Текст книги "Мятеж (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

   Наталь Ивеновна, пока не истек ее трехмесячный отпуск на киностудии, встречала всех, кто откликнулся на объявление. Ее усадили за солидный письменный стол, оформленный так, как и положено столу в офисе. С одним отличием: рядом с папками для бумаг лежал розовый шарик.

   Разговор с каждым новоприбывшим Наталь начинала совершенно одинаково. Она брала в руки шарик и говорила, держа его на раскрытой ладони, чтобы он был хорошо виден:

   – Мы делаем розовые шарики. А ты мог бы изготовить точно такой же?

   Если посетитель мялся, обещал научиться или даже говорил, что умеет – не имело значения – Наталь должна была вежливо, под любым предлогом спровадить пришедшего. Было припасено несколько вариантов.

   Специалисту по литью пластмасс Наталь объясняла, что нужен дипломированный художник. Художника не пришло ни одного, но, если бы такой вдруг появился, Наталь и его кандидатуру сумела бы отвести: им-де нужен вовсе мастер-технолог. Совсем уж настырным она должна была предложить прийти в следующий раз с образцами личной продукции.

   Проще всего было с теми, кто говорил, что не умеет. Им Наталь объясняла, что, к сожалению, они лишены возможности брать учеников, и им требуются высококвалифицированные специалисты. В общем, Эльмар и Таиров предусмотрели каждую мелочь. А ждали они вот чего.

   Откликнувшийся на объявление должен был молча вынуть из кармана точно такой же шарик и положить его на стол. Наталь сравнивала шарики; если шарик пришедшего отличался по размеру или по оттенку, она должна была сказать:

   – Посмотри, твой шарик темнее (светлее, ярче, больше, меньше). А мне нужен точно такой же.

   Только могучий мог после этого сразу же выложить из кармана требуемую вещь. Секрет игры был именно в этом: шарики у Наталь на столе каждый раз были разные, Эльмар об этом заботился.

   – Я обязательно должна говорить, что его шарик не совсем подходит? – поинтересовалась Наталь, когда вопрос обсуждался.

   – Конечно же, нет, – усмехнулся Таиров. – Вообще-то должно получаться с первой попытки, но иногда, бывает, плохо разглядишь или можно ошибиться от волнения. Откуда ты знаешь, почему сбой? Как ты прочитаешь истинную суть человека? И ты делаешь второй шаг, помогаешь ему.

   – А если шарики получились одинаковыми?

   – Тогда ты переходишь сразу к третьему шагу. Ты говоришь: «Похоже, это то, что нам надо. Но все же нам бы хотелось иметь несколько образцов изделий, какие доступны твоему умению. Изготовление сувениров – процесс довольно сложный. Надеюсь, в твоих карманах найдется парочка вещиц?» Твой собеседник должен положить на стол какую-нибудь простенькую штучку. Любую.

   – А я?

   – А ты в ответ должна достать из стола точно такую же. Не беспокойся, она там будет. Эльмар об этом позаботится. Он будет следить, чтобы все прошло, как положено. Тебе останется только положить предмет на стол рядом с вещицей кандидата и сказать: «Ты нам подходишь».

   Как впоследствии догадалась Наталь, третий шаг был нужен для того, чтобы попавший к ним в офис могучий понял, что объявление в газете – не ловушка, что он у своих. Если у нее и могло быть какое-либо сомнение на этот счет, то оно развеялось после появления в конторе первого же из могучих. Только тогда Наталь постигла, насколько велико было доверие, оказанное ей.

   Итак, она положила рядом с вещицей пришедшего свою (это был забавный пластмассовый медвежонок) и сказала:

   – Ты нам подходишь.

   Куда только делись сдержанность и ленивое спокойствие молодого человека! С возгласом «Сестра!» он бросился к Наталь прямо через стол. Он был взволнован, он схватил ее за руки. Его ладони дрожали – он был и радость и боль одновременно. Его чувства мгновенно передались Наталь, и этот всплеск эмоций испугал ее.

   «Он принял меня за такую же, как он сам, – в смятении подумала она. – Что же я теперь должна ему говорить?»

   Появление Эльмара выручило ее из затруднительного положения. Тот улыбался! Слегка кивнув Наталь: мол, все в порядке, – он увел молодого человека к себе. И лукавая Эльмарова улыбка позволила Наталь понять: оба ее компаньона с самого начала собирались представить ее остальным могучим как свою.

   Но зачем они сделали это? Хотят к ней подольститься или, действительно, ввести в свой круг как равную? И тогда, получается, они вовсе не задаются? Не считают ее ниже себя? И спокойное, дружелюбное отношение Эльмара вовсе не притворство?

   Эти люди умели сдерживать свои чувства и не показывать их – о да, конечно! Но они вовсе не были хладнокровными бесчувственными манекенами. Не один раз Наталь имела случай в том убедиться. Но она-то выражала свои эмоции совершенно по-иному, и это сбивало ее с толку. Она не понимала мотивов, которые двигали этими людьми, и поэтому чувствовала себя иногда просто дурехой.

   Она видела, например, что Эльмар нисколько не считается с мнением Таирова и говорит ему порой такие вещи, что она бы, Наталь, на месте Таирова к Эльмару вовеки бы не обратилась. А тот ничего, обращается.

   И Эльмар... что заставило его бросить налаженную жизнь и примчаться возвращать Таирову утраченную власть? Неужели жажда мести за убитых единокровников в нем так сильна, что погасила и гордость, и доводы рассудка? Если так, то такого притворщика, как Эльмар, свет не видывал – ну ничем он своей мстительности не выдавал!

   «Но, если они такие скрытные, – может и равнодушие Таирова к ней, Наталь, мнимое?»

   Наталь была женщиной, и вполне понятно, что мысли ее плавно перескочили к личным проблемам. Она не могла догадаться, что Таиров был вовсе не равнодушным к ней, а наоборот, сверхделикатным. Барьер, воздвигнутый ей между ними в самом начале их сожительства, заставил его думать, будто Наталь решила посвятить весь остаток своих дней воспоминаниям о пропавшем муже. Он не хотел оскорбить ее чувства, поэтому и заморозил свои.

   И, конечно же, ни Эльмару, ни Таирову не пришло в голову сообщить Наталь, что, привлекая ее к участию в работе по объявлению, они оба нарушают один из основных законов их клана: «Не раскрывайся постороннему». Мало того, они даже между собой сделали вид, будто каждый из них об этом законе забыл.

   Однако они помнили. На собрании, состоявшемся через месяц после открытия конторы (собрание имело вид пикника на лоне природы), Таиров сказал, представляя их троицу остальным участникам:

   – Наталь Ивеновна Навроцкая. У нее нет дара, но она – наша.

   Он сказал это так, что каждый из присутствующих должен был понять: Таиров не отменяет закон, он утверждает его. Двадцать ребят и трое взрослых – все, что осталось от двух с половиной тысяч клана могучих, – с осуждением посмотрели на него. Они были недовольны. Даже не подозревая о каком-то там законе, ошибиться было невозможно.

   Наталь стало неуютно под этими колючими взглядами. И она, в свою очередь, крайне сердито взглянула на Эльмара. Она сюда не рвалась, и роль «бедной родственницы» считала для себя унизительной. Она уважала себя такой, какая она была, и не нуждалась в том, чтобы ее выдавали за кого-то! Оказалось, что Эльмар думал точно так же.

   – Мы доверяем Наталь как самим себе, – сказал он с такой гордостью, словно представлял не скромного телеоператора, а звезду киноэкрана. И Таиров многозначительно добавил:

   – Это та самая женщина... Помните два года назад? Вы о ней только слышали, а вот мы с Эльмаром ее знаем, и очень хорошо.

   Вся компания уставилась на Наталь с таким интересом, что той стало смешно. Неужели один-единственный ее выход в эфир произвел такое впечатление на этих ребят, что они согласятся теперь перед ней не таиться? Оказалось – да.

   – Итак, кто за то, чтобы считать Наталь не той, а нашей, поднимите руки. Голосуем... Раз, два, три... единогласно. Наталь, мы тебя поздравляем: отныне тебе угрожают те же опасности, что и нам. Не боишься?

   – Куда я от вас денусь, – засмеялась Наталь, она больше нет чувствовала неловкости. – Уж я и так, и эдак пробовала – все на могучих да на могучих натыкаюсь. Пусть уж и меня могучей считают, я не против. Если бы вы меня еще и воображать научили!

   Все заулыбались – шутка была принята. «Группа 26» приступила к работе. Собственно говоря, ни Эльмар, ни Таиров, собирая всех могучих вместе, не имели никакого четкого плана дальнейших действий. Они знали лишь одно: нельзя было больше вариться в собственном соку. Остальное должны были подсказать остальные.

   И правда, то, что увидела на пикнике Наталь, напоминало скорее настоящую гулянку, чем серьезное обсуждение проблемы. Каждый говорил, что хотел и когда хотел, и самые абсурдные идеи звучали, как ни в чем не бывало, но никто никого не высмеивал и не обрывал.

   Наталь записывала (впрочем, в отличие от заседаний Совета Безопасности, здесь она работала не с видео-, а с обыкновенным микрофоном) и одновременно отмечала для себя наиболее удачные предложения. В дискуссию она не вмешивалась и вообще помалкивала, ожидая, что ее тоже попросят высказаться. Она было вообще решила, что ее мнение никому не интересно, и чуть снова не рассердилась на Эльмара, однако потом заметила, что и Таиров почти ничего не произнес за все время дискуссии.

   А суть была такова: никто никого ни о чем не спрашивал и к говорению не принуждал, однако каждый говорил без всякого разрешения. Если у него было что сказать, конечно. В общем, каждый делал, что хотел, а все вместе получалось очень даже неплохо. И разные там обиды показались Наталь донельзя смешными, особенно после того, как она постигла, что Эльмар не просто так подбрасывал реплику за репликой, а осторожно вел разговор в нужном направлении, предоставляя Таирову возможность наблюдать и просеивать сыпавшиеся как из рога изобилия предложения.

   В конце концов собрание постановило:

   1. Конторе «Розовые шарики» продолжать свою деятельность. Мало того, следует открыть настоящую мастерскую по изготовлению сувениров и через нее легально обеспечивать связь друг с другом.

   2. Заведующим мастерской остается Эльмар. Наталь возвращается к своим обязанностям тележурналистки, у конторки ее сменит одна из девушек. В помощь Эльмару поступают еще трое человек. Это надо для ведения отчетности, изготовления заказов и рассылки их.

   3. Черная шторка на окне – сигнал опасности. Она обозначает: в мастерскую заходить нельзя. Розовые шарики на столе – знак, что в мастерской есть посторонний.

   4. Путь на Катрену временно считать отрезанным. При Совете Безопасности устроить приемную, куда родители смогут приводить детей, обнаруживших способность воображать. Помещение должно быть с потайным ходом, оборудованное защитой от различного рода соглядатаев. Школу для таких детей устроить на дне моря, в бухте западного побережья. Оборудованием приемной займется Таиров, а школой – двое взрослых и двое из молодежи.

   5. Роль остальных сводится пока к наблюдению. Требуется выяснить источник беспорядков на планете, методы воздействия на психику людей и намерения мятежников.

   6. Кроме того, каждый думает над способами нейтрализации действий злодеев, и, в конечном счете, ликвидации опасности.

   7. Все запреты на совместное проживание отменяются. Допускаются любые профессии, любые перемены мест, внешности, документов. Все сведения о себе хранить в секрете, а сообщать только устно, желательно Эльмару. Радиосвязь не приветствуется, за исключением особой срочности.

   8. На старый сигнал опасности, принимаемый посредством «ума», не отзываться и сломя голову не бежать, но постараться осторожно выяснить происхождение звука.

   9. Наталь регулярно командирует себя в места, какие ей будет указывать Таиров. Съемку она будет производить максимально открыто, даже демонстративно, чтобы любой из членов группы имел возможность без затруднений вступить с ней в контакт. Кроме того, ее профессия позволяет ей бывать всюду, где она захочет, и уже тем самым наблюдать за событиями на планете. Здесь Наталь вольная птица и принимает решения самостоятельно.

   Собрание происходило в начале зимы, и последующие месяцы были потрачены Эльмаром на обустройство мастерской. Надо сказать, он добился в этом деле немалого успеха: к концу зимы изделия с клеймом «Розовые шарики» были представлены к продаже практически во всех крупных населенных пунктах планеты. В основном это были высокохудожественные произведения с соответствующей ценой.

   Кроме чисто подарочных сувениров мастерская выпускала ширпотреб: бусы, серьги, кулоны, брелки для ключей. Здесь Эльмару очень пригодился его опыт, приобретенный в подземном гроте – собирая звездолет, он вполне сносно изучил и керамику, и литье.

   Конечно, всю продукцию можно было бы изготовлять методом воображения, но тогда любой посторонний, заглянув в мастерскую, сразу заподозрил бы неладное: зрелище простаивающих без работы машин показалось бы странным кому угодно. Поэтому Эльмар не пожалел времени на обучение своих товарищей приемам работы с пластиком и металлами. И очень скоро у каждого обнаружились свои склонности.

   Один юноша, например, оказался замечательно способным к работе с механизмами: казалось, он видел станки насквозь. Каждая деталь в его руках, каждый узел при одном его прикосновении переставали капризничать и послушно включались в общий производящий ритм.

   Имея такого чудо-наладчика, нетрудно было поставить изготовление ширпотреба на автомат. Этот же парень и сырье подбирал нужного качества, избавив Эльмара от мелочных забот по контролю над станками. Точно так же само собой получилось, что двое ребят взяли на себя роль агентов по продаже. Если включить сюда девушку-секретаршу из приемной, то поначалу этим и ограничивался весь трудовой контингент мастерской в начале ее деятельности.

   Сам Эльмар занимался дизайном, изготовляя штучные вещицы, которые затем варьировались. Иногда он не выдерживал и баловал душу: некоторые из творений его рук были единичны, то есть уникальны.

   Впрочем, очень скоро ему пришлось расширять штаты. Девушка, исполнявшая роль секретарши, совсем не имела опыта канцелярской работы, и слова «накладные», «дебет» казались ей экзотическими абстракциями вроде философских трактатов. Заглянув однажды в контору, Таиров пришел в ужас.

   – Ты сошел с ума, поставив это дите делопроизводителем, – сказал он. – Первая же ревизия вас прихлопнет. Ты что, Эльмар, снова под суд захотел? Или снова на Наталь рассчитываешь?

   – Какая еще ревизия? – буркнул Эльмар.

   – Обыкновенная, налоговая.

   – И что же делать?

   – Во-первых, вы должны свою мастерскую зарегистрировать. Во-вторых, открыть счет в банке. В-третьих, вы все должны документально провести: получение сырья, расходы на транспорт, аренду помещений и прочее. Точно также должны иметься сведения на отправку готовой продукции, причем содержать их полагается в полном порядке

   – Я этого не знал.

   – Еще бы! Куда тебе! Теперь придется познакомиться.

   – Но это значит, что часть сырья придется доставать на самом деле?

   – Вот именно. И на все это количество должен будет иметься четкий расклад: по какой цене закуплено, как израсходовано и куда продан изготовленный товар. Ясно?

   – Ясно-то ясно, только слишком хлопотно. Если я буду этим заниматься, когда же мне работать?

   – А ты возьми в помощь Риту. Она опытный бухгалтер. Если я не ошибаюсь, она не слишком дорожит своим теперешним местом работы.

   – Но у нее семья.

   – Пусть переезжает с семьей. Что мы, не в силах обеспечить ее жильем? И побыстрее. Да, пока не приведешь в порядок всю документацию, не вздумай соваться с регистрацией. И срочно находи сырьевую базу.

   Кроме Риты почти сразу пришлось взять одного парнишку на должность снабженца. Парнишка этот по совместительству исполнял роль шофера и грузчика: сырье надо было не только доставать, но и доставлять в мастерскую. В основном это были мелкие партии различных отходов с различных предприятий – еще одна хитрость Таирова. Свободное снабжение не только позволяло завуалировать истинные масштабы деятельности мастерской, но и давало возможность разнообразить продукцию и иметь повод совать глаз в любую точку планеты.

   Затем пришлось пригласить еще двоих из молодежи (на этот раз Эльмар выбрал девушек), потому что появились заказы, и паренек-наладчик перестал успевать даже с помощью Эльмара. Секретарша также перебралась в цех, взяв на себя по совместительству обязанность лаборантки.

   В общем и целом мастерская «Розовые шарики» начала потихоньку завоевывать себе место под солнцем. И когда наступили трудные времена, Эльмар с Таировым не раз поздравляли себя с идеей ее открыть.

 

 

Большие перемены

   А события, между тем, шли своим чередом. Весной вдруг Совет Безопасности принял решение о разделе земли и передаче ее в собственность тем, кто ее обрабатывает. Каждый желающий мог записаться и получить участок любого размера. Новый закон был напечатан во всех центральных изданиях и, таким образом, был доведен до сведения населения.

   Мартин прочитал и ничего не понял. Какой раздел? Почему вдруг? Ниночка объяснила: чтобы поднять урожайность. Коллективные земли, мол, недостаточно хорошо обрабатываются. Поэтому и голод.

   – Что за чушь! – возмутился Мартин. – Разве не ясно, что продуктов этой зимой не хватало вовсе не из-за якобы низкой урожайности? Ты что, с луны свалилась? Забыла про «зеленых»?

   – Я-то не забыла, не беспокойся. Я тебе передаю, что пишут. По-моему, это блеф. Правительство не хочет больше заботиться о нашем прокормлении, вот и все.

   – Но послушай, это же безумие. Как они собираются делить сельхозинвентарь? И если все желающие возьмут по куску земли, чем они будут ее обрабатывать?

   – А это не твоя печаль. Лично я тоже беру участок.

   – Тебе-то зачем? – изумился Мартин. – Разве я не могу обеспечить тебя всем, чего тебе пожелается?

   – Не надо мне ничего твоего, – вздернула носик Ниночка и отвернулась.

   Мартин был ошеломлен.

   – Я не могу тебя понять, – сказал он, почувствовав себя оскорбленным до глубины души. – Раньше ты всегда принимала все мое как должное, а нынче все отвергаешь. Что произошло? Может, я тебе больше не нужен? Сейчас ведь модно ругать таких как я – может, ты нашла кого-то получше?

   Ниночкины глаза широко раскрылись, и она, в свою очередь, возмущенно взглянула на мужа.

   – Я? Нашла другого? Ты с ума сошел? За кого ты меня принимаешь?

   – Тогда в чем дело? Ты сильно изменилась за последнее время.

   – Подурнела, ты хочешь сказать?

   – Да нет же, я не о внешности. Ты словно начала отодвигаться от меня. Ты меня разлюбила.

   Ниночка грустно покачала головой:

   – Дурачок! Ты и наш малыш – самое дорогое, что есть для меня на свете.

   – Значит, я в чем-то провинился?

   Ниночка снова покачала головой и сказала:

   – Я боюсь. Понимаешь, я попросту боюсь и ничего не могу с собой поделать.

   Она сказала это так, что у Мартина защемило сердце. Тем не менее он постарался свести все к легкому милому пустяку.

   – Глупышка, – улыбнулся он как можно беззаботней. – Пока я с тобой, тебе нечего бояться.

   – Да, – повторила Ниночка покорно. – Пока ты со мной. А если тебя не станет?

   Мартина словно током ударило. «Она все знает, – подумал он. – Но откуда? Или верно говорят, что сердце – вещун?»

   – Не говори глупостей, – запротестовал он. – С чего вдруг я куда-то денусь?

   – Тебя могут убить. Так сказала Марие.

   Мартин был сражен окончательно. «Еще и Марие,» – подумал он с досадой. Но вслух произнес:

   – Ей-то откуда это известно?

   – Значит, известно.

   – Нашла работника небесной канцелярии! И ты ей поверила?

   Ниночка пристально на него взглянула и вдруг расплакалась:

   – Не успокаивай меня понапрасну! Я ведь тоже не слепая и не глухая и стою на земле обеими ногами. А вот ты, наверное, витаешь в заоблачных пространствах, иначе бы знал, как воспринимают слово «могучие» нормальные люди!

   – И как они его воспринимают?

   – Очень просто – ненавидят! Что бы ни произошло в городе – виноваты вы!

   – Но, кроме меня, могучих в Солнечном давным-давно нет, – возразил Мартин.

   – Поди объясни им это. Если тебя тутже не разорвут на части – считай, тебе повезло. Каждый день я провожаю тебя на работу, не зная, увижу ли вновь. Любой косой взгляд в нашу сторону заставляет меня покрываться холодным потом: «Догадались!»

   – Милая! -

   Мартин взял Ниночкины руки в свои и поцеловал их.

   – Милая, – повторил он нежно. – Я и не знал, какая ты у меня мужественная женщина. И какая мудрая. Если ты хочешь взять кусок земли – бери, я буду помогать тебе, чем возможно. Весь инструмент – за мной.

   – Нет, инструменты я куплю в магазине, а ты обеспечь меня мини-трактором и изобрети систему полива.

   – Умница, – согласился Мартин. – И не переживай больше так, я буду осторожен. Я все буду делать открыто, руками, при свидетелях. Кроме мини-трактора, конечно. Его я попросту провезу. Договорились?

   – Договорились, – улыбнулась Ниночка сквозь слезы.

   Но раздел земли был только первым из крупных событий года. Следующим по порядку явились выборы. Беляев не прошел на должность главы правительства, и весь состав Совета Безопасности был полностью обновлен. Новый Совет развил бурную деятельность, постановление за постановлением он выпекал как былины. Вот наиболее важные из них.

   1. Предприятия закрепляются за работниками, банки – за банковскими служащими, магазины – за продавцами. За правительством оставляются система просвещения, здравоохранение и правопорядок.

   2. Каждый может зарабатывать деньги как хочет и в любом количестве. Если предприятие сработает с прибылью, то эта прибыль будет делиться между работниками в виде дополнительного дохода.

   3. Каждому новоземельцу будет выдана бумага, указывающая, откуда он может получать дополнительный доход. Бумаги эти можно будет обменять, продать или подарить.

   Новые правила жизни у многих первоначально не вызвали ничего, кроме любопытства. Большинство восприняло их как некую игру, ведь каждому со школьной скамьи было известно: откуда, как не с предприятий и их доходов берутся все дополнительные средства горожан.

   – Это сделано для того, чтобы рабочие работали более добросовестно, – важно объяснила Ниночка своему супруга, когда он при гостях развернул свои обычные речи с критикой свежеиспеченных законов. При этом она скорчила такую мину, что каждому становилось ясно: она не виновата, что у нее такой отсталый и несовременный муж.

   – Да? – удивился Мартин. – А разве они плохо работают?

   – Очень плохо, – усмехнулся Тод. – Правда, Вольд?

   Вольд, который был из рабочих, мрачно отрубил:

   – Как могут, так и работают.

   – Как могут!... – передразнила его Марие. – Если бы вы действительно работали, как могли! Сплошные простои, прогулы, перекуры! Кончилась ваша лайфа.

   Вольд глянул на нее насмешливо: мол, вот разошлась баба, и упрямо сказал:

   – Думаешь, теперь все надрываться начнут? Есть работа, нет работы – будем бегать и кричать? Дураков аут. Наше дело маленькое: бери больше, кидай дальше. А что брать и куда кидать – ваша забота, уважаемые начальнички. Вы и суетитесь.

   – Ну уж нет! – возразила Марие. – Ты прекрасно знаешь, что не все от меня зависело, когда я была прорабом. Как не стыдно смеяться?

   – А я и не смеюсь. Я утверждаю: как работали, так и дальше все будут работать.

   – Но в чем же тогда смысл реформы? – наивно захлопала глазами Ниночка.

   Мнение мужа она знала. Ей хотелось услышать, что думают гости. Вольд мрачно пожал плечами: он как будто чего-то знал, но вовремя прикусил губу и промолчал. Она глянула на Тода – Тод тоже что-то скрывал!

   Время, действительно, прояснило все. Но сначала произошло много других крупных и не очень крупных событий, в корне изменивших привычки и образ жизни населения планеты. И первым таким событием стала небывалая засуха. До середины лета не выпало ни одного дождя.

   Собственно говоря, жаркие периоды случались на Новой Земле и прежде. Если бы климатологи подняли архивы, они бы обнаружили, что небывалой засуха была лишь для ныне живущего поколения. Да и оно запомнило ее не из-за зноя, а из-за его катастрофических последствий.

   После зимней голодовки многие граждане взяли себе хоть по небольшому, но клочку земли. Это были совершенно невозделанные целинные участки, и почти никому не удалось обработать их хотя бы наполовину, даже если земля располагалась поблизости от водоема. Большинство горожан мало что смыслило в выращивании овощей. Они просто не задумывались заранее: «что будет, если...» Когда стало ясно, что без полива ничего не вырастет, люди привозили воду с собой, кто в чем мог. Но много ли можно было уместить в багажнике?

   В селах и там, где огороды и сады не были новостью, приусадебные участки от засухи почти не пострадали, но зато поля к концу первого летнего месяца представляли собой жалкое зрелище. Раздел земли сделал затруднительным своевременное выполнение влагозащитных мероприятий, потому что не только земля была поделена, но и техника отдана в частные руки. И ни у кого теперь не болела голова за общее, каждый заботился лишь о своем!

   Собственно, и заботился-то не слишком. Дождя ждали, о дожде говорили и заранее подсчитывали, что пропало около половины урожая, но никто из селян по этому поводу не нервничал. Селяне не одобряли раздел земли, называли его модой и не сомневались, что со следующего сельхозгода все возвратится к старому. Голод им не грозил, а города пусть позаботятся о себе сами.

   Но как же Мартин? Ведь Ниночка тоже хотела взять участок земли. Она и взяла, целый гектар. Мартин объяснил ей, что поскольку технику он обеспечит, меньше брать неразумно. Он же посоветовал ей закрепить за собой участок законным образом, как положено.

   Ниночка была типичной горожанкой. Пока она бегала по кабинетам, оформляя бумаги, гектар земли представлялся ей абстрактной величиной, чем-то вроде дачи, только побольше размером. Она собиралась там очень мило проводить время. Правда, ее слегка удивляло, что Мартин, с такой неохотой воспринявший ее идею, давным-давно пропадал на участке все свободное время, не дожидаясь, пока на акте о землевладении будет поставлена последняя печать. Увидев воочию, что такое гектар, Ниночка ахнула. Она не ожидала, насколько это много.

   – Что мы здесь будем делать? – испугалась она.

   – У нас будут сад, огород и поле, – объяснил Мартин. – Ты же сама хотела, чтобы у тебя был собственный хлеб. Да ты не бойся: видишь, я уже все вспахал? Дважды вспахал, и прокультивировал.

   – А что это за канавы?

   – Я проложу дренажные трубы. Для искусственного орошения, понимаешь? Видишь вот эту скважину, уходящую вглубь земли? Это колодец.

   Ниночка подошла и посмотрела. Вода плескалась где-то далеко внизу.

   – И кто будет эту воду оттуда доставать? – скептически поморщилась она.

   – Ветер и солнце. Я поставлю солнечно-ветровой насос. Да ты не беспокойся. Все будет, как надо. Вот тебе список саженцев, езжай на плодопитомник и займись их доставкой.

   – А малыш?

   – Оставь у Марие.

   – А как мы их будем сажать? Тут такая уйма! Одних ям надо несметное количество.

   – Мы не будем копать ямы. Мы посадим траншейным методом, – терпеливо пояснил Мартин.

   – Так...а как ты собираешься привезти трубы для дренажа?

   – Я не собираюсь привозить трубы. Я собираюсь сделать их прямо на месте.

   – Ты же обещал!..

   – Метод такой есть, хемиотермальная виброформовка. Короче говоря, я запущу в канавы одну машину и отформую трубы прямо из земли. Ты обратила внимание, что стенки колодца не осыпаются?

   Ясно-понятно, что Мартин позаботился и о том, чтобы земля была обработана как следует, и чтобы сроки посадки различных культур были выдержаны. Кроме того (орошение орошением), он прикрыл почву слоем мульчи, не поленившись привезти для этой цели несколько грузовиков старых перепревших опилок с ближайшей деревообрабатывающей фабрики.

   Удивительно ли, что засуха обошла стороной Ниночкин участок? Все кругом засыхало, а у нее – зеленело, как ни в чем не бывало.

   – Зачем тебе могущество? – удивленно сказала она как-то мужу. – Чудеса ты можешь творить и руками!

   – Голову ты, очевидно, считаешь излишним украшением моих плеч?

   – Ну, не всю голову, а так, кое-что в ней...

   – Вот еще новости, – усмехнулся Мартин. – Уж не считаешь ли ты мое могущество дефектом?

   – Конечно, считаю. Я всегда мечтала иметь мужем простого парня.

   – Зачем же ты за меня выходила?

   – Влюбилась в твои руки. Когда ты делал операции, а я тебе ассистировала... А потом больные выздоравливали и уходили, позабыв о своих хворях. Я чувствовала себя сопричастной чуду! Когда тебя не стало, чудеса кончились... Ты почему смеешься? У, противный!...

   Мартин смотрел на нее с совершенно непонятным ей выражением, и это слегка обижало ее.

   – Я смеюсь над собой. Понимаешь, я всегда думал: ты вышла за меня именно потому, что узнала кто я.

   – Вот еще! Наоборот, я здорово расстроилась тогда, честное слово... А где ты научился полеводству?

   – В школе.

   – В школе? И что, каждый выпускник вашей школы умеет то же самое?

   – Наверное, не каждый. Я ведь и после школы любил копаться в земле. Помнишь наш садик в Долинном?

   – Помню. Но я не думала, что цветы и виноград настоящие. И чему еще учили в вашей школе?

   – Многому. Например, ориентироваться в пасмурный день, находить дорогу в темноте, определять погоду на три дня вперед. Ну и делать более долгосрочные прогнозы.

   – Выходит, ты знал, что в этом году будет засуха?

   – Предполагал с большой долей вероятности.

   – И никого не предупредил?

   Внутри у Ниночки возник внезапный холодок. Она отчужденно взглянула на супруга и повторила:

   – Знал и не предупредил...

   Мартин рассердился: эта женщина еще смела его осуждать!

   – По-твоему, я обязан безумолку кричать на всех перекрестках обо всем, что нас ожидает? – возразил он с досадой. – Да я целый год только и делаю, что пытаюсь всех предостеречь. И разве кто меня слушает? Все только смеются! Мне надоело быть предметом насмешек. Я устал быть правым задним числом. Уж лучше я позабочусь о тебе и о нашем малыше.

   – Нет! – возразила Ниночка. – Это совсем другое дело. Ты не имел права молчать. Ты бы сказал мне, и я бы убедила других.

   – Зачем пугать людей, если предотвратить беду нет возможности?

   – Откуда ты знаешь? Может, они бы тоже вырыли колодцы?

   – Штыковыми лопатами?

   Он пожал плечами:

   – Не вижу причин, почему бы им не сделать это сейчас.

   – О, как ты жесток! Может, ты еще что-нибудь такое предвидишь?