Текст книги "История религий. Том 1"

Автор книги: Иосиф Крывелев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц)

Одной из форм церковной торговли грехами была продажа индульгенций – специальных грамот, удостоверявших, что обладатель данной бумаги освобождается от наказания или от вины за все свои грехи или за какой-нибудь конкретный, особо тяжелый грех.

Отпущение за те или иные грехи продавалось по разным ценам, в зависимости от тяжести совершенного греха. Существовали таксы, указывавшие цену каждого преступления. Очевидно, древнейшим из этих прейскурантов был не дошедший до нас сборник такс папы Иоанна XXII (1316–1334), затем появился сборник, изданный его преемником Бенедиктом XII (1334–1342). С появлением книгопечатания такие сборники стали издаваться типографским способом; известны некоторые из них, изданные в период с 1470 по 1520 г. Приведем лишь отдельные колоритные выдержки: «Если кто убьет отца, мать, брата, сестру, жену или вообще родственника, – очистится от греха и преступлений, если уплатит пять или семь турских монет»; «Если один человек участвует в нескольких убийствах в одно и то же время и по одному и тому же случаю, он может очиститься от всякого рода наказания, если уплатит 131 ливр, 14 су и 6 денье»; «Кто убил свою жену и хочет жениться на другой, может получить разрешение, уплатив восемь турских ливров и два дуката»; «Отпущение кровосмешения даруется за 4 турских ливра»; «Содомский грех и скотоложество оцениваются в 131 или 219 ливров».

Такая алчность церкви могла иметь успех только потому, что в сознании масс господствовал мистический туман и соответствующие верования сохранялись в нем исключительно прочно, хотя в отдельные моменты и подвергались колебаниям и даже потрясениям.

МИСТИКА, ЕРЕСЬ, ВООРУЖЕННОЕ ВОССТАНИЕ

Идеологическая жизнь средневековья протекала почти полностью в религиозной форме. «Чувства масс вскормлены были исключительно религиозной пищей…» ⁶⁴– писал Ф. Энгельс. Философия и юриспруденция, политическая мысль и естествознание, все «семь свободных искусств» (septem artes liberales) – все было облечено в религиозные одежды и в конечном счете подчинялось богословию. Социально-экономическая и политическая система тоже была освящена авторитетом вероучения. В этих условиях любое движение мысли и чувства, любое проявление политического или вообще классового сознания должно было приобретать религиозную форму. То же относится и к революционным движениям как в политической области, так и в области духовной культуры.

Революционная оппозиция феодализму, которая, по словам Ф. Энгельса, проходит через все средневековье, выступает «то в виде мистики, то в виде открытой ереси, то в виде вооруженного восстания» ⁶⁵. Будучи распространена в массах, тенденция к мистическому «соединению души с божеством» давала не только эмоциональную разрядку в тяжелых условиях жизни того времени, но и возможность удовлетворять свои религиозные потребности без посредничества духовенства.

Мистика, таким образом, выходила из церковных рамок и становилась ересью, нетерпимой для католической церкви.

В своем обстоятельном и глубоком анализе еретических движений средневековья Ф. Энгельс делит их по классовому признаку на две группы: бюргерскую и крестьянско-плебейскую. По мере развития городов и классового самосознания их обитателей различие, а потом и противоположность этих двух направлений в еретическом движении делаются все более явственными, так что если в XII в., пишет Ф. Энгельс, существовали лишь «предвестники» такой противоположности, то в определенном виде она «продолжает существовать в течение всего позднего средневековья».

Социальное содержание бюргерской ереси заключалось в борьбе против духовенства как части господствующего класса феодалов. Но чтобы выбить почву из-под ног церкви, надо было скомпрометировать проповедуемое ею учение, противопоставив ему другое религиозное же учение как более истинное или даже единственно истинное.

Удобным способом осуществления этого было обличение церкви в том, что она порвала с принципами первоначального христианства и со строем раннехристианской церкви; сам по себе данный факт был очевиден и констатация его – абсолютно правильной. И хотя требование возврата к порядкам начала нашей эры было утопическим и по форме реакционным, оно содержало в себе взрывчатый революционный заряд. Его антицерковная направленность объединяла в рамках одних и тех же движений не только горожан, но и некоторые слои низшего и среднего дворянства, плебейскую часть духовенства. Что же касается народных масс, то они были наиболее податливы к антицерковной и антифеодальной пропаганде и легко втягивались в любое движение подобного рода. Для бюргерской руководящей верхушки еретических движений всегда существовала опасность того, что крестьянско-плебейская масса перехлестнет достаточные для имущих классов пределы и выйдет из-под контроля, преследуя более далеко идущие революционные цели. Но помимо участия в общих еретических движениях, руководимых политиками и идеологами бюргерства, в XIV и XV вв. крестьянско-плебейское движение, по словам Ф. Энгельса, «выступает, как правило, уже совершенно самостоятельно рядом с бюргерской ересью».

Ф. Энгельс характеризует крестьянско-плебейскую ересь следующим образом: она «являлась прямым выражением потребностей крестьян и плебеев и почти всегда сочеталась с восстанием. Хотя она и разделяла все требования бюргерской ереси относительно попов, папства и восстановления раннехристианского церковного строя, она в то же время шла неизмеримо дальше. Она требовала восстановления раннехристианского равенства в отношениях между членами религиозной общины, а также признания этого равенства в качестве нормы и для гражданских отношений. Из «равенства сынов божиих» она выводила гражданское равенство и уже тогда отчасти даже равенство имуществ» ⁶⁷.

История еретических движений средневековья изобилует названиями ересей и представляет собой в этом смысле большую пестроту. Если не считать таких малоизвестных, как эвхиты, петробрусианцы, генрихиане, оливиты и т. д., то следует во всяком случае перечислить наименования ересей, сыгравших важную роль в средневековой истории: павликиане, богомилы, катары и альбигойцы, вальденсы, фратичелли, апостольские братья, беггарды, иоахимиты и особенно движение, связанное с именем Дольчино, лолларды и виклифиты в Англии второй половины XIV в., гуситы (табориты и калликстинцы) в Чехии в XV в. Остановимся кратко на том общем, что характеризует социальные и вероисповедные позиции этих видов средневековой ереси.

Большое место в идеологии почти всех ересей занимает обличение зла, царящего в мире. Прежде всего их мишенью выступало духовенство – его алчность, награбленные им огромные богатства, не-прекращавшаяся практика дальнейшего безжалостного грабежа народа, роскошная жизнь, которую вели прелаты разных чинов и категорий, разврат, царивший среди духовенства, высокомерие и надменность служителей божиих. Все это противопоставлялось евангельским образам Христа и апостолов, не имевших имущества, проповедовавших скромность и презрение к жизненным благам, милосердие и всепрощение и конечно же всеобщую любовь. Еретики отрицали право духовенства на монополию в делах веры. Вальденсы, например, утверждали, что проповедовать слово божие имеют право все, в том числе и миряне, что месса, которую служат священники, не имеет никакого значения, а молитва, произнесенная в любом месте, не хуже той, которая прочитана в церкви ⁶⁸.

Разделение людей на богатых и бедных еретики считали не единственным злом, царящим в мире. В более широком плане они рассматривали весь земной мир как воплощение зла и нечистоты. Здесь коренился дуализм доброго и злого начала в мире, заимствованный ранними ересями из манихейства и пронизывавший в дальнейшем вероучения многих средневековых сект. Богомилы считали творцом Вселенной не бога, а Сатану, который, по их представлениям, был сыном бога, притом старшим, в то время как Христос признавался его младшим сыном; на долю бога с этой точки зрения выпало сотворение только невидимого мира – духовного и вечного. Таких же взглядов придерживались и павликиане, а в дальнейшем – катары.

Культовая сторона религии во всех ересях была значительно упрощена по сравнению с католицизмом. Отвергая священство и духовенство в том смысле, в каком они составляли католическую церковь, некоторые ереси все же имели свою духовную иерархию. Катары делились на верующих и совершенных, последние по существу составляли духовенство. Фактически была основана новая церковь. Она созывала свои соборы, характер которых постепенно все больше приближался к тем, которые проводились восточной и западной церквами. Наибольшую известность получил проведенный в 1167 г. Собор в Сан-Феликс де Караман на юге Франции ⁶⁹.

XII век был периодом разгара движения катаров. Оно охватило Северную и Южную Италию, а затем и всю Францию, Фландрию, проникло в Швейцарию, Германию и Англию. К концу XII в. папство усмотрело настолько серьезную опасность для себя в существовании катарской и примыкавших к ней ересей, что приняло решительные меры для ее искоренения, не остановившись перед истреблением десятков тысяч как несомненных катаров, так и всех подозревавшихся в принадлежности к этой ереси.

После того как Латеранский собор 1179 г. не только подтвердил все прежние анафемы против еретиков, но и объявил крестовый поход против них ⁷⁰, начались войны против одной из основных цитаделей катаризма – области Альбижуа на юге Франции с центром в городе Альби. Хотя участникам крестового похода против еретиков были предложены все привилегии крестоносцев с отпущением грехов и с отсрочкой платежа долгов и податей, дело шло туго, пока в начале XIII в. за него не взялся со всей присущей ему энергией папа Иннокентий III. С 1209 по 1229 г. длились кровавые войны, в которых крестоносное ополчение действовало в соответствии с воззванием папы: «Истребляйте нечестие всеми средствами, которые откроет вам Бог!.. Бейтесь бодро с распространителями ереси; поступайте с ними хуже, чем с сарацинами…» ⁷¹

Борьба церкви с ересью сводилась к одному – полному истреблению всех причастных к ней, а для наведения страха – вообще возможно большего количества людей, пусть даже и непричастных. Общеизвестна реплика папского легата Арнольда Амальрика в ответ на вопрос одного из крестоносцев при взятии города Безье в 1209 г.: как отличать еретиков от католиков? Служитель милосердного Христа, ссылаясь на новозаветный текст (II Тим., II, 19), ответил: «Убивайте всех, господь отличит потом своих от чужих» ⁷². Неудивительно, что после такого инструктажа были истреблены все жители Безье, вероятно около 20 тыс. человек. Альбигойские войны привели к тому, что ранее цветущий край был превращен в безлюдную пустыню. Дальнейшее искоренение катаризма, как и других ересей, было уже делом инквизиции, которую папство не замедлило учредить после того, как ему удалось нанести решающий удар по альбигойцам.

В XIII в. оппозиционное к церкви и феодализму движение вступило в новую фазу, когда значительно большую роль стали играть мистические настроения и массовое эмоциональное возбуждение, достигавшее иногда силы религиозного психоза.

Помимо поста и других форм аскетического подвига большое распространение получило самобичевание. Старые формы этого испытанного средства религиозного спасения оказывались недостаточными. Мало было того, чтобы практиковать его в уединении монастырской келии, получая «духовную дисциплину» от своего исповедника; действие благочестивого переживания многократно усиливалось, когда кающиеся собирались большими группами и производили экзекуцию над собой коллективно, заражаясь общим настроением и соревнуясь друг с другом в самоистязательном рвении. Так возникло движение флагеллантов – бичующихся.

Многолюдными процессиями двигались по улицам городов и селений толпы доведенных почти до помешательства людей, предававших себя нещадному бичеванию. В середине XIV в. движение охватило почти всю Германию, Венгрию, часть Польши, Швейцарию⁷³.

Папство не сразу усмотрело в этом движении ту опасность, которая грозила ему. Вначале оно даже поощряло его, считая, что такое публичное изъявление религиозных настроений будет на пользу католицизму и интересам церкви. Немного времени понадобилось для того, чтобы увидеть, с какими неприятностями для церкви все это может быть связано. Людям, которые с такой страстью и так активно расправлялись со своими грехами, не нужны были для этого священнослужители, они не покупали индульгенций, не обогащали церковь своими взносами, считая, что достаточно щедро расплачиваются с богом собственными ранами и страданиями. Вместо того чтобы пользоваться в целях своего спасения пролитой когда-то кровью Христа и мучеников, они во имя этого спасения проливали собственную кровь. Здесь была уже ересь, которая своей практикой наносила материальный ущерб церкви. И церковь резко осудила теорию и практику флагеллантов в особой папской булле 1349 г.

Начались массовые казни и инквизиционные процессы с применением пыток. Вскоре с движением флагеллантов было покончено.

Известно, как жестоко преследовала средневековая церковь мужчин и в особенности женщин по обвинению в контактах с дьяволом и в служении ему: процессы ведьм и колдунов составляли один из важных разделов теории и практики инквизиции. Есть основания полагать, что далеко не во всех случаях этого рода обвинение было ложным: поклонение Сатане и его нечестивому воинству, безусловно, имело место в средневековой Европе ⁷⁵.

Дьяволопоклонники не могли так открыто, как приверженцы других ересей и сект, демонстрировать свои взгляды и культовую практику, ибо отрицательная реакция подавляющего большинства верующих в отношении такого ужасающего безбожия должна была быть особенно сильной. Поэтому прямых свидетельств о данном культе сохранилось очень мало, так что о многом можно лишь догадываться. И все же культ дьявола бытовал в значительно более широких масштабах, чем об этом свидетельствуют источники. В условиях, когда поклонение христианскому богу было тесно связано с освящением существующего эксплуататорского строя со всеми его потрясающими воображение гнусностями, было совершенно естественно обращение людей к той силе, которая противопоставлялась благословенному богом царству феодализма.

УСТАНОВЛЕНИЕ ИНКВИЗИЦИИ

Идеологическая подготовка палаческой деятельности церкви во имя насаждения религии любви и милосердия началась давно: весьма существенные соображения по этому поводу содержатся еще в писаниях Августина. В XIII в., уже после того, как папская инквизиция развернула свою деятельность, Фома Аквинский писал: «Что касается церкви, она исполнена милосердия и стремится обратить заблуждающихся; оттого она не тотчас осуждает, но после первого и второго увещания, как учит апостол. Если же еретик и после этого продолжает упорствовать, церковь, не надеясь на его обращение, заботится о спасении других, устраняет его из церкви посредством отлучения, а затем передает его светскому судье, чтобы он устранил его из мира посредством смерти… Если бы и все еретики были истреблены подобным образом, это не было бы противно велениям Божиим…» ⁷⁶

Само понятие ереси было чрезвычайно зыбким и неопределенным, так что любое высказывание и настроение можно было при желании истолковать как еретическое, а помимо того при недостатке таких высказываний их нередко просто и выдумывали. Фактически каждый человек был беззащитен перед опасностью возможного обвинения в ереси. Если это не входило в намерения и планы инквизиторов, он не мог ни оправдаться, ни избежать страшных пыток и мучительной казни.

До 30-х годов XIII в. практика инквизиционной борьбы с ересями осуществлялась церковными властями на местах – это была так называемая епископская инквизиция. Здесь много зависело от обстановки в данной епархии, от соотношения сил епископа и светских властей, от его взаимоотношений с местным населением. В этих условиях беспощадное преследование «еретиков» было далеко не таким систематическим и неуклонным, как позже.

В начале 30-х годов XIII в. папа Григорий IX обнародовал ряд документов, которыми учреждалась централизованная папская инквизиция, порученная попечению ордена доминиканцев ⁷⁷. Само слово «инквизиция» имело довольно невинный смысл – «розыск». На знамени ордена был изображен его символ – собака, а в подписи под ним использовалась игра слов: «Domini canes», что означает помимо названия ордена «господни псы». Точнее было бы назвать их папскими псами, ибо именно в этом качестве они выступали и во всей своей деятельности, и в делах инквизиции.

Организационный статус был дан инквизиции в булле «Ad extirpanda», обнародованной Иннокентием IV в 1252 г.⁷⁸ Из ее установлений особо примечательна официальная санкция применения пыток при инквизиционном допросе. Булла преисполнена наставлений в адрес светской власти, требующих непреклонности и абсолютной решительности в деле инквизиционного преследования; наставления сопровождались угрозами.

Сразу после начала работы инквизиционного трибунала в данной местности развертывалась вакханалия доносов. Трепещущие от страха люди возводили всевозможные обвинения на своих знакомых, друзей, родных, на родителей, детей, мужей и жен. При этом часто сводились личные счеты. В принципе все доносы должны были расследоваться инквизиционным трибуналом, но нередко это оказывалось невозможным по причине их колоссального количества. Инквизиторы могли отбирать из всей массы заподозренных лишь тех, преследование которых входило в их планы и в нужды церкви. Сюда попадал любой, имевший несчастье когда-либо навлечь на себя неудовольствие церковных властей, а тем более папского престола. Играла роль и возможность для церкви обогатиться за счет имущества еретика: так как его осуждение влекло за собой конфискацию всего имущества, то нередко преследование обращалось специально против богатых людей с намерением пополнить церковное достояние.

Заподозренный арестовывался и заключался в тюремный каземат на все время следствия, причем срок его содержания не был лимитирован – несчастный мог годами в тяжелейших условиях дожидаться решения своей судьбы. А самое страшное начиналось на допросах.

Применение изуверских пыток, сопровождавших допрос подследственного, делало его положение безнадежным. Тонко разработанная система физического и морального увечения человека приводила к тому, что он соглашался возводить на себя любые обвинения. Пытка могла длиться неограниченное время и повторяться много раз, хотя по действовавшим установлениям можно было пытать подследственного только один раз; затруднение легко преодолевалось – очередная пытка не завершалась, а лишь прерывалась, так что последующая представляла собой не новый акт, а продолжение начатого. Страдания обвиняемого не кончались его признанием собственной виновности и его личным покаянием. Он обязан был указывать «сообщников» и единомышленников, доказывать искренность своего раскаяния максимально большим числом оговоренных. А после того как окончательно сломленный обвиняемый признавал все, чего требовали от него инквизиторы, ему давали подписать протокол, в котором помимо всего говорилось, что обвиняемый дал свои показания, не подвергаясь никакому насилию или угрозам, добровольно и чистосердечно.

Признавшийся в ереси и отказавшийся от нее мог получить сравнительно легкое наказание: различные сроки тюремного заключения, эпитимью в виде паломничества к святым местам, выполнение определенного количества обрядов. В более тяжелых случаях полагались пожизненное тюремное заключение или смертная казнь. Последняя производилась двумя способами: если осужденный раскаивался, его предварительно душили, после чего сжигали; в случае же нераскаянности еретика полагалось сжечь заживо. Причем и здесь иногда процедура осложнялась: сожжение происходило на медленном огне или ему предшествовало увечение приговоренного.

Даже в изобилующей парадоксальными противоречиями всемирной истории религии выглядит почти непостижимым, что инквизиция осуществлялась во имя Иисуса Христа и его учения. Ф. М. Достоевский вполне логично предположил, что для инквизиции евангельский Христос должен был выглядеть как махровый еретик, подлежащий гибели на костре, хотя, с другой стороны, инквизиторы находили и в Евангелиях оправдание своей деятельности. Софистическая гибкость религиозного мышления настолько велика, что любой тезис можно превратить в свою противоположность. Христос учил милосердию и любви к ближнему? Конечно, потому-то инквизиция, следуя ему, пытает и увечит этого ближнего, умерщвляет его самыми мучительными способами; в этом и проявляется любовь к человеку и милосердие, ибо таким способом он избавляется от несравненно более страшных адских мук, запланированных для него тем же милосердным богом.

Учреждением инквизиции церковь добивалась установления своей безраздельной власти над умами людей, укрепления своего верховенства в политической и государственной жизни, приумножения своих богатств. Преуспела она только в последнем. Меньше чем через столетие после того, как папство пережило кульминацию своего могущества при Иннокентии III и Григории IX, наступил период упадка, связанный с авиньонским пленением и в еще большей мере с тем состоянием разброда, в котором находилась католическая церковь в течение двух столетий с конца XIV в. Причиной упадка были глубокие социально-экономические процессы, происходившие в Европе того времени и нашедшие в дальнейшем свое идеологическое выражение в предреформационных движениях и в Реформации. Инквизиция при всем могуществе ее средств и при всей изощренности ее гнусной методики оказалась бессильной против закономерного хода истории.