Текст книги "Дерзкая Диана"

Автор книги: Ирэн Милано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Любимое развлечение Адама – казино Монте-Карло и Лас-Вегаса, в общей сложности, оно-то и позволило ему так преумножить капитал, что он имел все самое лучшее, как за границей, так и в самых дорогих городах мира. Частные самолеты, вертолеты, профессиональный бодигард. К его услугам президентские номера в пятизвездочных отелях и VIP-обслуживание, он привык к беспрекословному повиновению, высокомерно взирает на большую часть населения, которое бездарно тратит жизнь в бедности и будничных заботах. Адам ценит каждую минуту существования, каждый миг стремится заполнить смыслом, радостью или азартом, опасностью или красотой. Это унаследовала и Диана – его любимица. Отец балует ее сверх меры и, в отличие от сыновей, к ней необыкновенно щедр. Мужчины, как считает Адам, должны сами пробиваться в жизни, поэтому, если братьям нужна крупная сумма, только Диана может попросить за них, иначе парни останутся вообще ни с чем. Никто из детей не знает точно, чем занимается отец. Бизнес его касался сразу нескольких областей, и они не старались вникнуть, что является приоритетом. У каждого было свое призвание, а частная жизнь отца оставалась в некоторой степени загадкой. Также ребята понятия не имели о том, насколько весело и ярко проводит время Адам, оставшись без семьи. Самые экзотические красавицы дарили ему любовь и внимание. Высокопоставленные лица считали за честь сыграть с ним партию в теннис, гольф или прокатиться на лыжах. Адам умел и любил веселиться, никогда не скупился на развлечения и готов был прыгнуть с парашютом в бассейн, наполненным шампанским, или спеть караоке на крыше небоскреба с обнимку с какой-нибудь телезвездой, лишь бы не чувствовать скуки, прогнать занудную повседневность.

Сейчас он наблюдал за молодежью, которая пришла поздравить его дочь, и оставался в тени. Сегодня – ее день, праздник юности, красоты, наивности. Но Адам уже четко видел, что Диана похожа на него и азартом, и страстностью, и бесконечной, неистовой жаждой жизни. Внешность она, конечно же, унаследовала от матери – та была настоящей красавицей. Правда, ее красота была более нежной и мягкой, будто смутный набросок, а Диана яркая, ослепительная. Улыбка всякий раз появлялась на его смуглом лице, как только дочь появлялась в поле зрения. Как он любит свою крошку! И сделает все, чтобы она была счастлива, всегда счастлива, как теперь! С неохотой, но он все же признал, что сыновья потрудились на славу. Организацию праздника для сестры они взяли на себя, и как ни был Адам строг к ребятам, готов был поставить «отлично». Диана светилась от восторга. Шоу открыл африканский этнический коллектив «Luxury Africa» во главе с шаманом племени. Загудели барабаны джембей, началась первобытная пляска, а через несколько упоительных минут дикую Африку сменила Бразилия под зажигательные мелодии румбы и самбы, длинноногие танцовщицы в перьях и блестках довели публику до экстаза. Диана наслаждалась шоу и танцевала сама, не в силах устоять на месте. Следом на сцену выскочили тучные, но чрезвычайно веселые и энергичные женщины – началось «шоу толстушек». Коронный эротический танец леди больших размеров подарили Эмилю, доведя парня практически до умопомрачения. Смущенный в начале, он потом так вошел в раж, загоревшись желанием продемонстрировать свои таланты Диане, что отплясывал до упада. И был награжден аплодисментами наряду с толстушками!

Затем настала очередь реггей – поклонники Боба Марли были в восторге. Растаманы чувствовали себя, как у бога за пазухой, блаженно покуривали травку, качаясь на волнах в компании обольстительной именинницы. После началось пиротехническое шоу, и на сцене под космическую ритмичную музыку появились полуобнаженные девицы в костюмах с различными световыми эффектами. Парни восхищенно свистели и улюлюкали, Диана хлопала в ладоши, пораженная шикарным зрелищем. Вдруг музыка стихла на секунду, и раздался бой старинных часов. Когда они пробили двенадцать раз, ночное небо за окнами украсили вспышки фейерверка. Гости были приглашены во двор, чтобы во всей полноте насладиться картиной. Именинница следовала впереди на золотой колеснице – Йоник и Амир сопровождали сестру, а она крепко обнимала их за плечи. В саду, помимо феерического зрелища разноцветных огней, дожидался своей очереди трехъярусный торт с семнадцатью свечами. Когда гости вкусили торта, Амир громко хлопнул в ладоши и осветился самый дальний угол сада. В цепи неоновых огоньков на невысоком постаменте Диана увидела отцовский подарок – долгожданную красную «феррари».

– Ура!!! – с детской непосредственностью вскричала девушка и бросилась обнимать отца. Вновь было открыто шампанское, наполнены бокалы, и в честь именинницы снова звучала торжественные речи и добрые пожелания.

Постепенно сад опустел, в доме воцарилась тишина. Некоторые гости остались ночевать. Филипп, взбодренный душем, вдруг ощутил, что спать совсем не хочется. Тем более что в холле вдруг раздался задорный цокот каблучков. Диана направлялась в спальню. У Филиппа перехватило дыхание, когда он понял, что она будет спать всего в нескольких метрах от него! Нельзя упускать такую возможность! Сейчас или никогда – он признается в любви самой желанной девушке на свете, и ... Надежда на взаимность вспыхнула в нем с новой силой, и Филипп решительно вышел в холл. В одно мгновение, послушав тишину, в которую уже погрузился дом, он прокрался к спальне Диане. Он опасался, что будет закрыто и придется объясняться через запертую дверь, умолять девушку впустить его. Но все оказалось куда проще. Филипп покрутил ручку, и дверь послушно, бесшумно приоткрылась. Однако сделать больше одного шага парню не удалось. Доберманы встретили его тихим, но чрезвычайно выразительным рычанием. Филипп быстро пробормотал какую-то глупость, вроде обещания вкусных котлет и других прелестей собачьей жизни, но верные сторожа даже ухом не повели. С отчаяния парень замахнулся на них, и тут же раздался оглушительный лай. Филипп задом выпрыгнул в коридор, прикрыл дверь и рванул к себе в комнату, чертыхаясь. На всякий случай он запер дверь на замок. Кто его знает, насколько далеко могут пойти эти песики в служебном рвении! Счет был 7-0 в пользу собак, правильно понимающих свое назначение в этом роскошном особняке!

***

Диана проснулась около девяти утра, и уже спустя минуту весь дом знал об этом. Огромный особняк сотрясался от низких частот. И братья, и отец давно привыкли, что по утрам их будит ни кто иной, как Майкл Джексон. Диана открывала окна и настраивала колонки на такую мощность, что и соседние дома вполне могли насладиться музыкой поп-Короля. Пританцовывая и подпевая, Диана накинула шелковый пеньюар и вышла на балкон. Свежесть апрельского утра коснулась ее щек мягкими солнечными лучами, растрепала ветерком спутанные со сна волосы. Синяя даль моря пленяла, завораживала – недаром говорят, что на воду можно смотреть бесконечно! Диана оперлась на перила и застыла, любуясь видом. К красоте невозможно привыкнуть, каждое утро было прекрасно по-своему, прелесть морского разноцветья поистине безгранична: то ярко-васильковая ослепительная гладь, то темно-лиловое, возмущенное волнами неистовство стихии, то нежные жемчужные всплески. У берега покачивались яхты, между пальмовых зарослей возвышались черепичные крыши, сбоку вдалеке виднелась серая лента серпантина, поднимающаяся в пучину облаков. В той же стороне, совсем далеко, заслоняя горизонт, будто молочная пенка, белели величественные горы. Диана вздохнула, оглядев любимый город. Все как надо. Все отлично. Лучшего места нет на земле! Особенно, когда звучит Billy Jean! Девушка вернулась в комнату «лунной походкой» напевая: «She was more like a beauty queen from a movie scene. I said "Don't mind, but what do you mean…» И вдруг увидела в дверях любопытную шимпанзе. Диана немного убавила звук и сказала:

– О, кто пожаловал! Майя, ты снова хулиганить пришла? – шимпанзе корчила смешные рожицы. – Если так, то лучше сразу уходи. А если хочешь остаться, веди себя прилично!

Проказница гостья, одетая в прелестное красное платье в белый горох, робко потопталась на пороге и вошла. Диана строго погрозила:

– Ну, смотри, я тебя предупредила!

Обезьянка чуть вразвалочку подошла к ней и протянула цветок. Это был обычный нарцисс – сорванный в палисаднике перед домом. Диана благодарно кивнула.

– Спасибо… Э, нет, подлиза, так не пойдет!

Майя не успела с комфортом устроиться в постели хозяйки и пролистала всего страницу журнала «Vogue», как была согнана самым беспощадным образом.

– Куда это ты залезла! Слазь! Давай иди, принеси-ка лучше мне ручку! – велела Диана.

Обезьянка покорно пошлепала к позолоченной тумбочке, на которой стояла огромная клетка с белым попугаем какаду, достала розовую коробочку в форме сердечка и вытащила из нее розовую ручку. Коробку же аккуратно вернула на место. Диана протянула руку. Но шимпанзе, крепко зажав в своей лапе ручку, спрятала ее у себя за спиной.

– В чем дело, Майя?

Майя выразительно покосилась на кровать, где лежал журнал. Диана едва сдержалась от смеха:

– Тебе нужен журнал? Но он совсем новый, я его еще сама не читала…

Опустив голову, Майя поковыляла обратно к тумбочке, явно намериваясь вернуть ручку на место. Диана захлопала в ладоши.

– Браво, маленькая шантажистка! Иди, ты добилась своего.

Церемония обмена совершилась. Диана получила ручку, Майя – вожделенный журнальчик.

– Только не смей вырывать страницы! – предупредила девушка.

Красотка в платье в горошек уселась читать на край постели, а другая красавица – настоящая красавица! – уютно устроилась на широком подоконнике. Перед ней лежала пухлая тетрадь. Это была святыня – ее дневник. С тех пор, как ей исполнилось тринадцать лет, Диана привыкла все важные события доверять ей – этой тетрадке. Возможно, оттого, что у нее не было настоящих надежных друзей, помимо братьев, конечно. С детства Диану окружали завистники, сплетники и просто те, кто готов был попользоваться ее популярностью себе на благо, и трудно было в этой массе негатива и лицемерия различить искреннее расположение. Приятелей, естественно, хватало. Полно было людей, которые уважали ее. Поклонников было хоть отбавляй! Но девушке нужно не только мужское восхищение. Лишь бумаге могла она довериться полностью, и лишь дневнику Диана открывала свою душевную тайну. Сюда она записывала все мысли о нем – мужчине своей мечты! – изливала свою боль, надежды, мечты. И даже стихи сочиняла, вернее, они сами лились, эти строчки о любви. « Посвящается любимому Майклу Джексону».

***

Как же ты дорог мне!

Если б ты только знал,

Мир бы застыл у порога,

И радугой вновь засеял!

***

Я бы прильнула к тебе…

А ты бы нежно обнял!

Я бы призналась тебе…

А ты бы сладко поцеловал!

И вот это тоже было о нем, но написано в минуты тоски, звериной тоски, когда хочется выть на луну от безнадеги, от нереальности встречи и недоступности счастья.

***

Ты, как звезда, недосягаем,

Твоя улыбка – для других,

И никогда мы не узнаем,

Что создан мир для нас двоих…

***

Океаны и моря – все за тебя!

Леса и степи – ради любви навеки!

Горы сверну, но я к тебе приду!

Лишь с тобой одним, я быть хочу!

***

Где-то поют метели,

А где-то пропели капели,

А в сердце моем бушует ураган,

Порыв любви – лесной пожар!

***

Высоко, высоко, над землею,

Буду птицей парить над рекою,

Тенью стану твоей и пойду за тобою,

Быть по жизни хочу лишь с тобою!

***

Всем сердцем ты желанный

Самый, самый славный!

любимый и неповторимый

Самый, самый милый!

***

В твоих глазах печаль застыла,

И мне уныло стало вдруг,

Что сердца слышен каждый стук

тук – тук, тук – тук!!!

***

Слова, слова, слова…

Опять, кругом идет моя голова!

Одна, одна, одна…

Любовь твоя спасает меня!

***

Нет на свете ничего

Дороже счастья твоего,

Я живу лишь для того,

Чтобы тебя любить.

Возможно, это была вовсе даже не любовь, во всяком случае, не та любовь, что растиражирована в книжках и фильмах, – романтическая, дарящая неземное блаженство, окрашенная исключительно в светлые тона и не имеющая преград. Уси-пуси, как называли это некоторые особо циничные личности у них в школе, или – розовые сопли. И не идолопоклонство, через которое проходит любой подросток, закупая билеты на концерты кумира, собирая постеры и пребывая в экстазе каждый раз, когда удается приобрести новый диск. Нет, Диана не сходила с ума от радости, слушая его песни, и не лезла на стенку от тоски, что не может увидеться с ним прямо сейчас! Ее чувство было трудноопределимо. Да особо она и не пыталась разобраться в себе, это самокопание было отнюдь не в привычках Дианы.

«Мужчина моей мечты – он заставляет меня радоваться и тосковать, задумываться о смысле жизни, надеяться на лучшее, а главное – верить в себя и любить этот мир таким, каков он есть. У Майкла великолепный голос, отменный вокал, изумительные песни, замечательные клипы, он прекрасный танцор... Выдающийся человек! Во всей галактике, лучше Майкла для меня НЕТ!»

Майкл Джексон был для нее словно продолжением ее самой… вот и все. Так просто. Или так сложно. Диана воспринимала это как данность, не пытаясь осмыслить или оценить. Сейчас, не написав еще ни строчки, она спрыгнула с подоконника и снова сделала музыку погромче – Майкл Джексон «Remember The Time»: «Помнишь ли ты, как мы полюбили? Мы были так молоды и невинны тогда. Помнишь ли ты, как все это начиналось – это просто казалось раем, так почему это закончилось? Помнишь ли ты, как той осенью мы были вместе все дни напролет? Помнишь ли ты, как мы держались за руки? В глаза друг другу мы смотрели… Скажи мне, помнишь ли ты то время, когда мы полюбили? Помнишь ли ты-то время, когда мы впервые встретились. Помнишь ли ты-то время, когда мы полюбили? Помнишь ли ты-то время? Помнишь ли ты, как мы говорили – оставались на телефоне всю ночь до рассвета. Помнишь ли ты всё то, что мы говорили, например – "Я так люблю тебя, я никогда не отпущу тебя". Помнишь ли ты, как той весной каждое утро пели птицы…»

Голос Майкла проникал в самую глубь ее души, брал в ладони ее сердце и убаюкивал, убаюкивал, как ребенка, будто обещал, что все на свете преодолимо и все идет к лучшему, только к лучшему. Запись в дневнике Дианы: «Песни Майкла Джексона подходят под все случаи жизни, словно ежедневный календарь. В них есть осень – дождливая и сумрачная; зима – холодная, с долгими вечерами, когда есть время подумать; лето – беззаботное и пылкое. Весна – пора надежд, расцвета, свежих идей и новых затей, всепоглощающей нежности и сладостной истомы».

Но, кроме чувственных наслаждений, Майкл Джексон открывал ей дорогу к самой себе и к миру. Его слова о свободе и равенстве, о правах, о личности, о добре и зле находили отклик в душе Дианы, рождали ясное понимание того, что любой человек на земле – это целая вселенная.

«Каждый раз, слушая его песни, я поражаюсь, насколько этот человек – казалось бы, чужой, незнакомый и такой далекий в пространстве, – слился со мной, как глубоко проник в мою жизнь и овладел моим внутренним миром. Я его обожаю! Я им не перестаю восхищаться! Для меня он… лучик солнышка в окошке… Я люблю его таким, каков он есть. Люблю его, так сильно, как никого иного на этом свете. О, Майкл, если бы ты только знал это. Если бы ты только знал о моей любви к тебе. Как бы тогда ты поступил?»

Кто Он?! Гость из будущего иль просто миф фантастический?

Кто ответит мне на этот вопрос мистический?

Кто Он?! Странник иль просто волшебник?

Незнакомец иль просто кудесник?

Кто Он?! Инопланетный посланник?

Пришелец таинственный. Иль может воин космический?

Кто Он?! Для тебя? Для меня? Для него? Для нее? А для них?!

Он тот. Кто мечтал сделать мир чуточку добрее,

Он тот. Кто верил в чудеса и даже в Питера Пена!

Он – человек! Великий гений! Несравненный – Майкл Джексон!

«Стихотворение «Кто он?!» посвящается всем поклонникам Майкла Джексона. Автор Диана Сегал».

Целых пять лет, кроме записей о Майкле Джексоне в дневнике, Диана писала ему письма – довольно много и часто. Ни разу она так и не получила от него ответ, но искренне верила, что он читает их, просто не имеет времени ответить. В конце концов, она никогда не просила об этом напрямую. Хотя мечтала именно об этом, а еще о том, что они обязательно встретятся. Она верила в чудеса, как и сам кумир! Она знала, что ему ничего не стоит приехать за ней! Вот так просто, взять и приехать однажды за ней. Она откроет дверь и уведет его на пороге ее спальни. Он увезет ее с собой в фантастический, волшебный мир грез, туда, где две судьбы – ЕГО и ЕЕ – сольются воедино и она, наконец, ему скажет то, что уже давно собиралась сказать…

Диана снова устроилась на подоконнике, отложила пока дневник и начала писать новое письмо Майклу Джексону: «Здравствуй, Майкл! Вчера мне уже исполнилось семнадцать. Я стала еще на год старше, но пока как-то не особо ощущаю этого. День рождения удался на славу, спасибо братьям, постарались. Отметила дома в кругу семьи и друзей, получился просто сногсшибательный, феерический праздник. Жаль, что не было тебя рядом в этот день. В целом у меня как обычно все замечательно! А как у тебя?..»

Шум за дверью заставил девушку прерваться. Диана подозрительно прищурилась, но не шевельнулась с места. Раздалось царапанье, дверь приоткрылась и показалась черная мордочка с блестящей пуговкой – носом. Диана рассмеялась от удовольствия.

– Боничка! Заходи, милая!

Виляя пикированным хвостиком, в комнате возникла очаровательная собачка породы доберман. Спустя мгновение она уже сидела на подоконнике, рядом с хозяйкой. Боня обожала это место, и всегда вольготно устраивалась тут, когда Диана делала домашнее задание, писала письма или просто заполняла свой дневник: «Майкл, я знаю, тебе сейчас нелегко. Все эти обвинения в твой адрес откровенный бред, просто мерзость! Родной мой, ты держись, слышишь? Помни, твоя армия поклонников и я, мы все с тобой. Не забывай дорогой мой, вместе мы – сила! Всем уже давно известно, что нужно от тебя этим людоедам – банкротство! Они жаждут твоего разорения! Знаешь, конечно, нельзя спасаться бегством, ведь ты – гражданин своей страны, но знай, что ты всегда можешь рассчитывать на меня, ты всегда можешь приехать ко мне. Я живу в Сочи – это небольшой городок на юге России, где есть самое главное – солнце, море и горы! На солнце можно валяться и греть косточки. Морская вода смывает любые печали. А в горах просто дух захватывает и кажется, что ты вот-вот взлетишь! Майкл, приезжай, правда! Россия – щедрая душа, особенно у нас, на юге. Люди добрые, улыбчивые, солнечные, как и сама здешняя природа. В Сочи самые темные ночи! А дендрарий какой! А аквапарки! И еще есть обезьяний питомник, мы обязательно сходим с тобой туда. И попробуем чай в чайных домиках. И спустимся в таинственные пещеры и залезем в древние дольмены – это жилища первобытных людей, знаешь? Сходим на водопады и к горной речке. Возьмем удочку, и если повезет, ты сам поймаешь нежнейшую вкуснейшую форель. Запалим костер на берегу… Майкл, ты только представь, – закат, отблески огня в воде, струйка дыма поднимается вверх, а мелкие камушки – галька называются, – щекочут нам пятки. Приезжай, и оставайся навсегда! У нас огромный дом, и места хватит всем. Отцу строили особняк по спецзаказу, второго такого не найдешь. Бассейны, сады, вокруг горы.… В доме три огромные гостиные, одна в марокканском стиле, два салона барокко и неоклассицизм, десять спален для гостей, так что места хватит всем!! И вообрази, в нашем доме уже дважды снимали кино. Приезжали французы и итальянцы. За домом – шикарный сад, а чуть дальше – чудный пруд, в котором плавают настоящие белые лебеди…»

Диана выглянула в окно, словно проверяя, на месте ли они – прекрасные птицы. Пара лебедей плавно скользила по воде, будто танцевальный дуэт в обтягивающих, белоснежных костюмах.

«…Не помню, говорила тебе или нет, но еще у меня живет шимпанзе, как твой чудик Баблз. Обезьянку мне подарил отец на десятилетие, хотя я тогда просила у папы ягуара. Но он сказал, что это опасно, правда, вскоре привез мне из Южной Африки мини-львенка! Его зовут Яшенька. Сейчас это уже огромный лев. Недавно мы с папой передали Яшеньку в московский зоопарк…».

Диана потрепала Боничку и вздрогнула вдруг от громкого крика. Это подал голос белый желто-хохлатый какаду.

– Замолчи, Тишка! Ты мне мешаешь!

– Тишка, Тишка – коротышка, а Дианка похожа на мартышку! – тут же прорекламировал попугай. – Ха-ха-ха! Хо-хо-хо! Ой, не могу, сейчас от смеха помру!

И, будто напрашиваясь на аплодисменты, какаду принялся расхаживать по жердочке туда-сюда и важно раскланиваться, привлекая к себе внимание, чуть ли не пританцовывая.

– Очень смешно! – притворно возмутилась Диана. Погоди у меня, вот допишу письмо и разберусь с тобой, – пригрозила она кулачком и стала заканчивать письмо:

«…приезжай, Майкл. И мой отец, и мои братья будут рады твоему приезду. Обнимаю тебя крепко-крепко и целую в щечку. Будь благословен, мой прекрасный человечек. Искренне любящая тебя, Диана Сегал. 8 апреля 2004».

Убрав дневник и письмо в надежное место – под кровать в свой сундучок, Диана отправилась завтракать. Стакан морковного сока и любимый пармезан – что еще нужно, чтобы начать день в гармонии с собой и всем миром! Ах да, еще шутки Амира под аккомпанемент пошловатых частушек Йоника! И дружеский гогот их приятелей Алекса, Бобо. Ну и конечно, комплименты Фила!

– Всем привет, – на террасе объявился Эмиль, и с этого момента Диана уже не чувствовала себя так уютно и раскованно. С каждым днем брат все больше смущал ее и раздражал ласково-печальными взглядами.

– Как спала? – нежно поинтересовался он.

И взяв в плен руку Дианы, сначала поцеловал ее, потом стал медленно гладить пальцы. Девушка вырвала руку, но Йоник уже разинул рот от негодования, заметив эту картину.

– Я спала отлично, – с некоторой нервозностью ответила Диана, – как обычно!

Она быстро покончила с завтраком, и сказал:

– Я в детский дом. Кто со мной?

Филипп и Эмиль, словно первоклашки, разом подняли руки.

– Тогда через пять минут встречаемся здесь же. Я только переоденусь.

Диана поднялась, за ней поспешил последовать Эмиль. Однако его перехватил Йоник, и, дождавшись, пока сестра выйдет, заявил:

– Ты никуда не поедешь, шустрила!

– Это еще, почему же?!

– Потому! У нас репетиция!

Йоник набыченно смотрел на брата.

– Разве не вечером?

– Нет! – отрезал Йоник. – Вечером выступление в клубе.

Эмиль скрипнул зубами, вернулся на свое место и тут только заметил сияющее лицо Филиппа. Ему было с чего сиять! Он-то поедет с Дианой. Причем они останутся наедине!

Черт побери все на свете! И клуб, и репетицию, и этого смазливого Аполлона, который явно облизывается на Диану, как кот на сметану…

– Э… Фил… – решил схитрить Эмиль, – а может быть, и ты останешься с нами?

Филипп кашлянул:

– С вами? Но Диана…

– О, она сама справится! – нашелся Йоник. – Она самостоятельная девочка. А ты… тебе лучше остаться…

Филипп недоуменно поднял брови:

– Зачем?!

– А мы после репетиции собирались сыграть в баскетбол. Верно, ребята? Так что давай с нами, – неожиданно поддержал братьев, похлопав, Фила по плечу:

– Правда, оставайся, будет весело!

Заметив колебание Филиппа, который явно не хотел обижать друзей, Эмиль торжествовал. Никакой поездки наедине не будет! Диана принадлежит ему, только ему, пусть пока она еще не понимает и не готова принять этой истины, но он добьется своего. А Фил тут не причем, пустое место. Да и другие тоже – никто не сможет встать у него на пути, иначе он за себя не ручается!

***

Глаза крошки быстро наливались слезами, маленькие губки сложились трубочкой и раздался тонкий писк, похожий на комариный. Малыш был так слаб, что даже зареветь в полный голос не мог.

– Ну вот, начинается, – прошептала нянечка, закрывающая за Дианой дверь.

Девушка стиснула зубы, сама, стараясь не разрыдаться, но не выдержала и все-таки вернулась снова. В пятый раз! Так повторялось из месяца в месяц, в каждое ее посещение Дома малютки. Здесь обитали самые маленькие «отказники» или сироты – с рождения и до трех лет – и эти карапузы, не зная родительской ласки, почти не имея представления о нежности и персональной доброте, встречали Диану шумным восторгом, а провожали со слезами. Она старалась уделить внимание каждому, но ведь это невозможно! И тот, кого Диана брала на руки или обнимала крепче остальных, вцеплялся в нее мертвой хваткой. Никакими уговорами нельзя было убедить ребенка попрощаться с ней, не нужны были ни конфеты, ни мультики, ни мама Стеша – Степанида Вячеславовна, директор Дома малютки, которая души не чаяла в своих воспитанников.

Злые языки поговаривали, что Степанида – любовница отца Дианы, потому он и дал денег на ремонт детского дома. Другие намекали, что таким образом он просто отмывает доходы. Третьи обвиняли саму Диану в поисках дешевой славы, мол, занимается благотворительностью в надежде походить на свою знаменитую тезку – принцессу Диану. Некоторые газеты подхватывали эту версию и склоняли на все лады: «Дочь греческого олигарха стремится затмить собой весь мир, прославиться любым доступным способом!». И, несмотря на то, что другие издания называли Диану «девочка-позитив» или просто «солнышко», девушке было несколько обидно. И по большому счету ей плевать, что думают о ней люди, тем более незнакомые. Но просто каждый раз, читая или слыша гадости о себе, она вспоминала, как познакомилась со Степанидой Вячеславовной. Диане казалось, что любой на ее месте тоже полюбил бы эту женщину, посочувствовал ей и стал бы помогать по мере возможности! Потому что та занималась святым делом – воспитывала сирот!

Стоило Диане услышать про них, – лишь несколько страшных историй из калейдоскопа искалеченных судеб! – и свои собственные печали стали казаться мелкими, пустыми. А потом Диана впервые пришла в Дом малютки. Это было два года назад, ей едва исполнилось пятнадцать, и она была совсем наивной, трепетной и совершенно ничего не знала о детях. На первый взгляд она не сумела различить ни одной мордашки – пестрая карусель завертела ее, закружила, принесенные подарки вырывались из рук, отовсюду доносились радостные вопли или недовольные визги, когда дележка становилась несправедливой. А потом от толпы отделилась девочка. У нее были ручки-спички и ножки, как у олененка, слегка подгибались. Личико малышки было бледным, а глаза ярко сияли.

– Мама, – отчетливо сказала девочка и, уткнувшись Диане в колени, обвила ее ноги крепко-крепко.

Диана хотела сказать что-нибудь, объяснить, рассмешить,… но в горле как-то запершило, и она не смогла вымолвить ни слова… Она смотрела на маму Стешу, которая тоже была окружена ребятишками, и молила взглядом о помощи, а добрая женщина в ответ только развела руками.

– Это тяжело, – сказала она потом, – тяжелее всего остального! Попробуй оторваться, уйти, когда тебя так обнимают, да? Легче вовсе не приходить…

Диана согласна кивнула.

С тех пор прошло два года. Она, конечно, могла бы просто давать деньги. Но она приезжала, приезжала, чтобы потом, надрываясь от невыплаканных слез, оторвать от себя тонкие ручонки.

Старый особняк, в котором находился дом малютки, разваливался на глазах. Старинные рамы покосились, лестница осыпалась под ногами, а с потолка сыпалась штукатурка, и проводка была в аварийном состоянии. Малыши мерзли, часто болели. Диана попросила отца применить кардинальные меры, и вскоре на берегу Черного моря выросло новое здание для обездоленных крох. Конечно, Диана понимала, что никакие деньги в мире не вернут малышам маму и папу, и не помогут приобрести новых родителей, но… любому ребенку нужны игрушки, вкусная еда, теплая постель и удобная одежда. И хотя бы чуточку человеческого тепла – это Диана могла давать без отцовской кредитки. И давала! А слава – как писали в газетах! – не волновала ее. В конце концов, существовало множество способов завоевать популярность – и проще, и красивей. Диана занималась женским боксом, иностранными языками и танцами, гоняла на машинах и выступала в ночных клубах, – у нее была куча возможностей стать знаменитой. Дом малютки меньше всего подходил для этих целей!

Пятая попытка увенчалась успехом, и Диане удалось успокоить маленькую Ксюшу и вместе с нянечкой отвлечь ее мультиками, а потом потихоньку сбежать. В этом ощущалось малодушие, но видит бог, иначе будет больней и взрослому, и ребенку, – это все равно, что по кусочкам отрубать псине хвост. Едва Диана оказалась на улице, как подал голос мобильный телефон.

– Дыня, ты где? – домашним прозвищем назвал ее Йоник, что было редкостью, и сразу насторожило ее.

– В Доме малютки. А что?

– Давай домой сестренка.

– В чем дело, Ник?

– Наш Маугли снова угодил в самое пекло!

Чертыхаясь, девушка понеслась к машине, и дорогу до дома преодолела в считанные минуты. За час-полтора ее отсутствия только одно могло произойти, чтобы так напугать Йоника! Диана гнала машину и ресницами смахивала подступающие слезы. Она догадывалась, какое зрелище ожидает ее дома. И угадала, черт побери! Эмиль лежал на кровати с перевязанной головой и фиолетовым фингалом под глазом. Если бы это оказалась мальчишеская драка, обыкновенная разборка между парнями, – о, какой бы счастливой была Диана. Но ее надеждам не удалось сбыться.

– Снова петушился? – стараясь, чтобы голос звучал беззаботно, спросила она.

И, присев рядом с ним на краешек постели, она мягко коснулась его виска. Эмиль прикрыл глаза на мгновение. Боль отступила под ее нежными пальцами, и ярость, и страх улетучились.

– Ну да, пару раз заехал в наглые нацистские морды, – произнес Эмиль в тон сестре.

Она, однако, не разделила его легкомыслия. Подскочила и забегала по комнате, как гончая.

– Господи, да когда же это кончиться?!

Диана резко развернулась к Эмилю.

– А где Амир?

– Заяву пишет. Да, ты не волнуйся, с ним все в порядке.

Это мне всегда достается, мысленно добавил Эмиль. Где-то в глубине души он догадывался, что лезет на рожон не только из чувства справедливости или по другим благородным мотивам. Страсть не давала покоя, требовала выхода, и со всей дури он бросался в бой, словно озверевший дикарь. Только таким же дикарям было под силу остановить его. Сегодня так и случилось.

– Я сегодня, наконец, воочию встретился с этой паскудой… с их главарем, – задумчиво признался Эмиль.

– Ну и? – напряглась заметно Диана. – Кто он такой?! И почему беспредел учиняет всюду?!

Эмиль похлопал по кровати, приглашая ее вернуться и продолжить беседу, глядя друг другу в глаза. Диана села, испытывая странное чувство. Когда она видела брата после очередной потасовки, что-то инстинктивное, материнское пробуждалось в ней, хотелось прижать его к себе, успокаивать, баюкать, ласкать. Но сейчас, кроме этой извечной женской жалости, в ней всколыхнулось что-то еще – наводящее тревогу, смутное, незнакомое. Будто девятый вал, поднималось это неведомое ощущение, и Диана ничего не могла поделать, чтобы остановить его. Эмиль смотрел на нее и зорким взглядом влюбленного видел все – ее колебания, опасения, недоумение, ее злость на саму себя, что не в силах разобраться. Он решил протянуть ей руку помощи и вновь заговорил о потасовке, хотя обычно избегал подробностей. Не женское это дело!