Текст книги "Второстепенный (СИ)"

Автор книги: Ирина Нельсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 19. Енисей

Сначала дразнят, но не бьют,

Сначала гонят, но не рвут,

И ночь с волками заодно.

А ты бежишь, не чуя ног,

Но неизбежен этот миг,

Глухой тупик погасит крик.

И шансов нет, ты здесь чужой,

Пророчит смерть

Звериный вой, звериный вой.

Пропажу Волхова заметили не сразу. Мальчишка оказался по-иезуитски хитер и оставил записку: «Гуляю в лесу с дриадами». В результате ни одноклассники, ни персонал больницы не встревожились, найдя палату пустой. Тревогу поднял Корион, когда пришел в Сид Трех Дубов с новостями для учеников и выяснил, что Волхова вот уже на протяжении пяти часов никто не видел. А настроение у алхимика и без того было поганым.

Лес прочесали, дриад допросили, но ничего не добились.

– Вы видели Волхова?

– Да. Мы встретили его в больнице и гуляли с ним по лесу.

– Он не вернулся в Сид Трех Дубов.

– Да. Он был в лесу.

– Куда он пошел?

– В лес.

– В какой лес?

– Смешанный. Там растут сосны, дубы, ясени…

– Где этот лес находится?

– На равнине у моря.

– Где вы его видели в последний раз?

– В последний раз мы видели его у дупла Легкого дерева.

И так по кругу. На любой вопрос следовал честный, подробный и абсолютно бесполезный ответ. Корион заподозрил дриад в издевательстве. Пчелы явно были причастны к исчезновению друида, но как это доказать? Даже на прямую просьбу провести его той же дорогой дриады преспокойно завели его в глухую чащу и остановились, аргументрировав тем, что дальше ничего не могут сделать, потому что Корион слишком большой!

Паранойя голосила на все лады о том, что мальчишка пропал не просто так, что подрыв Фогруфа и его исчезновение взаимосвязаны. Вдруг он на самом деле никакой не иномирный пришелец? Может быть, он был послан Сопротивлением как отвлекающий маневр? Как сборщик информации? И то, и другое? Нет, он же втирался в доверие: сообщил о бомбах Ая и помогал! Работа на другую, солидарную эльтам организацию? Русская императорская разведка? Им хватило бы наглости использовать ребенка. Нет, бред. Романовы чтут Изначальные законы. Или Волхов все-таки не ребенок? Но зачем тогда такая странная легенда? И почему исчез сейчас, едва восстановившись после ранения? Да, Корион знал, что Вадим хотел сбежать, но не логичнее было бы сделать это на новогодних каникулах, ведь к тому времени Аунфлай ослабил бы бдительность и слежка была бы не такой сильной. Что это: приказ или дурость?

Здравый смысл тихо и вкрадчиво твердил, что мальчишка просто испугался за свою шкуру, а подрыв школы стал последней каплей в череде бед. Сначала другая культурная среда, потом сверхчувствительность, затем неспособность к законному колдовству, отравление – не слишком ли много на одного тринадцатилетнего сироту?

В конце концов, Корион плюнул на своё отношение к подозрительному мальчишке, доложил о пропаже Мерфину и пошел варить поисковое зелье. Благо, у целителя О’Фей остались образцы, а у самого Кориона уже были заготовки. Какое счастье, что алхимическое крыло Фогруфа не пострадало при взрыве. Все-таки предки были не дураки, когда большую часть хранилища и основную лабораторию увели в глубокие каменные подземелья, а сверху, в легких постройках, оставили лишь класс, рабочий кабинет и покои.

Спустя три часа, когда на небо выплыла Луна, Корион достал из котла молочно-белый кристалл, подвесил его на цепочку и пошел к директору. Эхо шагов громко разносилось по коридорам опустевшей школы. Иногда на пути попадались келпи. При виде мрачного алхимика они опускали головы и старались как можно тише исчезнуть из поля зрения.

Мерфин нашелся в хозяйских покоях. Он устало сидел в кресле лорда, потирая виски. На столе перед ним лежал телепат и куча исписанного пергамента. Обычно уложенные, любовно расчесанные волосы были всклокочены, на фиолетовой мантии по-прежнему лежала пыль и грязь. Когда за Корионом скрипнула дверь, он тяжело вздохнул, провел руками по голове, смахнув пряди с лица, и откинулся на спинку кресла.

– Тише. Мэдог только что уснул, – шепотом попросил он. – После возвращения из усыпальницы на нем лица не было.

Корион отрывисто кивнул, отстраненно размышляя о том, что возглавить Аунфлаев следовало все-таки Мерфину. Мэдог, в отличие от младшего брата, был менее стойким и не таким... вездесущим.

– Что-нибудь удалось выяснить? – спросил алхимик, подойдя к висящей на стене карте.

– Ай был почтальоном. Он не отчитывался о своих передвижениях, но вот друзья у него бывали часто. Оцени список, – Мерфин пошарил в стопках и зачитал с пергамента: – Бедн-вара Юа из бруидена Арабор, келпи Мао из бруидена Лоденграс, вилла Леля из Медногорья, её собрат Радо из озера князей Алтайских, роан Фэу из бруидена Гвалчгвин и еще добрых два десятка друзей из бруиденов Ордена Золотой Розы, хотя большинство их детей не учится и никогда не училось в Фогруфе. Имеется друг и в Румынии. Из того самого вымершего бруидена. Я уже передал имена остальным. Они проверят.

– Скорее всего, Ай был и отравителем, и подстрекателем, – заметил Корион, сложил знак Йор и пустил импульс по цепочке с кристаллом. – А что насчет его связи с Сопротивлением?

Мерфин поморщился и отрицательно качнул головой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Келпи не заметили ничего подозрительного. Ай не говорил ни о каких человеческих знакомых, никого не вербовал. Может быть, что-то скажут его друзья, но...

– Но что они могут знать, если Ай использовал дружбу для того, чтобы проникнуть в бруидены? К тому же, как оказалось, он был не таким болтливым, каким хотел казаться.

Кристалл мигнул, взлетел, покружился над картой и ткнулся в море, рядом с границей Франции и Бельгии.

– Или дирижабль, или корабль. Скорее всего, паршивец собрался на родину, – заключил Корион.

Мерфин со вздохом встал, покачнулся и сел обратно. Прошедший день вымотал его так, что ноги не держали.

– Нужно выяснить, какие рейсы идут до России. Его нельзя упустить, Корион. У него дар истинного целителя. Найди и верни его. Любой ценой. Это приказ.

Корион покорно поклонился. У него самого руки так и чесались надрать уши Волхову. Чего мальчишка хотел добиться этим побегом? Он не мог не понимать, что его найдут.

Ди был настолько любезен, что не только перебросил алхимика в человеческий мир, но и подвез до штаб-квартиры службы безопасности и согласился помочь с поимкой.

– Вы уже слышали? – разулыбался дежурный при их появлении. – Как вы узнали? Мы ведь сами только что получили сообщение! Да вы проходите, проходите, хотите чаю?

Корион насторожился.

– В общих чертах, – обтекаемо ответил он. – Моё имя Корион Хов, это келпи Ди.

– Да-да, – парнишка записал имена в тетрадке и щелкнул рацией. – Майор Уильямс, они уже здесь!

– Уже в курсе? – удивленно прошипела рация. – Хотя кто, как не они? Проводи в мой кабинет!

Парень с готовностью подорвался с места и чуть ли не с поклонами открыл дверь.

– Проходите-проходите, вам вот сюда, по этому коридору…

В широком коридоре службы безопасности царила суета. Люди бегали из кабинета в кабинет, кто-то ругался с русским посольством. Корион не знал, как обычно протекали рабочие будни службы безопасности Европейской Империи, но тревога и суета людей явно превышала норму. Особенно его напрягала радость и облегчение на человеческих лицах, когда они видели его с Ди. Нечасто появление келпи и эльта, тем более в форме алхимика, вызывало у людей такую бурную радость. Точнее, никогда.

– Здравствуйте, я майор Джон Уильямс, отвечаю за морскую безопасность у Великобританских островов.

Уильямс явно раньше имел с эльтами дела – руки подавать не стал, ограничился поклоном. Корион прошел в просторный кабинет. В глаза сразу бросилась карта Великобритании с приграничными водами. Линиями были отмечены существующие маршруты, по ним плавно двигались светящиеся магокристаллы. В правом верхнем углу тревожным красным огоньком мигала точка с подписью «Енисей» – единственное сошедшее с курса судно.

Корион опустился на стул, ощутив смутное подозрение. Лайнер с именем русской реки наверняка принадлежал Российской Империи.

– Корион Хов, слуга бруидена Аунфлай.

– Ди. Вождь озерных келпи.

– Аунфлай? Не тот ли самый Аунфлай, который курирует больницы в Большом Лондоне? – нахмурился Уильямс. – Я предполагал, что захваченный Сопротивлением лайнер вызовет у Владыки Златовласа больше интереса. Я ожидал кого-то из русских эльтов. В конце концов, это судно принадлежит России.

Подозрение превратилось в уверенность.

– На "Енисее" находится мой ученик и подопечный Мерфина Аунфлая. Аунфлай один из двадцати одного клана Ордена Золотой Розы. У меня есть боевой опыт зачистки кораблей. У Ди есть огромная скорость и не менее огромный дар гипноза, – мрачно сказал Корион. – Что вам еще нужно? Отряд морских дьяволов?

Уильямс смешался.

– Боевой опыт? Ну, тогда конечно...

– Мне нужны все данные по лайнеру. Его архитектура, скоростные возможности, сколько человек вмещает, объем воздуха во внутренних помещениях – всё, – прервал неловкое блеяние Хов. – Также нужны телепат, данные капитана или начальника охраны, можно просто фото и имя.  И чашка крепкого кофе без молока, без сахара.

Уильямс подорвался с места. На столе тут же появилась папка с данными по «Енисею» и телепат. Перепуганный секретарь принес кофе. Пока  люди искали информацию по капитану корабля, келпи подсел поближе к Кориону.

– Профессор, почему вы уверены, что Волхов находится на этом лайнере?

– Этот ребенок за пару месяцев вляпался в такое количество неприятностей, сколько не всякий переживет за всю жизнь. С его удачей он может быть только на «Енисее».

Корион снял с телепата магокристаллы. Образ Вадима встал перед глазами. Тонкий обруч плотно обхватил голову и покорно отозвался на заклинание пульсацией височных колец.

– Волхов! Волхов, слышите меня?

Ментальное общение с иностранцем да еще без телепата на том конце оказалось нелегкой задачей. Кориона погребло под ворохом разноцветных образов и эмоций, на первый взгляд, друг с другом абсолютно не связанных.  Единственная мысль прозвучала на русском языке и почему-то несла в себе прыжки посреди мягких стен с отчетливым привкусом истерического веселья. Корион схватился за виски и попытался отрегулировать мощность. Связь лучше не стала. Мальчишка сам по себе мыслил образами, облекая их даже не в слова – в ассоциативные цепочки с совершенно непонятной логикой. Ну, как связаны прыжки, плоская лепешка, мягкие стены и подло хихикающая девица с вышиванием?

– Волхов, я говорю с вами по телепату. Это прибор, который позволяет связаться ментально. Попробуйте сформулировать ответ. Пожалуйста, думайте на английском языке. Я вас не понимаю.

Образы всколыхнулись, закружились, зашумели. Корион зажмурился, даже не пытаясь вникнуть в мельтешение. Сначала прозвучал вопрос на русском, и лишь затем раздалось связное:

– Профессор? Это действительно вы, или у меня окончательно поехала крыша?

– Это я. Вы в порядке? Вы на захваченном «Енисее»?

В ответ в голове завопил мужской хор, затем появилась карта, охватывающая область между двумя реками, потом полная женщина с ласковой улыбкой стащила с себя парик, повторяя одну и ту же фразу, и всё это безобразие увенчало короткое:

– Да. На оба вопроса.

Нет, узнать что-то у существа, которое так формулировало мысли, было безнадежным делом. Как вообще можно жить с таким хаосом в голове?

– Оставайтесь на месте. Никуда не лезьте, я скоро за вами приду, – велел Корион и прервал заклинание. Телепат отключился. Воцарилась восхитительная тишина. Порядком дезориентированный алхимик потер лоб и двумя глотками осушил чашку с кофе.

– Я прав. Он на «Енисее».

Ди молча кивнул и вчитался в документы по лайнеру. Корион передохнул еще минуту, взял фото капитана и вновь сложил пальцы в заклинание. На этот раз связь не подвела. Мужчина удивился, но быстро и четко объяснил, куда и с какой скоростью они идут, а начальник охраны охотно доложил, чем вооружены захватчики и скольких он успел заметить прежде, чем его ранили и обезвредили.

– Кислота в игрушечном оружии – остроумно, – заметил Корион. – Скольких вы потеряли?

– Четверых, – чересчур бодро ответил мужчина. – Пока не потеряли. Они вполне живы. Среди наших есть эльт. Он их вытащил.

– Эльту случайно не тринадцать лет? – спросил Корион.

Мужчина резко замолчал и попытался скрыть мысли за какой-то песней.

– Не старайтесь, не получится, – посоветовал алхимик. – Передайте, что я как его личный учитель очень недоволен его побегом. Скоро буду.

Помня, что телепат люди могут выносить не дольше двух минут, он прервал связь.  Ди отложил документы. Уильямс застыл напротив них, прожигая выжидательным взглядом.

– Они ведут лайнер в открытое море, – сказал Корион. – Требований выдвигать не собираются. Капитан сделал вывод, что они бегут с островов и пассажиров не планируют оставлять в живых. Охрана пыталась их остановить, но у них нет оружия, плюс сработал эффект неожиданности.

– Если это побег, то почему они раскрыли себя и захватили лайнер? – с недоумением спросил майор. – Не логичнее было бы просто сидеть тихо?

Корион раздраженно дернул плечом и встал.

– Не имею ни малейшего понятия. Ди, ты запомнил курс?

Келпи кивнул и первым вышел из кабинета.

– Я знаю, что вы хотите сказать, – Корион взмахнул рукой, прерывая открывшего рот Уильямса. – Что вы не можете пустить меня одного, что нужна поддержка и так далее. Я не буду вам объяснять, что вы нас просто задержите. Если вам так хочется, пошлите нам вдогонку дирижабль. Всего доброго.

И, развернувшись, он аккуратно прикрыл за собой дверь, оставив человека возмущенно хватать воздух ртом.

*   *   *

Что может один подросток против толпы фанатиков с оружием, когда у него есть амулет отвода глаз, телекинез и дар исцеления? Как выяснилось, довольно много. Когда охрану практически в полном составе отправили за борт, я вытянула их на нижнюю палубу и спрятала в каюте, а четырем, обожженным кислотой, оказала первую помощь с помощью найденной аптечки. Надорвалась, заработала жуткий холод и слабость, но вытащила всех. А их было тридцать два человека. Как-то мало для лайнера, или я просто избалована своей реальностью, где на безопасности был пунктик?

Поэтому когда в голове раздался весьма недовольный голос профессора Хова, реакция моя оказалась предсказуемой. «Ну, всё, допрыгалась, блин. Привет, палата в дурдоме. От судьбы не уйдешь», – подумала я.

А голос уверял меня, что он и есть профессор и настойчиво вопрошал, в порядке ли я и точно ли нахожусь на «Енисее». Ни в чем я уже не уверена, сэр! Тут вариантов, как в песне, от Волги до Енисея. Осталась лишь надежда на медицину, что и тебя вылечит, и меня вылечит.

Но нет. Голос профессора причудился и дяде Вите. Дядя Витя ему ничуть не удивился, бодро отрапортовал всё, что успел заметить, и уставился на меня.

– Заяц, твой учитель просил передать, что очень тобой недоволен. И что скоро будет.

– Да, я догадываюсь, – кисло пробормотала я, зябко закуталась в одеяло и прижалась к какому-то мужику покрепче. Попа предчувствовала крупные неприятности. Что-то ей подсказывало, профессор Хов на этот раз наплюет на всю детскую неприкосновенность.

– В дупло его мнение! – пробормотал другой охранник, круглыми глазами разглядывая заживающий след от кислоты. – Если бы не ты, парень, мы бы тут не сидели.

– Точно, – поддакнул другой. – Чего делать будем, Вить?

– Хов велел сидеть тихо и не высовываться, – сказал дядя Витя строго. – Мы не будем мешать профессионалам.

Охранники переглянулись. Для тридцати человек в каюте места было маловато, поэтому все буквально сидели друг на друге.

– Но…

– Мальчишка только что надорвался, от смерти спас, а вы всё равно в гроб хотите лечь? С голыми руками на кислоту – оно тем и закончится. Сидеть, я сказал!

За дверью прозвучали шаги, и мужики моментально притихли. На ручке висел амулет отвода глаз, но я всё равно напряглась, готовясь держать замок до последнего. Громко распахнулась соседняя дверь.

– Никого, – сказал голос.

Люди прошли мимо нашей каюты, осмотрели следующую и, удовлетворившись, отошли. Мы дружно выдохнули. Я немного расслабилась и прикрыла глаза. Сквозь накатывающую дрему пробилось ощущение широкой ладони в волосах.

– Совсем умаялся, зайчонок… – раздался тихий голос.

Я уже почти заснула, когда дядя Витя снова вздрогнул и забормотал ответы. На этот раз на русском.

– Твой учитель ради тебя поставил на уши весь Орден Золотой Розы, – шокированно сказал он, когда сеанс связи закончился. – Не знаю, что он им наплел, но они безумно злы, и они идут сюда. И не только наши. Все.

– В смысле, все? – не поняла я.

– Все – в смысле весь Орден. Включая Князей Алтайских, Медногорских, Уральских, Карельских и Кавказских. Вся Европа. Хо Ши из Китая, американцы, даже японцы! Весь Орден Золотой Розы! Дмитрий Алексеевич Романов только что лично осведомился о твоей безопасности и велел нам всем сидеть тихо.

– А сегодня Овсень, – отстраненно заметил кто-то.

На свет появилась пачка сигарет. Щелкнула спичка. Мужики смачно затянулись.

– Пиздец Сопротивлению.

Так они и курили, меланхолично разглядывая меня сквозь сизый дым. Даже когда раздался жуткий влажный хруст, на иллюминатор брызнуло алым и дико, страшно заорали люди наверху.

– Чем будем кровь с палубы отмывать?

О стекло иллюминатора ударилась чья-то голова и откатилась в сторону. Под дверь просочилась алая лужица и принесла с собой специфический запах свежего трупа. Я отвела взгляд.

– Нет! Нет, пожалуйста, не надо! – взвизгнула женщина. – Я не с ними, не с ними!

В ответ раздался нечеловеческий рык. Крик оборвался.

– Кажется, они вошли в раж, – заметил какой-то охранник.

– Овсень, – философски протянул Дядя Витя, разглядывая натекшую кровавую лужу. – В такие праздники у них у всех малость сносит крышу.

– Не пора ли вмешаться? Эдак они всех пассажиров перебьют.

– Не лезь под горячую руку. Не зря же на официальном уровне запрещают в их праздники ходить по лесам и закрывают почти все дороги. Они там со смертниками вот так вот развлекаются. И разницы между уголовниками и обычными грибниками для них в такие дни нет. Могут и машину затормозить на какой-нибудь сельской дороге. Не трогают только беременных, кормящих и детей до пятнадцати. Великий Паритет, мелкий шрифт. Им никто ничего не скажет, если они тут всех положат. Все жертвы фанатикам припишут и успокоятся. Ведь тут на одном борту и Сопротивление, и их ребенок.

А еще и взорванная школа, и отравленные кланы, мысленно продолжила я список.

– Петрович, а ты-то откуда это знаешь? – тихо-тихо прошептал кто-то. – Куда люди пропадают, никто никогда не говорит…

– А я в свое время как раз попал в счастливое исключение, – усмехнулся дядя Витя. – Слышали про маньяка, который в Ростовской губернии орудовал в восемьдесят седьмом?

– Это который детей убивал с особой жестокостью? – припомнили охранники. – Кажется, его поиски без объяснения причин свернули…

– А потому что искать стало некого, – дядя Витя кивнул за дверь. – Он эльтам попался, когда убивал меня. Те его допросили и прямо на моих глазах на кусочки разорвали. А меня подлечили, до дома отвели и сказали, что в их праздники лучше сидеть дома, а то им что маньяк, что грибник – всё едино. Я потом так и никому и не смог сказать, как именно пропал наш глубокоуважаемый учитель. Хотел и не мог. Как заколдовали меня.

– Уголовники, маньяки – ладно, про них все знают, – сдавленно выговорил тот же охранник. – Но остальные, остальных-то зачем?

Я поежилась. Теперь мне стало понятно, почему Сопротивление никак не изведут. Если эльты так каждый год развлекаются, да еще со всеми, кто попадется под руку…

Раздались неспешные шаги. В дверь поскреблись. Зловеще так поскреблись когтями, явно сняв с поверхности стружку.

– Во-олхов… – пьяно протянул знакомый бархатный голос. – Волхов, выходи-и…

От этих зловещих звуков и интонаций нас всех чуть инфаркт не шарахнул. Профессор рассмеялся шипящим, похожим на шелест смехом. Ей-богу, человеческое горло не может такие звуки издавать! Не может! Я громко сглотнула.

– Ты там не один, да? Я слышу, как бьются их сердца. Тук-тук-тук, тук-тук-тук, – он побарабанил ногтями по двери и вкрадчиво, напевно продолжил. – Птички в клетке, маленькие, беззащитные, безмозглые. Так и норовят всё отравить и уничтожить. Ни одно существо не гадит у себя в гнезде, кроме людишек. Они и тебя травят. Прямо здесь и сейчас. Я чую эту вонь даже здесь…

Охранники даже не побледнели – посерели и дружно затоптали сигареты. Тридцать два лица обернулись ко мне с умоляющим выражением. Я вспомнила, что являюсь эльтом, и громко пропищала голосом галчонка из Простоквашино:

– Не выйду! Вы устроили дебош, сэр! Уже больше ста лет, а вы носитесь, головы всем подряд отрываете. О мнении мировой общественности не думаете. Я лучше тут посижу, никотином подышу!

За пределами каюты повисло озадаченное молчание.

– И вообще, – окончательно расхрабрилась я. – Наверху, в ресторане были мои человеческие опекуны и семья Криса Стенли. Если Орден их убил, я вам горло перережу!

– Знаю, ты можешь, – прошелестел низкий смех. – Не волнуйся. Мы убили только Сопротивление. Открывай.

– А что там за женщина кричала сейчас? – не поверила я. – Что она не с ними?

– Некоторые мужчины при определенных обстоятельствах вполне способны взять женские ноты. Особенно если в них фигурирует разозленная нереида, – профессор снова поскребся. На сей раз об иллюминатор. Тонкие окровавленные пальцы оставили на стекле царапины с легкостью алмазного резака. – Волхов, выходи уже.

– Не выйду. Вы неадекватный.

– Я адекватный. Только немного пьяный. Не трону я твоих людей. Даю Слово.

– Ага, а как насчет наказания за побег?

– Меня разрывают противоречивые желания, поэтому этот вопрос будет решать директор Аунфлай. А поскольку вы у нас существо нежное и вредное, подозреваю, это будет уборка туалетов. С какой стати я оправдываюсь и уговариваю тебя, как невинную девицу?

Дядя Витя подтолкнул меня в спину. Я слезла с кровати, кое-как протиснулась сквозь охранников и щелкнула замком.

Профессор расслабленно стоял, оперевшись на косяки. Роскошная черная чешуйчатая мантия, обычно наглухо застегнутая, была распахнута. Сквозь расстегнутый ворот неожиданно чистой белой рубашки виднелись ключицы. Черные волосы растрепались. Глаза блестели, шальные и какие-то сытые. Подозрительно алые губы насмешливо кривились. С мокрых дланей капала кровь. И в целом, профессор Хов выглядел как оживший герой готичной вампирской саги.

На этом месте согласно канонам ромфанта спасенная попаданка должна радостно повиснуть у него на шее и, запечатлев поцелуй на алых устах, томно вздохнуть огромным полуобнаженным декольте: «О, прекрасный бессмертный в темных доспехах, мне было так страшно! Как хорошо, что ты пришел за мной!» А вампир – обхватить её тонкую талию, лизнуть декольте и простонать: «Ах, любимая, как мне тебя не хватало!» Дальше следовали бы сцены самой разной разнузданности в зависимости от заявленного рейтинга и размеров кровати, пышная свадьба, долгая и счастливая жизнь в окружении детишек.

Но спасенного тринадцатилетнего пацана ждали только чистка туалетов и гора домашнего задания.

От такой несправедливости у меня на глаза навернулись слезы, а губы задрожали. Как жалко-то, блин! Я тоже хочу свадьбу с профессором! Или хотя бы разнузданную сцену!

Профессор выпрямился. Ухмылка исчезла с его лица.

– Волхов, вы что, плачете?

Собственно… А почему бы и нет?

– П-профессор! Как хорошо, что вы пришли! – я всхлипнула, сбросила одеяло с плеч и, перемахнув через кровавую лужу, повисла на его шее.

Профессор предсказуемо не обрадовался.

– Волхов, вы что себе позволяете? Волхов, у меня руки в крови!

– Мне было так страшно, сэр! – ревела я самозабвенно.

Наощупь ожившая готическая мечта оказалась твердой, как доска, и жилистой. Ключицы вблизи оказались еще симпатичнее. И пахло вкусно. Какими-то знакомыми травами и чем-то неуловимым, мужским.

– Волхов, минус тридцать баллов за побег!

Ну да, где я, а где мягкое глубокое декольте.

– Ы-ы-ы! – слезы брызнули из глаз с удвоенной силой.

Профессор шагнул в сторону, очистил руки заклинанием, попытался высвободиться и не преуспел. Горячие ладони скользнули по моим озябшим плечам, и меня заколотило нервной дрожью.

– Вы почему такой ледяной? Вы что, заработали магическое истощение?

– Он всех силой мысли вытащил, когда нас за борт выкинули,– подал голос дядя Витя.

Профессор оценил количество людей, выругался и, уже не сопротивляясь, обнял в ответ. Я опомниться не успела, как он затащил меня в соседнюю каюту и уселся рядышком на кровати.

– Знак Йор и Йол учили?

– Угу. Открытые ладони с растопыренными пальцами-и, – провыла я.

– Верно. До лопаток дотянитесь. Ниже, прямо на кость. Да, сюда. И держите руки там столько, сколько сможете, ясно? Я не родственник, а вы сверхчувствительный, так что может быть больно, – предупредил он.

– Д-да.

Руки сжались вокруг крепче, широкие ладони легли на мои лопатки. От солнечного сплетения по жилам потек жар. Оттенки аромата проявились особенно ярко: разбились на составляющие травы, повеяла ночная свежесть, виноградная нотка на языке приобрела изысканный привкус. Перед зажмуренными глазами расцветилось роскошное бордовое нечто с золотистой искрой на вдохе. Я охнула от неожиданно острого удовольствия. Ароматный жар промчался по телу и ударил по всем нервам ярким, насыщенным, сложным ощущением. Голову повело. Стало так хорошо, словно меня, продрогшую и промороженную насквозь, окунули в горячую ванну и вручили в руки кружку с только что сваренным… Точно! Этот аромат и ощущение!

– Не больно?

– Глинтвейн…

– Что?

От этого тепла меня неумолимо потянуло в сон. Глаза не разлипались никак.

– Вы как глинтвейн с мятой...

Я уснула бы на полуслове самым позорным образом, но тут профессор произнес такое, отчего от удовольствия и неги не осталось и следа.

– Вадим, твои опекуны, Стоуны... Прости, мы не успели. Их убило Сопротивление.