Текст книги "Контракт на три года (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

   – Не торопись, торопыга. Сначала скажи, на чем полетишь.

   – Какой ты тупой! Ясно, на старой маминой машине. Ты что, глухой? Папа же четко сказал: «Там сохранились все маршруты.»

   – Ты больно остра. Ну прямо как лисий хвостик. Где он, твой звездолет? На космодроме?

   – Звездолет вовсе не на космодроме. Он здесь, в сарае, заваленный всяким хламом. Папа перевозил на нем вещи со старой квартиры, вот.

   – Точно, задавака, на этот раз ты права. Пошли!

   – Не сейчас. Когда все уснут, не раньше. Как мы проберемся через двор, подумал?

   – Я-то подумал, что они закроют люки, и мы застрянем.

   – Ты думаешь, они сейчас открыты?

   – Не знаю. Я проверю.

   – Сиди лучше, трилистничек шотландский!

   – Ты как хочешь, а я пошел.

   – Ну пожалуйста, Шамрочек! Я боюсь оставаться здесь одна!

   Они посидели еще немного.

   – Послушай, Шамрок, – сказала Рози. – По-моему, они уже все заснули. Открывай дверь!

   Просунув в щель между косяком и полотнищем двери лезвие перочинного ножа, Шамрок нажал. Дверь отодвинулась.

   Спали или не спали бандиты, Шамрок интересоваться не стал. Проходя по предпоследнему коридору, он вдруг заметил, что Рози куда-то пропала. Он вернулся на несколько шагов и поднял голову – на двери, мимо которой они только что проходили, была надпись: «Блок питания».

   «Обжора!» – выругался про себя Шамрок и открыл дверь. Рози, разумеется, была там.

   – Тебе что, очень здесь понравилось? – прошипел он.

   – Дурак, что мы будем есть в дороге? Вот, держи лучше!

   Она сунула ему в руки фляжку с водой и схватила упаковку с кукурузными хлопьями.

   – Пошли скорее, – прошипел он. – И не топай, как лошадь, а то всех перебулгачишь!

   Рози вовсе не топала, ему просто надо было ее за что-нибудь отругать, иначе бы она еще куда-нибудь полезла. А так они благополучно добрались до шлюзового тамбура и входного люка. Люк был закрыт, но не заперт. Толкнув его, Шамрок выглянул во двор. Было темно – добежав до угла, можно было подобраться к сараю незамеченными. Они подобрались. Дверь сарая закрывалась только на задвижку и ребята это знали.

   – Проползай, – сказал Шамрок, освобождая сестре путь.

   Звездолет был закидан целой кучей всякого барахла: старой макулатурой, парой самокатов, старыми стульями и тому подобным.

   – Тут ничего не видно, – прошептала Рози.

   – Зато и мы не видны. Пусти меня, я сниму кое-что. Готово. Иди ко мне.

   В кабине звездолета хватило места для обоих детей.

   – Так... – проговорил Шамрок, склоняясь над пультом. – Включаем компьютер... Топливо есть, система работает. Пошла подача.

   – А как мы выберемся из сарая?

   – У него крыша открывается, ты что, забыла? Я сразу отключил замок, когда мы вошли. Приготовься. Пуск!

   Космический челнок действительно взлетел. Но шум при этом был такой, что разбудил бы и глухого. Для банды, чьим единственным шансом на отдых и развлечение была полная неосведомленность населения планеты насчет их пребывания в пределах ее территории, побег двух детей обозначал конец блаженства. Они слишком хорошо это понимали, чтобы спокойно наблюдать, как у них перед носом стартует летательный аппарат и ничего не попытаться сделать, чтобы его перехватить.

   Вопреки бытующему мнению о легкомыслии и отсутствии бдительности у уголовников, Синг расставил своих парней так, чтобы в случает тревоги или любой внезапно возникшей опасности можно было бы немедленно дать деру. Он бы вообще давно отсюда улетел, но парням требовалось дать передышку, разрядку в конце-концов. Все это они давно и сразу обсудили с Живаном и соответствующе действовали. При первом же «Алас!» они намеревались распроститься с Лиской, что и было ими сейчас проделано.

   Инстинкт охотников за добычей, однако, не допускал, чтобы они не поинтересовались, кто и куда от них удирает, вот они и пристроились практически в хвост звездолету, где сидели дети.

   – На Тьеру теперь путь заказан, – сказал Шварц. – Наши приметы будут объявлены раньше, чем мы успеем приземлиться.

   – Я в этом не уверен, – возразил Синг. – Но если даже и так, что за беда? Тьера не единственная планета Великого Космоса. Пересидим. Купим пару-тройку других наборов металлолома, и пусть поищут. А этот драндулет можно будет и бросить. Мы обеспечили себя – во! Хватит каждому до конца жизни и еще останется.

   «Да не ту!» – раздался голосок, заставивший их вздрогнуть.

   Впрочем, Синг тутже засмеялся. Голос был детским. Он шел из внешней радиоустановки, все еще настроенной на прием.

   «Приготовься и будь внимательна, – продолжал тот же голос. – Смотри не перепутай. – Я диктую: Код 3,3,7,XXH,0,0,8. Все. Пуск.»

   Мерцающая звездочка впереди них, за которой бандиты гнались, вдруг рванула и исчезла во мраке.

   – Ты запомнил? – обратился Синг к Живану.

   – Да. 337XXH008. Это какая-то планета.

   – Точно. А ну-ка набери!

   Кнопку переговорного устройства Рози нажала случайно. Пульт управления был для нее велик, а кресло расположено слишком низко, и она взобралась на него с ногами. Внезапное ускорение, возникшее сразу после того, как Шамрок нажал на «Пуск», чуть не раздавило ее в лепешку. По крайней мере Рози так показалось. К счастью, длилась тяжесть недолго, зато потом она совсем прошла. Это было здорово! И здорово было, что они догадались захватить коробку с провизией.

   Первые три дня полета прошли без проблем. Ребята облазили весь звездолет, проинспектировали все ящики и шкафчики, откопали бортовые журналы и кучу всякой мелочи. Шамрок погрузился в изучение программ, заложенных в компьютерный мозг кораблика, а Рози принялась изображать из себя примерную домохозяйку. К сожалению, воды, чтобы протереть пыль со всего, что находилось в звездолете, у нее было маловато. А вакуумный чистильщик не работал.

   – Нашла проблему, – сказал насмешливо Шамрок. Принеси его сюда, и все дела.

   – А зачем? Он отсюда не достанет.

   – Подзарядить аккумулятор, вот зачем. До чего же мне тупая сестренка досталась!

   – Девочки в технике разбираться не обязаны, – безапелляционным тоном заявила Рози, вздернув курносый носик.

   – А чего для вас обязательно? – фыркнул Шамрок. – Кухня, кирха, киндерята?

   – Ах, ты невыносим, – надула губки Рози, точно копируя тон матери, каким та разговаривала с отцом. Всерьез она почти никогда не ссорилась ни с братом, ни с младшей сестренкой. – Посмотрим, что ты скажешь маленько после.

   Долго ждать реванша ей не пришлось. Продуктов в коробке, принесенной ей, хватило ровно на три дня, и воды во фляжке тоже почти не осталось. Веселиться, когда кишки играют краковяк, особо не приходится, и компьютерные программы стали казаться Шамроку неинтересными. Да и Рози больше не суетилась возле кастрюль: в камбузе было пусто. А звездолет все летел и летел.

   – Я читала, когда нечего есть, лучше лечь и поспать, – сказала Рози.

   Попробовали. Но сон не шел. За три дня ребята уже наспались достаточно. Совсем приунывшие, они лежали по своим углам и молчали.

   – Это ты все придумала, – буркнул, наконец, Шамрок. – Сидели бы сейчас дома. Мэри будь спок жарит хитчики.

   – Я тебя не просила со мной лететь, – отпарировала Рози. – Мне бы одной хватило на целый месяц того, что ты слопал в три приема.

   Но вечером, допив последний глоток воды, она грустно сказала:

   – Настрой эту штуку на возврат. Я не знала, что это так далеко.

   – Поздно, – покачал головой Шамрок. – Мы уже не сможем вернуться. Мы не долетим. Умрем по дороге, вот и все.

   «Приготовиться к выходу из гиперпространства», – замигал экран компьютера.

   – Ура! Победа! – воскликнул Шамрок. – А ты говорила: «Повернем!»

   – Это ты плакался по хитчикам. А я – вовсе нет. Ой!

   Сила тяжести, вновь возникшая при торможении, мгновенно припечатала ее к полу. В смотровом иллюминаторе между тем возникла темная точка, окруженная неясным сиянием.

   – Подлетаем, – сказал Шамрок. – Ну-ка, что там внизу?

   Он включил эхолот.

   – Вода! Мы летим над океаном, – был вывод. – Сейчас я отдам приказ поискать сушу. Так, есть... Приготовиться к посадке!

   Звездолет плавно перевернулся, и в иллюминаторе вновь возникло пространство, усыпанное бесконечно богатой россыпью искрящихся блесток.

   – Что это? – воскликнула Рози, показав на яркую движущуюся точку.

   – Нас выследили! Это пираты! Дура! Они же все время нас слышали! Зачем ты лезешь, куда не просят?

   Их слышали не все время, но вполне достаточно, чтобы сориентировать Синга с Живаном. И даже исчезновение столь интересных для банды звуков не могло теперь помочь беглецам оторваться от погони. Проследив, куда опустился крошечный челнок, Синг направил свой транспорт ровнехонько туда же, даже не позаботившись удостовериться, что они не сели никому на голову. Была ночь. Было темно. И утро должно было показать им, где они очутились.

   Утро же показало, что они на острове, а юных беглецов и след простыл.

 

Дак на курорте

   Дак никогда не думал, что «подлечить» может обозначать «вылечить». Он согласился на операцию, как соглашаются на нечто безнадежное, но неизбежное. Чего ему было терять? Нечего. Ну не проснется в крайнем случае. Легкая смерть, только и всего. Продержаться полгода ни во что не влипая тоже показалось ему пустяком. Во-первых, его обещали в любом случае кормить, а во-вторых, неизвестно, на что он будет годен, пока не придет в норму.

   Однако через две недели после операции Дак ощутил себя абсолютно здоровым. Силы к нему начали возвращаться, чуть отошел наркоз. Доктор по имени Мартин, высокий и, подобно Лерке, светловолосый, в приказном порядке прописал ему ежедневно гулять по улицам городка, где была расположена клиника.

   – А если я вдруг упаду? – поинтересовался Дак.

   Падать он не собирался, но почему бы не спросить?

   – Падай, если тебе приспичит, – был ответ.

   – А если я ушибусь?

   – Ушибайся.

   – А если я захочу что-нибудь поднять?

   – Ты можешь делать все, что угодно, – сказал доктор строго. – Только не забывай возвращаться в палату 4 раза в день для соблюдения диеты.

   Это прозвучало очень странно. Но еще более странным было то, что осмотрев свое тело во время купания под душем (да-да, ему и купаться разрешили!) Дак не обнаружил у себя на теле ни единого свежего шрама. И вообще с ним обращались так, как будто он находился не в больнице, а, скажем, в санатории. Первое время его хотя бы обследовали, и температуру мерили, а затем и это делать перестали.

   – Ну, как мы себя чувствуем? – изволил, наконец, поинтересоваться главдоктор спустя пресловутые две недели.

   – Вполне нормально, – отвечал Дак. – Мне кажется, я здоров как бык. Имею я право отказаться от вашей операции?

   – Тебе уже сделали, – улыбнулся доктор сдержанной улыбкой специалиста, знающего себе цену.

   – Так не бывает, – возразил Дак. – Я же не вчера родился, я знаю, что такое операция.

   – Хм... – сказал доктор. – Но у нас особая клиника, и операция твоя была особенной.

   – Как у хилеров? – усмехнулся Дак, уверенный, что его разыгрывают.

   – А кто такие хилеры?

   – Они действуют прямо сквозь кожу, без разрезов. Раз – и готово.

   На этот раз недоверчивость отразилась на лице у доктора.

   – Хилеры, говоришь? Нет, не слышал. У нас так еще не научились. У нас режут, и все остальное, как положено.

   – А шрамы?

   – Регенерация.

   Дак подумал.

   – А внутри? – спросил он.

   – И внутри.

   – Тогда зачем мне сидеть здесь полгода?

   – Ты же не собираешься остаться у нас навсегда? Ткани, которые я тебе приживил, искусственные. Через полгода они заместятся твоими собственными, но только если ты будешь придерживаться спецпитания. Иначе они отторгнутся, и ты умрешь.

   – И все это время я должен кантоваться при вашей больнице?

   Доктор вздохнул:

   – Я не знаю, что значит «кантоваться», но жить ты можешь где угодно. Питание тебе будут доставлять прямо на дом.

   – У меня нет дома, – угрюмо буркнул Дак.

   – А как же ты жил до сих пор? – удивился доктор. – Тебя чего, папа с мамой водили за ручку? Устройся где-нибудь на работу, получишь место в общежитии. А можешь у меня на даче обитать, поможешь Вольду. Зарплату, правда, он тебе платить не будет. Подойди через час, я тебя отвезу.

   Вольд оказался крепким мужиком под пятьдесят. Он был прост и ясен, по крайней мере для Дака.

   «Из бывших», – таков был его вывод.

   Как известно, рыбак рыбака видит издалека. И для Дака не осталось секретом, что Вольд также понял, кто он. К счастью, к тому времени он уже достаточно освоился с местным языком, чтобы объясниться.

   – Ты за что отбывал? – спросил он, решив действовать напролом.

   – Убийство, – кратко отозвался Вольд. – А ты?

   – Банк взяли. Сколько оттрубил?

   – Четыре года.

   – Так мало?

   – Я сбежал. Не говори жене, она не знает.

   – А доктор?

   – Никто не знает. Ты первый, кто догадался.

   – А Эл уверял, что из ваших тюрем сбежать невозможно.

   – Я не сам сбежал. Мне помогли.

   – Это одно и то же.

   – Совсем не одно. Меня Эльмар вытащил.

   Эльмар? Было несколько необычно вновь услышать это имя спустя всего месяц после того, как оно прозвучало впервые, да еще на другом клочке пространства Вселенной.

   – Эльмар? – проговорил Дак словно в раздумье. – Он, наверное, парень не промах, а?

   – Эльмар все может, – подтвердил Вольд. – Даже тебя привезти сюда.

   – Меня привез Эл, – возразил Дак.

   Вольд глянул на него исподлобья и проговорил:

   – Если ты имеешь в виду Мирэла, то это все одно.

   – Значит, хозяин на планете – Эльмар?

   – На вашей планете, – подчеркнул Вольд.

   В общем, с Вольдом у Дака получился контакт, и познакомиться с набором всякой техники, находившейся при даче, тоже было интересно. Дача занимала гектар. По периметру ее шел роскошный сад, надежно защищавший дом от любопытствующих глаз соседей. Жить там было можно вполне, особенно когда наезжала вся семья: две женщины, пятеро подростков обоего пола, ну и Мартин с Вольдом. Как Дак понял, жена Вольда Марие приходилась Мартину сестрой. Это было занятно, особенно если учесть, что доктор, как Дак успел заметить, терпеть не мог уголовников. Жена доктора Ниночка была бизнесменом.

   Чтобы вместить всех, дача должна была быть под стать участку. Она и была такой. Впрочем, целой компанией они приезжали редко. Чаще всего на даче крутились дети. Марие жила здесь практически постоянно, и Вольд наезжал почти каждый день. Обе семьи имели раздельный вход, и Дак не имел большой возможности нечаянно попасть под чары его жены. Да он и не собирался попадать. Сорокасемилетняя великанша не была в его вкусе. Ниночка, жена Мартина, была миниатюрнее, но, опять же, старовата.

   Что же касается молодежи, то Дак с легкостью мог бы закружить голову хотя бы Динке, дочке Вольда, но пакостями он, как известно, не занимался. Самое же паршивое, что с каждым днем он чувствовал себя все здоровее и здоровее. Кровь в нем играла, ему хотелось совершенно иной компании, чем семейство этих примитивных в своих проявлениях, простодушных и совершенно чуждых ему людей. Их жизнь текла мимо Дака, и разговоры с упоминанием незнакомых ему имен и событий были ему малоинтересны. О себе Дак должен был помалкивать, его богатая приключениями биография была здесь совершенно не к месту. В общем, он скучал, и от скуки не знал, куда себя деть.

   В первую же неделю при выходе из больницы он позаимствовал у Вольда машину, чтобы слетать на разведку. Это было на следующий день после того, как Мартин отвез его на дачу. Вольд улетел на фургоне, а легковушку оставил и предупредил, что вернется через сутки, Дак и рискнул воспользоваться случаем. Он взял с собой паек, прихватил маршрутный атлас с картой-схемой планеты и двинулся в путь.

   Ничего особенного он, впрочем, не обнаружил. Планета оказалась удручающе неинтересной. По сравнению с громадными высокоэтажными городами Тьеры, здешние населенные пункты были невелики и малолюдны. Самый большой, пышно именуемый столицей, едва ли насчитывал тысяч двадцать жителей. Между населенными пунктами располагались огромные бесконечные пространства земли. Такой была панорама планеты, где располагалась больница с чудо-доктором по имени Мартин.

   Чтобы побывать на противоположном краю этого куска Вселенной, требовалось пересечь океан. За океаном тоже ничего потрясающего не оказалось. Дак не обнаружил ни единого космодрома, ему ни разу не попался какой-либо летательный аппарат, напоминавший о полетах в околопланетное пространство, и даже сверхзвуковой самолет ни разу не прочертил небеса. Похоже было, что здесь вообще не существовало высотной авиации. Машина, которую Дак позаимствовал, также упорно не желала слушаться его воли и подниматься выше определенного предела. Стоило Даку достичь полукилометра над уровнем моря, как она разворачивалась на соответствующий угол и устремлялась в полет по горизонтали.

   Единственное яркое пятнышко в небе Дак заметил поздно ночью, перед рассветом, когда он торопился назад, желая поставить машину в ангар до возвращения хозяев. Это произошло над океаном. Два объекта, огни которых весьма напоминали дюзовые газы быстро спускавшихся аппаратов, промелькнули и погасли в юго-восточной части неба. Огни первого были столь слабы, что Дак даже засомневался, видел ли он нечто, или ему лишь показалось. Да и насчет второго он тоже был вовсе не уверен, что видит именно звездолет. Пролетая днем над этим же местом он не приметил в том районе ничего подозрительного. И на маршрутном атласе тоже не значилось ни единого клочка суши, который мог бы послужить плацдармом для посадки космических кораблей.

   В общем, сделав еще несколько подобных рейсов, Дак убедился, что Эл сказал правду: покинуть планету было практически невозможно. Не на чем было, потому что.

   – Мы не поддерживаем контакта с внешним миром, – улыбнулся Вольд, когда Дак завел с ним соответствующий разговор.

   – А как же Эльмар? – процедил сквозь зубы Дак.

   – Эльмар другое дело. К тому же он здесь не живет, – последовал загадочный ответ.

   – А где он живет?

   – Этого не знает никто. Иногда он здесь появляется.

   – Черт бы побрал вашего Эльмара! – выругался Дак. – Знал бы, ни за что бы сюда не полез!

   – А куда ты, собственно говоря, торопишься? – удивился Вольд.

   – Я не тороплюсь, – возразил Дак, – просто я не люблю зависеть от чьей-то милости.

   – Кто же заставляет тебя зависеть? Город недалеко, дорога туда не заказана. Тебя везде примут, особенно если какая квалификация имеется.

   – А если нет?

   – В крайнем случае иди со мной шоферить. Или хлеб развозить: у них на хлебозаводе как раз человек уволился.

   Идея изнутри проникнуть в здешние магазины показалась Даку интересной.

   – Не возражаю, – сказал он.

   – Заметано. Я переговорю с Ниночкой.

   – А почему с ней?

   – Потому что она заправляет хлебным бизнесом района.

   – Шутишь?!

   – Вовсе нет. Чему ты удивляешься? Не ожидал, что наша Ниночка великая шишка?

   Ниночка приезжала на дачу всего ничего, но и этого было достаточно для Дака, чтобы понять, кто в семье Мартина главный.

   – На стерву она не похожа, – выразил он свое мнение.

   – А я и не говорил, что она стерва. Она скорее ангел.

   – Угу, ангел! Крылышки в кладовке держит, чтобы преждевременно не вознестись, – ехидно заметила Марие, подслушав конец разговора. – Если кто и ангел, так это я. Семеро детей вынянчила, а где благодарность?

   В общем, Дак решился-таки поработать на развозке хлеба. Если бы он собирался оставаться на планете навсегда, возможно, он бы поискал что-нибудь позанятнее. Но обременять себя хлопотами, идти в ученики, зная, что через четыре месяца все придется бросить и навсегда оставить, смысла не имело. Учениками платили немного, а на фургоне Дак сразу же стал зашибать достаточно монет, чтобы бытие перестало казаться ему пресным.

   Ему сразу же выдали аванс, он прибарахлился, познакомился с бабенкой и переселился к ней на жительство. А в первую же получку вновь наведался на дачу.

   – Ого! – оценивающе сказал Вольд, увидев его экипировку. – Про кого такой форс?

   – Про вас, – засмеялся Дак, довольный произведенным впечатлением. – А эти двое кто?

   По саду бегали мальчик лет двенадцати и девочка, немного моложе.

   – Мои младшие. Они у нас в интернате, на побывку отпустили. А это Доди, – показал он на девятнадцатилетнего подростка.

   – Хорошего утра, – поздоровался паренек, сверкнув белоснежными зубами.

   Он был темноволос, невысок и быстр. Синие глаза его смотрели живо, и в них читалось настороженное любопытство.

   «Интересный пацан,» – подумал Дак.

   «Интересный» на жаргоне Дака обозначало «перспективный». Разумеется, бывало, что первое впечатление оказывалось впоследствии обманчивым, и цеплявшая внимание оболочка скрывала обычную пустышку, но здесь случай был не тот. Скоро Дак имел возможность убедиться, что паренек казался интересным не только ему: в парне было нечто, чему трудно дать подходящее название, но что притягивает к себе людей независимо от их воли или положения в обществе. Он был остроумен и красив в движениях, и его появление сразу оживило всю компанию.

   Марие, любившая поворчать, смотрела на парнишку прямо-таки влюбленными глазами, и даже Мартин скинул с себя свой обычный докторско-поучающий вид. В довершение списка, паренек и работал споро, почти вровень с Вольдом.

   – Как отец? – спросил Мартин за обедом. – Когда ты к нему поедешь?

   – Он говорит, что мне надо сначала закончить учебу, – сверкнул синими глазами паренек. – Но я все равно слетаю на Безымянную, посмотрю.

   – И то дело, – сказал Вольд. – А то, если его послушать, так все у них там просто замечательно.

   – Эльмар всегда был скрытным, – подтвердила Марие.

   «Эльмар»? Этот вьюнош – сын Эльмара?

   «Это интересно...» – подумал Дак.

   Что на этот раз обозначало слово «интересно», Даку и самому было неясно. В парнишке не ощущалось форсу, какой обычно выпирал из детей больших начальников. И он не играл на публику, нет. Непринужденность его не отдавала светскостью – он был среди своих.

   Вечером он затеял с малышами борьбу на траве, а потом устроил игру «Трое нападают – один отбивается». Нападали, конечно, малыши, а отбивался он. И Дак еще раз оценил по достоинству легкость движений и быстроту реакции, с которой парень отводил удары.

   «Интересный пацан,» – подумал в который раз Дак, и с одобрением.

 

Изваяние у фонтана

   То свидание с Барком перед его отъездом на Тьеру, действительно, оказалось последним. Барк солгал Ните, что уезжает навсегда, на самом деле он отбывал в отпуск, но это уже не имело ровно никакого значения. Отпуск его продолжался три месяца, и тех месяцев вполне хватило для окончательно разрыва. Безымянную Барк покинул в тот же вечер в роли пассажира. Прошло две недели – он не вернулся. Это было столь красноречиво, что любой бы дурехе, сколь ни была бы она недоверчива, стало бы ясно: надежды нет.

   И Ните тоже это было ясно. Но в течение всех трех месяцев каждый день Нита приходила в скверик рядом с секцией, где жил Барк и смотрела на окна его квартиры, надеясь, что в них мелькнет свет. Конечно, если бы Барк был на планете, гордость не позволила бы ей так унижаться, но Барка не было, и она могла себе позволить эту маленькую слабость.

   Первые несколько дней после его отъезда ей его жутко не хватало. Ее разбуженное тело требовало ласки. Ее тянуло к Барку как магнитом, и часто по ночам ей казалось, что вот-вот он протянет к ней руки, обнимет ее и приголубит. Она вздрагивала, заслышав в коридоре звук мужских шагов, и все надеялась, вопреки действительности, что вот-вот раздастся стук в дверь, и он придет, ее желанный.

   Стук в дверь в самом деле раздавался, но приходил кто угодно, только не Барк. А кого угодно Нита не хотела.

   Первому же ухажеру, который проник к ней под видом слесаря и, вообразив, что Ните некуда деваться, начал излишне настойчиво демонстрировать ей свои намерения, она надела на голову кастрюлю. Кастрюля была с водой, и это охладило пыл новоявленного обольстителя. Последующих же кавалеров, которым доводилось попасть к ней в дом под видом гостей (с подругами) или еще как, она просто не воспринимала как мужчин. Она выработала по отношению к ним свой собственный стиль поведения, ровный и бесцветный, была одинаково доброжелательна и равнодушна ко всем. Для себя она называла этот стиль «не цеплять». Никаких знаков внимания не замечать, подарков не принимать, отвечать вежливо и гладко.

   – Что ты все одна? – удивлялась Юка. – Надо тебе непременно познакомиться с кем-нибудь.

   – Зачем? – отвечала Нита безразлично.

   Тело ее больше ничего не просило. У нее болела душа.

   – Я тебя познакомлю с таким молодым человеком – обалдеть!

   – Меня не интере6суют молодые люди, – отвечала Нита.

   – Ну не хочешь молодого, можно и постарше. Оглянись, поищи.

   Действительно, крутились возле Ниты и не очень молодые персонажи. Вскоре, например, появился солидный мужчина, гладко выбритый и прилично одетый. Он наговорил ей кучу всего приятного, наобещал всяких благ, и ее сначала даже потянуло к его солидности, основательности. Ей страстно хотелось опереться на чье-то плечо, она так устала от одиночества и неприкаянности! Ей даже захотелось уступить ему, но что-то удержало.

   Оказалось – не зря. Не понадобилось много времени, чтобы увериться, какую ошибку она чуть было не совершила. Солидный кавалер ее, казавшийся таким заботливым и так много ей наобещавший, обернулся любителем играть на чужих нервах и вовсе не спешил что-нибудь дать взамен. Очень скоро он перестал вызывать у Ниты какие-либо чувства кроме неприязни, и она его нагнала.

   Последовавшие за этим события и вовсе отвернуло ее от мужской половины человеческого рода. Спустя несколько дней после того, как Нита решительно и бесповоротно отвергла ухаживания назойливого ухажера, она услышала о себе такое, что и повторить-то, чтобы поплакаться кому-то на свою несчастную долю, было невозможно. В кратком пересказе это можно было бы передать так: она, Нита, за эти два месяца успела принять у себя штук эдак со сто мужичков различного возраста, веса и калибра.

   Разумеется, ей все это сказали не в лицо. Она просто случайно услышала, как о ней судачили официантки. К Юке пришла ее подружка и, увидев Ниту, что-то ей сказала, кося глазами в Нитину сторону. Вот потом Нита и услышала, подойдя к официантской, полный рассказ о том, что о ней говорят местные кавалеры.

   Сказать, что Ните стало плохо – это ничего не сказать. У нее ослабели ноги, потемнело в глазах, и все вокруг поплыло. Если бы она не стояла у стенки, она бы упала. Внезапно Нита почувствовала тошноту, и ее потянуло на рвоту.

   – Восемь недель, – определил врач. – Вы намерены оставить ребенка, или будете от него избавляться?

   Обе эти новости: что она падшая из падших, и что у нее будет ребенок, на Ниту свалились в один и тот же день. Именно тогда Дак и заметил ее у фонтана. Она действительно сидела, ничего не видя и не воспринимая, кроме глубины своего горя. Она была опозорена и, вдобавок, носила в себе плод своего позора. Конечно, от ребенка можно было бы избавиться, но как она, Нита после этого сможет дальше жить? Ведь это ребенок Барка, мужчины, которого она любит. Вдруг он когда-нибудь придет, и она скажет ему: «Вот наш сын.»

   И если даже он не придет – пусть. Ните хотелось быть матерью. Теперь, после клеветы, какой она обмазана, кто же на ней женится? Так пусть хоть ребенок у нее будет. Барк невиновен, он поверил, что она такая, только и всего.

   Так прошло еще шесть с половиной недель, а затем подошел день, когда в грезах Ниты была пробита брешь. Нита словно вдруг протрезвела, и Барк, наконец, принял в ее сознании вид хотя и привлекательного, но вовсе не единственного мужчины во Вселенной.

   В тот вечер Нита как обычно пошла к фонтану и села так, чтобы видеть окна Барковой квартиры. Она привычно погрузилась в бесконечные воспоминания о том, как им было хорошо. И вдруг приятный мужской голос произнес:

   – Это мое место.

   Нита повернула голову. Перед ней стоял среднего роста человек в возрасте за тридцать, русоволосый, очень худой, с острым внимательным взглядом насмешливых серых глаз. Мужчина явно собирался к ней, что называется, подклеиться. Как обычно, Нита очень вежливо и как можно бесцветнее сказала:

   – Если место Ваше, я могу уйти.

   Обычно подобного ответа хватало, чтобы от нее отстали. Она знала, что ее старенькое, немодное платье, стянутые в хвостик волосы и стоптанные туфли не вызывали особого аппетита у так называемого «сильного пола». Вежливый, гладко поставленный ответ, не подававший ни малейшего намека на взаимность, тоже отпугивал лучше любой грубости.

   К ее удивлению, необычный представитель кобелирующего племени не отшился. Прошло еще пять минут – и удивление Ниты сменилось тревогой. Ее потянуло к этому человеку! Совершеннейший абсурд, глупая идея провести с ним приятный вечерок показалась ей весьма заманчивой!

   Осознав это, Нита испугалась.

   «Боже, как я низко пала! – мелькнула у нее мысль. – Стоило ему ко мне прикоснуться, и я уже испеклась! Какой позор!»

   Она, действительно, испеклась. Знал бы кто, какая понадобилась Ните выдержка, чтобы не сдаться! Ей просто повезло, что тот чудак поверил, будто ему точно ничего не отрубится, и отвял. Ведь еще чуть-чуть, и она побежала бы за ним, как за Барком.

   За Барком... Да полно ли, любовь ли то, что она к Барку испытывает? А если не любовь, тогда что же? Неужели и впрямь все мужики одинаковы, и она, Нита, безнадежная дура? Вон Юка и другие, ведь ловят же от жизни все, что могут, и ничего. Ну и что, что они сегодня с одним, а завтра с другим. Может, им так нравится?

   Так рассудила Нита, стыдясь себя и своих мыслей. Мужчина с насмешливыми глазами уже ушел, а она все сидела, ошеломленная открытием.

   – Что ты здесь делаешь? – прозвучал у нее в ушах грубый окрик.

   Там, где совсем недавно сидел мужчина на один вечер, стоял стройный, мужественного виде парень со значком «Космотранса».

   – Барк! – вскинулась Нита. – Вернулся! Я так тебя ждала.

   – Я-то вернулся, – с издевкой проговорил Барк. – А вот ты что здесь делаешь?

   – Тебя поджидаю, – растерялась Нита. – Хотела увидеть.

   – Увидела? Теперь мотай отсюда. И больше чтобы духу твоего здесь не было!

   Глаза Ниты наполнились слезами.

   – Барк, миленький, – проговорила она, запинаясь. – У нас... у нас будет ребенок.

   – Ах вот оно что! – усмехнулся Барк зло. – Ты решила повесить мне на шею своего ублюдка? Не выйдет, голубушка. Иди к тому, от кого ты его нагуляла.