Текст книги "Нереальная реальность"

Автор книги: Илья Стальнов

Есть на земле и такой анекдот. Суперальпинст карабкается вверх на пик, на которым гибли все, кто его штурмовал. На верхушке видит грустного скукоженного мужичка.

 
«Ты кто?» – спрашивает альпинист.
«Каюк», – говорит мужичок.
«А что грустный?».
Мужичок выкидывает альпиниста с горы и вздыхает горько:
«Работа такая».
Глядя на Кроса, Лаврушину и вспомнился этот анекдот. Крос был тем самым каюком для землян. Он подводил черту всем планам и расчетам. Он явился, как демон. Возник, как призрак Лабиринта, как потусторонний пришелец из Тьмы.
Берл рен Карт находился ближе всех к Кросу. Он рванулся вперед, получил страшный удар рукояткой армейского тяжелого пистолета по шее и растянулся бездыханный на полу.
 

– Не ждали? – поинтересовался Крос.

В голосе его были одновременно и ехидные, и победные нотки. И он имел полное право на триумф.

На Лаврушина вновь напал нервный смех. Мысль, что Крос, сам не подозревая, выдал название известной картины Репина, почему‑то показалась ему веселой. На ум пришла неостроумная и заезженная шутка. Лаврушин вдруг почувствовал, что не может сдержаться и просто обязан ее озвучить. Он по‑русски произнес:

– Картина Репина «Приплыли».

– Если кто из вас, склизняков, еще слово по‑обезьяньи скажет, получит пулю в колено, – рявкнул Крос, потом обратился к Строну: – И ты меня не ждал? Я знаю, ты искал меня. Долго искал. Вот он я. Бери, если сможешь!

Строн побледнел от ненависти и бессилия. Это было заметно даже при слабом желтом свете, исходившим от стен.

– Пистолет – аккуратно так вынь. Двумя пальчиками за рукоятку.

Строн повиновался. У него было искушение попытаться нажать на спусковой крючок. Только вот никак не получалось. Противник – профессионал, и ему нужно было лишь одно легкое движение пальца. Строн же должен снять предохранитель, направить ствол, нажать на спуск. Нереально. Может, такое и бывает в боевиках. Но теперь здесь не кино. Перед ними человек с автоматическим ЭМ‑пистолетом наизготовку. И никто не может ничего.

– Теперь все трое, эту падаль можно в расчет не брать, – офицер наступил на спину лежащего без сознания Берла рен Карта, – к стенке.

Они встали к противоположной от пропасти стене в ряд. Лаврушину сцена напомнила чем‑то кадры из патриотических фильмов. Так расстреливали героев фашисты, а расстреливаемые успевали гордо прокричать: «За Родину! За Сталина!» Фильмы были старые, «За Сталина» при Никите Хрущеве вырезали нещадно… Бог мой, чего в голову лезет!

 
Крос отшвырнул ногой пистолет Строна в пропасть.
 

– Теперь поговорим. Интересно небось, как в дураках остались?

– Ну давай, покрасуйся, – поморщился Строн. – Хорош.

– А что, рыжий склизняк. Заслужил я покрасоваться, а?

– Заслужил, – нехотя согласился Строн.

– А было это непросто. Очень непросто. Только у меня есть редакция «Книги седьмого взмаха Дзу» в исполнении святого Домига.

– Что? – встрепенулся Лаврушин.

– Знаешь, склизняк, о чем речь. Книга считалась утерянной. У диктатора нет. У Тании нет. А у меня есть. В единственном экземпляре.

– Хорошо иметь семейную библиотеку, – сказал Строн.

– Опять ты прав. Семейная реликвия. Когда вокруг этих книг началась суета, я немало времени провел над пожелтевшими страницами и за компьютером. И нашел алгоритм. Ты же знаешь, что мои успехи в математике и логике учителя всегда приводили в пример.

– Знаю, – кивнул Строн.

– Так я нашел путь к этой вонючей пещере. Где‑то тут хранится «ключ» к «Сокровищнице Дзу». Мне он недоступен. Я знал, что рано или поздно вы придете сюда. За «ключом». Мне нужно было только терпение. А терпения мне не занимать.

– Ты само с совершенство, – объявил Строн.

– Что‑то вроде. Два дня я ждал. И знаешь, Строн, я предполагал, что вы будете с этим болваном Берлом рен Картом. Я знал, что кто‑то из верхушки службы Спокойствия работает на «Союз».

Крос любовался собой. Это была минута его торжества. Он хотел насладиться ей, испить ее с наибольшим удовольствием. Но дело было не только в этом.

– Крос, – произнес Лаврушин, – а почему вы без стаи? «Тигры» редко охотятся в одиночку.

– Вот мы и подошли к самому главному. Вы, вижу, держите меня за полоумного. Хотя поводов я не давал. Добыть силу Дзу и отдать ее сумасшедшему Кунану? Такое возможно? Я найду «сокровищу» применение получше.

Лаврушину все стало ясно. Крос хочет заполучить оружие, расправиться со своим шефом и самому встать во главе многострадального Джизентара.

– Думаете, я вас убью, таниане? Или отдам Кунану?

– Устали уже думать, – буркнул Степан.

– Я вам подарю жизнь. А вместе с ней все, что пожелаете. Я даже дам вам процент акций в этом необычайно выгодном предприятии.

– Мило, – хмыкнул Строн.

– Я дам вам все. За «ключ» к «Сокровищу»… Я рано или поздно получу «ключ» сам. Он здесь. До него рукой подать. Надо просто приложить усилия. И иметь время. Вот только времени у меня маловато.

Лаврушин лихорадочно прикидывал варианты. Можно отвергнуть предложение и героически погибнуть. Можно ввязаться в рукопашную – с тем же результатом. Можно пойти у него на поводу, взять «ключ». Все равно Крос самостоятельно в хранилище не попадет. Даже если попадет, распорядиться им не сможет. Там все только для грандаггоров. И обладателей уникального биокода.

Значит, есть шанс проникнуть в хранилище с Кросом, а там нажать на кнопку самоуничтожения – и опять‑таки погибнуть сугубо героически. Только вряд ли Крос даст добраться до этой кнопки. Он шага не сделает, пока не обставит все надежно, непоколебимо.

– Ваше решение? – лицо Кроса в желтом свете выглядело зловещим ликом восставшего с темной стороны демона. – Даю две минуты. После этого перехожу к действиям. И гарантирую – легко вы не умрете.

Крос сдержит слово. Через две минуты он примется за работу… Нет, уже через минуту. Тупик, опять тупик. Лаврушин так привык в последние дни упираться в тупики, что уже не представлял себе другой жизни. Но в тех тупиках оказывались дверцы. А в этом?

По подземелью пронесся знакомый шелест. Лаврушин понял, что загадочная напасть продолжает преследовать его.

Желтое свечение стен стало сильнее. В центре зала возникло сияние. Лаврушин с ужасом увидел, что его руки и тело становятся прозрачными, и вот уже как на экране томографа видны сосуды, сердце, гонящее кровь. Голову сдавило как тисками, послышалось жужжание, как будто внутрь черепа кто‑то поместил комара.

А потом появилась опять фигура незнакомца. Угольный Человек! Он отделился от одной стены. Но вдруг приостановился, и будто посмотрел на людей. И двинулся дальше.

Строн прыгнул вперед. Взмахнул ногой. Выбитый из руки противника пистолет полетел в пропасть. В следующий миг Строн от встречного удара вскрикнул, отлетел на три метра и размазался по стене.

Между тем стены светились все сильнее. Стало совсем светло. Потом сиянье начало краснеть, и теперь было оранжевое. Оно мерцало все быстрее, будто в такт колотящимся в груди сердцам.

 
Строн оттолкнулся от стены. И двинулся к противнику.
Они закрутились друг вокруг друга. Движения их были плавными, кошачьими. Спор давних врагов решался в эту минуту.
 

– Строн, жалкий рыжий дурак, – шипяще произнес Крос. – Тебе это не поможет.

– Скоро увидим, – Строн отошел на два шага, почувствовав в движениях противника угрозу.

– Ты ни разу не одолел меня на соревнованиях по смерть‑бою. Что изменилось? Ты стал моложе и ловчее?

– Не беспокойся за меня.

Их движения чем‑то напоминали танец бойцов кунг‑фу. Замысловатые траектории, точная выверенность каждого вздоха, расслабленность, готовая перейти в сокрушительный напор. Даже Лаврушин, ни черта не понимавший в единоборствах, заметил – бьются противники достойные.

Строн первым сделал выпад. Он стал разящей молнией… И распластался на земле. Крос – целый и невредимый – навис над ним. Ему оставалось немного – добить противника.

– Ах ты ушлепок! – с этим молодецким криком Степан ринулся в бой.

В уличном мордобое, где‑нибудь в пивнухе, когда против него обычные люди, Степан с его медвежьей фигурой смотрелся неплохо. Он нудно ненавидел беспорядок, поэтому постоянно попадал в Москве в разные истории. Однажды без особого ущерба для здоровья отмахался от троих гопников. Но здесь счета были другие.

Крос нанес какой‑то презрительный, небрежный удар двумя пальцами, и Степан грохнулся мешком – без сознания.

Но доли секунды, которая понадобилась Кросу, чтобы отбить нападение, не хватило ему, чтобы разделаться с главным врагом. Строн акробатическим прыжком ушел от удара ногой и вновь принял широкую стойку. Он тяжело дышал, по лицу его текла кровь, выглядел он куда хуже офицера‑«тигра», но был жив. И мог драться.

– Ты еще на что‑то надеешься? Блаженный, – вкрадчиво воркуя, Крос вновь закружил вокруг своего врага, как кружит гриф, нацелившийся на добычу.

– Язык – твой самый сильный орган, – с вызовом кинул Строн.

– Да? – офицер молниеносно кинулся в атаку. Серия ударов отлично отбарабанила воздух. В ответ он получил контрудар по ребрам – весьма ощутимый.

Противники разошлись, и опять закружили в странном зловещем танце смерти.

– Напрасно надеешься, – улыбка у Кроса вышла слегка кривая от боли.

Строн перестал отвечать. Офицер просто забалтывал его, обволакивал словами, что паук паутиной. Было видно, что рыжий нервничает.

Опять они сошлись. Строн ушел от подсечки, но оказался в неудобной позиции – за два шага от пропасти.

– Эх, – занудил Крос. – А я думал… – удар пяткой предназначался в грудь Строну. Тот ушел в сторону, уклонился от второго удара, и попался на третий.

Ребро ладони с хрустом угодило в плечо рядом с шеей. Такой удар мог укайдохать и быка. Строн рухнул на колени, попытался приподняться.

– А‑а, – заорал Крос таким диким голосом, который не приснился бы и Брюсу Ли, и ринулся в атаку. Ему оставалось добить ненавистного врага. И в последний удар он намеревался вложить всю силу своей неутоленной ненависти. Не было силы, которая способна остановить его…

Строн изогнулся и сделал такое замысловатое движение, которое человек вообще не может сделать – позвоночник не позволит. Но ему позволил. Смертельный удар не настиг цели.

Крос пролетел вперед, противник придал ему инерции. Офицер птицей воспарил над пропастью и тут же булыжником рухнул вниз.

«Видимо, искать свой пистолет!», – подумал Лаврушин, истерически хихикнув.

Послышался глухой удар, и землянин решил, что с офицером больше не встретится.

* * *

Приговор‑отсрочка‑помилование‑новый приговор. По такой цепочке земляне привыкли жить последние дни. Опять известие о помиловании. Надолго ее хватит? Или это отсрочка приговора?

Лаврушин с тоской оглядел поле боя. Степан без сознания. Берл рен Карт еле дышит – если еще дышит. Строн сидит на полу и жадно глотает воздух – Крос сильно задел его перед отлетом, неизвестно еще, чем кончится.

Лаврушин потряс Строна за плечо. Разукрасили «правдолюба» со знанием дела. Он, кряхтя, приподнялся, поддерживаемый землянином прошел несколько шагов, постоял, опершись о стену.

Только теперь Лаврушин заметил, что аномальное явление прошло. Жужжание в голове исчезло без следа, оранжевое сияние кончилось, остался лишь мутный желтый свет от стен.

Строн сделал несколько глубоких вздохов, потом опустился на колени, спрятал лицо в ладони. Лаврушин было двинулся к нему, но был остановлен властным жестом.

В такой позе Строн просидел минуты три. Потом встал, выпрямился. Повел плечами. И улыбнулся.

Теперь он был почти как новенький. Он нагнулся над Степаном, поводил ладонями около его лица, как заправский экстрасенс.

– Ну? – с замиранием сердца произнес Лаврушин.

– Жив. Схлопотал удар в парализующую точку. Сейчас поднимется. И никаких последствий.

 
Затем Строн начал колдовать над Берлом рен Картом. Тот зашевелился.
 

– Тоже жив, – успокоил Строн. – Получил хорошенько по шее. Только шея его крепка. Выдержала.

Он помассировал точки на лице и шее Берла рен Карта. Через пару минут тот приоткрыл один глаз. Еще через пять минут смог подняться.

– Вот дрянь. Как же он меня? – впервые лицо офицера второй ступени выражало какие‑то чувства – злость, обиду и раздражение.

Через полчаса вся компания более‑менее очухалась. Лаврушин вновь уловил контакт с «мозгом» лабиринта. Он собрал волю в кулак, сконцентрировал энергию и уставился все с тем же глупым видом в стенку. Гладкий камень перед ним начал превращаться в зыбкое марево, которое истончалось, пока не открыло резко уходящий вверх коридор. Он светился все тем же желтым светом, только куда ярче.

Лаврушин протянул руку, она не ощутила преграды. Стена действительно растворилась.

 
Он постоял нерешительно. И сделал шаг вперед.
И ничего не случилось. Он, будто пробуя пол на прочность, напряг ногу, потом сделал еще один шаг. И еще один.
 

– Живем, братцы. Заходите, – кивнул он снисходительно.

Да, он не умел убивать одним ударом, не мог стрелять с двух рук в яблочко в кувырке, не знал, как просчитываются многоходовые оперативные комбинации. Но зато он открывал тайники и двигал стены. Есть чем гордиться!

Он уверенно пошел по коридору. За ним плелись истерзанные верные соратники.

Коридор заканчивался круглой, с синим полом и белым сводом комнатой. В ней было совершенно пусто, если, конечно, не считать такой незначительной вещи, как каменная подставка в центре. И такой мелочи, как лежащий в ее углублении черный непроницаемый шар размером с футбольный мяч.

– Это и есть ключ, – кивнул Лаврушин на шар.

Сзади послышались удивленные возгласы. Лаврушин обернулся и увидел, что Степан, шедший за ним, не смог войти в помещение. Его остановила невидимая стена. Она стала непреодолимым барьером для всех, кроме Лаврушина.

– Хватай его быстрей и двигай обратно, – обеспокоенно произнес Степан.

– Никаких проблем, – Лаврушин двинулся к «футбольному мячу». По мере приближения тот начинал светиться. Сперва сияние было слабым, но потом разгоралось все сильнее, пока не начало резать глаза, как огонек газовой горелки.

– Чертовщина, – прошептал едва слышно Лаврушин.

 
Зажмурившись, он положил руки на шар.
Шар теперь гас, и по мере этого неясные тени посторонних знаний, возникших в голове землянина при контаткте с «ключом» несколько дней назад, приобретали все более четкие и ясные очертания. Вскоре он твердо знал, где находится хранилище грндаггоров. Какие там скрываются грандиозные убийственные машины – они способны скручивать пространство и разносить в плазму космические флоты, двигать континенты. Он преисполнился ужасом и благоговением. Начал проникать в замыслы хозяев этих убийственных механизмов. Это были последние из грандаггоров – безумные, отчаявшиеся, понимавшие, что самим им не суждено использовать эту чудовищную мощь. Темный Союз Грандаггора скончался. Но те, последние, знали – через тысячи лет кто‑нибудь из их потомков проникнет в хранилище и, не в силах удержаться, возжаждет власти. Упоенный сознанием собственного могущества, он развяжет новую войну. И это была месть «последних» новому, ненавидимому ими миру, возникающему на осколках Великой Звездной Империи.
Лаврушин потряс головой, вытер ладонью покрывшийся испариной лоб. Шар погас. Он снова был чернильно‑черный.
 

– Уф‑ф, – выдохнул землянин, повернулся к своим спутникам, перешагнул невидимый барьер.

– Что? – взял его за локоть Строн.

– Порядок, – уверенно, как сантехник, прочистивший засор, махнул рукой Лаврушин.

– А «ключ»? – подозрительно осведомился Степан. – Ты ничего не взял.

– Здесь «ключ», – Лаврушин хлопнул себя по лбу. – Я знаю, где «Сокровище Дзу».

Он вслух отбарабанил координаты, притом они отпечатались в его мозгу в той системе, которая принята на Химендзе. В чем тут суть? Или неизвестный механизм считал необходимую информацию в его сознании и выдал соответствующий ответ. Или гигантский компьютер грандаггоров насасывался информацией о планете и знал о ней все, в том числе и действующую систему координат.

За спиной Лаврушина марево стало сгущаться, и вскоре на его месте была уже стена, которую не взять и из плазменных орудий.

– Через пару дней мы подготовимся и вывезем вас туда, – сказал Берл рен Карт.

– Вот только как выбраться из Лабиринта? – спросил Степан. – По карнизу я не пойду. Не могу!

– Есть другой путь, – сказал Лаврушин.

Теперь он знал о Лабиринте куда больше себя самого несколькоминутной давности. И гораздо больше Типинуса. И вообще кого бы то ни было на Химендзе за последние тысячелетия. Он уверенно направился в правый коридор, ведущий от площадки.

Лучи фонарей вновь привычно, в такт шагам, прыгали по полу, потолку. Потом стены вновь начали мерцать желтым светом, освещение наконец стало настолько ярким, что можно было различить лица.

В эти места Лабиринта не забредали уже давно – Крос был первый за многие годы, кто отважился на подобную экскурсию, и кончил он плохо. Так что «тигров» из дворцовой охраны здесь не найдешь. Лаврушин был уверен в этом, поэтому держался с недопустимой беспечностью. На чем и погорел. Сюрприз ждал за поворотом, как и все сюрпризы Лабиринта.

Встреча оказалась неожиданной для всех – и для путников, и для пятерых «тигров», стерегущих коридор. Стекловидное покрытие стен гасило звуки шагов, поэтому солдаты не среагировали на приближающихся врагов.

Долю секунды встретившиеся в каменных глубинах древнего сооружения люди безмолвно пялились друг на друга.

У Берла рен Карта единственного оставалось оружие, и он по привычке держал руку на его рукоятке. Он резко рванул стоящего перед ним Лаврушина за шиворот назад. Землянин упал, пребольно стукнувшись мягким местом о пол за спасительным изгибом коридора. Берл рен Карт нажал на спусковой крючок, одновременно уходя в сторону. Двое «тигров» рухнули.

Берл упал на пол, перекатился, дал из‑за угла еще одну очередь. И соратники бросились прочь.

На счастье тут оказалось много развилок, ходов и лестниц. Уйти удалось без труда. Впрочем, вряд ли «тигры» так уж хотели их настичь, законно опасаясь за собственную шкуру.

Берл рен Карт остановился. Он замысловато выругался, окончательно утратив хваленое спокойствие и тем самым сравнявшись с простыми смертными. Несмотря на недавние травмы, выглядел он прилично – Строн действительно знал толк в лечении наложением рук.

– Откуда они там взялись? – отдышавшись, произнес Лаврушин.

– Скорее всего Крос для страховки оставил, – предположил Строн. – На возможных путях нашего отхода.

– Все очень плохо, – сказал Берл рен Карт.

– Почему? – спросил Лаврушин, уловив неприкрытую тревогу в этих словах. – Мы же ушли от них.

– «Тигры» узнали меня. Да и тебя, – Берл рен Карт обернулся к Строну.

– Это нанесет большой вред нашему движению, – выдал Строн стандартную фразу.

– Кроме того, – продолжил офицер, – теперь наверняка все галереи будут оцеплены по варианту «чужой». Будет поднята по тревоге отдельный дивизион дворцовой стражи, а при необходимости и весь гарнизон столицы.

– Нам нужно добраться до вертолета, – сказал Лаврушин.

– По плану «чужой» все воздушное движение в городе блокируется, – «успокоил» Берл рен Карт. – Эх, пробраться бы на среднюю посадочную площадку Святилища.

– Что там?

– Мой гравилет. При его ходовых характеристиках мы бы оторвались в два счета. Выбрались бы из города.

«Площадка», «средняя площадка», «гравилет» – в голове Лаврушина с какой‑то машинной отстраненностью защелкали эти слова. Возникло ощущение, будто его мозг подключился к компьютеру. Перед глазами замелькали картинки.

– Я вас проведу на среднюю посадочную площадку, – уверенно произнес Лаврушин.

– Все перекрыто! – воскликнул Берл рен Карт.

– Кроме этой системы ходов, – произнес Лаврушин, – есть еще одна.

– Здесь нет ничего, – сказал Берл рен Карт. – Освоенная часть Лабиринта исхожена вдоль и поперек.

– Есть. О ней никому не известно.

Теперь Лаврушин понимал, как почти на глазах исчез Типинус. Он мог, хотя и не в полной мере, воспользоваться этой закрытой системой.

– Как туда попасть? – спросил Строн.

– Нет ничего проще, – Лаврушин прикоснулся к стене, и та привычно растворилась, открыв проход.

По запутанности скрытая система ходов могла бы дать сто очков вперед основной части Лабиринта. Стены там были отделаны тем же материалом, который местами желто светился.

– Представляю гнусную физиономию Звездоликого, когда ему доложат обо всем, – сказал офицер второй ступени.

– Может, инфаркт хватит, – с надеждой произнес Строн.

 
После получаса скитаний Лаврушин остановился.
 

– Здесь, – сказал он.

– Что здесь? – спросил непонимающе Строн.

– Здесь выход на площадку.

– Вы уверены?

– Я знаю. За этой стеной – средняя площадка. И там стоит гравилет Берла.

– На площадке минимум трое охранников, – сказал Берл рен Карт. – Так что все просто – нейтрализовать их. Проникнуть в гравилет. Взлететь.

– У нас один пистолет, – сказал Строн. – Но что поделаешь?. .. Эх, сориентироваться бы перед броском на местности.

– Попробуем, – Лаврушин напрягся. И стена стала исчезать, через нее просачивался, все усиливаясь, солнечный свет.

– Рано! – воскликнул Строн.

– Они нас не видят, – Лаврушин ткнул кулаком в поверхность. – Стена пока не месте.

Квадратная площадка со стороной в сорок метров находилась на северном склоне «Святилища Дзу» на высоте около километра. С нее открывался прекрасный вид на город со шпилями башен, огромной антенной космической связи, с бороздами от прошлых бомбежек, так и оставшимися на десятилетия, с пиками заводских труб, выбросы из которых локализовывались силовыми полями.

Лаврушин неожиданно ощутил странное чувство привязанности к этому городу. Оно пришло на место злости и неприятию. Он подумал, что будет скучать по Джизентару – ужасному, прекрасному. Он будет скучать и о новых друзьях. А происшедшее станет вспоминать за чашкой чая в творческом беспорядке своей московской квартиры. Только бы добраться до дома.

Со средней площадки в прошлые века сбрасывали вольнодумцев и уголовных преступников. Теперь она была приспособлена для стоянки вертолетов охраны дворца. Сейчас на ней стояло три «Осы» и два тяжелых «Ящера», прозванных так за внешнее сходство с этими животными, водившимися на Северном Архипелаге.

– Справа, – Берл рен Карт показал пальцем на стоящий у самого обрыва на стартовой позиции красный, с желтыми полосами, гравилет, на боку которого гордо сияла голографическая эмблема «тигров».

– Добрая игрушка, – заметил Лаврушин.

– Еще какая, – с прорвавшейся не к месту гордостью произнес Берл рен Карт. – Скоростной «Вихрь». Способен выходить в верхние слои атмосферы. Штучная вещь. Таких на планете еще четыре штуки.

Возле «Ящера» на ступеньках трое охранников играли в «джи‑джис» – азартную игру, адскую смесь земных «очко», шашек и лапты. В кабине вертолета дремал пилот. На среднюю площадку вел единственный ход, строго охраняемый. Толку в охране самих машин не было никакого, так что этот наряд «тигры» воспринимали как возможность несколько часов предаться дуракавалянию и ничегонеделанью.

– Первым на площадку вырываюсь я, – изложил свой план Берл рен Карт. – Замок машины настроен на мои отпечатки пальцев. За мной – наши гости. Как самые незащищенные, неповоротливые…

– И бесполезные, – хмыкнул Лаврушин.

 
Не заметив колкости, офицер второй ступени продолжил:
 

– Строн прикрывает всех из пистолета. Единственного пистолета.

 
Строн кивнул:
 

– Думаю, годится.

– Ну, пошли, – сказал Берл рен Карт.

 
Лаврушин уставился в стену. И она исчезла теперь по‑настоящему.
Строн прострочил из пистолета двоих из троих игроков в «джи‑дждис». Но в «тигры» подбирались ребята не промах. Третий махнул за корпус вертолета, одна его рука, пропоротая пулями, обвисла безжизненно, другая сжимала шарик рации.
 

– Тревога! Нападение – объект тридцать три! Тревога…

Он отбросил шарик, попытался высунуться, но по бронированному корпусу вертолета рядом с ним забарабанили пули.

Берл рен Карт в несколько прыжков преодолел расстояние, отделявшее его от гравилета. Прижал ладонь к углублению «опознавателя». Внутри машины щелкнуло, колпак распахнулся. Офицер провалился внутрь.

Строн пускал пулю за пулей, не давая охраннику и летчику высунуться. Земляне бросились вперед и неуклюже плюхнулись на сиденья в салоне гравилета.

Когда Строн рванулся к машине, из прохода появились охранники. Берл рен Карт схватил лежавший в гнезде рядом с сиденьем пилота автомат и дал длинную очередь. Воспользовавшись замешательством врагов, Строн преодолел последние метры смертельного открытого пространства, где он был отличной мишенью, и прыгнул в салон. Пули захлопали по бронированному пластику захлопнувшегося колпака.

Времени на разгон систем гравилета не было. Берл рен Карт пробежал пальцами по кнопкам. Машина с тонким комариным писком приподнялась на миг над площадкой, и по пологой кривой понеслась вниз. Лаврушин стиснул зубы, ожидая, что брюхо напорется на край средней площадки.

 
Уф, проехали!
Гравилет рушился вниз. Комариный писк перешел в низкий гул. Машина дернулась, падение замедлилось, а потом опять убыстрилось.
Гравилет продолжал падать. Он набирал скорость, падая все быстрее. Впереди замаячили громады небоскребов. Несколько секунд – и машина снарядом войдет в один из них. И тогда в скрежете, звоне, грохоте будут слышны предсмертные человеческие стоны. Падение не могло, казалось, остановить ничто.
Лаврушин зажмурил глаза…
И ощутил, как властная сила вжимает его в спинку кресла. Ускорение! Когда он приоткрыл глаза, то увидел проносившуюся в нескольких сантиметрах зеркальную поверхность. Гравилет так и не воткнулся в небоскреб компании «Барс» по производству синтезпродовольствия.
 

– Вырвались, – выдохнул Строн.

 
Гравилет устремился вверх, стрелой рассекая воздух.
Но радовался Строн рано. Слева на них заходили два треугольных истребителя.
 
 
 
 
 

* * *