Текст книги "Второстепенный (СИ)"
Автор книги: Ирина Нельсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
Глава 17. Праздник осеннего равноденствия
Нравятся мне сонники. Толкований одних и тех же символов великое множество. Та же яблоня – это и символ семьи, и древо познания, и мудрости, и здоровья, и смерти. Горящее дерево – и к переезду, и к опасной авантюре, и к разочарованию в любимом человеке. Как хочешь, так и толкуй. А сонник Фрейда категорично заявил, что я склонна к однополой любви. Спасибо, дедушка Фрейд! Знать бы еще, что в моем случае считается однополой любовью.
Учитывая, что сны с покойниками вообще игнорировать не стоит, а уж на значимые дни космического значения, вроде того же равноденствия, тем более, то сон нужно было разбирать чуть ли не покадрово.
Бабушка Зоя Асеева порадовала особенно. Нет, мне действительно снилась моя родная бабушка, и она действительно являлась моему дедушке Вадиму Волхову сестрой. Троюродной. Просто вся пикантность ситуации в том, что Зоей я её не звала никогда. А тут через слово – Зоя и Зоя. Проводы в новый дом, переход через реку – целый ритуал. Глянула на значение имени, прочитала о празднике и окончательно загрузилась.
Долго думать мне не дали. Всех выгнали накрывать на столы и наряжаться. К приезду гостей Фогруф сиял от чистоты и украшений, а выставленные во двор столы ломились от самых разных угощений. Откуда-то появился огромный громоздкий инструмент и после пары заклинаний леди Изольды заиграл чудесную ненавязчивую музыку.
В полдень ворота Фогруфа распахнулись, и школьники с радостными возгласами помчались навстречу родителям. Кто-то радостно повис на шее у отцов, кто-то закружил мать, кто-то получил объятья… Вместе с родителями к ученикам присоединились и келпи: и мужчины, и женщины. Я аккуратно отошла в сторонку и прислонилась к колонне, скрестив руки на груди.
– Не кисните, Волхов. Вечером будут жечь костры и жертвовать пищу предкам, – раздался голос декана. – Даже лорд Аунфлай не вправе отказать вам в этом.
Профессор Хов, как оказалось, стоял у той же колонны в такой же позе, только с другой стороны. В отличие от прочих преподавателей, он не надел парадную форму. Я потеребила фенечки и призналась:
– Дело не том. У меня плохое предчувствие. Что-то случится сегодня.
Голос профессора не изменился ни на йоту.
– И что же?
– Не знаю. Знаки толкуются очень расплывчато. Могу только сказать, что горящая яблоня – очень дурной знак. Что-то случится… – я помолчала, вспоминая сон, – до того, как мы сядем обедать.
– Вы видели сон?
– Не просто сон. Сегодня ночью я вместе с покойным дедушкой встретил бабушку Зою. Вы знаете, что означает это имя?
– Жизнь, – профессор посерьезнел. – Вы не одиноки в предчувствиях, Волхов. Бабуля Хим не пророк, но как экстрасенс она чувствует злые мысли. Преступник покажет себя сегодня. Мы усилили охрану, но всё равно будьте начеку.
Так вот отчего он в плаще алхимика! И вот отчего келпи так странно встали, не кучкуясь, вроде в толпе, но отдельно и по всему периметру.
Лорд и директор Аунфлай дали целых полчаса на то, чтобы родители нашли своих детей, расцеловали их и расспросили о делах. Отсидеться в стороне у меня не получилось – ко мне подскочил Абигор.
– Вот ты где! Пойдем, там папа с дядей Артуром привезли тебе кое-что.
Я невольно оглянулась на профессора Хова, но тот то ли исчез среди толпы, то ли растворился в темноте коридоров. Отказываться было невежливо. Пришлось идти.
Абигор ловко провел меня сквозь счастливые семьи и вытолкнул прямо на своего отца.
– Здравствуйте, лорд Эсквилл, – поздоровалась я и заметила. – Потрясающе выглядите.
Да, Ирвин вновь ослеплял своей красотой. Ничто в его облике не указывало на то, что когда-то его лицо пересекали шрамы, нос был свернут на сторону, а улыбка кривилась. Он даже держался иначе, как на старых фотогафиях, расправив плечи и горделиво вскинув голову. Лишь седые волосы напоминали о выпавших на его долю испытаниях. Изменения во внешности не прошли мимо эльтов – многие смотрели на него с неприкрытым изумлением, очарованные и покоренные.
– Благодарю, мистер Волхов. Мне попался потрясающий целитель, – ответил лорд чуть хрипловатым голосом, улыбнулся так, что у меня ёкнуло в животе, и протянул пухлую тетрадь. – Абигор много рассказывал о вас, о том, как вам тяжело жить в нашем мире. Позвольте сделать вам небольшой подарок в честь дня осеннего равноденствия.
Я вцепилась в тетрадь, едва сдерживаясь от того, чтобы не пролистать её прямо здесь и сейчас.
– Благодарю вас, лорд Эсквилл.
Приятно посмотреть на результат собственных трудов, черт побери!
– А это от меня и всех родных, – Артур протянул мне шкатулку.
Я не утерпела – заглянула внутрь и чуть не завопила от восторга. Сколько раз жалела, что у меня нет камней для оберегов – и вот, Артур Уайт додумался!
– Спасибо!
А что тут еще можно сказать? Не бросаться же с восторженными воплями на них? Хотя и хотелось.
Артур и Ирвин улыбнулись мне и обратили внимание на хозяев Фогруфа, которые как раз вышли на балкон. Лорд Мэдог поднял руку, призывая к тишине, и гости замолкли, повернулись, приготовившись внимать.
– Добро пожаловать, дорогие Попечители и родители! В этот замечательный день Мабона я пригласил вас сюда…
Чтобы сообщить пренеприятнейшее известие – к нам едет ревизор! Я тихонько, пригнувшись, чтобы не привлечь лишнее внимание, направилась в сторону башни бардов. Как назло, именно сегодня вопреки моей привычке сумка а-ля «Мери Поппинс» осталась в спальне. Эдриан заявил, что она на празднике мне ни к чему, а я взяла и уступила. Что ж, ошибка.
Я зашла в холл и нос к носу столкнулась с Аем. Келпи, отдуваясь, тащил на себе мешок с огромными тыквами.
– Вадим? Ты куда это собрался? – нахмурившись, спросил он.
Я показала ему шкатулку.
– Подарок хочу в башню отнести.
Келпи выглядел как-то бледновато. Заболел? Я прислушалась к его ауре, но ни боли, ни дискомфорта не ощутила. Он просто нервничал. Наверное, из-за того, что Аунфлаи усилили охрану. Услышав объяснение, он неуверенно глянул на часы и посторонился.
– Тогда пулей туда и обратно. А то к началу обеда опоздаешь, – уставившись в землю, пробормотал он.
– Да я не особо и голоден, – я пожала плечами.
– Но всё равно приходи. Будет представление, – промямлил Ай.
– Хорошо. Я быстро, – улыбнулась я и, проходя мимо, случайно толкнула его в плечо.
Келпи быстро отшатнулся, тыквы сдвинулись в мешке с громким звуком.
– Осторожно! – побледнев, воскликнул Ай.
– Ой, какие мы нежные! – съехидничала я и побежала в коридор, ведущий к башне.
А в зверином обличье он куда как смелее и сильнее. Что ему был бы какой-то десяток тыкв? Закинул бы себе на спину и рванул со скоростью сверхзвукового истребителя. Что, спрашивается, ему мешало так сделать сейчас? Похоже, всё его остроумие распространяется только на шутки.
Размышляя о недогадливости келпи, я дошла до клуатра и на секунду остановилась, залюбовавшись статуей первого ученика. Сколько ни хожу мимо, а каждый раз залипаю. Потрясающей красоты изваяние! Как можно было с такой точностью передать черты лица и даже брови с ресницами нарисовать? Ей богу, почти как живой! И такая интересная композиция – на бортике фонтана. Обычно подобные скульптуры ставят в центр и дают им в руки кувшин, а тут в центре неброский столбик. В результате эльф так здорово окружен цветущими клумбами. Если бы не эта тыква, которая выбивается из композиции, было бы отлично. И кто додумался поставить её у стены? И куда смотрели профессора?
Я сделала два шага и остановилась, почувствовав, как внутри всё похолодело.
Тыква. Огромная тыква у стены донжона. Я оглянулась и заметила еще одну тыкву – на этот раз у входа в алхимическое крыло. Точно такие, какие с трудом нес отчего-то очень нервный и обычно безумно сильный Ай. Ай, который регулярно выбирается в мир людей, который имеет обыкновение ждать в озере, а не таскаться следом, который может перемещаться куда угодно за бесконечно малый промежуток времени и который явно имеет хорошие отношения с другими волшебными народами. Он прекрасно ладит и с профессорами, наверняка и с Сесилией Броун в том числе…
Я вспомнила, как он побледнел, когда тыквы столкнулись друг с другом, и сглотнула. Статуи молчали. Для них тыквы были лишь тыквами и не несли в себе никакой опасности. Расчет у келпи был верным. Кто обратит внимание в праздник урожая на какую-то тыкву, когда добрая половина всех столов украшена целыми овощами и фруктами? Будь на моем месте любой другой ученик, он бы тоже прошел мимо. В Фогруфе детям не рассказывали, что одинокие бесхозные сумки в многолюдных местах могут взорваться, и не устраивали проверки с инструктажами раз в год, как врачам.
Черт, сколько бомб Ай успел разместить по замку? Где? И… И большую часть он нес во двор! К родителям и детям! Твою мать! Что делать?!
Чтобы подавить подкатывающую панику, я сделала глубокий вздох. Так, спокойствие, только спокойствие. Во-первых, нужно сообщить профессору Хову и директору Аунфлаю. Над балкончиками как раз висела парочка Атлантов и, судя по громкому голосу, лорд с братом и женой всё еще там. К тыкве не хотелось приближаться категорически, но ближайшая статуя была как раз рядом с ней. Я сделала первый шаг и чуть не упала – коленки подкашивались. Так, прекратить это предательское дрожание! Шевелись быстрее, дура! Я отвесила себе пару пощечин и бросилась к горгулье.
– Сообщение для профессора Хова и директора Аунфлай. Только сказать нужно тихо, чтобы другие не слышали!
– Слушаю, – невозмутимо откликнулась горгулья.
– Ай принес в тыквах взрывчатку. В замок нельзя – он заминирован, – выпалила я и быстро отскочила от горгульи.
– Принято.
Так, теперь нужно найти укрытие на тот случай, если тыквы не успеют разминировать. Куда? В крыло алхимика нельзя. Обратно в донжон? Черт его знает, может, тыква стоит у несущей стены! Думай, голова, думай, шапку подарю…
Взгляд упал на круглый фонтан. В голове мелькнуло воспоминание о том, как мы с профессором пытались пробить окруженный защитой котел. А ведь защита была сферической, не помешал никакой камень!
Я влетела в фонтан, протараторив заговор скороговоркой. Вода взметнулась во все стороны и окатила статую первого ученика. Сила хлынула из рук, завибрировала на кончике языка. Над головой стеклянными бликами проявился защитный купол.
– …Во имя всех богов и богинь…
Взрыв разнес клуатр за секунду до замыкающего «аминь».
* * *
Когда Корион предложил во время праздника усилить охрану, коллеги посмеялись. Когда он призвал надеть защиту, коллеги обозвали его параноиком. А когда он в обход лорда Аунфлая все-таки расставил по периметру келпи, вытащил сохранившийся еще с военных времен телепат и явился на празднование в полном облачении алхимика, на него покосились как на умалишенного.
Поэтому Корион и стоял в темном неприметном углу у статуи Атланта, чтобы не привлекать внимания и видеть весь двор с балконом лорда. Тонкий простой обруч телепата уже обхватывал голову, а витые кольца на висках пульсировали, готовые в любой момент послать сигнал. Мэдог говорил увлеченно, долго – отчитывался перед Попечителями о проделанной работе и хвастался перед остальными родителями. Мерфин изредка склонялся к уху брата, подсказывая. Изольда откровенно скучала. Гости, преподаватели и ученики терпеливо внимали речи. Исключением оказался шмыгнувший в сторону замка Волхов с шкатулкой в руках да бабуля Хим, которая внезапно достала трубку и бодро поковыляла к пристани, подталкивая парочку любимых учеников в спину.
Корион напрягся. Старуха как преподаватель экстрасенсорики обладала потрясающей чуйкой на неприятности. Причем зачастую она не могла объяснить, почему и зачем поступает так, а не иначе, и откуда ждать беды, но с завидной регулярностью её избегала. Например, она оказалась в числе тех немногих преподавателей, которые избежали отравления. Как? Да просто бабуле Хим внезапно стало неимоверно лень спускаться за песком, и она закупила себе пачку промокательной бумаги.
Вот и сейчас наверняка ей не просто так приспичило покурить на пирсе да еще не в одиночестве. А поскольку опасность нужно было искать в противоположном направлении…
Корион перевел взгляд на двери замка и нахмурился. Там был Ай. Он спокойно и скромно пристраивал у входа две большущие тыквы, а рядом с ним лежал еще целый мешок.
– Ай принес в тыквах взрывчатку. В замок нельзя – он заминирован, – внезапно тихо сказал Атлант. – Сообщение передал ученик вашего дома, Вадим Волхов.
Осознание вспыхнуло с яркостью сверхновой, и Корион чуть не застонал от собственной глупости. Келпи ведь постоянно отлучался, даже в поездках с Волховым находил предлог скрыться с глаз и наплевательски относился к обязанностям соглядатая. Как привратник он знал о защите Фогруфа, как постоянный житель сида – об операции по зачистке бруидена Броун. Не зря, ох, не зря Ирвин подозревал волшебных существ!
Были ли причастны другие келпи? Нет, вряд ли. Они совершенно спокойно ходили среди толпы, некоторые даже детей привели. Из волшебных существ они самые быстрые, но для этого сначала было нужно перекинуться.
Размышления мелькнули в голове за доли секунды, пока пальцы складывались в заклинания. Взгляд выхватил перекошенное лицо Мэдога и вспышку заклинания, падающего с его руки вниз, на Ая. Корион давно не пользовался телепатом, и для мысли, накрывшей всех родителей, потребовалось такое усилие, что задрожали руки и зазвенело в ушах.
Оказавшись в куполе вместе с бомбами, Ай удивленно вскинул голову, увидел, как эльты в едином порыве отшвырнули детей в центр двора, за спины, выставляя щиты, как оскалились его соплеменники, и вдруг грустно улыбнулся.
– Какие же вы идиоты… Прислуживать чужакам – предел ваших мечтаний?
– Ай, кто бы что бы тебе ни внушил, мы твоё племя, мы тебя защитим, – мягко сказал Ди.
– Идиоты и рабы паразитов не моё племя, – фыркнул Ай и обвел эльтов торжествующим взглядом. – Люди знают, что Владыки Златовласа больше нет. Ваше падение – всего лишь вопрос времени.
– Ай…
– Я Николас, я человек и умру человеком, – келпи гордо выпрямил плечи.
– Нормальные люди так не умирают, Ай, – заметил Мерфин. – Ни один нормальный человек не взорвет школу. Ни один нормальный человек не будет умирать во имя идеи. Он будет добиваться своего другими путями!
Ай улыбнулся шире. Его рука скользнула к карману.
– Остановите его! – то ли вслух, то ли мысленно закричал Корион.
Оглушительный грохот взрыва слился воедино со стоном древних стен и визгом детей. Среди туч взметнувшейся пыли и крошки полыхнули щиты, пытаясь сдержать натиск летящих осколков. Донжон просел, по нему побежали трещины, и стена плавно накренилась над двором. Среди падающих камней мелькнуло фиолетовое платье леди Изольды.
Плащ алхимика не подвел – успешно отклонил и камни, и пыль. Корион увидел, как стена замедлилась и остановилась в воздухе под невообразимым углом. «Я держу, я держу…» – телепат донес до него многоголосье мыслей.
Профессора во главе с элементалисткой Романо остановили падающий донжон. Корион отскочил от струи воды, которая забила вдруг прямо из-под ног и окатила его с ног до головы вопреки защите плаща, сфокусировал мысль на родителях и келпи: «Уходите!», дотянулся до бабули Хим с её учениками, велев расчищать проход, и хлопнул по Атланту.
– Тревога пять!
Атлант, как и множество его собратьев, шагнул со своего места, повел гранитными – а вовсе не мраморными, как думали многие – плечами и стремительным броском оказался под стеной. Поток каменных тел сплелся воедино. Статуи карабкались друг другу на плечи, цеплялись за трещины, вставали под качающимися стенами, подхватывали их и держали, держали, пока келпи перекидывались в коней, забрасывали на спину всех, до кого только могли дотянуться, и выбегали к озеру. Над головами тяжело хлопнули крылья горгулий. Стая спикировала на эльтов, схватила всех, кто был далеко от выхода, и унесла их к пристани. На одной из них, вцепившись в каменные плечи, сидели братья Аунфлай. Двор опустел за считанные мгновения – и Атланты отпустили стену. Та рухнула, обдав Кориона тяжелым облаком пыли и тряхнув землю так, что он не удержался на ногах.
В наступившей тишине снова хлопнули крылья, и сверху на груду камней опустилась горгулья с директором на спине.
– Кори! Кори, ты жив? Кори! – завопил Мерфин.
«Я Корион, а не Кори», – мысленно проворчал в ответ Корион, не торопясь подниматься из лужи.
В холодной воде почему-то было очень уютно сидеть. Она искрилась такой мягкой, ласковой силой, которая наполняла каждую клеточку тела, нежила солнечным теплом. Корион сидел и ждал отката от магического напряжения. Поднять такое количество статуй без вреда мог только глава бруидена Аунфлай, никак не слуга рода. А уж с телепатом на голове ему и вовсе светило истощение месяца на три с судорогами. Откат должен был быть мучительным… но почему-то всё никак не наступал. Наоборот! Корион чувствовал себя прекрасно, а сила плескалась в нем и пьянила не хуже игристого вина.
Точно так же, как первого сентября в Комнате Испытаний.
Корион медленно опустил взгляд и проследил за текущей водой. Та толчками вырывалась из длинной трещины. Трещина тянулась через весь коридор, пересекала дыру в стене и исчезала среди сочной зелени клуатра. Чуть дальше, сквозь оседающую пыль и упавшие колонны виднелся накрытый знакомым стеклянным куполом полуразрушенный фонтан.
Корион задохнулся от боли.
Внутри, среди осколков первого ученика, с его книгой на коленях, безвольно уронив голову на грудь, сидел Волхов, а по его белому лицу, рукам и одежде текла кровь и растворялась в бегущей к Кориону воде.
* * *
Холод окутывал меня, не давал дышать. Руки беспорядочно размахивали в пространстве, пытаясь зацепиться хоть за что-то.
Я открыла глаза.
Привет, тоннель круглый, классический. Привет, свет в его конце. Допрыгалась. Что меня отправило сюда? Мне показалось, что защита сработала. Перед толчком в воду я видела, как купол сомкнулся на бортиках фонтана! Кстати, насчет воды, холод и блики вокруг – это и есть вода! Я взмахнула руками, вынырнула и жадно вздохнула. Руки скользнули по склизкой стене, ноги нащупали опору, и мне удалось выпрямиться.
Никакой это не тоннель, а глубокий и широкий колодец. И это было очень плохо. Из тоннеля можно выйти, а вот из колодца попробуй вылезти без посторонней помощи! Я откинула с лица мокрую челку и поправила длинную косу, украшенную зеленой лентой. Лента была очень красивая. По шелковому полотну шла золотая блестящая вышивка, которая в темноте колодца сияла не хуже огня. Налюбовавшись искрами в узоре, я положила косу на плечо и огляделась.
Старые, грубо обработанные камни влажно блестели. Темная глянцевая вода доходила мне до ребер, и в ней отражалось небо с кустом цветущих хризантем, знакомым столбиком фонтана и белыми бортиками. Тут и там виднелись осколки статуи. Я опустила взгляд и шагнула в сторону. Длинная русая коса качнулась, зеленая лента в ней чуть натянулась и ослабла. Моё отражение осталось сидеть на месте, безвольно склонив окровавленную голову.
Я нырнула в него, но добилась только окончательно вымокшей шевелюры и… Показалось, или моя рука на самом деле нащупала ткань?
Пальцы автоматически сжались. Я вынырнула, осторожно потянула и уставилась на зажатую в кулаке синь. Это определенно было не моё. Во-первых, я ношу черно-белую форму, и здесь это не изменилось, хотя мой любимый второй размер груди внезапно вновь ко мне вернулся, а во-вторых, ткань вовсе не походила на ту псевдокожу, из которой был сделан мой плащ. Лен?
Я потянула увереннее. Вода всколыхнулась, расступилась, и на поверхность всплыла чья-то спина, вокруг которой причудливым ореолом расползлись длинные золотые волосы. Если мои в мокром состоянии потемнели, то эти – ни на тон. Да еще блестели как-то странно, металлически.
Стоило только схватить плечи, как запястье обожгла боль. Я с криком взмахнула рукой, и в воздух взметнулось длинное гибкое тело с двумя огромными клыками и с размаху ударилось об стену.
– Ааааа! Змея! Змея! – завизжала я.
Это была не просто змея – змеища! Огромная, толстая, размером с хорошо откормленного удава и какого-то нереального фиолетового цвета она дергалась и извивалась, злобно шипя. Я истерически махала здоровой рукой, и гадина, повинуясь силе мысли, взлетала всё выше и выше, стукаясь головой о камни. Порожек колодца пересекло безмолвное, обмякшее тело. Когда змея исчезла, а я с облегчением захлопнула рот, спина товарища по несчастью дрогнула. Он со стоном поднялся из-под воды.
– Надо же, живой! – удивилась я.
– Такой визг и мертвого поднимет! – раздался хриплый голос.
Бледные дрожащие руки кое-как отжали золотые пряди, собрали и откинули с лица. Нервно дернулось длинное заостренное ухо.
– Вот это поворот! – воскликнула я. – Первый ученик!
Да, моим компаньоном оказался не кто иной, как первый ученик. Цветной и не каменный.
– Ученик Фогруфа. Бард, – заключил он, ошалело похлопав на меня огромными, зелеными-презелеными, точно весенняя зелень, глазами.
Он осмотрел отражение, колодец, кусок неба над головой. Особенно пристального внимания удостоилась моя грудь, которую рубашка облепила так, что воображению не оставалось никакого простора. Ну что у мужиков за порода такая, а? Сам худющий, зеленый, еле-еле на ногах стоит, а мысли всё об одном!
Я кашлянула и помахала пальцами, призывая поднять взгляд выше. Эльф послушно уставился мне в глаза.
– Нужно отсосать яд, – сказал он и расплылся в обаятельной улыбке. – Помочь?
Ей богу, я бы его треснула, не будь он таким заморенным!
– Сама справлюсь, благодарю за предложение.
Слава всем богам, яд удалось вывести полностью. Он отличался от крови ярко-зеленым светом, был густым и легко поддался телекинезу. Эльф следил за мной, устало привалившись к стене. Улыбку он убрал, поняв, что на меня его неземное обаяние не действует, и вид у него сделался – краше в гроб кладут. Но в зеленых глазах горел неподдельный интерес.
Я кое-как закрыла ранки, шагнула к эльфу и провела рукой вдоль его тела. Н-да, змея, судя по всему, сидела на нем долго да еще жевала вдобавок. Раны были глубокими, воспаленными, яд разнесло по всему телу. Удивительно, что парень до сих пор жив. Видимо, легенды не врут, и для бессмертного яды не так опасны. Я кое-как прочистила раны, вытянула всё, до чего только смогла дотянуться. Эльф стоически вытерпел все процедуры, стиснув зубы. Закрылись раны с трудом.
– Не скачи, а то снова откроются.
Эльф благодарно кивнул, еще раз внимательно посмотрел на меня, на отражение моей мужской ипостаси, которое всё также сидело на месте, истекая кровью, и задал очень резонный в данной ситуации вопрос:
– Где мы?
Я развела руками.
– В колодце. И нам надо наверх, а то скоро мы тут до судорог замерзнем.
Эльф задрал голову, оценил сложность задачи, тяжело вздохнул и неохотно признался.
– Приношу свои извинения, но в данной ситуации я, к величайшему сожалению, могу помочь лишь интеллектуально, исходя из своего жизненного опыта.
– Отлично! Слушаю внимательно вашу интеллектуальную мысль, порожденную жизненным опытом.
Заостренные кончики ушей у бессмертного очаровательно покраснели.
– Давайте попробуем позвать на помощь.
– Нужно признать, мысль здравая, – призналась я и, набрав воздуха в грудь, заорала: – Деда-а! Зоя-а! Ба-бу-ля-а! Кто-ни-будь! Мы здесь! Предки-и-и!
Воздух кончился. Последнее пронзительное «и» пометалось эхом по каменным стенам колодца и вылетело в небо. Эльф осторожно отвел ладони от ушей и с несчастным видом спросил:
– Вы оперой случайно не увлекались?
– Училась академическому пению пару лет.
– Заметно.
Мой мощный призыв не остался незамеченным.
– Эй, вы там, внизу!
Мы обрадовано переглянулись и задрали головы. Над колодцем склонилось трое мужчин. Один, высокий и светловолосый, в национальной мордовской одежде, с медвежьей шкурой на плечах, держал в руках люляму и щурил серые глаза, оглаживая короткую кучерявую бородку, поджимал губы. Содяце, мордовский колдун. Второй, по центру, сверлил тяжелым взглядом светло-зеленых глаз из-под пепельных густых бровей. Косоворотка с богатой вышивкой, рукоять меча за правым плечом, шкура на плечах и славянские обереги вариантов не оставляли. Дедушка собственной персоной. Третий поразил меня до глубины души. Сдвинув маску на затылок и похлопывая себя по щеке бубном, мне рассеянно улыбался то ли индейский, то ли сибирский шаман. Молодой, но абсолютно седой. Та самая троица, которая меня искала!
– Деда!
– Да уж не баба, – выдал содяце. – Кайракан, что делать будем? Их там двое!
Шаман вздохнул и потянул с плеч расшитую оберегами рубаху.
– Снимайте одежду. Свяжем канат.
– Овто, шкуру тоже давай, – велел дед, стащив с себя косоворотку.
– Не трожь Мишу! – воскликнул содяце. – На лучше люляму. Она крепкая, выдержит сразу двоих.
Сверху послышался громкий хруст и следом за ним несчастный вопль Овто:
– Волх, клянусь, я тебя подушкой задушу! Зачем ты её сломал?!
– Она целиком в колодец не поместится!
Переругиваясь, троица быстро порвала одежду, связала канат и, привязав обломок посоха, сбросила его к нам. Эльф захотел поиграть в галантность, но я на правах самой целой твердой рукой и телекинезом усадила его на посох. Веса в ушастом оказалось немного – я перевесила. Чтобы не грохнуться, пришлось оседлать колени парня и крепко вцепиться в канат. Моя грудь оказалась прямо напротив зеленющих глаз. Глаза тут же радостно заблестели.
– Я бы подождал, – промямлил эльф, не сделав ни единой попытки отвести взгляд. Яркой краснотой полыхало всё его лицо, и даже шея.
Нехорошая краснота была, лихорадочная.
– Кажется, я знаю, почему у тебя такие длинные острые уши, – пропела я. – Потому что глаза завидущие.
– Сама на меня залезла, а теперь возмущаешься?! Ты неправильная женщина! И неправильный бард! – возмущенно выдавил он.
– Ага, – радостно согласилась я. – И даю я неправильный мед!
Эльф зажмурился и с шумом выпустил воздух.
– У всех спасители как спасители, и только мне попалась ты, – забурчал он. – Кому рассказать – не поверят.
Я рассмеялась. В результате из колодца Овто, Волх и Кайракан достали очень недовольного эльфа и очень довольную меня.
При свете дня стало видно, какой все-таки бессмертный худой. Рубашка болталась на плечах мешком, на тонких руках были видны все косточки и вены. И глаза оказались вовсе не огромными, просто щеки у него впали. Он внимательно осмотрел спасителей и удивленно спросил:
– Вы кто? Вы не люди.
– Я Волх, – усмехнулся дед в бороду.
– Кайракан, – рассеянно улыбнулся азиат и взглянул на меня. – Тебе нужно поправить ленту.
– Овто. Но можешь звать меня Медведем, – содяце со скорбным видом взял в руки сломанную люляму.
Эльф церемонно поклонился нам всем в пояс.
– Я Злат. Как я могу отблагодарить вас?
Предки вопросительно уставились на меня. Я оценивающе взглянула на Злата, вздохнула, присела на край колодца и принялась переплетать косу. Ну, что с этого узника Освенцима взять? Его же сначала вылечить надо, от него же осталась половина!
– Топай с предками до дальнего дома. Там вас встретят. Пельменями накормят, а то ты вон какой тощий.
– Хорошее решение, – одобрительно кивнули предки.
А я тем временем завязала ленту бантом.
И открыла глаза.
