Текст книги "Дерзкая Диана"

Автор книги: Ирэн Милано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

– Дай, ну дай, я знаю, у тебя есть…

Рэпер, который и сам баловался наркотой, все же не имел этой зависимости, и сейчас растерялся. Он не мог оставить Диану в таком состоянии, но и в больницу отправлять не хотел. Снова понадобилась помощь специалиста. Однако Апельсину нужно было возвращаться, а Диана была еще так беспомощна и слаба, что требовала неустанной заботы.

– Ты летишь со мной! – решил он. – Будешь рядом с Джимом…

Услышав имя любимого, Диана залилась слезами. Ей было так стыдно, что жить не хотелось. Сквозь рыдания она призналась, что изменяла мужу, что теперь она грязна, погрязла в грехе… Апельсин утешал ее, уговаривал, что во всем виноват только Эмиль! Но все же поехать с ним к Джиму девушка отказывалась. Гордость была сильней ее! Раз муж еще не приехал за ней, значит, время не настало. Апельсин отчаялся убедить ее.

– Одну я тебя не оставлю, – заявил он, – давай тогда кого-то вызовем тебе в помощь.

Диана на миг задумалась. Братья далеко, у каждого своя жизнь. Отец после разорения в жуткой депрессии, ему самому нужна поддержка.

– Есть у тебя хорошая… надежная подруга? – спросил рэпер.

Диана слабо улыбнулась, сразу вспомнив о Лизе.

– Есть, больше чем подруга. Сестра!

– Звони ей! – приказал Апельсин.

Как не сопротивлялась Диана, которой не хотелось обременять Лизу, ей пришлось послушаться. Апельсин снял для них квартиру, встретил Лизу в аэропорту и дал ей четкие указания о любой опасности сообщать ему. Он также рассказал о наркотической зависимости Дианы и попросил не давать ей денег. Когда он уехал, Диана решила, что уговорит подругу. Но хрупкая Лиза оказалась крепким орешком и твердо стояла на своем – наркотиков Диана больше не получит! Она перерыла весь дом, просила, умоляла, требовала, но ей так и не удалось получить, ни копейки на дозу. Ее страшно ломало, и первые сутки были ужасны. Наутро Лиза повела подругу в церковь. Они обе молились почти целый день. Диана исповедалась, стало немного легче… Лишь те, кто прошел подобный ад, могут понять, насколько ей пришлось тяжело! Однако она сумела победить! Прошла неделя, вторая… Диана полностью овладела собой. Но вскоре ее ожидало новое испытание. Однажды за завтраком Диана почувствовала тошноту и метнулась в туалет. Ее безудержно рвало. Когда, пошатываясь, она вышла в коридор и потеряла сознание, Лиза вызвала скорую.

– Вы беременны, – сообщил на следующий день врач, разглядывая результаты анализов, и добавил, увидев панику в лице девушки, – что, дать направление на аборт?

Диана спрятала лицо в ладонях. Почему даже это великое счастье – ребенок! – у нее связано с болью и отчаянием?! За что судьба так сурова к ней?! Всю ночь она не спала, размышляя и молясь. Как бы то ни было, крошка в ее животе ни в чем не виноват! Диана не могла лишить его жизни. Она решила оставить ребенка.

***

Прошел еще месяц, и счастливый Джим возвращался в Москву к жене и сыну, ни о чем не подозревая. Лиза к тому времени уже улетела в Сочи. Дверь ему открыл Оскар, да так и повис на Джиме, плача и смеясь одновременно.

– А где Диана?

– На заправке, – бесхитростно ответил мальчуган, – она сегодня в ночную смену…

– Что?! – Джим округлил глаза. – На кой черт она работает, если я посылал вам деньги?!

Оскар хотел объяснить, что получать их они не могли, потому что Диана только-только восстановила документы. Но тогда надо было бы рассказать все – про Эмиля, таджиков… Словом, долгая получилась бы история. Мальчик только бросил беспомощный взгляд на Апельсина, который стоял в дверях за спиной Джима. Рэпер все понял и попросил Джима не психовать и не выяснять с ходу все подробности.

– Поехали за ней! – скомандовал Джим.

На миг установилась тишина, и все услышали, как нетерпеливо колотится его сердце…

…Большими красивыми хлопьями снег кружился в морозном воздухе и падал на стылую черную землю. Город являл собой настоящую рождественскую открытку, – всюду веселые разноцветные огни, украшенные елки, утопающие в сугробах улицы. В предпраздничной суматохе тает озлобленность и усталость, улыбки то и дело вспыхивают на лицах. Приятные хлопоты – подарки, меню к новогоднему столу, наряды и украшения, открытки и телефонные звонки, елочные игрушки – будто бы сплотили народ, и бедняков, и богачей, и белых, и цветных, ведь Новый год отмечают во всем мире! На автозаправке к северу столицы было не протолкнуться. Как и всюду в Москве – пробка. Но привычная остервенелость отпустила водителей. Очередь из машин тиха. Сыплет снег, и на крышах авто появляются маленькие сугробы.

Диана давно на работе, она устала, замерзла, и даже теплый комбинезон не спасает. На голове у нее красная кепка, надежно укрывающая от снегопада роскошную золотую гриву волос. Диана приплясывала, дожидаясь, пока очередной водитель подвинет машину к бензобаку. Странно, но холод не бодрил, она все зевала и зевала, то и дело потирала глаза рукой, норовила прислониться куда-нибудь, хоть минуту побыть в сладостном бездействии. Но машин много, веренице их нет конца. Вот подъехала «феррари», Диана рассеяно вставила пистолет в бензобак, приняла плату из приоткрытого окна. В последний момент она успела разглядеть девицу за рулем – яркую гламурную блондинку. Сверкнул в ухе бриллиант, на пальце – колечко с изумрудом, хищный маникюр. «Феррари» отъехала, и Диана равнодушно отвернулась. Ну да, раньше она сама была такой, и разъезжала на такой же тачке, и носила такие камушки – а, то и подороже! Что с того? Что было, то прошло! Диана заправляла следующую машину. Стекло опустилось, и она привычно протянула руку за деньгами.

– Ты ли это, Ди-Ди? – прямо в лицо ей расхохотался Нагай. – Глазам своим не верю!

Она не удивилась. Ей было все равно. А его кривило от злорадства.

– Что, обломала тебя жизнь? Крылышки подрезала? Может, подкинуть тебе деньжат на бедность? Совсем осунулась бедняжка Ди.

– Езжай отсюда, – с ледяным спокойствием проговорила Диана, – а то окочу тебя бензином да подожгу.

Нагай замолчал, как подавился. Он помнил все, с ней шутки плохи, правда, лучше не связываться! Его тачка отъехала. Диана, ежась от зябкого холода, направилась к следующему клиенту.

А снег все сыпал и сыпал, словно соль на раны. Она думала, что вот-вот упадет от усталости и бессонных ночей, ей нужен перерыв, но машин слишком много, а ее сменщик запаздывает, и начальство просто не отпустит ее с рабочего места. Еле передвигаясь, Диана поплелась к белому лимузину «линкольн». Вот громадина, машинально пронеслось в голове, просто бесконечный какой-то! С трудом отыскав бензобак, она приладила пистолет и увидела, как открывается задняя дверь. Будто в замедленной киносъемке, Диана смотрела, как на землю ступают ноги в дорогих безупречно чистых ботинках, а потом появляется человек в белой шубе до пят. Он повернулся к ней лицом, но Диана словно боялась поднять глаза, посмотреть на незнакомца.

Между ними два шага и снег, снег, снег…

– Здравствуй, ангел мой!

Мгновения хватило Диане, чтобы охватить взглядом его мощную фигуру, мощную золотую цепь на груди, эксклюзивный костюм, новую прическу, сияющие драгоценностями пальцы. Это неважно, это мелочи, Диана жадно вглядывалась в лицо, в любимые глаза. Ночная тьма поглотила ее, очаровывая и маня.

– Диана, я приехал за тобой, как обещал! Я вернулся, любимая моя!

– О, Джим!

Она готова броситься в его распахнутые объятья, но замерла вдруг на месте, словно испуганная лань, застигнутая охотником. Диана вспомнила, как выглядит – огромный красный мешковатый комбинезон, скрывающий ее точеную фигурку, кепка до бровей, мешки под глазами. Неухоженные руки, познавшие тяжкий труд. Безнадега во взгляде.

– О, нет, Джим, нет, – она отступила от него, закрыв лицо ладонями.

Джим лишь на миг растерялся, но потом понял все. Схватил ее за руки, с бесконечной нежностью поцеловал каждый пальчик, каждую впадинку на ее ладонях.

– Посмотри на меня, это я, твой Джим! Да, я изменился… и ты тоже.… Но милая, я люблю тебя, как и прежде! Не стоит стесняться своего вида…

Ее опрокинутое лицо было мокрым от слез, Джим собирал губами эту горечь, в душе клянясь, что больше никогда в жизни не станет причиной ее печали, никогда не допустит, чтобы она так страдала!

Они смотрели друг другу в глаза, в душу, и без слов понимали, что время пришло. Время любить. Время открыть свое счастье. А вокруг гудели машины, глазели любопытные из окон, суетился народ. Кружились снежные хлопья, заслоняя собой, небосклон и звезды, и луну, и весь белый свет был усыпан снегом, как сахарной пудрой новогодний торт.

Джим повез жену в самый роскошный отель, осыпал подарками и поцелуями. После бурной ночи любви Диана опомнилась только под утро. Не замечая слез, катящихся по щекам, она тихо сказала:

– Я не могу улететь с тобой, Джимми…

– Как так? – не понял он. – Ты хочешь, чтобы мы жили здесь?

– Нет.

– А где тогда? На Ямайке? – довольно улыбнулся он. – В принципе, там тоже здорово, но…

Он приподнялся на локте и только тут заметил, что она плачет.

– Что с тобой, родная? – нежно произнес Джим, вытирая ее слезы.

Диана отвела взгляд. Она могла бы соврать или смолчать, но жить с любимым, зная, что предала его, было не по ней! Между ними не должно быть никаких тайн!

Диана рассказала мужу обо всем. Теперь уже он – битый жизнью, сильный молодой мужчина едва сдерживал рыдания. Так больно было ему за нее, так невыносимо горько…

– Это еще не все, – охрипшим голосом сказала Диана, – я ношу ребенка Эмиля, и… и аборт делать не буду!

Джим не сразу осознал эти слова. Когда же смысл дошел до него, от отчаяния Джиму хотелось рвать и метать. Не думая, что творит, он схватил бутылку шампанского и запулил в стену. Диана с рыданиями выскочила из номера. Джим бросился следом.

Они оказались в лифте наедине.

– Милая! Солнышко! – Джим упал на колени. – Я просто в шоке, извини! Я не смог удержаться! Напугал тебя, да? Ну, прости, прости меня, глупца, родная… Ты не виновата! Ни в чем!

Она ревела, всхлипывая, говорила, что ничего не выйдет, теперь он никогда не простит ее…

Обняв ее колени, запрокинув голову и глядя прямо в любимые глаза, Джим убеждал ее в обратном. Не нужно никакого прощения, если они любят друг друга. Его гневная вспышка ничего не значит!

– Я просто слишком сильно люблю тебя, мне так больно было слышать о твоих страданиях! Все наладится, Ди!

– Нет, нет, родной, все упущено, все слишком запутанно… – горькие слезы устилали ее глаза. –Все не так, как должно было быть… – отчаянным голосом продолжала бормотать она. – Да и потом, этот ребенок…

– Это наш ребенок! – твердо закончил за нее Джим. – Мы забудем все плохое, мы будем счастливы!

Она хотела бы верить в это, но не могла. Муки совести терзали ее, Диана казнилась так, будто сама была причиной всех бед, свалившихся на нее.

– Я словно проклята! Приношу только несчастья, и себе, и другим!

– Это не так! Я без тебя умру! Ты нужна мне, ты – мое счастье! Я живу лишь затем, чтобы любить тебя! Только тебя, родная!

– Но я изменила тебе, у меня будет ребенок от другого мужчины, и ты не сможешь забыть об этом никогда!

Джиму пришлось рассказать ей о девушке с Барбадоса, чтобы снять с Дианы тяжкую ношу вины. Он тоже не святой! Диана страшно побледнела, услышав о его измене.

Джим взял ее лицо в ладони, нежно-нежно поцеловал в висок.

– Выходит, мы квиты, – пробормотала она.

– Родная, в жизни всякое бывает, святых здесь нет. Мне больно… за себя… за тебя, но, детка, давай не будем забывать о самом главном! О нашей любви! О наших детях! У нас есть Оскар, и будет еще малыш – наш малыш! Никто не узнает правды, клянусь тебе! Я люблю тебя, только тебя, и всегда буду любить и твоего дитя полюблю, как своего родного! Я его уже люблю, потому что… – он с нежностью в глазах, положил руку на ее живот, – он здесь, в твоем чреве… – со слезами на глазах продолжал Джим, – он маленький… и он… он ни в чем не виноват.

Диана бросилась Джиму не шею, они стали жадно целоваться.

– Прости меня… – прерывисто шептала Диана, отрываясь от его губ, – я люблю тебя.

– И я люблю тебя, детка! Давай забудем все это, родная, и начнем жизнь с чистого листа.

Они продолжали целоваться, между тем Джим все это время машинально жал на кнопки, и лифт ездил вверх-вниз, словно символ их жизни с ее паденьями и взлетами. Когда лифт вновь остановился, и двери наконец-то распахнулись, персонал отеля и его постояльцы встретили супружескую пару бурными аплодисментами, заставив их тем самым краснеть и смущаться.

***

Оскар восседал на мощных плечах Апельсина, словно маленький падишах. Диана под руку с Джимом шла позади и счастливо улыбалась. Телохранитель открыл дверь роскошного «мерса», который должен был отвезти всех в аэропорт. В тот момент, когда Джим усаживал Оскара, а Диана проверяла билеты и паспорта, раздался безумный крик.

– Ты не поедешь с ним!

Все разом обернулись, словно в замедленной съемке. У машины стоял Эмиль с пистолетом в руках. Неизвестно каким образом ему удалось вычислить Диану. Сумасшедшие коварны и хитры, и в погоне за своей идеей фикс преодолевают все препятствия. Так было и с Эмилем. В его безумном взгляде можно было прочесть, что он способен на все!

– Малышка, вернись ко мне! Ведь нам было так хорошо! А он… он никогда не полюбит тебя, как я!

Джим, молча, направился к Эмилю, явно намереваясь обезвредить его. Охрана постепенно взяла его в кольцо. Но Эмиль, будто не замечал этого, его глаза были устремлены на Диану. Она стояла, не жива, не мертва, но заметив, что муж уже слишком близко от дула пистолета, вздрогнула и прошептала:

– Джим, не надо, милый! Отойди, пожалуйста!

– Убери пушку, придурок! – завопил Черный Апельсин, не выдержав более напряжения.

Эмиль перевел дуло на него.

– А ну заткнись собачье дерьмо, пока я тебе башку не снес!

Диана тронула Апельсина за рукав, показывая, чтобы он не спорил.

– Прошу тебя, детка, идем со мной! – снова взглянул на нее умоляюще Эмиль.

Краем глаза Диана уловила осторожные движения мужа. Он подбирался к Эмилю и готов был прыгнуть на него, обезоружить. Диана вся дрожала от страха за любимого. Она не сдержала крика:

– Нет, Джим, нет, стой!

Эмиль вздрогнул и навел пушку на Джима.

– Слушай ее, кретин! Оставайся на месте!

– Эмиль, перестань! – взмолилась Диана.

– Не могу! Я люблю тебя! – по его смуглому лицу покатились слезы, страдание исказило красивые черты. – Если ты не будешь со мной, то ни с кем! Я убью тебя! А потом его! – он кивнул головой в сторону Джима. – А затем и себя, так и знай!!! Не бросай меня, Ди! Я не могу без тебя… ты все для меня в этой жизни… ты и вода и воздух. Скажи, может человек жить без них? То-то же, не может…

Диана шагнула к брату, намериваясь успокоить его и отобрать пушку.

– Пожалуйста, Эмиль, не разрушай мою семью!

– Твоя семья это я! – заорал он, потрясая пистолетом, и снова нацелился на Джима. – Ублюдок! Если бы не ты, она была бы моей! Только моей! Сдохни, сволочь! – брызжа слюней орал, он не своим голосом. – Сдохни паскуда! Ненавижу тебя! Ненавижу!

Он нажал на курок. Оглушительно прогремел выстрел. Диана бросилась к мужу, заслоняя его собой. Одновременно Апельсин прыгнул на Эмиля, подкравшись сзади. Но пуля все, же настигла Диану, и плечо словно опалило огнем. Она машинально подняла руку, чувствуя, как сочится кровь между пальцами. И тут Эмиль выстрелил снова, уже не целясь и ничего не соображая. Диана мгновенно задохнулась – адская боль пронзила грудь, ноги подкосились, в ушах зашумело, будто на большой высоте, и мир вокруг померк. Она не слышала отчаянных рыданий Оскара, не видела побелевшего лица Джима, склонившегося над ней. От ее глаз скрылся побег Эмиля, который спасся от пуль Апельсина и телохранителей, но по роковой случайности попал под машину, бросившись бежать через дорогу. Визг тормозов, страшный звук падающего тела – все это ускользнуло от ее сознания. Снег багровел от крови. А для Джима все вокруг окрасилось в черный цвет. Он держал в руках ослабевшее тело любимой, не замечая своих слез, и крика, застывшего на губах. Время словно остановилось… Вдруг его пальцы ощутили слабый стук. И будто стрелки часов сорвались, тронулись с места, отсчитывая секунды новой эры.

– Она жива! – завопил Джим не своим голосом. – Оранж, скорей, помоги мне! Скорую!

***

Соленый дождь застилал глаза, она попыталась открыть глаза, но не смогла. Невыносимая тяжесть давила на грудь, Диана чувствовала, что задыхается, и с каждой секундой погружается все глубже в боль, в отчаяние, в страх. Что с ней?! Где она?! Нужно всплыть на поверхность, сделать глоток воздуха, но сил не было совершенно! Она тонет… гибнет… Смутное воспоминание промелькнуло в голове. Несколько лет назад, казалось в другой жизни, она уже стояла на краю пропасти, было в шаге от гибели. Это были гонки, несчастный случай, который чуть не унес ее в далекое далеко. А сейчас, что происходит сейчас? Почему так больно и страшно?

Словно сквозь толщу воды до нее донеслись голоса. Один был знакомый, жутко родной. Услышав его, Диана почувствовала на губах соленые брызги, и только сейчас поняла, наконец, что это не море, не вода, а ее собственные слезы.

– Не говорите ей пока о ребенке, док! Ей нельзя волноваться!

– Сам понимаю, парень, ты уж не учи…

– Джим, – прошептала Диана в этот момент и как будто в жутком мареве увидела метнувшуюся к ней тень.

Она с трудом разлепила ресницы и сфокусировала взгляд. Слезы покатились чаще, быстрей. Перед ней стоял любимый.

– Милая, солнышко! Все хорошо, я здесь!

Он бросился было обнять ее, но врач предостерегающе положил ладонь ему на плечо.

– Не плачь, моя любовь, не плачь, – прошептал Джим, склоняясь к ней, и сам глотая подступившие к горлу рыдания.

– Что ты сказал про ребенка? – слабым голосом спросила Диана.

– Ничего.

Джим отвел глаза.

Все было ясно без слов. Диана прикрыла веки, ощущая водопад слез на лице. У нее не было сил остановить их, не было сил вообще ни на что. Зачем она очнулась?! Зачем всплыла на поверхность вновь?! Чтобы снова ощутить боль, чтобы познать вкус новой потери?! Она больше не может выносить этого! Диану затрясло. Монитор, к которому она была подключена, отразил тревожные показатели. Доктор засуетившись, выставил Джима из палаты, сменил Диане капельницу. Следом ворвалась медсестра с какими-то таблетками, и Диана покорно выпила лекарство. Хотя на миг мелькнуло желание выплюнуть. Перестать бороться и просто лежать, дожидаясь, пока перестанет биться сердце, истерзанное болью. Слезы все катились и катились, медсестра заботливо промокала ей щеки. Неизвестно сколько времени прошло, прежде чем Диана снова очнулась. На этот раз она увидела перед собой Амира, и решила, что это галлюцинации. Что ж, неудивительно после всего случившегося!

Видение заговорило, разрушив ее умозаключения.

– Сестренка! Ты что это плачешь?! Тебе радоваться надо! Выжила чудом, провалялась пять дней в коме! Врачи говорят, ты была на волосок от … Ну ладно, не будем… Давай о радостном поговорим!

Она не реагировала. Ни единый мускул не дрогнул в лице, глаза смотрели в одну точку, и только тонкие ручейки слез говорили о том, что Диана еще жива.

– Ну что же ты? – отчаянно проговорил Амир.

Немое горе сестры потрясло и напугало его больше рыданий и истерик. Он сжал ее ладонь.

– Как ты здесь оказался? – спросила Диана равнодушно, будто только заметила его.

– Джим позвонил мне, и я сразу прилетел. Йонька тоже тут.

– Ты не приходила в себя, но врачи говорили, что это нормально, большая кровопотеря, а особенных травм нет, так что перестань рыдать и…

– Я потеряла ребенка.

Она произнесла это обыденным тоном, каким сообщают о погоде. Амир вздрогнул.

– Вы … вы с Джимом ждали ребенка?

Диана вкратце поведала, как на самом деле сложились обстоятельства. Теперь врать было ни к чему! Какая разница, если ребенка нет?! Ее ребенка! Ее малыша, которого она уже любила, которого ждала, несмотря ни на что!

– Ах, он подлец, – прошептал Амир треснутым голосом, узнав, кто был бы отцом.

В другом состоянии Диана не стала бы ничего рассказывать. Но сейчас ей было все равно. Она словно говорила о ком-то другом, не о себе. И обращая свою жизнь в сухие, безликие предложения, укладывая в слова события последних месяцев, она не ужасалась, не жалела себя, не ругала Эмиля, да и вообще ничего не ощущала. Будто испытывала себя на прочность – почувствую что-то или нет?! Оказалось, – нет. Ей было все равно. Амир же, напротив, едва не начал крушить все в палате. Еле сдержавшись и кое-как попрощавшись с сестрой, он вылетел в коридор, где ждал своей очереди Джим. Амир налетел на него с кулаками.

– Это ты во всем виноват, чертов ублюдок!

Джим ошарашено отскочил от разъяренного парня.

– Сволочь, если бы не ты, ничего не случилось бы! Тебе доверили ангела, самую прекрасную девушку на свете, а ты не смог защитить ее!

Амир орал и тряс Джима, словно кутенка. Тот не сопротивлялся, изумленный до глубины души. И только когда получил удар поддых, стал защищаться. Ему на выручку подоспел Йоник, который в ожидании встречи с сестрой, бродил по клинике неподалеку.

– Опомнись! – закричал он, крепко стиснув Амира и оттаскивая его от Джима.

– Это он! Он во всем виноват! – надрывался тот. – Этому гаду важней его чертова карьера, а не Диана! Он бросил ее, понимаешь, Йонька?! Пока он там распевал свои тупые песни, она здесь… С ней знаешь, что… Да что толку теперь об этом говорить!... Будь ты проклят Джим! Будь ты проклят тысячу раз!

И он снова кинулся к Джиму. Йоник с трудом удержал брата на месте. Он был шокирован не меньше Джима, но сохранял какие-то крохи самообладания и благоразумия.

– Ребята, мы все устали, перенервничали, давайте выпьем мировую.

– С ним?! – Амир презрительно ткнул пальцем в Джима. – Сам пей! А я клянусь, что урою этого дебила по полной программе! Я отомщу за Ди, за ее боль, за все ее страдания!

Всегда уравновешенный, уверенный в себе, Амир выглядел сейчас просто психопатом. Новости, которые вывалила Диана на его голову, потрясли его до глубины души. Он был настолько взбудоражен, что не мог нормально соображать. Не спросил про Эмиля, не думал даже отыскать его и потребовать объяснений или выместить злобу на нем, а не на муже Дианы. Почему-то именно Джим вызвал такое негодование.

Оттолкнув Йоника, он ткнул Джима в грудь и злобно прошипел:

– Клянусь, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы разлучить вас! Она забудет тебя очень скоро, можешь быть уверен! Вычеркнет из своей жизни, понял?

С этими словами, резко развернувшись, Амир покинул клинику.

Джим стоял, как оплеванный. Его раздирали противоположные чувства. Он жутко переживал за любимую, ему не в чем было себя упрекнуть, но в какой-то момент слова Амира задели его за живое – вспомнилась та девица, с которой он провел ночь, вспомнились деньги, которые дала Диана на раскрутку его первого клипа… Что ж, возможно, Амир прав. Он недостоин Дианы! Ему было стыдно, горько от этой мысли. Йоник же, обескураженный произошедшим и заметив расстроенное лицо Джима, похлопал его по плечу:

– Не переживай, брат! Все утрясется.

– Да, да, – невпопад пробормотал он, – не понимаю, с чего Амир набросился на меня, мы вроде всегда ладили. Конечно, у нас с Дианой не все было гладко, но я люблю ее, и когда с ней… когда она…

Голос его сорвался, на глазах выступили слезы. У доброго Йоника сердце сжалось от сочувствия. И вдруг его осенило. Он знал кое-что, о чем не ведали ни Диана, ни Джим.

– Знаешь, Джимми, – задумчиво произнес он, – а ведь Амир просто сорвался и все, ты попался под горячую руку, не более того! На самом деле, он вовсе не думает, что ты и правда виноват.

– Как же не думает..

Йоник перебил его.

– Да ты послушай! Я только сейчас понял. На него свалилось слишком много, понимаешь!

Тут у любого башню снесет!

Джим хотел возразить, что он тоже переживал за Диану, но это же не повод бросаться на людей. Однако, Йоник не дал ему и рта раскрыть. Он рассказал Джиму печальную правду о том, что Амир вовсе не является сыном Адама Сегала. Когда это открылось самому Амиру, он утратил почву под ногами, сорвался в Австралию. Это далось ему нелегко. И хотя он довольно сдержанно, что было характерно для него, поведал обо всем Йонику, тот понял, насколько тяжело брату.

– Ну, то есть не брату, – поправил Йоника сам себя в этом месте, – между нами, как выяснилось, нет кровного родства, однако, я всю жизнь люблю этого балбеса!

Он обезоруживающе улыбнулся.

– Так что ты на него зла не держи! То, что случилось с Дианой, его просто доконало, вот он на тебя и наскочил.

– Да уж, – протянул растерянно Джим, – тут сам черт ногу сломит, в ваших отношениях!

– Вот, вот, все запуталось – жуть!

Они продолжали разговаривать, все также эмоционально, стресс сказался на обоих, и никто из них не заметил, что дверь в палату, приоткрывшись на какое-то время, тихонько закрылась опять. Диана с великим трудом поднялась с постели, намериваясь поговорить с врачом, и застыла у входа, услышав рассказ о старшем брате. После всего пережитого ей казалось, что уже ничего не сможет взволновать ее, затронуть душу, будто присыпанную пеплом. Однако, будто от резкого порыва ветра, раны в сердце, еще не зажитые, открылись вновь, закровоточили. Было больно узнавать правду вот так – случайно, мимоходом, исподтишка. Значит, отец врал ей, врал Амиру! Никому, никому нельзя верить!

Она вернулась в постель, уже не чувствуя прежнего равнодушия к миру и к жизни. Только безмерную усталость и боль за брата, который на самом деле и братом-то не доводиться! Прав Джимми, – сам черт ногу сломит в их судьбах. Почему все складывается так нелепо и страшно? Где заблудилось их счастье?

На другом этаже клиники лежал в кровати перебинтованный, в гипсе Эмиль – настоящий виновник произошедшего. Его трясло в лихорадке, первое, что он почувствовал, придя в сознание – ломку. А потом навалилась адская боль! Голова раскалывалась, и немудрено – у него была сотрясение мозга и большая гематома. В ногу, поврежденную при аварии, вставлен железный штырь. Когда Йоник навестил брата, врач категорически заявил, что инвалидной коляски тому не избежать. И выписка не грозит Эмилю раньше, чем через месяц, да и потом предстоит долгий курс реабилитации и физиотерапии. Йоник заплатил доктору, оставил солидные чаевые медперсоналу, и больше не приходил к брату, не в силах побороть отвращение. Он не знал подробностей, да и знать не хотел, но было достаточно того факта, что перестрелку затеял Эмиль. Йоник всегда осуждал его за некоторое безумие в отношении к Диане, а теперь это перешло всяческие границы!

Остальные тоже не стремились навещать Эмиля. Даже Адам, спеша к своей малышке, вспомнил о младшем сыне лишь в связи с его сумасшедшим поступком, а беспокойства вовсе не почувствовал. Ужасная тревога за Диану затмила все. Кроме перестрелки было еще нечто, что не давало покоя Адаму. Надо же было так случиться, что именно в это время его кредиторы окончательно озверели, выставив немыслимые условия и пообещав заняться вплотную его семьей. Дианой в первую очередь. Адам знал, что это серьезные люди, им, наверняка, уже известно о случившемся, и ничего не стоит найти им его дочь – беспомощную, беззащитную. Известный вор в законе, которому Сегал должен был крупную сумму, держал под своим началом настоящих профессионалов, так что опасения Адама были весьма основательны. К ним примешивалась и смутная тревога из-за Амира, обиженного на весь свет из-за случайно всплывшей истины о своем происхождении. Адам боялся, что приемный сын способен на какую-нибудь глупость или, наоборот, на изощренную месть. Приходилось признать, что он совсем не знает человека, которого растил с детства. Эти страхи подгоняли Адама, и все же он смог приехать в Москву лишь к тому моменту, когда Диана уже пришла в себя. Дела Сегала были слишком запущены, чтобы одномоментно все бросить.

– Тебе не кажется, что Апельсин ведет себя как-то странно? – однажды спросил Джимми у Йоника, когда они уже привычно прогуливались в коридорах клиники.

Йоник ответил недоуменным взглядом.

– В смысле?

– Он стал избегать меня после того, как Диана пришла в себя. Будто скрывает что-то. Или … не знаю в общем, но что-то тут не так…

Джим нутром чуял людей, но ему, ни за что было не догадаться, что на самом деле Апельсину было стыдно, что он не сумел защитить давнюю подругу. Джим сам испытывал нечто подобное, однако, даже мысль о сходных чувствах у Апельсина не приходила ему в голову. Кто для репера Диана? Подруга, пусть давняя, но всего лишь подруга. Джимми и не подозревал, что Апельсин испытывает к Диане что-то иное, кроме дружеского расположения. Для Черного Апельсина настали черные времена. Он терзался муками совести, клял себя последними словами, что не смог уберечь свою драгоценную девочку! Все эти годы он любил ее, безнадежно и тихи, отойдя в сторону и не мешая ее счастью. Знакомство с Джимми убедило репера, что Диана нашла достойную пару для себя, однако, влюбленное сердце время от времени жутко саднило. Как бы хотел Апельсин оказаться на месте этого мулата! Но те редкие случаи, когда Диана нуждалась в нем, окупали сполна его страдания. Апельсин чувствовал, что его жизнь неразрывно связана с ней, пусть они далеки друг от друга, но Диана доверяет ему и всегда может рассчитывать на него. Гордость наполняла его, если он мог, хоть чем-то помочь ей. И вот случилось так, что даже это он потерял! Не сумел заслонить от беды, не смог прийти на выручку той, что дороже всего на свете! Апельсин чувствовал себя никчемным, ни на что не годным, казалось, будто жизнь прожита напрасно и уже никогда он не сможет радоваться, веселиться. Только одно могло спасти его от ада на земле. Только одна она… Он был уверен, что еще есть шанс сделать Дианой своей, и тогда ж он точно больше не допустит, чтобы она страдала!

Ни задушевные беседы с Йонькой, ни объятья мужа, ни ободряющие наивные пожелания Оскара не проникали в сознание Дианы так глубоко, как им хотелось бы. Ничто не могло расшевелить ее. Отчаяние затопило душу. В ночь перед выпиской Диана не спала. Физически она полностью оправилась, но сама себя не чувствовала полноценным человеком. Словно умерло что-то очень важное в ней. Исчезло, испарилось, превратив ее в незнакомку для самой себя. Диана вглядывалась в зеркало и не узнавала своего отражения. Боль притупилась, но желания жить так и не возникло. Ее пугало собственное равнодушие, но ничего поделать с этим она не могла. Часто приходили мысли о Джексоне. Вот кто умел бороться до конца! Она должна стать такой же – сильной, не смотря ни на что, отважной! Но как? И главное – зачем, ради чего?! Диана не видела цели. Сломленная, подавленная, она лежала без сна на больничной койке и безрадостно думала о том, что завтра будет новый день, еще один, а за ним придет следующий, но счастья они не принесут. Да и что такое счастье? Пустой звук… Нечто неосязаемое, необъяснимое. Диана включила компьютер – Джимми принес ей в клинику ноут, чтобы она не скучала. Он знал, что, блог, который уже несколько лет вела его жена, заменил ей дневник. Она не могла не писать, это стало привычкой. Размышления обо всем на свете, философские вопросы, описания забавных или странных случаев из собственной жизни Диана помещала на страничках своего блога. Это находило большой отклик, на ее странице в «Live Jornal». В «Живом Журнале» тусовалось огромное количество народу, друзей прибавлялось с каждым днем. Впрочем, неприятелей тоже хватало. Важно было то, что ее записи не оставляли равнодушными. Где-то ироничные, в чем-то нежные и подкупающе искренние, слова Диану задевали многих, и пройти мимо было уже невозможно. Последнюю запись она сделала несколько дней назад, а теперь перечитывала написанное: «Мир стал таким унылым, серым, словно все краски смыло безрадостным монотонным дождем. Вот бы взять и тоже исчезнуть. Чтобы потом появиться, как радуга – свежей, яркой, другой… Я жду чуда, какого-то чуда! Мне уже не десять и не пятнадцать, но как, же хочется верить в чудеса! Особенно сейчас!».