Текст книги "Грань судьбы (ЛП)"

Автор книги: Илона Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

– Надеюсь, больше нет. – Джордж улыбнулся.

– Нет, пожалуй, нет.

Они повернули направо и пошли прочь.

– Так расскажи мне о себе, – донесся по воздуху голос Джорджа. – Как тебя зовут?

– Лиза.

– Какое красивое имя. Чем ты любишь заниматься?

– Я люблю читать. Я много читала о вампирах…

Джек выскочил из-под кровати и бросился в лес. Стволы и ветви деревьев расплывались. Он бежал и бежал, будто у него были крылья. В момент, когда луна поднялась над верхушками деревьев, лес был полностью в его распоряжении. Он был королем всего, что видел.

Три часа спустя, когда он вполз обратно в комнату, пересказав все, что рассказал ему Джордж, в диктофон Кальдара, Джордж уже лежал в постели. Джордж подождал, пока он вернется в свое человеческое тело.

– Как все прошло?

– Дело сделано. – Он встретил Кальдара и Одри у границы Грани и записал на диктофон все, что сказал ему Джордж.

– Хорошо.

– Как все прошло с веснушчатой девчонкой?

– Она думает, что я вампир.

Джек хихикнул и заснул.

* * *

– А ТЫ что думаешь? – Гастон поднял два диска из бледно-коричневого гипса.

Одри осмотрела диски. Все трое работали над фальшивыми дисками последние два часа. Рассказ Джека только подтвердил то, что они уже подозревали – выкрасть «Глаза Карумана» из лагеря было слишком рискованно. Обереги, охранявшие его, были слишком глубоко укоренены в почве, и даже если предположить, что они каким-то образом прорвутся сквозь магическую защиту, лагерь был полон детей и вооруженных охранников. Если во время ограбления что-то пойдет не так, то вероятность того, что в суматохе пострадает ребенок, была слишком велика. Даже Кальдар не хотел рисковать. Они должны были придерживаться дневного плана – заменить настоящие «Глаза Карумана» подделкой и надеяться, что выберутся из лагеря живыми.

Подделать камни для «Глаз» было нетрудно. Джордж узнал в них огранку в виде подушки Зачарованного, которая была просто другим названием для старинной огранки в виде подушки, на полпути между овалом и квадратом с шестьюдесятью четырьмя гранями. И она, и Кальдар за свою жизнь держали достаточно драгоценных камней, чтобы воспроизвести камни правильной огранки и размера. За две тысячи долларов в специализированном магазине стекла они получили два стеклянных камушка, которые выглядели достаточно похоже, чтобы пройти поверхностный осмотр. С дисками было сложнее. Во-первых, у них были глифы, и хотя Гастон был волшебником с глиной и кистью, глифы оказались хитрыми.

Диски напоминали то, что описывал Джек, он был очень скрупулезен, но это не меняло того факта, что все, что у них имелось – это описание и картинка в книге. На картинке диски были квадратными, а камни – зелеными.

– Ну? – спросил Гастон.

– Они должны выглядеть золотыми, – сказала ему Одри. Рядом с ней Линг наблюдала за ними своими маленькими черными глазками. Они с котенком Джека наконец-то подружились. Котенок отправился на охоту в лес, но вместо того, чтобы пойти с ним, Линг прилипла к Одри, как клей, словно маленький зверек чувствовала ее беспокойство.

– Будут, как только я их заколдую.

Кусты раздвинулись, и на поляну вышел Кальдар.

– Держи. – Он протянул ей толстую золотую цепочку. Одри поднесла ее к фотографии.

– Достаточно близко, – сказал Гастон. – Как только я соберу все вместе, это будет выглядеть как оригинал.

– Я ломала голову над тем, как мы совершим подмену. – Одри указала на схему на листе бумаги, которую она нарисовала после прослушивания записи Джека. – Я думаю, он заходит в комнату, включает устройство, проводит службу, возвращается и снимает устройство. Охранники, вероятно, следят за ним все это время.

– Значит, мы произведем ее до или после службы, – сказал Кальдар.

– После не получится, – сказала Одри. – Ты его видел, он уходит в подсобку. Это должно быть до, когда он раздает свои объятия и рукопожатия.

Кальдар кивнул.

– Да уж, и если мы позволим ему промыть мозги собравшимся, и он поймет, что мы что-то замышляем, они разорвут нас на куски. Кроме того, я не знаю, как вы, но я не горю желанием сидеть там и позволять ему колдовать, заставляя меня думать, что он новый мессия.

Производить подмену на глазах у Эда перед службой было рискованно, они оба это понимали. Устройство было его самым ценным достоянием. Он знал его вес и чувствовал, как тыльную сторону ладони. Если он поймет, что что-то пошло не так, им придется чертовски дорого заплатить.

Но они слишком глубоко увязли, чтобы отступить. Им нужно было устройство Эда Йонкера, чтобы получить приглашение от Магдалины, а им нужно было приглашение, чтобы проникнуть в неприступный замок де Браозе и выкрасть браслеты-рассеиватели. Это было похоже на кувыркание вниз по лестнице – начавшись, они не могли остановиться, и каждый шаг посылал их все глубже и глубже в опасность.

– Я могу отвлечь Йонкера, – сказала Одри. – Но подмена устройства это не мое.

– Я все предусмотрел, – сказал Кальдар.

Действительно.

– Так ты еще и карманник?

Кальдар помолчал, словно что-то обдумывая.

– Проверь свой левый карман.

О нет. Нет, он не мог. Она сунула пальцы в карман джинсов. В кармане было пусто. Бабушкин крестик исчез. Крестик был всем. Он был напоминанием о единственном стабильном времени в ее жизни, он был символом того, что она наконец сказала: «Хватит». Она может потерять все, но пока она держит этот крестик, она будет в порядке.

Одри протянула руку.

– Верни его.

– Не сердись.

– Кальдар отдай его немедленно.

Линг издала сердитый звук, нечто среднее между шипением и рычанием.

Кальдар провел пальцами по ее ладони. Крестик оказался у нее на руке.

– Когда ты его украл?

– На этот раз?

Что за ублюдок.

– Ты проделывал это больше одного раза?

– Он крадет его дважды в день, – сказал Гастон. – А потом кладет обратно. Ничего личного. Он делает то же самое со всеми в семье… – он увидел ее лицо и закрыл рот.

Она повернулась к Кальдару.

– Никогда больше не бери его, иначе мы закончили.

Кальдар поднял руки.

– Обещаю.

– Я совершенно серьезно. Ты берешь его снова, и я ухожу.

– Понял.

Она отвернулась и пошла вокруг виверны, подальше от них двоих.

– Одри… – позвал Кальдар.

Она продолжала идти, уходя в лес, пока не оказалась достаточно далеко, чтобы не видеть синюю тушу дракона. Она увидела пенек и села на него. Одри была так зла, что не могла даже выразить это словами.

Линг выбежала из кустов, села перед ней на задние лапы и бросила ей на колени мертвую цикаду.

– Спасибо, – сказала Одри, стряхивая насекомое с джинсов. – Но тебе лучше ее съесть.

Линг почесалась о ее колено. Одри раскрыла объятия, и енот прыгнула ей на колени. Она погладила мягкую шерстку Линг.

Легкий звук ветки, хрустнувшей под ногами, раздался у нее за спиной. Линг зашипела и спрыгнула вниз. Кальдар обошел пень и опустился перед ней на колени.

– Мне очень жаль.

– Зачем ты его брал? – спросила она.

– Я не знаю. Мне нужно было что-то твое.

– Между партнерами должно быть доверие. Ты его разрушил. Когда я работала с братом и отцом, мне всегда приходилось охранять свои вещи. Любая оплошность, и они заберут то, что принадлежит мне, и будут смеяться мне в лицо, объявляя, что я недостаточно хороша, так как не могу поймать их на месте преступления.

– Я сделал это не поэтому. – Кальдар взял ее за руку. – Мне очень жаль, Одри. Пожалуйста, улыбнись мне.

Она покачала головой.

– Нет. Оставь меня в покое.

– Одри, серьезно, что ты хочешь, чтобы я сделал? Ты убежала, как ребенок.

Она выдавила эти слова сквозь стиснутые зубы.

– Я ушла, чтобы не иметь с тобой дела.

Кальдар встал, протягивая руки.

– Ну, я все равно здесь. Почему бы тебе просто не стать большой девочкой и не разобраться со мной. Чего ты боишься…

Она ударила его. Она сделала это правильно, повернувшись с ударом, ударив его точно в угол челюсти. Глаза Кальдара закатились, и он рухнул как подкошенный.

Одри долго изучала его распростертое тело. Рука болела. Она должна просто оставить его здесь, в лесу. Но она больше не злилась – весь ее гнев ушел вместе с этим ударом. Она подтолкнула его носком туфли.

– Поднимайся.

Глаза Кальдара медленно открылись. Он сел и потер подбородок.

– Хороший удар.

– Ты его заслужил.

Серый комок шерсти вырвался из подлеска, почти летя. Линг бросилась на Кальдара. Ее острые зубы сомкнулись на его руке. Кальдар удивленно выругался, и енот метнулась обратно, в безопасность кустов. Линг – енот-мститель.

– Какого черта? – Кальдар уставился на следы укусов на своем предплечье.

– Не жди пощады от Линг Безжалостной. – Одри протянула ему руку, он ухватился за нее. Она потянула его вверх. – Нам лучше продезинфицировать укус.

Он покачал головой.

– Как тебе удалось так ее обучить?

– Немного еды и ласки. – Одри перешагнула через упавшую ветку. – Она как кошка: делает только то, что хочет. Что-то действительно плохое случилось с Линг, когда она была совсем маленькой. Когда я нашла ее, она была вся в крови. Ветеринар сказал, что ее что-то укусило. Я даже не была уверена, что она выживет. Она выжила, но стала ужасной трусихой. Она боится собак, поэтому шипит, когда чувствует их запах. Она боится незнакомцев, поэтому, когда почувствует запах или увидит, что кто-то приближается, она убежит и спрячется где-нибудь рядом со мной. Я удивлена, что она набралась смелости укусить тебя.

– Она, должно быть, подумала, что ты в опасности, – сказал Кальдар.

Она не ошиблась. Кража крестика причинила боль, но больше всего потому, что это сделал Кальдар. Она думала, что все ее внутренние предупреждения самой себе и все ее осторожные рассуждения уберегут ее от неприятностей, но она ошибалась. Она хотела доверять ему, и маленькая, наивная часть ее отчаянно хотела, чтобы он был лучше, чем казался. Это предвестник грядущих событий, сказала она себе. Делай выводы. Если однажды он решил тебя облапошить, то так будет всегда.

Кальдар посмотрел на нее.

– Этот крестик имеет какое-то отношение к тому, почему ты перестала заниматься воровством?

– Кальдар, крестик, он мой. Все остальное было совместным имуществом моей семьи. Моя одежда, мои игрушки – все это можно было продать, если бы нам понадобились деньги, или оставить, если бы нам пришлось поспешно уезжать. Я научилась не привязываться ни к чему. Они были просто вещами. Вещи часто переходили из рук в руки: я крала их у хозяев и отдавала папе, а папа продавал. Позже Алекс попытался украсть мою добычу и продать все, что я украла, чтобы купить наркотики. Но крестик был только моим. Даже мой идиот отец понимал это. А потом один жестокий человек причинил мне боль и забрал его у меня, и я ничего не могла с этим поделать. Я чувствовала себя такой беспомощной. Злой, испуганной и беспомощной. Словно он нарушил что-то глубоко внутри меня. Вот тогда-то я и поняла, каково это, когда у тебя крадут то, чем ты дорожишь. Так что я больше этим не занимаюсь.

Ее мучило чувство вины. За исключением тех случаев, когда отец подталкивал ее к этому. Что ж, она это исправила.

– Значит, если я возьму что-то другое, кроме крести…

– Я подожгу твои волосы, Кальдар. Ты станешь лысым.

Кальдар встал.

– Ты бы не стала.

– Попробуй.

Они вернулись на поляну.

– Опять друзья? – спросил Кальдар.

– Партнеры, – сказала она.

– Одри, ты не хочешь дружить со мной? – В его голосе послышались соблазнительные нотки. Он произнес «Одри» так, как мужчина произносит имя женщины, с которой только что занимался любовью.

– Я предпочитаю партнерство. – Она вздернула подбородок и подмигнула ему. – Давай оставим все как есть.

– А не слишком ли поздно?

– Разве у нас нет плана ограбления?

Кальдар вздохнул, притворяясь, что сдается.

– Да, любовь моя.

На этот раз Одри отпустила «любовь». Он должен был иметь хоть какое-то утешение после того, как его нокаутировали.

Она слишком глубоко увязла. Если она не будет осторожна, то обнаружит, что просыпается рядом с ним, и тогда ее ждет адское горе.

При их приближении Гастон забрался в кабину виверны и высунул голову.

– Безопасно ли выходить?

– Безопасно, – ответил ему Кальдар. – Одри только что объяснила мне, что брать ее вещи без разрешения нельзя. Поскольку у меня никогда ничего не отнимали, я извинился.

Гастон спрыгнул на землю.

– Они повезут нас на автобусе, – сказал Кальдар. Йонкер сказал им об этом, когда они согласились посетить лагерь. – Тогда будут проводить нас по одному. Одри права – если дела пойдут плохо, ты мне понадобишься рядом. Я поставлю маячок в автобус. Не рискуй и не следуй слишком близко. Я не хочу, чтобы один из головорезов Йонкера пристрелил тебя.

– Постараюсь, – сказал Гастон.

В воздухе разнеслось слабое жужжание. Кальдар и Гастон подняли головы. Металлическое насекомое спустилось с неба и опустилось на землю между ними. Гастон поднял его, извлек узкий осколок кристалла и вытащил из одного из сундуков какое-то приспособление. В форме бронзового цветочного бутона, торчащего из стебля, инкрустированного крошечными кристаллами, цветок заканчивался четырьмя тонкими металлическими корнями, изогнутыми наружу, чтобы обеспечить прочную основу.

– Новости от «Зеркала», – сказал Кальдар.

Гастон нажимал на кристаллы в сложной последовательности. Бутон раскрылся, открыв бледные лепестки в центре, сделанные из какого-то странного материала, тонкого, как бумага, но с металлическим блеском. Гастон установил кристалл в середину цветка.

Магия вспыхнула внутри кристалла и четырьмя потоками устремилась к концам лепестков. Над кристаллом появилось изображение, зависшее в воздухе. На них смотрел среднестатистический мужчина в невзрачной одежде Зачарованного.

– Эрвин. – Густые брови Гастона поползли вверх.

– Женщина на снимке не член «Руки», – произнес Эрвин. – Ее зовут Хелена д'Амри, маркиза Амри и Туанина. Она Гончая Золотого трона. Паук – ее дядя. Полный файл последует далее. Будь осторожен, Кальдар.

– Вот дерьмо, – сказал Гастон.

– Что это значит? – Одри посмотрела на Кальдара.

– «Рука» защищает герцогство Луизианы, которое является колонией Галльской империи. Гончие охраняют трон империи. Они подчиняются непосредственно императору, – сказал Кальдар.

– Кто такой Паук?

– Это тот человек, которого я хочу убить, – сказал Кальдар.

Вместо изображения Эрвина появился листок бумаги, испещренный странными иероглифами.

– Что там написано? – Одри потянула Кальдара за руку.

– Там говорится, что Хелене нравится сдирать с людей кожу заживо, – ответил Гастон. – И еще говорится, что парня, который бросил в тебя ту голову, зовут Себастьян. Он ее правая рука. Его счет убийств… сорок четыре.

– Четыре?

– Нет, сорок четыре.

О, Боже.

– Это ничего не меняет. – Кальдар схватил ведра. – Мы придерживаемся плана. Сейчас мы сосредоточимся на получении приглашения и кормлении виверны. Возможно, нам придется срочно взлетать. – Он направился вниз по тропинке к ручью, будто он не мог уйти от них двоих достаточно быстро.

* * *

– ЭТО неправда, – тихо сказал Гастон.

Одри посмотрела на него.

– То, что Кальдар сказал, что у него никогда ничего не отнимали. Это неправда. – Гастон сел на сундук и проверил диски с прикрепленной цепочкой. – У Кальдара есть два брата. Ну, у него было два брата, Ричард и Эриан, правда Эриан был намного моложе их, и у него была другая мать, так что они никогда не были близки. Их отец был главой нашей семьи. Их мать ушла. Семья любит делать вид, что она умерла, но это не так. Она оставила их и сбежала в Сломанный. В Трясине жизнь тяжела. Люди пытаются выбраться из нее любым способом.

Быть брошенным собственным родителем в детстве… ее мать не раз проверяла ее эмоционально, но, по крайней мере, она не бросала ее.

– А потом соперничающая семья убила их отца. Ричарду было шестнадцать, а Кальдару четырнадцать. Эриану, кажется, было девять. Тетя Мюрид, сестра их отца, взяла их к себе. Она была крутой. Она сбежала в Зачарованный, когда была молода и сражалась в армии герцога Луизианы в течение многих лет, пока ее не вывели на чистую воду, и ей не пришлось снова бежать и вернуться домой. Мюрид была жесткая. В детстве я ее очень боялся. Так или иначе, она воспитала Ричарда и Кальдара как своих собственных детей. Ричард, думается, был уже взрослым. Он очень серьезен. Самый умный человек из всех, кого я знаю. Кальдар всегда был таким, как сейчас, забавным, типа: «хе-хе-ха, о, смотри, я украл твои деньги у тебя из-под носа». Семья не голодала, потому что он и Сериза, его кузина, занимались торговлей в Сломанном. Никогда не торгуйся с ним. Это плохая идея. Во всяком случае, Сериза и Кальдар делали все, что могли, чтобы нас всех прокормить. Кальдар всегда старался произвести впечатление на тетю Мюрид. Он почти не помнит свою настоящую маму, поэтому тетя Мюрид была близка ему, как никто. Потом Паук привел «Руку» в Трясину, похитил родителей Серизы, и все пошло наперекосяк.

Этот Паук везде наследил.

– Чего он хотел?

– Всего, – ответил Гастон. – Больше всего ему нужна была Капсула. Долго объяснять. Просто думай о ней, как о действительно мощном оружии. Мы не могли использовать ее, но и не могли позволить луизианцам завладеть ею. «Рука» объявила нам войну. Паук выследил мою семью. Мой отец наполовину тоас… вот почему я выгляжу так, как выгляжу, и мы всегда жили отдельно от главного дома. Я должен был стоять на страже, но покинул пост из-за глупости, что выполнить другое поручение. Паук забрался в наш дом и отрезал маме ногу. Отрубил ее по колено мясницким тесаком.

– О Боже! – Крошечные волоски у нее на затылке встали дыбом. – Какой ужас!

– «Рука» действует наверняка, – сказал Гастон. – Как бы то ни было, мы сражались с ними и победили, но в последней битве тетя Мюрид погибла. Кальдар увидел это в последний момент и не успел прийти к ней на помощь. Он убил урода, который убил ее. Спроси его как-нибудь, он покажет тебе шрамы на руках. Но было уже слишком поздно.

О, Кальдар.

Гастон закусил нижнюю губу.

– Он не в порядке. Вид смерти Мюрид сломал что-то внутри него. Он по-прежнему делает вид, что все круто. Глядя на него, ничего не заметишь, потому что он ведет себя нормально, но руль на его лодке застрял. Он завербовался в «Зеркало», якобы потому, что хочет быть уверенным, чтобы о той маленькой части семьи, что осталась в живых, хорошо заботились, но не в этом причина. Он хочет отомстить «Руке», и ему все равно, что с ним случится, и как он это сделает. Он убьет их при первой возможности.

– Гастон, – мягко сказала она, – я знаю, что ты любишь своего дядю, но Кальдар мошенник. Он не убийца.

Гастон моргнул.

– В нашей семье мы придерживаемся старых традиций.

– Что это значит?

– У дяди Кальдара, главы нашей семьи, есть прозвище.

– Э?

– Смерть.

– Прости?

– Они называют его Смерть, – сказал Гастон. – Потому что, когда он обнажает меч, люди умирают. Мы тренируемся как фехтовальщики, как только можем держать меч и не падать. Мы учимся растягивать свою вспышку на мечи и использовать ее в бою. Кальдар не так хорош, как дедушка Рамиар. Он не так хорош, как Сериза. Технически он не так хорош, как Ричард, его старший брат, потому что Ричард вспыхивает белым, а Кальдар синим. Но кроме них, Кальдар никогда не встречал никого, кого бы он не смог победить.

– Э… – Небылицы, должно быть, ходят в их семье.

– Он убил десятки людей, – настаивал Гастон. – Наверное, больше сотни.

– Я в этом не сомневаюсь, Гастон. – Это так же верно, как то, что ночь светла. Она не могла представить себе Кальдара с мечом. Возможно, с ломом. Пистолетом. Но не с мечом. – И ты должен удержать его от новых убийств?

– Я даже не должен ни в чем участвовать. Официально я еще не являюсь агентом, но Сериза уговорила своего мужа Уильяма… он мой опекун, сделать это. Я должен присматривать за Кальдаром, на случай, если он сорвется. Так что он понимает, что это такое, когда у него отнимают что-то его личное. Он просто не хочет это признавать.

– Гастон, если Кальдару все равно, жив он или мертв, как ты собираешься его удержать?

Он покачал головой. На его лице появилось потерянное выражение. Внезапно он показался ей таким юным, совсем мальчишкой, примерно ровесником Джека.

– Я не знаю. Но я должен попытаться. Большая часть моей семьи ведет себя так, будто меня больше не существует. Мой папа изгнал меня из-за того, что случилось с мамой. Кальдар не прекращал общаться со мной. Он приходит на все мои ежегодные испытания. Он мой любимый дядя. У меня их осталось не так уж много.

– Я помогу тебе, – сказала Одри. Это было полной неожиданностью, но она не жалела об этом. – Если он потеряет голову, я помогу тебе удержать его.

Гастон поднял свою огромную руку, испачканную глиной «Зеркала».

– Сделка?

Она схватила его за пальцы и потрясла.

– Сделка.

* * *

КАРМАШ задумчиво посмотрел на женщину. У нее были маленькие карие глазки и волосы странного оттенка, неестественно ярко-рыжие. Учитывая, что она висела вниз головой, ее связанные в лодыжках ноги держала веревка, ее волосы свисали с головы, как швабра. Для девушки под тридцать она не привыкла к грубому обращению, подумал он.

Они схватили ее на улице, когда она выходила из дома Магдалины Лунного цветка, и привезли сюда, в заброшенное здание на окраине, которое Кармаш назначил их временной базой. Только ему и Муре удалось пересечь границу в лишенный магии мир. Сома и Котье были слишком изменены.

Кармаш поморщился при этом воспоминании. Вход в Сломанный всегда был для него болезненным. Несколько месяцев назад он бы даже не подумал об этом, но времена изменились.

Женщина издала тихий звук, как испуганная кошка.

Кармаш придвинул грязный стул и сел на него, так что их лица оказались на одном уровне.

– Ты работаешь на Магдалину Лунный цветок.

– Пожалуйста, опустите меня. Я ничего не сделала. Пожалуйста, опустите меня…

– Ш-ш-ш. – Кармаш приложил палец к ее губам.

Она закрыла рот.

– Позволь мне кое-что объяснить, – сказал он. – Я член «Руки». Я шпион герцогства Луизианы в Зачарованном. Это говорит о том, что мне наплевать на твою жизнь. Это также означает, что я достаточно магически усилен, чтобы раздавить твою голову одним сжатием пальцев. Запомни это, мы вернемся к этому вопросу позже.

Она уставилась на него в испуганном молчании.

– Я был очень успешным шпионом. Я сделал себе хорошее имя. Потом, двадцать месяцев назад, мой офицер стал калекой. Видишь ли, некие Эджеры повредили ему позвоночник. «Рука» предпочла рассматривать мои действия в этом деле как менее, чем удовлетворительные. Я потерял работу, престиж и зарплату. У меня высокие запросы, и я ненавижу идти на компромисс с роскошью. Теперь у меня новое назначение, очень престижное назначение к известному офицеру. Но я новичок в этой команде. Ты ведь понимаешь, как это бывает?

Женщина отчаянно закивала. Кивание выглядело странно, когда выполнялось вверх ногами.

– Что мне действительно нужно, так это стать ее заместителем. Это та должность, к которой меня готовили, и я в ней хорош. К сожалению, у этого офицера уже есть заместитель, и он не хочет уходить. Теперь мой новый офицер дал мне это задание. Это мой шанс проявить себя. Если я справлюсь, мое место в команде будет обеспечено. Если я потерплю неудачу, моей карьере конец. Я рассказываю тебе все это, чтобы ты поняла, как важно для меня добиться успеха. Ты понимаешь?

Женщина снова кивнула.

– Хорошо. Давай вернемся к тому моменту, который я просил тебя запомнить. Мне плевать на твою жизнь. Для меня она не имеет никакой ценности. На самом деле я не хочу мучить тебя… это неприятно, но я сделаю это. Я могу порезать тебя, я могу сжечь тебя, я могу вырвать твои ногти, я могу разрезать тебе живот и посыпать рану солью. Я могу вырвать тебе зубы, я могу содомизировать тебя осколками стекла…

Женщина начала хныкать.

– Ш-ш-ш. – Кармаш поднял руку. – Дай мне закончить. Я хочу сказать, что на самом деле мне не хочется ничего этого делать. Если ты скажешь мне то, что я хочу знать, я вполне согласен отпустить тебя, при условии, что ты исчезнешь на неделю или две, пока мои дела не будут завершены. Так что теперь мы знаем, где находимся. Давай попробуем еще раз. Ты работаешь на Магдалину Лунный цветок?

– Да.

– Приходили ли к ней за последние пять дней темноволосый мужчина и рыжеволосая женщина?

– Да.

Кармаш улыбнулся. Он доставит Кальдара Мара Хелене на серебряном блюде. Это укрепит его положение и стряхнет Себастьяна с его удобного насеста.

– Где сейчас эти люди?

– Не знаю.

Кармаш нахмурился.

Слова женщины прозвучали торопливо.

– Я знаю только, что Магдалина заключила с ними какую-то сделку. Что-то связанное с Эдом Йонкером.

– Кто такой этот Эд Йонкер?

– Он проповедник.

– Проповедник?

– Да, ну типа этого. У него есть дом в Грани, большой Деревянный собор в лагере. Там он творит свою магию. Вот где должен быть ваш человек. Я могу показать вам, где это. Это недалеко, к северу отсюда.

– Как тебя зовут?

– Дженнифер.

– Ты очень хорошо справилась, Дженнифер. Сейчас я тебя опущу, и ты покажешь нам этот собор.

– И тогда я смогу уйти? – спросила она, и глаза ее наполнились слезами.

Забавно, как в отчаянные времена люди верят во что угодно.

– Да. А потом можешь уйти.