355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Икста Мюррей » Золото Монтесумы » Текст книги (страница 18)
Золото Монтесумы
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 20:33

Текст книги "Золото Монтесумы"


Автор книги: Икста Мюррей



сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава 41

Мы мчались мимо зеленых полей и изредка встречавшихся деревенек. Томас де ла Роса снял свою красную бейсболку и заменил ее черным стетсоном с залихватски заломленными полями.

Я покачала головой:

– Нет, лучше я буду называть вас…

Он весело усмехнулся.

– Кажется, вы представляете, как я могла бы вас назвать! И эти слова отнюдь не были бы анаграммой.

Он (Сэм Сото-Релада – Томас де ла Роса) сцепил пальцы за головой.

– Ты была не первой женщиной, задавшей мне столько проблем. Но все равно я очень рад, что ты не привела сюда Ио, потому что тогда у нас здесь состоялась бы милая встреча родственников и весь этот состав взлетел бы на воздух! Хотя и ты вовсе не такая тихоня, как я думал. Я сужу по твоим последним сообщениям. Ну, выкладывай! Тебе нужно научиться сдерживать свой темперамент, Лола. Впрочем, думаю, это не так-то просто, ведь ты наполовину Санчес.

Его длинные черные волосы свисали за плечами, и я видела татуировку из красно-синих змей, обвивших его шею. Золотые серьги в форме колец ярко сверкали на фоне его кирпично-красной кожи, улыбка обнажала ослепительно белые зубы. Он поднял руку – большую, широкую ладонь с длинными красивыми пальцами – и небрежно взмахнул ею, как будто отгонял надоедливую собаку, когда протянул слово «Санчес». Я вспомнила, как в Сиене, на Пьяцца-дель-Кампо эта самая рука слегка сжала мои пальцы. И еще мне вдруг вспомнился благообразный ученый с очками в серебряной оправе, с бронзовой лупой, говоривший на языке образованного итальянца, бестолково бродивший по трапезной во дворце Медичи-Риккарди и каким-то образом стащивший у Марко пистолет.

– Значит, это были вы во Флоренции. Во дворце…

– Конечно. Не мог же я допустить, чтобы этот подлец Морено пустил пулю в мою ненаглядную девочку.

«Ненаглядная». Так меня называл Эрик.

– Не называйте меня так. Никогда не называйте!

– Почему же ты плачешь?

– Потому что все пропало.

– А что случилось?

– Не знаю. Эрик… Он… он стрелял в человека.

– Боже мой, прекрати! Слышишь? Возьми себя в руки. – На какое-то мгновение он впал в бешенство. – Ты еще не выбралась из леса и не понимаешь настоящий смысл слова «пропало». И прежде всего ты должна думать о Морено.

Я кое-как овладела своими эмоциями и вытерла слезы.

– Так вот почему вы появились. Из-за Марко.

– Я здесь из-за тебя…

– Почему же он вас не узнал? Там, во дворце? И это вы были в Риме, в красной бейсболке?

– Он не узнал меня по той же причине, что и ты. Потому что я этого не хотел. Признаюсь, я допустил небольшую оплошность в Сиене, когда ты едва не разбила мне голову чем-то вроде подсвечника. – При этом воспоминании его злость или страх испарились и их место заняла легкая усмешка. – Но все это забылось, когда я увидел, как ты здорово соображаешь. Я говорю про мозаику с волчицей – к которой подвел тебя я, не забудь! Я понял это, ознакомившись с загадкой. Но черт возьми, ты разгадала ее, дитя мое, а тогда я еще не был в тебе уверен!

– Постойте. Ведь это вы нашли в прошлом году в джунглях «Королеву нефритов» еще до того, как мама добралась до этой пещеры… Так вот почему там было все разрыто…

– Разумеется. Я как раз собирался вылезти со своей находкой на свет божий, как вдруг появились эти подонки, и мне пришлось уносить ноги, чтобы сохранить свой инвентарь в рабочем состоянии, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Хотя мне было приятно прочитать в газетах, что потом до этой пещеры добралась твоя матушка и навела там, так сказать, полный порядок… Правда, говорят, она попала в какую-то передрягу…

– Почему же вы всем лгали?

– Потому что мертвый человек не опасен для своей семьи. Дружки Марко собирались нагрянуть к Иоланде, чтобы я отведал своего собственного самогона, как говорим мы в джунглях. А дальше на очереди была бы ты. Я и подумал, что если им станет известно о моей смерти, они успокоятся.

– И вы ошиблись, Томас.

И опять его лицо почти утратило выражение, свойственное лихому олмекскому парню.

– Я знаю. Все оказалось напрасным. Причем из-за этого сынка Морено, Марко! Здесь, в Европе, он был тихим и мирным алкоголиком, пока не узнал о гибели своего отца. Он тут же примчался в Гватемалу. Принимая во внимание то, что безумный Эстрада превратил в месиво тело его отца, можно удивляться, что этот маменькин сынок не тронулся. Дело в том, что у мальчишки заработали мозги и он решил, что обязан отомстить мне за своего двоюродного братца, защитить доброе имя отца этого негодяя, полковника Морено, и все в этом роде. Мне ничего не оставалось, как перестать скрываться и заставить его заинтересоваться тобой…

– Под видом Сото-Релады…

– Верно. Я появился в образе скупщика краденого и подбросил ему письмо Медичи, которое я разыскивал четырнадцать лет. Это я рассказал ему о тебе и о твоем уме и сообразительности. О том, что ты сможешь помочь ему найти золото и вообще весьма пригодишься, однако предупредил, что если он тронет кого-нибудь из твоих родственников, то ты и пальцем не шевельнешь.

– Но вы хотели, чтобы я узнала о вас, и поэтому составили эту анаграмму.

– И подбросил тебе еще сотню наводок, когда мы во Флоренции говорили по мобильнику, – а это было непросто, скажу я тебе. Потому что мне приходилось все время следить за этими дебилами, приятелями Марко, и носиться между всеми вами, как шарик от пинг-понга, заметая след.

Я еле сдерживала свое негодование.

– Лучше бы мне не слышать всего этого!

– Погоди, успокойся! Я хочу предупредить тебя. Ты должна держаться подальше от Марко. Прямо начиная с сегодняшнего дня. И не подпускай его к Иоланде и к своему дружку. Он и без того выглядит так, будто его выдернули из могилы. Но о причинах я сейчас говорить не хочу, просто я знаю, что это создаст для вас проблемы. А у тебя есть дела поважнее.

– Марко. Он наверняка сейчас едет за нами.

– Верно, и для меня это отнюдь не секрет. – Томас обернулся и усмехнулся. – Он там, в пятом вагоне. Я все время присматриваю за ним отсюда. – Я посмотрела на стеклянную раздвижную дверь, отделявшую вагоны друг от друга. – Потому что он невменяемый. Поняла? Насколько я могу судить, в отношении его ты вела себя как настоящая женщина, он вскружил тебе голову, и ты подумала, что не такой уж он плохой, верно? Нет, Лола, ему ничего не стоит убрать тебя. Хотя сейчас он и выглядит таким несчастным и жалким щенком, совершенно одиноким и все такое. Не давай себя провести.

– Благодарю, у меня есть свое собственное мнение.

– Я говорю серьезно – будь осторожна. Я наблюдаю за ним. Этому парню уже невозможно помочь. Он впал в глубокую депрессию и два дня назад пытался покончить с собой. Мне эти признаки хорошо знакомы. Но к сожалению, он этого не сделал.

– Господи!

– Мужчины из семейки Морено недолго сохраняют свою любезность и обходительность. Вскоре, как только игра развернется вовсю, он станет совершенно другим, настоящим негодяем. Вот почему, когда дело касается Марко Морено, я готов нарушить одну из десяти заповедей.

– Но почему вы оказались в поезде?

– Потому что хочу быть уверенным в том, что ты нашла это золото и при этом осталась живой и невредимой. – Его лицо приняло выражение озабоченности. – Иначе говоря: я очень любопытный. Мне хотелось узнать, как ты справилась с этой игрой. Хотелось самому это видеть.

– Что видеть?

– Правда ли то, что сказала о тебе Хуана.

– А что она сказала?

Он пристально вглядывался в меня.

– Что ты – моя дочь.

При слове «дочь» я ощутила необыкновенное смятение.

– Вы считаете, что мама вас обманула? – с надеждой спросила я.

– Нет, конечно, нет! Я хотел сказать, что ты и в самом деле пошла в меня. То есть что ты яблочко, недалеко упавшее от яблони. Думаешь, у меня не было любовных историй с женщинами, бегавшими за мной со своими отпрысками и требовавшими, чтобы я признал в них своих детей? Черт побери! Некогда мне было с ними возиться, да и по характеру я не такой деликатный и вежливый, как городской дружок Хуаны, что вырастил тебя. Только не думай, я вовсе не хочу его обидеть. Потому что такой парень, как я… Черт! Словом, какой из меня отец! Как видишь, я не способен быть нежным папулей. Лучше бы мы с Хуаной никогда не встречались.

– Я про вас многое знаю, – сказала я. – И про ваши испытания – мне рассказывала про них Иоланда. Когда ей было двенадцать, в джунглях…

– А думаешь, почему она стала такой смелой и выносливой? Только такая женщина и может выжить на этой смердящей свалке, какой стала наша планета.

Поняв, что эта тема уведет нас в нежелательном направлении, я заговорила о другом:

– Говорят… Я читала, что вы… что де ла Роса умер здесь, в Венеции. Свидетельство о смерти выглядит достаточно убедительно.

Томас только улыбнулся:

– Я понимаю, что мне не следовало бы показываться. Так было бы лучше для Ио, да и для всех остальных. И можно было, слывя мертвым, спокойно присматривать издали за Иоландой, как это и делают покойники. И как же мне было хорошо без этих назойливых женщин! Но беда в том, что у всех наших родственников одна и та же проблема. Уж слишком они все любознательные да неуемные, вечно суют свой нос туда, куда не следует. Хотя ты наверняка уже слышала об этом. Твоя мать, должно быть, рассказывала тебе о семье…

Я промолчала, но мое лицо выдавало меня.

– А может, и нет. Скорее всего она не говорила об этом, жалея старину Мануэля. Очень хороший человек. Но все-таки жалко, что ты ничего не знаешь о своих предках. Тогда ты поняла бы, почему ты такая… такая странная.

Я затаила дыхание.

– Что вы хотите сказать?

– Что я хочу сказать? Посмотри-ка на себя. Ты же до мозга костей настоящая де ла Роса. Даже когда ты злишься, кричишь и фыркаешь, дорогая. Если хочешь, я расскажу тебе кое-что о нас. Покажу тебе, откуда у тебя такая натура. Что еще ты унаследовала помимо этого письма. Хочешь, малыш?

Я молчала.

– Вижу, что хочешь. Потому что ты, Лола, напоминаешь мне твоего деда. Своим пристрастием к книгам и тем, как два года назад ты очертя голову кинулась в джунгли. Так вот, твоего деда звали Хосе Диего де ла Роса. Он исходил всю Аргентину, разыскивая меч, принадлежавший, как он уверял, королю Артуру, а позднее унаследованный и спрятанный верной подругой Че Гевары. Он бродил по Патагонии с рюкзаком, тяжелым от секстантов, барометров и книг по истории, в поисках этого меча. «Я думаю, что меч лежит на дне лагуны Негра, мой мальчик, его туда забросили по приказу главарей революционно-партизанского движения, выражая тем самым свое презрение к нему», – поведал он мне, подсовывая одну из своих книг. Клянусь Иисусом, он был гением и пришел к правильному выводу, предположив, что меч находится на дне лагуны. Но не успел он хорошенько изучить меч, как был смертельно ранен шестью пулями, выпущенными каким-то недобитым перонистом. А еще… Девочка, уж не собираешься ли ты упасть в обморок? Ты хорошо себя чувствуешь?.. А еще была у тебя такая прабабка, по имени Иксалуо. Ноги у нее были кривыми, как у балаганного уродца, но это не помешало ей в начале XIX века отчаянно сражаться с испанцами за независимость Гондураса. Подсмотрев, как те изготовляют пороховую смесь, она смастерила самопальную мину и устроила взрыв в лагере неприятеля, унесший жизнь 80 солдат. Однако и сама она при этом погибла…

– Ну хватит уже! – воскликнула я, хотя его рассказ страшно заинтересовал меня. Мне очень хотелось узнать больше об этой необычной, неизвестной мне семье, словно сошедшей со страниц моих любимых книг. Я готова была не есть и не спать, а только слушать, как мой столь неординарный отец объясняет мне, как я стала такой, какая есть. Но я считала себя не вправе слушать его рассказы, потому что это было бы предательством по отношению к Мануэлю. – Прекратите!

Он небрежно откинулся назад.

– Ничего, Лола. Я расскажу, когда ты будешь к этому готова. – Затем более деловитым тоном добавил: – Все равно нам пора заканчивать этот разговор.

– Почему?

– Потому что ты должна кое-что сделать. Это насчет Марко. Я для того тебя и вызвал. Я все время слежу за ним, вижу, как он плачет и поигрывает пистолетом, прихваченным у парня, оставленного вами в луже крови в Риме. Ему кажется, что он больше не нравится тебе, Лолита! А он считает тебя единственной девушкой в этом огромном и ужасном мире, понимающей его, способной оценить его ум и посочувствовать ему в его тоске об отце. Но если я позволю ему размышлять слишком долго, он может свернуть не в ту сторону. То же самое произошло на войне с его папашей – жуткое зрелище! И мне не хочется толковать с ним, пока мы не удалимся подальше от этих не в меру предприимчивых ребятишек, коими полон поезд. Поэтому тебе придется пойти и успокоить его, что тебе так хорошо удается, если верить его болтовне. Наговори ему о том, что он будет загребать золото обеими руками, станет наконец маленьким Гитлером, признайся, слегка смущаясь, что ты считаешь его замечательным и никем не понятым авантюристом. И постарайся сделать это скорее, пока у него не начался припадок, потому что тогда мне придется плохо поступить по отношению к нему прямо на глазах у всех.

– Я не хочу, чтобы вы с ним что-нибудь сделали, – сказала я. – И не надо, чтобы он вас увидел.

– Как тебе известно, когда мне нужно, я умею становиться невидимкой.

Я в отчаянии схватилась за голову:

– И Иоланда…

– Насчет нее не беспокойся. Я позабочусь об Иоланде, она моя любимая девочка. Так же, как я позабочусь о тебе и твоей матери…

– Вы позаботитесь о маме и обо мне?

В его обещании почувствовалась угроза Мануэлю, и мне захотелось схватить Томаса за воротник, закричать, обвинить его в чем-нибудь, словом, сделать так, чтобы никогда больше его не видеть.

Но ничего подобного не произошло. В Сиене я читала его лицо, как книгу, и хотя раньше никогда не встречалась с ним, узнала с первого взгляда. Глядя на своеобразно красивое лицо этого человека, я вдруг поняла почему. Я узнала его потому, что увидела в нем себя. Я походила на этого изворотливого медоточивого разрушителя даже больше, чем Иоланда. С этим словоохотливым отцом, бросившим свою дочь, у меня было больше общего, чем с мамой.

Но на этот раз с меня было достаточно. Не проронив ни слова, я покинула Томаса де ла Росу и направилась в конец вагона.

– Будьте осторожными, мои дорогие, – донесся мне вслед его голос.

Я обернулась и увидела, что он уже быстро скользит по проходу между рядами кресел и его длинные волосы мотаются по спине. Он скрылся за дверью, в тамбуре вагона.

Он отлично поработал со мной, пролив яркий свет на природу моих странностей и напомнив, что Марко стремится стереть с лица земли малейшие доказательства существования нашего рода.

Я постаралась успокоиться и вошла в пятый вагон.

Но в нем не застала никакого ожидающего меня кровожадного бандита.

Томас дал мне неверную информацию, его опасения были из прошлого.

Я открыла двери и увидела сидящего в кресле человека с впалыми щеками, погруженного в глубокое раздумье, подобно какому-нибудь отшельнику.

Марко Морено медленно поднял взгляд своих синих глаз, нисколько не удивившись моему появлению.

– Несколько минут назад я вышвырнул пистолет из окна, – тихо сказал он. – Я стер с него отпечатки. Вашего друга никто не выследит. – Он помолчал. – Именно это я имел в виду, когда говорил, что помогу вам.

Я села напротив него и долго молчала. Глядя на его измученное лицо, я снова подумала, как он мог допустить убийство сторожей, пыталась догадаться, что имела в виду Иоланда, рассказывая про каких-то гватемальских крестьян. Я ничего этого не забыла, напротив. И все-таки понимала, что передо мной сидит человек, глубоко переживающий совершенные им или с его попустительства преступления, точно так же, как находящийся в шести вагонах от него Эрик переживал тяжелый кризис, поразивший его добрую душу. Марко познавал болезненный урок, ему становилось ясно, что он может стать другим.

Он посмотрел на меня, уныло кивнул и уставился в окно на проносящиеся мимо голубые огни. В данный момент мы понимали друг друга без слов.

– Что же мне с вами делать? – наконец спросила я.

– Не знаю.

Марко похлопал меня по ладони, задержав на ней свою руку. Когда же я мягко высвободилась, он снова устремил взгляд в окно.

– Но я знаю, Лола, что она вам понравится.

– Кто?

Он улыбнулся, как будто был влюблен в меня, и кивнул на разворачивающийся за окном вид:

– Не кто, а что! Добро пожаловать в Венецию!

Итак, мы приехали. Уже виднелась водная гладь, кобальтово-синяя и сияющая, как топаз. Дальше, как будто плывя над лагуной, высились дворцы с сияющими куполами и шпилями. Знаменитые венецианские голуби темными точками кружились в вышине над площадью Святого Марка, над светлыми обелисками, увенчанными золотыми крылатыми львами, эмблемой этого города, куда мы прибыли в поисках убежища.

Сердце мое дрогнуло при виде Четвертого города.

Книга 4
ЛИЦЕМЕРНЫЙ НЕГОДЯЙ

Глава 42

Я смотрела на совершенно разбитого Марко Морено. Дела Роса сказал, что хочет оказаться с Марко один на один, вдали от людей, чтобы отомстить ему за все преступления клана Морено. Но я решила, что больше никто никого не убьет.

По внутренней трансляции объявили о прибытии в Венецию.

Я отправила сообщение маме:

«Мы приехали, встречаемся площади Святого Марка через полчаса».

Затем обратилась к Марко:

– Идемте.

– Куда? Вы пойдете со мной одна?

– Нет.

Я взяла Марко за руку и чуть ли не насильно потащила его за собой через вагоны, хлопая дверьми. Томаса я не заметила, но не сомневалась, что он нас видел. Судя по мелькающим за окнами пейзажам, мы почти прибыли на место.

– Конечная станция – Венеция! – донеслось из громкоговорителя.

Еще одна дверь открылась и захлопнулась за нами.

Эрик и Иоланда сонно уставились на нас, остальные пассажиры, уже встав с кресел, доставали с верхних полок свой багаж.

Эрик взглянул на Марко из-под припухших век.

– Он ехал с нами? – пробормотал он.

– Да, – подтвердила я.

– Хорошо, что я об этом узнал, пока еще не совсем пришел в себя, – заметил он Марко. – Надеюсь, эта заторможенность еще продлится, мне по душе такое состояние.

– Взгляните на себя, – сказал Марко. – По-моему, с вас достаточно.

– Мне нужно было убить вас еще во Флоренции. – Эрик отвернулся. – Но теперь мне уже не хочется.

– Да, вы для этого не подходите.

– Где мой отец? – придя в себя, обратилась к нему с вопросом Иоланда. – Где он похоронен?

Я торопливо собирала вещи и поглядывала на дверь вагона, опасаясь увидеть полицейских. За окном моторные лодки разрезали отливающую металлическим блеском поверхность лагуны, вздымая волны, и старинные здания будто покачивались на них, как в мираже. Состав дернулся и замер.

– Не задерживайтесь, нам надо уходить! Скорее, – торопила я своих спутников.

Воздух над площадью Святого Марка был пронизан перламутровым светом, в его лучах вспыхивало на солнце белоснежное оперение голубей и ярко пестрели разноцветные одежды туристов. Сам собор представлял собой высокое, увенчанное золотым крестом строение с квадригой мощных лошадей на центральном фасаде, которые будто неслись галопом над высокими дверями, украшенными великолепной резьбой.

Я добежала до площади первой, оставив позади Эрика, Иоланду и Марко Морено. Люди стекались сюда со всех сторон и застывали, задрав головы и восхищаясь византийским великолепием этого храма. Они напомнили мне грешников с фрески Микеланджело «Страшный суд», с испугом взирающих на ангелов, парящих в небесной выси.

Разглядев в этой волнующейся толчее двух невысоких смуглых жителей Южной Америки, я едва не завопила от радости. Выставив перед собой огромные дорожные сумки цилиндрической формы, они не давали толпе раздавить их.

– Чудище мое!

– Мама! Папа!

Они бросились ко мне – мама с разметавшимися волосами цвета соли с перцем, папа со сверкающей на солнце лысиной, – и когда мы обнялись, конца не было упрекам и пылким заверениям во взаимной любви.

Оглядев толпу и убедившись, что восставший из мертвых мой родной отец не подстерегает нас, я повела своих родственников к одному из шатких столиков расположенного поблизости с площадью кафе «Флориан», существующего с XVIII века.

– Марко… Простите, объясните мне еще раз, кто вы такой? – спросила моя матушка после того, как заказала для нас ярко-красный коктейль «Кир Рояль» и тоник «Сабайон».

Ее густые седые волосы торчали во все стороны, темно-карие глаза сияли радостью на морщинистом скуластом лице. На ней были джинсы цвета хаки и твидовый пиджак, она разговаривала, оживленно жестикулируя руками с красивыми длинными пальцами.

– Мануэль говорил мне про вас что-то… довольно настораживающее… Как будто вы не совсем в себе и что мы конфликтовали с вашими родственниками. Еще что вы вроде бы соблазнили нашу дочь, потом увезли ее сюда, в Италию… буквально накануне ее свадьбы. Кстати, теперь до нее остается всего неделя! Если все это так, то мне следовало бы задать вам хорошую взбучку! Но сейчас, когда я вас увидела, вы вовсе не кажетесь мне злодеем, а скорее очень несчастным человеком.

– Это сын полковника Морено, – пояснила своим низким голосом Иоланда.

И без того большие, чуть выпуклые глаза моего приемного отца Мануэля стали еще больше, а обрамляющие его блестящую лысину легкие пряди волос взлетели, словно наэлектризованные, и сухощавое же тело словно съежилось.

– Если мы правильно понимаем, говоря о полковнике Морено, ты имеешь в виду того отвратительного и вздорного…

– Именно его, – кивнула Иоланда.

– Здравствуйте! – прервал ее Марко и протянул руку. – Сеньор Мануэль Альварес, куратор музеев Гватемалы. И профессор Хуана Санчес, знаменитый археолог, нашедший «Королеву нефритов»! Рад с вами познакомиться.

Мать, в замешательстве пожимая протянутую руку, заметила:

– Гм-м… Привет. Вы очень любезны, молодой человек. Но, Иоланда, разве он не опасен?

– Конечно, – отвечала Иоланда. – Я же вам говорила.

– Он… это… как его… Словом, больше он не опасен, – поспешила я успокоить родителей.

– Ах вот как!

– Д-да, у меня нечто вроде простоя, – удивленный моим порывом, пояснил Марко. – Сейчас я просто слоняюсь без дела.

Мать внимательно посмотрела на него.

– Ну, выглядите вы ужасно. Так вы не собираетесь никого убивать или калечить?

– Нет, нет!

– Рада это слышать. Потому что, имейте в виду, – она вдруг повысила голос, – я из тех мамаш, которые защищают своего ребенка, как разъяренная медведица! Поняли? И могу быть очень и очень опасной: я способна застрелить или пырнуть человека ножом, если он только тронет мое дитя.

– Я вас понял.

– Ну и отлично.

– Мам, успокойся!

– Нет, Хуана, не слушай ее, – возразила Иоланда.

– Иоланда, я сама знаю, когда мне волноваться, а когда нет! Я достаточно пожила на белом свете, чтобы знать, что даже с опасным врагом можно вполне цивилизованно посидеть за одним столом. А иначе разве мои раскопки в джунглях закончились бы благополучно? Смогла бы я стать деканом факультета? Пережить Томаса? – кричала она. – Слушайте и не пренебрегайте житейским опытом и мудростью такой фантастически старой ведьмы, как я.

– Хорошо, – усмехнулся Марко.

– Ну и ладно. Теперь, когда нас представили друг другу, должна вам сказать, что все вы выглядите полумертвыми. Но слава Богу, теперь я с вами.

– Только давай проясним один момент, Лола, – сказала моя сестра. – На самом деле ты не знаешь, что это за человек.

– Не что, а кто, – уточнила я.

Она отмахнулась от меня.

– Дело в том, что я не могу об этом забыть. Видишь ли, Хуана, он говорит, что знает, где похоронен Томас.

– И я действительно это знаю, – небрежно подтвердил Марко.

Мама отодвинула свой бокал.

– Вот это да! Я вижу, ты продолжаешь мучить себя тщетными надеждами. Дорогая, Томас умер, и никакие разговоры не вернут его…

Отец взял мою руку, которой я прикрыла глаза во время этого разговора.

– Я так рад, дорогая, снова тебя видеть!

– Папа!

Он пристально взглянул на меня, затем обнял меня своими худыми руками.

– Я так за тебя боялся! – Он крепко сжал меня. – Как только я услышал по телефону твой взволнованный голос, я не знал ни минуты покоя, пока не прилетел сюда, чтобы помочь тебе…

– Спасибо, папа…

– И конечно, чтобы вовремя привезти тебя домой к свадьбе, уже стоившей нам чертову уйму денег. Ведь осталось всего семь дней! И ты пропустила прием гостей со свадебными подарками! Хотя правильнее было бы назвать этот прием какой-то вакханалией, во время которой пьяные девицы в разной степени обнаженности плясали и оглушительно орали какие-то разнузданные песни… Впрочем, я захватил с собой фотографии, чтобы показать тебе…

– Извини, папа, и не волнуйся. Я сама собираюсь увезти Эрика домой.

Отец несколько раз клюнул меня в щеку своим острым носом.

– Хорошо, договорились. Ну что ж, а теперь расскажи, чем закончилась ваша поездка, предпринятая с целью установить, почему Антонио погиб во время сражения между защитниками Сиены и флорентийцами, и посетили ту долину, где происходило сражение? Вы занялись этим, наверное, сразу после того, как попали на страницы всех газет за порчу бесценной мозаики в Дуомо? Иоланда нашла и блог, описавший данные события, причем в этом преступлении винили каких-то невменяемых южноамериканских метисов или отчаявшихся сицилийских сепаратистов. Мы решили, что это были именно вы.

– Сиена… э-э… да… гм-м…

– Я слушаю.

– Ну, вообще-то это было нечто! Ты же читал книгу «Господь любит Могущество», где Альбертини рассказывает, как Антонио разделался со своими же…

– Господи, конечно! Каким-то взрывчатым веществом. Он сделал это по ошибке, да? Из-за тумана…

– Нет, папа, никакой ошибки не было. Мы туда ездили, в Марчиано-делла-Чьяна. И было холодно, а вовсе не тепло, как писал Альбертини про день сражения…

– Произошедшего в начале августа.

– Да. Но воздух был совершенно прозрачным и ясным. Ни тумана, ни облаков. Я считаю, что Антонио отлично видел, что он делает, то есть знал, что убивает своих же сторонников.

В черных глазах отца сверкнул огонек заинтересованности.

– Любопытно!

– Мне нужно, чтобы ты помог мне уяснить, почему он это сделал.

– Но сначала вы должны показать нам свои находки. – Мама взмахнула рукой. – Ты достаточно говорила о них по телефону, но, как известно, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! Доставай их.

Марко удивленно поднял брови. Он еще не слышал о других ключах. И хотя я не слишком хорошо его знала, я была уверена, что если он найдет золото раньше нас, то захватит его себе.

– Ну, Лола? – спросил он. – Мы ждем.

– Не бойся, я за ним присмотрю, – заявила Иоланда, прищурив глаза на Марко. – Мне это по силам, тебе ли не знать!

– Хорошо.

Достав из рюкзака дневник Софии и два медальона, я положила их матери на ладонь. Тем временем Иоланда торопливо рассказывала, как мы обнаружили третий медальон в запертой витрине сокровищницы в соборе Святого Петра, опустив при этом подробности того, как мы с Эриком задохнулись и едва не погибли в подземельях Остия-Антики.

– Мы считаем, что эти буквы составляют кодовое слово, необходимое для обнаружения сокровища Антонио.

– Невероятно! – воскликнула мама. – Мануэль, ты только посмотри на эту тонкую работу по металлу! Итак, у вас имеются три буквы: L, P, U.

– L, P, U? – повторил Марко. – Не хватает одной буквы. И получится слово Lupo, по-итальянски «волк». Ведь Антонио был тем самым «Волком».

– Это очевидно, – заметила я. – Но почему-то меня это настораживает.

– Да, действительно. Знаете что, не будем торопиться, – рассудил отец, – а подумаем лучше, какое еще слово можно составить из букв L, P, U. Pulce? Нет, не подходит. Оно означает «блоха».

– А если opulenza? – предположила мама. – «Богатство» – это же синоним сокровища. И потом еще это… как его…

– Opusculum по-латыни, – пояснила я. – То есть небольшое литературное произведение. А мы знаем, что Антонио был очень образованным. И opulus, что значит «клен»… гм-м… opuncuolo – какая-то птица. Но во всех этих словах много букв.

– А может, это акроним, – вставил Марко.

– Или акростих, – сказал отец.

– Или анаграмма, – кивнула Иоланда.

– Каламбур! – воскликнула мама.

– Аббревиатура, – придумала я.

– Омоним, – снова проявил инициативу Марко.

Мама рассматривала два блестящих золотых медальона и вдруг подняла голову.

– Чего здесь не хватает?

– Что ты имеешь в виду? – спросил Мануэль.

– Чего-то не хватает, только не пойму, чего именно, – сказала она. – Какого-то специфического шума… такого, понимаешь, постоянного раздраженного ворчания, что ли…

– Ворчания?

– Ну да. Обычно в таких ситуациях всегда слышно какое-то непрерывное ворчание и бормотание…

– Ты про Эрика! – расстроившись, догадалась я.

Мама, опустив подбородок, устремила на него пронзительный взгляд.

– Ты права. Дело именно в нем. Господи милостивый! Наш Эрик молчит, ничегошеньки не говорит!

Все время, пока мы сидели за столом, Эрик, храня молчание, с угнетенным видом заключенного сосредоточенно рассматривал свой бокал, не прикасаясь к нему.

– Эй, парень, что с тобой? – спросил Мануэль.

– А? Что? – очнулся Эрик.

Мама похлопала его ладонями по лицу.

– Боже мой, что вы с ним сделали? Что случилось? Он же сам на себя не похож! У него что, была черепно-мозговая травма?

– Ну… – замялась я. Не говорить же, что вчера он убил человека. – Он просто устал…

– Эрик?! Он никогда не устает! После того как он сделал тебе предложение, он не спал три недели и непрерывно тараторил!

– Ну, тут была одна… Кстати, вы про нас что-нибудь слышали? – спросила я. – В новостях?

– Только про Дуомо… А что? Что еще случилось?

– Ну, просто…

– Произошла эта… – пробормотала Иоланда.

– Ужасная…

– Нет! – коротко и твердо бросил мне Эрик, покачав головой. Мне показалось, что он хочет сказать: «Они не должны узнать о том, что я натворил!»

– Да что же? – воскликнули родители.

– Произошла эта история…

– Несчастный случай…

– Ну, не совсем так…

Мы с Иоландой умолкли, а родители встревоженно воззрились на нас.

Марко вздохнул, достал из кармана сигарету и, взяв со стола спички, закурил.

– Да просто мы с Гомарой подрались, – пробормотал он. – Ему не по себе, потому что он слегка перестарался со мной.

– Из-за чего же вы подрались?

Марко скосил взгляд на Эрика, соображая. Синяк у него на щеке был еще довольно заметен, вокруг глаз пролегли глубокие морщины.

– Из-за Лолы, – как бы нехотя сказал он, криво усмехнувшись на Эрика сквозь дым сигареты.

– Из-за Лолы?

– Да, но стоит ли вдаваться в подробности? В конце концов, это не очень приятно.

Однако моя мамаша заметно разволновалась.

– Эрик, неужели ты сцепился с этим человеком на почве ревности?

– О Господи! – воскликнул Эрик, старательно протирая глаза ладонями.

– Именно это он и сделал, – подтвердил Марко.

– Эрик здорово его поколотил, – вставила Иоланда.

– Он налетел на меня как бешеный зверь, – красноречиво отметил Марко. – И я проиграл.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю