Текст книги "Расправа в замке Бельфорсбрук (СИ)"
Автор книги: Инна Комарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
– Исчерпывающий ответ. Молодец. Спасибо. Теперь всё понятно. Марлен, больше гостей не было?
– Нет, сэр. На следующий день произошло то, о чём вы уже знаете.
– К сожалению. Было бы лучше для всех, если бы это не произошло.
– Вы правы, сэр, – отреагировал Якоб.
– Большое спасибо всем. Можете быть свободны и жить спокойно.
Когда слуги удалились, Якоб спросил:
– Мистер Мейсон, вы полагаете, дочь барона Эванса случайно выронила платок, не заметив этого?
– Да, Якоб, она заговорилась и не почувствовала, как он выскользнул у неё из руки. Ткань лёгкая, как пушинка, вот он и выпал. К тому же факты упрямая штука – больше ни у кого нет таких инициалов. Девушку зовут Эмили Эванс.
– Как же это вы догадались?
– Такая работа. Постоянно приходится анализировать, сравнивать, рассуждать.
– Непростая у вас работа.
– Сам выбрал, – улыбнулся Мейсон. – Благодарю вас за помощь. Еду к Эвансу, надо поговорить. Якоб, спасибо. Вы мне действительно очень помогли. Без вас я бы не справился, и многие важные факты остались бы вне моего внимания. А это затруднило бы ход расследования.
– Что вы, сэр, всегда рад помочь.
Просьба
Мейсон по дороге заехал к Эдгару. Он помнил об обещании, которое дал барону Кевину Эвансу.
– Какие люди, – обрадовался Эдгар. – Как же я рад, какими судьбами, Уильям? Не ожидал увидеть тебя среди бела дня.
– Дружище, я к тебе по срочному делу, можно сказать, на одно мгновение.
– Что так?
– Выслушай меня, пожалуйста. Понимаешь, разрываюсь, времени ни на что не хватает.
– Пожалуйста, всегда готов помочь. Тем более что клиентка задерживается.
– Хорошо, поговорим о деле. Не так давно я познакомился с прекрасным человеком, бароном Эвансом. У него есть дочь, милейшее создание. К сожалению, она перенесла тяжёлое потрясение и после этого болеет. Её держали в лечебнице. Но, как я понял, общаясь с ней, зря держали. Прошу тебя, помоги ей. Я знаю, у тебя получится, ты сможешь. И вообще, обрати внимание на эту девушку, в ней есть что-то такое, что не поддаётся описанию.
– Ты зря так волнуешься. Где живёт это создание?
– Я знал, что ты не откажешь.
– Тебе? Никогда.
– Вот возьми, в экипаже записал их адрес.
– Постараюсь, в ближайшее время навестить, а там посмотрим. Живи спокойно, что будет зависеть от меня, сделаю.
– Не сомневаюсь. Благодарю тебя.
– Пока не за что.
– Убегаю.
– Увидимся, как договаривались?
– Очень надеюсь, приезжай.
– Буду.
«Ну слава Богу, теперь я спокоен за Эмили, она в надёжных руках», – подумал Мейсон, поднимаясь в экипаж.
Повторная беседа с Кевином Эвансом
Мейсон приехал к барону Эвансу. Идя по парку, он заметил Эмили в сопровождении служанки. Девушка не шла, она парила в воздухе.
Мейсон подумал:
«Чудесная девушка. Надо ей помочь. Не буду мешать, пусть гуляют, в первую очередь хочу поговорить с бароном».
Дворецкий впустил его, не задавая вопросов. Он запомнил его с прошлого раза.
– Добрый день. Я Уильям Мейсон.
– И вам добрый день, сэр.
– Барон дома? – спросил сыщик.
– Да, мистер Мейсон.
– Пожалуйста, доложите, что я приехал к нему по делу.
– Сию минуту, сэр.
Мейсон передал дворецкому плащ с пелериной, шарф, цилиндр и трость.
– Подожду в гостиной.
– Прошу вас, мистер Мейсон.
– Благодарю.
Барон Эванс не заставил себя долго ждать.
– Кого я вижу. Рад, очень рад. Вы с добрыми вестями, чувствую, – он подошёл и протянул Мейсону руку.
– А вы проницательны, – подметил Мейсон, и они обменялись рукопожатием.
– Присаживайтесь, пожалуйста.
– Спасибо.
– Сгораю от нетерпения, говорите, не молчите. Есть надежда у меня?
– Надежда всегда есть. Вы знаете, я конечно, не провидец, но даю вам слово чести, выздоровеет Эмили. Ей нужно сменить фон, и её состояние вернётся в норму.
– Не совсем вас понимаю. Вы хотите сказать, что ей дома плохо?
– Ни в коем случае. Окружение ей нужно другое, одного вас недостаточно. Нужно отвлечься, окунуться в другую атмосферу. Это поможет.
– Мы иногда выезжаем в свет.
– Я не об этом. Думаю, достаточно одного хорошего порядочного человека, с кем у неё завяжется дружба, к тому же эрудита – она с удовольствием будет проводить время в его обществе, и вы увидите, как она на глазах оживёт.
– Вы имеете в виду молодого человека? – скептически произнёс барон.
– Не имеет принципиального значения. Хотя красивые отношения пошли бы ей на пользу, безусловно.
– Возможно, – задумался отец.
– Я ездил к своему другу врачу. Помните, я вам пообещал, что поговорю с ним. Зовут его Эдгар Кортни. Он потомок знатного рода. Вы с ним подружитесь.
– Конечно, помню. Как можно забыть, если это касается дочери? И что, он возьмётся вылечить Эмили?
– Клятвенных заверений я у него не брал, сами понимаете, о какой деликатной области идёт речь, но он пообещал, что в ближайшее время навестит вас и тогда определится с выводами.
– Благодарю, вы привезли мне надежду.
– Погодите, давайте дождёмся Эдгара.
– Вы знаете, мне его фамилия знакома.
– Его семья имеет глубокие корни, её знают многие, она пользуется уважением в обществе. Многие считают для себя за честь дружить с ними. Уверен, вы найдёте в нём опору и доброго помощника, а для Эмили настоящего друга.
– Вы думаете?
– Мне так кажется. Посмотрим.
– Дай-то Бог.
– С вашего позволения, барон, хотелось бы расспросить вас. Есть вопрос, который не требует отлагательств.
– Я к вашим услугам. Всё, что знаю, сообщу.
– Скажите, пожалуйста, вы приезжали к барону Уокеру за день до трагедии в их замке? Мне очень нужно это знать.
– Вот вы о чём. Не хотелось разговаривать на эту тему, но вам отказать не вправе. Барон по возвращению домой прислал нам приглашение на обед. Мы приехали, прекрасно провели время. Отдохнули душой. Мы ведь как родные. Я всегда отдыхал в обществе Ρичарда. Удивительный был человек. Жаль, что всё так случилось. Мне его недостаёт.
– Почему вы замолчали?
– Мне срочно нужно было уехать в Лондон, собирался отвести Эмили домой, потом отправиться в путь. Но Ричард меня умолял оставить дочь, он по ней соскучился. Понимаете, они три месяца отдыхали у родных, и всё это время мы не виделись. Я не мог отказать ему, и Эмили была так рада их возвращению. Она его очень любила и называла с детства дядюшкой Ричардом. Я уехал. Вернулся только на следующий день и застал страшную картину.
– Вы хотите сказать, ваша дочь оказалась невольным свидетелем?
– Да. Она прилегла в гамаке на воздухе и не знала, что происходит в доме. А когда вошла, увидела весь этот ужас, потрясение было настолько сильным, что она упала в обморок. Слуги находились у себя, ей никто не оказал помощь. Не спрашивайте, жуткие воспоминания. Я сразу забрал дочь, но увиденное там долго стояло у неё перед глазами, она бредила ночами, звала барона и баронессу. В общем, кошмар да и только.
– Представляю, как непросто пережить молоденькой девушке, к тому же предыдущая рана беспокоила её сознание и душу.
– Спасибо, вы всё правильно поняли.
– И как вам удалось её успокоить?
– Увёз на воды и долго не возвращался. Старался опекать, отвлекать от плохих мыслей и воспоминаний.
– Можно позавидовать вашему самообладанию и терпению.
– Мать Эмили покинула нас во время затяжных родов. Она потеряла много крови, спасти не удалось. Я растил дочь один. Никогда с ней не расставался. Она очень похожа на свою мать – мою супругу, которую я люблю и поныне.
– Искренне от души сочувствую вам.
– Благодарю вас. А как вы узнали, что мы были у Уокеров?
– Нашёл платок Эмили на нижнем этаже. Представляете, она упросила служанку сводить её в подземелье, хотела посмотреть картинную галерею.
– Я не знал. И вы подумали… – барон посмотрел на Мейсона с укором.
– Не важно, это уже не имеет значения, – Мейсону было неловко перед бароном, он понимал, надо объясниться. – Сомнения одолевали, не стану вас обманывать. Терялся в догадках. Факты помогли, всё прояснилось и слава Богу. Отдыхайте, больше не смею задерживать. После встречи с Эдгаром увидимся.
– Буду с нетерпением ждать. Лёгкой вам дороги.
– Благодарю.
Мейсон приехал в порт Бристоля. Он хотел на месте ещё раз представить и проанализировать последние минуты жизни Георга.
Уильям подошёл к пристани.
Природа тонко чувствует и моментально реагирует на бесчеловечные замыслы людей.
Картина, которая предстала перед его глазами, отразила напряжение, витавшее в воздухе еще задолго до трагедии – гибели Γеорга Уокера. Она помогла Мейсону увидеть преступление во всех деталях.
Водная стихия разбушевалась. Подбираясь к берегу, как голодная волчица, она выверяла каждый шаг. Звериный инстинкт подгонял, но цель маячила впереди, хищница, сдерживая себя, выжидала удобного момента. В последнее мгновение она ринулась вперёд.
И с такой силой подкатывалась волна, что подбрасывала в воздух стоящие у берега лодки. Они падали и от сильного удара распадались в щепки.
Мейсон, не сдерживая эмоций, произнёс:
– Так вот же, вот, как на самом деле. Жаль, что нельзя в деле провести сравнительную характеристику. Я бы отважился. Идеальный портрет Мейбл Уокер.
В вышине носились взволнованные чайки, испуганно крича на волны, злобно растопыривая в стороны крылья, зависая над пеной и пряча наполненные страхом и гневом глаза.
Предчувствие беды… стихия разговаривала на своём языке. Но сыщику её язык знаком и ключ к разгадке стал доступным.
Мейсон понял – это было предупреждение. В тот день всё было точно также. Полицейские рассказывали, что непогода очень мешала проводить следственные действия. Им удалось поднять затонувшее тело. Но улики… канули в бездну.
Сообщник преступницы – Роберт Браун
Мейсон подъехал к дому, где жили Роберт Браун с мамой. Паркер терпеливо его ждал. Мейсон вышел из экипажа, приблизился к Паркеру и сказал:
– Приношу свои извинения, что заставил ждать. Появились срочные дела.
– Ничего-ничего. Я всё понимаю.
«Что это с инспектором? Не спорит, не возмущается, не противоречит, разговаривает спокойно, без колкостей и обидных намёков. Неужели осознал, что я вовсе не играюсь, а напряжённо работаю?» – думал Мейсон, глядя на Паркера.
– Благодарю вас, Паркер, пойдёмте. Схема та же. Входите вслед за мной по моему сигналу.
– Хорошо, мистер Мейсон, я помню.
– Не сомневаюсь, напомнил на всякий случай.
Сыщик прибавил шаг и в течение нескольких минут оказался у входной двери квартиры. Он постучал. Никто не ответил. Тогда Мейсон постучал сильнее. Щёлкнул ключ в замке, и дверь открылась. На пороге стоял Браун. Мейсон сразу обратил внимание, что он взбудоражен. Все душевные переживания, которые он долгое время держал в себе, тщательно скрывая, отразились на его лице.
– Это вы? Что вам угодно? Я всё сказал в прошлый раз, мне нечего добавить.
Браун находился в состоянии сильного возбуждения, Мейсон понял это. Браун сделал попытку закрыть перед сыщиком дверь, но Мейсон придержал её ногой.
– Позвольте войти, – сказал сыщик и, не дождавшись ответа, прошёл в квартиру. – Где ваша мама? – спросил он.
– В больнице и, между прочим, по вашей вине, – вызверился Браун.
– Что за глупости вы говорите, ей Богу, стыдно, взрослый человек, а ответственности за свои поступки нести не хочет.
Браун не ответил на реплику Мейсона.
– Пока мы не перешли к основному вопросу, вот вам бумага и карандаш, напишите, в какой больнице ваша мама, – между делом сказал Мейсон.
– Зачем это вам? – закричал Браун.
– Пишите, вам говорят. Нет времени на пустые разговоры, – повысил голос Мейсон. – Всех мерите одним мерилом на свой лад.
Любовник Мейбл стал выводить его из себя.
Браун машинально написал название больницы, делая Мейсону одолжение.
– Маму оставьте в покое, слышите, она не причастна, – громко заявил он.
– Это было понятно с первой нашей встречи, – спокойно ответил ему Мейсон. – Как подчас родные дети отравляют жизнь самому близкому человеку и не совестно, чёрная неблагодарность, называется, – Мейсон кипел, но старался не показывать своего состояния.
– Оставьте свои нравоучения для несмышленых либо умалишённых, противно слушать, – дерзил Браун.
Сыщик не принял к сведению его слова. Мнение о нём он сложил давно. Повторяться не хотел.
– Можете быть уверены, вашу маму никто беспокоить не собирается, ей и без нас досталось немало переживаний.
– Зачем вы ей всё рассказали, кто вас просил? Из-за вас она заболела, – кричал Браун.
– Ваша мама давно всё чувствовала и прекрасно понимала, чем эта история закончится. Так или иначе, узнала бы правду от полицейских.
– Причём здесь полицейские? Не надо мне навязывать чужого, я не вожу дружбу с представителями власти. Они не вызывают у меня доверия и интереса.
– Имеете и самое прямое. Преступница уже задержана, находится в полиции, с ней работают. Пришла ваша очередь. Вы были соучастником убийства, более того, вы подсыпали в чашку барона Уокера яд, желая отравить его. Против вас серьёзные улики, показания свидетелей, которые видели вас в тот день и час в замке Бельфорсбрук, когда свершилась трагедия. Последний раз советую – дайте правдивые показания пока вы дома. Суд учтёт и смягчит вам наказание. О маме подумайте. В противном случае, ваша песнь спета, Роберт Браун. Помните, при первом посещении я предлагал вам мирный диалог и полное раскаяние, которое принимается во внимание и рассматривается судом, причём в вашу пользу.
– Ещё чего? Вы в своём уме? – огрызался Браун. – Вот этого вы от меня не дождётесь.
– В таком случае передаю вас в руки полицейских, а они в свою очередь – правосудию. Ничего другого не остаётся. Вы сами меня вынуждаете к этому. Пожалуйста, Паркер, входите, – повернулся Мейсон лицом к двери.
– Да-да, мистер Мейсон, я здесь. Всё законспектировал. Ребята, – позвал Паркер полицейских.
– Подпись получите в полиции. Не надо терять время, – посоветовал Мейсон.
– Конечно, мистер Мейсон, – ответил Паркер.
Брауна начало лихорадить.
– Нет, господа хорошие, живым я вам не дамся, ишь, чего захотели… вы, что же думали, – закричал Браун. – «Истина никогда не побеждает. Просто умирают её противники», – процитировал он слова Макса Планка.
– Он ещё поучать нас вздумал, – бросил реплику Паркер. – Ребята, уводите его. Хватит с ним возиться.
В этот момент Браун выхватил из кармана штанин заранее приготовленный острый нож и резанул по венам. Порез оказался довольно глубоким, кровь хлынула струёй, Браун без сознания рухнул на пол.
– Кисейная барышня, устроил спектакль, – разозлился Мейсон. – Давайте жгут, быстро. – Паркер, не стойте, у вас имеются с собой бинт, спирт, что-нибудь? Действуйте, ну же. Глядишь, умрёт, потом нам отвечать, – поторапливал Мейсон.
– Не умрёт. Преступники народ крепкий. У нас всё есть. Уже несут, – с полным равнодушием ответил инспектор.
Полицейские поднесли жгут и помогли Мейсону наложить тугую жёсткую повязку.
– Теперь для подстраховки поверх повязки дополнительно наложите фиксатор и забирайте его. В полиции вызовите ему врача, дайте горячего сладкого чая.
– Хорошо, мистер Мейсон. Не сомневайтесь, всё выполню.
– На сегодня мы закончили. Спасибо всем за помощь. Ну и денёк выдался.
– И не говорите, мистер Мейсон, я весь вспотел от напряжения, – поделился Паркер.
– Посмотрите, с ним всё в порядке?
– Жить будет, – ответил Паркер.
– До суда точно будет, у него нет другого выхода, – вставил реплику сыщик, – гладя на бледное лицо Брауна. – Буду держать вас в курсе дел. Паркер, когда очнётся, не забудьте дать ему протокол подписать.
– Не забуду.
– Спасибо. На этом всё, всем спасибо за службу, – сказал Мейсон и покинул квартиру Брауна.
Мейсон возвращался домой поздно, голодный и усталый. Он приподнял голову, и перед его глазами предстала картина. Уильям остолбенел.
Как в зеркальном отражении луна раздвоилась на две половинки. Мглой затянуло её контуры, они слабо просматривались, и все очертания казались размытыми. Картина завораживала. На фоне чёрного полотна небосклона магически притягивало взгляд светящееся видоизменяющееся пятно. Через несколько мгновений расстояние между видимыми половинками расширилось, будто они нехотя расставались, отдаляясь одна от другой. И вдруг в мгновение ока бросились друг другу в объятия, вновь срослись в единое мутное пятно, от которого в разные стороны рассыпались серебристые искрящиеся лучики. То были минуты счастья.
Это зрелище наводило на размышления: разлуки никогда не бывают в радость. Любовь побеждает всё.
Известный оккультист А. Кроули так описывает талисман: «Талисман есть некий предмет, над которым произведен акт желания (то есть Магический акт), дабы он мог соответствовать определенной цели».
Я получил фантастический результат
Мейсон проработал всю ночь. На рассвете прилёг и задремал. Внезапно постучались в дверь.
– Кто там? Войдите.
– Мистер Мейсон, простите, что нарушаю ваш отдых, но к вам пришли, – доложила служанка.
– Кто в такое время?
– Ваш друг – мистер Кортни.
– Эдгар ранним утром? Что могло случиться? Мы не так давно виделись. Клер, не держите его в гостиной, зовите сюда.
– Хорошо, сэр.
Через несколько минут в комнату пулей влетел Эдгар.
– Приветствую, дружище, что ты так рано сегодня. Проработал всю ночь и вот только прилёг.
– Прости, друг, не знал. Ты всегда поднимаешься с рассветом, поэтому решился приехать сейчас.
– Садись, что стряслось?
– Уильям, с трудом дождался рассвета, чтобы отправиться к тебе.
– Что-то срочное, вижу. Рассказывай, – Мейсон поднялся, надел сорочку, набросил халат. Сел в кресло. У тебя появилось что-то по делу?
– То, что ты сейчас услышишь, можно применять во многих случаях. Уильям, проснись, наконец. Я получил ошеломляющий результат!
– Да? Так, теперь, пожалуйста, по порядку. Я еще не проснулся, ты прав.
– Несколько месяцев тому назад ко мне на консультацию приехала одна дама. Зовут её Оливия Флеминг. Рождением в аристократической семье жизнь этой дамы была предопределена. Детство прошло как у многих. Ничего особенного за исключением того, что воспитанием девочки занимались не только гувернёры и учителя, ещё и няня. Она привила девочке любовь к красоте: рисованию на бумаге, росписям на ткани, лепке, плетению, ко всему, что может облагораживать душу. Слушай внимательно, аристократка умела прясть пряжу, выделывать её, окрашивать. Няня научила девочку вышивать на пяльцах, вязать, рисовать. А еще её научили доить козочек и коров. Представь, она сама взбивала из молока сливки и масло. Няня также давала ей уроки музыки. Тем, что умела сама, делилась с девочкой. Она привила ей хороший вкус.
– Какая образованная няня, – подметил Мейсон.
– Так и было. Дама рассказала, что сама няня родилась в известной достопочтенной семье, что-то случилось с родителями, я не расспрашивал, и девочку отвезли в деревню к тётке. Там она всему научилась. Спустя годы семья Оливии Флеминг, о которой я веду рассказ, отдыхала в тех местах. Родители Оливии увидели девочку, она им очень понравилась, они привезли сироту в свой дом. А когда родилась Оливия, родители доверили ей няньчить дочь.
– Так-так и что?
– Я к чему сделал такое предисловие об Оливии, чтобы ты понял, о какой неординарной и незаурядной личности идёт речь. Представь, она виртуозно владеет игрой на рояле даже закрытыми глазами.
– Это меня меньше удивляет. Пошли дальше.
– Натура утончённая, любит поэзию и сама сочиняет.
– Цельная личность.
– Всё верно. Так вот. В последний год у дамы стала рушиться жизнь, буквально на глазах. Один за другим ушли близкие люди, a в завершение чёрной полосы муж заявил, что она ему больше неинтересна. Перестал уделять ей время, внимание. Избегал общения. Можешь себе представить состояние моей пациентки.
– Возможно, постарела?
– Жаль, что ты её не видел. Красавица, великолепно выглядит, умница. Единственное, что выдаёт её состояние, глаза. Потухшие.
– А как ты думал?
– Так же, как и ты.
– И что ты предпринял, ведь что-то же произошло, если ты примчался ко мне в пять утра.
– Ты прав, произошло.
– Только не говори, что ты в неё влюбился.
– Ну что ты, она ведь моя пациентка. С больными у меня особые отношения, но не личные. Мне очень захотелось ей помочь обрести себя. Кроме этого, я понимал, что без семейного комфорта, полное выздоровление не наступит. В первую очередь я назначил ей настои трав, проводил с ней беседы, потом подключил порошки в небольших дозах. Я перепробовал множество вариантов. Но результата не было. Прошло полгода, и я почувствовал, что оказался в тупике.
– И что? Ты меня заинтриговал, Эдгар. Что же было дальше, не молчи, всё-таки что помогло пациентке?
Эдгар молчал.
– Скажи, наконец. Ведь помогло же, иначе ты бы не прилетел ко мне в такое время.
– Не поверишь.
– Ну, почему же?
– Ты помнишь, я тебе рассказывал о своём давнем увлечении восточными учениями.
– Конечно, помню. Ты тогда рьяно взялся изучать их языки, чтобы глубоко проникнуть в таинства знаний оккультистов. В их трудах ты искал объяснения мистическим загадочным явлениям. Помню, помню, ты рассказывал.
– Точно, именно это мне помогло. Я нашёл у древних оккультистов в рукописях рисунок и описание одного потрясающего символа. Выписан он иероглифами и олицетворяет собой не что иное, как знак двойной удачи. Вот посмотри, я срисовал, чтобы показать тебе, – Эдгар передал Мейсону лист, на котором были соединены два больших символа, сложенных из иероглифов и горизонтально соединённых между собой жезлом.
– Выглядит красиво и замысловато, я в этом ничего не понимаю. И что, он действительно приносит удачу и двойную? – с недоверием спросил Мейсон. Он был далёк от оккультных наук.
– Не поверишь, сам до сих пор не могу поверить. Как оказалось – это лучший талисман любви. Учения сообщают, что он создаёт гармоничные отношения между супругами. Считается залогом счастливого брака. Его даже помещают на мебели в апартаментах супругов. Разрешается устанавливать и на других предметах,
Например, у изголовья постели. Мудрецы считали, что этот талисман способен упрочить отношения и устраняет любые конфликты.
– Ух, ты…
– К тем, кто не познал любви, талисман притягивает половину, данную судьбой. Во всех китайских учениях сказано, что любовь и брак едины. В этом их философия.
– Что ж, трудно опровергнуть. Зерно истины есть.
– Символ этот сродни волшебному.
– Да?
– Хочу подчеркнуть, что в древнем Китае знания и опыт приобретались тяжёлым трудом. Это многовековая традиция этой страны. И те врачеватели – философы, которые отдали свою жизнь, чтобы познать истину, не искали лёгких путей. Но их наследие стоит того, чтобы его изучать.
– Ты не отвлекайся, рассказывай о пациентке.
– Какой ты нетерпеливый.
– Сгораю от нетерпения.
– Слушай. Я точно так же срисовал это символ. На одной из встреч передал его Оливии и сказал: «Пожалуйста, выполните в точности всё, как я прошу». Она согласилась, после того, что узнала от меня об этом знаке.
– Я тоже хочу узнать подробности.
Эдгар улыбнулся.
– Я спросил у дамы, готова ли она принять в свою жизнь другого мужчину, который бы её любил и подходил больше супруга? Она ответила, что очень любит своего мужа, её с ним связывают годы благополучной, счастливой жизни, и она не хотела бы потерять этого. Значит, мне предстояло вернуть гармонию в их отношения, чтобы душевный комфорт вновь наполнил дни и годы моей пациентки.
– И что?
Пациентка взялась за работу с большим желанием и надеждой.
Первое, что сделала дама, завернула в красную ткань мой рисунок и положила в постель, в том месте, где обычно спал супруг, к его ногам. Она всё делала, следуя моим советам: выделила в центре гостиной место и разместила на красивом маленьком столике этот талисман, который ей выполнили на заказ. Также по её просьбе ювелир изготовил талисман из драгоценных камней, поместил в платину в форме сердца, надел на платиновую цепь, и дама не снимала с себя это украшение. Я настоятельно попросил её, чтобы она контролировала свои мысли, не давая работать тем, которые могли бы помешать добиться желаемого результата. Мы встречались ежедневно. Она подробно рассказывала мне о том, что происходит в её жизни.
Прошёл месяц, и дама приехала ко мне в расстроенных чувствах. В её голосе звучали нотки отчаяния. Я ей объяснил, что не так много времени прошло, нужно дождаться результата. Тогда она задала мне вопрос:
– Доктор, Кортни вы уверены, что мы получим то, к чему так стремимся?
– Уверен. Если вы разуверились, тогда не надо было начинать. Наберитесь терпения.
– Эдгар, ты можешь, наконец, рассказать толком.
– Какой ты нетерпеливый, Уильям. В жизни это качество большая помеха.
– Воспитывай меня потом, после того, как я узнаю результат.
– Говорю. Прошло тридцать пять дней, и неожиданно пациентка приехала ко мне. Она быстрым шагом вошла в мой кабинет возбуждённая, раскрасневшаяся и дрожащим голосом говорит: «Мистер Кортни, вы кудесник. Вчера мой муж приехал к обеду, чего не было более года. Вошёл в гостиную, опустился передо мной на колени. Слёзно просил прощения за всё и преподнёс мне подарок – изящный футляр, я открыла, а в нём изумительное колье. Но и это не всё. Вы не можете себе представить, какую мы провели ночь. Такое бывало только в самом начале супружества. Не знаю, как вас благодарить. Когда я поделилась с мужем, что всем этим мы обязаны вам, он выразил желание навестить вас и отблагодарить».
– Вот так, Уильям. Как оказалось, твой друг и такое может.
– Дааа, – протянул Мейсон. – Эдгар, ты настоящий маг! Удивил, так удивил.
– Ты знаешь, что я думаю.
– Пока нет.
– Была бы моя воля, я бы ввёл в штат тюрем такую должность, как психоаналитик. Они бы могли работать с заключёнными и их семьями. Не сомневаюсь, что многим этот метод принёс бы пользу. Ведь самое главное для любого человека – добросердечные гармоничные отношения в семье.
– О, это прорыв. Если бы такое случилось, произошла бы революция в умах.
– Гармония в душе не может повредить.
– Я сказал о том же другими словами.
– Ты подумал со мной в одном ключе, но выразился иначе. Больше не буду утомлять тебя, поеду, дел так много, что не знаю, с чего раньше начать.
– Ничего, тебе не привыкать. Я подумаю над твоим предложением, не исключено, что поговорю в университете с профессором философии и психологии. Послушаю, что он скажет. А вдруг, согласиться сотрудничать.
– Ты серьёзно?
– Абсолютно. Речь идёт не только о брачных узах, наверняка, есть учения, которые могут решать другие задачи.
– О, еще сколько. Но это детали. А в данном случае речь идёт о комплексной терапии.
– Безусловно. Всё надо учесть. Я попробую. О том, что у меня получится, расскажу.
– Буду с благодарностью и нетерпением ждать.
– А сейчас прости, пора ехать.
– Ты даже не позавтракал из-за меня.
– Выпью чаю и поеду. Увидимся на выходных.
– Само собой разумеющееся, – ответил Эдгар и уехал.
В больнице
Мейсон понимал, что мать преступника ни в чём не повинна, к тому же она одинока, и ей некому помочь. Поэтому он решил, поедет в больницу, на месте разберётся и поможет, чем сможет. Собственно, эта мысль ему пришла в голову ещё тогда, после первой встречи с миссис Браун.
Мейсон всё взвесил и оценил:
«Скорее всего, эта больница для необеспеченных слоёв населения. На месте разузнаю и определюсь».
Старое здание выглядело уныло, хмуро и убого. Мейсон прошёл вглубь.
– Не подскажете, миссис Браун в какой палате? – спросил он у сестры милосердия.
– В конец по коридору крайняя палата.
– Благодарю.
Мейсон шёл по длинному коридору. Перед его глазами одна за другой мелькали стеклянные двери, он всматривался, чтобы не пропустить больную, к которой пришёл. Врезались в память лица несчастных, одиноких людей, которые под воздействием болезней, тяжёлых жизненных испытаний и обстоятельств оказывались на краю пропасти. Они производили впечатление великих мучеников.
Мейсон приблизился к палате, приоткрыл дверь и вошёл внутрь. Больные спали, изредка нарушая молчание стонами. В палате стоял затхлый воздух.
Мейсон стоял и думал, как же неуютно здесь. Помещение производило удручающее впечатление. Спёртый запах с привкусом лекарств и вся обстановка окунули его в реальную жизнь простых одиноких стариков. Уильям был далёк от их жизни. Всё это вызывало в его душе сочувствие. Он болезненно реагировал на страдание других людей.
На койке у окна он заметил миссис Браун, она лежала неподвижно с открытыми глазами. По выражению её лица было видно, она очень страдает. Но никто, кроме неё самой, не знал, от чего больше: физических мучений или душевных.
Мейсон приблизился к постели.
– Здравствуйте, миссис Браун.
Женщина перевела на него взгляд.
– Вы?!
– Я.
– Зачем вы здесь?
– Пришёл навестить вас. Искренне вам сочувствую. Принёс угощение, здесь всё, что поможет вам быстрее справиться с болезнью, – он положил рядом с ней на маленький столик увесистый пакет. – Пожалуйста, ешьте и поправляйтесь, покупал с самыми добрыми чувствами.
– Спасибо. Зря беспокоились. Мне вряд ли что-либо поможет.
– Не надо так думать. Да, понадобится время, но вы придёте в себя, я точно знаю. Вы сильная женщина.
Миссис Браун посмотрела на него, но не проронила ни слова.
– Схожу, побеседую с доктором. Отдыхайте, пожалуйста. Ещё вернусь. А вы подумайте, что принести вам в следующий раз.
– Спасибо за хлопоты.
– Не за что. Поправляйтесь, пожалуйста.
Мейсон нашёл доктора.
– Добрый день, доктор, пожалуйста, уделите мне несколько минут. Простите, как я могу к вам обратиться?
– Доктор Эдвард Вотчерс.
– Очень приятно.
– Слушаю вас, что вы хотели?
– Я хлопочу по поводу больной миссис Браун. Что с ней и чем ей можно помочь?
– Знаю, о ком вы спрашиваете. У неё очень ослабленный организм. На фоне тяжелого нервного срыва обострились старые заболевания и присовокупились осложнения. К тому же она не идёт на контакт.
– Понятно. Чем я могу ей помочь? – повторил он свой вопрос.
– Желательно было бы перевести её в другую больницу. Видите, какая здесь обстановка, в палатах по восемь-десять человек, бывает больше. Среди них есть очень тяжёлые. Шумно. Кроме этого, ей бы не мешало усиленное питание. Наша больница существует только за счёт пожертвований небезразличных людей – благотворителей. Выбор не велик, сами понимаете.
– Доктор, Вотчерс, я, конечно, учту ваши рекомендации. А пока что можно сделать, готов оплатить.
– Если так, я подкорректирую ей лечение.
Мейсон достал из внутреннего кармана плаща бумажник. Вынул из него несколько купюр.
– Возьмите, этого хватит на первое время, пока я договорюсь о переводе её в другую больницу? – спросил он.
– Более чем. Многовато даже.
– Не страшно. Помогите ещё кому-нибудь.
– Спасибо. Вы щедрый даритель.
– У всех есть мамы, и мы сами смертны, не так ли, доктор?
– Вы правы, ни убавить, ни добавить.
– Не могу обещать, что успею договориться в другой больнице на этой неделе, чрезмерно загружен, но при первой возможности очень постараюсь.
