Текст книги "Хроники Смертельной Битвы-5: Смертоносный Альянс (СИ)"

С момента появления Рейдена с разбитой рожей в Агентстве у Сони прошло около трех недель. Избранные кляли все на свете, в том числе подлых внешнемирцев и напрасно потерянное время, но поделать ничего не могли; без своего горе-протектора они не имели никакой возможности попасть в Темную Империю. Каждый день Джакс занимался починкой порталов, в чем ему старательно помогали Соня и Кенши; дело было сложным и продвигалось довольно медленно, однако Избранные не теряли надежды на то, что их старания увенчаются успехом. Помимо этого, они ежедневно пытались выйти на связь с Сайрексом, однако бедный киборг как в воду канул. Все очень переживали из-за него, надеясь, что с ним ничего не случилось, несмотря на то, что Темная Империя была отнюдь не самым безопасным для Избранного местом. У них был единственный способ найти Сайрекса – наконец попасть во Внешний Мир.

В один из таких тревожных дней Соня почувствовала острую необходимость развеяться и поразмышлять о происходящем. Сославшись на семейные дела, она села в свой «Ниссан» и поехала куда глаза глядят. Она не любила делиться своими переживаниями с кем бы то ни было, из-за чего окружающие порой считали ее замкнутой, а то и просто холодной, но это было отнюдь не так – она просто чувствовала себя неловко, когда пыталась говорить с кем-либо о своих чувствах или просто просить помощи. Исключение составляли очень немногие люди, в том числе Сонина лучшая подруга Мэгги; нынешняя же ситуация осложнялась для Избранной еще и тем, что ей просто не с кем быыло все обсудить. Воины Земли просто не поняли бы ее, а разглашать детали своего плана даже лучшей подруге или самым близким родственникам Соня по понятным причинам была не вправе.

Порой Соню упрекали и в том, что она не умеет сочувствовать, но она опять же ощущала сильную неловкость в ситуациях, когда ей нужно было выразить свою жалость или солидарность либо предложить кому-либо помощь. Получался своего рода замкнутый круг, и Соня прекрасно это понимала, но плохо себе представляла, а вернее сказать – не представляла вообще, что с этим делать.

Был осенний вечер. Быстро темнело; день выдался прохладный, но ясный, и на сине-черном небе постепенно загорались звезды. Взошла яркая ущербная луна, озаряя округу каким-то зловещим светом. Соня остановила машину уже далеко за городом, в безлюдном месте. Она подумала, что это как раз ей подойдет, чтобы побыть наедине с собой и поразмышлять обо всем произошедшем.

Девушка вышла из автомобиля. Было довольно прохладно, и она слегка поежилась, потому что на ней была лишь ветровка. Соня встала на обочине, печально глядя вдаль. Последнее время мужество и самообладание все чаще изменяли ей, и временами она думала, что близка к нервному срыву или вообще откровенному помешательству. Каждую ночь Избранной снились кошмары, в которых ей виделось лицо Императора; она пыталась заговорить с ним или протянуть к нему руку, но образ тут же таял, словно первый осенний лед под лучами еще теплого солнца. Однако это был еще не самый страшный сон, хотя и после него Соня просыпалась в слезах и с бешено колотящимся сердцем. Хуже всего девушка себя ощущала тогда, когда в ночных кошмарах ей грезилось, будто она стоит в тронном зале Огненного Дворца, а прямо перед ней на полу в луже крови лежит лицом вниз знакомая фигура с черными волосами. При виде этого Соня хотела повернуться, сдвинуться с места, закричать в отчаянии, но не могла, и в этот момент перед ней вдруг возникал Шэнг Цунг, который злорадно ухмылялся, скаля клыки, а с рук его, словно у монстра из фильма ужасов, стекала кровь. Просыпаясь, девушка обнаруживала, что во сне она до крови кусала губы и сжимала кулаки так, что ногти протыкали кожу на ладонях.

Сейчас, глядя на полоску земли на горизонте, она думала, что сходит с ума и что дальше так продолжаться не может, но это ее состояние не пройдет, пока жив Шэнг Цунг. Она по-любому должна до него добраться и убить. Уничтожить этого кровожадного монстра, пока он сам не уничтожил всех.

Часто Соня размышляла о том, что именно толкает людей на совершение таких жутких поступков. За годы работы в силовых структурах она насмотрелась на таких отморозков, что не увидишь ни в одном фильме ужасов. Еще в бытность свою практиканткой ей довелось иметь дело с монстром, который облил бензином и сжег заживо собственную двухлетнюю падчерицу, при этом он со спокойной душой сел пить бренди под яблоней во дворе, глядя на костер из несчастной девочки. Выродка отправили на электрический стул, но Соне до сих пор было сложно представить себе ход мыслей человека, у которого возникла идея сотворить подобное с маленьким ребенком. Еще в память ей запал дедушка-людоед, который убил топором какого-то приезжего, неосторожно постучавшегося в дом в поисках работы, и приготовил из него студень. Когда полицейские обыскивали дом, в кладовке они нашли содранную с несчастного пакистанца кожу, освежеванные части тела и голову с отпиленной черепной крышкой; мозги престарелый каннибал, как потом выяснил следователь, съел на ужин. Много еще таких было... изверг, который в пьяном угаре схватил старую чугунную сковородку и превратил собутыльника в кровавое месиво, безумный ревнивец, который обвинил сожительницу в измене и распилил на куски бензопилой, мать-садистка, которая уморила голодом полуторагодовалого сына... Что толкнуло всех их на преступление и превратило из нормальных людей в монстров и убийц? Что заставило Шэнга поднять руку на человека, с которым он был рядом столько лет? Неужели он постоянно таил на него злобу и только ждал удобного момента, чтобы поквитаться с ним за все нанесенные обиды? В душе Соня понимала, что у Шэнга был повод для кровавой мести, но все же не могла себе представить, как он мог так поступить. По натуре она никогда не была мстительным человеком и легко прощала обиды, тем более если человек в корне менял свое к ней отношение, признавал свою вину и впредь вел себя с ней совсем по-другому; ей было непонятно, как можно после этого таить на кого-то злобу или тем более мстить этому человеку за что-то, о чем он и без того сожалеет.

Что толку размышлять, мертвого все равно не воскресишь...но мысли так и лезли Соне в голову против ее воли. Она продолжала стоять возле машины, пока вдали не забрезжил рассвет. Смахнув со щеки слезинку, девушка снова села за руль и поехала в Агентство. Естественно, в столь ранний час все еще спали, и она не встретила никого из своих друзей; несмотря на бессонную ночь, ей совершенно не хотелось лечь в постель – ведь она снова увидит эти жуткие сны... Соня заварила себе кофе и стала ждать прихода остальных. Она сидела за столом, ни о чем не думая, и даже не замечала, как ее слезы капают в чашку.

***

Остальные Избранные подтянулись в Агентство где-то к десяти утра. Тех из них, кто не имел постоянного жилья в Нью-Йорке, Соня и Джакс временно поселили в свободных служебных квартирах, попросив свое начальство о небольшом одолжении. Взглянув на свою боевую подругу, Джонни Кейдж заметил, что у нее красные глаза. Она плакала? Почему, из-за чего? Неужели она до сих пор так переживает из-за гибели Лю Канга, пусть и никому этого не показывает?

Юный Кунг Лао тоже не сомкнул этой ночью глаз. По доброте душевной бедняга вызвался приглядывать за старым алкоголиком Бо Рай Чо, а тому в связи с прогрессирующими последствиями многолетнего пьянства становилось все хуже день ото дня (парадоксальным было то, что великий мастер, несмотря на отвратительное самочувствие, даже не собирался завязывать с горячительными напитками). Большую часть ночи Бо Рай Чо блевал, а Кунг Лао услужливо подносил ему тазик. Если же мастеру все же удавалось заснуть, то во сне он оглушительно храпел, а также хрюкал, квакал, чавкал и подвывал. В один прекрасный день, вернее, вечер, Бо Рай Чо поплохело чересчур сильно, и Кунг Лао был вынужден вызвать 911. Когда приехал врач, юноша назвался внуком Бо Рай Чо и вынужден был сказать доктору, что его «дедушка» злоупотребляет разнообразными крепкими напитками. Врач долго чертыхался, говоря приехавшим с ним на вызов практикантам, что давно не видел таких жутких и запущенных последствий многолетнего алкоголизма. Интерны тоже были в ужасе и, посмотрев на великого мастера, завязали со спиртным раз и навсегда, решив впредь пить только чай, колу и сок и отказаться даже от стаканчика вина на Рождество и бутылочки пива по воскресеньям. Помимо этого, доктор очень сильно отчитал Кунг Лао за то, что тот плохо смотрит за своим «дедушкой» и позволяет ему пить. Судя по прогнозу медиков, жить Бо Рай Чо оставалось не очень долго: у него были многочисленные язвы желудка и двенадцатиперстной кишки, прогрессирующий цирроз печени, очень высокое артериальное давление, водянка живота и тяжелое поражение почек и сердца. Кунг Лао долго переживал, но Бо Рай Чо, невзирая на все уговоры и мольбы юного Избранного, категорически отказался не только бросить пить и начать вести здоровый образ жизни (благо врач сказал, что в этом случае у него есть шанс пожить еще), но даже и лечиться вообще. Все прописанные медиками таблетки он назвал «гнусной химией» и продолжил глотать вино; видимо, в его понимании оно было менее гнусным. Каждый совместный обед с Бо Рай Чо превращался для Кунг Лао в невыносимую пытку, потому что великий мастер отвратительно себя вел, ел руками и пускал газы прямо за столом.

В день общего сбора юноше удалось разбудить мастера с большим трудом – предыдущим вечером старый алкоголик здорово перебрал и теперь страдал птичьей болезнью (перепил). Бо Рай Чо упорно не хотел подниматься с постели и активно сопротивлялся, пиная Кунг Лао ногами; в итоге оба они пришли на встречу с Избранными в Агентство с получасовым опозданием, однако в итоге это не сыграло никакой роли, потому что Рейден заявился туда вообще через час. Окинув своих протеже снисходительным взглядом, он принялся толкать малосодержательную чудовищно нудную речь, изобилующую бесконечными повторами.

– Недавно на похоронах Лю Канга... кстати, где он? – ты начал говорить о том, что Смертоносный Альянс следует остановить любой ценой, – Бо Рай Чо, жутко воняя перегаром, попытался напомнить Рейдену тему обсуждения. – Ты же сам мне про это рассказал.

– Да-да, – встрепенулся бог грома и, спохватившись, вернулся к вопросу о Смертоносном Альянсе, но долгие годы общения с Тьеном все равно дали себя знать, и Рейден опять принялся растекаться мыслию по древу, напомнив Избранным о том, что предшествовало появлению тандема колдунов и последовало сразу за его возникновением. Он снова расписал в красках смерть Лю Канга и Шао Кана, при этом каждое его слово было для Сони хуже острого ножа. Девушка в ужасе смотрела на Рейдена, который говорил о преступлениях Альянса, при этом в ее душе бушевали самые разнообразные чувства: гнев, скорбь, ярость, жалость...

– Подлый ублюдок! – наконец перебила бога грома Соня, найдя в себе силы хоть что-то сказать. – Можно было ожидать, что Шэнг Цунг обязательно отомстит Лю, они всегда были врагами, – Избранная смахнула внезапно набежавшую слезу, – но с Императором-то он за что так поступил?

Рейден ожидал, что Соня начнет злорадствовать по поводу смерти державшего ее в свое время в плену Шао Кана, а потому был весьма удивлен.

– Тебе что, жалко моего братца? – пробубнил он, выпучив глаза, будто раздавленная лягушка.

Соня решила не навлекать на себя лишних подозрений – и так в порыве эмоций не то сболтнула.

– Я вообще не понимаю, как можно быть таким подлым и бессердечным человеком, как Шэнг Цунг, – возмутилась она. – Хотела бы я посмотреть на родителей этого нелюдя, интересно, кто вообще воспитал этого сумасшедшего изверга. Мне, безусловно, Шао Кана не жалко, напротив, я очень рада, что мы все от него избавились и никогда больше не будем страдать от его выходок, но Шэнг поступил в высшей мере подло и непорядочно. Нельзя так себя вести по отношению к своим бывшим соратникам, даже если ты на них злишься или обижен, а этот урод ради власти готов идти по головам. Я не думала, что он такой же, как Куан Чи, а они, оказывается, недаром спелись – два сапога пара.

Джонни Кейдж кивнул, соглашаясь.

– Чего ты вообще хочешь от этих уродов, оба они хороши, два хмыря. Ты погоди, они там еще и друг друга сожрут, как пауки в банке, помяни мое слово!

– Так им и надо, пусть поубивают друг друга для нашего блага, нам меньше заботы, – принялся злиться Кенши.

Соня ничего не ответила, с ненавистью подумав о том, что, испуская последний вздох, она будет смотреть на труп Шэнга и улыбаться. Интересно, а за гранью жизни что-нибудь есть и встретятся ли они там с Императором? Бабушка Сони была очень религиозной дамой, родители Избранной относились к этому чуть более прохладно, но сама она не то чтобы являлась сознательным агностиком – скорее была попросту глубоко индифферентна по отношению ко всему мистическому и сверхъестественному и ранее мало задумывалась о вопросах наличия или отсутствия загробной жизни. Впрочем, если душа есть и кого-то даже можно воскрешать, значит, после смерти все-таки что-то существует?

Разозлившись на саму себя за то, что в голову лезет всякая дурь, Соня с целью отвлечься принялась разглядывать шляпу Рейдена. С целью подчеркнуть свой статус Старшего Бога младший братец Императора нашел где-то чистый новый головной убор и вставил в него стразы от Сваровски, которые, судя по всему, вытащил из старой разбитой люстры, выброшенной на свалку каким-то нуворишем. Выглядела соломенная шляпа со стразами довольно нелепо и неуместно, и Соня, усмехаясь про себя, подумала, что этот гламурненький головной убор было бы неплохо для полноты картины еще и покрасить в розовый цвет. Протектор Земного Мира тем временем вернулся к разглагольствованиям, и девушка, слушая его шамкающую речь, откровенно заскучала и даже пару раз зевнула. В разговор она решила больше не встревать – и так едва не спалилась.

Однако скучать Избранной пришлось недолго. Пламенный спич бога грома прервал Бо Рай Чо, который на самом интересном месте не выдержал и блеванул прямо на стоящего перед ним Рейдена. По комнате поплыл омерзительный смрад, воины Земли инстинктивно отодвинулись подальше, Джакс предложил склочному божку посетить душ, а Кенши побежал за ведром и тряпкой, но Соня неожиданно для себя самой не выдержала – нервное напряжение всех этих дней дало себя знать, и она громко рассмеялась, тыча пальцем в божество-убожество. Особенно забавной ей показалась заблеванная шляпа со стразами. Рейден надулся и разозлился; Бо Рай Чо принялся подобострастно извиняться, сама же Соня безостановочно хохотала, вспоминая при этом персонажей сказки про Мэри Поппинс, которым в рот попала смешинка.

Инцидент удалось уладить – Рейден помылся и постирал одежду, но продолжал при этом косо смотреть на Бо Рай Чо, Кенши вытер пол, а в довершение всего склочный божок пообещал Избранным, что завтра же утром доставит их во Внешний Мир.

– А почему не сегодня? – поинтересовался Джакс.

В ответ на это Рейден буркнул, что ему необходимо наведаться в Храм Света и уладить там кое-какие вопросы. На самом деле протектор Земли припрятал там большой жбан самогона, который не мог выпить ранее из-за сломанной челюсти, но сейчас ему было срочно необходимо принять на грудь для храбрости – ведь Избранные отправляются на верную смерть во Внешний Мир, в гнездилище злейших врагов – Шэнга и Куан Чи, а заодно и самого бога грома с собой тащат. Сообщать Избранным о спиртном Рейден, разумеется, не стал, но тем же вечером отправился употреблять свою нычку. Бо Рай Чо он, конечно, с собой не позвал, поскольку тот обычно пил слишком много, а склочный божок был очень жадный.

37

Вечером того же дня мастер Бо Рай Чо начал очень странно себя вести. Придя вместе с ним домой, где-то через полчаса Кунг Лао увидел, что тот постоянно ловит в воздухе перед собой каких-то несуществующих насекомых, а также давит их на себе и на столе.

– Что это ты делаешь? – изумился юноша.

– Ты что, не видишь? Ко мне в одежду лезут демоны! Они хитростью хотят добиться того, чтобы я разделся!

Кунг Лао с ужасом подумал, что для полного счастья ему не хватало только стриптиза в исполнении старого алкаша. Мало было того, что два дня назад мастер украл у Джонни Кейджа бутылку коллекционной дорогущей русской водки, которую актер купил в магазине беспошлинной торговли, возвращаясь с кинофестиваля в Москве! Ситуация была жутко неудобная, однако Бо Рай Чо даже глазом не моргнул и вел себя так, будто ничего и не произошло. Извиняться за него пришлось Кунг Лао, мастер же ничтоже сумняшеся выглотал «Столичную» и не почувствовал вообще никаких угрызений совести.

Лихорадочно соображая, что же делать, юноша выпалил:

– Но здесь же нет никаких демонов!

– Как это нет, когда есть? – воскликнул Бо Рай Чо и, схватив табуретку, понесся с ней прямиком на Кунг Лао. – Вот же у тебя один на голове сидит!

Тут до юного Избранного дошло, что у великого мастера белая горячка и что в таком состоянии он вполне способен его убить.

– Прекрати, демонов здесь нет и никогда не было! – в отчаянии закричал Кунг Лао.

– Стой спокойно, я сейчас его убью, а то иначе он влезет к тебе в голову и будет медленно пожирать твой мозг! – громогласно возопил мастер, но юноша вовремя успел увернуться от табуретки, и Бо Рай Чо с грохотом опустил ее на подоконник. Сиденье отвалилось, и в обеих руках у мастера осталось по ножке.

– Не надо убивать демона, мне его жалко, я его сейчас сам стряхну! – Кунг Лао, спасаясь бегством, бросился в другую комнату, но старый пьяница поспешил за ним, размахивая теперь уже отломанными ножками. Юноша пытался уворачиваться, однако Бо Рай Чо преследовал его с неимоверной прытью. Одной из импровизированных дубинок он попал бедному парню по носу, и Кунг Лао, сквозь пальцы которого ручьем бежала кровь, бросился лихорадочно искать телефон, держась рукой за разбитое лицо. К сожалению, вызвать психперевозку, полицию, скорую или товарищей на подмогу ему не удалось, потому что теперь мастер схватил стоявший на тумбочке аппарат, вырвал из него провод и запустил им в голову Кунг Лао, на которой по-прежнему гордо восседал демон-мозгоед из Не-Мира. Юноша снова вовремя отпрыгнул в сторону, и злосчастный телефон с жалобным треском разлетелся на куски, впечатавшись в дверной косяк. Кунг Лао смог каким-то чудом выскочить в коридор и захлопнуть межкомнатную дверь перед самым носом у мастера. Это дало ему драгоценную отсрочку, и он успел метнуться на лестничную клетку и закрыть теперь уже входную дверь. Трясущимися руками он вытащил из кармана ключи и повернул их в замке; на свое счастье, он смог это сделать, потому что мастер в состоянии помрачения сознания лупил по двери кулаками, но не догадался нажать на дверную ручку, чтобы открыть ее и вновь помчаться за бедным Кунг Лао. Молодой Избранный облегченно вздохнул, вытер со лба пот и поплелся к Джаксу ночевать и просить совета.

38

Рейден проснулся в три часа пополудни. Разбудившее похмельное божество-убожество карканье ворон и перебранка пьяных монахов на улице причиняли его слуху неимоверные страдания. С трудом поднявшись на ноги, Рейден слез с кровати и тут же снова рухнул на пол, потому что поскользнулся на валявшейся тут же пустой бутылке из-под самогона. Со стонами он вновь попробовал встать, держась рукой за ушибленный бок. Склочный божок сначала уселся на кровать, застеленную неимоверно засаленным серо-черным бельем, которое, судя по всему, никто не менял и не стирал долгие годы, а потом, борясь с ежесекундными приступами тошноты, пополз в кладовку, хватаясь одной рукой за стену, а другой – за голову. На лице Рейдена в этот момент была написана напряженная работа мысли и похмельный синдром: он смутно осознавал, что забыл что-то важное, но никак не мог вспомнить, что именно. Найдя в кладовой небольшой жбанчик самогона на опохмелку, Рейден с наслаждением отхлебнул и наконец вспомнил, что же все-таки он забыл. Он забыл отправить Избранных во Внешний Мир!

Бог грома со стоном уронил жбан, выпивка растеклась по грязному загаженному крысами полу, в воздухе поплыл омерзительный сивушный смрад. Неужели у него нет никакого шанса одолеть Смертоносный Альянс?! Каждый раз, стоило ему предпринять хоть какую-то попытку в этом направлении, все рассыпалось, будто карточный домик... Естественно, Рейдену даже и не пришло в голову, что все его столь далеко идущие планы каждый раз срывались по его же вине.

Решив, что теперь уже не имеет никакого смысла возвращаться к Избранным – все равно день прошел впустую, бог грома вновь завалился спать.

Треснувшие часы над постелью склочного божка, покрытые слоем грязи и мусора, показывали уже четыре часа дня.

39

Когда б на то случилась ваша воля,

Гореть бы, верно, мне на медленном огне...

Вы ненавидите меня до боли -

И это весело вдвойне.