Текст книги "Контракт на три года (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

   – Разрешите проводить? – вторгся в ее сознание мягкий настойчивый голос.

   – Не надо, – ответила Нита машинально. Ее даже не удивило, что парень, по вине которого разбилось ее оказавшееся таким хрупким счастье, снова был не где-нибудь, а вот тут, рядышком.

   – Разве можно ходить одной по вечерам? – продолжал тот, словно и не слыша. – Для девушки это может быть опасно.

   – Мне все равно, – молвила Нита горестно. – Я не хочу жить.

   Она почувствовала на своем плече его руку и, вздрогнув, отстранилась.

   – Не ходите за мной, – проговорила она с отчаянием. – Я не хочу!

   – А чего ты хочешь? – поинтересовался он.

   – Я люблю Барка! Отстаньте от меня! – тихо выкрикнула она и заплакала.

   – Не плачь, – проговорил парень, и в голосе его прозвучала четкая нотка жалости. – Барк – плохой человек. Он тебя не стоит.

   – Мне лучше знать, какой он! – яростно возразила Нита, не желая соглашаться с тем, что героем ее грез оказался банальный обманщик. – И я... я хочу видеть его!

   – Но он завтра улетает.

   – Он вернется!

   – Через две недели. Можно очень хорошо провести это время.

   – Я лучше подожду. А вы... вы не ходите за мной больше!

   – Разве я делаю сейчас что-нибудь плохое?

   Парень вовсе не собирался отставать от Ниты. Он не то, чтобы нагло лез, но тащился рядом шаг в шаг, и руки его ничуть не стали менее настырными. С большим трудом Ните удалось не впустить его в свою комнату.

   Всю ночь она проворочалась с боку на бок. Тело ее, молодое и неизбалованное, хотело любви. Ее неудержимо тянуло к Барку. Слишком сильным был шок, и ее не привыкший к крутым жизненным переменам рассудок никак не хотел, не мог поверить, что это действительно конец, что она брошена, что никогда, никогда Барк ее больше не обнимет и не скажет ей ласкового слова.

   «Он был так нежен со мной, – думала она. – Нет, не может быть! Я все объясню ему, и он поверит, что я ему не изменила!»

   Преодолев стыд, Нита выяснила в диспетчерской график, по которому ходил в рейс Барк. В день его прилета она специально отпросилась с работы, чтобы встретить корабль. Она узнала, куда он должен был встать на разгрузку и, чуть закончилось шлюзование, уже стояла за ангаром, чтобы, оставаясь незамеченной, улучшить момент и подойти. Сердце у нее замерло, когда ворота шлюза разъехались, и знакомая фигура в спецовке с эмблемой шагнула на освещенную площадку перед приемным корпусом. Нита поглубже вздохнула, набираясь храбрости, окинула взглядом пространство сектора... В шлюзовом проеме обозначилась еще одна фигура, поменьше. Увы, Барк вернулся не один!

   – Здорово, Барк! – услышала Нита голос приемщика. – Это которая по счету? Двадцать вторая?

   – Двадцать четвертая, – засмеялся Барк. – Девчонка прелесть, просто конфетка!

   Когда и приемщик, и Барк с девицей зашли в контору, Нита выбралась из своего убежища и выскользнула из сектора. День прошел как в тумане. Поздно вечером к ней постучали. Нита открыла дверь...

   – Барк! – воскликнула она, едва придя в себя от счастливого изумления. Вспыхнув, она засмущалась и тихо произнесла:

   – Заходи.

   Ни злости, ни обиды в ней вдруг не осталось. Она была счастлива, и ни о чем другом ей думать не хотелось.

   А утром Барк сказал, одеваясь, спокойно и непринужденно:

   – Я ведь приходил к тебе попрощаться. Мой контракт закончился. Я улетаю и больше сюда никогда не вернусь.

   Нита так и обмерла.

   Не дожидаясь от нее ответа, Барк ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

 

Дорога на Безымянную

   «Что же нам все-таки делать? – думал Эльмар. – Где взять людей взамен отпускников? Конечно, с ускорителями мы немного поторопились, но, с другой стороны, без ускорителей вся наша затея теряет смысл.»

   Действительно, ускорители были гвоздем программы, без них можно было бы сворачивать все работы и преспокойнейше разлетаться без всяких укоров совести. А только работать на них никто не хотел, и в этом была суть проблемы. С каждым, кого они на планету привозили, заключался контракт о найме. В контракте четко указывалась должность, на которую брался работник, и оговаривалось, что спустя месяц после прибытия на планету администрация обязуется эту должность ему предоставить, и без его согласия на других работах его занимать не будут.

   Из этого неумолимо следовало, что если Эльмар хотел, чтобы ускорители вставали в строй, требовалось привлекать на планету новые трудовые ресурсы. Пустяк, конечно, будь у Эльмара по-прежнему куча кредиток, а только на счету оставались крохи. Трогать же резервный фонд было рискованно, поскольку с него шли проценты на уплату налога в Галактический Союз. Обиднее всего было то, что планета была черезвычайно богата, и начни они торговать, им бы удалось извлечь из всего предприятия очень неплохую прибыль. Но для разведки полезных ископаемых опять же требовались люди, причем высококвалифицированные, то есть дорого оплачиваемые специалисты. Минимум им не предложишь, как ни крути.

   Крутить Эльмар и не собирался, а вот крутиться самому ему приходилось. Как он ни размышлял – выход был только один: обратиться за помощью к Таирову. Но делать это Эльмару ух как не хотелось. Людей Таиров все равно прислать не мог, а выращивание искусственных алмазов и организация добычи золота требовали хлопот. Таирова следовало приберечь на крайний случай.

   Вот так размышляя, Эльмар стоял в зале ожидания большого Космопорта на Тьере и машинально смотрел в окно. Ему нужна была идея, он искал ее и, присматриваясь к людям, слушал разговоры пассажиров. Он вбирал в себя все подряд. Космос был велик, и Эльмар до сих пор чувствовал себя в нем новичком. Группа оборванных субъектов во дворе Космопорта, в наручниках и скованных одной цепью, привлекла его внимание.

   – Куда это из везут? – обратился он к человеку, стоявшему рядом с ним и тоже глядевшему в окно.

   – Каторжников? Кто его знает! Смотря кто их купил.

   – Правительство продает их очень дешево и, говорят, это очень выгодный бизнес, – сказал третий пассажир.

   – Еще бы! Только смотря для кого. Если для правительства, то конечно. Оно избавляется от всех хлопот по их содержанию и заодно очищает Тьеру от тех, кто ему неугоден. А вот что получат эти бедолаги?

   – Ну, о них-то чего хлопотать. Сейчас на Тьере и приличным людям некуда деваться.

   Эльмар оторвался от окна и прошел во двор. Каторжники, присев на корточки, отдыхали, мрачно взирая на свободных пассажиров, которые обходили всю группу, не рискуя приближаться на слишком короткую дистанцию. Он подошел к одному из конвоиров и задал несколько вопросов, а через десяток минут уже двигался по направлению к Главному Управлению Полиции Тьеры. Там он поинтересовался, можно ли ему взять в аренду, или как там оно называется, сотню осужденных, желательно с большим сроком, и все такое прочее.

   В два дня дело было улажено. Эльмар получил требуемое количество персонажей подозрительного вида, объемистое досье с кратким перечислением подвигов каждого и подробную инструкцию по перевозке закупленного товара. Инструкцию ему порекомендовали строго соблюдать, если он хочет, чтобы путешествие прошло без осложнений. До погрузки в звездолет группу должен был сопровождать (и сопровождал) отряд вооруженной охраны в количестве десяти человек.

   Эльмар принял папку, пересчитал выданные ему головы, пообещал следовать инструкции и отправился в Космопорт. При погрузке в звездолет он еще раз убедился, что товар его доставлен в полном комплекте, и пустился в обратный путь, раздумывая, одобрит или нет Рябинка его новое приобретение. Таиров бы не одобрил, в этом сомнения не было. Персонажи, которых вручили Эльмару, на языке закона именовались «особо опасными». Лица их казались тупыми и свирепыми, без всяких признаков какого-либо интеллекта.

   Звери. Стадо. Впечатление было, конечно, обманчивым, но пренебрегать правилами предосторожности тоже не следовало. Инструкция требовала не заходить во время рейса внутрь салона, где располагался живой груз, и Эльмар не заходил. Расковывать своих пассажиров он также не рискнул, и если бы он случайно подслушал кое-какие разговоры из тех, что велись в салоне, то имел бы полную возможность убедиться, что поступил правильно.

   Например, если бы он услышал вот этот.

   – Чего-то нас слишком хорошо кормят, – заметил Живан.

   – Ну? – отозвался Синг, погруженный в свои думы.

   – Жратва, говорю, слишком уж хороша. Не про нас приготовлена.

   – Не успели сгноить, – усмехнулся Дак.

   – Да нет, я боюсь, кабы не на смерть нас везли, – вздохнул Живан, сминая стаканчик от второго. – Я слышал, там, где хорошо кормят, всегда какая-нибудь штучка имеется, ядовитая для человека.

   – А зачем же тогда хорошо кормить, если все равно сдохнем?

   – А чтобы дольше продержались. Там бешеную прибыль компании имеют, вот им и не жалко на жратву деньги отваливать. Лопайте, мол, пока не загнулись.

   За свои 35 лет Дак давно уже разучился верить во что-либо хорошее. Жизнь начала показывать ему свое подлое нутро, еще когда он был в весьма нежном возрасте. Точнее, с того мгновения, когда Дак постиг, что как бы ни старался, ему никогда не взобраться на вершину Олимпа, потому что некому его туда поднять.

   – Ты должен выбиться в люди, – твердили ему родители.

   «В люди» обозначало «на одну ступеньку выше, чем мы с матерью».

   Но лезть из кожи вон, вытягивать из себя все жилы, отказываться от всех радостей, чтобы иметь заработок на сотню кредиток больше, – зачем? На ту царскую жизнь, которая манила с витрин больших магазинов, все равно бы не хватило. И Дак даже не удивился, когда высший балл по математике поставили не ему, а Грифу, серой бездарности, потому что отец того был шерифом округа.

   С тех пор Дак возненавидел полицию и закон. Он был умен, силен, напорист. Он постиг: подняться ему не дадут, все места наверху давным-давно забронированы для других. Для таких, как Гриф. Был, конечно, вариант подклеиться к этому самому Грифу, набиться ему в друзья и попытаться сделать карьеру таким образом. Но Дака воротило от одной мысли о подобной возможности. Гриф был зануда, заносчивый и неприятный. Он так и просился на кулак. Шестерить перед таким? Нет, Дак предпочитал его лупить!

   В свои последние каникулы перед окончанием средней ступени Дак хотел подзаработать. Он посчитал большим везением, что его взяли сезонником в цех сублиматов. Но мастер жестоко надул его при расчете, и получил он мизер по сравнению с тем, на что надеялся.

   И Дак постиг вторую истину: честным трудом можно заработать лишь на унылое существование, а вовсе не на жизнь. От судьбы надо брать не то, что она желает милостиво тебе сунуть, а хватать, вырывать нужное силком. Он послал подальше свои детские мечты, и стал приглядываться, как и что делается вокруг него. Он стал изучать законы, но не для того, чтобы им следовать, а для того, чтобы их нарушать.

   Последнее его дело «весило» аж 15 лет. Пятнадцать лет обозначало каторгу, но Даку было глубоко наплевать. Никогда в тюрьмах он до этого не работал и дальше не собирался. Продажа в рабство? – Пусть! Какая разница, где и кто тебя будет в очередной раз пытаться сломать?

   Он сидел, скованный одной цепью с такими же как он «отпетыми». Их называли подонками, и на всех них общество уже поставило свое невидимое клеймо. Ну так что? Посади сюда любого из иных, из тех, кто именует себя «сливками» того же общества, быстро бы тот слинял, а, может, и вообще бы стал грязью под ногами. А он, Дак, грязью никогда не был, и не будет. Лучше сдохнет.

   Он с трудом сдержал кашель, проглотил останки от хлебного тюбика и откинулся к перегородке салона.

   – Говорят, хозяева, которые нас купили, имеют право делать с нами что хотят, – продолжал Живан все так же неторопливо.

   – И раньше делали, – заметил насмешливо Синг.

   – Да, но система не возвращает деньги, уплаченные за нас, если от нас не будет толку. Нас продали навсегда, понимаете, джентва, что сие значит?

   – Но у меня всего пять лет, – испуганно сказал совсем молодой парнишка по кличке «Пугач».

   – Ну и что? Через пять лет твой хозяин сообщит органам надзора, что ты пожелал остаться у него сверхсрочно. Проверять не станут, не боись, и к кому ты побежишь жаловаться?

   – Интересно, какие меры собирается применять к нам этот пронырливый тип? – проговорил Синг в раздумье.

   – Какая разница? – буркнул Дак и глухо закашлялся, прикрывая рот рукавом.

   – Тебе все равно, ты скоро помрешь, а я хочу жить, – запротестовал Пугач.

   Каждый, кто слышал его жалобный ропот, усмехнулся про себя. Дак тоже усмехнулся. Ему тоже хотелось жить, но он никогда не говорил об этом.

   – Меры везде одинаковы, – проговорил он насмешливо.

   – Бить будут?

   «Бить» обозначало на их внутреннем языке «избивать до разных последствий».

   – Или прессовать.

   – А что хуже?

   Дак промолчал. Он прошел и то и другое. У него давно уже не было ни одного жизненно важного органа, который бы после последней отсидки сохранился цел и невредим.

   – Все хорошо, – ответил Синг. – Не дрейфь. Скажи «да», и будешь в ажуре.

   Каждый снова усмехнулся. Все знали, что спать-то придется после работы и остального в общей казарме. Проявишь себя слабее других – и ты пропал. Такие же как ты на тебе повиснут и заиграют до смерти, которая хуже, чем от побоев.

   Собственно говоря, хорошо, что Эльмар не слышал этого и других подобных разговоров. Он стал бы беспокоиться, начал бы сушить себе голову над тем, как ему убедить публику, которую он так неосторожно посадил в один транспорт с собой, что закупил он их вовсе не в качестве котлетного фарша для машин. Не зная же, какие мысли бродят в головах у его пассажиров, Эльмар пребывал в блаженном неведении. В его представлении, эти люди сейчас отдыхали. Они были сыты, в тепле, и их новый хозяин напоминал им о своем существовании всего четыре раза в день.

   И конечно же, до некоторой степени он был прав. У его пассажиров были все основания мечтать, чтобы перелет продолжался подольше. Невесомость позволяла им почти не чувствовать кандалов. Когда же она внезапно кончилась, полуторная сила тяжести оказалась столь ощутимой, что большинство из новоприбывших с трудом смогло подняться на ноги. И если бы Эльмар в тот миг взглянул на свое «стадо», вряд ли бы все лица показались ему снова одинаково тупыми.

   Однако Эльмар в тот момент был занят не лицами, а посадкой и шлюзованием. Когда же подошло время уделить внимание пассажирам, они уже более-менее пришли в себя и снова надели на физиономии маски абсолютного безразличия.

   «Тяжелая публика,» – подумал Эльмар. Только тут он вспомнил, что не рассказал этим людям, что их ждет в конце пути. Это было упущение, и надо было его устранить.

   – Прежде чем раскрыть шлюзовый коридор, – начал он, – я должен предупредить вас, что вы попали на планету, не пригодную для существования каких-либо форм биологической жизни. Передвигаться налегке здесь можно только внутри поселка. Выход наружу без скафандра обозначает мгновенную смерть.

   Угрюмое молчание было ему ответом.

   – Он намекает, что сбежать отсюда невозможно, – шепнул один из новоприбывших другому. Заметив, что «хозяин» кинул на него взгляд, он вновь напялил на свою физиономию тупость и безразличие.

   «Ну и контингент,» – подумал Эльмар.

   – В остальном вы будете жить здесь как свободные люди, – произнес он вслух. – Точно так же, как все, ездить на работу, точно так же отдыхать и есть такую же пищу. Через три года...

   – За три года мы все здесь передохнем, – снова шепнул его комментатор и достаточно громко, чтобы Эльмар услышал.

   – До сих пор никто из здешних поселенцев еще не скончался, – отпарировал он насмешливо. – Вы будете первыми, кому это удастся.

   Он хотел разрядить напряжение, заставить улыбнуться этих озлобленных, изверившихся людей. Но юмор не был воспринят. Апатия и плохо скрываемая неприязнь читались на угрюмых, усталых лицах.

   – Через три года вы получите отпуск. Вас отвезут на цивилизованную планету и выдадут некоторую сумму денег на развлечения и прочее...

   – А потом? – спросил худой парень лет двадцати пяти.

   – Потом вернетесь сюда досиживать свои срока или как там это называется. Если захотите остаться насовсем – будете получать такую же плату, как и другие свободные работники согласно квалификации, которую к тому времени приобретете... В общем, там все само-собой прояснится.

   – У меня пожизненная, – шепнул первый из заговоривших.

   – А если я не стану работать? – утвердительно – насмешливо сказал третий.

   – Не будем кормить.

   – Вот даже как? Заморите, значит.

   – Вовсе нет. У нас закон: кто не работает, то не ест. Кому вы нужны, чтобы с вами сюсюкаться? Здесь все трудятся. Кому же охота отдавать свой кусок хлеба каким-то дармоедам? Чтобы вас снабдить воздухом для дыхания, необходимо 20 га зеленых насаждений. И их еще надо распахать и засеять, эти гектары. Зачем же нам зря стараться?

   – Значит, уморите, – сделал вывод задавший вопрос.

   – Я же сказал, что нет. Недельку подержим на воде, а потом отправим назад, откуда взяли.

   – А почему бы не отправить сразу сейчас? – Ядовито усмехнулся задавший вопрос и закашлялся.

   Публика, действительно, была тяжелой, если не сказать большего.

   – Сейчас мне некогда, – сказал Эльмар. – Притом, сегодня у вас день нерабочий. Приведете себя в человеческий вид, познакомитесь со своим новым жильем, обстановкой. А завтра каждый выскажет свое личное мнение. Один на один со мной и наедине.

   Он нажал на нужную кнопку и произнес несколько слов на непонятном для Дака языке. Ответ прозвучал также невразумительно.

   Минут через десять нестройным гуськом вся группа двинулась к наружному люку и дальше. Дальше представляло из себя нечто вроде короткой ребристой трубы, приставленной к крошечному боксу с двумя дверями, расположенными напротив друг друга. Открыв вторую дверь бокса, Дак оказался в просторном стеклянном помещении, для которого очень подошло бы название «аквариум». Хотя потолок «аквариума» и был затенен полосками солнечных батарей, однако сияние светила, беспрепятственно посылавшего свои лучи через боковую стенку, почти ослепило Дака после мягкого сумрака, царившего внутри корабля.

   Возле выхода из бокса стоял высокий белокурый красавец с ключиком в руках. Оказалось, что это был ключик от Даковых наручников. Кандалы упали, звякнув, в кучу металлолома возле красавца, и только тут Дак заметил объектив видеокамеры, нацеленный на него. Видеокамеру держала в руках красотка, словно сошедшая с рекламного плаката. У красотки было все на месте, и все по высшему разряду: и мордашка, и ручки – ножки, и прочее.

   Больше людей в «аквариуме», казалось, не было. Зато напротив, по верху прохода в соседнее помещение, висело два лозунга: один на хингре, другой – на каком-то непонятном Даку языке. Озвучить этот второй лозунг было невозможно, поскольку даже шрифт был Даку незнаком. Зато буквы хингра были очень даже красноречивы.

   «Превратим планету Ад в планету Рай!» – вот что было написано на лозунге.

   Планета Ад, вот куда они попали!

   Дак, с трудом волоча ноги, пересек дворик и присоединился к тем, кто вышел раньше него. Когда вся сотня оказалась в наличии, проход в бокс закрылся. Красавец-блондин, бросив в кучу металлолома последнюю пару кандалов и цепь, произнес, с трудом выговаривая явно неродное ему слово:

   – Пошли.

   Он подошел к трехэтажному зданию, занимавшего вторую половину «аквариума» и открыл дверь. Вместе с остальными девяносто девятью Дак проследовал в эту дверь.

 

Блондин и красотка

   – Вот, – сказал красавец-блондин, когда вся сотня голов сосредоточилась в вестибюле за закрытой дверью. – Ночевать вы сегодня будете здесь, на втором этаже. Все комнаты одинаковые, вот такие. Каждая на четыре человека. (Он открыл дверь и показал.) Столовая и кухня внизу, то есть вот она, обед и ужин по обычному расписанию, оно висит. Кто пожелает – может взять сухим пайком и готовить у себя. А сейчас я поведу вас купаться. Открывайте дверь.

   Они снова оказались во дворе, но звездолета, на котором они прибыли, за стеклянной стеной уже не было. Вместо него на противоположной стороне под уже знакомым Даку лозунгом значился проход в соседний сектор. Сектор был точно таким же, как и первый, только вместо трехэтажного здания в центре его зияла обширная, хотя и не сказать, чтобы уж слишком глубокая яма, заполненная водой и окруженная газонами, покрытыми густой низкой травкой. На ближайшем газоне лежала груда упаковок. В каждой упаковке было полотенце, мочалка и печатка мыла. Красотка с видеокамерой отсутствовала.

   – Разбирайте мочалки и приступайте.

   Вода в бассейне оказалась чуть выше колена, но с бортиков сквозь отверстия брызгали теплые чистые струйки. Дак с наслаждением смыл с себя многодневную грязь и, содрогаясь, подумал, как неприятно будет сейчас влезать в провонявшее потом тряпье.

   Оказалось, блондин предусмотрел и это. Пока они купались, он подвез к бассейну нечто вроде передвижной лавки.

   – Размер? – спрашивал он у каждого, вылезавшего из воды.

   И каждому подбирал соответствующий комплект. В комплект входило нужное количество предметов нижнего белья, рубашка и брюки, вполне приличные даже по тьеранским меркам. Они были разными и ничуть не отдавали тюрьмой.

   Но главные чудеса начались после. Показав каждому его комнату, красавец снова собрал всю сотню вместе и объявил:

   – Сейчас у вас обед, а потом вы свободны до ужина. Это время вы можете потратить на осмотр нашего поселка. Как вы уже могли догадаться, каждый сектор у нас отделен друг от друга двойной герметически непроницаемой перегородкой. Чтобы открыть проход в смежный сектор, необходимо, чтобы одна из перегородок была на тот момент закрыта. Уяснили? То есть, открыли, прошли – закройте за собой ворота. Как это делается, я вам покажу. Чтобы не заблудиться, рекомендую захватить с собой в путешествие карту-план. В дома не заходить, кроме общественных зданий.

   Шла обычная процедура приема новичков. Сотня «особо опасных» ничего о том, естественно, не знала, но сам факт, что им разрешается свободное передвижение по территории, не мог их не поразить.

   «Тут какая-то ловушка,» – подумал Дак.

   – А если мы не вернемся к ужину? – спросил Живан.

   – Вам оставят сухой паек. Если вы заблудитесь, вас найдут. Но постарайтесь, чтобы этого не произошло. Ваши поиски заставят людей обратить на вас излишнее внимание, и после не оберетесь шуток.

   Красавец вел себя так, будто и не подозревал, кто они такие. Но он помнил. Дак в этом не сомневался, хотя держался тот великолепно. На вид красавцу было примерно столько же лет, сколько Живану.

   «Интересно, если взять его в оборот, много ли бы от него осталось?» – подумал Дак с любопытством.

   Любопытство его было удовлетворено очень скоро и вполне.

   Обед раздавала недавняя рекламна красотка. Она была потрясающа. Она была великолепна. Губки бантиком, карие глаза с длинными загнутыми ресницами, бархатистая кожа – все в ней способно было зажечь даже мертвеца. А новоприбывшие не были мертвецами, и многие из них давно не видали женщин. К тому же она была странно одна на всей кухне, если не считать блондина у дверей... Между дверями столовой и проходом на кухню было огромное расстояние. Красавчика вполне реально было потеснить...

   Конечно, Дак не собирался ничего такого делать, но мысли подобного сорта мелькнули не только у него. Их была сотня, и сила была на их стороне. Главное же, терять им было совсем нечего. Хуже того, что их ждало, а ждала их, конечно же, скорая смерть, ничего быть не могло. Так почему же было не побаловать в свое удовольствие?

   Дела такого сорта соображаются быстро. Пока красотка раздавала обед, кто-то уже проник на кухню. Не успел последний из сотни получить свою порцию, как сзади красотки возник мрачный субъект и крепенько заключил ее в объятия.

   – Ах! – вскричала красотка.

   К сожалению, блондин к тому моменту почему-то очутился совсем близко и испортил всю музыку. А дальше произошло нечто совсем уж неожиданное. Блондин буквально перенесся через раздатку – это было раз. Два – нахал, только что обнимавший красотку, перелетел в обратном направлении, то есть из кухни в столовую, причем вниз головой. Три – следом выпрыгнул блондин, и в руках у блондина очутился большой тесак. И дверь на кухню уже была закрыта с внутренней стороны.

   – Кто подойдет – убью, – сказал блондин, плавно поводя ножом.

   Поза, в которой он стоял, и тон, которым он это сказал, сразу выдавали в нем персонажа с прошлым.

   «Эге, да он, кажется, птичка еще та,» – подумал Дак.

   Дверь в столовую между тем распахнулась, и на пороге возник брюнет. Он был полной противоположностью блондину: невысокий, совершенно неспортивный и вовсе не красавец. Но он был главнее. Он был начальник, а начальство требовалось уважать.

   – Что тут у вас происходит? – спросил брюнет, сдвинув брови.

   – Этот мерзавец протянул руки к Вале, – ответил блондин, выпрямляясь.

   – Ай-ай-ай, как нехорошо. Валек, сделай-ка крюк, принеси нам сюда то, что ты приготовила. Опусти нож, Лерик.

   Рекламная красотка исчезла в глубине кухни.

   – И надо было привозить сюда всякую мразь! – сказал блондин.

   Ножом он уже не размахивал, а просто судорожно сжимал его в руке.

   – Из-за одного подонка не стоило бросаться на всех, – ответил брюнет.

   – Тебе хорошо говорить, не на твою жену напали, – последовало возражение.

   – Кто на нее напал? Вот этот? Так в чем дело? Бери его, и делай с ним, что хочешь.

   – А если я его убью?

   – Можешь прямо здесь. У нас свободная планета. Полиции нет, тюрем тоже.

   Диалог происходил странным образом: брюнет спрашивал на хингре, блондин же отвечал на все том же неизвестном Даку языке, который удивил его еще в звездолете. Но реплики были совершенно понятны благодаря весьма красноречивым жестам. Точно также как и действиям.

   При последних словах брюнета блондин плюнул на объект их обсуждения, пнул его ногой и вышел, все так же сжимая в руке нож.

   – Можешь вставать, он тебя больше не тронет, – сказал брюнет, чуть позади него хлопнула дверь. – Лерка парень горячий, конечно. Ваше счастье, что он не убийца.

   – Но лезо в руках держит не впервах, – пробормотал Живан как бы про себя.

   – Разумеется, – ехидно подтвердил брюнет. – Не надо думать, что если кто-то не сидел в Тьеранских тюрьмах, то он телок.

   – А кто он? Надсмотрщик? – громко произнес голос сбоку от Дака.

   – Один из акционеров. Мы – акционерное общество.

   – А ты кто? Хозяин? – спросил прежний голос.

   – Я тоже акционер.

   – И каждый здесь может нас убить?

   – Не трогайте никого, и вас не тронут. Еще вопросы есть?

   – Да что там, все понятно, – сказал Синг, поднимаясь со стула. – Прогулка на сегодня отменяется?

   – Почему же? Сейчас вернется Валя и вручит вам ваши карточки.

   – Обувь?

   – Получите завтра, вместе со спецодеждой. Сейчас походите босиком.

   «Ловко, – подумал Дак. – по босым ногам нас каждый приметит.»

   Но он ошибся. Оказалось, что большинство из встреченных им людей разгуливали по здешним маршрутам без обуви. Поселок вообще поразил его. Дома стояли довольно плотно, несколькими рядами. Небоскребов не было совсем, зато всю территорию кроме тротуаров занимала растительность.

   Стеклянные перегородки, практически прозрачные (матовое напыление было только в секции с бассейном), позволяли видеть достаточно далеко, но весь ряд, по которому решил прогуляться Дак, от первого сектора до того места, которого он успел в тот день достичь, занимали стандартные трехэтажные здания, подобные тому, в котором Даку предстояло ночевать.

   В правом соседнем ряду шла шеренга небольших аккуратных домиков, и конструкции их, насколько позволял заметить беглый взгляд, отличались довольно большим разнообразием. Что находилось на левой полосе, было не очень ясно, растительность там была гуще и выше.

   Нижние этажи некоторых домов занимали магазины, и Дак с удовольствием туда заглянул. Продукты питания были в основном натуральные, овощи и фрукты были мельче тех, к которым он привык на Тьере, но в отличие от Тьеранских они пахли. Выбор так называемых «изделий цивилизации» был довольно скуден, и предметов особой роскоши не имелось совсем. Похоже было, что все товары были местного производства.

   Так Дак прошел примерно десять секторов. Весь путь длиною с полкилометра занял бы у него на Тьере минут двадцать вместе с магазинами, здесь же ему понадобилось втрое больше времени. Он двигался очень медленно, тяжело и скоро устал. Дойдя до сектора, где на плане значился клуб, он услышал звуки музыки и увидел, что пейзаж изменился. Сектор был оккупирован небольшим сквериком, и единственное здание в центре было не продолговатым, а квадратным. Музыка лилась из здания, и Дак туда вошел.

   Войдя, он осмотрелся. Внутри ему понравилось. Там было красиво и, главное, все было мягким. Даже пол. Даже стены вестибюля. Там было прохладно и царил полумрак.

   Дак сел на один из диванчиков в углу и вытянул ноги. Только сейчас он постиг, до чего утомился. Идти и чего-то искать дальше ему не хотелось. Сила тяжести на этой планете была явно больше, чем на Тьере, и это здорово давило. Зато больше не давило ничего. Внутреннее напряжение, сжимавшее Дака железной хваткой всю последнюю неделю, наконец-то его отпустило.

   Арлекино, Арлекино,

   Ты без сердца, говорят, -

   надрывалось радио в скверике. -

   Ты грустишь чужой печалью,

   Но и ничему не рад!

   «Интересно, что здесь за работа такая,» – подумалось Даку, впрочем, безо всякой тревоги. Все вокруг было слишком обыденно, чтобы тревожиться.

   Мальвину каждый чудной находил,

   Пело радио, -

   Принцессой в обрамленьи модных зал,

   А Арлекин вокруг нее бродил

   И очень уморительно вздыхал.

   «Интересно, а ночные бары у них имеются? Есть, наверное, для себя...»

   И перед жадной к зрелищам толпой

   Теперь, Мальвина, ты стоишь одна.

   Над тем, кто стал лишь серою золой,

   Рыдаешь ты, судьбу свою кляня.

   Почему старинная песенка о сгоревшей от любви марионетке напомнила Даку о ночных барах, он не понял и сам. Думать ему тоже не хотелось. Он откинулся к мягкой стенке и задремал. Разбудили его голоса. Парочка нарядно одетых девиц весело щебетала возле билетной кассы. Они обе были блондинки: одна натуральная, другая искусственная, обе среднего роста: одна повыше, другая пониже, обе хорошо сформировавшиеся и несомненно побывавшие в руках. Та, что повыше, ярко раскрашенная, довольно бесцеремонно стрельнула в Дака глазами. Да и вторая тоже обратила на него внимание.