Текст книги "Контракт на три года (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

   – Ты решил завлечь меня, чтобы сбить спесь с гусыни-зазнайки, чего тут понимать, – оборвала она его попытку хоть что-то сказать. – Сбил. Молодец. Умница. Больше я не желаю тебя видеть.

   Но она желала. Она хотела его видеть вчера, сегодня и всегда. Ей не шли в голову лекции, от нее убегал сон, и мир приобрел в ее глазах черные краски. Лишив себя возможности видеть своего любимого, Ила думала, что время излечит рану, которую парень ей нанес. Но время не сумело этого сделать.

   Наоборот, после того, как боль от оскорбленного самолюбия утихла, предательская память начала подсовывать Иле то, что ей так нравилось в Доже: его шутки, улыбки, взгляды. Она по многу раз перебирала в уме их разговоры, когда каждое слово представлялось ей исполненным какого-то другого, необыкновенного смысла.

   Все казалось тогда необыкновенно прекрасным. Прекрасны были и люди, с которыми они общались, и поля, по которым они бегали, и улицы, по которым они вдвоем бродили. Даже сам воздух, которым они дышали, казался особенным.

   А какие краски дарила им природа! Яркие, ослепительно-чистые и звучные, они вызывали желание куда-то мчаться и кричать, петь от восторга. Иле чудилось, что еще немного – и она взлетит. Она казалась себе легкой-легкой, и все в ней радовалось тому, что на свете существует жизнь, и она, Ила, тоже живая. Она любила и была любима.

   И вот теперь все кончилось. Погасли краски, звуки, запахи, все стало бессмысленным и ненужным. К чему теперь Иле были наряды, если не перед кем было ей в них красоваться? К чему развлечения, если они вовсе ее не развлекали? Ей больше не нравились книги; она либо плакала над ними, либо равнодушно скользила взором по страницам. Из кинофильмов она предпочитала либо комедии, либо длинные любовные мелодрамы. Она могла часами сидеть и разглядывать картинку, нарисованную когда-то Доди в ее альбоме, и читать три строчки, содержание которых знала назубок.

   И молчала.

   Она ни словом, ни взглядом не выдала своей тайны ни после того, как наткнулась на Дожа у Таировых, ни в тот день, когда Анто отделывал его, словно боксерскую грушу. Плакать она стала несколько позднее, и вот тогда Гита, наконец почти догадалась. Но только почти. Наполовину.

   – Вы поссорились? – спросила она, имея в виду таинственного Илиного возлюбленного.

   – Скажи, кто он? – допытывалась она. – Я поговорю с ним, может, все уладится?

   Ила молча мотала головой и плакала.

   Так прошло полгода. Целых полгода бесконечной тоски и серых, пустых, бессмысленных дней.

   – Все, – сказала однажды Гита, захлопнув учебник. – Сегодня мы идем на танцы.

   – Мне не нравится топтаться на одном месте под оптолу, – возразила Ила.

   – А мы пойдем в парк. Там играет оркестр и можно не только топтаться, но и ходить.

   – Где ходить? – произнесла Ила с некоторым интересом.

   – Вокруг танцплощадки, хотя бы. В общем, пошли, так дальше продолжаться не может. Не пойдешь – я пожалуюсь папе, и он тебя взгреет.

   Поняв, что спорить на этот раз бесполезно, Ила постаралась стряхнуть с себя оцепенение, надела свое самое любимое платье (то самое, в котором она была на свадьбе у Гиты) и позволила сестре вести себя, куда той заблагорассудится. В парке ни та, ни другая до сих пор не были. Он находился в южной части города, а это было в противоположной стороне от их факультета. Анто был, как обычно, с ними.

   Спускался вечер. Добравшись до парка, они прошлись по аллеям и устремились туда, где звучала музыка и горели разноцветные огни. Это была танцплощадка.

   – Я не хочу заходить, – сказала Ила, когда они очутились возле входа.

   – А чего ты хочешь? – поинтересовалась Гита строго.

   – Попробовать здешнюю пастилу.

   – Я сейчас принесу, – сказал Анто. – Я видел ее в одном месте.

   Ила и Гита уселись на одной из скамеечек сбоку от входа, но так, чтобы видеть сквозь прутья ограды танцующую публику, и замолкли. Ила смотрела, как проходят одна за другой стайки девушек. Девушки были веселы, и ни одна из них, казалось, даже не подозревала, что на свете есть какие-то там страдания. Ила прикрыла глаза и остро позавидовала счастливицам.

   – Как вас звать, прелестные незнакомки? – услышала она над собой.

   Кто-то раз – и плюхнулся на скамейку прямехонько рядом с ней. Ила удивленно подняла ресницы. Парень, который неожиданно возник под боком, выглядел просто нахалом, а тот, что стоял, дыша перегаром, в белой кепке набекрень, казался еще нахальнее.

   – У нас нет имен, – ответила Гита надменно.

   Она тоже занервничала, и не удивительно, потому что рядом с ней скамейка также не была пуста. Каков из себя был тип, там усевшийся, особого значения не имело – важно, что им был не Анто.

   Не сказать, чтобы Ила испугалась, но одним из правил, которые внушались девочкам с детства, был строгий приказ уклоняться от любых тесных контактов с молодежью вне Круга. Конфликты тоже считались контактом, а если еще и дар применить придется... В общем, дома предстояла взбучка. Если свои узнают, конечно...

   И вдруг... У Илы заколотилось сердце... Возле билетной кассы у входа на танцплощадку она увидела того, кто все эти долгие шесть месяцев был и оставался героем ее тайных грез. Ах, если бы только он повернул голову...

   – Дож! – едва не прокричала она, и лицо ее столь четко выразило устремления ее мыслей, что и подозрительные личности, и Гита как по мановению волшебной палочки уставила свои взоры в искомом направлении. Дож обернулся, обозрел всю честную компанию и пружинистой походкой подошел к скамейке.

   – Привет! – сказал он, хлопнув нахала по плечу.

   – Джи! Наконец-то! – обрадовано воскликнул нахал.

   – В чем затруднение?

   – Да вот, хотел с... познакомиться, но они что-то встали на тормоза.

   С кем хотел познакомиться нахал, дышащий перегаром, хорошим словом он назвал их с Гитой или плохим, Ила сообразить не успела. Да и слово, которое пронеслось в потоке речи, прозвучало в ее ушах впервые за всю ее биографию.

   – Нет проблем, – улыбнулся Доди. – Это Ила, это Гита.

   – Санд, – протянул ладонь нахал сначала Гите, затем Иле.

   Ситуация была такой, что не пожать протянутую конечность оказалось просто невозможно. Ила с опаской проделала требуемое и стала ждать, что скажет сестра.

   – Анто! Какими судьбами! – между тем воскликнул Доди, потому что Анто уже мчался к скамейке, сжимая в руках заказанные пакетики. – Ты тоже сегодня здесь? Давно я тебя не видел, дружище!

   – Ну, мы тебя ждем, – сказал нахал в белом кепи, отходя от скамейки.

   – Я буду, – ответил Доди.

   Те двое, по бокам, встали и тоже ушли.

   – Зачем ты вмешался? – спросила надменно Гита.

   – Леди, Шурка – мой лучший друг, а ты – его жена. То есть, будущая жена, но для меня это одно и то же. Если кто-нибудь станет излишне настойчиво интересоваться, что вы здесь делаете – переадресуйте его ко мне.

   – А если это не поможет?

   – Позовите меня, желательно погромче. Я буду вот здесь – Доди показал на площадку с пляшущей толпой. – Бывайте!

   Ила слушала его, опустив ресницы. Она рискнула вновь поднять их лишь когда Доди уже развернулся и начал от нее удаляться. Анто с Гитой что-то говорили, и до нее постепенно начало доходить, что именно.

   – Думаешь, это розыгрыш?

   – Почти уверен.

   – Неправда! – вскочила Ила, возмущенная несправедливостью. – Ты, Анто, просто ему завидуешь!

   – Я? Завидую? – изумился Анто, протягивая ей пакетик с пастилой. – Чему тут завидовать?

   – Всему!

   – Что ты говоришь, Ила! – искренне ужаснулась Гита.

   – И вообще, он лучше вас всех!

   – Скажи еще, что он лучше всех на свете, – проговорил Анто задумчиво.

   – Да, и скажу! А вы – вы оба задаваки!

   Она вскочила и побежала прочь от входа в освещенную огоньками площадку, туда, где можно было всласть выплакиваться, чтобы никто не видел. Заиграла музыка, свет погас, оставив только яркие вспышки цветных огоньков, и начался быстрый танец. Ила уткнула голову в прутья решетки, обрамлявшей площадку, и застыла. Поглощенная своим горем, она не сразу начала смотреть туда, где прыгала радостная толпа. Но постепенно глаза ее сами собой настроились на созерцание, и зрелище чужого веселья приковало к себе ее взор.

   Вдруг она обратила внимание, что толпа словно раздалась. На образовавшемся пространстве, окруженном группой парней, возник еще один парень и начал выделывать какой-то совершенно особый, фантастический танец, похожий и одновременно непохожий на движения остальной публики. Это было нечто вроде импровизации на заданную тему, нахальное, дерзкое и завораживающее, как всякое искусство, доведенное до совершенства.

   – Здорово пляшет, – произнес Анто с невольным восхищением.

   Они оба с Гитой стояли рядом.

   – Извини меня, Анто, – сказала Ила в растерянности. – Я наговорила кучу глупостей. Сама не знаю, что на меня вдруг нашло.

   Танец кончился, вспыхнул свет.

   – Да это твой Дож! – в голосе Анто звучали печаль и сожаление. Удивления не было.

   И это в самом деле был Доди. Ловя восторженные взгляды, он в сопровождении друзей сел на лавочку, обрамлявшую площадку и, вытянув ноги, откинулся к ограде. Он отдыхал. Он находился совсем недалеко от Илы, и она могла бы видеть его целиком, если бы его не загораживали фигуры и лица других людей.

   Начался медленный танец, и снова Додька танцевал, и снова Ила смотрела не отрываясь. Ее взор наслаждался, и все зрелища мира не могли сравниться для нее с возможностью снова видеть это бесконечно дорогое ей лицо в обрамлении темных, слегка вьющихся волос.

   – Чего мы здесь стоим? – недовольно сказала Гита. – Пойдем тоже потанцуем.

   – Нет, – покачала головой Ила. – Вы идите, если хотите, а я останусь здесь.

   – Конечно, – сказал Анто с горечью. – Ведь я не умею танцевать так же хорошо, как он?

   – Анто, – сказала Ила, повернувшись к нему. – Извини, но вы оба ничего не понимаете. Просто мне отсюда лучше видно. Я не люблю танцевать, вы же знаете.

   – Нет, мы очень хорошо все поняли, – возразил Анто с тем же выражением горечи. – Вдруг ты войдешь, а он тебя не пригласит? Что значит умение хорошо перебирать ногами!

   – Да, – согласилась Ила меланхолично. – Он меня не пригласит. И знаете, почему? Потому что я его предала. Как я могла согласиться на ту дурацкую драку?

   – Ила, он не нашего круга, – напомнила Гита.

   – А мне наплевать. Не мешайте. Я хочу на него смотреть хотя бы издали, если нельзя вблизи.

   Так решительно заявив о своей симпатии к персонажу, не одобряемому ее семьей, Ила перестала считать свою любовь чем-то ненормальным, нехорошим, что необходимо скрывать ото всех на свете. Она больше не плакала, в ней словно что-то резко перевернулось.

   Однако предпринимать какие-либо шаги для сближения со своим любимым Ила не решилась. Во-первых, у нее не доставало смелости, а во-вторых, она не хотела, чтобы у парня вновь начались из-за нее неприятности. Ей однажды уже наглядно продемонстрировали, что с ним можно сделать, если их снова увидят вместе, и обещание отца насчет стирания в порошок очень даже просто могло оказаться не пустой угрозой.

   Но позволить себе прогуляться по тем местам, где они когда-то с Дожем бродили, Ила вполне могла. Например, по Зеленой Зоне. В ближайший выходной она взяла у своих ребят ракетку и полетела за барьер. Встречи с «зелеными» она уже не боялась. Она теперь не боялась ничего вообще.

   Подлетая к тому месту, где Доди показывал ей, как они здесь жили сначала с матерью, а затем со старшим братом, Ила еще с воздуха заметила в панораме кое-какие изменения. Нет, ничего не добавилось и не пропало, но солнечные батареи на покрытии теплиц сейчас сияли, а не тускло блестели. И ветряк работал. Здесь кто-то жил!

   Ила поставила ракетку возле палатки и заглянула внутрь. Там было пусто.

   – Эге-гей! – крикнула она.

   Из ближайшей теплицы высунулись двое: мальчик и девочка. Девочке было лет 15, мальчику – примерно 18, если считать по земельской хронологии. Однако что-то неуловимое во внешности обоих мешало воспринимать их как просто двух подростков. Не лица, нет – как раз с лицами все было в полном порядке, они даже сначала показались Иле смутно знакомыми.

   – Кто ты? – спросила девочка, тщательно выговаривая слова, и странный акцент ее выдал.

   – Меня зовут Ила, – представилась Ила. – А вы – Шамрок и Рози. Все вас ищут, а вы вот где, оказывается!

   – Мы уже нашлись, – возразила Рози. – Мы здесь на карантине.

   – И кто вас нашел?

   – Доди, конечно. Он есть наш брат. Мы думали, он летит, не ты.

   Ила замерла в осознании неожиданного открытия. Молчание Доди насчет того, откуда он знает обычаи могучих, нашло для нее свое рациональное объяснение. Конечно, такой матери как Инка, любой бы стеснялся. Тем более, если вспомнить, что никто из Круга до сих пор не слышал о его существовании... Бедный! Каково это – жить среди простых людей и позволить себя избить только для того, чтобы никто не догадался о твоем искусственном происхождении... Но неужели этот чудак всерьез думает, что она, Ила, способна отвернуться от человека только потому, что...

   – Доди привозит вам пищу? – произнесла она вслух.

   – Он помогает нам, – возразила девочка. – Мы должны кормить себя сами.

   Ила залюбовалась ей. Румянец на щеках, длинные густые ресницы, тонкие черные брови – девочка выглядела яркой, бойкой и смышленой.

   – Додь летит! – сказал мальчик.

   Сердце у Илы заколотилось и куда-то ухнуло.

   «Бежать! Немедленно бежать!» – подумалось ей.

   Но вместо этого она прислонилась к стене теплицы и застыла в ожидании.

   – Ила! – воскликнул Доди, радостно скаля зубы. – Я был дурак, конечно, но, надеюсь, ты меня простишь?

   – Это ты их нашел? – спросила она, на зная, что полагается говорить в таких случаях.

   – Да, я. Удивлена?

   – Конечно. Почему ты ничего не сообщил нашим?

   – Зачем? Они же обидятся!

   В голосе Доди звучала легкая насмешка.

   – За что? – растерялась Ила.

   – А кто их знает? Уж слишком у тебя родственники обидчивые!

 

Схватка

   Неле не очень много понадобилось времени, чтобы убедиться: Эл правильно обрисовал обстановку на Безымянной. По крайней мере, что касалось базового поселка, то полнейшая невозможность для девушки устроить личную жизнь была там вне всяких сомнений.

   Буквально на следующий день после ее «ссоры» с Даком Эл привез с Тьеры партию девушек. Их разместили в том же общежитии, что и Нелу, по четверо в каждой комнате. Нелу тоже потеснили, сказав, что временно, и вся эволюции превращения несчастных из обычных девушек, полных надежд как-то устроить свою жизнь в объекты для развлечения тоскующих парней Ните удалось наблюдать воочию.

   Девушек поставили туда, где больше всего требовались рабочие руки – на строительство новых жилых домов. Они работали в одну смену, никто из них не голодал и вовсе не мечтал о карьере дамы с камелиями, но практически все они еще до прибытия следующей партии попали, как говорится, под колесо.

   Это произошло так быстро, что Нела не успела даже толком осознать, как и что. Но все три девочки, с которыми она жила, большую часть ночей стали проводить вне дома. Нела переговорила с Рябинкой. Та сказала, что во всех комнатах та же картина. Еще она сказала:

   – Я заметила, что почему-то особенно накидываются на новеньких. Это какое-то наваждение.

   С наваждением Нела разобралась довольно быстро. В цехе, где она работала, было достаточно девушек, чтобы ей бросилась в глаза другая странность. А именно: все девушки «со стажем» буквально ненавистью исходили, когда говорили о сильной половине человеческого рода. Большинство из них либо вело одинокий образ жизни, либо пустилось во все тяжкие, не обращая внимания на то, с кем и как они проводят время, потому что жестоко пили, и отнюдь не ситро. Замужних было мало, но и они о своих мужьях отзывались вовсе не в ласковых выражениях.

   Про некоторых девчонок бабенки шептались, что те откровенно торгуют собой, взимая за свои услуги определенную плату. Но таких, как и одиночек, поставивших на личной жизни крест, были считанные единицы. В любом случае картина складывалась удручающая: спустя примерно год после приезда девочка теряла живость и блеск в глазах и превращалась либо в угрюмое озлобленное существо, посылавшее всех представителей противоположной половины человечества подальше, либо в вещь, бездушную, неинтересную тряпку, о которую можно вытирать ноги. Это было ужасно, но это было так.

   Нела не имела возможности проверить свои наблюдения над второй группой девушек. Их поселили в другом здании, но к тому времени ей и без того уже стало ясно: Нита была абсолютно права насчет Барка и Ко. Ни он, ни «ковбоец» не стали тратить не нее время, потому что поняли бесперспективность осады. Самостоятельная, знающая себе цену девка была им не нужна, потому что пустить ее в оборот они бы не смогли.

   Собственно говоря, к тому моменту, когда Нела это постигла, она даже почувствовала нечто вроде облегчения, что ей нет необходимости изображать королеву «вся из себя». Ведь она собиралась знакомиться с Барком лишь для того, чтобы понять, как все происходит с другими девушками, а поскольку и без знакомства с ним ситуация прояснилась, то и мараться стало незачем.

   Правда, ни танцы, ни киностудию Нела не бросила. Так было интереснее жить, а Нела интересную жизнь всегда предпочитала скучному унынию. Роль, которую ей дали – бойкой деревенской красотки, захватила ее целиком и полностью. Она сдружилась со своими партнершами и узнала их печальные, но, увы, обычные здесь истории. Все четверо были вербованные, и находились на Безымянной не очень давно.

   На написание сценария и репетиции ушло около месяца, еще две недели заняли съемки. Тем временем приехала следующая сотня девушек, и снова Нела должна была молча наблюдать, как будут разбиваться их сердца и рушится надежды на счастье. Дальше так продолжаться не могло, и Нела пошла к Рябинке.

   – У тебя есть идея? – спросила Рябинка.

   – Да. Почти. Только нужна помощь. Я решила организовать свою съемочную группу. Это первое, и здесь мне нужна будет Валя.

   – Валя занята, – возразила Рябинка. – Она и так уже разрывается на части.

   – Вот об этом я и хотела поговорить. Наверняка у нас имеются, особенно среди парней, некоторые, увлекающиеся фототехникой. Пусть Валя подберет группу и назовет ее, скажем, «Школой операторского мастерства». Я знаю одну девушку у нас на заводе, которая занимается фотографией. Я хотела бы, чтобы Валя научила ее снимать. И еще кого-нибудь подберем. Хочу попробовать агитнуть в общежитии.

   – Хорошо. Я поговорю с Валей.

   – Пора прекращать это безобразие, ты понимаешь, что я имею в виду. Надо встретить девушек и откровенно с ними обо всем поговорить.

   – Думаешь, поможет?

   – Не знаю. Но делать что-то надо. Вот примерный текст, я набросала. Ознакомься.

   – Так, – сказала Рябинка, пробежав глазами по бумаге, – неплохо. А кто из нас будет это говорить?

   – Не знаю, – пожала плечами Нела. – Наверное, я. Надоело изображать звезду балета. Пора открывать забрало – и на врага.

   – Ну смотри, – улыбнулась Рябинка. – Если что понадобиться – я поддержу.

   – Понадобится, даже не сомневайся.

   – Ох, Нела, Нела, какая ты еще молодая! Ты бы лучше сейчас сказала, что тебе будет нужно. Заранее.

   – А заранее я и сама еще не знаю, – засмеялась Нела.

   Душа у нее уже загорелась той жаждой деятельности, которая заставляет человека совершать граничащее с невозможным. Теперь Нела с нетерпением ждала дня, когда прибудут новенькие. Событие это должно было состояться аж через неделю, а пока она с тремя девушками ходила в группу, организованную Валей при клубе, то есть постигала азы искусства создания художественного образа на экране с помощью света и видеокамеры. Конечно, она умела обращаться с видео-, у них дома это умели все, но подробности никогда ее толком не интересовали. А теперь это было нужно для дела, и она захотела вникнуть. Да и девушкам необходимо было составить компанию.

   Когда транспорт Эла прибыл, Рябинка позвонила на завод и попросила, чтобы Нелу отпустили. Нела ужасно волновалась, словно от этого выступления зависела ее собственная судьба. Возможно, это так и было, но об этом Неле пока думать не хотелось. Она в который раз проговаривала в уме свою короткую речь и слегка боялась обратного эффекта. То есть, что получится наоборот: прослушав ее, девушки ей не поверят и очертя голову кинутся в приключения.

   Вот и перевалочный сектор. Вот вестибюль, а вот и дверь, за которой ее ждет неизвестность. Нела перевела дух, постояла чуток и переступила порог.

   Вот каким было оно, это ее первое выступление. Текст его, впоследствии дополняемый и уточняемый, был бережно сохранен Рябинкой.

   – Девочки! – сказала Нела. – Сегодня вы вступаете в новую жизнь, и я должна вас кое о чем предупредить. Ваше прошлое, каким бы оно ни было, хорошим или плохим, на целых три года осталось позади. И если вы не хотите попасть в беду, выслушайте меня внимательно и намотайте мои слова себе на ус.

   – У нас нет усов, – засмеялась бойкая подвижная толстушка.

   – И не надо. Я вот о чем. На этой планете мужчин гораздо больше, чем женщин, и кое-кому может показаться, что здесь есть все возможности для флирта. Но для той, которая так решит, это станет роковой ошибкой. Здешние мужчины не настроены на любовь и нежность.

   Они не станут конкурировать между собой за право добиться вашей благосклонности. Они предпочитают договариваться между собой о праве пользоваться женщинами в порядке очередности. Не позднее завтрашнего дня о каждой из вас будет кинут жребий, кому вы достанетесь, и, возможно, такой розыгрыш уже состоялся.

   Девушки испугано затихли.

   – Какой ужас! – прошептала толстушка.

   – Вы можете, конечно, изобразить из себя кусок нетающего айсберга, но практически у вас только две возможности, – продолжала Нела. – Первая, самая простая. Вы машете рукой на мое предупреждение и, считая себя умнее всех, плывете по течению. Никто вам препятствовать не будет.

   И второе. Бороться. Но бороться не за право спать сегодня с одним, а завтра с другим, которого вам там захотелось, а за право спать только с одним. О свободном выборе иллюзий лучше не строить. В любом случае вам удастся иметь дело только с тем, кого вам подсунут.

   – А если он мне не понравится? – робко произнесла одна из девушек.

   – Силком в его постель вас никто запихивать не будет. В крайнем случае вы сможете разойтись, причин для паники нет. И совершенно исключено, чтобы вам всем не повезло. Уверяю вас, это обычные ребята, ничем не хуже прочих. Проблема не в том, чтобы утром послать их подальше и поискать кого-то лучше, а в том, чтобы удержать.

   – И как же это сделать? – деловито поинтересовалась все та же толстушка.

   – Элементарно. Простым, надежным, старинным способом, выработанным человечеством в течение всей предыдущей тысячелетней истории. Сказать, что вы порядочные девушки и иначе, чем на законный брак, не согласны. Никаких добрачных испытаний, никаких «ах, он меня бросит». Бросит – другой явится на его место, не беспокойтесь. Что бы вам кто ни говорил, что бы ни обещал – не сдавайтесь. Брак у нас оформляется официальным способом, с испытательным сроком в один месяц. Будет бить на жалость – помните, что я сказала: все их слова – один обман. И в любовь их верить не советую. Мужчину, который к вам подойдет, оценивайте рассудком: можно с ним будет жить или нет. Если увидите, что можно – ни на кого больше не клюйте, иначе вас пустят по рукам.

   – А если и в самом деле любовь? – донеслось до Нелы.

   – Девочки, какая любовь может возникнуть за один день? Чтобы полюбить человека, его надо узнать, надо им заинтересоваться. А здешние мужчины не желают интересоваться вами как людьми: всем им надо от вас только одноразовое удовольствие. Если вы сумеете своему ухажеру доказать, что он заблуждается, проявите себя так, чтобы он оценил ваш характер, вашу заботливость, вашу верность и не захотел с вами расстаться – это и будет ваша маленькая победа. Первое время вы будете жить в общежитии. Если они будут приглашать вас к себе в гости – ни за что не соглашайтесь, это ловушка. Свидание назначайте в общественных, легко обозримых местах, на короткую дистанцию не подпускайте.

   – А целоваться можно? – снова раздался голос толстушки.

   – Если я скажу «нет», вы меня послушаете?

   Девочки зафыркали .

   – Так вот, лучше бы даже и не целоваться до самой свадьбы. Не бойтесь их обидеть! Любую попытку обнять себя воспринимайте как оскорбление. И помните: администрация – за вас. При любых возникающих трудностях обращайтесь ко мне, Сабине или Элу.

   – То, что ты им наговорила – это ужасно, – сказала Валя, подойдя к Неле, когда девочки разошлись по комнатам. – Неужели это правда?

   – К сожалению, да.

   – А почему я до сих пор ничего не знала?

   – Мы не хотели тебя расстраивать. Ведь ты ждешь маленького. И, кроме того, ты все равно ничего не можешь сделать.

   – Как это страшно, – повторила Валя тихо. – Я всегда думала, что люди должны жениться только по любви.

   – Ах, Валюша, какая ты наивная! – улыбнулась Нела грустно. – Разве ты не знаешь, что большинство браков во Вселенной заключается по мотивам, ничего общего с любовью не имеющим? Любовь – дело наживное. Кто будет мешать нашей молодежи полюбить друг друга потом, после свадьбы? И, притом, любовь – штука весьма эфемерная. Сегодня она есть, завтра – нет.

   – Ты бессердечная, Нела, – проговорила Валя.

   – Милая, ты не знаешь, сколько слез суждено пролить девушке, поверившей в так называемые чувства здешних кобелей. Ты заметила, что в группе нет ни одной молоденькой? Эльмар специально отдал приказ не брать слишком юных, не испытавших еще самообмана первых желаний и надежд.

   – Но любовь – это не самообман, Нела! Я люблю Лерку, и я полюбила его с первого взгляда!

   – А если бы он над тобой тогда посмеялся?

   – Не знаю. Я бы, наверное, померла!

   – Вот видишь! Так не лучше ли не любить... вообще?

   Игра «Кто кого перетянет» черезвычайно удивила мужской компонент населения Безымянной. Мысль о чьем-то сознательном вмешательстве в то время никого еще не пробила. Девушки благоразумно помалкивали, и так было до прибытия следующей партии. Все две недели парни изо всех сил пытались что-нибудь поделать, пробовали разные подходы, некоторые даже сообразили подать заявления в администрацию. В общем, все решили, что на этот раз Эл действительно привез каких-то особых, порядочных девочек, которые иначе воспитаны и для легкой связи не годятся. Однако когда и следующая сотня взяла за основу тот же стиль поведения, в некоторых голова кое-что замаячило. Неспроста, мол, это. Приятное развлечение лопалось, как мыльный пузырь. Барк и Ко зашевелились. Ну а после того как и третья группа девушек повела себя соответствующе, стало ясно – это политика.

   – Я привезу одну штучку, – сказал Барк многозначительно.

   Несколько пар вступили в брак. И хотя парни уверяли своих приятелей, что это временно, при официальной церемонии их предупредили, что после подачи заявления на развод срок на проверку обоснованности такого решения – целых три месяца. Кроме того, каждой паре выдавалось нечто вроде сертификата на постройку совместного домика. Материалы отпускались за счет администрации.

   – При разводе, – объяснила администраторша, – постройка остается за потерпевшей стороной. Если, конечно, стороны не придут к соглашению заранее. Второй стороне выплачивается денежная компенсация, сумму которой определит суд.

   Все это было весьма красноречиво и практически не оставляло места для какого-либо розыгрыша. Месяц ждать регистрации, затем три месяца живи, потом, может, алименты платить придется – нет, краткий брак как способ обмана не выглядел соблазнительным.

   А Нела продолжала свою деятельность. Через Рябинку и комендантшу она организовала собрание в своем общежитии и выступила с речью.

   – Девочки, у нас что, нет самолюбия? – сказала она под завершение. – Чем мы хуже новеньких? Почему мы дозволяем собой манипулировать? Конечно, может, кому-то из вас нравится такая жизнь...

   «Такая» жизнь, естественно, никому из девчат не нравилась, и все как одна они повернулись другим боком к своим поклонникам. Оказалось, когда знаешь правду, это вовсе не трудно сделать. Система срабатывала тогда, когда жертва ничего не подозревала о паутине, в которой барахталась. В реальности этой паутины каждая из девушек имела возможность удостовериться на собственном печальном опыте.

   В общем, Нела уже собиралась праздновать победу. Но так было, пока не вернулся из рейса Барк.

 

Фигура на постаменте

   Появление Барка ознаменовалось целой серией странных провалов. Девочки вдруг одна за другой стали сдаваться. Странным был вовсе не сам факт их уступки мужскому обаянию, а то, что, вернувшись домой, они горько плакали, причем безутешно. Что-то было не так, но они молчали. И Нела побежала к Рябинке.

   На следующий же день нескольких из промахнувшихся девушек вызвала к себе Сабина. Она долго расспрашивала их о том, о сем и, наконец, выяснила: девушкам было что-то подмешано то ли в питье, то ли в пищу. Сабина их успокоила, как могла, убедила не сдаваться и вызвала Нелу. Они долго разговаривали и кое до чего договорились.

   Этим же вечером Нела прошлась по общежитиям и везде развесила объявления, предупреждающие девушек, чтобы они были осторожны и никаких угощений от парней не принимали.

   Но это было не все. У Нелы давно на примете было несколько девушек побойчее с ярко выраженными артистическими данными. Студия, которую она намеревалась организовать, должна была чем-то отличаться от уже существовавшей. И это главное отличие Неле виделось в том, чтобы выпускать короткометражки на злобу дня, долженствующие выходить раз в неделю в воскресных новостях.

   Особой новизной идея, конечно, не отличалась, но за новизной Нела не гналась. Создавать шедевры тоже не входило в ее намерения. Для нее это была всего лишь возможность дополнительной пропаганды, не более. И первый выпуск она, конечно же, намеревалась посвятить Барку и Ко. Все роли в пьесе, в том числе и мужские, должны были исполнять девчата. Роль Барка Нела взяла себе.

   Девочки с восторгом ухватились за идею. Целый день они «собирали материал», то есть устроили нечто вроде слежки за объектами пародирования и постарались поточнее запомнить их ухватки, манеру разговора, любимые словечки. Одной из девчат, той, которая обучалась у Вали, удалось заснять компанию в кафе и на пляже, а потом еще и на улице их подстеречь по одиночке.