Текст книги "Хроники Смертельной Битвы-5: Смертоносный Альянс (СИ)"

Автор книги: Имие Ла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

***

... – в итоге я добрался до Киото, хоть и с великим трудом. Там врач сказал мне, что зрение восстановить уже не удастся, слишком сильным оказался ожог сетчатки, но я научился использовать мои новые способности и даже сражаться со зрячими противниками. Домой, в Макао, я решил не возвращаться – не хотел, чтобы мои родители видели, что со мной произошло, да я и здесь неплохо зарабатывал – тренировал новичков. Из Киото я переехал в Окаяму, уж очень неприятные воспоминания были у меня связаны с прежним местом жительства. С мастером Ху Фэем я продолжал поддерживать контакт и в душе все это время мечтал отомстить Шэнг Цунгу. Мастер дружит с наставником «Белого Лотоса». От него я недавно узнал, что Лю Канг убит, а вы готовите попытку проникнуть во Внешний Мир и разделаться с Шэнг Цунгом и Куан Чи. Я подумал, что неплохо было бы вам помочь – может, удастся и Шэнг Цунга убить.

Соня, узнав из рассказа Кенши об источнике утечки конфиденциальной информации, в душе сильно разозлилась на главу «Белого Лотоса», а заодно и на не в меру разговорчивого юного Кунг Лао, по доброте душевной посвятившего любимого учителя в суть замысла воинов Земли. Наставник же – просто трепло безалаберное, зла не хватает! Болтал бы языком поменьше, старый осел, да курил бы себе свой любимый кальян, а то ведь всем известно, что и у стен есть уши! Небось внешнемирцы его подслушали и благополучно донесли Шэнг Цунгу о планах Избранных, и теперь благодаря его бурной деятельности у всех возникли проблемы.

– Я разузнал, где находится ваше Агентство, – продолжал слепой мастер, – и поехал в Нью-Йорк. Мой рейс был из международного аэропорта Нарита в Токио, поэтому я должен был сначала добраться в столицу по железной дороге, но на подъезде к Киото ее заминировали. Ваше здание тоже взорвали подручные Шэнг Цунга. К счастью, я смог с тобой связаться – вот так мы и встретились.

– Этот Шэнг Цунг – просто мразь межвселенского масштаба, – ответила Соня. – Я просто поражаюсь тому, как можно быть таким подлым и беспринципным типом! Он ради достижения своей цели пройдет по головам и наплюет на всех. Этому гаду было не по душе, что Император в свое время за провалы лишал его привилегий и пытался уменьшать влияние Куан Чи на Шиннока, вот он и убил Шао Кана без зазрения совести, а потом нам сообщили о смерти Лю Канга. Шэнг Цунг-отвратительный ублюдок, и этим все сказано! Черт возьми, все-таки я ожидала, что он обязательно отомстит Лю, они ведь всегда были врагами, но в глубине души я очень надеялась, что этого не произойдет, – девушка незаметно смахнула невольно набежавшую слезу и старалась делать вид, что абсолютно спокойна, хотя при этом в душе ее бушевала злость на Шэнга. – Я ошибалась.

– Да еще и этот необъяснимый союз с выродком Куан Чи, – проговорил Кенши. – Я думал, что Шэнг Цунг умнее.

– Обернись, – похлопала его по плечу Соня. – Кажется, за нами хвост.

– Я уже давно это чувствую, – хмыкнул Кенши. – Вон та машина едет за нами от самого здания службы безопасности.

– Я и забыла, что тебе не нужно оборачиваться, чтобы понять, что происходит на дороге за стеклом, – улыбнулась Соня. – В чем-то у тебя есть сильное преимущество перед обычными людьми. Не хочешь стать одним из наших агентов?

– Предложение заманчивое, – кивнул Кенши. – Я подумаю.

Полицейский-японец, который вел машину, тоже заметил, что за ними кто-то едет, и прибавил скорость. Преследователи не отставали – ехали за «Ниссаном», в котором сидели Соня и Кенши, как приклеенные. Девушка обратилась к водителю:

– За нами тащатся какие-то уроды на черной «Тойоте». Как бы нам от них оторваться?

– До аэропорта осталось пять километров. Я вызову по рации подкрепление, надеюсь, они не сделают ничего до момента нашего прибытия туда.

– Маловероятно, – оценила ситуацию Соня. – На шоссе очень сильное движение, у них нет места для маневрирования. Если они попытаются в нас пальнуть или бросить гранату – сами же себе выроют могилу, и не только себе, а на самоубийц эти ребята не похожи. Однако, к сожалению, мы можем оказаться в очень неприятной ситуации по прибытии в Осаку, так что подкрепление нам не помешает.

– Хорошо, что у нас нет никакого багажа, – обрадовался Кенши.

***

В осакском аэропорту Кансай было очень много народу – Япония пользовалась большой популярностью у туристов со всего мира. Соня и Кенши в сопровождении нескольких полицейских шли к терминалам регистрации. За полкилометра до аэропорта их таинственные преследователи свернули на другую дорогу, но вздыхать с облегчением было еще рановато. Девушка про себя пожалела, что не может зайти в магазин беспошлинной торговли и купить себе что-нибудь интересненькое... хотя что это она о духах задумалась, с ума, что ли, сошла? Во-первых, нашла время и место, во-вторых... ладно.

После регистрации они направились в зал ожидания. Вскоре объявили посадку, и Соня с Кенши пошли к выходу.

– Кажется, за нами снова кто-то тащится, – обратился к своей спутнице слепой мастер, – полюбуйся вон на тех двоих.

Из другого коридора вышли двое странных мужчин; один, лет сорока на вид, был одет в джинсы и рубашку, другой, очень молодой – в черные кожаные штаны и куртку. Оба пристально смотрели на Соню и ее нового знакомого.

– Задержите их! – бросила лейтенант Блейд полицейским и, схватив за руку Кенши, со всех ног кинулась к пятому выходу. Рейс на Нью-Йорк вылетал через двадцать минут.

25

В один из теплых лунных вечеров родители приказали Ли Мей приготовить хороший ужин на несколько человек и накрыть на стол. Девушка покорно выполнила все, что ей велели родители: попросила старшего брата зарезать и ощипать курицу, приготовила из нее жаркое в остром соусе с овощами, сварила мучную похлебку, нарезала салат, накрыла стол праздничной красной скатертью, подмела комнаты. Судя по всему, семья ждала сегодня важных гостей, и родители собирались произвести на них хорошее впечатление – ведь если гости останутся недовольны приемом, в деревне все однозначно примутся судачить о домочадцах Ли Мей. Отец и мать надели свою лучшую одежду и велели дочери тоже привести себя в порядок. До прихода гостей оставалась еще пара часов, и девушка отправилась наряжаться. Она достала из сундука свое самое красивое платье, которое сшила три месяца назад – красно-оранжевое, с вышитым золотом и серебром воротом и плетеным поясом. Отец купил ткань для него на базаре в столице; хитрый торговец долго уверял покупателя в том, что это чистый шелк, привезенный из Аппендага; крестьянин долго с ним торговался – уж очень ему не хотелось отдавать с таким трудом заработанные деньги за возможную подделку, но в итоге все-таки купил дочери ткань на платье, вышивальные нитки и шнуры для пояса. Ли Мей долго и старательно шила себе новую одежду, хотя с раннего детства терпеть не могла это занятие. В школе она слышала о том, что в других областях Темной Империи никто не шьет платья вручную-люди покупают их у портного или на фабрике, где в свою очередь есть специальные железные машины для шитья, при помощи которых можно сшить даже несколько нарядов за один день. Узнав об этом, девушка загорелась мечтой иметь такую машину и даже сказала об этом родителям, но те только отмахнулись от нее, назвали железные машины сказками и велели не забивать себе голову всякими глупостями. Ли Мей едва не заплакала от обиды; ведь как просто было бы тогда справиться с шитьем – не надо мучиться и колоть себе пальцы иголкой! После долгих дней труда новое платье наконец было готово, и девушка убрала его в сундук-до особых случаев. Наконец один такой случай наступил, и Ли Мей надела обновку, расчесалась, припудрилась и стала ждать гостей. Согласно вэйнальским обычаям, ей не следовало выходить из комнаты, пока родители ее не позовут. Интересно, кто именно должен почтить их дом своим присутствием сегодня вечером? Неужели сам сельский староста или даже начальник округа?

– Ли Мей! – наконец окликнула ее мама. – Гости пришли, время их встречать!

Девушка вышла к столу и увидела, что перед старательно приготовленными ею блюдами уже сидят три человека – ее будущий муж и его родители. Она не была с ними лично знакома, только видела на улице несколько раз, но сейчас они произвели на нее еще более отталкивающее впечатление, чем раньше. Жених Ли Мей был приземистым сутулым мужчиной в годах, у которого уже почти поседели волосы; кожа на его лице была прыщавой и дряблой, нижняя челюсть выдавалась вперед, глубоко посаженные глазки противно блестели, а общее выражение его лица производило впечатление мелочности и жестокости. Мать его, неухоженная грязная старуха со всклокоченными сальными патлами, была, несмотря на теплую погоду, одета в шерстяное платье, вязаную шапку и шаль; ее муж, которому предстояло стать свекром Ли Мей, постоянно чесался, будто у него были вши. Бросив взгляд на его руки, девушка обратила внимание на траурную кайму под ногтями и въевшуюся в ладони грязь. Он что, совсем их не моет?

Ли Мей покорно поклонилась гостям.

– Добрый вечер, – прошептала она и опустила глаза в пол.

– Ли, познакомься с господином Ай Аном и его родителями. Через три дня тебе предстоит стать его женой, сегодня же мы решили устроить смотрины и прощальный вечер для невесты в родительском доме.

Девушка продолжала стоять без движения и разглядывать половицы.

– Она очень застенчивая, скромная и тихая, – произнес отец и обратился к дочери, – садись за стол рядом с гостями и положи им всего, что ты приготовила сегодня, пусть они по достоинству оценят твое умение вести хозяйство. Кстати, это прекрасное платье Ли Мей сшила сама, – он указал пальцем на ее наряд.

Ай Ан плотоядно разглядывал стройную фигурку девушки. Ли Мей подошла к столу и едва сдержалась, чтобы не зажать рукой нос: у нее возникло ощущение, что ее будущие родственники не только никогда не моют руки, но и не моются и не стирают одежду вообще. От платья свекрови разило плесенью и чем-то затхлым, как будто она провела всю жизнь в старом чулане. Волосы свекра шевелились от вшей, и бедная Ли Мей, накладывая ему жаркое, едва не задохнулась – настолько жутко от него несло мочой и немытым телом. Сам же Ай Ан вонял потом, как козел. Хотя девушка и положила рядом со всеми тарелками приборы, ее будущая родня, судя по всему, не имела о них ни малейшего понятия – громко чавкая, гости принялись хватать еду руками, а первое хлебать прямо из миски. От взгляда Ли Мей не укрылось и то, что наряды этих ужасных людей не просто чудовищно грязны и покрыты жирными пятнами, но и изъедены молью-по всей видимости, мать ее жениха не особенно утруждала себя штопкой и стиркой одежды. Самое ужасное случилось в конце ужина, когда гости принялись вытирать руки об себя, а рты о вышитую белоснежную скатерть, которую Ли Мей так берегла, тщательно стирала и доставала по самым торжественным случаям.

Отец принялся настаивать на том, чтобы Ли Мей села рядом с будущим мужем и тоже поела, но ей кусок не лез в горло. Все решили, что она просто стесняется, и Ай Ан был очень рад – еще бы, ведь он берет в жены такую неиспорченную скромницу!

Сытно поужинав, гости от души порыгали, попрощались с хозяевами и ушли, сказав, что остались довольны кулинарными талантами Ли Мей; жених добавил, что ждет не дождется дня свадьбы. Когда будущие родственники покинули дом, девушка вместо того, чтобы убирать со стола, с рыданиями бросилась в ноги отцу.

– Не отдавай меня за него! Не отдавай, умоляю! Ты же видел, что это за люди, как они себя у нас вели!

Отец снисходительно посмотрел на нее.

– Да, к сожалению, у господина Ай Ана не самые лучшие манеры. Однако он богат, и его уважают в деревне. Тут ничего не поделаешь – он вот тебя посватал, дает за тебя восемь коров и много денег. Золото и скот у него вот есть, а у нас с этим плоховато. Нашей семье деньги нужны.

– И поэтому ты меня продаешь, как животное! – Ли Мей разрыдалась еще горше. – Я ведь не коза и не курица!

– Ты совсем глупая или притворяешься? – не выдержал отец. – Так надо. Так положено. Ты должна быть замужем. Тебе уже скоро восемнадцать. После двадцати тебя уже вряд ли кто возьмет. К тебе посватался достойный уважаемый человек, пусть он и не умеет есть красиво, пусть и платье хорошее себе не сшил, но зато денег скопить смог. Вот ты ему, когда станешь его женой, новую одежду и сошьешь. Будь же благоразумна и не болтай ерунды. Ты же понимаешь, что я теперь уже не могу ему отказать. Если я разорву помолвку уже после сговора, наша семья будет опозорена, и никто больше не возьмет в жены не только тебя, но и твою сестру. Ни я, ни ваши братья не станут кормить вас до самой смерти и держать в доме как обузу и лишний рот!

Ли Мей не было в диковинку то, что вэйнальские семьи относились к дочерям как к людям второго сорта, но сейчас ей было очень больно от жестоких слов отца. Больно и обидно.

– Отец, я тебя прошу... – взмолилась она. – Я уж лучше всю жизнь буду прислуживать тебе и братьям, делать в доме всю работу за миску похлебки в день, но не отдавай меня за этого ужасного человека! Я в его доме жить не смогу...

– Сможешь! – разъярился отец. – Ты не должна навлечь позор на семью. Ты уже взрослая, настала пора выходить замуж. Ты станешь замужней женщиной. Так положено. Ступай, убери со стола, подмети пол, помой посуду, замочи скатерть и впредь не зли меня. Хотя тебе уже недолго осталось меня злить. Пусть тебя теперь твой муж на место ставит.

Глотая слезы, девушка собрала со стола тарелки, поставила греть воду для мытья посуды, набрала песка для чистки котелков. Все, ее жизнь кончена... Жаль, родители уже не выпустят ее из дома – попрощаться с подружками и учителями. Может быть, ей удалось бы найти Лорана, и тогда...хотя это все несбыточные мечты. Не стоит зря травить себе душу. Ей больше не выйти на улицу, теперь не положено – ведь она уже невеста.

Девушка с ненавистью принялась тереть песком котелок для супа. У нее вызывал омерзение и жених, и его родители. Мало того что они не моются, так еще и едят хуже, чем свиньи – ее едва не стошнило, когда она смотрела на них за столом. Будь они прокляты! Теперь уборку удастся закончить только далеко за полночь, а вся ее семья уже легла спать... утром же придется опять встать на рассвете и накормить скотину.

***

На следующий день Ли Мей поднялась с постели, стоило лишь первым лучам солнца забрезжить в окне. Она совершенно не выспалась, глаза слипались, но пора было приниматься за дела. Девушка оделась, умылась, быстро проглотила несколько кусков ржаного хлеба, запила их молоком и, надев передник, отправилась в хлев кормить коз, коров, овец и свиней. Работы было много, и Ли Мей сразу же подумала о предстоящей свадьбе с Ай Аном. Даже представить страшно, что за жизнь ждет ее в браке с этим чудовищем. Она и с родительским-то скотом еле управляется, а у жениха его намного больше. Придется трудиться целыми днями, ведь и вообразить-то сложно, какая грязь у него в доме...

Ли Мей по-прежнему не оставляли мысли о том, чтобы наложить на себя руки, но ей было слишком страшно. Как же держит жизнь...хотя чего ей стоит всего лишь пойти к ручью за водой, а там рукой подать до бурной реки, в которую он впадает... Нет, ничего не получится – она упустила время, теперь, после сговора, родители вряд ли выпустят ее за ограду. Может, попробовать повеситься в хлеву на потолочной балке? Хватит ли у нее на это сил и смелости?

С улицы доносились привычные звуки – односельчане Ли Мей уже давно встали и принялись за свои повседневные дела: кто-то гнал свиней на пастбище, кто-то клепал косу, кто-то подметал двор или гремел ведрами, собираясь устроить стирку. Девушка не обращала на них внимания, продолжая задавать корм скотине, как вдруг снаружи раздались жуткие крики. Кто-то кричал от ужаса. Ли Мей растерялась, бросив вилы. Что там произошло? Что делать – спрятаться здесь, пока не будет понятно, в чем дело, или бежать на улицу? Поправив передник, она вышла из хлева, да так и застыла на пороге.

Посреди деревни стоял большой куэтанский отряд – вооруженные до зубов воины Шэнг Цунга, одетые в черную форму. Предводительствовал ими могучего сложения мужчина с коротко подстриженной бородой; вместо одного глаза у него была металлическая пластина с тускло мерцающей алой вставкой посередине. Односельчане Ли Мей, побросав все дела, смотрели на врагов с нескрываемым ужасом, словно ожидающие заклания овцы на мясника.

– Я – генерал Кэно, – представился одноглазый. – Кто у вас тут главный?

Староста деревни, трясущимися руками положив на лавку полено, которое до этого собирался отнести в дом, подошел к Кэно, упал перед ним ниц в дорожную пыль и со взглядом лунатика принялся целовать сапоги генерала. Тот скривился – казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не ударить вэйнальца по лицу.

– Собери сюда немедленно всех жителей вашей глухой дыры, – ледяным голосом бросил Кэно. – Всех, и список мне в руки.

Ли Мей замерла на месте – она не могла ни закричать, ни броситься обратно в хлев. Худшее, что только могло случиться, случилось. Куэтанцы здесь.

Вэйнальцы панически боялись своих поработителей, да оно и неудивительно – ведь жители Внешнего Мира не походили на все остальные народы, и их всегда опасались и сторонились, потому что они подрывали все мыслимые основы. Ли Мей не была исключением: в ее понимании куэтанцы были странными людьми с непонятными обычаями и устоями, а вернее сказать – полным отсутствием всякого присутствия таковых. Даже положительные примеры вроде ее учителя Лорана не убеждали ее в обратном – разговаривая с ним, она все равно старалась быть осторожной и не затрагивать морально-нравственных вопросов. Девушке всегда было интересно, как эти люди вообще живут среди себе подобных и взаимодействуют друг с другом: ведь у них нет практически никаких правил и порядков, за исключением того, что регламентируют их законы, и чужая жизнь никого не интересует – пройди ты по улице, никто не обратит на тебя внимания и не станет о тебе говорить...

Девушка пребывала в полной прострации, пока не услышала голос, окликавший ее по имени. Он показался ей странно знакомым; через несколько секунд она сообразила, что ее зовет... Лоран? Подняв глаза на куэтанцев, она увидела, что ее бывший учитель, одетый в офицерскую форму с вышитым золотым драконом, стоит как раз за спиной генерала Кэно и, улыбаясь, машет ей рукой.

– Ты ее знаешь? – обернулся Кэно к Лорану.

– Конечно, а то как бы я ее звать-то стал? Она моя ученица. Познакомился я с ней, когда отпуск в Вэйналии однажды проводил – ну и показал ей ряд приемов. Способная девчонка, ее бы к нам в армию, что ей тут делать, в этой помойной яме!

– Эй, Ли, или как тебя там? – генерал уставился на девушку своим единственным глазом. – Ты что, не слышишь? Неприлично не откликаться, когда тебя зовут, подойди сюда!

Односельчане Ли Мей, словно потеряв страх перед врагами, принялись показывать на девушку пальцами и неодобрительно шушукаться. Она испугалась: все, ее тайна раскрыта, теперь все в деревне знают, что она общалась с внешнемирцем и даже у него училась. Нерешительным шагом она подошла к калитке, отодвинула засов и направилась к Лорану; ей показалось, что было бы не слишком разумно злить генерала Кэно. Она была про него наслышана: правая рука кровожадного Шэнг Цунга, прибыл сюда из Земного Мира, где, как поговаривают, находился вне закона... Хотя нет худа без добра: может быть, ей через посредство Лорана удастся убедить куэтанцев в том, что ее односельчане не имеют отношения к выходке наместника, и каратели не будут никого убивать?

Лоран, к стыду девушки, увидев свою ученицу, сразу обнял ее. На глазах у всей деревни.

– Ли, как ты выросла! Я так давно тебя не видел – даже думал, что не узнаю!

Девушка растерялась: Лоран, конечно, по понятиям своего народа не сделал ничего предосудительного, более того – у них так принято. Куэтанцы совершенно не стесняются открыто проявлять симпатию к кому-либо – они могут обнять своего друга или взять его на людях за руку, но в Вэйналии это не принято. Более того, она, конечно, понимает, что для Лорана она – любимая ученица, которую он помнит еще маленькой, но все-таки он мужчина, а она девушка. Можно себе представить, что сейчас подумали ее односельчане... она словно кожей чувствовала их колючие злые взгляды.

– Здравствуйте, мастер Лоран, – неуверенно произнесла она, – я тоже рада вас видеть.

– Что-то уж очень нерадостно ты выглядишь, – от Лорана не укрылось душевное состояние девушки.

– Да нет, все хорошо, просто вы пришли сюда так неожиданно, – пролепетала Ли Мей.

– Пока твои соседи собираются сюда, хотел бы обсудить с тобой одно предложение, – сказал Лоран. – Уверен, что Кэно мне не откажет, если я его об этом попрошу. Ты уже закончила школу?

– Да, совсем недавно.

– Сама понимаешь, у тебя здесь в деревне нет ни училища, ни института, работать негде, кроме как землю пахать да свиней пасти. Ты способна на большее. Я попрошу Кэно взять тебя с собой, думаю, что тебя стоит определить куда-нибудь учиться, да и в армии ты с твоими способностями была бы далеко не лишним человеком. Как ты на это смотришь?

– Она никак на это не смотрит, потому что через два дня она выходит замуж, а вы забудьте об этом, ясно? – папаша Ли Мей, которого, судя по всему, уже успел позвать староста, подошел к ним совершенно незаметно и был страшно разъярен.

Лоран скривился.

– Ты что – свихнулся? Ей семнадцать лет, а брачный возраст начинается минимум в двадцать один. Минимум! При особых обстоятельствах, – в голосе мастера зазвенел металл. – В нормальных случаях жениться и выходить замуж можно только с двадцати пяти. Ты законы-то знаешь? Замуж в семнадцать лет – это уже не брак, а уголовная статья, за это двадцать лет каторги дают.

Кэно вытащил из кобуры пистолет и прицелился в лоб папаше Ли Мей.

– Ты откуда вообще взялся, сукин сын? Да еще офицеру при исполнении хамишь? Проваливай к дьяволу, пока я тебе мозги не выбил!

Ли Мей судорожно вцепилась в руку Лорана, но ее родитель был настроен весьма решительно. Он потянул девушку за другую руку.

– Знаете что, господин генерал? Мы тут бунтов против властей не учиняли, это все Наместник, а мы простые селяне и за него не в ответе. Только вот эта девушка – моя дочь, а за нее я как раз в ответе. Я ее отец, я ее воспитывал, кормил и одевал. Когда она закончила школу, я просватал ее за уважаемого человека – у него больше всего скота и денег во всей нашей деревне. В качестве дара за невесту жених пригонит на мой двор восемь коров и даст мне мешок золота. Посуди сам, генерал, разве я плохо забочусь о своей дочери? Я ее отец и имею право решать, что для нее лучше, но тут оди из твоих воинов почему-то думает, что может устраивать ее судьбу вместо меня. Разве хорошо с его стороны так делать?

– Ты, дядя, что-то тут явно не догоняешь, – насупился Кэно. – Лоран тебе, кажется, доходчиво объяснил, что в семнадцать лет девушкам выходить замуж нельзя. Это незаконно. Если бы ей было хотя бы...

– Это закон неправильный, – продолжал гнуть свою линию папаша. – Разве найдется мужчина, который возьмет в жены двадцатилетнюю девушку, не то что...

– Так, слушай сюда, ты, говорящая жопа! Либо через три секунды ты свалишь отсюда, перестанешь лезть в чужой разговор и оскорблять моих людей, либо огребешь по харе. Считаю до трех, – ухмыльнулся Кэно. – Раз. Два. Два с четвертью. Два с половиной. Два с ниточкой. Два с иголочкой.

– Так положено, чтобы...

– Чертовы вэйнальские упыри! Вы меня уже затрахали по самое не могу! Три! Сам нарвался, ухоеб!

Кэно размахнулся и вмазал папаше Ли Мей по физиономии своим пудовым кулаком. Вэйналец свалился в пыль, из разбитого носа ручьем хлынула кровь. Его дочь по-прежнему держала за руку своего учителя, а односельчане замерли в ужасе. Кэно, убрав пистолет – он все-таки не решился стрелять в крестьянина на глазах у его семьи – схватился теперь уже за плазменную пушку, которую наставил на сбившихся в кучу вэйнальцев. Глава «Черного Дракона» выглядел взбешенным до предела.

– Как вы мне надоели, проклятые вэйнальские уроды! Боюсь, что буду прав, если перестреляю вас всех прямо здесь, так вы меня заколебали! Вы вообще ничего не понимаете, ни-че-го! Дерьмо вэйнальское, чтоб вы все передохли!

Селяне попадали на колени, кто-то, размазывая по щекам слезы, дрожащим голосом принялся просить пощады. Отец Ли Мей отполз в сторону и сидел на обочине, закрыв руками разбитое лицо.

– Уроды, еб вашу мать! – проорал Кэно. – Я просил подать мне список жителей деревни. Сейчас посмотрим, чем вы тут занимаетесь и кто из вас кто, а то вон в соседнем селении восемь незарегистрированных смертей при невыясненных обстоятельствах, и трое – малолетние дети! Ничего, следователь разберется, кто виноват!

При этих словах генерала в душе Ли Мей затеплилась надежда на то, что виновные в смерти жениха ее одноклассницы будут наказаны. Надо сказать Лорану о самой Фе Айи, может, ее еще удастся спасти, если ее родители пока не успели с ней расправиться!

– А еще кое-кто пенсию за давно умерших родственников получал, то-то я удивился, когда увидел списки, в которых значились двухсотсорокалетние старички и старушки! – продолжал злиться Кэно.

Трясущийся от ужаса староста протянул генералу бумаги; тот взял их и с нескрываемой злостью пнул стоящего на четвереньках вэйнальца носком сапога в бок.

– Ли Мей, как зовут того хера ослиного, за которого тебя твой папочка просватал?

– Ай Ан, – прошептала она, опустив глаза в землю. Набравшись смелости, она повернулась к Лорану, – Мастер, мне нужна ваша помощь...

Когда Ли Мей принялась рассказывать ему историю своей подруги, Кэно, который внимательно просматривал списки, оторвался от своего дела и прислушался к ее повествованию; хоть она и говорила вполголоса, он тем не менее прекрасно понял, о чем идет речь.

– Кто здесь Йар Ат? – грозно спросил Кэно, глядя на вэйнальцев.

– Я, – вышел вперед отец Фе Айи. Ли Мей смерила мужчину ненавидящим взглядом.

– Где твоя дочь? – поинтересовался генерал.

– Фе Айи нездорова, – ответил вэйналец, – у нее горячка, поэтому она не может явиться на сход села.

– Врешь, подонок, – усмехнулся Кэно.

Мать Фе Айи, которая до этого момента пряталась за спиной мужа, решила за него вступиться.

– Простите, о благородный генерал, – затараторила она,-но мой супруг говорит чистейшую правду. Наша дочь нездорова, она пошла... э... за водой и упала в ручей. Она сильно простудилась, и у нее жар. Мы боимся, что ее болезнь очень серьезна!

– И ты туда же! – Лоран с трудом сдерживался, чтобы не начать хохотать в полный голос.

– Ненавижу этих поганых вэйнальцев и всю Вэйналию, – шепотом процедил сквозь зубы Кэно и обратился к родителям Фе Айи. – Если ваша дочь больна, то ей нужен врач. Почему же вы не зовете к ней врача? Принимает ли она какие-нибудь лекарства?

Йар Ат потупил глаза.

– Ну... до города далеко... врачу надо платить...

– Денег ему жалко, а ребенка не жалко, – крикнул кто-то из куэтанцев. – А ты вообще в курсе, что у нас бесплатная медицинская помощь?

– Хватит врать, ты, блядоебина хуеротая! – выругался Кэно. Папаша Фе Айи отвернулся, и глаза его забегали. Староста трясся как осиновый лист: если генерал узнает, что он покрывал преступников, виселица ему обеспечена.

– Что ты тут рожи строишь, аборт козлиный? – проорал Кэно. – Где твоя дочь? Слышишь, придурок, давай-ка, приведи ее сюда. Даю тебе на это десять минут, и если через это время Фе Айи не будет здесь, через двадцать минут у тебя, твоей женушки и старосты вашей глухой деревни не будет головы! Понятно?

Папашка испуганно закивал.

– А чтобы у тебя, недоделок вэйнальский, не возникло мыслей что-нибудь учинить, с тобой пойдет охрана! – Кэно сделал знак рукой двум солдатам, и они встали по обе стороны от Йар Ата. – Попробуй хоть дернуться, и они вышибут тебе мозги!

Вэйналец покорно поплелся к своему дому в сопровождении двоих куэтанских воинов. У Кэно, судя по выражению его лица, вся эта ситуация вызывала чудовищное раздражение, и он сдерживался из последних сил, чтобы не избить до смерти кого-нибудь из вэйнальцев.

– Продолжим разбор полетов, придурки, – скрипнул зубами Кэно. – Еще раз: как зовут того хера, который на малолетке жениться хотел?

Генерал покосился на Ли Мей.

– Отвечай, кто твой жених, – слегка толкнул ее Лоран.

– Так я уже его назвала...

– Кэно, к сожалению, отвлекся, – ответил куэтанец. – Повтори.

– Его зовут Ай Ан, господин генерал, – застенчиво произнесла Ли Мей.

– Кто здесь Ай Ан? – Кэно грозно обвел вэйнальцев своим единственным глазом.

– Я, – вышел вперед жених Ли Мей. – Почему твой солдат позволяет себе трогать мою невесту?

– И еще один! – Кэно побагровел от злости. – Ты, чмо поганое, вообще-то не в том положении, чтобы права качать! Попробуй тут еще наехать на Лорана – я тебе череп вскрою и в мозги отолью! И не смей в таком тоне со мной разговаривать, а то я тебе, говнорожий хуеплет, вырву руки и свяжу тебя узлом! Уж лучше бы Шэнг заставил меня чистить сортир зубной щеткой, чем общаться с этими безмозглыми наглыми тварями, – добавил Кэно уже чуть тише, повернувшись к Лорану.

– У меня такое ощущение, что этот милый человек вообще не знает, что такое мыло, дезодорант и зубная щетка, – поморщился Лоран. – А все туда же, жениться решил.

– Прости, если прогневал тебя, – елейным голоском пропел жених, – но я хотел всего лишь сказать, что эта девушка – моя невеста, а твой человек держит ее за руку. Так не положено, это нехорошо.

Кэно посмотрел на Ай Ана с нескрываемым презрением и отвращением.

– И чего ты тут такого углядел? Если бы он держал ее за задницу, было бы нехорошо, согласен. А когда в чьем-то понимании плохо держать другого человека за руку... что ж, каждый все понимает в меру своей испорченности. Тебе, мужик, к психиатру надо. Или к сексопатологу. И тебя вылечат. А еще лучше – к стоматологу, потому что ты, судя по всему, действительно никогда в жизни зубы не чистил – в твою пасть только хуй класть.

Реакция вэйнальцев на реплику Кэно была откровенно неадекватной: молодежь захихикала, женщины залились краской, мужчины скроили осуждающие рожи.

– У меня такое ощущение, что я снова попал в начальную школу, – иронично подметил Лоран. – Помню, как мы смеялись над учебником естествознания, когда нам задали читать параграф о размножении. У местных жителей налицо еще и задержка психического развития: нормальные люди обычно так себя в пять лет ведут.

– Нет, ты не понимаешь, у нас не положено... – монотонно продолжал гудеть Ай Ан.

– Тебе лечиться положено. Особенно если принять во внимание тот факт, что ты усмотрел нечто ужасное в том, что Лоран держит ее за руку. Он ее учитель, она его ученица. Чего в этом такого? Если ты ее уже приревновал...