Текст книги "Мятеж (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

   – Да, предвижу.

   – Ну и что же?

   – Голод.

   Ниночка испуганно воззрилась на него. По мере того, как смысл сказанного доходил до отдаленных уголков ее сознания, смутное желание НЕ ПОВЕРИТЬ охватывало ее существо.

   – Это предположение или?..

   – Абсолютно точный прогноз. Не всем суждено пережить эту зиму.

   – Уф, ты шутишь!

   – Я говорю серьезно, Нинок! Не все помрут от голода, но многие – от болезней, сопутствующих ему. Равенство кончилось. Продуктов на всех не хватит – следовательно, кто-то будет есть, а кто-то погибнет от истощения. Неурожай, ничего не попишешь!

   – Ах, ты словно свалился с другой планеты! Как будто до сих пор у нас не бывало неурожайных лет!

   – Раньше могучие добавляли недостающее количество продовольствия.

   – Ты хочешь сказать, что они настолько обиделись, что будут спокойно наблюдать, как мы умираем?

   Мартин посмотрел на нее, как на сумасшедшую. Только теперь он постиг, насколько наивны и насколько уверены во всесилии его клана обыкновенные люди. И он терпеливо, как взрослые разговаривают с маленькими детьми, сказал:

   – Покойники, милая, не способны восстать из своих могил, чтобы прийти к вам на помощь.

   Ниночка ошарашено заморгала.

   – Какие покойники? – поморщилась она недовольно. Что за чепуху ты городишь?

   – Из всех могучих на планете остался в живых только я. Ну, может еще три человека.

   Он сказал это так спокойно, что Ниночке снова почудилось, будто он шутит.

   – Ну и что? А ты? Разве ты не можешь? – поджала она губки.

   – Я ничего не могу. Меня уже однажды предупредили, когда я вмешался прошлой осенью. Обо мне помнят, Нинок! Думаешь, я от нечего делать обучаю тебя пользоваться техникой и всему остальному? Если меня убьют, этот гектар земли тебя прокормит.

   – Нет-нет, не говори так! Зачем кому-то обрекать людей на голодную смерть?

   – Чтобы вынудить их расстаться с правами на получение прибыли с предприятий. Да-да, всего лишь, чтобы скупить за бесценок те бумажки, которые были нам розданы от имени правительства.

 

Мы могучие!

   Не только Мартин пропустил мимо глаз объявление об открытии мастерской сувениров. Лелечка и Вит, сидя на Катрене, тоже ничего не знали о появлении Эльмара и его деятельности. Более того, ребята уверили себя, что теперь им самостоятельно придется принимать все решения, и никто никогда ничем им уже не поможет.

   Первые дни, пока не заделан был барьер, они высматривали, не появится ли над Катреной чья-нибудь ракетка. Они боялись врагов, но ждали друзей. Однако ни друзья, ни враги не прилетели, и, когда проход был закрыт, ребята смирились с ситуацией и решили, что действительно остались в живых одни.

   Кстати, для того, чтобы закрыть проход, им вовсе не понадобилось переставлять на новое место весь многокилометровый барьер. Оказалось, данная затея вообще была лишена смысла: на перестановку всех приборов силовой защиты понадобился бы год, и то, если бы они больше ничем не занимались, кроме барьера.

   Гораздо реальнее оказался другой вариант: раздвинуть часть приборов. Простой арифметико-геометрический расчет показал, что если при заданной глубине расположения точек увеличить расстояние между опорами на пять метров, то для обеспечения смыкания силового пространства понадобится всего-навсего девятнадцать передвижек.

   Вита осенила эта идея после переноса первого же прибора. Он заметил, что барьер только кажется сплошным. На самом деле он представлял собой раздвинутую стопку отдельных энергетических экранов, частично друг друга перекрывавших подобно ряду вееров. Веера соприкасались не торцами, а лицевыми поверхностями, внахлест.

   Естественно, это были особые веера, не имевшие четкого радиуса, но именно это их свойство: продолжаться в бесконечность, постепенно сходя на нет, помогло Виту придумать наиболее рациональный способ оградить себя от окружающего мира.

   Наглядно Вит объяснил свою идею Лелечке и всей компании с помощью макета на полу каюты. Идея была настолько проста и изящна, что Дим захлопал в ладоши от восторга и тутже вызвался помогать.

   – Я умею плавать, – сказал он важно.

   – Помощники мне понадобятся, но ты еще мал, – сказал Вит. – Вот если бы Сана смогла мне подсобить... Нужно три человека: я и еще двое. Тогда мы бы быстро справились с задачей.

   – Конечно, я готова, – сказала Сана. – Мы все готовы работать, сколько понадобится. Правда, девочки?

   Подружки согласно закивали головами.

   – А что надо делать?

   – Мы должны раздвинуть несколько вееров, но сделать это надо аккуратно, чтобы расставить их на одинаковом расстоянии друг от друга. Для этого надо, чтобы один человек находился возле одной опоры, другой – возле второй, а я там, куда надо будет переставлять прибор.

   – А как ты узнаешь это место?

   – Мы протянем бечеву с отметками и тремя шестами-поплавками. Нижние концы поплавков утяжелим, а на верхние оденем как бы спасательные круги. Когда вы подплывете на маленькой лодке к нужному месту, вы будете опускать шест, пока он не коснется опоры. После того подвинете поплавок к самой поверхности воды.

   – А как мы узнаем, куда ставить шест?

   – Я буду посылать вам всплывающий знак. Понятно?

   – Понятно. А на втором конце будет тетя Леля, да? Мы готовы! Поплыли!

   – Поплыть-то можно, – возразила Лелечка, – но вот эти всплывающие знаки... Представляете, во что превратится наша акватория, если мы начнем бросать в нее всякий мусор?

   – А мы не будем отпускать наши маяки в свободное плавание, мы их потом уберем. Ты лучше об обеде подумай: мы все проголодались, как пантры.

   – Ага, – сказал Дим. – А кто такие пантры?

   В два дня работы с проходом были завершены. Но чуть только звенья барьера сомкнулись, компанией овладело уныние. Все эти дни и Вит с Лелечкой, и детвора жили с надеждой, что появится кто-либо из взрослых, теперь же ожидание теряло смысл, и у всех поневоле опустились руки. Шурик снова захныкал, и ни у кого не хватало духу его ругать. Каждый чувствовал себя скверно.

   – Давайте спать, – сказала Мара. – Моя мама всегда говорила: «Утро вечера умнее».

   – Надо «мудренее», – поправил Дим.

   – Нет, я буду говорить, как мама. Маму надо слушаться, – упрямо возразила Мара.

   Никто ей ничего не ответил, а Вера заплакала.

   – Не надо хлюпать, – сказала Сана. – Меня папа учил никогда не плакать в трудную минуту.

   Тут слезами наполнились и глаза Мары, и она громко, в голос зарыдала.

   – Во ревут, – сурово сказал Дит. – Правда, Сан?

   Но Сана только отвернулась, смахивая со щеки соленую каплю.

   Вот так, слезами, и закончился тот памятный день. Лелечка побыстрее уложила всех в кроватки и объявила сон. Что еще могла она предпринять? Но она дала себе клятву, что не допустит повторения подобного. Всю ночь она составляла планы на будущее и отвергала их один за другим. Одно она знала твердо: дети не должны плакать, а для этого их надо чем-то занять.

   А ранним утром к ней подошла Сана и прошептала:

   – Тетенька Леля, идем, я тебе что-то скажу.

   Лелечка накинула на плечи халат и вышла на палубу. Плот, точнее, яхта-плоскодонка, на которой их компания в то трудное время не только дневала, но и ночевала, плескалась возле песчаного пляжа. Они сошли на берег.

   – Ее не унесет? – спросила Сана.

   – Нет, плот на якоре. Сядем, меня что-то ноги не держат.

   Они уселись рядышком и замолчали.

   – Это правда, что наших родителей убили? – спросила Сана.

   – Да, правда, – не смогла соврать Лелечка. – Они никогда не приедут за вами.

   – Я понимаю, я ведь уже взрослая. Но малышам лучше этого не рассказывать, верно?

   – Я не знаю, как лучше, – призналась Лелечка. – Пусть будет так: когда поймут, тогда и поймут.

   – Я тоже так думаю. Врать ведь нехорошо. И вот что я решила. Надо продолжать нас учить, как хотели наши родители. Вы с дядей Витом будете учителя, а мы вас будем слушаться.

   Лелечка глянула на нее удивленно и подумала: «У этой девочки здравого смысла хватило бы на десяток взрослых. Вот только справятся ли они с Витом?»

   Но Сана как ни в чем не бывало добавила:

   – Мы будем очень стараться, вот увидишь. Не веришь?

   – Верю, но у меня нет педагогического таланта. Я ведь даже не студентка, а так, вчерашняя школьница. Я даже не помню, как учили меня.

   – Ерунда, я буду тебе помогать. Наша Агата Димировна всегда меня оставляла присматривать за маленькими, когда они делали уроки. И я видела, как она готовилась к занятиям с нами. Ты, главное, учебники нам сделай.

   – Учебники – это я могу. Мы откроем два класса: один для старших и один для малышей. В старшем будем преподавать мы с Витом, а в младшем – ты.

   – Нет, я лучше воспитательницей у них буду. Надо же вам с Витом когда-то отдыхать? А малышей без присмотра оставлять нельзя.

   Лелечка вынуждена была признать, что Сана обмозговала проблему как нельзя лучше. Вот только...

   – А получится ли у нас заниматься всем скопом? – выразила она осторожное сомнение.

   – Конечно, получится. Главное – научить малышей читать, а потом каждый будет учить себя сам и друг друга. А вам мы будем как бы экзамены сдавать, только не раз в четверть, а каждый день. И еще: мы будем спрашивать, чтобы вы объяснили, если нам будет что-то непонятно.

   – Ты меня почти убедила. Но только почти, договорились? Там мы увидим, как все устроить наилучшим образом.

   – Конечно, увидим. Я не дурочка какая-нибудь, я сама хочу как лучше.

   Лелечка обняла ее и прижала к себе.

   – Конечно, – сказала она, помолчав. – Мы все хотим, как лучше.

   Вот так маленькая компания начала жить. Втроем (Вит, Лелечка и Сана) они восстановили учебники, список предметов, которые изучались в каждом классе, и распланировали порядок работ до конца лета. Сначала они вообще все хотели делать так, как они делали раньше, однако очень скоро прояснилось, что «как раньше» не получится.

   – Нас слишком мало, а всяких работ слишком много, – сказал Вит, когда все проснулись, позавтракали и, побродив по окрестностям возле одного из хоздворов, снова собрались вместе. – Посмотрите: одних овец у нас целое стадо. А корзы? А свиньи? А птицы? Когда нам их пасти? И, главное, зачем нам столько?

   – А поля? – подхватила Нела. – А огороды?

   – Вот-вот. Давайте прикинем наши возможности. До осени полтора месяца. К этому времени нам надо внести нашу жизнь в такой режим, чтобы мы могли спокойно приступить к школьным занятиям.

   – Я знаю, что надо делать со скотом, – сказал Дим. – Ничего не надо делать. Пусть себе пасется, где хочет.

   – Чудик! Они вытопчут все посевы! – возразила Маара.

   – Ну и что? Сами говорите, что нам столько не нужно.

   – Я придумала, – сказала Вера. – Надо огородить те поля и огороды, где мы будем работать, а по остальным пусть бродят наши стада.

   – Не согласен, – сказал Вит. – Наши животные не дикие, и к зиме они начнут возвращаться в стойла. Чем мы их будем кормить, если стравим им все посевы? Я предлагаю отгородить все посадки, это во-первых. А во-вторых, большую часть скота как можно скорее забить и переработать на разные вкусные изделия.

   – Вит! – испугалась Лелечка. – Нам их не переесть и за десять лет!

   – Нашла проблему. Можно устроить склад-ледник и хранить там все запасы хоть сто годов. Надо вообще оставить скота ровно столько, сколько сподручно его содержать. Давайте подсчитаем. Нас девять, следовательно, десятка несушек за глаза хватит. Теперь молоко. Корзы дают по семь литров в день – значит, две козы с козлятами. Пару овец надо оставить на расплод, пусть с ягнятами. Прибавить две свиньи с поросятами – куда нам больше для начала? И это покажется лишним.

   – Еще кролики, нутрии, гуси и утки, – напомнила Сана.

   – И рыбки, – тихонечко, как бы про себя, добавил Шура.

   Все прыснули смехом.

   – За рыбками, к счастью, убирать не надо, – сказал Вит. – Ну, кто за мое предложение?

   – Все это замечательно, – возразила Лелечка, – мы поняли, что склад-ледник и перерабатывающий цех нам обеспечишь ты. Но не кажется ли тебе, что надо полить, наконец, огороды? И все эти заборы – к чему они, если мы весь скот перережем?

   – Ты меня не поняла. Никто не торопит нас забивать скот немедленно. Сначала надо все приготовить, обмозговать. Я говорил про перспективу. Конечно, есть более неотложные дела. Например, где мы собираемся жить? Я не хочу селиться в клубе.

   – И я! И я! – загалдели ребята.

   – Но я не представляю Катрену в заборах! – привела Лелечка последний аргумент.

   – Можно устроить живые изгороди, – тихо произнесла Мара. – Это будет очень красиво.

   – Договорились. После обеда я займусь обустройством нашего хоздвора, Мара с Нелой пойдут делать живые изгороди, а остальные – с Лелечкой на огороды.

   – Я хочу с Нелой, – насупился Шура.

   – Сегодня ты будешь ей мешать, – сказал Вит твердо. – Ей предстоит очень напряженная работа.

   Лелечке было жаль малыша, но она поняла, что Вит прав, и промолчала.

   А потом пришел следующий день, и еще, и еще. В бесконечных хлопотах промелькнуло лето. Вит тщательно следил, чтобы у детей не оставалось времени на страдания и тоску. Пусть не все у них получалось, самое главное – они старались и постепенно привыкали к своей новой жизни. Впрочем, при той уйме работы, какая свалилась на маленькую компанию, искать занятия особо не приходилось. Занятия надо было выбирать, чтобы в них не утонуть окончательно и бесповоротно.

   Никто, например, не понял, зачем Виту понадобилось обносить заборами все без исключения посадки. Скот смело мог вытоптать и скушать все на трех четвертях территории – на быте крошечной колонии это все равно никак бы не отразилось. Места, где можно было бы развернуться, и на оставшейся части острова было с избытком.

   Двоим подросткам с семерыми ребятишками, четверо из которых работниками можно было бы назвать только с большой натяжкой, не удалось справиться даже с тем, на что они размахнулись. Вит, правда, настоял на уборке льна и тарта – это было гектара два, вытеребили и поставили снопиками под навес для просушки. Однако почти все остальное пропало.

   Куриц, шестьсот голов, собрали всех в один курятник – пока было зерно, забивать их можно было потерпеть, а вот кроликов почти всех прирезали, чуть Вит оборудовал свой ледник. Шкурки он велел снимать сразу же (он сделал для этой цели специальное приспособление), их складывали отдельно от тушек и отправляли в другое помещение, на газовую консервацию.

   Цех по переработке Вит смог соорудить нескоро. Хотя ему и удалось найти в библиотеке нужное пособие, но осилил его он не в один присест. А не поняв принцип действия механизмов, невозможно было запустить их в действие.

   Проблема была еще и в том, что все мастерские, все старые склады сгорели вместе с жилыми домами. (Скотные дворы сохранились, потому что располагались в отдалении, возле прудов. ) Поэтому Виту сначала приходилось туго.

   Лелечка помочь ему не могла. Во-первых, техника ее вообще мало интересовала, а во-вторых, ей было некогда. Она кружилась с утра до вечера, занимаясь с детьми и огородом (если можно было назвать так 5 га поля), садом и заготовками на зиму.

   Из всего множества огородных культур главной заботой ее была капуста: этот овощ, как известно, нуждается в поливе больше других. С остальной территории в то первое лето компания просто собирала урожай. Все понимали, что большей части овощей суждено остаться лежать неубранными, и не переживали по этому поводу. То же самое было и с фруктами.

   Лелечка показывала детям, как варить варенье, консервировать овощи. Часть плодов и ягод она догадалась заморозить, конечно, но одних яблонь в садах имелось до пятисот штук. А груши, а сливы, а иные разные вкусности? Пришлось махнуть рукой.

   На своей четверти, правда, полевые культуры ребята убрали. Новые склады, мельницу и другие хозяйственные постройки они поставили возле скотных дворов, но большую часть помещений, служащих раньше для размещения стада, заполнили фуражом. И когда пришла пора перебираться с яхты-плота, было решено поселиться здесь же, по ту сторону от прудов, которая указывала на запад.

   – Я не хочу жить на могильнике, – сказала Сана, поясняя, почему она против того, чтобы возвести дом там, где прежде стояла их школа.

   И спорить с ней не стал никто. Отвращение ребят к руинам было так велико, что они даже в парк на площади предпочитали не заходить, а клуба вообще избегали. Они даже порядок там наводить не захотели. С общего согласия здание было закрыто на засов и на упоминание о нем было наложено молчаливое вето. Из всего, что там было, в новый дом была перенесена только непрочитанная часть библиотечного фонда.

   Ко времени переселения план Вита по забою лишнего скота был практически выполнен. Правда, в переработке ребята опять же мало чего успели, только сняли шкурки и разделав туши на более-менее приемлемые куски, упаковав их в небольшие контейнеры.

   Большую часть труда производили механизмы, а главная доля грязной ручной работы доставалась Лелечке и Виту. Малышей они сначала вообще устранили от участия в процессе, заботясь лишь о том, чтобы те не мешали. А потом Лелечка поняла неправильность подобного подхода с педагогической точки зрения.

   – Вы правы, толку от них меньше, чем помех, – сказала она Виту и девочкам. – Но вспомните, когда-то и вы были совершенно беспомощны. Если бы вас ото всего отгоняли, как бы вы научились?

   – Я об этом не подумала, – призналась Мара.

   И малышей тоже пустили в цех. Лелечка и Вит старались, впрочем, продумывать последовательность действий так, чтобы труд детей был разнообразен. Что-то они делали руками, что-то с участием механизмов, а иногда вся их работа была присматривать за показаниями приборов.

   Они старались не переутомлять детишек и при забое скота обставили дело так, чтобы ребятишки не присутствовали при умерщвлении животных. Им и самим была глубоко противна эта работа, но кто-то должен был брать ее на себя.

   Эта часть их трудов до того тяготила Лелечку и Вита, что, покончив со стадами, они решили водоплавающую птицу и нутрий не трогать, пока не начнут замерзать пруды. Вот примерное расписание их первого самостоятельного лета на Катрене.

   6.00.................подъем

   6.30.................завтрак

   7.00.................огород или другие полевые работы

   11.00.................обед

   12.00.................работы на складе-холодильнике

   16.00.................полдник

   16.30.................переработка плодов и овощей

   17.30.................ужин

   18.30.................приборка

   19.30.................личное время

   21.00.................отбой

   Естественно, расписание это было приблизительным: жизнь вносила свои коррективы. Так, у малышей приборка заканчивалась на полчаса раньше, да и спать их укладывали соответственно. Вит же с Лелечкой раньше десяти не засыпали. Уложив детей, они уединялись и обсуждали свои педагогические промахи и свои действия на день последующий.

   Умению обращаться с малышами они, как ни странно, учились у Саны. Вот для кого педагогических проблем словно и не существовало! Все четверо ходили за ней, как утята ходят за уткой.

   – Талант! – сказала Лелечка Виту, вздохнув.

   Вит ее понял. Перед ними стояла вовсе не хозяйственная проблема. И девочки, и они двое прекрасно знали, что абсолютно без всякого труда, за один день можно было бы превратить остров в земной рай. Лишний скот можно было бы погрузить на специальный подъемник и отправить в заоблачные выси (кстати, с водоплавающими они так и поступили), никаких заготовок на зиму тоже не требовалось. Деятельность их компании поддерживалась уверенностью, что «так надо». Надо делать руками даже то, что можно было бы не делать вообще. Поддерживать эту уверенность в детях было самой сложной задачей для двух вчерашних школьников.

   Зима прошла, может, не слишком весело, зато и без уныния. Вит и Лелечка придумывали для детей развлечения. Вит принес из клуба кассеты с кинофильмами и крутил их раза два в неделю. По вечерам они читали сказки и сочиняли их сами. Они много рисовали и через пару лет дошли до такого нахальства, как собственные мультфильмы. После переезда с яхты-плота у каждого было и свое личное время, и своя личная комната.

   Каждый член маленькой компании взял на себя заботу о каком-нибудь животном со скотного двора. И души ребят потихоньку оттаивали. Они все чаще улыбались – жизнь продолжалась. Только Нела никак не могла позабыть своих мертвецов.

   – Убивать – это очень противно, – сказала она однажды в ответ своим мрачным мыслям.

   – С чего ты это вдруг? – удивилась Лелечка.

   – Так просто. А у тебя скоро должен родиться ребеночек. Мальчик или девочка?

   Лелечка смутилась и покраснела. Она стеснялась рассуждать на эту тему.

   – Моя мама тоже хотела подарить нам сестричку, – объяснила Нела свою осведомленность. – Когда ее убили, она нам говорила: «Осторожно, у меня в животике маленькая девочка сидит».

   Лелечка и в самом деле ждала ребенка. Они с Витом подумали и решили: поскольку им никогда уже не стать студентами, нет никакого резона разводить церемонии и ждать исполнения брачного возраста.

   – Нужно брать от жизни все, что она дает, – сказал Вит. – Мы могучие, и наши дети тоже будут могучими. Если нам суждено воспитывать чужих детей, то почему нельзя завести своих?

   И Лелечка полностью с ним согласилась. К осени следующего года она родила двойню: мальчика и девочку.

 

«Люди остаются людьми!»

   Группу 26 тоже посетила брачная лихорадка. Сразу после отставки Беляева вдруг обнаружилось, что все юноши и девушки переженились. Таиров поморщился, узнав об этом. Но Эльмар одобрил поведение молодежи.

   – Они молодцы, – сказал он, – знают, что к чему. Это ты, тяжеловес, ходишь вокруг да около и мучаешь чудесную женщину.

   – А сам-то чего холостякуешь? – насмешливо отпарировал Таиров. – Сбежал от жены и доволен.

   Он сказанул и сразу пожалел о своих словах. Но было уже поздно: шутка вышла плоской. Эльмар переменился в лице и глухо проговорил:

   – Не надо со мной о семейной жизни. Она не получилась. Жена начальник – это не то, что надо для семейного счастья, брат Мади.

   – Ты не собираешься возвратиться на Лиску?

   – Не знаю пока. Здесь я нужен, а там все время чувствовал себя чужим. Понимаешь, они другие!

   – Другие, чем даже простые люди?

   – Совсем другие. Они все закрытые какие-то, словно застегнутые на все пуговицы. И у всех на уме карьера, успех, деньги... Там никто ни о ком не заботится, представляешь? Каждый сам за себя!

   – Ну, и у нас не очень-то иззаботились, – проворчала Рита.

   Разговор происходил при ней, а, значит, в мастерской.

   – Все в сравненьи познается, – пропела молоденькая лаборантка из своего угла.

   – Угу, в сравненьи. Удрал – и ни слуху ни духу. Жена, небось, извелась вся, – продолжала Рита.

   – Она знает, где я. И знает, что я не просто так испарился. Если бы я был ей нужен, она бы давным-давно примчалась сюда следом.

   Слова Эльмара прозвучали так угрюмо-безнадежно, что даже лаборантке стало понятно: эту тему лучше не трогать. Ясное дело, человек переживал, и любые советы здесь были подобны соли на рану. Он резко встал из-за стола и замаршировал от окна и обратно.

   – Эльмарушка, не ходи кругами, – ехидно сказал Таиров, подражая голосу Феоктисты Михайловны. – Поучать других мы мастера, а как доходит до личных проблем...

   Эльмар остановился:

   – Ты хочешь, чтобы я отбил у тебя Наталь? Между прочим, она мне очень нравится. Она самая лучшая женщина из всех, кого я знавал.

   – Лучше Рябинки? – ахнула Рита.

   – Лучше. И я тебя предупреждаю, Мади, не оставляй нас наедине. Я за себя не ручаюсь.

   – Чужая жена – не женщина, – напомнил Таиров мрачно.

   – Жена! – прорычал Эльмар ему в тон.

   Но перепалки подобного рода давно не омрачали отношений между двумя бывшими врагами. К ним давно привыкли. Точно также все знали о любви Наталь к Таирову. Никто не воспринимал всерьез Эльмаровы угрозы ее отбить. Эльмаром восхищались, Наталь жалели, а Таирову подчинялись.

   Все искренне желали ему семейного счастья. Однако казалось, ничто не способно было заставить сблизиться двух замкнутых на личных переживаниях одиночек. Оба они были не первой молодости, и обоих цепко держало прошлое. Оба они сохраняли дистанцию, и никто из них не решался переступить черту первым.

   Нужен был толчок, искра, какое-то событие, которое нарушило бы размеренный уклад их совместного параллельного существования. Летняя засуха, обрушившаяся на несчастную планету, и стала таким толчком.

   Разумеется, не только Мартин догадывался о приближении великой суши, и не только его жена захотела приобрести клочок земли. Каждый воспитанник школы на Катере был приучен регулярно интересоваться прогнозом погоды и делать сводки. После тридцати лет практически любой из них мог предсказать дождь за три дня до его появления, а после сорока за неделю и даже за месяц. Для многих стариков тайны погоды вообще не существовало. Если бы они были живы, о грядущей засухе знало бы все население планеты еще до начала полевых работ.

   Но стариков не осталось, и точного прогноза никто не знал. И Таиров, и Рита, и еще кое-кто чувствовали вероятность ее наступления и разослали предупреждения по своим. Сразу после падения правительства Беляева Таиров посоветовал всем, у кого была возможность, приобрести по участку земли и позаботиться об урожае.

   Размер участка он предложил в полном соответствии с планом самообеспечения: один – два га. Работники мастерской «Розовые шарики» землю себе брать не стали. Земля требовала внимания не меньшего, чем производство сувениров, и надо было выбирать: либо там, либо здесь. К тому же никакого особого энтузиазма непременно что-то растить наш художник не испытывал. Он был до мозга костей горожанином и растения воспринимал с эстетический, а не с практической точки зрения.

   Но большинство, то есть почти все молодые семьи, землю взяли. Таиров и двое других «стариков» помогли им выбрать участки, расположенные более – менее удачно. Таиров еще раз предупредил всех о возможной засухе и посоветовал позаботиться о перепланировке участков и искусственном орошении.

   – Если возникнут различные «как» и «почему», обращайтесь к Эльмару. Он может воссоздать чертежи любого технического приспособления, когда-либо применявшегося на Катрене, – таким было его напутствие молодежи.

   Сам Таиров заниматься землей не стал. Он лихорадочно искал выход из создавшегося положения. Очевидно было, что с отстранением от власти Беляева он окончательно терял контроль над ситуацией. Новое правительство к его указаниям прислушиваться не станет. Что было делать? Оставалось следить и давать распоряжения ребятам.

   И еще – помогать пристраивать вновь поступающих малышей. Совсем недавно таких детишек «со способностями» ежегодно появлялось по пятьдесят – шестьдесят. Теперь, после смерти большинства потенциальных родителей, их рождалось в пять раз меньше, но позаботиться об их судьбе Таиров был обязан.

   До образования «Группы 26» он просто вживлял малышам под черепную крышку блокировку – уловитель и возвращал родителям с извещением: «Ребенок опасности для окружающих больше не представляет и может обучаться в обычной школе. В связи с карантином на Катрене настаивать на помещении ребенка в специнтернат не рекомендуется.»

   После оборудования новой резиденции и ее подводного филиала прием детей был вновь открыт. Но со сменой правительства опять возникли сложности. По планете разнесся слух, что детей никуда не отправляют, а просто убивают. Действительно, несколько малышей умерли, не доехав до убежища. Таиров задумался над причиной и проследил. Оказалось, при входе в здание некий дядя угощал детишек конфетками.

   Пришлось нарушить молчание и объявить на всю планету об опасности, поджидающей малыша, если о его способностях узнают посторонние. Было предложено как можно быстрее привозить ребенка к зданию Совета Безопасности, никому ничего не говорить и, ни у кого ничего не спрашивая открыть дверь, чтобы затем пригласить малыша пройти вперед.

   Дверь специально была устроена под рост и габариты пятилетних малышей. Это был род ниши – очень красивой и без промашки завлекательной для любого пятилетнего карапуза. Взрослый пройти или пролезть сквозь нее не мог. Чуть малыш ступал в нишу, проход за ним мягко захлопывался, и открывалась небольшая комнатка с игрушками, откуда ребенок забирался через потайной ход.

   Вся процедура была объявлена открытым текстом. Родителей предупредили: никаких конфеток, никакого доверия к посторонним дядям и тетям. Фотографии Двери, здания Совета Безопасности, его адрес, вид на панораме города также были широко распространены среди населения. Вход строго просматривался, а за нарушение безопасности прохождения детей объявлялась смерть на месте.

   Это помогло. Таиров собственноручно привел в исполнение несколько приговоров. Убийц выявляли посредством специально изготовленных самодвижущихся кукол, сделанных по размеру пятилетних детей. В операциях принимало участие несколько человек, и вся прилегающая территория просматривалась целой серией разнообразной техники. Об этой стороне своей деятельности Таиров Наталь никогда не рассказывал. Может, она и догадывалась о чем-то, но предпочитала не спрашивать, и это было к лучшему. Он сомневался, одобрила бы она его беспощадность, но знал, что действовать по иному не имел права.

   Все лица, слишком часто мелькавшие в поле зрения приборов наблюдения, он регистрировал, выявлял и проверял. Приводить в исполнение приговоры он старался как можно дальше от Двери. Он не хотел пугать родителей. Он добивался безопасности детей.

   Чтобы пресечь слухи об уничтожении детишек, воспитатели регулярно высылали родителям голограммы их сынишек и дочурок. Одновременно родителей предупреждали, что снимки желательно никому не показывать, и сообщали, какой интернат они могут называть соседям, если те спросят, где ребенок.

   Впрочем, это была давно отработанная система, и занимался ей не Таиров. Да и охрану Двери он скоро вынужден был поручить молодежи. Не имел возможности глава клана вести слежку – и без того все свободные творческие силы «Группы 26» были кинуты на изобретение приспособлений, уничтожавших убийцу или хотя бы выявлявших его из общей массы людей возле здания Совета.

   Таиров до того тщательно засекретил эту сторону своей деятельности от Наталь, что она была совершенно сбита с толку. Новое правительство, сметившее Беляевское, никаких человекоубийственных планов ни открыто, ни в кулуарах вроде бы не обсуждало. Поэтому ее очень удивляла серьезность отношения Эльмара к мастерской и всему прочему.