Текст книги "Расправа в замке Бельфорсбрук (СИ)"
Автор книги: Инна Комарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
– Да-да, я ваш дядя. Чему вы так удивляетесь?
Юноша молчал. Он не мог выдавить из себя ни единого слова, таково было его удивление.
– Будет вам. Зовут меня граф Αльберт Мор, я родной брат вашего отца. Вчера, когда увидел вас на улице с протянутой рукой, глазам своим не поверил. Поразительно, вы как две капли воды похожи на Эдмонта. Представьте, как ваша матушка любила моего брата, если привела на свет его копию. Памятуя о вашей несчастной судьбе и о том, как мой брат поступил с вашей матушкой, захотелось помочь. Почему вы в верхней одежде? Что за безобразие.
Граф позвонил в колокольчик.
Тут же появился дворецкий.
– Иоанн, в чём дело, почему молодой человек в верхней одежде? – выразил недовольство граф. – Примите у гостя вещи, и, пожалуйста, накормите его. Это мой племянник.
– Слушаюсь, сэр, будет сделано. Принести сюда?
– Да, скажите прислуге, чтобы накрыли здесь и подали обед.
– Слушаюсь, всё передам.
– Садись. Как звать тебя? А то я по привычке к тебе на «вы».
– Эгберт, – тихо произнёс юноша и подошёл к мягкому дивану.
– Садись, чего ты, не тушуйся. Рассказывай.
– Что именно, сэр?
– Для тебя я дядя, понятно?
– Не совсем.
– Может быть, ты думаешь, что я тебя разыгрываю? Не стесняйся, говори, как есть. Я люблю правду.
Видя реакцию Эгберта, граф спросил:
– Показать документы?
– Не надо, прошу вас. Это так неожиданно для меня.
– Да, неожиданно. Однако ты можешь мне верить.
– Я верю. И всё же, мне неловко.
– Это пройдёт со временем. Поживи у меня, подумаю, куда тебя пристроить. Ты где-нибудь учился?
– В пансионе.
– Неплохо. Нареканий не было?
– Нет.
– Хорошо. Надо идти дальше. Для начала закажу тебе гардероб у моего портного. Ни на что не похоже, как ты выглядишь? Нельзя графскому сыну ходить в таких отрепьях. Приодену тебя.
– Благодарю вас, сэр.
– Мы, кажется, договорились? Я твой дядя.
Эгберт молчал.
– Ладно, повременим, надо тебе привыкнуть, понимаю. Вот что. Ты отца давно видел?
– Последний раз в тот день, когда меня отправляли в пансион.
– И ты хочешь сказать, что он ни разу за все эти годы тебя не навестил?
Эгберт в ответ покачал головой.
– Ну да, это на него похоже. Он себе не изменяет. Я уже ничему не удивляюсь. Он точно также относился к нашему отцу, матушке, ко мне. Он в нашей семье, как не родной. Не повезло тебе с отцом, должен заметить. Мне очень жаль.
– Я знаю, – тихо ответил Эгберт.
– Ну, ничего, не унывай, что-нибудь придумаем. Буду жив, помогу.
– Благодарю вас.
Вошла служанка. На маленьком столике, где обычно лежали утренние газеты, она оставила поднос, а этим временем подошла к обеденному столу, расстелила белую скатерть, разложила накрахмаленные салфетки. Расставила в определённом порядке глубокие тарелки для супа, под ними большие плоские тарелки для горячего блюда и небольшие – для салата. Отдельно на маленьком столике оставила посуду для десерта. В конце сервировки служанка перенесла с подноса на обеденный стол блюда с яствами.
– Обед на столе, сэр. Приятного аппетита.
– Спасибо, можете быть свободны, я позову.
– Слушаюсь, сэр.
– Идём, пообедаем вместе. На тебя посмотришь, сразу видно, что ты давненько не видал горячей пищи.
– Вы правы, перебивался, чем придётся.
– Приступай, набирайся сил. Вон какой худющий. Кожа да кости.
– Благодарю вас, сэр.
– Стыдно показать тебя в свете.
Эгберт съедал глазами блюда с едой, но какой-то внутренний ограничитель тормозил, сковывал его действия, поэтому он не мог приступить к трапезе. Юноша не привык к изобилию.
– Почему не ешь? Ты мальчик взрослый, кормить не буду. Не хочешь, всё унесут, и на этом уговоры закончатся.
Эгберт от испуга, что сейчас вся эта красота исчезнет, набросился на пищу. Он не жевал, глотал, чтобы успеть побольше съесть.
– Ты словно месяц ничего не ел. Беру свои слова назад, никто у тебя ничего не заберёт, – засмеялся дядя.
Эгберт не слушал его.
– Ты что, голодал? – спросил граф.
– Да, – тихо ответил юноша.
Слова графа подействовали на Эгберта, он перестал есть и отложил в сторону вилку и нож.
– Вот только этого в нашей семье не хватало. Γрафский сын голодал. Рассказать кому-то, не поверят. Мой братец – безумец. За решётку отправить твоего отца не жаль, – разозлился дядя.
– Не надо.
– Ничего не скажешь, хорошие дела. Ладно, ешь, поговорим потом.
У тебя своя дорога
Шло время. Дядя не жалел для племянника ничего. Он оплачивал его учёбу, создал все условия для того, чтобы тот не чувствовал себя одиноким. Прививал навыки хорошего тона, изящных манер, вывозил в свет, не боясь пересудов. Вырабатывал в нём полезные привычки. Постепенно скромный неприхотливый Эгберт превращался в светского юношу.
Поначалу такая жизнь тяготила Эгберта, но со временем он втянулся, и ему нравилось кружить молоденьких девушек по залу, рассказывать сверстникам истории, которые он выдумывал на ходу и был собой очень доволен. Жизнь в полном достатке вскружила ему голову, и Эгберт уже поверил, что это навсегда. Дядя относился к нему, как к родному, проявляя чуткость, заботу, великодушие и терпение.
Как-то вечером за чаем, дядя сказал ему:
– Теперь я за тебя спокоен. Если не поддашься соблазнам и не сойдёшь с пути истинного, тебя ожидает отличное будущее. Я открыл тебе счёт в банке и положил солидную сумму. Учёбу ты завершил, получил прекрасное образование, отпускаю тебя, живи своей жизнью. Тебе больше нечего здесь делать. Нужно уверенно вступать в жизнь. Ты будешь приезжать ко мне, я наведаюсь к тебе, мы не расстаёмся, будем видеться. Ты волен гостить у меня в любое время. Больше во мне нет нужды. Я свою миссию выполнил, не дал тебе умереть с голоду и скатиться в пропасть.
– Как же так? Почему, дядя? Я провинился перед вами, за что вы гоните меня?
– Нет, ты не провинился. Но я твёрдо стою на том, что каждый мужчина должен самостоятельно строить свою жизнь, совсем необязательно, чтобы она повторяла судьбу родственников. Когда-то надо начинать. У тебя есть возможность дальше жить так, как ты считаешь нужным, без моего плеча и подсказок.
– Не представляю, как я теперь буду без вас.
– Легко.
Ничего другого не оставалось, и Эгрерт ушёл. К тому времени один из его сокурсников приобщил его к карточному столу.
Живя у дяди, он находился на полном довольствии и ни в чём не нуждался. Дядя каждую неделю выделял ему деньги на расходы. А Эгберт оставлял их в игорном доме, ничего не говоря об этом дяде.
Теперь, когда он оказался на вольных хлебах, от зарплаты до зарплаты денег не оставалось. Он с трудом находил нужную сумму, чтобы отдавать долг за дешёвую комнатку, которую снимал. И Эгберт, забыв о наставлениях дяди, запустил руку по локоть на счёт, где хранились средства, подаренные дядей. За короткое время он уничтожил всё своё состояние и впал в отчаяние.
Тот же бывший сокурсник подсказал, чтобы Эгберт занялся чёрной магией, заверяя его в том, что он будет получать советы во время спиритических сеансов. Он познакомил Эгберта с людьми, которые увлекались спиритизмом. Впервые побывав на таком сеансе, Эгберт вышел разочарованный.
– Это мне не поможет вернуть деньги и нажить состояние, – сказал он своему знакомому.
– А ты попробуй сам. А вдруг получится.
Эгберт пришёл второй раз. Собралось много людей, все о чём-то переговаривались. Мимоходом он услышал разговор между членами семьи, у которых собирались любители спиритизма.
– Ты слышал, как богат барон Голдсмит?
– Нет, подробности мне неизвестны. Знаю, что ему в наследство досталось немалое состояние от отца.
– Масон очень богат.
Эгберт взял это на заметку. Садясь за стол, он мысленно настроился выяснить у духа, захочет ли барон Голдсмит ему помочь. На удивление, Эгберт получил положительный ответ. Окрылённый этим известием, он помчался в общество масонов, чтобы любой ценой познакомиться с бароном, войти в доверие и заручиться поддержкой.
– Дальше, я разберусь, что делать, – настроился он.
Начался период его окончательного падения.
Он знал из рассказов сокурсника о нашумевшей истории, которую тот на каждом шагу всем рассказывал. В обществе эта история гремела.
Так несколько десятилетий тому назад один юноша, оказавшись в положении Эгберта, путём запугиваний, угроз и проклятий, получил всё, что хотел. Но счастлив так и не стал.
Речь шла об именитой семье барона Уокера.
Эгберт решил попробовать.
Ему всё удалось, вот только он не рассчитал, что барон Голдсмит не захочет всю жизнь идти на поводу у его пристрастий и оплачивать его безумные траты.
После выяснения отношений с бароном Голдсмитом Эгберт утратил смысл жизни и желание бороться. Его конец был предначертанным. Прогуливаясь после очередного спиритического сеанса, он у случайного прохожего на последние деньги купил порошки, в надежде, что они успокоительные, и принял большую дозу. Больше его никто не видел.
Мейсон побывал везде, где Эгберт оставил след, он беседовал со всеми, кто в своё время при различных обстоятельствах встречался с Эгбертом. Многих уже не было в живых. Но те, с кем удалось побеседовать, отмечали, что с тех пор, как юноша ушёл от дяди, он выглядел несчастным, потерянным, так и не нашёл себя и своё место в жизни.
Молодой человек любыми путями стремился дотянуться до отца, который когда-то приютив его в своём доме, так и не признал. Эту обиду Эгберт пронёс через всю свою короткую жизнь и с ней покинул бренный мир.
Круг замкнулся
Так сложилось, что в студенческие годы Эгберт подружился с девушкой, она занималась в том же университете, но на другом отделении. Девушку звали Увенхильда Уайт. Они познакомились в библиотеке. Девушка помогала Эгберту подбирать материал для отчётов, спичей, экзаменов. Вскоре они вместе стали посещать дополнительные лекции, которые профессора проводили после основных занятий. Однажды засидевшись допоздна, Эгберт вызвался проводить Увенхильду. Так завязались их отношения. На последнем курсе они строили планы, мечтали, перебирали варианты, где можно будет устроиться на работу. Постепенно их отношения претерпели изменения и переросли в более серьёзные.
Но после окончания университета произошло то, чего никто не ожидал – Эгберт внезапно исчез. Увенхильда искала его повсюду. С кем бы из общих знакомых она ни разговаривала, никто не знал, где Эгберт. Он отличался от других студентов, был довольно замкнутым, ни с кем не общался, не делился, держался обособленно и в силу характера на прощание никому не оставил своего адреса. Девушка предполагала, что он мог уехать, однако терялась в догадках, почему не повидался с ней перед отъездом и не попрощался. Она очень переживала. У неё на это были веские основания. Увенхильда незадолго до выпускных экзаменов почувствовала, что беременна. Её воспитание не позволило нанести родным удар. Она знала, это известие убьет их. Девушку воспитывали в пуританском духе, и она по убеждению таковою осталась. Одно обстоятельство – любовь к Эгберту ослепила её, и она уступила. Оказавшись лицом к лицу с серьёзным и ответственным выбором, ей предстояло принять непростое решение, что делать дальше. Увенхильда посчитала истинным грехом отказываться от крошечного беззащитного существа, которое тихо царапалось под её сердцем. Она уже полюбила его.
– Не смогу убить ребёночка. Не смогу. Что-нибудь придумаю, я многое умею, лень – не моя подруга, справлюсь. Спустя время напишу родителям. Они простят. Эта кроха-плод любви, она должна жить.
Пока не было заметно, девушку взяли на работу. Правда, платили немного, в силу того обстоятельства, что она нигде раньше не работала по специальности и у неё не было рекомендательных писем. Но она не расстраивалась, перебивалась случайными заработками: продавала картины, которые вечерами рисовала, вышивала на заказ. С каждым днём работать становилось труднее. Хозяйка, у которой Увенхильда снимала комнату, жалела её. Когда накормит, иной раз постирает бельё. Они сблизились, стали подругами. Увенхильда делилась с ней. Звали женщину Матильда. Она была средних лет, но от тяжёлой работы выглядела измождённой. Жила одна с детьми, муж умер. Матильда сочувствовала квартирантке и, часто подкармливая её, приговаривала:
– Тебе бы надо поспрашивать у людей. Человек не мог бесследно исчезнуть, кто-то наведёт на след твоего возлюбленного. Поверь, он узнает о малыше, обрадуется. У него наверняка родственники есть. Он из простых?
– Нет, из дворян.
– Тем более, расспроси тех, кто учился с вами. Кто-то да скажет, где живут родственники, а они-то точно знают, где он.
– Спасибо вам большое.
– Пустяки.
– Если бы не вы, я бы пропала. Попробую сходить к знакомым, расспрошу. Больше откладывать нельзя. Вы правы.
– Обязательно выясни. А за ребёночка не тревожься и не горюй, у меня остались вещички от моих детей, они тебя выручат какое-то время, а там Бог даст, заработаю, подкупим новое. Пусть малыш растёт, всё же радость в доме.
– Благодарю, Матильда. Так грустно мне. И на сердце камень.
– Родителям почему не напишешь? Волнуются за тебя.
– Я пишу, езжу на вокзал, подхожу к отъезжающим и прошу, чтобы отправляли с дальних станций.
– Ты призналась им?
– Нет. Ещё рано, всему своё время.
– Скучаешь?
– Очень. Я у них одна и у меня, кроме них, никого на всём белом свете нет. Думала Эгберт… – и она горько заплакала.
– Будет слёзы лить. Надо написать правду. Пожурят, пожурят и простят.
– Они у меня такие хорошие, – сокрушалась Увенхильда.
– Вот видишь.
– Ещё не время, их надо подготовить. Я написала, что уехала за любимым.
– Бедные родители.
– Да, они не заслужили такого. Я всегда была преданной дочерью.
– Ничего, дай срок, всё наладится, – успокаивала Матильда. – Иди, милая, приляг, поспи. В твоём положении нужно много отдыхать, набираться сил.
– Спасибо вам.
Время шло незаметно, но быстро.
В один из рождественских дней Матильда развешивала во дворе белье, как вдруг услышала:
– Помогите.
Она вбежала в дом и поняла, что пришло время рожать.
Матильда заранее заняла у знакомой денег, чтобы пристроить девушку в частную клинику и расплатиться за роды.
Увенхильда родила двойняшек: мальчика – вылитого Эгберта и очаровательную улыбчивую девчушечку с ангельским личиком. Роды были тяжёлыми, но молодой здоровый организм победил.
Матильда всё время была рядом.
Увенхильда, увидев деток, сквозь слёзы прошептала:
– Это мы с Эгбертом в младенчестве.
Миновал год.
Жизнь шла своим чередом. Матильда нанялась на другую работу, там ей платили больше. Увенхильда подрабатывала на дому. Детки росли и привносили в её одинокую жизнь крупицу радости, но с горьким привкусом полыни.
В выходной Матильда хлопотала по хозяйству на кухне. В дверях появилась Увенхильда.
– Матильда, я уложила ребят, а сама пройдусь.
Женщина повернулась к ней.
– Хорошо, милая. Не беспокойся, я присмотрю. Ты надолго?
– Не знаю. Постараюсь не задерживаться.
– Ты сможешь забежать в пекарню, у нас хлеба нет, а я не поспею к обеду испечь?
– Схожу обязательно, – ответила Увенхильда и ушла.
Матильда с чувством выразила свои мысли вслух:
– Тревожно у неё на душе, мается, бедняжечка. Пусть Бог поможет.
К обеду Увенхильда вернулась.
– Матильда, дорогая, я сходила к одной из сокурсниц, с которой учился Эгберт, и она сказала, что давненько прошёл слух о том, что Эгберт нашёл родного дядю, и тот приютил его у себя. Во что бы то ни стало, найду этого дядю. Знаешь, кто он?
– Нет, откуда мне знать?
– Его дядя – граф.
– Ой, какая радость. Вот видишь, тебе тогда надо было заняться этим.
– Вы правы. Не послушалась я вас, потеряла время.
– Ничего, всё наверстаешь. Ты хлебушек принесла?
– Конечно.
– Тогда бери детей и будем обедать. Я им читала, вышла на минутку, они играют. Чудные малыши.
– Спасибо вам.
– Не за что. И моих ребят заодно позови, они во дворе гуляют.
– Уже зову. Я очень довольна, что сходила, – повеселела Увенхильда.
– Всё наладится, увидишь.
Я найду его
Мысли об Эгберте не покидали Увенхильду. И она решилась.
– Поеду туда, где живут дворяне. Наверняка, найдётся хоть один человек, который был знаком с графом.
Она добралась в экипаже.
– Здесь выходите, – подсказал возница.
Уенхильда осмотрелась и увидела на противоположной стороне улицы дворника. Он подметал улицу, что-то напевая под нос. Она подбежала к нему и на ходу обратилась:
– Здравствуйте. Скажите, любезный, вы случайно не знаете, где дом графа Мор?
Дворник оторвался от дела и ответил:
– И вам добрый день, сударыня. Как не знать? Конечно, знаю. Лучше спросите, кто не знаком с этим человеком? В прошлом году я убирал его двор, их дворник приболел, управляющий меня нанял на подмену. Сам граф очень хороший человек. Всегда отвечает на приветствие, интересуется о здоровье, спрашивает, ничего ли не надо. Не заносчивый, как другие. Ничего плохого не могу сказать. За работу получил вознаграждение гораздо больше того, что ожидал. Я остался доволен. А вы кто ему будете?
Увенхильда замялась, потом уверенно ответила:
– Ρодственница, супруга его племянника.
– Вот оно что. Простите, сударыня, что я с вами так по-свойски, по – простому.
– Я вам очень признательна, что вы со мной, как с равной. Пожалуйста, подскажите, далеко ли его дом?
– Нет, рукой подать, на следующем квартале. Вам не придётся никуда сворачивать, всё время прямо.
– Осмелюсь попросить вас о маленьком одолжении. Никогда раньше не была в ваших краях, не хотелось бы заблудиться, и времени в обрез, малыши устали, долго добирались.
– Пожалуйста, всё, что попросите, выполню.
– Пойдёмте вместе со мной, пожалуйста. Как-то неудобно одной и боязно, не привыкла приходить без приглашения, а вдруг не впустят.
– Идёмте. Я знаком с дворецким.
– Какое счастье, что я вас встретила. Всем сердцем вам благодарна.
Они миновали квартал за разговорами Уенхильда не заметила, как дошли.
– Мы почти пришли, ещё несколько метров. Вон, видите, трёхэтажный дом?
– Вижу. Какой красивый, величественный.
– Увидите графа Мор, и поймёте что дом под стать владельцу. Он человек видный, всегда элегантный, приятно смотреть на него. Смотришь на него, и на душе бутоны роз раскрываются.
На подходе к воротам, дворник сказал:
– А вот и дворецкий, как кстати. Иоанн, – позвал дворник, – приветствую вас.
Дворецкий повернулся на зов.
– Добрый день, Джон. Вы что-то хотели?
– Иоанн, веду к вам гостью. К графу приехала супруга его племянника. Откройте ворота, пожалуйста.
– Уже иду.
Дворецкий впустил Увенхильду, идя по тропинке в направлении входа в дом, он сказал:
– Что-то Эгберт давно не навещал дядю.
Увенхильда промолчала.
Он принял её вещи и провёл в гостиную.
– Располагайтесь, сударыня. Доложу его сиятельству.
– Благодарю.
Увенхильда заметно нервничала.
«А вдруг граф не признает меня и детей. Кто мы ему? Зачем тогда ехала?»
Мысли лихорадили мозг, не давая успокоиться и настроиться на разговор.
Вошёл граф. Он внимательным, продолжительным взглядом смотрел на неё. В какой-то момент перевёл взгляд на детей. Выражение его лица мгновенно изменилось. Особенно маленький Эгберт привлёк его внимание. Граф стоял молча, о чём-то думая. Увенхильда замерла в ожидании.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – наконец заговорил он. – Так о чём вы хотели поговорить со мной? Простите, не познакомился с вами. Как меня величать, вы знаете. Позвольте полюбопытствовать, как я могу обращаться к вам и к маленьким ангелочкам? – улыбнулся граф, разряжая обстановку.
– Ваше сиятельство, меня звать Увенхильда Уайт, сыночка назвала в честь его отца Эгбертом, доченьку Елизаветой. Можете называть коротко – Лиз.
– Мне приятно. Будем знакомы, – граф подошёл и поцеловал ей руку.
Увенхильда оробела. Помня, для чего она здесь, поспешила вступить в диалог.
– Ваше сиятельство, я ищу Эгберта, и очень тревожусь за его судьбу. Он внезапно исчез.
– Расскажите, что можете, о ваших отношениях, – попросил граф. Неожиданно последовал вопрос, которого она так боялась.
– Вы обвенчаны?
Увенхильда не смогла выговорить ни единого слова.
– Что с вами, вы побледнели. Прошу прощения, если позволил себе лишнее.
Она набралась смелости.
– Ваше сиятельство, не хочу вводить вас в заблуждение. Лукавить не буду и обманывать не обучена. Нет, мы не успели обвенчаться, – Увенхильда залилась багровым румянцем и опустила глаза.
– Вам не следует краснеть, вы ни в чём не повинны. У меня нет сомнений, что эти прелестные малыши дети моего племянника. Мальчик очень похож на Эгберта в детстве, а это лучшее доказательство. А то, что дети оказались незаконнорожденными, не ваша вина, повторяю.
– Благодарю вас, граф. Я по сей день люблю своего избранника, тоскую по нему и живу надеждой, что он вернётся к нам. Только эта причина заставила меня приехать к вам без приглашения.
– Он и у меня давно не был. Ума не приложу, куда он уехал. Насколько мне помнится, не планировал. Знаю, что устроился на работу, снимал комнату. Деньгами я его снабдил, он ни в чём не нуждался. Загадка для меня.
Но обещаю вам, приложу усилия и выясню. Дети должны знать своего отца. В нашем роду все чтили устои семьи и знали, что семья – это крепость. Увенхильда, – немного погодя продолжил граф более мягким тоном, – вы можете пожить с детьми у меня. Дом большой, всем места хватит. Как вы одна с крошками, без прислуги и няни?
– Я живу у замечательной женщины. Сначала снимала у неё комнату, потом мы так подружились, знаете, она стала для меня родным человеком. Всегда поможет, выручит, прекрасно относится к малышам, как к своим детям.
– Приятно слышать. Признаюсь, удивлён. Хотя среди простых людей это возможно, – согласился граф.
– Мне очень повезло. Я ведь скрыла от своих родных факт рождения деток. Написала, что после окончания университета уехала за любимым.
– Здесь вы совершили ошибку, нельзя обманывать родных. Поверьте, они бы поняли и признали внуков. Очевидно, вы испугались последствий.
– Да.
– Всё ясно. Если хотите, могу с ними поговорить и всё объяснить.
– Мне бы не хотелось утруждать вас.
– Подумайте, я готов помочь. Я сказал вам своё слово, оставайтесь, – повторил граф. – Позабочусь о вас и малышах, как когда-то позаботился о племяннике.
– Благодарю вас, ваше сиятельство за доброе отношение и вашу щедрую душу. Клянусь, ехала сюда и опасалась, что вы не захотите меня впустить в дом.
– Голубушка, зачем же так? По-вашему, я лютый зверь?
– Что вы, что вы? И в мыслях такого не было. Мне нелегко пришлось, вот и стала всего бояться.
– Вам не следует. Правда на вашей стороне. С этого дня вы здесь полноправный член моей семьи. Малышам найму няню. Выделю вам и им содержание. Сможете покупать себе и детям всё, что пожелаете. Малыши подрастут, выпишу гувернёров, учителей.
Он замолчал. Увенхильда увидела, что воспоминания внезапно захватили его в плен, и ему нелегко.
– Своих детей не довелось увидеть… – продолжил граф, – женщина, которую я любил, скончалась, ребёнок погиб, задохнулся в пуповине, – разоткровенничался граф. – Я старый холостяк. Живу один. Оставайтесь, скрасьте моё одиночество. Повторяю, вы вольны поступать так, как найдёте нужным, принуждать не стану.
– Не знаю, как мне вас благодарить.
– Рано благодарить. Я еще ничего для вас не сделал.
И Увенхильда с детьми остались в доме графа, при этом никто не посягал на её свободу. Она съездила к Матильде, рассказала подробно о визите к графу и предупредила, что какое-то время погостит у графа.
– Я обязательно вернусь. Только бы графу удалось разузнать, где Эгберт и что с ним.
– Не дури, сразу видно, он хороший человек и искренне хочет помочь.
– Неловко мне. Кто я ему? Мы ведь с Эгбертом не венчаны. Γраф нам ничем не обязан. Погостить можно. Он обещал навести справки об Эгберте.
– Так зачем торопиться? Дождись, когда он сообщит тебе что-то дельное.
– Да, я подожду. Мне необходимо определиться, понять, как жить дальше.
– Правильно, не торопись. Сюда ты всегда успеешь вернуться, поживи по-человечески. И детям там будем лучше.
– Вот уж не знаю. Они привыкли к тебе, очень любят тебя, будут скучать.
– И я по ним буду скучать и по тебе. Ты мне как родня. Но ты не думай об этом. Приезжай в любое время, мы не расстаёмся. Будешь рассказывать мне свежие новости.
– Ну, конечно. Граф дал мне полную свободу. Дети захотят к тебе уже на следующий день, я знаю. Буду приезжать с ними.
– Конечно. Ничего, это временно. Во всяком случае, у графа связи, много знакомых, он выяснит, где твой Эгберт, что с ним.
– Надеюсь, он обещал.
– Не отчаивайся. Всё хорошо.
– Ой, я забыла, оставила на кухне. Граф дал мне денег, чтобы купила себе и детям одежду, а я первым делом накупила тебе и ребятам подарки и угощение. Пойдём, посмотришь.
– Спасибо тебе. А графу что скажешь?
– Не волнуйся, у меня остались деньги, на всё хватит.
– Если так, пошли лакомиться. Ρебятушки, пойдёмте на кухню. Увенхильда привезла подарки для нас, – позвала Матильда свою детвору.
Ты наделена особой силой
Увенхильда на обратном пути посетила храм. Её душа просила умиротворения и покоя. Она поставила свечи. Зажгла первую и обратилась к Богу:
– Γосподи, знаю, что виновата пред отцом и матушкой. Прости меня. Помоги, пусть мои родные поймут и простят мой поступок, примут в своё сердце малышей, внуков своих. Я верую, что так и будет. Αмен.
Она зажгла вторую свечу.
– Господи, сними камень с души моей. Чувствую, что неладное с моим избранником, а как помочь, не знаю. Подскажи, где он? Как узнать, что с ним? Всё в твоей власти, помоги мне.
Увенхильда всплакнула. Она не заметила, как рядом с ней появилась старушка.
– Не плачь, дитя. Положись на НЕГО. Всё в руках ЕГО.
Увенхильда повернулась и увидела перед собой старушечку. Её глаза излучали тепло, свет и надежду. А взгляд внушал доверие и уверенность, что Увенхильда справится, и еще не всё потеряно.
– Здравствуйте, бабушка.
– Мне нужно тебе кое-что сказать, девочка, но только не в храме. Ты можешь выйти?
– Да.
Старушечка, опираясь на палочку, проследовала к выходу. Увенхильда шла за ней.
Когда они покинули пределы храма, старушка сказала:
– Вот и скамеечка, присядем.
Увенхильда послушно присела на скамейку.
– Бабушка, мне нужно возвращаться домой. Детки заждались.
– Не спеши. Дело серьёзное.
– Что-то случилось, вам нужна моя помощь?
– Не мне, одному очень хорошему человеку.
– Я знакома с ним?
– Нет, но это легко исправить.
– Слушаю вас.
– Мы сейчас отправимся к нему, но прежде… – старушка остановила взгляд на Увенхильде и о чём-то задумалась.
– Тебе дана невиданная сила, – прервала она молчание. – Нет, не физическая, духовная. Ты видишь внутренним зрением то, о чём обычные люди не помышляют.
– Откуда вы знаете?! Это моя тайна, – удивилась Увенхильда.
– Я всё знаю, но молчу. Нельзя мне. А ты можешь и должна этим пользоваться.
– Что толку, о своём суженом ничего не знаю.
– Ты знаешь, но твоё сердечко не хочет принять правду.
Увенхильда широко распахнула глаза.
– Вы о снах?
– И о них. Сейчас мы поедем к человеку, которому ты должна помочь. У него очень трудная работа. Но…
Она умолкла.
– И от него ты узнаешь то, в чём убедишься окончательно.
– Вы говорите загадками.
– Едем.
Мейсон изумлён
– Бабушка Годива. Не ожидал. Приехали проведать меня? Как это мило с вашей стороны, – Мейсон впустил гостью в дом.
– Сынок, я не одна, – она жестом позвала Увенхильду, та вошла. – Со мной женщина. Мать-природа подарила ей невиданную духовную силу. Она видит всё, что было и что будет. Знаю, ты в затруднении. В своём деле столкнулся со странными явлениями, которые тебя запутали. Сразу скажу, этот вопрос решится легко к твоему большому удивлению, некий плутишка решил разыграть тебя.
– Что вы говорите? Вы поражаете меня. Я теряюсь в догадках. Подскажите о чём, вы?
– Увенхильда поможет тебе. Поезжай с ней туда, она ответит на все твои каверзные вопросы и разгадает все загадки.
Старушка озадачила Мейсона, он не нашёл, что ей ответить.
– Не раздумывай, поезжай, – твердила она.
– Хорошо, бабушка Γодива. Я принимаю вашу рекомендацию к сведению и благодарю за неё. Побеседую и пойму, чем ваша знакомая, которой вы оказываете покровительство, сможет быть полезна в моей работе. Пока мне непонятно, о чём идёт речь. Благодарю вас, что навестили и стараетесь помочь. Приятный сюрприз для меня, – улыбнулся ей Мейсон.
– Увенхильда, оставляю вас. Помоги Уильяму, дочка, он заслуживает твоей помощи. Сделай всё, как надо.
– Обещаю. Всё, что зависит от меня, выполню на совесть.
– Уильям, ухожу, мне пора.
– Постойте, я приготовил вам подарочек, на днях собирался заехать. Возьмите, пожалуйста, – Мейсон из ящика рабочего стола достал пакет. – Это вам.
– Спасибо, сынок. Ты всегда меня балуешь. С тех пор, как мы познакомились, ты меня не забываешь. Помнишь, дело с ночными крысами, которые целый год не давали покоя жильцам того знаменитого дома своими бесконечными грабежами, разбоями, на убийство пошли. Помнишь?
– Помню. Как такое забудешь? Я там дневал и ночевал. Вы тогда мне очень помогли. Обрадую вас, эти крысы до сих пор отбывают срок в местах отдалённых.
– И правильно. Так им и надо. Спасибо за хорошие новости. Тороплюсь, пойду.
– Планировал проведать вас, встреча не отменяется, ждите.
– Если так, беру твой подарочек и премного благодарю. Буду ждать.
– Пойдёмте, я провожу вас.
– Вот спасибо. Пойдём.
Мейсон проводил старушку и вернулся, улыбаясь своим мыслям.
– Сударыня, давайте знакомиться. Я Уильям Мейсон – сыщик.
Хотите, я расскажу вам легенду, хотя историки утверждают, что то, что вы сейчас услышите, чистая правда.
– О ком ваша история?
– О той, которая носила имя бабушки Годивы.
– А, такие истории я люблю.
– Слушайте.
«Леди Годива была англо-саксонской графиней, супругой графа Мерсии Леофрика. До замужества она уже занимала высокое положение в обществе и владела обширными землями в окрестностях Ковентри. Супруги слыли людьми добродетельными и великодушными. В 1043 году они основали в Ковентри бенедиктинский монастырь, который в одночасье превратил его из весьма скромного поселения в четвертый по величине средневековый город Англии. Леди Годива собрала для монастыря значительные пожертвования и, как гласит легенда, расплавила свои золотые и серебряные украшения, из которых были отлиты церковные распятия. Жизнь процветавшего графства омрачал один момент. Жители Ковентри страдали от высоких налогов на лошадей. Они многократно умоляли графа снизить фискальное бремя. К справедливым просьбам горожан присоединилась и супруга правителя, но Леофрик оставался непреклонным. Однажды на пиру, будучи изрядно навеселе, граф в шутку назвал условия выполнения просьбы своей жены: она должна проехать на лошади по городу обнаженной. Но слово аристократа не воробей, вылетело – не поймаешь. Γодива решилась на жертву ради своих подданных…
Наутро, освободившись от одежд, она вскочила в седло и выехала на городские улицы.
