Текст книги "Контракт на три года (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Ирина Довасе

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ВСЕ МОГ

Книга IV

КОНТРАКТ НА ТРИ ГОДА

   Они из тех, кто мечтает сделать безжизненные миры обитаемыми, а он – прибыл сюда, скованный одной цепью с 99-ю такими же отпетыми. Кто победит в этой схватке характеров, амбиций и житейских устремлений?

ПРОЛОГ

 

 

   Их было двое, мужчина и женщина. Они находились в небольшом звездолете класса L5, а звездолет мчался куда-то через гиперпространство, и только они сами знали, куда летят.

   – Послушай, Эльмар, – сказала женщина, – мне чего-то страшно.

   – А в чем дело?

   – Ты уверен, что мы правильно поступим, если будем зазывать людей на твою планету с открытым, так сказать, забралом?

   – То есть?

   – Ну вспомни четвертый закон могучих.

   Мужчина вспомнил. Четвертый закон могучих запрещал раскрываться всем и каждому.

   – Но о том, что я обладаю способностью к материализации мыслей, практически никому не известно. Для моих сограждан я всего лишь изобретатель и художник.

   – Зато вовсе не секрет, что обладаю ей я.

   – Все верно, – сказал мужчина, подумав. – Да и я за свою биографию успел достаточно наследить. Как же быть? Сменить имя не проблема, но мы окажемся точно в таком же положении, что и на Тьере. У нас будет гораздо меньше шансов, вот в чем штука.

   – Вовсе нет. Мы будем действовать от имени и по поручению. Как бы посланцы. Ты мне немножко подправишь внешность...

   – А ты мне... Угу! А потом, когда мы стартуем, приобретем прежний вид... То-то все удивятся. Не чуди, дорогая, внешность лучше не трогать. У нас и без того проблем будет с три короба.

   – Но как же тогда? Ведь все догадаются!

   – Отнюдь нет. Мы оба выглядим лет на десять моложе самих себя. Притом, с возрастом человек меняется. Никто не сообразит, что вот эта скромная женщина и есть та таинственная особа, которая 20 лет назад произвела на планете переполох.

   – Почему это скромная? Вот уж никто никогда меня скромной не считал! И не двадцать лет тому назад, а пятнадцать.

   – Я считал в масштабах Новой Земли. Поверь, все скажут, что ты слегка похожа на Рябинку, только не такая красивая.

   – Ой ты! – засмеялась женщина, толкнув мужчину в бок. – Не мог сказать наоборот, чтобы не огорчать даму?

   – Дамам, значит, полагается говорить один комплименты? – тоже засмеялся мужчина. – Хитро! А как насчет того, чтобы всегда смотреть в глаза реальности?

   – Я не имела в виду обязанность мне хамить, – снова засмеялась женщина. – Но как же мы тогда назовемся?

 

Часть I

ПЛАНЕТА «АД»

 

Прощай, атмосфера!

   – Все это прекрасно, но где мы возьмем необходимые средства? Вот вопрос...

   Облаченные в скафандры, они стояли на каменистей возвышенности. Вокруг возвышенности расстилалась каменистая равнина, перерезанная широкими трещинами оврагов и прочих неровностей рельефа. Возле одной из таких трещин стояла толпа людей, тоже в скафандрах. Еще одна компактная группка суетилась, чего-то там творя с помощью целой кучи механизмов. Небо над головами людей было черным, усыпанным яркими звездами, и ослепительно яркое солнце освещало всю картину.

   Вопрос насчет средств интересовал невысокую русоволосую женщину. Больше про женщину ничего нельзя было сказать, потому что фигура ее, спрятанная под громоздким облачением, рассмотрению не поддавалась, да и лицо под стеклом шлема было не слишком ясно видно из-за лучей солнца, отбрасывавшего на все гладкие предметы слепящие блики. Но стоящие рядом люди фигурой женщины не интересовались. Слишком давно они ее знали, и внешность ее им была глубоко безразлична.

   – Что-нибудь придумаем, дорогая, не тревожься. Мы еще не все выгребли, и плакаться нам рановато, – отвечал один из окружавших женщину мужчин.

   – Да я и не плачусь, – улыбнулась женщина. – Просто обидно, когда не все получается так, как хочется.

   – Ну и что за беда? Не получится, как нам хочется – получится по-другому. Вспомни, как мы с тобой начинали. Ты сама смеешься теперь над теми планами, которые мы с тобой когда-то строили, организуя Общество, а ведь когда-то эти планы казались тебе очень привлекательными.

   Действительно, если начать поливать слезами все грандиозные проекты, какие лопались у них один за другим, можно было совершенно приупасть духом. Во-первых, ничего не осталось от идеи не привлекать на планету ни одного человека, пока ему не будет обеспечен минимум прожиточного пространства.

   Да и как иначе. Практически всех прибывающих в первый год рабочих приходилось направлять на куда более важные объекты, чем строительство теплиц и посадку капусты. Не могли они себе позволить такую роскошь, как завозка с других планет огромной массы различного, но абсолютно необходимого оборудования. Все равно раньше чем к концу первого стандартного полугодия невозможно было получение первого урожая, какой же был смысл его дожидаться? Это было бы безумием. Первое полугодии требовалось потратить на разрешение насущных проблем, то есть на организацию собственной металлургии и вообще тяжелой промышленности.

   К тому же после возведения первого комплекта теплиц оказалось, что конструкция требует доработки. При трехстах с лишком градусах жары и давлении в девяносто атмосфер грунт, естественно, был перегрет, и вырастить что-либо путное, когда из-под земли шел мощный поток жара, было абсолютно невозможно. Установка под каждую теплицу холодильных агрегатов потребовала бы дополнительных затрат на завоз дополнительного оборудования, если бы даже и существовали аппараты, способные стабильно работать в условиях невозможности отвода избытка тепла.

   Реальность требовала устройства теплоизоляции, легко выполнимой и абсолютно надежной, то есть возведения мощного фундамента. Для массового устройства таких фундаментов также требовалось оборудование, но его, в отличие от холодильных установок неизвестного типа, каждый разумный хозяин предпочел бы производить на месте. А только получалось, что жатва и молотьба нескоро вышли из стадии эксперимента. Несколько партий работников должна была предварительно приложить свои трудовые усилия в совершенно иной сфере, чем вспашка целины и сев.

   Если же вспомнить, что для каждой теплицы требовалась целая куча всевозможной начинки, вроде покрытия для создания искусственной ночи, а также газовой смеси из кислорода, азота СО2 и воды, то естественно, торопиться с возведением теплиц не стал бы и самый упрямый фанатик своих идей. Набор пустых стеклянных клеток ценность из себя мог представлять разве что в потенциале, а для практических нужд поселенцев оставался бы столь же непригоден, сколь и остальное пространства планеты.

   Конечно, потихоньку – полегоньку теплицы возводились, но массовый выпуск их начался только через три месяца, так что только к концу первого года Рябинке с Эльмаром удалось добиться соотношения 1 оранжерея – один поселенец. Что же касается урожаев, то транспорты за чужим хлебом они перестали снаряжать лишь спустя еще полтора.

   Во-вторых – ускорители вращения планет. Те самые ускорители, которые Эльмар так уверенно обещал, уговаривая Рябинку купить планету, на которую ни один опытный человек ни за что бы не позарился. Только глубокая вера в то, что Эльмар никогда не принимается за дело, которое заранее считает безнадежным, дало Рябинке силы смириться с гравитацией в 1,5 g и периодом вращения планеты вокруг оси длиной в месяц. Даже жуткое давление, даже низкое содержание азота, отсутствие свободной воды и прочее она считала менее серьезной проблемой.

   Будучи космобиологом, Рябинка как никто другой понимала, что для нормального произрастания большинства растений требуется более-менее нормальное чередование дня и ночи. Установок же, с помощью которых можно было заставить планету крутиться с соответствующей скоростью, к моменту освоения не существовало даже в проекте. Как ни старался Эльмар, но первую из них, совершенно недостаточной мощности, удалось смонтировать только через три календарных периода.

   – Да, – сказала тогда Рябинка, взглянув на двузубое чудовище, передвигавшее километр своей ширины со скоростью пешехода, – хотела бы я знать, сколько лет понадобится этому набору металлических скрепок, чтобы соскрести с нашей многострадальной планетушки те десять метров, которые она способна заглотать?

   – Можно немного увеличить скорость передвижения.

   – Пусть даже так. Лерочка, ты не можешь подсчитать, сколько понадобится нам времени, чтобы с помощью этой игрушки уменьшить радиус хотя бы на один слой?

   – Сейчас, – отозвался тот, к кому она обратилась. – За 1000 секунд она съедает 1 квадратный километр поверхности, то есть 3,6 км2 в час, что составит за год примерно 31 тысячу км2. Площадь нашего шарика примерно 670 млн. км2. Делим. Получаем: 21 тысячу лет.

   – А нам надо снять не 10 метров, а тысячу километров. 2 миллиарда лет надеешься прожить, покоритель космоса?

   – Он у нас бессмертный, – засмеялся Лерка.

   – Чепуха. Я же сказал, можно увеличить ход.

   – На сколько увеличить? В два, в три раза?

   – Послушайте, чего вы от меня хотите? – рассердился Эльмар. – Кто не велит нам поставить несколько таких установок?

   – Смеешься? Да на одну эту первую мы ухлопали кучу средств.

   – Придется развернуть еще одно производство, только и всего.

   – Несколько, дорогой. Это же сплошь вольфрам и куча драгметаллов. Где мы их возьмем?

   – Поищем.

   Разумеется, и вольфрам, и драгметаллы на планете были. Но их добыча и переработка обозначали несколько новых заводов и огромную проволочку времени. Достаточно сказать, что за весь последующий год удалось запустить едва-едва десяток таких устройств. Конечно, и это был успех, Но, как справедливо заметил Лерка, вся затея очень напоминала попытку вычерпать море десятком стаканов воды.

   В-третьих – момент, когда с поверхности Безымянной началась стремительная утечка атмосферы, застал нашу компанию практически врасплох. Занятые теплицами и ускорителями, они не успели ни наготовить емкостей для накопления пригодной для дыхания газовой смеси, ни запустить достаточно мощное производство по извлечению компонентов такой смеси из субстанции, окутывавшей поверхность закупленной ими планеты.

   То есть изменение направления ветров они, конечно же, заметили еще после запуска первого из ускорителей. Но для того, чтобы понять суть происходящего, Эльмару понадобилось не один раз слетать на Тьеру и обратно.

   – Дорогая, – сказал он Рябинке после очередного рейса, – ты не заметила, что у нас происходит кое-что непредвиденное?

   – Да, – сказала она. – Этот непрерывный гул, он меня сводит с ума. Вблизи ускорителей передвигаться просто невозможно, все взлетает и куда-то уносится. Одно хорошо: атмосферное давление вблизи полюсов потихоньку падает.

   – Угу. Только ничего хорошего в том нет. Мы теряем атмосферу намного быстрее, чем уменьшаем основную массу. Посмотри, как выглядит наша планета из Космоса. Я сделал несколько снимков для наглядности.

   – И что ты предлагаешь делать? Сдует эту атмосферу – начнем жить по Лисканскому образцу.

   – То есть возводить очередную серию заводов? Где возьмем средства, дорогая? Производить очистку газов дешевле, чем дробить камень. Да и СО2: сейчас его полно – ты забыла, что это источник кислорода и углерода? Надо законсервировать часть той атмосферы, которая у нас есть сейчас.

   – Остановить ускорители до той поры, пока мы не накопим достаточно емкостей? Не смеши меня, милый! Наоборот, надо увеличить их производство, чтобы процесс шел быстрее – вот и все.

   – Ускорители мы, естественно, останавливать не будем, это исключено. Но я немедленно лечу на Тьеру, поищу что-нибудь подходящее в смысле надувных емкостей, а ты организуй закупорку всех естественных полостей типа пещер.

   – Твои емкости полопаются или улетят.

   – Ничего, мы придумаем, куда их поместить.

   И придумали. В высоких и средних широтах, где работы тогда еще не велись, перегородили ущелья, овраги и, складировав туда оболочки, наполненные ветром (даже насосы закупать не пришлось), засыпали их породой, превратив ее затем в монолит.

   Это было кошмарное время. С запуском каждого нового ускорителя ветер на планете усиливался, и атмосфера таяла все быстрее. Любые передвижения вне поселков стали затруднены и крайне опасны, особенно вблизи ускорителей. А переждать эту опасность, пересидеть ее было невозможно: чем быстрее шла утечка, тем больше возрастала необходимость в сохранении того, что было можно спасти. Работы по консервации атмосферы решено было прекратить лишь когда давление атмосферы достигло одной сотой от нормального. Зато теперь по Безымянной ползали аж девяносто восемь установок. Этому событию и была посвящена церемония, на которую собралась знакомая нам группа людей.

   – Ну вот, мы и имеем искомый первобытный Лисканский пейзаж, – засмеялся Эльмар, взмахнув рукой и как бы демонстрируя красоты пейзажа.

   Собственно говоря, смотреть там было особенно нечего, никакой новизной в глазах присутствующих данный ландшафт не отличался. Буровато-сизые скалы, щебенка и пески в сочетании с резкими черными тенями давно и для всех стали привычным зрелищем. Но церемония, по поводу которой маленькая компания покинула стеклянные небеса чуть ли не единственного островка зелени среди безжизненного и чуждого людям пространства, происходила здесь.

   Наблюдая церемонию со стороны, эти несколько человек должны были признать, что устроители торжества постарались обставить действо достаточно шикарно: с медленным шествием и с кинохроникой. Юркая гибкая женщина, изящное телосложение которой позволяло ей выглядеть эффектно даже в скафандре, без устали перемещалась со своей довольно-таки тяжелой при здешней гравитации аппаратурой. Она явно старалась запечатлеть все как можно подробнее.

   – Это называется «Прощай атмосфера», – сказал мужчина в одежде транспортника.

   Мужчина был так же молод, как и женщина с видеокамерой. Возможно даже, что он был моложе, и точно так же он вовсе не казался неуклюжим в грубом и громоздком облачении.

   – Почему такое похоронное настроение, Барк? – спросил его тот, к кому была обращена реплика. – Сказал бы лучше: «Прощайте ураганы, здравствуйте звезды и Солнце!»

   – Звезды мне приходится видеть чаще, чем атмосферу, – уныло проговорил транспортник. – Чего-чего, а этого добра в Космосе навалом. Хотел бы я знать, чему ты радуешься, Эл? Нет атмосферы – больше придется брать топлива для разгона, меньше возьмешь груза.

   Тот, кого транспортник назвал Элом, повернулся к нему, и солнце осветило лицо мужчины лет тридцати семи на вид.

   – Вот те раз! – засмеялся Эл. – Сколько дней не виделись, а ты вместо «Здрасьте» – «Чему тут радоваться»! Всему. Жизни, хотя бы. Как можно мрачно смотреть на мир в такой чудесный денек? Лучше расскажи нам, кого ты на этот раз привез из большого мира? Кто она, жертва твоего обаяния?

   – Увидите. Девчонка прелесть, просто конфетка.

   – Так ты и впрямь не один? Это она?

   Эл кивнул в сторону грузового корабля, на ступеньках трапа которого приткнулась неопределенная фигурка.

   – Она.

   – А как же Юка?

   – Как хочет. У меня в сердце место только для одной, двое сразу там не убираются.

   – Угу. Вот только квартиросъемщицы там меняются, как грузы на твоем транспорте.

   – Что поделаешь, профессия, – кисло улыбнулся Барк. – Так я пошел? Мне надо еще под разгрузку становиться.

   – Когда он только угомониться? – сказал Эльмар, глядя ему вслед. – Интересно, какая она по счету, эта его конфетка?

   – Двадцать первая. За последние полтора года.

   – Да ну? Шик!

   – Сердцеед – это искусство, – засмеялся Лерка. – Я знал одного – бабы сами ему на шею вешались, стоило ему лишь на них взглянуть.

   – А как он с ними потом? Как избавлялся?

   – Как-то ухитрялся. Да все чепуха. Жаль, что мало таких. Нам бабы нужны – во!

   – Какой от него толк, если он их бросает? Если они все равно уезжают?

   – Не-а, не уезжают. Контракт.

   – Ловко. Значит, вдвоем работаете. Он привозит – ты закрепляешь.

   – А разве плохо? Их привозят – бесплатно, учти. По дороге кормят, развлекают... Наилучшим образом. Потом здесь роскошный выбор незанятых мужчин. Да еще работа, квартира... Где еще она найдет такое местечко во Вселенной?

   – Чувства вы, разумеется, в расчет не принимаете? – вмешалась женщина.

   – Чувства, Рябиночка, это сфера не моя.

   – Сообщи это своей жене, – мотнула головой Рябинка в сторону особы с видеокамерой.

   – Он не самоубийца, – засмеялся Эльмар. – Правда, Лерик?

   Тот, кого звали Леркой, лишь ухмыльнулся.

   – Еще бы! – ответила за него женщина. – Но ты-то дорогой, что думаешь?

   – А что я должен об этом думать?

   – Не об этом, а о том, как привлечь сюда людей, чтобы они по окончании контракта от нас не сбегали. Мы хотели создать мир, комфортный для человека, а что имеем? Жуть! На Леркином острове и то, наверное, было приятнее чувствам, чем у нас.

   – Да, там хотя бы море было вокруг, – засмеялся Лерка.

   Он не стал уточнять, что купаться в том море не порекомендовал бы никому со слабыми нервами. Только самые бесшабашные головы рисковали окунаться, да и то на мелководье, вблизи у берега.

   – Ты хочешь воды?

   – Да. Совершенно необходимо иметь бассейн для снятия напряжения после работы. Люди должны хоть иногда отдыхать от полуторной силы тяжести.

   – Хорошо, убедила, – пожал плечами Эльмар. – Мы с Леркой подумаем, можно ли увеличить синтез H2O.

   – Лучше поищите вблизи действующих вулканов, там могут быть подземные источники.

   – Запомнили. Что еще?

   – А этого разве мало? Фу, какой ты легкомысленный! Вот пожалуюсь на тебя Элу, пусть он тебя отругает!

   – А я на тебя – Сабине.

   – Смотри не промахнусь! Получишь от нас обеих!

   – Сдаюсь. Все сделаю, как ты велишь. Смотри, какой салют! Красиво придумали ребята!

 

Нита

   Войдя в комнату, Нита огляделась, и сердце у нее сжалось. Квартира была обставлена роскошно, но не в этом было дело. Она, Нита, не была первой, которая переступала этот порог. Здесь просто чувствовалось нечто, напоминавшее о ее предшественницах, словно каждая из них оставила после себя след. Картинки на стене весьма двусмысленного содержания, тяжелые шторы на окнах...

   «Нет-нет, ты ему понравилась, – отогнала от себя Нита неясные страхи. – Он не стал бы тащить тебя через полгалактики, если бы у него здесь кто-то был. Или бросил бы сразу в порту, если бы ты ему надоела за дорогу. Нет, он собирается с тобой жить. Не будь мнительной.»

   Нита не была мнительной, но она и не была никогда чересчур доверчивой. Она была тихой, скромной и мечтательной. И она почти смирилась с тем, что судьба ее не сложилась. Ей рано пришлось пойти работать. Семья была большой, и того, что отец приносил домой, катастрофически не хватало. А на ткацкой фабрике, куда ее взяли по знакомству, она сразу попала в среду таких же, как она, неудачниц. Некоторым из стоявших за станками женщин было уже за пятьдесят, и они проработали здесь всю жизнь. Заработок свой Нита отдавала матери, оставляя себе немного мелочи на воскресные развлечения.

   Развлечениями этими чаще всего были танцы, хотя они Ниту никогда особенно и не интересовали. На танцах она скучала, однако это была для нее чуть ли не единственная возможность с кем-то познакомиться, а Нита мечтала о замужестве подобно любой другой обычной девушке. Увы! Парни, которые обращали на Ниту внимание, были столь же бесцветны и скучны, сколь и танцы, на которых она с ними знакомилась. Они могли дать ей только точно такую же унылую, безрадостную жизнь, какую вела ее мать. А Ните, конечно же, хотелось чего-то другого. И она даже знала чего – она хотела любви.

   С тех пор как Нита себя помнила, она старалась быть и была хорошей дочерью. Она не сомневалась в этом и точно также была уверена, что способна стать очень хорошей женой: любящей, нежной, верной. Вся ее душа рвалась к этому. Она искренне верила, что и без нарядов, без ярких красивых тряпок и побрякушек кто-то смелый, заботливый заметит красоту ее лица и оценит ее спокойный, надежный характер. Поэтому и не интересовали Ниту наряды: она была наивной и не знала жизни, вот только не подозревала об этом.

   Ничем особенным ее мечты от мечтаний других девушек, впрочем, не отличались. Прекрасных принцев на всех явно не хватало, и большинству мечтательниц приходилось довольствоваться кем-нибудь попроще, иначе они рисковали просидеть в девицах до седых волос. Попав на фабрику, Нита постигла это довольно быстро. Точно также как и тот прискорбный факт, что замуж быстрее выходят не тихие, скоромные, нежные, а бойкие, яркие, хваткие.

   Но быть яркой и хваткой Ните почему-то не хотелось. К тому же одеваться так, как одевались эти самые яркие, она не могла: траты на модную одежду сильно отразились бы на размере суммы, вносимой ею в семейный котел, поэтому потратить на себя больше необходимого минимума Ните даже не приходило в голову.

   Так и шли неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом. Ните было далеко за двадцать, и первая свежесть ее лица уже поблекла. О прекрасном принце она больше не мечтала: она согласилась бы выйти замуж за любого более или менее подходящего, пусть даже и не способен он был вызвать у нее пламенных чувств. Как-никак, это была бы своя собственная семья и можно было бы уйти с фабрики.

   Увы, парни, интересовавшиеся Нитой, были уж слишком «не те». И вдруг – эта встреча... Парень с эмблемой «Космотранс» стоял у ворот фабрики и кого-то высматривал в людском потоке.

   Нита взглянула на него – и обалдела. Парень выглядел именно таким, каким она представляла себе Хозяина Ее Дома, Отца Ее Детей... Он был среднего роста, стройный, мужественный. Вечерний ветерок развевал его темно-каштановые кудри, и на губах играла дерзкая полуулыбка. А глаза... Два прожигающих насквозь угля, а не глаза! Нитино сердце они во всяком случае прожгли...

   «Пусть будет что будет», – вихрем пронеслось в Нитиной бедной головушке.

   – Вы не меня ждете? – робко произнесла она, изумляясь собственному бесстыдству.

   – Вас, если не возражаете, – галантно ответил парень.

   Конечно, он ждал не ее, но разве имело это какое-то значение? Сердце у Ниты забилось, и она выкинула из головы все побочные соображения. Ей стало вдруг все равно: если ее ждет только один вечер счастья – она согласна и на это. В унылую, скучную, бесцветную действительность она еще успеет вернуться.

   Вечер в самом деле был сказочным. Они шли по тысячу раз исхоженным Нитой улицам, но ей казалось, будто она гуляет в волшебном саду. С этим парнем ей было необыкновенно легко, приятно, и все казалось очень простым.

   Вечер был до того чудесным, что просто не должен был повториться. Но парень с эмблемой «Космотранс» ждал Ниту у ворот фабрики и на следующий день, и еще. Как же она могла не согласиться улететь с ним на его планету?

   – Я хочу, чтобы мы всегда были вместе, – сказал он, нежно глядя в Нитины ошалелые от счастья глаза.

   Нита уволилась с фабрики, поцеловала мать, братишек-сестренок и простилась с Тьерой. Здесь, на Безымянной, ее встретили хорошо. Ей сразу же предложили работу в столовой, отдельную комнату в общежитии и даже заключили с ней контракт. Теперь она в любом случае не пропадет, работать она умеет. Но эта квартира, куда Барк ее привел, вдруг пробудила в Ните тревогу.

   – Барк, мне почему-то страшно, – сказала она.

   – Ах ты, маленькая трусиха, – засмеялся он. – Все будет отлично, на все сто. Ты ведь училась в школе?

   – Училась, – улыбнулась Нита. – И даже, представь, неплохо. Покажи мне кухню. Ты ведь не против, если я немного похозяйничаю?

   – Сиди, – ответил Барк. – Отдыхай. Я сам.

   В отдыхе Нита, действительно, нуждалась. После невесомости любое движение давалось ей с трудом. Но желание Барка самому приготовить ужин снова пробудило в ней беспокойство.

   «Ты дура, – сказала она самой себе. – Он просто очень добрый.»

   Но она не была дурой. Через полчаса в дверь позвонили, и в квартиру ворвалась компания из трех парней и одного солидного мужчины лет сорока. Мужчина был хорошо одет, гладко выбрит и вел себя прилично. Парни были развязны и бесстыдны.

   Нита старалась держаться тихо, скромно, словом, не маячить. Она очень устала. Компании такого сорта ее никогда не привлекали. Парни очень грязно говорили о девушках и женщинах, о каждой нагромождая прямо-таки чудовищные выдумки. Из их слов выходило, что все женское население планеты состояло из необычайно похотливых девиц с пропускной способностью, не подвластной никакому воображению.

   Но это были друзья Барка, и Нита старалась быть вежливой, чтобы его не обидеть. Один из парней, смазливый и высокий, весьма настырно весь вечер крутился возле нее, и она старательно улыбалась, увертываясь от его рук. Наконец, она не выдержала и отправилась на кухню. Парень последовал за ней.

   – Я хочу тебе сказать... – начал он, прикрыв дверь.

   – Все, что вы можете сказать, я буду слушать только в присутствии Барка, – едва нашлась Нита.

   – Я по секрету.

   – У меня нет от него секретов. Откройте дверь.

   Вместо ответа парень подошел к ней ближе.

   – Ты мне нравишься, – сказал он, протягивая к ней руки. – Чем я хуже Барка?

   Нита резко отодвинулась:

   – Как вы смеете такое говорить девушке своего друга? – сказала она, вспыхнув. – Уходите сейчас же, или я позову Барка.

   – Так, – сказал Барк, заглядывая на кухню. – Очень интересно...

   Ухмыльнувшись, его приятель, только что пренагло тянувший к Ните руки, обернулся и сказал с эдакой ленивой двусмысленностью:

   – Ну что ты! Мы ничего плохого не делаем!

   И вышел.

   Нита, чувствуя, что щеки ее запылали, слова не смогла вымолвить от стыда.

   – Так, – произнес Барк насмешливо. – Вот что, голубушка. Одевайся и выметайся в свое общежитие.

   – Как? – воскликнула Нита. – Почему? Барк, милый, я же ничего не сделала! Ты же ничего не видел!

   – Я видел вполне достаточно, – произнес Барк жестко. – Ты сама соберешь вещи, или тебя выкинуть?

   – Нет! – воскликнула Нита. – Я не виновата! Ты не можешь поступать так!

   Барк усмехнулся и вышел из кухни. Когда он вернулся, в руках его был Нитин чемодан и ее туфельки.

   – Пошли, – скомандовал он.

   Нита отрицательно покачала головой. Ей все еще казалось, что он шутит.

   По-прежнему усмехаясь, Барк прошел в прихожую, открыл входную дверь и выкинул чемодан на лестничную площадку. Туфельки полетели туда же.

   – Ну? – произнес он с угрозой в голосе.

   Как во сне, Нита оторвалась от оконной шторы и выбралась из квартиры. Сев на чемодан, она надела туфельки и зарыдала. Она ожидала чего угодно, но только не такого!

   Дверь квартиры скрипнула... Нита с надеждой подняла голову... Из-за двери вышел тот самый смазливый парень, из-за которого была ссора.

   – Давай, я тебя провожу, – сказал он сочувственно.

   Нита встала, подняла чемодан и покачала головой.

   – Я сама, – проговорила она.

   – Ты не знаешь, где это.

   – Найду.

   И поплелась вниз. Оторваться от ухажера не было никакой возможности.

   – Я очень виноват перед тобой, – сказал он на улице, ухватившись за ручку ее чемодана. – Позволь, я понесу.

   Не позволить здоровенному парню тащить вещь, которую Нита едва волокла, у нее не хватало сил. К тому же парень вовсе не ждал ее позволения. Он просто взял чемодан и понес, вынудив двинуться следом. И она поневоле должна была выслушивать его длинные оправдательные тирады.

   Наконец они подошли к трехэтажному зданию в один подъезд.

   – Вот твое общежитие, – сказал парень. – Какой у тебя номер комнаты?

   – Нет, – покачала головой Нита, – я сама.

   Она решительно потянула к себе чемодан, и парень, наконец, выпустил ручку.

   – Я найду тебя, – он сказал.

   – Не надо.

   Всю ночь Нита проплакала. Утром ей надо было выходить на работу, и она вышла. В столовой ее назначили судомойкой. Дел было невпроворот, и она сумела отвлечься, а затем побежала в общежитие, надеясь: вдруг Барк придет. Но он не пришел ни на этот день, ни на другой. На третий же вечер к ней постучали.

   – Барк! – воскликнула она, бросаясь к двери.

   Но на пороге стоял вовсе не ее возлюбленный, а уже знакомый смазливый парень, тот самый, виновник ее несчастья.

   Захлопнув перед его носом дверь, Нита бросилась на кровать. Снова раздался стук, Нита открыла.

   – Убирайтесь! – воскликнула она. – Я не хочу вас видеть! Ах, Юка! Заходи! Я не знала, что это ты. Как ты меня нашла?

   Юка была официанткой в столовой, куда устроилась Нита.

   – Ах, милочка, – защебетала Юка. – Я пришла к тебе с большой-пребольшой просьбой. Сегодня в клубе танцы. Я не могу пойти одна, неловко. Пошли вместе, а?

   – Не могу, – покачала головой Нита. – Я жду одного человека.

   – Уж не Барка ли? – засмеялась Юка.

   – А ели и Барка, так что? – враждебно сказала Нита.

   – Так ведь его на танцах и надо ловить. Глупая! Барк у нас – кавалер на один раз. Если бросит, то уже не попросит. Идем, сама убедишься.

   – Нет, не пойду. Не хочу, – печально отказалась Нита.

   – Какая ты... Ну хотя бы проводи меня дотуда. Я боюсь, честное слово. Только проводишь, а?

   – У меня нет денег.

   – Чепуха! Я заплачу за тебя, потом отдашь.

   В самом деле, почему бы Ните было не сходить на танцы?

   – Хорошо, – сказала она. – Пошли.

   Танцевать она не собиралась, но посмотреть было можно. Когда они пришли, музыка уже играла, и народу было достаточно. Нита села на скамеечку возле окна, чтобы видеть входящих и выходящих из зала, и снова погрузилась в ожидание. Когда появился Барк, она привстала навстречу ему... встретилась глазами с тем, кто еще совсем недавно шептал ей, как она чудесна, и что лучше ее не бывает на свете... вспомнила, как резко он ее оттолкнул... И опять села на место.

   Она сделала правильно. Барк взглянул на Ниту, направился в ее сторону... Нита вспыхнула, снова привстала... Барк прошел мимо и заговорил с девушкой, сидевшей рядом:

   – Разрешите пригласить?

   Девушка вскочила, и он повел ее на танец. В полном отчаянии Нита посмотрела им вслед. Но поверить, что Барк действительно ее бросил, она была еще не в состоянии.

   – Разрешите пригласить? – раздалось над ее ухом.

   – Что? – вздрогнула она и повернула голову: перед ее усталым взором снова маячил тот самый смазливый парень, с которым она так неудачно познакомилась у Барка.

   – Я не танцую, – расстроено выговорила она и прикусила губу, чтобы не расплакаться.

   Весь вечер она просидела неподвижно на скамейке у стены и безучастно смотрела на счастливые парочки. Когда танцы закончились, и все стали расходиться, она встала и поплелась к общежитию. Погруженная в печальную думу, она брела по парковой линии, ничего вокруг не замечая. Юки с ней давно не было, та прямиком с танцплощадки упорхнула с каким-то кавалером.