Текст книги "Право на выбор (СИ)"
Автор книги: Инна Георгиева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
– Мерси, если что – я рядом. Только позови.
Сирена даже не шевельнулась. Она дождалась, пока деват выйдет из комнаты, сделала глубокий вдох и, подтянув колени к груди, уселась на кровать. Тяжелым взглядом обежала комнату и закрыла глаза. Воображение тут же нарисовало огонь в камине, кресло и мягкий плед. А еще – старую тетрадку с обложкой из потертой кожи и длинное гусиное перо. Мысленно девушка макнула его в чернильницу и написала:
«Здравствуй, дорогой дневник. Ты не знаешь, что случилось со мной за последний месяц, но я и сама хотела бы об этом забыть. Ведь когда тебя поднимают в небо, а потом бросают о землю – это больно. Господи, как бы я хотела просто вычеркнуть эти дни из своей жизни: когда думала, что нашла спасительный выход, когда верила, что нашла нужного человека, когда надеялась, что вместе мы сумеет преодолеть все! Как же я тогда была глупа…
Знаешь, дневник, говорят, что люди не меняются, и это, наверное, действительно так. Да, бывают обстоятельства, которые просто нельзя проигнорировать: ты можешь сколько угодно стараться быть верным себе, но рано или поздно простая истина тебя настигнет: либо ты прогнешься под мир, либо он тебя сломает. Сейчас я смотрю назад, вспоминаю себя двухлетней давности, и не верю, что могла быть настолько доверчивой, настолько легкомысленной и наивной. Как же дорого далось мне это блаженное неведение! Я так часто обжигалась, что на мне не осталось «живого» места. Мне лгали те, кому я верила безоговорочно, от меня отворачивались, когда я более всего нуждалась в помощи, мое сердце топтали те, кому я осмеливалась его открыть. Казалось, это должно было научить меня осторожности, но я снова и снова повторяла те же ошибки. Почему?!
Рейвар, Рихард, Drachenmacht – имена другие, а проблемы те же. Мне кажется, меня заперли в клетке, и ее стены постепенно сужаются, становятся ближе друг к другу. Мне тяжело дышать, я не могу идти, я бьюсь в этой клетке, мне больно, и моя агония – она ведь никогда не прекратится?!
Возможно, Рихард прав? Быть может, мне нужно просто смириться, перестать испытывать судьбу и сражаться в битвах, в которых не суждено победить? Что произойдет, если я приму судьбу такой, какая она есть? Станет ли мне легче? А если погибну, пытаясь этого не сделать – кому легче станет тогда?
Я больше не знаю, что мне делать и куда бежать. Мне так нужен совет, так нужен хоть кто-то, кому можно довериться, просто поговорить. Мне кажется, я падаю в бездну. Меня закручивает в водовороте, мир мелькает перед глазами, вспыхивает красками и исчезает в кромешном мраке. И я не вижу дна, конца этому полету. Господи, я не знаю, что делать… У меня нет ничего: ни дома, ни надежды, ни будущего. Вокруг три мира, но я не вижу себя ни в одном из них. Я потерялась, и чем дольше ищу свой путь, тем отчетливее понимаю, что его просто нет…
Когда-то давно, еще будучи обычной японской школьницей, я разглядела воздушный замок в окне машины. Тогда я попросила дворецкого отвезти меня в Германию, туда, где эта сказка могла стать реальностью. Где сердце будет биться сильнее и дыхание перехватывать от восторга... Но Сея посоветовал не рваться в чужие страны, а разглядеть прекрасное в обычном, и понять, что волшебство может быть с тобой, где бы ты ни был, стоит только захотеть… Честно слово, я старалась так жить! Я повторяла эти слова снова и снова, как мантру: изо дня в день, я верила в них, как не верила ни во что другое! Но, быть может, настал момент перестать искать чудо там, где его просто не может быть?!
Дорогой дневник, я всегда, всю жизнь, как бы сложно мне ни было, говорила себе, что выход есть. Что он есть всегда, из любой ситуации, нужно только суметь его разглядеть. Но, кажется, я больше в это не верю. Мой дар не помог – удача отвернулась от меня, звезды погасли. Я очень стараюсь, но все мои попытки вырваться заканчиваются ничем. У меня больше нет сил, чтобы видеть то, чего нет. И я больше не хочу искать выход. Я устала, дневник, я так устала…
Пускай это будет конец.
Я сдаюсь…»
Глава 15
Жестокость – это черта, характерная для добрых людей.
Она появляется, когда об их доброту начинают вытирать ноги.
NNN
Рейвар, облаченный в длинный плащ с капюшоном, скрывающий его от макушки до пят, стоял у выхода на террасу и, не отрываясь, смотрел на большую, ярко-желтую луну, сиявшую высоко в небе. Мерси подняла лицо и тоже скользнула по ней глазами: быть может, ей только показалось, но россыпь кратеров и песчаных рек на поверхности спутника непонятным образом складывалась в профиль Асмара. Крючковатый тонкий нос, будто сломанный в нескольких местах, сжатые в ниточку губы, тонкая борода – Мерси ощутила, как сердце начинает колотиться быстрее, словно эмир действительно наблюдал за ней через прозрачную ткань балдахина. Девушка поежилась и, сильнее прижав к груди подушку, вновь опустила глаза на старшего принца. Он словно почувствовал ее взгляд, застывший между его лопаток, потому что скрестил руки на груди, оперся плечом о стену и тихо сказал:
– Твое появление в Лазури принесло много бед, но это ничто в сравнении с тем, что вот-вот должно случиться. Трагедия, катаклизм, крушение эпохи – счет, когда все это обрушится на мой народ, идет на дни и минуты с тех пор, как ты вернулась в Касдагар.
– Ты обвиняешь меня?! – прошептала девушка. Рейвар даже не шелохнулся, хотя возмущения в ее голосе хватило бы на то, чтобы самый смелый сошел с линии удара:
– Каждый раз, когда я об этом думаю, – продолжал он тем же сухим тоном, – я пытаюсь найти способ исправить ситуацию. Но чем больше пытаюсь, тем яснее понимаю, что способа нет. На самом деле, у меня был только один шанс спасти Лазурь, и для этого вовсе не нужно было забирать тебя из дворца. Много раз я задавал себе вопрос, почему не воспользовался им, когда у меня была такая возможность…
Он замолчал, и Мерси показалось, что ее душа покрывается коркой льда, застывает хрустальным и мертвенно-холодным шаром в груди. Странно: раньше она едва ли верила в ее существование, но сейчас… Если души нет, как тогда она может причинять столько боли?
– Возможно, причина того, что ты до сих пор жива, кроется в твоей удачливости, – задумчиво предположил Рейвар. – Ты затуманила разум мне так же как и многим другим. Мне казалось, я поступаю правильно, но я лишь давал Асмару повод действовать быстрее и жестче. Я выиграл время, но не понимал, сколь мимолетна и ничтожна эта победа. Теперь понимаю.
Он склонил голову и в тусклом свете луны Мерси увидела, как блеснули из-под капюшона его яркие глаза.
– Для Лазури еще не все потеряно, – горько усмехнулась она. – Ты же здесь. А вот я, сижу на кровати и покорно жду твоего решения. А вон там, на столике, нож для фруктов – давай! Действуй. Все в твоих руках.
Рейвар покачал головой:
– Я не ожидал, что ты поймешь. Ты ведь не деват, чтобы чувствовать свою зависимость от Источника, и даже не родилась в Лазури, чтобы понимать, сколь многое для нас значит это место. У тебя есть Земля, есть Огненный мир, и все же… – принц обернулся, на этот раз глядя на девушку прямым требовательным взглядом. Но странное дело: сколько она не пыталась, ей не удавалось разглядеть его лицо – только глаза, синие и холодные, сверкающие как крошечные звезды, – все же в чем-то Иждерехи были правы. И я, пожалуй, склонен им верить, хотя порой эта вера кажется роскошью.
– О чем ты говоришь? – в недоумении нахмурилась Мерси.
– Ты – Феникс, Окайя, – ответил Рейвар таким тоном, словно эта простая фраза могла все объяснить. Но девушка не поняла. Да и как она могла понять?
– Ты только что сказал, что я не деват! – воскликнула она.
– И повторю это снова, – спокойно парировал принц. – Ты никогда не была деватом, и никогда им не станешь. Ибо чтобы быть деватом необходимо быть частью этого мира и покориться его закона. Ты – Феникс. Это твоя сущность, твое могущество, твой дар. Ты черпаешь силу не из Источника, как мы, ты сама – эта сила. Но поверишь ты в это лишь в самый последний миг. Когда иного выбора просто не останется. И это даже не твоя вина, ибо Фениксы, Окайя, не умеют познавать себя иначе. Им нужно потерять все, чтобы отбросить страхи и сомнения. Нужно оказаться на самом дне, чтобы разглядеть путь в небеса. Нужно сгореть дотла, чтобы воскреснуть из пепла.
– А ты не думал, – почти неслышно пробормотала Мерси пересохшими губами, – ты не думал, что я больше не хочу гореть?!
Ее едва различимый шепот перерос в крик, а потом – почти в визг:
– Ты хотя бы на миг, на одно короткое мгновение представил, каково мне терять все?! Насколько это больно – падать на дно?! Ты действительно считаешь мой дар – благом?! Да ты ничего не знаешь о том, что это такое!!! И ты, Рейвар, не имеешь никакого права вот так о нем рассуждать!
На одну сотую секунды фигура принца вздрогнула и исчезла с поля зрения, а потом – почти мгновенно, оказалась рядом с кроватью, отделяемая от Мерси лишь прозрачной тканью балдахина. Только теперь, вблизи, она казалась гораздо меньше и ниже. Девушка часто задышала, вжавшись спиной в спинку своего ложа, и круглыми глазами смотрела, как фигура медленно поднимает голову и говорит, сквозь зубы выплевывая в мир слово за словом:
– Верно. У него такого права нет.
С едва различимым шорохом капюшон соскользнул с ее головы и упал на плечи. Мерси ахнула в ужасе, покрылась испариной и что было сил вцепилась пальцами в тонкую ткань простыни: на нее с нескрываемой ненавистью смотрело ее собственное отражение.
В тот же миг в совсем другой части дворца вздрогнула и открыла глаза Ширин. Рядом приподнялся на подушках потревоженный Рихард:
– Что случилось? – прошептал он, склоняясь над девушкой. Она испуганным взглядом обежала комнату и только потом обернулась к принцу:
– Ты знаешь, почему меня называют Быстролетной? – спросила она, кусая губы. – Потому что я происхожу из рода, который быстрее всех ощущает любые изменения в Источнике. Я чувствую их как магнитные бури на солнце, порой даже вижу крошечные взрывы у себя в голове. Чаще всего это просто незначительные колебания, вполне объяснимые и закономерные. Однако временами они буквально опаляют меня, сбивают с ног. Так происходит, когда кто-то могущественный вмешивает в природный баланс. Ты ведь помнишь, как мне было плохо, когда твой отец пытался отыскать Окайя с помощью магии Лазури? Мне кажется, только что я ощутила нечто похожее. На одно короткое мгновение от Источника полыхнуло таким жаром, что у меня внутри до сих пор все словно горит.
Рихард сел в постели:
– Это ведь мог быть просто сон?
Ширин закрыла глаза, прислушалась к себе и ответила:
– Если так, то подобного кошмара у меня еще не было.
Принц со вздохом провел ладонью по лицу:
– Я понимаю, к чему ты клонишь, – пробормотал он. – Ты думаешь, это Окайя повлияла на Источник. Что она что-то задумала.
Ширин покачала головой:
– Разве это – не очевидный вывод? Только три девата на такое способны: Асмар, Рейвар или Мерси. Но у твоего отца больше нет смысла взывать к Источнику, а Рейвар в нем заточен. И какого бы высокого мнения я ни была о твоем брате, даже Хранителю не по силам противиться магии Запечатления и по собственной воле пытаться выбраться на свободу. Остается только Окайя.
– Но ты видела ее в последние дни! – шепотом, но от того не менее горячо возразил Рихард. – Она отказалась бороться, смирилась! Или ты полагаешь, Окайя вынашивала какой-то гениальный план, чтобы реализовать его за день до свадьбы?
На сей раз деват молчала гораздо дольше. А потом села рядом с принцем, коснулась пальцами его сжатых в кулаки ладоней и ответила с толикой грусти:
– Ты прав, Рихард: я видела ее. И мне было горько от этого зрелища, потому что я знаю: в отличие от многих других, Окайя – боец. Воин до глубины души, до мозга костей. Она способна выстоять там, где падут остальные, противостоять силам, во власти которых смести со своего пути таких, как я, одним лишь усилием воли… и какая-то часть меня надеялась, что так будет всегда. Да, Рихард, я хотела, чтобы она победила, хотя отлично понимала, чем это грозит всем нам. И даже то, что я сама приложила руку к ее падению, не останавливало меня в своих мечтах. Но, будем реалистами, любимый: эти мечты не должны воплотиться в жизнь. Ты помнишь, что сказала Drachenmacht?
Рихард скрипнул зубами и нехотя процитировал вслух:
– «Хранителю придется остаться в Источнике. И Окайя не должна об этом узнать». Я все думаю, – опустил он мрачный взгляд на Ширин, – не напрасно ли мы послушали старую Иждереху?
Девушка вздохнула и с нежностью провела ладонью по щеке парня:
– У нас не было выбора, любимый. Без нее мы никогда не смогли бы остановить Асмара в его безумии… или пленить Рейвара.
– Но стоило ли вообще его пленять?!
Деват покачала головой и ответила сдавленным, несчастным голосом:
– Drachenmacht предложила выход, когда нам больше некуда было идти. Возможно, это было глупо – довериться ей, но мы приняли решение. И теперь нам нужно следовать ее плану до конца, уповая на мудрость Иждерехов, на их честь и на то, что, несмотря на все наши разногласия, мы стремимся к одной цели. Чтобы в Лазури воцарились мир и гармония. Наверное, только ради этого стоило рискнуть. И мы не можем сейчас позволить Окайя все испортить.
– Что же ты предлагаешь?
Ширин задумалась на мгновение и подняла на Рихарда твердый взгляд:
– Нужно быть рядом с ней. Следить за тем, что она делает, отвлекать от попыток применять силу. Нельзя, чтобы она по собственной воле или случайно повторила то, что сделала сегодня ночью.
– Думаешь, это небезопасно? – изогнул бровь принц. Деват невесело ухмыльнулась:
– Я думаю… нет, я уверена, что если она коснется Источника подобным образом еще раз – созданные им связи будут разрушены. В том числе те, которые являют собой чары Запечатления. По собственному желанию или против него, но Окайя освободит Рейвара. А мы не должны этого допустить.
Мерси перевернулась на бок и прислушалась. Ширин всегда старалась ходить очень тихо, но она не была призраком – половицы скрипели под ее ногами, воздух наполнялся звуками от дыхания, сердце гулко стучало в груди. За несколько дней сирена научилась точно определять – одна она в комнате, или с компанией. Сейчас рядом не было никого, и девушка открыла глаза.
Покои казались серыми в предрассветных сумерках, словно кто-то посыпал мебель пеплом. Мерси, всегда любившая поспать, раньше и подумать не могла, что это время – когда ночь сменяется утром, однажды станет ей так дорого. Впрочем, раньше девушка могла побыть наедине с собственными мыслями в любое время суток. Теперь же у нее была только уходящая ночь, с момента, когда на небе зажигалась последняя звезда и пока она же не гасла в лучах восходящего солнца. Ширин, спокойная, тихая, ненавязчивая в разговоре, днем неотступно следовала за Мерси. Это выводило девушку из себя, но, впрочем, не больше, чем другие приказы Асмара. Один из которых касался ненавистной свадьбы, назначенной на завтра.
– Последний день, – прошептала Мерси. Всего сутки, а после уже ничего нельзя будет исправить. В Лазури не существовало понятие о разводе, а на Землю ее отпустят только во главе армии. Интересно, что скажет Таирон, когда она явится порабощать людей? А какими глазами посмотрит Фрида, если, конечно, демону все же удалось ее спасти?.. О реакции Ямамото сирене и думать не хотелось. Не потому, что она до сих пор на него злилась – нет. Охотник был прощен давно. Просто в какой-то момент Мерси стало безразлично и то, как он отдал ее деватам, и то, как он это объяснит, если однажды они повстречаются вновь. Она не понимала его, не обвиняла, не пыталась как-то оправдать – просто со временем он перестал касаться тех особенных струн ее души, которые заставляют считать кого-то важным, близким и дорогим. Он потерял свою значимость, а вместе с ней – ушла и обида. И единственная причина, по которой Мерси не хотела встретить Ямамото на Земле заключилась в том, что он обязательно предложит деватам свою помощь. А она не желала принимать ее от кого-либо, кто считал Асмара положительным персонажем. Она просто не хотела слушать о том, как ей повезло оказаться орудием в его руках.
Поднявшись на ноги, девушка бесшумно ступила к выходу на террасу и коснулась пальцами колонны, о которую, казалось, совсем недавно опирался плечом Рейвар. Уже которую ночь ей снился похожий сон, но лишь сегодня принц снял свой капюшон.
– Ничего странного… – с грустью пробормотала девушка. – Просто я, наконец, сказала себе правду. Никто не виноват в том, что происходит сейчас. Ни дед, ни Охотник, ни Таирон, ни Арарат… только я сама. Не было бы меня, и Асмар не сумел бы реализовать свои планы, Рейвар не покинул бы Лазурь, родители остались бы живы, и Сёя… Эх, Сёя-сан, если бы только твой хозяин знал, что я в результате достанусь другому… если бы ты только мог представить, как напрасна будет твоя жертва. Ты ведь сделал все, чтобы не отдавать меня господину – теперь я это понимаю. Но, быть может, не будь ты таким преданным другом, не пожертвуй собой, выполни свою роль до конца – и я никогда не попала бы в Лазурь. Пускай бы я принадлежала демону, убийце моих родных, но я, по крайней мере, знала бы, что моими руками не попытаются уничтожить Землю. Слабое утешение для той девочки, которой я была два года назад, но сейчас этот выбор кажется лучшим из того, что у меня могло бы быть…
Ширин вошла в комнату на цыпочках, аккуратно прикрыла за собой дверь и вздрогнула, увидев Мерси на ногах. Ее губы беззвучно шевелились, словно сирена разговаривала сама с собой, но лицо было непроницаемо как маска, и деват не могла понять, о чем идет речь в этом странном монологе.
– Ты напугала меня, Окайя, – вместо приветствия сказала она. Мерси приподняла бровь, нисколько не удивляясь внезапному появлению Ширин. – Я привыкла, что в это время ты еще спишь. Думала, в комнату решил пробраться кто-то чужой…
Рыжая усмехнулась: просыпалась она обычно рано, но в постели лежала до полудня, талантливо притворяясь спящей всякий раз, когда Ширин подходила слишком близко. Так было возможно на «законных основаниях» пропускать «семейные завтраки» Асмара, потому что хотя он и не желал упускать возможность проводить с Мерси как можно больше времени, но сам же придерживал мнения о том, что болезненной девочке нужно больше отдыхать.
– Разве не ты говорила, что эмир собрал под стенами дворца «всю королевскую конницу и всю королевскую рать»? – насмешливо спросила Мерси. – Кто бы смог сюда проникнуть с такой-то охраной?
– Не смейся надо мной, принцесса! – в шутку «обиделась» Ширин. – День, когда ты покинешь Касдагар без позволения Асмара будет днем моей казни. И единственная возможность это избежать – погибнуть от рук твоего похитителя, что, кстати, будет совсем несложно устроить, учитывая уровень моей боевой подготовки.
– Не волнуйся об этом, Ширин, – покачала головой Мерси. – Если это будет зависеть от меня, я не покину дворец, и не дам Асмару повод огласить тебя врагом народа.
– Ты сделаешь это для меня? – в изумлении подняла Ширин свои огромные глаза. Рыжая хмыкнула:
– Нет, Быстролетная. Приятно, конечно, выглядеть героем в твоих глазах, но это я сделаю для себя. Ведь мне уже доказали, что в этом мире все будет так и только так, как прикажет эмир. А если нет способа бороться, остается только расслабиться и пытаться получать удовольствие.
Несколько секунд деват молчала, а потом тихо спросила о том, о чем по-хорошему спрашивать не следовало вовсе:
– А как же твое убеждение о том, что сражаться нужно до самого конца?
Мерси вздохнула и посмотрела на Ширин спокойным равнодушным взглядом:
– А что, если это и есть конец?
– Нет! – сама себе удивляясь, шагнула вперед деват. – Конец любой истории всегда хороший, а если это не так – значит, это еще не конец!
На сей раз сирена просто не смогла сдержать смех:
– Где ты услышала такую глупость?
– Одна полукровка однажды сказала, – прошептала деват. Мерси замерла, опустив глаза и обнимая себя руками за плечи:
– Наверное, это было очень-очень давно…
Ширин поджала губы, чувствуя, как на глазах выступают злые слезы. Такая Окайя нравилась ей куда меньше той, которую забрал Рихард из Огненного мира. Пусть деват злилась на сирену, отнявшую у нее жениха, пусть во многом не понимала ее, но в глубине души она восхищалась ее смелостью и силой воли! И что осталось от этих благородных качеств сейчас? Когда бесстрашная полукровка успела превратиться в худшее воплощение образа женщины Лазури?!
Стук в дверь прервал ее размышления и, наверное, это было хорошо, потому что Ширин не знала, сколько еще сможет сдерживать себя, прежде чем подойти к Мерси и врезать ей хорошенько по скуксившемуся личику.
– Войди, Рихард, – подхватив с дивана тонкую шаль, крикнула сирена.
– Откуда ты знаешь, что это – я? – удивился принц. Рыжая пожала плечами:
– У меня, знаешь ли, не так много гостей. Только ты или Ширин, а она никогда не стучит. Страже в комнату, кажется, под страхом смертной казни даже заглядывать запретили. А Асмар, как нам всем известно, всегда вызывает меня к себе. Видимо, не пристало великому эмиру заходить на женскую половину дворца.
– Во дворце нет женской половины, – в недоумении нахмурился Рихард. – Все комнаты принадлежат Владыке, равно как и те, кто в них обитает. «Закон Лазури о Правящем доме», раздел «Наследное право», статья «Недвижимое имущество», пункт два.
– Я думаю, – мягко улыбнулась принцу Ширин, – что Мерси только что изволила пошутить.
– А… – протянул тот таким тоном, что рыжая сразу усомнилась в своем таланте комика. – Но я, на самом деле, не просто так пришел. Как ты сказала, Окайя, эмир не ходит в гости сам. Но сегодня он хотел бы видеть тебя в своих покоях на праздничном ужине в честь нашего завтрашнего бракосочетания.
– Серьезно? – фыркнула Мерси. – Хочет отпраздновать самый счастливый день моей жизни?
– Но свадьбу мы будем праздновать завтра...
– Я правильно говорю, – мрачно ответила сирена. – А почему, кстати, ужин? Неужели в Лазури тоже приняты репетиции свадебного пиршества? Асмар хочет пригласить вечером всю местную верхушку, дабы познакомить со счастливыми новобрачными и отрепетировать последовательность завтрашних речей и тостов?
К концу вопроса и Ширин и Рихард смотрели на Мерси, вытаращив глаза и распахнув «кружочками» рты. Потом принц хмуро протянул:
– Иногда я вообще не понимаю, о чем ты говоришь… Но все же постараюсь ответить: вечером ты встретишься с Асмаром наедине. Если интересно мое мнение, он захочет выяснить, каково твое отношение ко мне и к свадьбе в целом. И, возможно, обсудить некоторые последующие события…
– Поход на Землю, например? – невинным тоном подсказала сирена. Рихард запнулся на полуслове, переглянулся с Ширин и скрестил руки на груди:
– Я не буду спрашивать, откуда ты это узнала, но вот тебе мой дружеский совет – если отец о таком заговорит, сделай удивленное лицо.
– Погоди, то есть, это – секрет, что ли?! – воскликнула Мерси. – Под Касдагаром собраны войска Лазури, Таирон выдвинул армию на землю, я доспехи примеряла чаще, чем свадебное платье, а ваш милый кузнец, нисколько не смущаясь, выковал штук пятнадцать разнообразных мечей и Ширин два дня подряд таскала мне их для определения самого удобного. И я, типа, не должна догадаться, что вы к войне готовитесь?
– Типа, не должна, – очень мрачно отрезал Рихард. – Потому что это – государственная тайна, о которой мы вслух не говорим.
Мгновение Мерси просто смотрела в его угрюмое лицо, пытаясь обнаружить там хотя бы намек на улыбку. Потом закатила глаза и всплеснула руками, признавая поражение:
– Хорошо! Ладно! Я буду в полнейшем шоке, когда он скажет, наконец, зачем так жаждет привязать меня к своей семье! Не волнуйтесь, никто не заподозрит вас в излишней болтливости!
И, чертыхаясь сквозь зубы на странных деватов, вышла на террасу.
Рихард скосил глаза на Ширин:
– Тебе не кажется, что она слишком бурно реагирует?
– Меня больше тревожит то, как быстро она переходит от полнейшей апатии к столь сильным эмоциям. Ее вспышки гнева были бы куда меньше, если бы она не стремилась держать чувства под постоянным контролем. Я боюсь, что наступит момент, когда она выплеснет их наружу… и я бы не хотела быть рядом, когда это случится.
– Но пока она держится, – пробормотал Рихард так, словно пытался убедить в этом самого себя. Ширин посмотрела на тоненькую фигурку Мерси, нечеткую за полупрозрачной тканью занавеси, и со вздохом ответила:
– Можно вытерпеть самые страшные испытания, а потом сорваться из-за того, что тапки стоят по другую сторону кровати…
На встречу с Асмаром Мерси одевали так, словно готовились выставить ее для участия в конкурсе «мисс Трех Миров». Такого количества шелков и драгоценностей на девушке не было никогда. Ширин подрисовала ей сурьмой глаза, приклеила на внешние уголки бровей по крошечному топазу, отчего аквамариновый взгляд стал еще более выразительным, уложила волосы.
– Ты выглядишь настоящей принцессой, – с плохо скрываемой горечью похвалила она, разглядывая дело своих рук. – Эмир получит невестку, о которой всегда мечтал.
«Сильно сомневаюсь, что ему когда-либо было дело до моей внешности», – мрачно подумала Мерси, но вслух язвить не стала. В конце концов, Ширин не виновата в ее злоключениях и не заслуживала быть девочкой для битья.
– Я проведу тебя к отцу и буду ждать снаружи, – протянул сирене руку ждущий у дверей принц. Он переминался с ноги на ногу, нервно поглядывая на большие и довольно странные наручные часы. У них не было стрелок или циферблата – они вообще больше походили на широкий чешуйчатый браслет из чистого золота. Только потом Мерси догадалась, что каким-то образом деваты могли определять по нему время. К сожалению, как именно они это делали, так и осталось для нее загадкой. – Если все будет хорошо, – продолжил жених, – я же приведу тебя обратно в покои.
– А если все не будет хорошо? – любознательно уточнила сирена. Рихард мрачно сощурился:
– Посмотрим по обстоятельствам. Тюрьма, карцер, пыточная, лазарет – ты какой вариант предпочитаешь?
Отвечать Мерси не стала. Плавным движением она опустила на лицо вуаль и повернула ручку двери:
– Веди меня к эмиру, Рихард Смиренный. Я устала бегать от судьбы. Пускай она, наконец, меня настигнет.
Асмар Воинственный ждал Окайя, сидя в золоченом кресле и в нетерпении барабаня пальцами о подлокотник. Со стороны могло показаться, что он нервничает, волнуется, но это было не так – эмир просто не любил ждать. Он знал досконально, как пройдет сегодняшний ужин, знал, что он скажет Мерси, как она ответит, представлял ее реакцию, продумал множество вариантов собственной. И в каждом сценарии, каким бы напряженным ни был диалог, какими бы изощренными уговоры и категоричными отказы, результат был предрешен: Окайя отправится на Землю с его войском. У нее не было иного пути, нежели тот, который он для нее начертал. В миг, когда она согласилась на свадьбу, сдалась под его напором, смиренно ступила под крыло правящего дома, Асмар ощутил себя хозяином положения. Ему больше нечего было опасаться.
Возможно, потому он даже не попытался скрыть раздражение, когда двери распахнулись и облаченная в свои лучшие одежды девушка ступила в зал:
– Порой мне кажется, – поднялся эмир навстречу Мерси, – что женщины похожи на птиц: яркое оперение, за которым скрываются инстинкты, порой напрочь лишенные смысла и логики.
– Вы же сами назвали меня Фениксом, – довольно резко ответила сирена, не забывая, впрочем, приправить отповедь доброжелательной улыбкой. – На что же теперь жалуетесь?
– Да, верно, – кивнул Асмар, усаживая гостью на диван. – Но раз ты уже заговорила об этом, позволь я расскажу, что означает быть Фениксом, кроме того, что носить красивые наряды и распевать песни на празднествах.
Мерси послушно сложила руки на коленках, подняла на эмира глаза и вообще – всем видом дала понять, что готова ловить каждое его слово. И, похоже, Асмара это полностью устроило. Потому что, откинувшись на спинку трона, он улыбнулся и приступил к монологу:
– Ты видела, что сегодня представляет из себя Лазурь – песок, безжизненная, опаленная солнцем пустыня. Мертвые земли. Но поверишь ли ты, если я скажу, что так было не всегда? Когда-то наша родина славилась плодородными грунтами, лесами и реками. А деваты жили счастливо в своем мире и в мире обычных смертных, даруя им свои знания и защиту. Но потом все изменилось. И, знаешь, кто был в этом виноват?
«Знаю», – подумала Мерси, но отвечать не стала.
– Демоны! – предсказуемо воскликнул эмир. – Они пришли в Лазурь, неся с собою смерть и разрушения. В отчаянной попытке спастись, деваты обратились к Источнику, но когда Огненный мир вторгся в Лазурь баланс был нарушен, и наша же сила обернулась против нас. Случилась великая битва, и хотя демонов удалось отсюда изгнать, они прочно обосновались на Земле. Но мы знали, что их правление не будет вечным. Мы поклялись, что рано или поздно, свергнем нечисть обратно в Огненный мир и спасем человеческую расу от их тлетворного влияния. И вот, что я скажу тебе, Мерседес Окайя: этот час настал.
– Простите? – изогнула бровь девушка.
– Много лет до твоего рождения Оракул предсказала, что на свет появится ребенок, несущий в себе силы двух миров. Он сможет распахнуть дверь, сквозь которую мы проникнем на Землю. Более того, он поможет нам ворваться смертельным ударом в Огненный мир и… изменить все. От его руки погибнет прежний мир и, возродившись из пепла, явится новый, обновленный и чистый.
Мерси нахмурилась: когда-то давно она уже слышала о каком-то Оракуле. Только никак не могла вспомнить, где, когда и что именно...
– И кем же оказался этот ребенок? – уже зная ответ, задумчиво спросила девушка. Просто потому, что Асмар ждал этого вопроса. Он ведь не мог знать, что историю про «великую битву» Мерси уже рассказали. Правда, в несколько иной, правдивой интерпретации.
Эмир улыбнулся, так победоносно блеснув при этом глазами, словно он сам приложил руку к ее непосредственному рождению, и ответил:
– Этим ребенком была ты.
– Да что вы? – недостаточно пораженно, как того требовала ситуация, уточнила девушка, но тут же исправилась, весьма правдоподобно воскликнув. – Как вы можете быть в этом уверены?
– Ты – Феникс, пришедший из Огненного мира, – склонил к плечу голову Асмар. – Разве этого не достаточно?
– Моя мать была обычным человеком, – недоверчиво щурясь, начала загибать пальцы Мерси. – Отца едва можно было назвать сиреной, до того плохо он владел силой. И, если на то пошло, разве деват вообще мог целый год прожить в Огненном мире и ничем себя не выдать?
