Текст книги "Волчья королева (СИ)"

Автор книги: Ирина Селиванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)

Часть I. Глава 1

Вам знакомы первые мгновения после того, как все планы и мечты, уже почти воплотившиеся в жизнь, рушатся за несколько секунд? Это чувство растущей пустоты внутри, нехватка воздуха, звон в ушах? Тогда вы примерно представляете, в каком состоянии оказалась я.

– О-ох – только и смогла произнести я, изумленно глядя на отца. – Что ты имеешь в виду?

Я совсем не ожидала такого поворота, когда затевала разговор.

– Женечка, доченька, – произнес отец, ласково проводя рукой по моим тонким медно-рыжим волосам. – Прекрати так смотреть на меня. Что такого ужасного в Сибири?

На этот раз я действительно подумала, что ослышалась. Ещё полгода назад было решено отправиться на семейный отдых в Испанию. Разумеется, отец – сумасшедший археолог – был категорически против, но через несколько дней сдался. Нормального отдыха у нас не было с рождения моей сестры Леры.

Сколько себя помню, отец все свободное время посвящал безуспешным поискам неизвестно чего. Он был заядлым кладоискателем и пропадал неделями в экспедициях где-то в центральной России. Иногда ему удавалось найти что-нибудь стоящее, и это, похоже, мотивировало его все последующие неудачные годы. Хорошо, что он до сих пор не умудрился потерять должность преподавателя археологии и палеонтологии в университете, иначе мы бы давно оказались на улице. Поездки его, конечно, никто не финансировал, так что средства шли из семейного бюджета.

Помню, как однажды отец развернулся по дороге в аквапарк, не доехав пару кварталов, высадил нас у дома и уехал куда-то с такими же сумасшедшими, как и он сам. Тогда мама объяснила мне, обиженной до глубины души семилетней девочке, что недалеко от Москвы была найдена уникальная монета, год чеканки которой так и не удалось установить. Отец не хотел ничего слушать. Он отправился туда, заявив, что вернется с сотней таких же, и мы чертовски разбогатеем.

Появился он через три недели (летом, когда почти не было работы в университете, отец мог вообще не появляться дома). Грязный, небритый и с пустыми руками, но мама все равно приняла его назад. Тогда из-за его одержимости я лишилась праздника, а сейчас этот человек хотел увезти меня в Сибирь, где в лесу меня ждали замечательные каникулы в компании медведей.

Слегка потеснив подступающие к горлу слезы, я произнесла:

– Ну, пап, ты ведь шутишь, да? Какая еще Сибирь? Это же бред.

– Бред? – эхом повторил отец. – Солнышко, я серьезен, как никогда раньше! Вчера позвонил Виталий Геннадьевич и сказал, что в лесах совсем недалеко от Новосибирска была обнаружена монета, которую можно продать за бешеные деньги. А где есть одна, там будут еще, понимаешь? Похоже, клад какого-то помещика. Я читал про это… в какой-то книге. Кроме того, когда я в прошлый раз был там, мне удалось найти бесценные глиняные горшки…

– Пап, – попыталась перебить его я.

– Да, я знаю, что мы их так и не продали. А ещё там были ножи. Их, конечно, обнаружили до меня. Но я уверен, есть еще! Настоящие ножи из камня, которыми…

– Пап! – сорвалась я на крик, вперив в отца взгляд, полный настоящей ярости.

На этот раз мне удалось привлечь его внимание. Мои глаза настолько синие, что, когда я злюсь, кажутся черными, а это довольно-таки жутковатое зрелище. Папа смущенно опустил глаза.

У всех в нашей семье глаза карие, а волосы светлые. Я же – белая ворона с синими глазами и рыжими волосами, которые в комплекте смотрятся далеко не привлекательно. Люди редко смотрели мне в глаза, а друзья всегда подшучивали, что Медуза Горгона ушла на пенсию и я теперь работаю за нее. Как же хотелось, чтобы это было правдой: никого я не хотела превратить в камень так сильно, как сейчас отца.

– Женечка, почему ты так расстроилась?

Я сморщилась и отвернулась, чтобы не разрыдаться у него на глазах. Почему, ну почему мой папа никогда ничего не понимает? Разве было похоже, что я всего лишь «так расстроилась»? Да я была в ярости! Мне было больно и обидно, по большей части от того, что отец делал вид, словно ничего страшного не происходит.

– Женя, посмотри на меня, – ласково попросил отец, касаясь моего плеча.

Я развернулась и сделала все возможное, чтобы голос не дрожал.

– Пап, я перевелась в эту чертову гимназию, училась целый год, как проклятая, почти не гуляла с друзьями, ходила ко всем репетиторам, к которым ты просил меня ходить! В следующем году я выпускаюсь из школы. Неужели я не заслужила отдых, который хочу?

– Женя. – В его голосе уже чувствовались нотки раздражения. – Почему мама и Лера не закатывали мне таких скандалов?

– Да потому что ты обещал мне! – крикнула я. – Обещал, что мы полетим в Испанию! Что ты будешь с нами! Что отдохнешь от своей чертовой работы хоть на месяц!

– На этой чертовой работе я заработал деньги, чтобы купить тебе профессиональный фотоаппарат, который ты выпрашивала у меня неделями напролет и клялась, что будешь примерной девочкой до конца жизни! – ответил папа, тоже поднимаясь на крик. – В чем дело, юная леди, язык проглотила? Я оплачиваю нашу поездку, и я буду решать, где она будет проходить!

– Но папа! – закричала я, возмущенно всплескивая руками прямо у него под носом. – Почему ты ведешь себя, как чертов эгоист? Ясное дело, что ты получишь отпуск своей мечты, ну а мы чем должны заниматься, пока ты будешь день и ночь бродить по лесам со своим идиотским металлоискателем? Это не только твой отдых, черт возьми!

– Довольно, Евгения! – грозно ответил мне отец. – Решение уже принято, и ты не изменишь его своими демонстрациями. Ты еще не доросла, чтобы поднимать голос на отца. Сейчас договоришься и вообще будешь сидеть дома до конца лета.

Он смерил меня фирменным взглядом, а-ля «я тут главный», давая понять, что разговор закончен.

От его взгляда к горлу подступила тошнота. Я была готова кинуть в него что-нибудь, но тут щелкнул дверной замок, и в квартиру вошли мама и Лера. Малышка бросилась в радостные объятия отца, мама же смерила нас подозрительным взглядом. Я опустила голову, не желая встречаться с ней глазами.

– Витя, а что у вас тут происходит?

Я просто не могла держаться дальше.

– Мама, это все он! – проговорила я, и слезы градом хлынули из моих глаз. – Почему, мама? Я не хочу в Сибирь!

Из-за слез мне было плохо видно, но я услышала шаги, а потом нежные руки мамы ласково обвили мою спину. Она крепко прижала меня к себе и поцеловала в голову. Судорожно рыдая, я пыталась что-то сказать ей, объяснить, но мама тихо шикнула мне в ухо, давая понять, что все понимает.

– Женя, не расстраивайся, – примирительно сказала она, продолжая гладить меня по голове. – Папа всего лишь хочет объединить отдых и работу, чтобы после отпуска мы не испытывали недостатка в деньгах.

– Пусть копает в Испании, почему именно…

– И к тому же, – перебила меня мама. – Нам не придется мучиться с твоей чувствительной кожей. Ты прекрасно знаешь, что сказал врач. Как мы будем справляться с твоими ожогами в Испании?

У меня с детства был фотодерматит – аллергия на солнце – так что я не могла долго находиться на прямых солнечных лучах, рискуя к вечеру покрыться жуткими волдырями. И даже эти волдыри никогда не превращались в загар. Кожа слезала, и я опять становилась бледной, как поганка. Это, в компании с цветом глаз, и отличало меня от нормальных людей. А для ненормальных как раз подходил тот отдых, что мне уготован.

– Как тебе такой аргумент? Тебе в Сибири будет намного лучше. Там ведь свежий воздух, природа и…

– Как мне такой аргумент? – эхом переспросила я, не давая ей закончить. – Я хотела эти дурацкие ожоги! Да хоть бы я вся ими покрылась, неважно! Я уже просто не могу без моря! Папа пообещал нам поехать в Испанию только потому, что хотел отвязаться! Ему все равно, куда мы хотим поехать. Не хочу я слышать, что так будет лучше! Достало! Я ухожу к Софье.

С этими словами я почти выбежала из комнаты, сунула ноги в любимые сиреневые кеды, схватила ключи и ушла, громко хлопнув дверью. Никто и не подумал останавливать меня.

Я быстро зашагала по лестнице, временами перепрыгивая через несколько ступенек сразу и выбралась на улицу с выражением лица, будто несколько лет провела в тюремном заключении. Вдыхая теплый сухой воздух, я едва снова не разрыдалась.

Нужно было срочно отвлечь себя, поэтому я, как и сказала родителям, направилась в сторону виднеющегося вдали желтого дома. Несколько песен успели сменить друг друга в плеере, прежде чем я неторопливо остановилась возле подъезда Софьи и набрала номер её квартиры. Послышался щелчок, дверь открылась, и я молнией взлетела на третий этаж.

Подруга стояла на пороге в длинной отцовской футболке, и я вдруг с ужасом осознала, что сама убежала в потертых домашних шортах и в футболке с бабочками, которую мне подарили лет шесть назад. Софья усмехнулась, увидев эту футболку, и пустила меня в квартиру.

– Ну и что у тебя на этот раз? – прямо спросила она, словно я каждый день прихожу к ней со своими проблемами.

– Меня увозят в Сибирь, Совушка! – выпалила я, назвав подругу прозвищем, которое наш класс дал ей, когда мы были совсем детьми.

– Вместо Испании? – удивленно спросила подруга, мгновенно поняв, о чем я говорю.

Мне оставалось только кивнуть, потому что глаза снова были на мокром месте. Вот так всегда – дашь волю слезам, а потом не можешь остановиться, хотя плакать уже нет смысла.

– Держись, Женька, – сочувственно проговорила Совушка, хотя я так и не ответила на её вопрос. – Я знаю, как сильно ты ждала эту поездку. Ну, убиваться так уж не надо. Ты выглядишь так, будто кто-то умер. Подумаешь, Сибирь. Я уверена, ты преувеличиваешь.

Я изумленно взглянула на Софью. Вот тебе и поддержка. Я пришла в надежде услышать, что мой отец совершенно не прав и я обязательно должна получить отпуск своей мечты, а в итоге мне предлагали смириться и наслаждаться тем, что имею. Возможно, я дала бы такой же совет на ее месте, но смотреть со стороны и выдавать умные мысли – это одно, а быть вынужденной отступить и признать поражение – совсем другое. Слезы хлынули из глаз, и я принялась бессильно вытирать их тыльной стороной ладони.

– Соф, я так не могу! Мне достался самый ужасный отец на свете!

– Не правда, – покачала головой подруга, вставая и подсаживаясь в мое кресло. – Все бывает гораздо хуже. Некоторые люди не могут позволить себе даже в Сибири отдохнуть.

– Лучше бы мы дома остались, – покачала головой я и шмыгнула раскрасневшимся носом. – Вот что я там буду делать? Ловить рыбу в ледяной реке? Играть в догонялки с медведями? Или пойду с папой лес искать эти идиотские монеты?

– Не говори ерунды, Женя, – протестующе покачала головой Софья. – Вы ведь не будете жить в какой-нибудь избушке посреди лесной чащи. Только представь, вы поселитесь в деревушке, по соседству будет жить потрясающий парень. Шикарная фигура, белая сверкающая улыбка, до тошноты милый характер. Вы вместе будете коротать вечера, потом влюбитесь, ты, наконец-то, первый раз поцелуешься, а когда вернешься домой, будешь еще полгода плакать и рассказывать, что он твоя судьба и тебе нужно срочно в Сибирь. Хотя кому я тут рассказываю! Ты знаешь, как это обычно бывает.

– Очень смешно. Ты прекрасно помнишь, что романтика – это не по моей части.

– Это потому, что ты до сих пор ни в кого не влюбилась!

– Да причем тут это вообще?

– Хорошо, – пожала плечами Софья. – Давай продолжим искать плюсы. Я уверена, в Сибири живут крутые ребята. С ними рыбу ловить будет куда веселее. К тому же, какая там природа! Привезешь нашей биологичке пару жучков.

Я закатила глаза и провела рукой по выпавшей из хвостика пряди волос. Я была далеко не самой тихой девочкой в классе, но в новой компании мне всегда было сложно начинать разговор. Представляя картину, как я пытаюсь познакомиться с полудикими жителями из какой-то полудикой сибирской деревни, я прослушала все, что говорила Софья, и очнулась только тогда, когда она помахала рукой у меня перед лицом.

– Евгения, ты неисправима, – фыркнула Софья и резко схватила меня за ногу.

С громким визгом я съехала с кресла, но быстро спохватилась и всем телом навалилась на подругу, уже готовившуюся прыгнуть на меня. Совушка укусила меня за плечо, вывернулась, схватила с кровати подушку и сильно ударила меня ей по голове. Не успев ни за что схватится, я с грохотом старого дубового стола упала на спину.

– Ох!

С победным криком Софья хотела сесть на меня сверху, но я снова быстро вскочила, схватила её за обе ноги и опрокинула на кровать. Выхватив подушку из рук подруги, я закрыла ею ей лицо и села на ноги.

– Сдавайтесь, сер! – радостно воскликнула я.

Софья смеялась и безуспешно пыталась вырваться из моих рук.

– Стерва! – фыркнула Софья, когда я, наконец, слезла с нее.

Я с удовольствием снова приземлилась в свое измятое кресло.

– Воронова, ты весишь тонну!

– Кто бы говорил! Мне кажется, у меня сотрясение.

– Зато теперь ты не выглядишь так, словно тебя сейчас вырвет.

После такой встряски, мысли встали каждая на свое место. Больше не было безумного роя, который так и норовил разорвать мою голову на тысячу маленьких головок. Теперь я могла хотя бы думать и не начинать снова реветь, как последняя тряпка.

– Ну? – спросила Софья, будто прочитав мои мысли. – Ты больше не истеричка-комнатный фонтанчик?

– Ох, не знаю, – глубоко вздохнула я, прикрывая глаза. – Все кажется таким нереальным, что даже думать об этом не получается. Я не могу представить, что со мной будет в Сибири.

– Но ведь это так здорово! – удивленно воскликнула подруга. – Зачем вообще нужно это море, где все тысячу раз были и куда можно съездить в любое время года? Тебя же ожидает полное приключений путешествие в неизвестный мир!

Я фыркнула, недовольно косясь на Совушку. Она с таким энтузиазмом расхваливала Сибирь, словно готова была сейчас же позвонить родителям и заявить, что вместо Греции едет со мной. Я же с каждой секундой все больше и больше чувствовала, что привычный мир начинает рушиться, а все знакомые и любимые возводят перед собой защитные стены, не желая пропускать меня сквозь свою идеальную броню. Никогда еще я не чувствовала себя такой маленькой и всеми покинутой. Мне хотелось забиться в какой-нибудь угол и ждать там, пока обо мне все забудут.

С другой стороны, во мне просыпалось что-то, похожее на интерес. Совушка была права: меня ждал совершенно неизвестный мир. Все могло пойти очень плохо, но и очень хорошо тоже могло, и я уже начинала осознавать, что не хочу терять эту возможность.

– Ладно, поеду я в эту Сибирь, – сказала я, глядя в глаза подруге. – Будь, что будет, да? На море мы можем поехать следующим летом.

– И правильно, – кивнула Совушка. – В следующий раз твой папа точно не посмеет увезти вас не понятно куда, теперь он будет тебя бояться.

Возможно, она была права, а пока мне придется радоваться тому, что есть. Лишний год ничего не изменит. Море не высохнет, и солнце не исчезнет.

– Ладно, Совушка, – вздохнула я, поднимаясь с кресла. – Ты, как всегда, меня успокоила, и теперь я пошла дальше разбираться с родителями. Не знаю, что они там решили, но, судя по всему, мы уезжаем через несколько дней.

Наскоро попрощавшись с бабушкой Софьи, я выбежала из подъезда и быстрым шагом направилась в сторону дома. Не очень-то хотелось светиться на улице в домашней одежде: рядом жили две мои одноклассницы-близняшки, главные сплетницы школы. Заплаканная Женя в старой одежде была бы их лучшим номером.

Через несколько минут я уже стояла возле входной двери нашей квартиры и думала, что сказать родителям. Я чувствовала себя злой и виноватой, а эти чувства не были хорошими советчиками при таких разговорах.

Наконец, собрав все свое мужество в кулак, я повернула ключ в замке и вошла в квартиру. В коридоре никого не было, но из зала доносились приглушенные голоса. Медленным шагом я направилась туда.

В зале собралась вся семья. Мама, как я и предполагала, сидела на диване с синим платочком в руках и тихо всхлипывала, отец мерил комнату большими шагами, а Лера была занята игрой в куклы. Все замерли на своих местах, когда я появилась в дверном проеме.

Остановившись возле границы порога, я не знала, что делать дальше, потому что никогда не попадала в подобные ситуации. Глаза нервно метались от одной фигуры к другой. Мама первая оправилась от всеобщего ступора и бросилась ко мне. Теплые руки обволокли мою спину, а потом она крепко прижала меня к себе.

– Женька! – радостно воскликнула Лера. – А я думала, что больше не придешь!

Я закрыла глаза и вдохнула знакомый запах мамы: легкий отголосок шампуня в волосах, аромат постиранной одежды, а также соблазнительный запах муки и сахара.

– Что это была за выходка, Евгения? – послышался над ухом гневный голос отца. – Твоя мать рыдала целый час! Где ты была?

Я не спешила отвечать на его вопросы, продолжая нежиться в ласковых объятиях мамы. Я могла бы простоять так целую вечность, но тут жесткая ладонь схватила меня за плечо и грубо оттолкнула в сторону.

– С кем я разговариваю, Евгения? – прокричал отец.

– Я не собираюсь перед тобой отчитываться, – ответила я, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал от страха.

Отец был явно удивлен таким ответом. И, судя по его возмущенному и наполненному злобой взгляду, сейчас должно было произойти что-то такое, что потом нельзя будет так просто исправить. Я твердо смотрела в глаза человеку, который дал мне жизнь, и понимала, что буду стоять так до конца. Обычно я трусила, когда папа начинал ругаться, но сейчас во мне бушевала злость, которая подпитывала мое сердце, не давая страху проникнуть в него.

К сожалению, или к счастью, между нами встала мама.

– Хватит, Виктор, – твердо сказала она, хотя слезы ещё не высохли на её щеках. – Твоя дочь вернулась. Это главное. В конце концов, это мы с тобой виноваты. Женечка должна была узнать о поменявшихся планах гораздо раньше и не в такой обстановке.

Я открыла рот для того, чтобы сказать, что мама, разумеется, ни в чем не виновата, но она продолжила, не дав мне и рта раскрыть.

– И не говори мне, что думал о другом повороте событий. Ты, милый, отлично знаешь, насколько бывают вспыльчивы и обидчивы подростки в её возрасте. Разве ты был не таким? Тут нужно терпение, а ты только кричишь. Нельзя же в этой жизни всего добиваться только криком!

Отец, к моему удивлению, покорно склонил голову, признавая свое поражения, и я, с явной неохотой, тоже расслабилась.

– Отлично, – кивнула мама и повернулась ко мне. – Мы все понимаем, Женя, но впредь ты должна лучше контролировать свои эмоции. Знаешь, в твоем возрасте я вела тайный дневник. Когда меня кто-то злил, обижал или же наоборот радовал, я сразу бежала к своей заветной тетрадке и долго выводила в ней аккуратные буковки, снимая душевное напряжение.

Я едва сдержалась, чтобы не скривиться, и сдержанно кивнула матери. От представления самой себя, пишущей и рисующей сердечки в тетради, хотелось смеяться. Я никогда не сходила с ума по всему этому и не собиралась, помня, как глупо вели себя подруги, влюбляясь в очередного «мальчика, который со мной к репетитору ходит».

Настало время сказать о своем решение. Вернее, о том, что я согласна на ихрешение.

– Родители, – торжественно начала я, хотя и приходилось выдавливать каждое слово сквозь зубы. – Мне жаль, что так получилось. Да, я вспылила, но теперь поняла, что была не права. В общем, я готова ехать в эту вашу Сибирь, чтобы слиться с природой, или что там ещё делают…

– Милая, ты не должна извиняться, – покачала головой мама и выразительно посмотрела на отца. – А вот кое-кому не помешало бы.

– Да, – кивнула отец, неловко потирая правой рукой залысину на голове. – Прости меня, дочка, наверное, я погорячился.

«Можешь не стараться» – мстительно подумала я, прекрасно понимая, что говорит он это только потому, что мама велела ему сделать это.

– Все в порядке, – ответила я и даже не попыталась выдавить улыбку. – Когда мы вообще уезжаем?

– Пятнадцатого июня, – ответила за папу мама. – У тебя ещё целых восемь дней, чтобы побыть с друзьями.

Это звучало так, словно потом меня ждала казнь.

– Хорошо.

Разговор высосал из меня последние силы. Многозначно кивнув родителям, я быстро скрылась в своей комнате. Наконец оставшись одна, я в отчаянье приставила руки ко лбу и, съехав вниз по дверному косяку, так и осталась сидеть на полу.

– Ну же, ты чего, а? – шептала я. – Ведешь себя, как полная идиотка. Неужели, Женя, ты так расстроилась только из-за моря? Черт с ним. Дело ведь в другом. Или ты просто сходишь с ума.

Спустя минут пять, нехотя, я поднялась с пола и завалилась на мягкую кровать, которую безумно любила ещё со времен своего детства. Вообще-то, до меня на ней спала ещё моя бабушка, но потом родители заменили в ней некоторые детали и придали приемлемый вид. С тех пор я не могла заснуть ни на какой другой кровати и никому не позволяла спать на своей.

Сейчас, окунувшись в свое родное мягкое пространство, я почувствовала себя лучше. Правда, не доставало ещё одной важной детали. Слегка дрожащими руками я достала из кармана мобильник, проигнорировалаSMS-ку от другой подруги, сунула в уши наушники и включила музыку на полную громкость. Любимая мелодия растворила окружающий мир в чудесных звуках, помогая мне отгородиться от всех проблем.

Блеклые картины замелькали у меня перед глазами, пока песни сменялись одна за другой. Я видела поле, себя с фотоаппаратом, небольшого белого лиса, улыбающегося мне слегка кривоватой из-за клыков улыбкой, и много полупрозрачных фигур. Мы вместе пробирались сквозь бесконечный океан вереска, преследуя невидимую цель, пока долгожданный снег, словно бальзам на душу, не повалил с пасмурного неба.

Никогда бы не подумала, что снег вызовет во мне такой прилив энергии. Вместе с едва видимыми существами и прыгающим с места на место лисом, я ловила белые хлопья, а они, в свою очередь, таяли невероятно медленно, тихо напевая мелодию на своем языке. Трепещущие голоса пели о свободе, о счастье, о силе, о скорости, о вечности. Слова проникали в меня, принося с собой то безудержную радость, то робкое волнение.

Безумно счастливая, я стала подпевать им, совершенно не зная слов. Фигуры, сотканные из утреннего тумана, вокруг меня исполняли поистине потрясающие трюки: взмывали в воздух и, кружась, опускались на землю, словно перышки. Каждый раз, когда их утонченные тела проходили сквозь меня, я чувствовала странный прилив эйфории, от которой учащалось сердцебиение, захватывало дыхание и темнело перед глазами.

Спустя какое-то время я вдруг поняла, что порхающему снегу не нравится моя одежда, что все хотят видеть меня в истинном виде. Стоило только подумать об этом, как шорты и футболка исчезли, а я осталась стоять в чистом поле полностью нагая.

Странно, но мне не было холодно. Более того, я испытывала обжигающий жар в груди. От моего вида лис закинул голову и что-то радостно провыл. Не знаю зачем, я присела в реверансе, а он склонил голову мне в ответ. Странная связь промелькнула между нами, но я не успела схватиться за нее, потому что лис рванул вперед. Натянув на лицо улыбку «32 зуба», я стала кружиться и бегать вокруг порхающих фигур.

Без одежды я оказалась ближе к духам, и экстаз от их прикосновений только усилился. Песня все не прекращалась, и я чувствовала себя настолько счастливой, что хотелось поделиться своей радостью с каждым в этом мире. Мои движения были достойны грации настоящей балерины. Руки и ноги двигались слажено, чувствуя каждую нотку в песни снежинок. Несколько раз мне даже удавалось оторваться от земли и, подобно полупрозрачным фигурам, подняться в воздух. Тогда духи подхватывали меня, доставляя неописуемое удовольствие, и уносили еще выше.

Я чувствовала, что принадлежу этому миру и что он сам принадлежит мне.

Все закончилось в один миг, когда моей руки коснулось что-то, явно не принадлежащее вселенной моих сновидений.

– Пора вставать, Женя, – ласково прозвучал голос мамы у меня над лицом. – Доченька, почему ты спишь голая?

– Что? – удивленно спросила я, мгновенно распахнув глаза.

Пытаясь согнать остатки волшебного сна, я села и едва не вскрикнула, поняв, что действительно лежу полностью голая. Шорты и футболка валялись на полу.

– Прости, мам, – виновато улыбнулась я, всеми силами стараясь скрыть свою растерянность. – Мне было… Лень вечером искать пижаму.

Мама смерила меня веселым взглядом и кивнула в сторону шкафа, на двери которого висела моя любимая ночная рубашка, которая, кстати, передалась мне по наследству от бабушки вместе с кроватью. Она мне нравилась, несмотря на старый и потрепанный вид. В ней я была похожа на Киру Найтли из первой части Пиратов Карибского моря.

Щеки порозовели ещё больше. Я была готова провалиться сквозь землю от смущения, хотя до сих пор не понимала, почему вдруг события из сна перенеслись и в настоящий мир. Я никогда не лунатила и даже не разговаривала во сне! К счастью, мама только подмигнула мне и вышла из комнаты, напоследок добавив:

– На завтрак я приготовила оладьи, дорогая. Надеюсь, ты покушаешь.

Я кивнула, а когда мама вышла и захлопнула дверь, кинулась натягивать одежду.

«День только начался, а все нормальное уже летит к чертям» – усмехнулась я про себя, снова заваливаясь на кровать и натягивая одеяло на голову.