Текст книги "Хроники Смертельной Битвы-5: Смертоносный Альянс (СИ)"

Автор книги: Имие Ла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Вид у божества-убожества был и впрямь ужасающий: одежда порвана в клочья и вымазана кровью и грязью, на лице кровавый синяк, половина зубов выбита, челюсть явно сломана, шляпа смята, стразы из нее выпали, грязные волосы слиплись и висят, как сосульки.

Не говоря ни слова, Рейден отодвинул Соню в сторону, прошел внутрь и бухнулся в кресло возле рабочего стола; девушка из коридора смерила его злорадно-снисходительным взглядом. Вне всякого сомнения было то, что протектору Земного Мира начистил хобот кто-то из внешнемирцев, но кто именно?

Соня вернулась к столу и продолжила пить чай; Джонни, увидев Рейдена, принялся всячески ругать его за то, что тот бросил Избранных на произвол судьбы (неужели это было для него в диковинку?), но бог грома ничего не отвечал.

– А почему это Рейден все время молчит? – наконец спросил Кенши. Уже несколько минут он вместе с Джонни пытался обсудить с Рейденом последние события, но тот лишь лежал мешком в кресле и беспрестанно улыбался беззубым окровавленным ртом, при этом на физиономии у него красовался весьма выразительный багрово-сине-черный след от удара.

– Да он, судя по всему, сегодня к стоматологу ходил, вот и устал очень, – невозмутимо ответила Соня, подливая Кенши сливки в чашку. В силу особенностей своего восприятия мира новый воин Света не видел, что у Рейдена с лицом, а потому не мог понять, почему тот упорно не хочет с ним разговаривать. – Бери вот лучше печенье, я сегодня в булочной свежее купила.

Рейден не понял, почему это Соня так над ним издевается, но посмотрел на жующего крекеры Кенши с нескрываемой завистью.

***

Когда Куан Чи вернулся в Огненный Дворец, у дверей его встретил радостно улыбающийся Кэно и сообщил, что сегодня Рейден схлопотал от Шэнга в бубен. Однако черный маг, поднявшись наверх, застал своего приятеля и союзника отнюдь не в радостном настроении. Расспросив его о подробностях, он узнал, что божество-убожество сделало с Нитарой.

– Слов у меня просто нет, – покачал головой Куан Чи. – Уж на что меня Мика регулярно выводила из себя, порой так и хотелось ей навешать, но я женщин не бью. А этот... додуматься ж надо: со всей силы дубиной по лицу. Хорошо еще, что он ей глаз не выбил.

– Хорошо, если она вообще после такого жива останется, – расстроенно ответил Шэнг. – У нее сломаны оба крыла, правая рука в трех местах, нос, четыре ребра и ключица, про сотрясение мозга я уж вообще молчу, в себя она не приходила, в общем, состояние тяжелое.

– Атанор небось сейчас решит, что это мы с тобой ее грохнули, – предположил Куан Чи. – А где твой бывший Избранный приятель?

– У себя. Просил его не беспокоить.

– Из-за нее?

– Да. Ты сам знаешь, что Рейден таким методом пользуется уже не первый раз.

Куан Чи на какое-то время замолчал, понимая, что Шэнгу неприятно вспоминать некоторые события пятисотлетней давности.

– Но в этот раз его действия не остались без ответа, – наконец сказал он.

34

Стараниями Ночного Волка челюсть у Рейдена постепенно срасталась, но говорить он пока все равно не мог и расписал Избранным свои злоключения на бумажке. Хоть Соня и не питала к Шэнг Цунгу ни грамма теплых чувств, но тем не менее в душе она ощущала легкое злорадство из-за того, что склочному божеству-убожеству наконец досталось по репе. О Нитаре Рейден, естественно, ничего никому не сказал, обставив всю ситуацию так, словно Шэнг Цунг застукал его за тем, что он шпионил за внешнемирцами, и попытался убить.

Вскоре команду Избранных навестил новый незваный гость – мастер Бо Рай Чо, которого имперские власти недавно выселили из дома за то, что он превратил жизнь своих соседей в ад. Сбежав из Темной Империи, мастер вспомнил про Лю Канга, которого в свое время учил боевым искусствам, и хотел было прийти к нему навеки поселиться, однако наставник Белого Лотоса огорошил его новостью о том, что бедный Лю убит. Бо Рай Чо раздавил с наставником бутылочку, заблевал в Академии Ву Ши весь пол и пожаловался главе «Белого Лотоса» на свою несчастную жизнь и несправедливость властей Внешнего Мира. Тот от души посочувствовал мастеру, поскольку сам в юные годы пострадал от чиновничьего произвола: он пытался работать дворником, но был уволен за систематическое пьянство и прогулы. После этого наставник посоветовал Бо Рай Чо пойти к Избранным и навязаться им в качестве балласта: это же друзья покойного Лю Канга, и они обязаны его принять, прямо-таки не могут поступить иначе! Послушав доброго совета, мастер через знакомых наставника выправил себе паспорт и поехал к воинам Земного Мира.

По наводке своего приятеля мастер быстро нашел Агентство и постучал в дверь; Соня в очередной раз подумала, что 99% людей, судя по всему, не умеет пользоваться звонком – она уже замучилась отмывать грязные следы и жирные лапы на наружной стороне двери. Избранная была сильно удивлена, когда увидела на пороге пузатого мужичонку с заплывшими глазками, от которого несло перегаром на весь Нью-Йорк; за плечами у выпивохи висел здоровенный жбан с горячительными напитками, одежда была вся истрепана, а на ногах болтались разношенные тряпичные шлепки.

Соня спросила у посетителя, кто он такой и зачем к ним пожаловал; Бо Рай Чо представился и, вздумав показаться вежливым, решил поцеловать девушке руку, но лучше бы он этого не делал. Пил старый алкоголик, судя по всему, политуру для автомобилей, а закусывал дохлой мышью, потому что по комнате поплыл такой чудовищный смрад, что бедная Соня едва не упала в обморок, а Джонни Кейдж демонстративно зажал пальцами нос.

Бо Рай Чо, однако, не принадлежал к числу закомплексованных людей. Ничтоже сумняшеся он поперся безо всякого приглашения в холл, расселся там за столом, как у себя дома, поставил на пол вино и попросил у Избранных кружку.

– Вы мне кружечку не дадите? После дальней дороги грех не выпить, да и сами садитесь, угощайтесь!

Джонни скептически поморщился: он предпочитал дорогие коллекционные вина в крайне ограниченном количестве и с хорошей закуской, а не всякую мерзкую бормотуху неизвестного происхождения. Остальные тоже не решились, а Рейден по понятным причинам был не в состоянии пить спиртное. Естественно, к вину мастеру потребовалась закуска: увидев в углу комнаты на полу миску с «Педигри Палом», предназначенным для Кивы, волчицы Ночного Волка, Бо Рай Чо с большим аппетитом съел собачий корм и пожаловался на то, что еда несоленая. После того, как мастер осушил три кружки подряд, Джакс спросил его о цели визита. Тот изложил ему свою историю и сказал, что хочет помочь Избранным в борьбе с Темной Империей и отомстить за смерть Лю Канга. На самом деле Бо Рай Чо, как и всем алкоголикам в подобных случаях, было глубоко плевать на смерть ученика – он просто видел в ней очередной повод выпить, а у Избранных можно еще и бесплатно пожить, не выгонят же они его на улицу.

Выгнать мастера они, конечно же, не выгнали, но и восторга по поводу появления у них нового квартиранта тоже не выказали; исключением из этого правила оказался только Кунг Лао, который был наслышан о великом мастере из Вэйналии и с первой же минуты знакомства принялся выказывать ему всяческое почтение и уважение. Однако несчастные Избранные даже и не подозревали о том, что Бо Рай Чо страдает циррозом печени в довольно запущенной форме, да и вообще состояние его органов пищеварения может быть в целом охарактеризовано как крайне тяжелое. Ноги у него отекли и болели, мастера постоянно тошнило, при этом он даже не подозревал о том, что цивилизованные люди обычно пользуются для отправления естественных надобностей санузлом. Когда Бо Рай Чо впервые стошнило на пол, все пришли в ужас, но еще больший шок у несчастных воинов Земли вызвало то, что мастер безо всякого стеснения попытался приспособить под большую нужду корзину для бумаг, а руки сполоснул в компоте. С трудом сдерживая злость, Соня и Джакс как можно вежливее попросили Кунг Лао объяснить гостю, где в здании Агентства находится туалет и для чего он нужен. Еще больше, чем хамство мастера, майора Бриггза раздражало вынужденное бездействие. Команда Избранных сидела сложа руки, в то время как Шэнг Цунг и Куан Чи строили, да наверняка еще не только строили, но и успешно претворяли в жизни свои коварные планы. Нужно было как можно быстрее отправиться во Внешний Мир и попытаться остановить Смертоносный Альянс, но для этого следовало дождаться того момента, когда у Рейдена окончательно срастется сломанная челюсть. Конечно, у него регенерация происходила намного быстрее, чем у обычных людей, но, несмотря на это, Избранные теряли целые дни в ситуации, когда на счету был каждый час.

35

Ли Мей сидела в одной из комнат нового дворца Шэнга возле камина и читала книгу. День выдался холодный и пасмурный, и на душе у девушки тоже было тяжело. Уже довольно давно она приехала на Куэтан, буквально на днях они перебрались из Огненного Дворца в новое здание, однако ей все равно как-то не по себе и неуютно, невзирая на все удобства и блага цивилизации, да и тоска по дому и родным не отпускает. Как там мама, сестренка, братья? Все ли в порядке у Фе Айи? Разрешат ли ей в итоге все-таки вернуться в Вэйналию? Шэнг Цунг сообщил ей, что ее отец отбывает трудовую повинность и что с ним все нормально, но встречаться и разговаривать с ним запретил, и Ли Мей после этого еще сильнее захотелось его увидеть. Пусть он и был строгим, но все же он по-своему любит ее и желает ей добра, пусть и в соответствии с принятыми обычаями и понятиями. Она решила в ближайшее время выбрать свободный день и, несмотря на запрет, попробовать разыскать его, благо отделочные работы во многих частях дворца и прилегающих к нему построек еще не были до конца завершены.

Ли Мей попробовала отвлечься, углубившись в чтение. Шэнг разрешил ей пользоваться своей библиотекой, и девушка откопала на одной из полок заинтересовавшую ее книгу по куэтанской истории. Она оказалась довольно хорошо и интересно написанной – в общем, великолепный способ скоротать дождливый и холодный день. Ли Мей не помнила, сколько прошло времени – уж очень сильно она увлеклась книгой, но когда дверь вдруг скрипнула, на улице уже темнело. Девушка подняла глаза, чтобы посмотреть, кто вошел в комнату, и увидела на пороге Ави, которого так испугалась еще в свой первый день пребывания во Внешнем Мире. Молодой человек окинул комнату снисходительным взглядом.

– Да, папочка мог бы и получше все отделать... а ты чего не здороваешься? Не видишь меня или не хочешь общаться?

Ли Мей растерялась. Этот парень уже давно внушал ей ужас, еще с самой первой их встречи, ей было неприятно его хамское и развязное поведение, и она даже не представляла себе, что ей нужно предпринять, чтобы избежать общения с Ави и наряду с тем его не разозлить: она понимала, что он человек неуравновешенный, непредсказуемый и может вытворить все что угодно.

– Я... нет... я не хотела...

-Я-я, клюв от воробья! – передразнил ее Ави. – Не рада меня видеть, да? А я вот очень рад. Мой папочка просто молодец, притащил домой такую прелесть, как ты.

Ли Мей смутилась и отвела глаза; она понимала, что Ави с ней заигрывает, но не знала, как в таких случаях следует себя вести.

– Что молчишь? – он решительно шагнул к ней. – Надеюсь, ты поняла, что я хочу... в общем, ненадолго остаться с тобой здесь. Ты можешь не волноваться, никто все равно ничего не узнает.

Девушка побледнела, она была уже вполне взрослой, чтобы понимать, в чем заключаются отношения между мужчиной и женщиной и чего он хочет, но боялась нагрубить Ави и вывести его из себя.

– Простите меня, – как можно вежливее произнесла она, – я вспомнила, что мне надо идти.

С этими словами она поднялась с кресла, но Ави крепко схватил ее за руку, лицо его исказилось злобой.

– Слушай меня, – прошипел он, с яростью глядя в глаза Ли Мей. – Мне плевать, что тебе нужно и чего тебе хочется! Ты будешь делать то, что хочу я, и все тут! Куда это ты вообще собралась?

Ли Мей попыталась вырвать руку, но Ави дернул ее на себя так, что девушка не устояла на ногах и растянулась на ковре.

– Отпустите меня! – в отчаянии закричала она. – Не смейте ко мне прикасаться!

– Еще как посмею! Это папочка у меня не в меру щепетильный, не воспользовался возможностью пощупать Соню Блейд, когда она у него была, но я благородством не страдаю и не привык упускать свое.

Свободной рукой Ави вцепился в бретельки ее кофточки, но тут в комнату через распахнутую дверь влетел Мавадо.

– Оставь ее, мерзавец, ты что – сдурел?

Тот нехотя отпустил девушку.

– Ага, вот и заступничек пришел. Она тебе самому нравится, рыцарь без страха и упрека?

– Ли, беги отсюда! – крикнул Мавадо сидящей на ковре растрепанной девушке, однако Ави вовсе не собирался так просто отпускать свою жертву и с силой ударил обидчика ногой в грудь, на мгновение лишив его возможности воспринимать действительность. Эта атака отбросила заметно уступающего в росте и весе противника на стену; ударившись спиной и затылком о боковой угол камина, Мавадо не устоял на ногах и свалился на пол – на его счастье, камин не горел и вообще выполнял во дворце скорее декоративную функцию, благо здание было оснащено современной системой центрального отопления. Тут взгляд Мавадо упал на тяжелую кочергу, лежавшую у каминной решетки: он тут же схватил ее и, собравшись с силами, поднялся.

– Ублюдок, ты сейчас огребешь по полной! – зарычал Ави, разозленный тем, что противник осмелился оказать сопротивление, и снова бросился на него с кулаками, будучи уверенным в том, что Мавадо слабее его и вряд ли сможет долго против него продержаться, однако тот ловко отскочил в сторону и сначала контратаковал врага кулаком в челюсть, а потом, действуя словно на автомате, ударил его кочергой по голове. Мавадо рассчитывал лишь оглушить нападающего, но уж никак не убить, однако железка легко проломила тому череп и вошла в мозг, словно нож в масло; Ави сразу обмяк и рухнул на ковер без признаков жизни, а его противник остался стоять у камина с кочергой в руках; к смертоносному импровизированному оружию прилипли кроваво-серые комочки и прядь черных волос.

Пару секунд Ли Мей и Мавадо в полной растерянности смотрели то друг на друга, то на труп Ави; наконец ее защитник нарушил тишину.

– Кажется, я его убил... ну и поделом ему, нечего было к тебе лезть.

Ли Мей не плакала – слишком уж она была шокирована произошедшим.

– Мавадо, что теперь будет? Что мы скажем Шэнг Цунгу? Он же убьет нас обоих! А если мои родители узнают, что я... что ко мне... – дрожащим голосом произнесла она.

Тот с ненавистью бросил кочергу в пустой камин.

– Ли, у меня есть одна хорошая мысль, хотя я не уверен в том, насколько она вообще хороша. Поставь свою книгу на полку, приведи себя в порядок и уходи отсюда. Я никому не скажу про тебя ни единого слова, но и ты молчи: тебя здесь не было и вообще ты тут ни при чем.

– А как же...

– Всю вину я возьму на себя, скажу, что мы с Ави просто поссорились и что я его убил, а тебя сегодня, если кто спросит, вообще не видел. Иди к себе и постарайся как можно скорее забыть о том, что здесь произошло.

– Шэнг убьет тебя! – Ли Мей посмотрела на Мавадо с нескрываемым ужасом. – Ты себе не представляешь, что...

– Я все себе прекрасно представляю. Сам его боюсь, вообще удивляюсь, как у некоторых людей хватало духу его на поединок вызывать. Будь я Великим Кунг Лао, я бы и до конца боя не дожил, умер бы от страха прямо на арене. Однако ты девушка умная и сама прекрасно понимаешь, что другого выхода у нас просто нет. Если я не пойду и не признаюсь во всем, начнется разбирательство, и нам с тобой достанется по полной, когда правда выйдет наружу, а если расскажу про тебя – у тебя будут очень большие проблемы с твоей семьей, я знаю, что у твоих родителей тараканы в голове стадами бегают. Так что пусть уж лучше Шэнг меня убьет, зато тебя больше никто не тронет. Иди.

Ли Мей наконец разрыдалась и, закрыв лицо руками, выбежала из комнаты.

***

Мавадо долго собирался с духом, но ближе к ночи все-таки пошел признаваться Шэнг Цунгу в содеянном. С первого появления Ли Мей во дворце он относился к ней как к сестре – младшей сестре, с которой его разлучила судьба много лет назад; ее удочерила бездетная пара американцев, и он навсегда потерял с ней связь, а сам Мавадо сбежал из приюта и в итоге попал в «Красный Дракон». До сих пор он был формальным главой этой организации и в принципе мог бы назвать себя абсолютно счастливым человеком... если бы смог еще раз увидеться с сестрой и убедиться в том, что у нее все хорошо. После знакомства с девушкой из Вэйналии он почему-то представлял себе свою выросшую сестренку похожей на нее и относился к Ли Мей примерно так же, как относился бы к Монике, будь она сейчас рядом, и поэтому он никогда не дал бы свою новую знакомую никому в обиду, тем более такому выродку, как Ави. Решение взять всю вину на себя далось Мавадо очень нелегко – он прекрасно понимал, что черный маг сейчас взбесится и сделает с ним такое, что страшно себе и представить, но он не мог рассказать Шэнгу в подробностях, как именно все было, потому что не хотел подставлять вэйналку. Он был наслышан об идиотских обычаях ее соотечественников и понимал, что если ее семья прознает о том, что какой-то психопат ее домогался, то непременно решит, что она сама во всем виновата, и все откажутся от нее, а если Ли Мей после этого еще и не согласится покончить с собой, то позор падет еще и на всех ее младших родственниц, которых в этом случае никто не возьмет замуж. В конце концов, он воин и не боится смерти, а своей семьи у него нет, Ли Мей же только начала жить – так зачем ломать ей все, пусть живет дальше, и живет счастливо!

Мысленно еще раз собравшись с духом, Мавадо постучал в дверь кабинета Шэнга. Тот был на месте – сидел за столом и листал книгу по черной магии, которую принес из своей крепости Куан Чи.

– Здравствуй, Мавадо. Чем обязан столь позднему визиту?

– Простите, что я побеспокоил вас, – тот нерешительно замолчал, – но я...

Шэнг, казалось, ничуть не встревожился.

– Что произошло?

– Я, – Мавадо снова запнулся, – я сегодня под вечер собственноручно убил Ави.

В лице черного мага при этой новости не дрогнул ни один мускул.

– И за что же?

Мавадо ждал всего, чего угодно – вспышки ярости, того, что Шэнг позовет охрану и прикажет его казнить или убьет собственноручно, темницы с пытками, но уж никак не такого спокойного вопроса.

– Мы поссорились.

– Из-за чего? Или из-за кого?

– Глупая ссора. Он неуважительно отзывался о моей организации, и мы поругались. Я не сдержался и в гневе проломил ему голову кочергой. Он умер на месте.

– Ты больше ничего не хочешь мне сказать?

– Нет. Я честно во всем признался и готов понести заслуженное наказание.

– Мавадо, врать нехорошо, а уж тем более именовать откровенную ложь чистосердечным признанием.

– Вы о чем?

– Ты, кажется, забыл, что я умею читать в чужих душах, – нахмурился Шэнг Цунг.

Мавадо похолодел. Все пропало, весь так хорошо продуманный план с треском провалился!

– Если тебя это интересует, то скажу честно: Ави мне нисколько не жаль, в особенности после того, что он вытворил сегодня. Я уже по горло сыт его дикими выходками. Да будет тебе известно, что если бы он успел что-то сделать с Ли Мей, а ты по какой-то причине за нее бы не заступился, то убил бы его за это не ты, а я, пусть и не собственными руками – за такие вещи у нас в стране смертная казнь без суда и следствия, и я бы безо всяких колебаний сегодня же отправил бы его на эшафот. Если честно, то я не пожелал бы ни одному родителю в мире столкнуться с тем, с чем мне пришлось иметь дело в лице Ави... если тебе интересно, могу чуть позднее все рассказать в подробностях.

– Как вы так быстро все узнали? – Мавадо был потрясен.

– Ли Мей столкнулась со мной в дверях, когда я возвращался во дворец. Быстро поздоровалась и сделала вид, что все в порядке, после чего убежала. Я прекрасно понял, что все совсем не в порядке... для меня не составило труда прочесть ее мысли. Мне сразу стало ясно, что произошло и кто в этом виноват. Сейчас труп Ави из комнаты уже убрали, и ковер мне жаль куда сильнее, чем его, – объяснил Шэнг изумленному Мавадо. – Мне повезло с дочерьми, но очень не повезло с сыновьями. Энсио убили, Джастин – тряпка и размазня, а вот Ави... ты сам видел, на что он способен. Его мать тоже была чудовищем безо всяких моральных норм, до сих пор удивляюсь, как меня в свое время вообще угораздило в нее влюбиться, видимо, это было какое-то помрачение рассудка. Когда пришло прозрение, было уже слишком поздно. На мое счастье, она погибла, а я к моменту ее смерти уже встретил Ворпакс и так и не успел жениться на этом монстре в облике красивой женщины. Не все неприятности в итоге оказываются нам во вред. В общем, иди-ка ты отдыхать или заниматься делами, уж что тебе больше по вкусу, и не смей больше никогда мне врать.

Мавадо замялся.

– Есть один нюанс, и о нем я хотел бы с вами поговорить...

– Знаю-знаю, про идиотизм родичей Ли Мей. Вот что, послушай меня внимательно. Я не намерен потворствовать чужим бредовым идеям и идиотизму и тебе не советую. Не обращайте на них внимания, эти уроды поговорят и перестанут, у них других интересов нет, все малограмотные, вот и чешут языком про постельные проблемы односельчан. Все, теперь иди, мне тут еще надо разобраться со своими делами.

Мавадо, двигаясь, словно сомнамбула, вышел из кабинета и плотно прикрыл за собой тяжелую дверь из черного дерева, едва не прищемив ей край своего плаща. Судя по всему, Шэнг Цунг явно не собирается хранить тайну Ли Мей, а Ави он так вообще всю жизнь в душе ненавидел и только рад был случайности, которая избавила его от проблемного сыночка. Что же теперь будет и что им делать?

***

Узнав о том, что Шэнг в курсе произошедшего, Ли Мей перепугалась до смерти; еще большая паника охватила ее, когда она узнала, что черный маг открыто объявил всем, за что именно Мавадо убил Ави. Девушка была подавлена и растеряна; по обычаям ее народа теперь она считалась обесчещенной и опозоренной. Мало того, ей следовало как можно скорее исчезнуть из жизни ее семьи, иначе все от них отвернутся, а хуже всего придется младшей сестренке – одноклассники перестанут с ней разговаривать, никто не пригласит в дом родственницу порочной девицы, а впоследствии никто из мужчин не возьмет девочку замуж. Терзаясь мучительными мыслями, утром за завтраком она поделилась своими соображениями с Мавадо – по крайней мере, он действительно был ее другом и доказал это на деле. Услышав размышления девушки о «порочности», «виновности» и «оскверненности», он сильно разозлился.

– Твои соотечественники – сволочи и идиоты, – сказал он. – Есть такое распространенное мнение, что если тебя домогался какой-то урод – это ты виновата, ты распущенная женщина. Думали бы головой! Ты даже не смотрела на этого грязного скота Ави, ты и кокетничать-то не умеешь! Знаешь, мои родители были алкоголиками и жили в трущобе, а нас с младшей сестрой отправляли попрошайничать. Однажды они курили в постели, оба были пьяные, и кто-то из них заснул с сигаретой в зубах. Оба сгорели живьем вместе с домом, а заодно и нашего младшего братика сожгли – когда пожарные приехали на место происшествия, от моих родственников остались одни головешки. Нас с сестрой отправили в приют, Монику потом удочерила бездетная пара, а я сбежал – не от плохого обращения, просто в тринадцать лет свободы захотелось... Так вот, у нашей директрисы была дочка, прехорошенькая девочка, она родила ее очень поздно, чуть ли не в сорок девять лет – они с мужем очень хотели иметь детей, но забеременеть она смогла с большим трудом. Девочка была очаровательная, очень вежливая, скромная, воспитанная, я ее часто видел – она приходила к маме на работу, а иногда и участвовала в наших утренниках. Когда Мэри-Элизабет было одиннадцать, в школу, где она училась, пришел новый учитель истории. Она была очень робкой девочкой, о мальчиках даже и не думала, в отличие от своих сверстниц, разнополых кукол парочками в одну кровать не укладывала, да и вообще в ту пору не имела понятия о том, как люди размножаются. Однажды учитель физкультуры зашел после уроков в класс и увидел, что историк задрал на Мэри-Элизабет футболку и лапает ее за грудь. Поднялся жуткий скандал, педофила уволили из школы и посадили в тюрьму, наша директриса была в ужасе, ей долго пришлось водить дочку к психиатру, но у той так и остался страх перед мужчинами, не знаю, смогла ли она найти себе парня, когда стала взрослой. Когда мерзавец-историк к ней полез, девочка была настолько наивной, что даже не понимала, что это нехорошо, может, мама и держала ее в оранжерейных условиях, но дочка думала, что это такая игра, ведь дети иногда понарошку раздеваются, играя в доктора. Так можешь себе представить, в городе нашлись скоты – видимо, в душе такие же, как учитель истории! – которые утверждали, что Мэри-Элизабет сама виновата, что она спровоцировала этого хмыря, что она обязана была его остановить – это в одиннадцать-то лет! Мало того, отдельные личности понавыдумывали такого, что я сам просто диву давался, хоть мне в тот момент самому было всего двенадцать. Они заявляли, что физрук, Мэри-Элизабет со своими родителями и другие учителя все придумали, что они грязно оклеветали хорошего уважаемого человека, преследуя неведомо какие корыстные цели, а некоторые не стеснялись прямым текстом говорить об этом самой девочке! Забыл сказать о том, что у этого дегенерата была беременная жена и трое детей! Интересно, а собственным дочерям он тоже лез под юбку или его что-то останавливало? Уже после того, как педофил загремел за решетку, его папашка выдал, что Мэри-Элизабет сама обнажалась перед учителем с целью выпросить у него хорошие оценки, словно она и без того не была отличницей! Я бы на его месте стеснялся, что воспитал такого сына!

Мавадо со злостью поставил чашку на стол, она жалобно зазвенела.

– Рассуди сама с точки зрения здравого смысла: может ли ребенок, играющий в куклы и прятки, сознательно соблазнять или вообще хоть как-то провоцировать взрослого мужика? Чушь собачья, бред, противоречащий всякой логике! Уже восемнадцать лет с той поры прошло, а у меня до сих пор на всех этих тварей зла не хватает! Наша директриса была очень доброй женщиной, и я никогда не забуду, как она плакала в кабинете из-за этого подонка-учителя! А бедная Мэри-Элизабет, чистейшее создание, прекрасное, как ангел, чем она-то это заслужила? Попадись мне этот похотливый скот сейчас, я бы изрубил его на куски, задушил голыми руками, намотал бы гаду на шею его собственные кишки или вырвал бы ему его поганый хрен и заставил сожрать! Тогда я сам был еще малышом и не мог защитить девочку от придурка, но, к счастью, мне удалось спасти от такого же урода тебя! Наплюй на своих родственников, почему тебя вообще волнует их мнение? Ты что – без них не проживешь? Сейчас ты находишься в прекрасной свободной стране и больше не обязана под кого-либо подстраиваться! Тогда, в Земном Мире, мерзавец-учитель за свои выходки загремел в тюрьму. Здесь он оказался бы сразу на колу и получил по заслугам, поэтому здешние порядки мне нравятся куда больше!

Ли Мей ничего не отвечала, лишь безмолвно смотрела в чашку с начинающим остывать кофе. Какой-то частью сознания она понимала, что Мавадо во всем прав, но то, что долгие годы вбивали ей в голову, все же брало над ней верх. С детства вэйнальских девочек воспитывали так, что они испытывали практически постоянное чувство вины за то, что с ними происходит. Если к девушке пристают мужчины – это она виновата, она бесстыжая, даже если и не смотрела в их сторону. Если родители ее бьют – виновата тоже она, потому что вывела их из себя своим недостойным и непочтительным поведением. В том случае, если муж поднимает руку на жену, разумеется, супруга его довела, потому что грубо ответила или не сумела угодить. Все вэйнальцы были очень зависимы от мнения окружающих, и если кто-то говорил про человека, что он плохой, это означало только одно: жертва чужих сплетен, иной раз совершенно необоснованных и откровенно идиотских, которые кто-то сочинил из зависти или просто от нечего делать, оказывалась в полной изоляции. Люди начинали игнорировать односельчанина, плевать ему вслед, а порой человека просто убивали или вынуждали покончить с собой. Очень часто, в особенности в тех случаях, когда в недостойном поведении обвиняли женщину, позор падал и на ее семью, и именно этот факт доставлял Ли Мей наибольшие страдания. Вэйнальские женщины считали замужество, даже самое неудачное, главным смыслом и целью всей жизни, и девушка с ужасом думала о том, что теперь из-за нее никто не захочет взять в жены ее младшую сестру. Она всегда очень любила девочку, защищала, если родители ее ругали или били, а поэтому даже представить себе не могла, что судьба Сэ Ан окажется изуродованной по ее вине.

Страх взял верх над последними крохами здравого смысла, и она решила все-таки, несмотря на строжайший запрет Шэнга, обсудить все произошедшее со своим отцом, который продолжал работать во дворце.

Было холодное осеннее утро. Приближалась зима, и лужи по утрам покрывались тоненьким ломким льдом. Ли Мей, убедившись, что за ней никто не следит, надела теплую куртку на подстежке и пошла разыскивать отца.

Спросив о нем нескольких дворцовых охранников, встретившихся ей по дороге, она узнала, что ее отец в настоящее время штукатурит одну из наружных стен. Отправившись туда, она увидела его – с мастерком в руке. Вопреки ее ожиданиям, отец не выглядел ни усталым, ни изможденным. Когда дочь подошла к нему, он посмотрел на нее неожиданно жестким колючим взглядом.

– Зачем ты сюда пришла? – резко бросил он.

Ли Мей зябко поежилась от осеннего ветра. Судя по всему, отец ничуть не радовался ее появлению.

– Я хотела увидеть тебя, – девушка собрала волю в кулак, – чтобы поговорить о...

– О том, что ты бесстыжая? Я думал, что хорошо тебя воспитал, а ты ведешь себя так, словно... да у меня просто слов нет! – рявкнул отец.

– Послушай меня! – взмолилась Ли Мей. – Я ни в чем не виновата, ведь...

– Я тебя слушаю. Внимательно, – отец смерил девушку осуждающе-снисходительным взглядом. Выслущав всю историю в изложении дочери, он не поспешил ее утешить, а лишь неопределенно пожал плечами.

– Как только ты заметила, что этот тип ведет себя недопустимым образом, тебе следовало немедленно уйти из этого дома и никогда больше туда не возвращаться. Это твое упущение.

Ли Мей принялась объяснять отцу, что она никак не могла покинуть дворец без разрешения Шэнг Цунга и что если бы она это сделала, то всей ее семье пришлось бы плохо, но тот не счел должным принять эти факты во внимание.