди от меня, – со злобой крикнула я, даже не думая обраться к нему на вы.

– Ух ты, горячая крошка. Давай, девочка, иди ко мне.

– Ох, катись к черту!

– Плохие слова, сейчас накажу.

Я попыталась обойти его, потому что дышать уже было действительно нечем, но он вдруг положил руки мне на плечи.

– Убери. От. Меня. Свои. Руки.

Я почувствовала угрожающие нотки в своем голосе, но он лишь улыбнулся практически беззубой улыбкой. Алкоголь, похоже, начисто отбил его чувство самосохранения. Его руки все еще продолжали лежать у меня на плечах, и я скривилась.

– Руки прочь, сказала!

– Молчи, сучка, и слушай, что тебе нужно будет делать. Сейчас мы с тобой поиграем.

Я резко дернулась, отчего его руки слетели с моих плеч, и он едва не растянулась на асфальте прямо передо мной.

– Плохая девочка, – пробубнил он, пытаясь поправить задравшуюся футболку и раскачиваясь из стороны в сторону.

Я занесла руку для удара. Теперь я точно знала, как это делается, но все же остановилась, не желая пачкать руки об его грязную физиономию. А потом ударила ногой. По животу, достаточно высоко, чтобы не повредить его мужское достоинство. Удар был не сильным, но алкаш опрокинулся назад и упал на асфальт.

– Ах ты, шлюшка, – разъяренно заревел он, вставая на ноги.

Признаться, я думала, что он больше не сможет подняться, слишком уж пьяным он выглядел. Похоже, моя выходка слегка отрезвила его, что не сулило мне самой ничего хорошего. Ярость искривила лицо мужика, хотя я и думала, что хуже уже не куда. Ему, похоже, было все равно, что перед ним была девушка, азарт драки запылал в нем. Он занес правую руку для удара, но было темно, и я быстро уклонилось.

Я никогда не дралась раньше! Я даже не била никого, кроме Саши и Вадима, но это не считалось. Они и не думали бить меня в ответ, а сейчас мужик был настроен весьма серьезно. Понятия не имея, что делать, я снова ударила его ногой. На этот раз он только покачнулся и сумел устоять на ногах.

Я действительно испугалась. Но страх отрезвил, прогнав панику, которая преследовала меня всю дорогу, и вернув холодный расчет. Сердце билось, разгоняя адреналин по всему телу. Сработали инстинкты самосохранения, и я ударила сильнее. А потом еще раз, и еще. По спине, по бокам, пока он с кряхтением не отступил назад.

Я резко выставила вперед ногу, и он споткнулся, снова оказавшись на земле. Оставаться смысла не было, и я побежала.

Снова улицы, снова грязные дворы, снова дома и магазины. На этот раз я бежала даже дольше, чем в первый, а потом свернула с дороги и обессиленная упала на скамейку возле какого-то подъезда.

Не знаю, сколько прошло времени. Наверное, около часа. Я не спала, а просто лежала на скамейке с закрытыми глазами, пытаясь отгородиться от всего. Я была слишком уставшей. Причем уставшей и морально, и физически. Временами слезы градом катились из моих глаз, но я даже не пыталась остановить их.

Как же я хотела, чтобы все это закончилось! Я молила про себя, чтобы мне стало легче, но становилось только хуже, будто назло.

Когда прошло достаточно времени, и сердце, наконец, вернулось в свой обычный ритм, меня затошнило. Бороться не было сил, поэтому я просто встала, отошла к кустам, и меня вырвало всем тем, что я сегодня ела.

Слезы снова закапали из моих глаз. Не осталось сил, и я не знала, где взять их. Впереди была лишь темнота и никакого спасительно света.

Я снова побрела по улицам. Теперь в городе не было ни души, а улицы так и пестрили разноцветными упаковками от чипсов и коктейлей, оставшихся после ночной жизни. Так что я была крайне удивлена, увидев чью-то фигуру впереди. Я была не в состоянии снова бежать или спасать свою жизнь, а потому просто направилась ей навстречу. Фигура не двигалась и стояла недалеко от света, который бросал один из немногих мною встреченных фонарей.

Я, наконец, приблизилась достаточно, чтобы разглядеть черты его лица.

Вы когда-нибудь чувствовали, как останавливается сердце, а потом вдруг начинает биться в тысячу раз сильнее? Я вдруг поняла, что сейчас умру, если не сделаю хоть что-нибудь. И я закричала. На всю улицу, так, что в некоторых домах зажегся свет. Мне не верилось, что я видела его. Нет, это было не возможно. Кто мог сыграть со мной такую злую шутку?

В нескольких метрах от меня стоял Алек. Он словно вышел из моего сна. На его обеспокоенном лице я видела, как сильно он волнуется за меня.

Я моргнула. Еще и еще, пока не поняла, что фигура никуда не исчезает. Но это было невозможно! Никак и никогда.

Но я не могла остановить себя. Сорвавшись с места, я бросилась к нему. И Алек продолжал стоять там, глядя на меня и словно смотря куда-то сквозь. Остался последний метр, и я прыгнула, так сильно надеясь обхватить его шею руками, что неистово закричала, когда со стуком ударилась лицом об асфальт.

Я до крови закусила губу, но вовсе не потому, что нос и подбородок начало саднить, а потому что его там все-таки не было. И не могло быть.

Я заставила себя обернуться, и представьте, каково было мое удивление, когда я увидела, что Алек никуда не делся. Он все так же стоял, повернувшись в мою сторону и озабоченно оглядывая мое лицо. Я вскочила и побежала к нему. Ничего, словно я приближаюсь к столбу.

Вытянув руку, я затаила дыхание, но ничего не произошло. Моя рука прошла сквозь его тело, не встретив никакого сопротивления. Даже никакого покалывания, никакого холодка или дуновения ветра. Словно я просто протянула руку вперед.

Я подняла взгляд на лицо Алека, и он смотрел на меня. Мои глаза наполнились слезами. Обнять его – это все, что я сейчас хотела, а потом была согласна на что угодно. Но он словно дразнил меня. Давая мне лишь понюхать десерт без возможности попробовать хоть кусочек.

Алек не говорил ни слова. Я просто стояла рядом с ним и ревела от бессилия. Достаточно далеко, чтобы не чувствовать, что от его тела не исходит тепло.

Через несколько минут эйфория от его присутствия стала спадать, и ее место заняло ноющее чувство, которое так сложно было игнорировать. Оно раздражало слишком сильно, и мне пришлось выбраться из плена Алека на несколько секунд, чтобы разобраться, что мне хочет сказать мое внутреннее Я.

А оно, оказывается, кричало. Вопило так, что мне хотелось закрыть уши. Нужно было уходить, бежать, спасаться! Меня почти поймали, я почти пропала. Алек, или что это было, удерживал меня насильно, полностью закрывая мои внутренние инстинкты. Я не заметила, как нечто проникло в город и теперь уже передвигалось по улицам, словно черное, несущее смерть, облако.

Бежать, бежать, бежать. Я сорвалась с места, едва не подвернув щиколотку. Даже не оглянувшись на медленно пропадающего парня, я понеслась вниз по улице, обгоняя ветер. Теперь было все равно, что я уже пробежала больше, чем за все уроки физкультуры, теперь от этого зависела моя жизнь.

Но, черт, до чего же они были быстрыми! Я бежала, как олимпийская чемпионка, но расстояние между нами сокращалось быстрее, чем я успевала делать и пары шагов. Но я не могла остановиться, не могла физически, тело само несло меня прочь. Забыв про усталость, я ловко огибала углы домов и перепрыгивала через кусты, сокращая путь.

Я чувствовала их дыхание у меня за спиной и топот многочисленных лап.

Бежать, бежать, бежать.

Сзади раздалось отчетливое рычание. Может быть, кто-то подумал бы, что какая-то собака со двора сорвалась и побежала следом, но я знала, кто это был. Чувствовала. За мной шел враг.

Волки. Оборотни. Не важно, как вы назовете их. Я чувствовала в их жилах смешанную кровь. И силу. Может, поэтому я продолжала бежать так долго. Они питали меня, хотя и пытались уничтожить.

И их было много. Действительно много, словно было бы не достаточно одного, чтобы раздавить меня одной лапой. От чувства собственной беспомощности на глаза наворачивались слезы. Хотелось, словно в детстве, обидеться и сказать, что это не честно. Еще бы, отряд волков против семнадцатилетней девчонки!

Пока я читала про себя монологи, они достигли меня. Что-то сильное и невидимое сбило меня с ног, и я, не сумев сбавить ход, кубарем покатилась по асфальту, чувствуя, как сдирается кожа на локтях и коленках. Честно, боль волновала меня в последнюю очередь. По крайней мере, такая.

Когда голова перестала кружиться, я поднялась на ноги. Вокруг не было ни души. Первой мыслью было то, что я просто спотыкнулась, и ничего вообще не было. Но потом я почувствовала их присутствие. Они стояли в тени, в нескольких метрах от меня, не желая показываться на глаза.

– Давайте! Давайте! – истерически заверещала я. – Думаете, я не знаю, кто вы? Да черта с два! Ненавижу вас! Катитесь к черту отсюда! Что вам от меня нужно?!

Рычание послышалось где-то за моей спиной, а потом я уловила странный неслышимый сигнал. Словно волна, по которым передают информацию некоторые животные. Приказ, от которого рычание прекратилось.

– Я чувствую вас, – снова заговорила я. – Зачем вы прячетесь? Так сложно показать ваше истинное лицо? Хватит уже пугать меня, даже не давая шанса увидеть, кто это делает.

Снова рычание, на этот раз громче и ближе. Было слишком темно, и я, как бы ни старалась, не могла увидеть ничего.

А потом я почувствовала страшную боль в голове. Чувство было, словно кто-то пытается тонкой иголочкой высосать мои мозги.

Я закричала, хватаясь за виски и падая на колени. Нет, нельзя было сдаваться, нужно было придумать что-то. Нельзя было заканчивать все вот так.

Я поняла, что ведь и не пожила еще совсем. Я хотела сдать ЕГЭ, хотела получить аттестат и не спать всю ночь на своем выпускном. Я хотела выйти замуж. Хотела забеременеть, а потом долго бояться рассказать об этом мужу. А потом бы и у моих детей появились бы дети. Я ушла бы на пенсию, отправилась в кругосветное путешествие и умерла, вернувшись домой. Не здесь и не сейчас!

Но боль была слишком сильная, а я – слишком слабой. Тогда я просто закрыла глаза, взывая ко всему. Я хотела, чтобы семья и Алек знали, что я люблю их. Я так хотела сражаться ради них, но не могла.

С каждой секундой мыслей становилось все меньше, словно что-то сжигало их изнутри.

Я опустила руки. Слишком поздно.

А потом меня накрыла тьма, унося последнее «люблю тебя, мам» куда-то далеко-далеко.