Текст книги "Волчья королева (СИ)"
Автор книги: Ирина Селиванова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)
Мне было хорошо. Я чувствовала себя живой и полной сил для новых свершений. Тело радовалось от полученного адреналина и требовало от меня движений. Я прибавила шаг, и последнее, что я слышала, было обиженное поскуливание собаки.
Глава 16
Это был наш предпоследний день, и завтра к обеду мы должны были покинуть сибирскую деревушку, которая стала мне почти домом. Я надеялась провести день в тишине, собраться с мыслями, но папа вдруг решил, что его нужно провести именно с пользой. Одни люди под пользой понимают волонтерскую работу, другие, может быть, активный отдых или какие-нибудь спа-процедуры. Но мама с папой под этим словом понимали поход к гадалке. Да, да, в наш предпоследний день мы решили поехать за несколько сотен километров к какой-то там знаменитой сибирской гадалке. Теперь понятно в кого я немного сумасшедшая?
– Мне кажется, будет здорово! – воодушевленно говорил папа все утро. – Мадам Валентина знаменита не только по всей Сибири, но и по всей России.
– Конечно, почему бы и не съездить, – поддакивала мама, не желая лишний раз спорить, хотя сама не верила во все это ни на грош.
А я просто мило улыбалась. Мое кредо до конца лета – быть самой лучшей дочкой в мире.
Дорога в одну сторону заняла почти три часа. Одно радует – все это время мы ехали через леса. Я с болью вглядывалась в чащу, но не видела ничего, кроме бурых стволов и зеленого папоротника. Никаких фигур, никаких движений, ничего, словно стоило мне только привыкнуть к безумным вещам, и все снова стало нормальным.
Я постоянно закусывала губу, потому что слезы невольно подступали к горлу. Тут уж я ничего не могла поделать, не работали никакие правила хорошей дочери. Пустоту не получалось заполнить ничем. Пока.
– Как называется деревня? – спросила я, чтобы отвлечься от больных мыслей.
– Волынерская сторона, – ответил папа. – Там рядом знаменитые Волынерские источники. Говорят, мадам Валентина пользуется их силой.
– Аа.
Ага, конечно, волшебные источники и гадалка под боком. У меня вдруг пропало даже то малейшее желание ехать туда. Буду ли я в состоянии вести себя нормально, когда она начнет нести какую-нибудь чушь про мое будущее? Никакой гарантии. Какая настоящая гадалка попросила бы тысячу рублей за человека? Многовато для пожертвования миру магии. Я бы не удивилась, если бы увидела там двухэтажный офис с евроремонтом и секретаршей, которая сказала бы что-то вроде: «Мадам Валентина примет вас через несколько минут, а пока можете расположиться в нашей магической комнате отдыха, где ваша девочка может порисовать магическими карандашами».
Я усмехнулась. Но, к моему огромному удивлению, мы, следуя указаниям вдоль дороги, подъехали к старому домику, стены которого, казалось, могут обвалиться от легкого дуновения ветра. Папа, разочарованный, еще раз сверился с маршрутом, но потом я разглядела на двери деревянную табличку, где черным маркером было написано «Гадалка Валентина. Мы рады всем и каждому. Пусть звезды освещают ваш путь». Я невольно вздрогнула, лучше бы уж был офис.
– Домик, прямо как у бабы Яги, – со страхом сказала Лера.
– Ну что ты, малышка! – нервно рассмеялась мама.
Я с подозреньем взглянула на дом, но он не выглядел устрашающим. Скорее наоборот, было чувство, будто там живет добрая старушка, которая поит детей молоком и печет вкусные пирожки с картошкой и грибами.
– Ну что? – нетерпеливо спросила я.
Теперь я поменяла свое мнение. Домик заинтересовал меня, и мне поскорее хотелось переступить через порог.
– Вперед, – скомандовал папа, и я первая выскочила из машины.
Свежий воздух тут же обвил меня со всех сторон, заряжая энергией. И я, словно Лера, стала взволнованно топтаться на месте, желая поскорее двинуться в сторону дома.
Дверь нам открыли после того, как папа постучал в третий раз. На пороге стояла низенькая, слегка горбатая старушка. Скорее всего, чуть старше шестидесяти, с почти полностью седыми волосами и добрым морщинистым лицом. На ней был надет старый выцветший халат в пол, поверх которого была накинута плотная шаль, несмотря на теплую погоду.
Она приветственно улыбалась.
– Здравствуйте, дорогие мои!
– Здравствуйте, мадам Валентина, – вежливо отозвался отец.
– Вы можете звать меня просто Тиной.
Я даже улыбнуться не успела, а мама уже задала вопрос.
– Тиной? – нервно спросила она. – А почему не Валей?
– Мое полное имя Тиннисия, – спокойно и с улыбкой ответила она. – Просто моя дочь решила, что лучше будет, если все будут знать меня под привычным, для них, именем. А теперь проходите! Что же это мы на пороге стоим? Плохое это дело, ох, плохое.
Она отошла немного в сторону, давая нам проход. Папа сделал первый шаг, и Тина вдруг протянула ему руку, словно хотела поздороваться. Я взмолилась всем Богам, чтобы папа не прошел мимо, тогда я бы просто сгорела от стыда. Но он, к моему счастью, вытянул свою руку в ответ. Рукопожатие продолжалось около десяти секунд, а потом Тина с улыбкой кивнула, выпуская руку отца, и он вошел внутрь. Лера и мама двинулись следом, пройдя через ту же процедуру. Мама подала руку немного нерешительно, но зато сестра ничуть не испугалась. Говорят, дети чувствуют добрых людей.
– Какая хорошая у вас девочка, – улыбнулась Тина, пропуская их внутрь.
Мама смерила гадалку взглядом, словно та была ведьмой и собиралась украсть и съесть ее ребенка. Я едва удержалась, чтобы не закатить глаза.
Наступила моя очередь, и я вытянула немного трясущуюся руку вперед с предвкушением. Тина взяла ее в свою, но, вместо того, чтобы закрыть глаза, как она делала это до этого, старушка вдруг с откровенным удивлением уставилась мне в лицо. Прямо в глаза.
Я смущенно постаралась освободить руку, но хватка у гадалки была прямо как у моих одноклассников – здоровенных шестнадцатилетних парней.
– Добро пожаловать, – она кивнула мне, как бы отдавая честь.
Казалось, никто не заметил, что произошло между нами, поэтому я постаралась успокоить бешено бьющееся сердце, чтобы не вызвать подозрений.
– Вы можете располагаться на диване, – улыбнулась она. – А потом, по одному, заходить в другую комнату. Татьяна, вы можете взять Лерочку вместе с собой.
Мама кивнула, словно других вариантов и не существовало.
– Кто пойдет первый? – спросила мама, крепко сжимая ручку Леры.
– Можно мне? – вызвалась я.
– Нет, – довольно резко отозвалась Тина, даже не глядя в мою сторону. – Будет лучше, если вы пойдете в том порядке, в котором заходили в мой дом.
Папа пожал плечами и вошел в другую комнату, где следом, захлопнув дверь, скрылась старая гадалка. Я разочарованно опустилась на диван.
Внутри домик и правда походил на жилище лесной ведьмы. Стены были увешаны букетами засушенных трав, от которых исходил тяжелый сладкий запах, на письменном столе лежали десятки разбросанных книг и пергаментов, в углах догорали свечи самых разных цветов и размеров.
Разумеется, все это мне очень нравилось, но я также испытывала немного странные чувства, будто вся эта атмосфера не очень хорошо действовала на мою психику. Хотя, давно пора было признать, что все в Сибири ужасно действовало мне на психику. Здесь я, скорее всего, потеряла больше нервных клеток, чем за всю прошедшую жизнь. А они, как нам говорили на биологии, не восстанавливаются.
– Жень, а ты чего молчишь? – с улыбкой спросила мама.
– Задумалась, – выдавила ответную улыбку я. – Тут так атмосферно. Посмотри, на листках какие-то странные символы нарисованы.
– Она обычная гадалка, а это просто декорации, – слишком быстро воскликнула мама, убеждая, в первую очередь, саму себя.
Я не стала спорить. У меня бы язык не повернулся назвать ее обычной. Может, ничего особенного в ней и не было, но она явно несла в себе традиции и культуру древних ведуний. Это мне и нравилось. И это же до чертиков пугало мою суеверную маму.
Папа вышел спустя минут десять с задумчивым лицом, и в комнату вошли мама с Лерой. Как я ни пыталась разговорить отца, он все отвечал, что Тина не велела рассказывать никому, что происходило за закрытой дверью.
– Она действительно что-то знает, – просто говорил отец. – Не думал, что все будет так, когда ехал сюда.
– То, что она сказала, хотя бы хорошее? – в надежде спросила я.
– Можно и так сказать. Большую часть времени она говорила загадками, так что я понял не слишком многое. Думаю, тебе у ней понравиться, любительница мистики.
Я уныло кивнула. Я ожидала отца, чтобы узнать хоть что-нибудь, но его словно подменили. Он не говорил в своем обычном стиле «а-ля я тут главный, я даю тебе снисхождение, делясь своими знаниями» и даже не пытался поддеть меня, словно действительно дорожил тем, что ему сказали.
Мое волнение только усилилось.
Время тянулось, словно я поднималась к Алеку в горы. Каждая минута была сравнима с годом. Но, как я уже успела убедиться, ничто не бывает вечным. Дверь со скрипом отворилась, и мама с Лерой вышли наружу.
– Пойдем, Женя, твой черед, – с загадочной улыбкой пригласила меня Тина.
Я вдохнула полные легкие воздуха и вошла следом за гадалкой.
Это была маленькая комнатка. Практически в два раза меньше, чем та, в которой мы сидели. Но она была уютная: почти квадратная, с не покрытыми обоями деревянными стенами и с маленьким окошком, завешанным коричневой тканью, так что в помещение царил теплый полумрак. Тут практически не было нормальной мебели: только небольшой диванчик, стоящий в углу, да журнальный столик, заложенный книгами, блокнотами и тетрадями. На стенах висели подсвечники, и я осознала, что здесь не было проведено электричество. Везде, где только можно валялись эзотерические принадлежности, значительно отличающиеся от тех, которые сейчас можно найти в интернет-магазинах. Было видно, что делали их своими руками, от них исходила энергетика владельца, и я чувствовала ее.
На полу, недалеко от сундука со свечами, были разложены карты, и Тина пригласила меня сесть перед ними. Я села по-китайски, не зная, что сказать, потому что для меня эта тишина, в отличие от гадалки, была волнующей.
– Сколько тебе, Женя?
– Семнадцать.
И Тина вытащила семнадцать карт. Не подумайте, я не увлекаюсь картами Таро, но точно знаю, что их должно быть какое-то определенное количество, в зависимости от композиции, и, уж точно, меньше семнадцати.
Карты были большими и сделанными из какого-то прочного картона, даже, можно сказать, из тонкого дерева. На их внешней стороне был нацарапан рисунок: странная палочка, состоящая из двух спиралей, словно ДНК, и ожерелье. Все это обрамлялось красивыми завитками и цветочными фрагментами. В каждом углу был нацарапан символ: прямая линия, как опора, две пересекающие ее линии наверху, одна чуть короче другой, и три маленьких круга в нижней части.
Тина заметила, с каким любопытством я рассматривала карты, и не сводила с меня глаз. Наконец, смущение победило, и я перевела взгляд на картину на стене, где, о боже, сжигали ведьму на костре. Люди столпились вокруг горящей фигуры, а на горизонте виднелись силуэты волков.
– Открывай первую карту, дитя, – разорвал тишину голос гадалки.
Я быстро перевела взгляд на карты и вытянула первую попавшуюся. Голова рычащего льва, а под ним разбросаны опавшие листья. Странный аркан, мне захотелось поскорее узнать его значение.
– Ты будешь одарена большой властью, – задумчиво сказала Тина. – Очень большой властью. Тем ее проявлением, которое доступно только избранным. Ты что-нибудь знаешь об этом?
Она перевела на меня взгляд, и я невольно опустила глаза. У нее были неприметные темно-карие радужки, но их выражение было каким-то слишком глубоким.
– Властью? – неуверенно переспросила я. – Нет, понятия не имею.
– Ты действительно уверена в этом? Происходило ли с тобой что-то странное в последнее время?
Я едва удержалась от смешка. Странное? Да хоть отбавляй! Я могла бы перечислять до вечера, но вместо этого ответила:
– Нет. Не знаю, о чем вы говорите.
А потом попыталась перевести тему. Повторю еще раз, я не спец, но мне всегда казалось, что символ власти – это Король Мечей. Но лев? Листья? Нет, такого я точно не помнила.
– Разве это вообще символ власти? – немного неуверенно спросила я.
– Знакома с Таро? – удивленно ответила вопросом Тина.
– Совсем немного, – покачала головой я. – Просто никогда не слышала про Льва и Листья.
– И не услышишь, – улыбнулась гадалка. – Это мои карты, я сама их сделала, и все значения тоже мои.
– Ваши?
– Ты так удивилась? Я не считаю карты, которыми увлекается каждый, чем-то значимым в моем мире.
Меня немного задели ее слова, потому что она отнесла меня ко всем остальным. Может, я была обычным подростком, обычной школьницей, обычной подругой и дочерью, но, сидя рядом с Тиной в этой комнате, я чувствовала себя другой.
– А какой ваш мир? – осмелилась спросить я.
– Что ж, раз ты сама спросила…
Тина вдруг разом перевернула оставшиеся пятнадцать карт, и я с ужасом поняла, что на каждой из них изображен рычащий лев и листва под ним.
– Это что, шутка? – воскликнула я, отползая от карт и их хозяйки на несколько шагов.
Мне вдруг стало жутко страшно, буквально все тело сковал страх, а спасительная дверь в одно мгновенье стала казаться неимоверно далеко. Тина смотрела на меня очень внимательно, отчего сердце заколотилось еще сильнее. Черт, какой же дурой я тогда, наверное, выглядела.
– Это все? – нетерпеливо проговорила я. – Можно я пойду?
– Мне нужно сказать тебе еще кое-что, юная Евгения, – голос Тины вдруг приобрел странную силу и переполнял комнату. – Все, что с тобой произошло, все, что с тобой произойдет, – это твоя судьба.
– Поняла, класс!
Это было все, что я могла выдавить из себя, как бы стыдно мне не было. Комната вдруг стала совсем не уютной, а слишком темной и пугающей. Ведьмы, горящие на кострах, ритуальные кинжалы, амулеты, ловцы снов и травы – это все вдруг словно вышло из знаменитых фильмов ужасов.
Когда мой взгляд снова вернулся к Тине, я увидела, что та немного осуждающе качает головой, указывая мне на место, где я сидела. Я с ужасом проследила за ее взглядом, но все-таки заставила себя снова переместиться туда, где была, игнорируя позывы клаустрофобии.
– Не бойся, – покачала головой гадалка. – Ничего плохого не случается в стенах этой комнаты.
Меня пробрал холод, и кожа покрылась гусиными мурашками.
– Почему карты одинаковые? – наконец спросила я.
– Потому что это – твое будущее, – незамедлительно ответила Тина, словно это было само собой разумеющееся.
– И что, карты всем показали такое?
– Разумеется, нет, – фыркнула старая гадалка.
– Это что-то вроде голограммы?
Тина рассмеялась.
– Нет, эти карты действительно показывают будущее.
Заикнуться про электрические провода внутри мне было стыдно, и я перестала спрашивать. Разумеется, родителям Тина показала что-то другое, а иначе мама бы в судорогах вылетела из комнаты и прямиком понеслась бы в Москву. Снова со мной все так! Почему в последние несколько недель я стала ну просто ходящим магнитом для всего ненормального?
Я заставила себя немного успокоиться, твердя про себя, что родители находятся в другой комнате, что нужно только закричать, если что-то случится, и они придут на помощь, откроют дверь и пустят спасительный свет.
– Никогда не бойся своей судьбы, Женя, – улыбнулась Тина. – Она еще преподаст тебе немало нелегких задач, решения которых придется искать не только в голове, но и в сердце.
– Я ничего не понимаю! – отчаянно воскликнула я.
– Мне жаль, правда. Это сложно в самом начале, но вскоре ты поймешь, что некоторые вещи невозможно понимать.
«Поймешь, что нельзя понимать?» – про себя процитировала я, страстно желая сделать глоток холодной воды.
– Мне кажется, я схожу с ума, – наконец произнесла я усталым голосом.
– Ты просто меняешься. Твои мысли, твои чувства, все сейчас выходит за рамки разумного, но ты просто должна плыть по течению. Тебя ждет великая судьба, постарайся просто принимать все, что появляется в твоей жизни. Не пытайся понять, ведь есть вещи, которые должны оставаться неузнанными. Для этого нам и дана жизнь. Ох, малышка, звезды никогда не оставят тебя. Свет всегда будет освещать твой путь.
Я кивнула, не зная, что вообще говорить в ответ на такие вещи. Страх как таковой исчез, и осталось только мутное желание поскорее выйти отсюда. И тут одна из белых свечей, находившихся на сундуке, вдруг вспыхнула и загорелась маленьким пламенем. Сердце подскочило, но я просто не нашла в себе сил на новый прилив паники.
– Вот видишь, – улыбнулась старушка, и от ее теплых слов огонек радостно заплясал. – Как я и сказала. Свет всегда придет, когда тебе нужна будет поддержка.
Я странно посмотрела на женщину, а потом, прищурившись, перевела взгляд на свечу. Ее тонкое пламя то разгоралось так, что освещало почти всю комнату, то почти исчезало. В помещение не было ни ветерка, но оно все равно развивалось, словно танцуя. Через несколько секунд все вокруг растворилось в этом крохотном огоньке, и мне стало невыносимо жарко. С усилием я отвела взгляд, чувствуя, как бисеринки пота скатываются со лба.
Все вдруг резко поменялось, будто я нажала на «очистить» в программе Paint. Черный экран исчез, и передо мной снова был белый лист.
Это было странно, словно пламя свечи вылечило меня изнутри. Я просто чувствовала. Чувствовала, как комната снова охладела, как мое тело расслаблялось и тревога исчезала.
– Теперь ты можешь идти, дитя, – ласково, словно мама новорожденному ребенку, сказала мне Тина.
– Что это было? – почти шепотом спросила я.
– Теперь ты знаешь, что делать, когда чувствуешь, что слишком много свалилось на твои плечи и ты готова сломаться. Это очищающий ритуал. Один из самых простых, но очень эффективный.
Я глубоко вздохнула.
– Спасибо вам большое, – ответила я, улыбаясь. – Спасибо.
– Никогда ничего не бойся, и тогда никто не сможет взять над тобой верх, ангелочек. Предки будут хранить тебя. Ты пока не знаешь, как дорогА им.
Я встала.
– Почему? Почему происходит все это? Вы ведь знаете, не так ли? – спросила я, сама толком не понимая, что имею в виду.
– Всему свое время.
– Спасибо вам, Тина. До свидания.
– Своими многочисленными благодарностями ты явно продлила мне жизнь, малышка.
Я рассмеялась и вышла из комнаты, а вдогонку мне последовали тихие слова старой ведьмы:
– Пусть звезды освещают твой путь.
И всю обратную дорогу они звучали у меня в ушах.
Глава 17
Благодаря Виталию Геннадьевичу, у меня появился еще один, последний, вечер в Сибири. Украдкой подмигнув мне, он быстро убедил родителей дать мне чуточку свободы. Я с радостью натянула на себя хлопковый белый комбинезон с оранжевыми полосками и выбежала из дома.
Меньше часа назад я пришла в себя после визита к гадалке, но зато теперь чувствовала себя полной энергии и решимости. Если в прошлый вечер я побоялась идти в лес, то теперь меня ничего не останавливало. Я решила не беречь ноги и быстро подняться на вершину горы. В конце деревни меня ждал приятный сюрприз.
Саша и двое его друзей набирали воду из колодца. Завидев меня, они нерешительно замерли на местах, не зная, уходить или нет. Вначале я хотела просто пройти мимо, но потом все-таки подошла к старым знакомым.
Они смотрели на меня испуганными глазами.
– Женя, – наконец произнес Саша. – Что ты здесь делаешь?
– Последний день. Вот, собираюсь наведаться в горы. Хочешь со мной?
Я улыбнулась, показав, наверное, все свои тридцать два зуба. Все три парня в ужасе отшатнулись.
– У нас еще много дел, – отозвался Сашка. – В деревне нет времени гулять днем.
– А кто сказал, что мы будем гулять? Давай, чего тебе? Ты ведь уже былтам, не так ли? И как? Понравилось?
– Нет, не очень, – неуверенно ответил он. – Слишком далеко.
– Да, ты прав, слишком далеко. Так далеко, что никто даже не узнает, что ты был там.
– Нам пора, – торопливо сказал Саша, выдергивая наполовину наполненное ведро из колодца. Парни быстро скрылись за ближайшим поворотом, а я с улыбкой смотрела им вслед. Честно говоря, мне безумно понравилось угрожать им, видеть, как они едва подбирают слова от страха и ищут любой предлог, чтобы поскорее убраться от меня подальше. Я начинала забывать, каково это – быть кроткой девочкой. Мне хотелось быть ей только рядом с одним человеком, который мог бы позаботиться обо мне. Но он ушел.
Я медленно скрылась за деревьями, постепенно ускоряя шаг. Никакой навигатор мне уже не требовался. Казалось, что если меня привезут сюда старушкой через лет так пятьдесят, я все равно смогу без труда найти дорогу к месту, где так круто поменялась моя жизнь.
Я шла, с улыбкой оглядываясь по сторонам и стараясь впитать в себя как можно больше деталей. Солнце сегодня казалось еще теплее, лесной запах еще слаще, оттенки зеленого еще сочнее. Везде, куда не глянь, существовала и развивалась жизнь. От одной мысли, что я снова окажусь в мертвом городе, бросало в дрожь.
Я преодолела изученную дистанцию с рекордным временем и ни на секунду не замешкалась на месте, где лес обрывался, уступая владенья скалам.
Все было таким же. Таким же до боли знакомым, словно ничего не изменилось, словно он все так же ждал меня внизу, возле ручья. Словно не было расставания, бессонных ночей.
Слезы наворачивались на глаза, но я должна была быть сильной. Я ведь знала, насколько тяжело будет, но все равно пошла. Это был последний раз в жизни, когда я видела это место, и я не хотела отвлекаться на свою внутреннюю борьбу, мне нужно было в последний раз взглянуть на всю эту странную красоту.
Самым сложным было подойти к пещере. Руки начинали дрожать от одной мысли, что он мог бы сейчас быть там. Что он услышал бы мои шаги задолго до того, как я приблизилась бы к ручью. Как бы он вышел мне на встречу, а потом заключил в своих теплых добрых объятиях.
Я пыталась заставить себя не думать об этом, но это было просто выше моих сил. Я все-таки пропустила одну слезинку и издала нервный смешок. Разве я выплакала уже все слезы? Почему человек устроен так, что он не может по нескольку раз смеяться над одной шуткой, но при этом может всю жизнь плакать из-за одного горя?
Я решительно отодвинула лишайник, закрывающий вход, и мне в лицо дунул холодный ветер. Мох в пещере был разворочен и почти засох. Было видно, что даже никакое животное не забредало сюда за время отсутствия Алека. Мне вдруг страшно захотелось, чтобы в пещере кто-то поселился. Лиса с лисятами, например, или волки.
Я быстро навела внутри порядок, сама не знаю почему, а потом сполоснула лицо водой из ручья. В голове возникла мысль сходить к водопаду, но я не очень хорошо помнила дорогу, к тому же идти туда без него было бы еще сложнее, чем просто присутствовать здесь.
Я немного посидела на камне, где мы всегда сидели вместе, а потом поднялась, чтобы уйти, но замерла, заметив на вершине темную фигуру. Сердце сразу забилось, но потом я поняла, что это не то существо, которое я видела ночью в лесу. Это был человек. Невысокий.
Я едва не вскрикнула от мысли, что это может быть Алек, но потом устало вздохнула. Фигура больше напоминала женскую, хотя и довольно крупную. Я не знала, что делать: то ли подойти ближе, то ли бежать сломя голову. Но вряд ли девушка могла причинить мне вред, к тому же, бегство вниз неминуемо бы закончилось тем, что я бы потерялась, и вот тогда точно не миновать беды.
Когда я медленными шагами направилась наверх, фигура двинулась, но не пропала. Значит – не галлюцинации. Я ускорила шаг, теперь фигура просматривалась хорошо, и мои подозрения оправдались. Это была девушка, если ее конечно можно так назвать. У нее были длинные, намного длиннее моих, белые волосы, но из-за грязи казалось, будто она сделала мелирование. Она была одета не то в платье, не то это была просто длинная майка, но ноги у нее были почти полностью голые.
Чем ближе я подходила, тем больше думала о том, что, наверное, лучше было убежать куда-нибудь далеко. То, что я приняла за платье, больше походило на какую-то накидку, в которой обычно танцуют стриптизерши в клубах. Коричневая кожа облегала ее тело так, что, наверное, любой пацан начал бы пускать слюни. И да, она была босая, хотя, кому нужно было смотреть на ее ступни, ведь ее ноги были потрясающие настолько, что я пожалела, что не записалась в детстве на какие-нибудь латиноамериканские танцы.
Но больше всего меня беспокоило ее выражение лица. Я видела белоснежные зубы, но это была не улыбка, это был оскал. Звериный оскал, словно передо мной была бешенная собака. Но, как бы это странно не звучало, она совсем не пугала меня.
В медовых глазах девушки застыл легкий испуг, и я поняла, что ее оскал – всего лишь способ защиты. Я, как дура, протянула ей руку, словно пыталась подманить к себе боязливую кошку во дворе.
Незнакомка отшатнула от моей руки и отпрыгнула назад.
– Привет, – с улыбкой сказала я. – Кто ты?
Она смерила меня подозрительным взглядом, а потом развернулась спиной.
– Подожди! – удивленно воскликнула я, но девушка вдруг сорвалась с места.
А я-то всегда думала, что быстро бегаю. Сейчас я почувствовала себя настоящей улиткой, потому что девушка буквально улетела от меня, побив, наверное, все олимпийские рекорды. Ее ноги бесшумно скользили по земле, ловко огибая камни и ямки. Платье ничуть не мешало ей делать огромные прыжки с одной кочки на другую.
Я просто стояла с открытым ртом и ошарашено смотрела на удаляющуюся фигуру незнакомки. Через несколько секунд она скрылась за холмом, словно ее и не было никогда.
– Класс! – только и смогла сказать я. – Зашибись!
Я тяжело выдохнула, пытаясь понять, что, собственно, вообще произошло, что это была за девушка. Мозг, разумеется, отказывался думать, выдвигая теории, от которых я сама хотела вызвать себе санитаров. Отлично, ничего не скажешь, я провела последний вечер. Прям как нужно, чтобы уж не ломать систему хоть чем-нибудь нормальным.
– Да пошло оно все, – злобно выдохнула я, поворачивая в сторону дома. – Да что же за лето-то такое!
Злая сама не знаю на что, я добралась до деревни еще быстрее, чем поднялась сюда, и быстро, нигде не останавливаясь, запетляла по улочкам.
В доме горел свет, хотя на улице было не так уж темно. И я вошла, сбрасывая на ходу балетки. Дядя Виталик все еще сидел у нас, они с папой наслаждались просмотром какой-то научной программы про древние цивилизации. Закатив глаза, я прошла мимо них в свою комнату.
Весь оставшийся вечер я заняла себя чтением, а с самого утра начала беготня. Выяснилось, что наш поезд отправляется в четырнадцать тридцать, а не прибывает, как мы думали до этого. Мама потеряла час, хотя уже распланировала все по минутам. Обычно, когда такое случалось, мы с папой закрывались где-нибудь в ванной, давали маме побыть одной, а потом спокойной собирались за оставшиеся десять минут.
Мне, похоже, следовало родиться мальчиком. Я была неприхотливая пунктуальная неряха, которая без проблем проживет без всех благ постиндустриального времени.
Когда я вошла в комнату после завтрака, вещи все еще были раскиданы по полу. Ах, да, я еще была жутко неаккуратной. Видела бы сейчас мама, что тут творилось, она бы, наверное, расплакалась от бессилия.
– Женя, а ты готова? – догнал меня ее голос, когда мама поняла, что я ушла из кухни.
– Уже давно, мам, – откликнулась я, стараясь не показывать веселые нотки.
Пару минут спустя так оно и было: скомканные вещи жались в сумке, но все уместилось. Я собиралась лечь и почитать, как вдруг в соседней комнате послышался громкий стук. Похоже, нужно было выйти, пока еще было куда выходить.
В кухни стоял отец, сжимая в правой руке дверную ручку и что-то раздраженно нашептывая себе под нос. Не сдержавшись, я покатилась от смеха.
– Мама вся в деле.
– Да уж, Жень, ты же знаешь, что она, если захочет, то может быть настоящим терминатором, – сквозь смешки сказал отец.
– У которого есть уши! – раздалось из соседней комнаты.
В голосе мамы тоже слышалось веселье, так что я расслабилась, чувствуя странную теплоту внутри, словно впервые за несколько дней кто-то разжег огонь в пустой гостиной. Повинуясь странному порыву, я подошла к отцу и обняла его, вдыхая до боли родной запах. Мы с отцом редко обнимались, и были времена, когда я безумно скучала по этому.
– Эй, малыш, ты чего? – ласково спросил папа, опуская руки на мою спину.
– Просто, – ответила я, уткнувшись ему в грудь.
– Ты что, плачешь?
– Нет, просто захотелось тебя обнять.
– Я люблю тебя, дочка, – сказал папа, нежно проводя рукой по моим волосам. – Ты должна всегда помнить это.
Я закивала, а потом стала тереться об него головой, будто пытаясь зарыться в его грудь.
– Спасибо, что привез нас сюда.
– Тебе понравилось?
– Да, это было лучшее время в моей жизни, – искренне ответила я.
Не зная, что делать, я направилась к гамаку и с разбегу плюхнулась в него.
– Эй, Женька!
Я напряглась, не поднимая головы. Я не смогла разобрать, кому принадлежал голос, но это точно были не родители.
– Женька!
Я удивленно поднялась, уловив знакомые басистые нотки. За забором, немного смущенно опустив голову, стоял Саша.
– Какого черта, только его сейчас не хватало, – пробурчала я себе под нос, но все равно заставила себя сползти с гамака и подойти к забору.
Он улыбнулся, глядя куда-то мимо моих глаз.
– У тебя классный след на щеке, – сказал он.
– Я лежала.
– Не знал, что у вас есть гамак.
– Чего тебе нужно? – прямо спросила я, скрещивая руки на груди.
– Да ничего особенного, – ответил парень, почесывая затылок. – Ну, ты просто уезжаешь, вот я и пришел попрощаться, ну и извиниться, конечно.
Я невольно усмехнулась.
– Да ладно? – подделала удивленный тон я.
– Не смейся. Мне, правда, жаль, что все так получилось. Ты классная девчонка, не такая, как другие, не обращай на нас внимание.
– Я уже давно перестала.
– Правда, не обижайся, ладно?
– Да ладно, ладно. Что было, то было, я не люблю вспоминать прошлое.
Я едва не засмеялась от своих слов, но Саша, похоже, не заметил перемены в моем настроении.
– Мы могли бы дружить, – продолжил он. – Ты, правда, классная.
– Ты уже раз пять повторил, что я классная, – заметила я, не видя в этом ничего милого. – И вряд ли мы еще хоть когда-нибудь увидимся.
– Ну, когда ты приедешь следующим летом.
– Я не приеду, папа не нашел то, что искал, следующим летом мы поедем куда-то еще.
Я говорила жестко, глупо пытаясь вымесить всю свою боль и злость на этом парне. Одна только мысль, что следующим летом я буду гулять по другому лесу, жгла меня изнутри, словно кружка с горячим чаем обжигает руки. От моих слов Сашка явно расстроился.
– А я-то думал, ты вернешься, – сказал он, и я заметила, как парень бросил косой взгляд в сторону гор.
– Это ничего не меняет, – горько ответила я.
– Прости. И за это тоже.
