Текст книги "Мятеж (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

   – Тебе этого не понять, – подтвердил Таиров. – Мы были вынуждены судить Эльмара, потому что о его космолете поступил донос. Доноса на мастерскую или на то, что Эльмар проявляет способность воображать, в Совет не поступало. В глазах всей планеты мы олицетворяем закон и вынуждены подчиняться его букве.

   – Вас хорошо отблагодарили за это, – сказала Наталь горько.

   – Это какие-то фанатики. И им еще предстоит раскаяться в содеянном.

   – Ты собираешься мстить?

   – Еще чего! Они сами себе отомстят, и без меня. Вот только жаль простых честных людей: им тоже придется несладко. Да-да, очень скоро вся планета почувствует, чем были для нее мы. Ах, если бы Эльмара разыскать! Вдвоем мы бы непременно что-нибудь придумали!

   – Он полетел на Лиску, – робко напомнила Наталь.

   Логика мышления Таирова была, действительно, недоступна ее пониманию. Бывший главный обвинитель Эльмара был почему-то твердо уверен, что если того найти, то он немедленно согласится помочь ему вернуть прежнюю власть над людьми, а, значит, и над ним тоже. Для Таирова вся проблема была в розыске! Неужели он считает Эльмара безвольной всепрощающей тряпкой?

   Действительно, Таиров спросил:

   – А ты знаешь, где эта Лиска? Как до нее добраться? Архивы Стасигорда погибли полностью, тебе это известно не хуже, чем мне... Так ты согласна мне помогать?

   Разумеется, Наталь была согласна, ничего плохого в том, чтобы Таиров был в курсе всего, что творится в Совете, она не видела. Точно так же она охотно взялась доставлять в зал заседаний его предложения и прямые указания. Оставалось обговорить способ связи.

   – Где ты остановился? – спросила она Таирова.

   – Пока нигде. Я сам тебя буду находить, хорошо?

   – Очень даже нехорошо, если тебе грозит опасность. Появление в зале заседаний твоих указаний всех заинтересует, откуда они появляются.

   – Конечно, если тебя заподозрят, цепочка сразу приведет ко мне. Но тут ничего не поделаешь, придется рисковать. Другого выхода я не вижу.

   – Зато я вижу, – сказала Наталь тихо, но твердо. – Ты останешься у меня.

   – Я? У тебя? В качестве кого?

   – В качестве моего мужа. Моя семья погибла... (Наталь смахнула слезу)... ее уже не вернешь. Но ничто не мешает моему мужу найтись, верно? Он думал, что меня больше нет, и не искал, а вот теперь появился. Мы скажем, что ты давно здесь живешь, уже неделю или две. Спишь, отдыхаешь. Вот только лицо... И документы .

   – Это пустяк.

   – Да, я забыла, что ты все можешь.

   – К сожалению, не все.

 

Нела и Шура находят друзей.

   Лелечка и Вит не слишком долго размышляли, куда им лететь. Конечно же, на Катрену! Это был их единственный истинный дом, и там, конечно же, им должны были посоветовать, как поступать дальше. Но попасть на Катрену из Солнечного по прямой было невозможно, сначала надо было обогнуть энергетический барьер.

   Крюк, который ребятам пришлось проделать, оказался изрядным и отнял у них около часа времени, но как впоследствии оказалось, именно эта задержка помогла им избежать ловушки. Приближаясь к проходу, они увидели в воздушном пространстве четыре летящих точки. Точки двигались странно согласованно, словно совершали совместный общий маневр, и Вит мог бы поклясться, что видел световую вспышку, блеснувшую от одной из них.

   Картина выглядела совершенно ирреальной, словно Вит смотрел кино. Словно шла игра: трое преследуют одного. Вдруг три точки сменили три яркие вспышки, и три оглушительных взрыва сообщили ребятам, что видят они вовсе не игру. Три огненных факела стремительными полосками рухнули вниз, и через мгновение четвертая черная точка понеслась туда же.

   Все. Тихо. Когда Вит и Лелечка подлетели к месту действия, океан уже поглотил останки катастрофы, и никаких следов только что отзвучавшего сражения не было заметно. Путь на Катрену был свободен.

   – Ты видела? – сказал Вит.

   – Еще бы нет! Ты хочешь узнать, поняла ли я, что произошло? Поняла. Здесь был бой!

   – Да, но кто с кем сражался? И кто победил?

   – Ты хочешь сказать, что на Катрене нас могут поджидать враги?

   – Очень даже может просто. Слушай, давай подождем темноты.

   – Может, сделать вызов по рации? Ты захватил ее?

   Вит молча достал радиоприемник и настроил его на волну Катрены. Он включил вызов – ответа не было. Вдруг экранчик приема засветился и характерный прерывистый звук заполнил кабину ракетки. Катрена звала на помощь. Или кто-то возле Катрены...

   – Летим быстрее! – воскликнула Лелечка, хватая Вита за рукав.

   Но Вит отключил рацию и угрюмо произнес:

   – Не нравится мне это. Помнишь, как этот Кудрявый...

   – Тод, – поправила Лелечка.

   – Ну, этот самый Тод манипулировал с твоей заколкой?

   – Думаешь, это западня?

   – Я почти уверен.

   – Но почему?

   – Сам не пойму. Только чувствую. Здесь какая-то неправильность.

   – Мне страшно, – прошептала Лелечка.

   – Мне тоже. И вот что я придумал.

   С этими словами Вит решительно направил ракетку круто вниз.

   – Осторожно! Что ты делаешь! У нас же не амфибия! – вскричала испуганная Лелечка, вцепляясь в подлокотники кресла.

   – Я помню. Смотри!

   На поверхности океана возникла маленькая точка. Вит спланировал ракетку прямо в эту точку. Толчок. Ракетка закачалась, но ничего худшего не случилось.

   – Ой, плот! Я боюсь, – сказала Лелечка, постепенно успокаиваясь. – Как бы мы не перевернулись!

   – Не беспокойся, не перевернемся. Я предусмотрел противовесы.

   – А вдруг сигнал подлинный?

   – Вот и надо подумать.

   – Думай, думай. Только побыстрее.

   – Я и думаю. Сигнал шел со стороны Катрены, так? Но распространяться он должен был во все стороны, значит, и на Катрене его приняли. Дошло? Если сигнал настоящий, помощь с острова в любом случае подоспеет быстрее.

   – Даже если мы ближе?

   – Не ближе. Ты видела, когда мы были в воздухе, что-либо впереди по курсу?

   – Никого я не видела.

   – И я тоже. Ничего и никого. Значит, нет нужды лететь сломя голову. Но побывать на Катрене мы все-таки обязаны. Так? Так. Вопрос: как это сделать без шума?

   – Ты гений, Вит! Мы поплывем на парусах!

   Вит и не думал еще ни о каких парусах, но и он тотчас вспомнил, что в это время суток ветер здесь всегда дул в сторону Катрены.

   – Стараюсь, – ответил он, блеснув глазами.

   – Тогда ставь скорее.

   – А ты имела когда-нибудь с ними дело?

   – Нет, но я видела в книгах , на картинках.

   – Вот и я на картинках. Как будем ими управлять?

   – Какой пустяк! Нам вовсе нет нужды ими управлять, Поставь на носу один прямой парус, и пусть себе нас тянет.

   – Мы ничего не увидим.

   – Ах, какая проблема! Сделай его прозрачным, вот и все дела! Из тонкого-тонкого пластика.

   Вит с удивлением посмотрел на свою подружку:

   – По-моему, это не я, а ты гений.

   Лелечка смутилась, но похвала ей польстила:

   – Ну уж, – сказала она, – Просто ум хорошо, а два – лучше.

   Вит коснулся левого уха. Мачта. Парус. Плот рвануло вперед, а ракетку со скрежетом потащило назад.

   – Ах! – вскричала Лелечка.

   Высокие перила оградили ракетку от падения в море.

   – Не бойся, – ответил Вит, не отрывая руки от уха. -Сейчас мы дополнительно огородимся...

   – Как в клетке, – поежилась Лелечка, прерывисто дыша. Она-то здорово испугалась!

   – Я ужасная трусиха, – призналась она. – Но, видишь ли, я не умею плавать.

   – Не умеешь? – изумился Вит. – Вот еще новость!

   – Да, не получается. И вообще я не люблю воды. Ой, мы тонем!

   – Это маскировка, – засмеялся Вит. – Я раскрасил и плот, и ракетку под цвет моря. Хорошо, что день пасмурный, а то бы блеск паруса выдал нас.

   – Да, и вообще хорошо, что скоро ночь.

   Темнело, действительно, быстро. Маленький плот, влекомый парусом, тоже быстро скользил по поверхности океана. Пролететь мимо цели ребята не боялись: дальше Катрены пронести их не могло. Точно так же они не боялись потерпеть кораблекрушение: восточный берег острова был отлогим и песчаным, и никаких рифов по пути не ожидалось.

   Ребята даже рискнули выйти из ракетки. Они прохаживались по плотику, каждый по своей стороне. Лелечка словно завороженная смотрела на струившийся позади них поток, след движения.

   – Как интересно! – сказала она неожиданно.

   Две рыбки одна за другой вынырнули из воды и снова скрылись в волнах.

   – В тихую погоду на море всегда так, – отозвался Вит.

   – Все равно красиво! – возразила Лелечка.

   Ей не хотелось думать о том, что их ждало в конце путешествия, да и Вит притих. Он тоже боялся.

   Ночь раскинула над океаном свое темное покрывало, и маленький плотик стал совсем незаметен. Но и его пассажиры мало чего теперь видели. Наконец, темная полоса впереди показала, что они приближаются к цели. Ребята снова забрались в ракетку и замерли в ожидании.

   – Прикрепи ракетку к плоту, – прошептала Лелечка. – Сейчас нас...

   Она не успела договорить. Толчок был таким сильным, что ребят сорвало с кресел и кинуло на пульт управления. Ремни безопасности, впрочем, сделали свое дело: ребята получили несколько ушибов, вот и все. Они вылезли из ракетки и, обогнув перила плотика, спрыгнули на песок.

   – Качает, – жалобно произнесла Лелечка, хватаясь за Вита.

   – Меня тоже. Тс... Кто-то идет.

   Он коснулся «ума», и вокруг плотика с парусом и ракеткой вырос плотный кустарник. Ребята замерли. Они долго стояли, прислушиваясь – никого. Тогда они выбрались из кустов и, стараясь ступать неслышно, зашагали по тропинке к ближайшей школе. Это была их школа, и потому путь туда они могли найти из любого уголка острова.

   Вот учебный корпус, а вот и спальный. Сейчас он встретит их уютом и радостью...

   – Странно, почему нет света в окнах? – сказал Вит.

   – И тихо, – сказала Лелечка. – Может, они спят?

   – Рано еще спать. Нет, здесь что-то неправильно. Ты постой, а я взгляну.

   Он пошел, не оглядываясь. Сердце у него оборвалось, когда он приблизился к школе, потому что вместо чистенького, красивого фасада, покрытого искусной резьбой, перед ним предстала обгорелая руина. Сквозь зияющий провал Вит заглянул внутрь того, что прежде было спальней, и застыл, не в силах поверить, что видит реальность. Потому что увидел он не живых, но мертвых!

   Звук Лелечкиных шагов вывел его из оцепенения.

   – Посмотри, – произнес он, осветив комнату.

   – Нет, – всхлипнула та, отворачиваясь. – Не хочу!

   Она плакала. Вит погасил фонарик.

   – Идем, осмотрим другие дома, – сказал он тихо.

   – Зачем? – промолвила Лелечка, и голос ее дрожал. – Там, наверное, то же самое.

   – Надо убедиться.

   Вит взял Лелечку за руку, и они пошли, Везде было одно и то же: обгорелые трупы лежали там, где их застала внезапная смерть. Нападение, очевидно, произошло предыдущей ночью, когда Катрена спала, и некому было оказать сопротивление: пепел был холоден и слегка влажен.

   – Ненавижу! – вдруг произнесла Лелечка, резко останавливаясь. – Вит, неужели мы их простим?

   – Никогда! – отрывисто прошептал Вит. – Дай только мне найти убийц!

   – Можно пойти на звук. Включи рацию.

   Они стояли на площади в центре Катрены в тени большой старой липы.

   – Не надо рации. Звук мог исходить только из одного места. Видишь клуб? Он нетронутый. Двинули туда.

   Крадучись, прячась в тени деревьев, ребята подошли к зданию клуба. Оно, действительно, уцелело, но оттуда не доносилось никаких признаков жизни.

   – Я боюсь туда заходить. Подождем до утра, – прошептала Лелечка.

   – Нет, – покачал головой Вит. – Я придумал другое. Иди за мной.

   Он повернулся и пошел вокруг здания. И во всех окнах, к какому бы он ни подходил, вспыхивал свет. Ребята ждали тревоги, шума. Но все было тихо – во всех помещениях было пусто. Кроме одного, последнего. Там, как и в спальных корпусах, лежали мертвецы!

   Вит остановился.

   – Пошли отсюда скорее, – дернула его за рукав Лелечка. – Слышишь? Мне страшно!

   – Здесь больше некого бояться, – шепотом ответил Вит. – Катрена – остров мертвых. Ты лучше посмотри внимательно. Видишь вон там открытый сейф? Надо заглянуть внутрь. И сигнал выключить. Вон там на щитке, видишь? Нехорошо, чтобы он работал.

   – Но как же мы войдем? И, потом, вдруг нас увидят?

   Вит коснулся уха – непроницаемый барьер отгородил от Лелечкиного взора и площадь, и окружающий его парк.

   – Что это? – прошептала она.

   – Я поставил глухую стену между нами и улицей. Теперь нас не видно и не слышно.

   – А как мы отсюда выберемся?

   – Через окно. Помоги мне открыть его.

   – Оно заперто изнутри.

   – Знаю, мы выставим стекло.

   Вит достал из кармана узкий шпатель и осторожно отскоблил оконную замазку. Освободив шурупы, на которых, собственно говоря, и держалось стекло, он вывернул их и, подсунув лезвие под кромку прозрачного полотнища, легонько поддел. Стекло медленно качнулось и выпало наружу. Лелечкины осторожные пальцы подхватили его и поставили на землю. Путь был свободен.

   Ребята влезли в помещение. Первым делом Вит подошел к щитку и выключил сигнал. Затем он подошел к трупам и осмотрел их.

   – Чужаки, – сделал он вывод. – Почему они умерли?

   – Кто-то покусал их. Видишь красные пятнышки на их шеях?

   Лелечка стояла у окна и к трупам подходить не хотела.

   – А вот и орудие смерти, – Вит поднял с пола крошечную стрелу. – Детская игрушка. Посмотрим, что в сейфе. Странно, ничего нет.

   Действительно, сейф был пуст.

   – А что там должно было быть?

   – Наша картотека. Профессии, адреса – все данные о каждом из нас.

   – Но это значит, каждый могучий на планете в опасности?

   Лелечка оторвалась от подоконника и подошла к сейфу.

   – Пусто, – сказала она растерянно.

   – А ты думала, мне показалось?

   – Нет, просто теперь понятно, откуда те типы узнали, что мы с тобой могучие. Мы должны немедленно предупредить всех!

   Вит покачал головой.

   – Это значит, что предупреждать уже некого.

   – Нет! – воскликнула Лелечка. – Нет! Я не верю!

   Они долго стояли возле раскрытого сейфа. Мертвецы больше не пугали их; ненависть вытеснила страх. И надо было что-то немедленно делать. Но что именно?

   Разговор был нелегким. Лелечка настаивала на немедленном вылете с Катрены. Предупредить – вот было ее решение. Пусть это выглядело наивно, пусть поздно, но если был какой-то шанс спасти хоть кого-нибудь!?... Бездействие она считала преступлением.

   – Да пойми ты, – сказал Вит. – Предупреждение мы уже посылали, по радио. А теперь я тебе открою правду: мне ответил только один человек. Один, понимаешь? Вместо двенадцати. Но он – член Совета могучих, и если есть хотя бы слабая возможность, если еще не поздно – этот человек примет меры к спасению наших от истребления. Ты хочешь кинуть клич – а куда ты побежишь вызывать? Ты заешь хоть один адрес?

   – Знаю. Профессора Гусева, Феоктистушки и Таирова.

   – Ну так и попробуй связаться с ними отсюда. По вот этому телефону.

   Лелечка набрала код Гусева – номер не отвечал. Она набрала номера Феоктисты Михайловны, затем Таирова – снова молчание.

   – Телефон не работает, – сказала она упрямо.

   Вит нажал на рычаг и вызвал службу времени. Экранчик засветился. «В столице 12 часов», – произнесла приятная ухоженная женщина.

   Лелечка вздрогнула.

   – Неправда! – сказала она твердо. – Все не могли погибнуть. Мы-то живы, и этих кто-то же убил!

   – И попал в засаду. Помнишь тот воздушный бой? Он убил бандитов, но сам-то погиб! Нет, кидать клич сейчас – это нельзя. Это все равно что открытым текстом кричать: «Нас не всех еще убили, поищите остальных».

   – Ну уж!

   – Даже не сомневайся! Сволочь, которая все это организовала, хорошо все продумала. Мы же воспитаны на взаимопомощи и взаимовыручке. Посмотри на нас с тобой: разве мы не боялись встретить здесь ловушку? И разве мы спасовали перед опасностью?

   – Отсюда шел сигнал, – тихо согласилась Лелечка.

   – Да, и бесполезно предупреждать наших, чтобы они на него перестали реагировать. Мы лишь привлечем вот к этому (Вит узнал рукой на щиток) внимание врагов.

   – Что же делать?

   – Затаиться, переждать и отомстить. А потом собрать всех наших, кто еще остался в живых.

   – Дяденька, открой, мы свои! – раздался детский голосок за дверью.

   Лелечка выглянула в коридор. Двое ребятишек, мальчик и девочка, стояли перед ней.

   – Мы давно вас заметили, – сказала девочка. – Меня зовут Нела, а это Шура, мой братик. Это я их убила. Вы сказали, они убили нашего папу?

   – А кто ваш папа?

   – Его зовут А. В. Таиров. Он не велел нам хвастаться, и мы не задаемся, правда-правда!

   – Я хочу домой! – захныкал малыш.

   – Не реви. Они всех убили, да?

   – Да. У вас нет больше дома.

 

Мартин не верит

   Мартин не поверил Лелечке и Виту, будто нападение на них не было случайным. Он даже аэрозольный баллончик на экспертизу не стал отправлять. Он был уверен: просто так не убивают. В самом деле: кто мог желать смерти девчонки-несмышленыша? Вот хулиганство – дело другое. На хулиганство субъект по имени Тод был, по мнению Мартина, способен вполне. Он был приятелем Вольда, жениха Марие, и Марие называла его не иначе как «сексуально озабоченный мужчина». За глаза, конечно. Мартин ничего такого в нем не находил, но Ниночка Тода тоже недолюбливала.

   Заведывание городской больницей отнимало у Мартина практически все время. Политикой он не интересовался, газет почти не читал, а по телевидению смотрел одни развлекательные программы. Кроме того, Марие собиралась выходить замуж, а Ниночка ждала ребенка. И ничего другого Мартин знать не хотел.

   Зеленая эпидемия несколько выбила было его из привычной колеи. Впервые Мартин запаниковал – из-за жены, и хотел ее немедленно эвакуировать. Но Ниночка проявила неожиданную твердость и эвакуироваться без мужа отказалась наотрез. А потом эвакуацию отменили, постепенно все вновь успокоилось – и вдруг эта пара ребят уверяет, будто его хотят убить. Его? Самого уважаемого в Солнечном человека? И кто? Приятель жениха его сестры? Абсурд! Конечно же, этого просто не может быть!

   Итак, первое предупреждение Мартин проигнорировал. Второй звонок он тоже пропустил мимо сознания. А он прозвенел-таки, этот звонок.

   Через неделю после появления двух ребят Ниночка с ходу ему сообщила:

   – Ты слышал, что Таиров уже не председатель Совета Безопасности?

   – Да? – рассеянно удивился Мартин. – И кто же он теперь?

   – Просто никто. Вообще неизвестно, куда он делся. Не явился на очередное заседание и прислал тайную грамотку: «Так и так, выбирайте вместо меня другого».

   – Не может быть! Откуда ты взяла такую химеру?

   – Из газет. На, почитай!

   Много раз за последующий год Мартину пришлось повторять «Не может быть!» И газете он не поверил. По крайней мере, не сразу и не во всем. Однако дни шли за днями, а слухи, будто Совет Безопасности остался без своего председателя, становились все упорнее.

   Наконец, сообщение об официальном избрании нового главы правительства положило конец пересудам. Никаких комментариев не было, но хотя бы пришла ясность: новый, так новый. Продукты поступали в столовые, как и прежде, централизованно, а Солнечный продолжал нести дозорную службу, то есть следить, не прорываются ли из-за границы «зеленые».

   Состоялась свадьба Марие и Вольда. Правда, свадьба была скромной: Марие ждала ребенка и очень стеснялась своей расплывшейся фигуры. Да и Вольд не хотел принимать многих гостей: он боялся, что шум и волнение отразятся на малыше.

   Итак, свадьба была скромной, но Марие была довольна. Конечно, Вольд был не Эльмар, но, по любым меркам, он выглядел ничуть не хуже. Он был «настоящий мужчина», c какой стороны ни посмотри, и молодые девки к нему так и липли. Все считали, что Марие «отхватила мужа что надо», и она сама так считала.

   Мартин также был доволен, что наконец-то сбагрил сестру с рук. Он хорошо помнил ее истерики по поводу Эльмарова равнодушия – теперь он мог вздохнуть спокойно. А если Мартин дышал спокойно, спокойна была и Ниночка.

   Третьим событием, которое должно было встревожить Мартина, но не встревожило, было отсутствие посланий от бывших одноклассников по поводу его дня рождения. Никто не поздравил его с тридцатисемилетием! Это было непостижимо! Но потом в городе начались перебои со снабжением, и Мартин забыл не только о приятелях, но и обо всем на свете. На этот раз тревогу подняла Ниночка:

   – Дорогой, я сегодня опять простояла целый час в очереди, – сказала она устало, чуть Мартин переступил порог.

   – В очереди? Почему? Разве ты пришла не в свое время?

   – Они поздно подвезли продукты и опоздали с обедом. Разве ты не знал? Теперь это происходит часто.

   – А что думают городские власти?

   – Откуда мне знать? Ты с ними отираешься, а не я!

   Ниночка дохаживала последний месяц. Она была сердита, и обычная сдержанность покинула ее.

   Мартин позвонил главе города.

   – Продукты поступают с задержкой, – подтвердил городской глава. – Но больница в любом случае будет снабжаться в первую очередь.

   Он еще долго говорил, но смысл был ясен: перебои со снабжением, скорее всего, будут продолжаться. Мартин подумал и сказал жене:

   – Знаешь, дорогая, ложись-ка ты лучше в нашу клинику. И тебе спокойнее, и мне.

   Это был выход. Ниночка послушалась супруга, но через несколько дней к Мартину пришла Марие.

   – Я больше не могу, – заявила она. – Эти бесконечные очереди лишают меня последних сил. Сделай что-нибудь, ты же могучий!

   – Я не могу предлагать тебе нестабильную пищу, – мрачно сказал Мартин.

   – Не можешь? Почему? Я согласна позеленеть, посинеть, покраснеть – что угодно. Я голодная, понимаешь?

   – Давай я положу тебя в больницу.

   – Не смеши меня! Что скажут люди? Да мне и рано еще.

   – Неважно, что они скажут. Ты губишь себя и ребенка, и это главное.

   – В больницу я не пойду, и не проси. Я постоянно хочу есть – накорми меня сегодня, больше я ни о чем не прошу. Ну нет здесь никаких зеленых, давным-давно нет. Чего ты боишься? Я же при тебе кушать буду.

   В конце-концов Мартин сдался. Он уставил стол разными яствами, как в былые времена, и угостил сестру на славу. Целый вечер она ела, ела и ела. Отходила от стола и опять возвращалась. В результате Мартин побоялся, что ей станет дурно и оставил спать у себя. Вольда он предупредил по видеофону, что Марие ночевать домой не придет.

   Так прошло еще две недели. И наступил день, когда продовольственные склады опустели совсем. Население планеты отказалось поставлять пищу в приграничные районы.

   «Мы не дадим!» «Нам самим не хватает!» «Не хотим быть ненастоящими!» – пестрели лозунгами центральные газеты. Общий тон выступлений по радио и телевидению был точно таким же. Местные же газеты кричали вопросительными знаками: «О чем думают власти?» «В чем причина кризиса?» Или даже прямо: «Почему наше правительство о нас не заботится?»

   Некоторые статьи почти целиком состояли из вопросов. Вот образчик этой вопросительной прозы.

КТО НАМИ ПРАВИТ?

   Для чего наши правители занимают свои кресла? Где их хваленая забота? Неужели трудно скоординировать потоки товаров из одной части планеты в другую? Почему не задействуется тот рычаг воздействия на планетные ресурсы, какой имеется в Совете? Может, нас намеренно морят голодом?

   Мы говорим «правительство» – подразумеваем «могучие».

   Мы говорим «могучие» – подразумеваем «правительство».

В. Любопытный

   Но сколько газеты ни кричали, продовольствия не складах не прибавлялось. На третий день Мартин не выдержал. Вечером он отправился в долгое путешествие по городу, и поход его не был праздной прогулкой. Везде, где бы ни появлялся его силуэт, возникала пища.

   Маршрут его пролегал мимо зерновых складов, овощехранилища, мясокомбината, магазинов, столовых. Мартин особенно не мудрствовал, он овеществлял лишь то, что было жизненно необходимо. Мука, сахар, крупы, фрукты, масло, яйца, мясопродукты аккуратными мешками, коробками, ящиками заполняли пустующие помещения.

   Усталый, но удовлетворенный, он вернулся домой. Никакого сомнения в правильности совершенного у него не было. А утром в городе началось столпотворение. В середине дня Марие прибежала к нему в больницу и сердито зашипела:

   – Что ты натворил! Весь город в очередях!

   – Мне нечем был кормить больных, – мрачно ответил Мартин. – Сколько тяжелых! Есть после операций, и многие перенесли длительное недоедание.

   – Вот и беспокоился бы о них.

   – Чтобы меня снова заподозрили? И что плохого я сделал? Накормил людей?

   – Открой глаза пошире, идеалист! Оглянись и посмотри, что вокруг творится! И запомни: кормить людей – забота властей. Не вмешивайся, если не хочешь себе беды!

   Марие ушла. Но ее странная, ирреальная речь, наконец, заставила Мартина оторваться от служебных забот и обратить взор к повседневности. К тому же буквально после ее ухода в больницу поступило несколько пациентов с диагнозом «обморок», «потеря сознания». К вечеру по Солнечному поползли слухи, что могучие специально подкинули в город нестабильную пищу для того, чтобы поставить в опасность население. Никто не верил, но слухи исправно передавались из уст в уста.

   Когда стемнело, возбужденные толпы каких-то подозрительных элементов ринулись громить городские склады (в магазинах уже было пусто). Продукты вытаскивались из складов на улицу, обливались горючим составом и поджигались. Зерновой склад возле мельницы был сожжен целиком. Полнейшая абсурдность поведения этих людей также подтолкнула Мартина поинтересоваться причинами произошедших перемен.

   Ниночка, с новорожденным на руках, сидела возле окошка и смотрела на зарево, разгоравшееся на дальнем конце города.

   – Что по поводу этого думает мой супруг? – сказала она.

   – Абсурд. Этого не может быть, – тихо произнес Мартин привычную фразу.

   – Но это есть.

   – Я вижу. Прости, милая, но я должен кое с кем связаться. И вообще, малышу пора спать.

   Ниночка послушно перешла в другую комнату. Она слегка обиделась: прежде Мартин никогда не демонстрировал перед ней свою принадлежность к правящей касте.

   А Мартин взял видеофон, набрал код Открытого и номер Феоктисты Михайловны. Ему очень не понравилось, когда вместо Феоктистушки на фоноэкранчике появилось лицо незнакомой женщины.

   – Я слушаю, – сказала она.

   – Мне Ф. М. Кенсоли.

   – А кто ее спрашивает?

   Мартин отключился. Ответ был более чем странный. Этот номер могли набрать только могучие, и звонивший не был обязан себя называть. Хотя среди них и считалось дурным тоном беспокоить Феоктистушку во внеслужебное время, все ее домашние обязаны были немедленно соединять ее со звонившим или давать ему ее координаты. Только чужак мог не знать этих тонкостей.

   Подумав, Мартин набрал номер Таирова. Снова незнакомое лицо и тот же вопрос: «Кто спрашивает?» У Мартина сжалось сердце. Он принялся обзванивать своих бывших друзей по школе – ответы были «умер», «умер», «убит».

   И вот тогда Мартин, наконец, испугался.

 

Таиров работает

   Героем воздушного боя, который наблюдали Лелечка и Вит, был не кто иной, как Таиров. Получив от ребят предупреждение, он попытался связаться с другими членами Совета Могучих, но эфир отвечал ему молчанием. Он позвонил домой – ответа не получил. Он сделал вызов на Катрену, но и с Катрены известия не добился. Молчание резиденции могучих не могло его не встревожить, и он туда полетел.

   У председателя Совета Безопасности были и личные причины встревожиться. Оба его младших ребенка, как и положено было «детям, проявившим способности», находились среди себе подобных ребятишек. Шура, его любимец, был туда отправлен совсем недавно, и Таиров сильно по нему скучал. Всю дорогу до острова он посылал в эфир вызов, но никто так и не ответил, и предчувствие беды сжимало отцовское сердце.

   Предчувствие не обмануло Таирова. Подлетев к острову, он увидел обгорелые руины школьных зданий. Зрелище было таким жутким, что казалось возникшим из какой-то иной реальности. Этого просто не могло быть, это было абсолютно невозможно, в это невозможно было поверить нормальному рассудку.

   Таиров медленно развернул свою машину и направил ее в обратный путь. Он был настолько придавлен увиденным, что когда из-за кустарника в парке на центральной площади поднялись три летательных аппарата, он даже не сразу понял, что в машинах – враги. Он даже послал опознавательный сигнал и успел удивиться, получив в ответ молчание. Лишь когда из кабин ракеток ударили огненные струи, к Таирову вернулась способность воспринимать действительность. По его следу шли убийцы.

   Ненависть охватила Таирова, но решение уничтожить нападавших пришло не сразу. Инстинкт самосохранения покинул его, и он продолжал лететь своим курсом, будучи уверен откуда-то, что с такого расстояния огнеметы не причинят ему ощутимого вреда, даже если и заденут машину. И лишь затем после очередной вспышки до него дошло:

   «Они убили моих детей...» «Этими самыми огнеметами...»

   И жажда мести овладела Таировым. Все, что было вдолблено, вмуровано в его голову долгим и упорным воспитанием, было мгновенно забыто. Рука его сама коснулась правого уха... Три магнитные мины... Три вспышки... Трое его врагов пылающими факелами понеслись вниз.

   Теми же затуманенными чувствами Таиров заметил вдали еще одну ракетку. Ракетка приближалась, но не со стороны Катрены, а откуда-то с юга. Она шла вдоль барьера, и кто в ней летел, было неизвестно, но председателю Совета Безопасности это было теперь совершенно безразлично. Никаких встреч он больше не хотел, и у него не было сил сопротивляться этому нежеланию. Бездумно, словно его руками завладел кто-то иной, повел Таиров свой летательный аппарат на снижение и нырнул под воду. Машина была его личной конструкции и прекрасно плавала на глубине до двухсот метров.

   Совесть, обычно такая чуткая, вдруг покинула Таирова, и на какие-то несколько мгновений он решил, будто не обязан рисковать своей жизнью ради разрешения вопроса «Кто летит?» Увидев сражение, пилот приближавшейся ракетки должен был сам понять, что здесь опасно. Враг пусть думает, что победили они, а обычный гражданин – станет осторожнее и будет внимателен.

   Так сказал Таирову внутренний голос, но затем въевшаяся в его плоть и кровь привычка исполнять закон заставил его вернуться к действительности. Его дети были мертвы, но оставались еще взрослые, и именно они могли быть в явившемся неизвестно откуда летсредстве. Кто сможет спасти их, если он, знающий правду, погрузится в транс и не предпримет даже робкой попытки предупредить народ об опасности?

   Долг победил. Таиров вынырнул на поверхность и оглядел воздушное пространство. Увы, никакого летательного аппарата он теперь в небе не увидел, ни единой движущейся точки! Таиров решил, что неверно воспринял направление, по которому двигалась ракетка, и им снова овладела апатия. «Слава разуму, это был посторонний!» – подумал он и вновь погрузился в пучину океана.