Текст книги "Мятеж (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

   Лерка сел на землю возле контейнеров с вещами. Он впал в апатию. Со стороны могло показаться, будто он размышляет или смотрит вдаль. Но он не размышлял и не смотрел: пусто у него было в голове и пусто во взоре. Так он просидел час, второй, третий, пока шорох за спиной не вывел его из транса.

   Лерка мягко вскочил на ноги и плавно развернулся на 180 градусов. Сзади него стояли трое, и видок у них был как раз тот. Лерка знал, что на поселение шлют абсолютно неисправимых. Среди них было много психически больных и с разными отклонениями.

   Итак, их было трое... Пока только трое...

   – Новенький? – полувопросительно сказал тот, кто был в середине.

   – Ну? – так же полувопросительно ответил Лерка.

   – А у нас закон: делиться, – лениво объяснил тот, что стоял слева.

   – Плевал я на ваши законы, – буркнул Лерка.

   Он не считал себя равным этим троим подонкам и действительно приготовился не подчиняться разным унижающим достоинство процедурам, о каких слышал краешком уха.

   Он будет дерзить, если потребуется, и драться, если придется, даже если это будет стоить ему жизни. А пока он старался запомнить физиономии трех персонажей, рисовавшихся перед ним, чтобы в случае неудачи разделаться с каждым поодиночке. Вообще-то драться он умел, и он приготовился драться.

   – Шутка, – сказал тот, что стоял посередине.

   Неприятная троица лениво побрела прочь. Настроение у Лерки переменилось. Зачем умирать? Нет, он вырвется отсюда, и никакой закон не принудит его смириться с пребыванием здесь!

   Лерка проводил взглядом неприятную троицу и начал изучать место, где стоял. Клочок выделенной ему земли был совсем незначительным. Слева начиналась бесплодная каменистая пустошь, а справа – участок с хижиной. Бородатый, хотя далеко еще не старый субъект стоял возле хижины и наблюдал за Леркой.

   Лерка молча глянул на него и отвернулся.

   – Эй, новичок, – услышал он насмешливый голос. – А ты храбрый малый!

   – Какой есть, – буркнул Лерка недружелюбно.

   Он все же искоса глянул на соседний участок. Бородатый субъект подошел к самой границе своих владений и продолжал, скаля зубы:

   – Ты не боишься, что они вернутся?

   – Нет, не боюсь.

   – Это хорошо, – засмеялся субъект. – А ночевать ты уже придумал, где будешь?

   Вопрос заставил Лерку повернуться лицом к субъекту.

   – Имеются предложения? – спросил он в упор.

   – Угу, – ответил субъект. – Приглашаю к себе.

   – В смысле? – спросил Лерка в свою очередь насмешливо.

   – Я не о том, о чем ты подумал. Я о безопасности. Жаль, если такой храбрец, как ты лишится за одну ночь инструментов и пайки.

   – А тебе что до этого?

   Субъект перестал ухмыляться и понизил голос:

   – Слушай, парень! Здесь, если хочешь выжить, надо иметь друзей. Иначе будут щипать, щипать, щипать. Ты мне подходишь, ты не из пугливых.

   – Конечно, – сказал Лерка. – Но вдруг я пустышка? На испуг не поддаюсь, а побьют – и сломаюсь.

   – Не-а, – засмеялся субъект. – Я на тебя смотрел! Ты из тех, кто идет до конца. Тут до тебя многие поперебывали, и все трещину дали с первого же оборота.

   Сообщение не понравилось Лерке.

   – А где они теперь, давшие трещину? – поинтересовался он настороженно.

   – Пошли в рабство к Серому. Тебе еще придется иметь с ним дело, и самое лучшее, что ты мог сообразить – это не спасовать при первой же встрече с его шестерками. Но если тебя ночью обворуют, тебе все равно придется тащиться к нему на поклон.

   – Звучит убедительно, – сказал Лерка. – Поможешь перенести это? – и он пнул ногой контейнер с вещминимумом.

   Конечно же, Лерка храбрился. На самом деле ему было страшновато соглашаться лезть на ночевку в берлогу какого-то подозрительного типа. Лишь соображение, что хуже не будет, и что в случае чего он за себя постоит, заставило его принять предложение. Так началась его новая жизнь, и в этой жизни – дружба с Вольдом.

   Постепенно Лерка научился вглядываться в своих товарищей по несчастью. Он увидел, что не все они на одну масть. Например, были такие, как Вольд. Они называли себя «независимые», имели только по одному участку и дани Серому не платили. Но их было немного. Лерка с удивлением понял однажды, что подонков, в его понимании, среди «независимых» не было. С одного участка можно было прокормиться еле-еле, но на поклон к Серому никто из них не шел.

   – Послушай, Вольд, – сказал Лерка однажды. – Может, зря мы гордость разводим? Лучше платить дань, но взять побольше земли и не голодать.

   – На поселении нет свободных участков. Каждому поселенцу полагается только один, – объяснил Вольд меланхолично.

   Лерка недоуменно посмотрел на него и возразил:

   – Но мне предлагали...

   – Предлагали? – вздрогнул Вольд. – И что ты им ответил?

   – Что подумаю.

   – Они тебе не говорили, какую цену приходится платить за получение второго участка?

   – Нет. А какую?

   Вольд искоса посмотрел на него и вздохнул:

   – Я же сказал тебе: на острове нет свободных участков. Шевельни мозгой, откуда может взяться еще один тебе на прикорм?

   Лерка шевельнул мозгой.

   – Не верю, – сказал он, наконец. – Неужели я должен буду кого-то убить?

   – Только так, – кивнул головой Вольд. – Каждый второй участок – это чья-то кровь. Даже если бы тебе его просто дали, все равно после покойника. А поскольку хорошо известно, как ты дерешься, убийцей назначат тебя.

   – Понятно, – сказал Лерка.

   Больше о втором участке разговора он не заводил. А Вольд и другие «независимые» очень поднялись в его глазах. Ему даже начало казаться, что эти люди попали сюда, как и он, по ошибке.

   – Мне не верится, что ты убийца, – сказал он однажды Вольду.

   – Даже не сомневайся. Но это – совсем другое дело. Жена у меня была редкостная сволочь. Я считал ее ангелом с неба. Как я ей верил! А она имела любовника и вместе с ним надо мной смеялась. Вот я и грохнул обоих. Я был вне себя от гнева, разумеешь? Но вот взять и хладнокровно убить человека ради мелочной выгоды – нет, на это я не способен.

   – Но ты же голодаешь! – возразил Лерка.

   – Я? Вовсе нет. Ах, какой я глупый! Ты-то не знаешь наших хитростей, то-то, гляжу, совсем исхудал. Приходи ко мне вечерком, я кое-чего тебе покажу.

   И показал. Они вместе ловили рыбу, искали среди камней съедобных ящериц. Вольд учил его, как извлекать из огорода намного больше урожая, чем могло показаться на несведущий глаз.

   – Старайся не вызывать зависти, – говаривал он. – Позавидуют – убьют.

   Через год на поселении появился Тод. Он сразу сделался приближенным Серого, и перспектива быть убитым была для Лерки снята с повестки дня. Но не проходило и недели, чтобы он не грезил о побеге. Тод с Вольдом вполне разделяли его желание, вот только на чем они могли удрать? О барьере они, разумеется, не догадывались. Они думали: стоит переплыть море...

   – Нам бы с десяток пузырей, заполненных воздухом, – мечтал Лерка.

   И вымечтал-таки. Вольд вспомнил одного чудака, который страстно любил тыквы и упорно выращивал их на своем участке.

   – Чем тыквы не пузыри? – подумал Вольд вслух.

   Они выменяли семян. Лерка с разгону засадил тыквами половину площади. Еле дождавшись урожая, они вычистили каждую тыкву изнутри, просушили до твердой корки и, заделав отверстия, связали их вместе, скрепив жердями.

   Ночью три товарища по несчастью отплыли в неведомом им направлении. Уже утром их прибило к какому-то острову. И был это Остров Зеленых. Лерку мучила жажда. Он заметил озерцо и наклонился испить водицы. Это было последнее его ясное воспоминание.

 

Двое

   Мартин очнулся от забытья и застонал. Он застонал не от боли, а от слабости и еще от того, что умереть, как он задумал, ему не удалось Кроме всего прочего ему было холодно, тесно и темно. И хотелось есть.

   Рядом с ним кто-то лежал. Когда Мартин застонал, незнакомец зашевелился, приподнялся и спросил:

   – Очухался?

   – Да, – сказал Мартин. – Где мы?

   – У меня в логове.

   Ответ удивил Мартина.

   – В логове? – переспросил он. – А ты что, волк?

   – Нет, я человек, как и ты. Но логово это мое, хотя откуда я о нем знаю, я не помню.

   – Странно. Так не бывает среди людей. Кто ты?

   – Бывает. Я не знаю. В последнее время я жил словно во сне. Ты разбудил меня, а сам заснул. Жаль, у меня нет теплой одежды. На поселении круглый год жара.

   – На поселении?

   – Ну да. Меня зовут Валер.

   – А меня Мартин.

   – Будем знакомы. Скажи, где я и какое сегодня число?

   – Я и сам бы хотел знать. Для начала давай выйдем на свежий воздух.

   Они вылезли. Логово оказалось норой под корнями огромного дуба. Оно было плотно завалено старыми ветками и опавшей листвой. Мартин узнал и дуб, и место. Лагерь Тода был всего в получасе ходьбы.

   – Не знаю, как молодому человеку, а мне пора подкрепиться, – сказал он.

   – Я пока не хочу, – ответил Лерка.

   – Но к людям-то ты меня проводишь?

   Парень посмотрел на Мартина совершенно сумасшедшими глазами.

   – Не понял, – сказал он. – Ты за кого меня держишь?

   – Я тебя совсем не держу, – возразил Мартин. – я просто очень хочу есть и думаю, что тебе, должно быть, холодно и голодно одному в лесу. Конечно, там, куда я тебя приведу, компания не из веселых, но все же они нас согреют и накормят. Понятно?

   – Да, теперь понятно. А я подумал, что ты меня сдавать властям поведешь.

   «Он точно ненормальный,» – подумал Мартин. А вслух спросил:

   – Хотел бы я знать, что ты натворил?

   – Я ничего не натворил, а сослали меня за убийство.

   Этот разговор состоялся, когда они уже шли по дороге в лагерь.

   «Сослали – значит в Зону. Но, говорят, оттуда невозможно сбежать. Как же так?»

   – Как ты сюда попал? – спросил он, совершенно забыв, что на этот вопрос парень уже отвечал.

   – Понятии не имею. Я спал и видел сны, пока не проснулся под деревом. Ты держал меня за руки и тоже спал. Я нашел логово и отнес тебя туда. Все.

   – Интересно, – сказал Мартин. – Получается, ты из «зеленых»?

   – Хоть из серо – буро – малиновых, если тебе так больше нравится, – буркнул парень.

   Они уже подходили к лагерю.

   – Эгей! – крикнул Мартин.

   Никто не отозвался. Лагерь был безлюден.

   – А ты за что попал на поселение? – спросил в свою очередь парень. Казалось, он совершенно не ощущал холода. Голос его был полон любопытства – не более.

   «Дожил, – подумал Мартин. – Уже и на бандита начал смахивать. Верно говорят: с кем поведешься, от того и наберешься.»

   – Погоди, – отмахнулся он. – Надо посмотреть, что здесь стряслось.

   Четыре аэробусных домика стояли совершенно пустыми. Пятого, с неиспорченным двигателем, не было вовсе. Ангар для ракеток тоже был покинут.

   – Куда они подевались? – Мартин и не заметил, как подумал вслух.

   – Тебе виднее, – буркнул парень.

   – Тогда вот что. Давай-ка соберем все, что они бросили, в одну машину и будем устраиваться надолго. Вот этот, крайний, возле ангара, был, помнится, самым теплым. Неси все туда.

   – Угу, – сказал парень, – сейчас разбегусь. Может, ты для начала объяснишь, почему я должен тебе подчиняться? Запомни: в шестерках я ни у кого не был, и у тебя не собираюсь.

   – Тяжелый случай, – заметил Мартин. – Но дело в том, что в одном помещении нам было бы теплее, чем в разных. И к тому же, я – не ты. Я настолько проголодался, что если у тебя есть идея, как меня накормить, я на время приготовления пищи готов стать шестеркой, семеркой, десяткой – даже тузом, если тебя это устроит.

   Парень расхохотался. Он смеялся довольно странно, словно давно забыл, как это делается.

   – Так ты не беглый? – спросил он. – Не с поселения? Не уголовник?

   Надежда, прозвучавшая в его голосе, приятно порадовала Мартина.

   – Конечно же, нет, – кивнул он. – Я врач. Меня взяли в заложники, поэтому я здесь.

   – А... – разочарованно протянул парень. – А я решил, что уже на свободе. Выходит, мы все-таки в Зоне...

   – Так, да не так, – возразил Мартин. – Сейчас мы оба с тобой – свободные люди. Бандиты считают меня мертвым, лагерь они бросили. Следовательно, наша задача – выжить до прихода помощи. Увидишь, нас спасут, надо только продержаться.

   – Я понял, – сказал парень. Жди меня здесь.

   Мартин проводил его удивленным взглядом. Парнишка был молод, года двадцать три, не более. Он был белокур, строен, красив и еще, пожалуй, даже не брился ни разу. А какова сталь в глазах, какая выносливость к холоду и житейским лишениям! Ведь одет совсем легко, даже без рубашки. А гордости сколько!

   «Дикарь, настоящий дикарь!»

   Лерка ушел, потому что в нем откуда-то возникла уверенность, будто он знает, где можно раздобыть пищу. Словно кто-то ему подсказывал: прямо, теперь налево, теперь перепрыгни через этот овражек... Быстрые рогатые существа на четырех ножках... Вот здесь, протяни руку, шевельни хворост...

   Фр!.. – из-под кучи валежника выскочил оленик. Одно движение быстрых рук – и оленик взвился в воздух. Его головка бессильно дернулась, и он затих, потому что шейные позвонки его были сломаны.

   Лерка взвалил тушу себе на плечи и вернулся к четырем брошенным аэробусам. Он имел возможность убедиться, что его новый товарищ даром времени не терял. В одном из аэробусов уже грелась печка, там было прибрано и целиком собраны две постели. В передней части аэробуса стоял раскладной столик и два выдвижных стула.

   – Хм... – сказал он, бросая тушку на пол. – А посуда у нас имеется?

   – В избытке.

   Тутже явилась пара больших мисок. Лерка надрезал оленику горло и выпустил в миску кровь.

   – Нельзя это было сделать на улице? – поморщился Мартин.

   – Вообще-то можно, но я думаю, что кровь не надо выбрасывать. Кто знает, когда я смогу принести новую добычу?

   – Фу! – сказал Мартин. – Неужели ты способен это кушать?

   Лерка усмехнулся. Этого бы чудика на поселение! Забыл бы как рыло воротить от полезных вещей! Да что с него возьмешь, бледного чистоплюя?

   – Поскольку соли у нас нет, мясо лучше поджарить, – сказал он мрачно. – Как там твоя печка, способна на такой подвиг?

   – Вполне.

   – Тогда пойди погуляй, я соображу что-нибудь.

   Мартин послушно вышел. Не успел он пройти несколько шагов, как ноги его незаметно подкосились, и он рухнул на землю. Начинался последний зимний снегопад, и снежинки беспрепятственно падали на лежащее возле ступенек неподвижное тело, присыпая его однообразным белым порошком в тон окружающей природе.

   Лерка разделал тушку оленика на куски, загрузил в печку нечто вроде шашлыков и, сгрудив оставшееся мясо во вторую миску, пошел спрятать его где-нибудь на холоде.

   – Тьфу ты! – выругался он, едва не споткнувшись о распростертое на земле тело.

   Разумеется, это валялся он, тот самый малохольный! Мясо было забыто. Выругавшись, Лерка втащил доктора в аэробус, раздел, уложил на кровать и накрыл одеялами.

   – Эта бледная немочь меня в могилу загонит, – проворчал он, и решительно потянулся за кружкой.

   – Пей, медицина, – услышал Мартин сквозь сон.

   Кто-то настойчиво пытался влить в его рот какое-то питье. Мартин сделал несколько глотков. Жидкость была солоноватой и противной. Он открыл глаза. Тот самый парень стоял возле него с кружкой в руке. В кружке было нечто темно-красное и густое.

   – Пей, медицина, – еще раз настойчиво повторил Лерка. – Пей, а не то помрешь сдуру.

   Мартин оттолкнул кружку и сел.

   – Как хочешь, – сказал парень насмешливо. – И вдруг спохватился. – Эх, мое мясо!

   Парень выбежал на улицу. Когда он вернулся, Мартин уже крутился возле печки.

   – Еще минута, и твои шашлыки бы сгорели, – сказал он укоризненно.

   – Еще часок, и ты бы отправился к праотцам, – таким же тоном передразнил его парень. – Ты назло мне улегся возле порога?

   Тут только до Мартина дошло, как он очутился на кровати.

   – Прости, человече, – сказал он виновато, – но я, видать, опять не вовремя заснул.

   – Да уж! – хохотнул парень. – Приступим лучше к ужину, медицина!

   Они сели за стол. Парень почти ничего не ел, и только смотрел, как заправляется его сотрапезник.

   – Расскажи о себе, – внезапно предложил Мартин.

   Почему бы не рассказать? Лерка рассказал.

   – Хочешь верь, хочешь не верь, но я совершенно не виновен, – завершил он свою печальную повесть.

   – Так,.. – промямлил Мартин. – А теперь вспомни свои сны.

   Лерка покачал головой.

   – Не хочу, – сказал он. – Это нечто тягучее и бесконечное, как маята. Я подхожу к людям – вижу зеленых призраков. Я подхожу к домам – вижу зеленых призраков. И все бегут, и все словно в тумане. Тяжело.

   – А вот в такую штуку ты во сне не залазил? – Мартин махнул рукой вдоль салона аэробуса.

   Лерка прикрыл глаза и подумал.

   – В такую – нет, – сказал он наконец. – Та была голубая с зеленым. Из нее вышли ЭТИ. Ну, шумные очень и пахучие. Они, люди. Я подхожу к темному пятну. Я дотрагиваюсь до пятна и падаю. ЭТИ приближаются. Я ползу в нору. Много шума. Мало света. Никого нет. Тишина. Свет. Я иду на свет...

   – Все ясно, – вздохнул Мартин. – Ты здорово за себя отомстил, парень. Знаешь, чего ты натворил? Два переворота, эпидемия, гора покойников – и все из-за того, что тебе не понравилось на поселении!

   – Но-но! – буркнул парень. – Выражайся яснее! Ты хочешь сказать, что я был не в себе? И натворил кучу делов?

   Мартина позабавила его горячность. Но он тутже понял, что парень действительно ничего не знает о событиях, которые произошли на планете после его заключения в зеленую оболочку.

   – Не лезь в бутылку, а лучше приготовься выслушать и постигнуть, – назидательно сказал он докторским тоном. И он рассказал о событиях последнего шестилетия.

   – Вот так штука! – изумился парень. – Значит, из Зоны я все же убежал! И теперь я свободный человек!

   – Абсолютно верно, – подтвердил Мартин. – Если научишься держать язык за зубами и забудешь все, что ты мне только что наговорил. Ты, голубчик – злодей N1 всепланетного масштаба. Нет, таких как ты, нельзя отправлять на поселение, это точно!

   Лерка глянул на него недоверчиво. Мартин беззвучно смеялся, и было непонятно, всерьез он предупреждал Лерку, или пошутил.

 

Спасительная путаница

   Рябинка никак не думала, что встреча с людьми может принести ей неприятности. Поэтому она очень расстроилась, когда пролетавшая над ней ракетка сделала круг и повернула назад. Правда, расстраивалась она недолго.

   «Возможно, машина улетела за подмогой» – была ее мысль.

   Рябинка была оптимисткой и предпочитала надеяться на лучшее. Как оказалось, оптимизм ее был небезоснователен. Через день в воздухе возникла целая эскадрилья: аэробус и десять четырехместных летательных аппаратов. Рябинка и детишки выскочили на улицу. Дети махали руками и кричали: «Эгей!» «Гей!»

   Спрашивается, чему было радоваться? Ракетки приземлились, и из первой же вылез... Рябинка чуть в обморок не шлепнулась от ужаса... Этого типа она бы узнала всегда, какую бы личину он ни надел! Тем более, если эту самую личину соорудила ему когда-то она сама!

   – Да тут меня уже ждали! – с отвратительной ухмылкой приветствовал Тод нашу маленькую компанию. – Вот ты куда, сказывается, перебралась? Думала, от меня можно спрятаться? И когда это ты успела обзавестись детьми?

   – Тетя Ина, я боюсь! – зашептала девочка.

   – О, она тоже зовет тебя тетей Иной? – продолжал глумиться Тод. – Иной Давидовной тебе называться уже разонравилось? Так откуда дети? Ах да, ты же учительница! Сначала Элиза, теперь эти двое. Не надоело еще?

   Рябинка вздохнула с облегчением. Слава богу, что она здесь на кого-то похожа! И что хоть на имя своего двойника она может безопасно откликаться: в тоне Тода не чувствовалось ненависти, а лишь пренебрежение.

   – Я нашла их в лесу, – ответила она, помолчав. Неприятно, когда тебя так явно презирают, но оно все же лучше, чем то, что произошло бы с ней и детьми, догадайся Тод, кто перед ним стоит.

   – Мама, а почему этот дядя зовет тебя Иной Давидовной? – дернул ее за рукав малыш.

   – Ему так больше нравится, – отвечала Рябинка, стараясь не глядеть на Тода, и строго добавила, пресекая новые вопросы: – Детям не положено лезть в разговоры взрослых, пора тебе это помнить, Доди!

   – Ба, да у тебя целое хозяйство! – не унимался ее враг. – Это хорошо, нам пригодится. Кстати, у тебя будет теперь еще один подопечный, не возражаешь? Вижу, вижу, возражений не будет...

   Куда уж Рябинке было возражать! Она чувствовала такой ужас, какого раньше в себе и предположить-то не могла. Этот человек действовал на нее подобно удаву, и она моментом вспомнила, как противны были прикосновения его ужасных рук.

   – Какой еще подопечный? – спросила она, полная новой тревоги.

   – Пригласите сюда Эльмара, – скомандовал Тод, повернув голову к публике, суетившейся за его спиной возле машин.

   Рябинка подалась вперед... На луговину вывели маленького мальчика, росточком чуть побольше ее Доди!

   – Вот, Эличек, твоя новая мама, – с преувеличенной ласковостью, больше похожей на издевку, произнес Тод.

   – Моя мама не эта, – возразил малыш. – Я не хочу к ней! Я хочу домой!

   – Иди к нам, Элик! – вымолвила Рябинка, опять воспрянув духом, потому как никаких ужасов вроде бы пока не предвиделось. – Твоя мама сейчас занята, но она скоро прилетит за тобой. А пока пойдем в палатку. Доди покажет тебе свои игрушки.

   Она взяла мальчика за руку, чтобы отвести его в сторонку и успокоить.

   – Доди! – позвала она сынишку. – Иди к Элику. Это твой новый товарищ.

   Она почему-то думала, что сынишка обрадуется возможности продемонстрировать свои «сокровища» и сразу подбежит. Но тот развернулся и ринулся к лесу.

   – Поиграй с ним, – подтолкнула Рябинка Элика к Вале. – И не куксись. Будь поумней.

   А сама побежала догонять сына.

   Доди заливался слезами.

   – Ты нехорошая, – рыдал он. – Ты лгунья! Зачем ты сказала, что взяла меня в лесу? Ты сказала, что мы ищем папу. А это не папа вовсе, а мальчик! Я ненавижу его!

   – Конечно, этот мальчик не папа, но зачем же его за это ненавидеть? Он потерял свою маму, а ты ревнуешь!

   – Я не ревную, – продолжал всхлипывать малыш. – Но ты сказала, что я не твой, я ничей!

   – Послушай, Доди, ты уже большой, должен понимать. Этот дядя, который сюда прилетел – очень плохой. Если он узнает, что ты мой сын, он тебя украдет как этого мальчика и отвезет к чужой тетеньке. Он не должен знать, как меня зовут, и кто твой папа, понимаешь? Я буду ему врать, а ты молчи.

   Слезы на глазах у Доди высохли.

   – Но врать нехорошо, ты сама говорила.

   – Конечно, нехорошо, но если этот дядя убьет твоего папу или меня...

   – А меня он тоже может убить?

   – Конечно.

   Малыш подумал.

   – Тогда лучше ври, – сделал он вывод. – А мальчику можно говорить правду?

   – Пока нет. Мы скажем ему когда-нибудь потом, когда найдется его мама. А то он будет плакать.

   – Хорошо, – сказал малыш деловито. – Я тоже буду называть тебя тетей Иной.

   Рябинке было досадно, конечно, что дите так легко удалось уговорить отказаться называть ее мамой, но она помнила, как люто Тод ненавидел могучих. Проблемы и без дополнительных волнений подступали одна за другой, и можно было просто в отчаяние прийти от их количества.

   Например, Рябинка была одинокой женщиной. А оказаться одинокой женщиной среди тридцати одиноких мужчин – это было не шуткой.

   Правда, заложники на нее не претендовали, а бандиты привезли с собой двух особ юного возраста и сомнительного поведения. В этом Рябинке опять же повезло. Как бандиты делили между собой своих пассий, ее не касалось, но, очевидно, общества этих двух красоток им вполне хватало.

   – Они будут жить с тобой, – показал Тод на упомянутых девиц.

   И все. Это были его последние слова, обращенные к Рябинке, больше он ее в упор не замечал. Никто даже не интересовался, как они вшестером размещаются в одноместной палатке.

   Впрочем, девицы особенно не наглели. Они появлялись в палатке редко и чаще днем, чем ночью, а, появившись, падали на постель и засыпали. Очевидно, развлекать двадцать здоровенных парней было нелегкой работой. Рябинка жалела их. Она не могла понять, что заставило девочек выбрать такую тяжкую долю, но ни о чем их не спрашивала. Сама она держала себя с парнями ровно, строго и ни на какие знаки внимания с их стороны не реагировала.

   – Тетя Ина, – сказала однажды Валя. – Почему ты не красишься? Тебе это шло.

   Она сидела перед зеркалом и наносила на ресницы удлиняющую тушь. Веки у нее уже были намазаны густющим слоем блесток.

   – Откуда ты знаешь, что мне идет, а что нет?

   – В школе ты была красивее. И кудри тебе больше к лицу, чем эта прическа. Ну, как мне эти тени? Хорошо?

   Девочка отложила в сторону зеркало и состроила кокетливую гримаску.

   – Так то в школе... Что ты с собой сделала?

   Девочка, действительно, похорошела, и это испугало Рябинку. Кокетливая улыбка и накрашенные глазки превратили милого ребенка в лакомый кусочек для любого похотливого мерзавца. А ведь ей было всего-то четырнадцать лет, не более!

   – Немедленно умойся, тебе говорю!

   Видя, что девочка жалобно скривилась, но не тронулась с места, она потащила ее к умывальнику и открыла кран. Девочка зарыдала.

   – Откуда ты только взялась... на мою голову? – причитала Рябинка, намыливая девочке лицо. – И в кого ты только удалась... такая красивая...

   Последние два слова Рябинка проговорила шепотом, наклонясь к самому Валиному уху. Девочка моментально перестала рыдать.

   – Умойся, и выйдем, я тебе что-то расскажу.

   Она отвела девчушку подальше от лагеря и спросила строго:

   – Ты зачем трогаешь чужую косметику?

   – А мне Гала разрешила...

   Галой звали одну из двух девиц. С этой стороны все было ясно.

   – И для кого ты собиралась красоту наводить?

   Валя опустила голову.

   – Ни для кого, – прошептала она.

   – Значит, просто так? А ты имеешь представление, кто рядом с нами поселился? Кто эти молодые люди?

   Валя опустила голову еще ниже.

   – Грабители и убийцы. Стоит им заметить, какая ты красивая, и они затащат тебя к себе и сделают, что захотят!

   – Ничего подобного, – возразила Валя тихо. – Они очень веселые и интересные! И ничего плохого не делают, только по согласию.

   – Откуда ты знаешь? – всплеснула руками Рябинка. – Ты что, уже приходила к ним?

   – Нет, Гала рассказывала. И я сама видела через окошко: у них интересно. А у нас – скучно. Элька этот все время хнычет, и поиграть не с кем.

   – Так, так... – Рябинка лихорадочно принялась искать новые аргументы... – значит, тебе понравились эти молодые люди?

   – Ну да! А Гала говорит: ты еще маленькая, они тебя не пустят.

   – И правильно говорит, – обрадовалась Рябинка поддержке этой самой Галы. – В твоем возрасте вредно делать то, чем они занимаются.

   – Я знаю, – простодушно ответило дитя. – Но я только посидеть, ведь в этом ничего плохого нет?

   – Милая! – воскликнула Рябинка горестно.

   Она сердцем поняла, что не в ее силах уберечь это чистое, невинное создание от грозившей ей судьбы.

   – Милая моя! – она погладила девочку по кудрявой головке. – Ты не представляешь, насколько ты привлекательна для мужчин. При виде таких, как ты, они теряют рассудок и превращаются в похотливых скотов. Ты должна скрывать свою красоту, если не хочешь попасть в беду!

   – Но ведь ты тоже красивая, а на тебя никто не кидается!

   Возражение прозвучало, как обвинение. Красивая? Рябинка очень-очень старалась не выглядеть сейчас красивой.

   – С чего ты взяла? – покраснев, спросила она.

   – Разговор слышала. Один говорил: «Красивая бабенка.» А другой в ответ: «Ее не трогать, это женщина Тода.» Ты и взаправду женщина Тода?

   – Конечно же, нет! – ужаснулась Рябинка.

   Весь остаток дня она лихорадочно искала выход из создавшегося положения. Но ничего более умного, чем немедленный побег, не пришло ей в голову. К вечеру она уже собрала оба рюкзака, сунула туда пакет с семенами и приготовила ношу для девочки. Детей она, конечно же, возьмет с собой. Но вот далеко ли они смогут уйти на своих маленьких ножках?

   Этот вопрос Рябинка решила пока не затрагивать. За ночь она переберется с маленькой компанией в Долингорд, а там посмотрит по обстоятельствам. Однако, выйдя на улицу разведать обстановку, она переменила свой план.

   То есть, сбежать Рябинка не передумала, но внесла в проект некоторые поправки. Она кинула взгляд на ангар для машин... Что с того, что дверь была закрыта на замок и там стоял часовой? Часового можно было усыпить, вот только замок...

   Замок можно было открыть! Главное, ключ Рябинка однажды видела. Примитивная такая железка без всяких секретов. Решено: они сбегут по воздуху.

   С Валей они пошли и накопали картошки: пригодится. Затем перенесли картошку в тень, вернулись в палатку: требовалось подождать, пока лагерь не успокоится. Все. Пора выходить. Рябинка посмотрела на спящих детишек и решила:

   «Сначала я выведу машину, затем уже стану их будить. Вдруг ничего не выйдет?»

   Однако задуманное получилось как нельзя лучше. Часовой вдохнул очередной раз окружавший его воздух и медленно обмяк.

   «Удобно быть могучим,» – подумалось Рябинке.

   Действительно, откуда было знать человеку, что вот сейчас в его легкие вместе с воздухом попадет усыпляющий газ? Рябинка подошла к ангару, протянула руку к замку. Ключ пришлось дважды менять, пока он повернулся.

   Зато машину она вывела без помех. Еще проще оказалось вернуться к двери ангара, замкнуть ее и прислонить к стене часового, придав ему естественную позу отдыхающего. Часовой должен был очнуться не раньше, чем через час, да и тогда он вряд ли бы о чем-либо догадаться.

   Перетащив картошку в багажник, Рябинка вернулась в палатку и разбудила детишек.

   – Помоги мне одеть малышей, – приказала Рябинка Вале. – Мы уходим.

   – Куда? – спросила девочка с любопытством. Она уже поняла: побег.

   – Увидишь. Поторопись, я сейчас вернусь за вами.

   Она отнесла в машину большой рюкзак с сумкой и еще раз осмотрела площадку между аэробусом и палаткой. Никого. Тишина. Ее приготовления остались незамеченными.

   И девочка, и малыши уже ее ждали.

   – Валя, бери вот это и двигай за мной, – шепнула она, надевая на плечи девочки приготовленную накануне поклажу. – Доди, держись за Валю. А ты, Элик, иди к тете Ине на ручки.

 

Мартин ведет прием

   Лерка довольно долго относился к своему новому знакомому с некоторым презрением. Во-первых, тот был «дядя», а во-вторых, совершенно лишен гордости в том понимании, как это представлял себе Лерка. В-третьих, он был удивительно беспомощен в смысле выживания.

   Нет, что ни говори, а без Лерки этот малохольный просто бы пропал! Ни топливо найти, ни костерок сложить такой, чтобы поменьше уходило хвороста, и дым во все стороны не пер – ничего. Съедобных кореньев – не знает. Принес ему Лерка как-то змейку – брезгует. А уж ручки свои бережет – просто ужас!