Текст книги "Тень. Своя судьба (СИ)"
Автор книги: Икан Гультрэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
Младшего сына королевской четы я обнаружила не сразу. Меня удивило, что за все время, пока я наблюдала за семейством, он не объявлялся ни разу. Как это может быть, чтобы родители совсем не виделись со своим ребенком? Или он воспитывается не во дворце, а где-то в другом месте. Впрочем, при мне родители ни разу не навестили и принцессу. Завтракали король с королевой обычно вдвоем в общей гостиной, связывавшей их личные покои, обедали в трапезном зале, где к ним присоединялись его высочество и кто-то из придворных, но принцессу к столу никогда не звали. Словом, обычаи монаршей семьи вызывали недоумение.
Я не стала задавать принцессе назревшие вопросы, а решила проследить за перемещением слуг во дворце и их разговорами. Мое расследование привело меня к изолированному коридору этажом выше, чем обитала остальная королевская семья. Вход туда не охранялся, однако дверь оставалась почти всегда запертой, и мне пришлось провести около нее немало времени, прежде чем удалось улучить момент и проскользнуть внутрь.
Зато, едва увидев мальчика, я поняла, почему младший отпрыск королевского дома не нуждается в Тени, да и вообще охраняется не слишком тщательно – разве что оберегается от посторонних глаз.
На тонкой шейке покачивалась несоразмерно большая голова с плоским лицом, круглыми выпуклыми глазками водянистого цвета и по-жабьи широкой щелью тонкогубого рта, из которого свисала тонкая ниточка слюны.
Лет триста назад такого ребенка, родись он в королевской семье, придушили бы сразу после появления на свет. Варварские времена канули в прошлое, мальчик живет, но едва ли купается в родительской любви. Похоже, кроме нянек, никто не занимается больным ребенком. О нем не говорят и даже не помнят. И вот интересно, когда его старший братец придет к власти, не предпочтет ли он окончательно забыть о том, что у его родителей был еще один сын?
В общем, мои тайные вылазки в королевские покои произвели на меня гнетущее впечатление. Возможно, если бы я могла, по совету Бьярты, подслушать что-нибудь стоящее, мои эмоции компенсировались бы ценностью полученной информации. Однако важные разговоры велись, очевидно, в других местах и в другое время, когда я вынуждена была находиться рядом с принцессой.
Единственным, кто отваживался толковать с его величеством о делах в вечернее время, был глава Тайной Канцелярии. Обычно они уединялись в рабочем кабинете короля. Пару раз я просочилась внутрь, но присутствие мара Стеумса в непосредственной близости неизменно вызывало у меня напряжение, мне все время казалось, что он вот-вот меня заметит, так что я от беспокойства не могла сосредоточиться на предмете беседы. Это были совершенно бесплодные попытки.
Мне приходилось довольствоваться сведениями, полученными из вторичных источников: из случайных фраз, оброненных младшими служащими, из бумаг, оставленных без присмотра на столе у секретаря буквально на считанные минуты – как правило, это были документы, не представлявшие особенной важности, – из слухов, которыми полнился дворец, но слухи, достигшие 'низов' содержали информацию искаженную и утратившую значительную часть своей ценности.
Словом, целостной картины у меня не складывалось. Я не понимала, чем живет страна, какие политические цели преследует король, чего добивается теми или иными добавками к законодательству. Вероятно, у меня просто не хватало опыта. А может, эти сведения были просто не слишком важны для меня лично, а потому не особо интересны, я же стремилась услышать и выловить то, что способно было так или иначе повлиять на мою судьбу.
Особый интерес вызывали у меня маги. Их во дворце было не менее полутора десятков, однако лишь один носил гордое звание придворного мага, остальные числились его помощниками и специализировались в различных областях магического искусства. Наибольшим спросом пользовались услуги алхимика, которому дамы заказывали всякие кремы и притирания для кожи, а кавалеры – мази для утомленных мышц. Многое другое не афишировалось, но, несомненно, было – зелья для злых шуток, привороты, яды и прочее. Остальные маги, за исключением целителя, по большей части бездельничали. В их обязанности входило регулярное обновление защитных плетений дворца, различного рода бытовая магия, призванная облегчать нелегкий труд дворцовых служащих... Но все это требовалось лишь время от времени, и маги были предоставлены сами себе. Считалось, что досуг этот они посвящают совершенствованию собственных умений. Некоторые из них действительно проводили долгие часы за книгами или в лабораториях, но в основном эти молодые люди, не обременяли себя излишним трудом и вели себя так же, как и их прочие сверстники при дворе: играли, пьянствовали, волочились за дамами.
Мое внимание к чародеям было вполне объяснимо: возможно, одному из них предстояло в будущем стать моим освободителем. Кому из них я должна буду передать составленную Бьяртой инструкцию? Кто возьмется совершить ритуал? И главное – зачем?
Однако самым важным для себя на тот момент я полагала поиск собственных корней, хоть и не спешила к нему приступать.
Надо сказать, библиотеку мне пришлось разыскать буквально в первые дни моего пребывания во дворце, когда я осознала, что уроки, на которых я вынуждена присутствовать вместе с принцессой, не принесут мне ничего, кроме скуки и раздражения. И я решила занять себя чтением, чтобы отвлечься от занудного голоса учителя, а в особенности – от тех странных вещей, которые он говорил.
Сначала я по привычке таскала с книжных полок романы, однако вскоре осознала, что ни истории о возвышенной любви, ни чужие приключения меня более не влекут. Против первых меня настроила собственная несчастливая влюбленность – прошедшая, но оставившая след в душе, а вторые утратили свое очарование, когда я обнаружила, что вокруг меня полно жизни, которая куда увлекательнее той, что записана на бумаге.
Пришлось обратить свое внимание на познавательную литературу. Я даже сочла это логичным в моем нынешнем положении: если уж у принцессы уроки, то и я должна получать новые знания. Наученная горьким опытом, я избегала брать в руки труды, посвященные последним десятилетиям таунальской истории. Мало ли что там понаписали в стремлении обелить королевский дом?
После долгих поисков я выкопала хроники времен становления на материке современных государств. Труд этот принадлежал перу некоего Орунага Соутраса, уроженца предгорий на границе сегодняшних Илмайи и Ругалдена. По его словам, он немало бродил по городам и весям, был участником нескольких военных кампаний, вращался в высшем обществе в мирное время, а когда растратил свое немалое состояние, стал помощником Рихара Долгоносого, основателя Школы Магического Искусства. Свой досуг почтенный Орунаг посвящал изложению на бумаге тех событий, свидетелем и участником которых ему довелось бывать.
Честно говоря, записки Орунага Соутраса местами больше напоминали плоды фантазии автора, нежели настоящие исторические хроники. Безусловно, они содержали и реальные события – о многих из них я знала из рассказов наставницы, – но одновременно изобиловали загадочными пророчествами, явлениями богов и прочими чудесами, описания которых едва ли заслуживали доверия. Не то чтобы я не верила в богов, просто была убеждена, что им нет никакого дела до обычных людей... да и до необычных тоже. И даже до целых стран. В воспитательном доме нас учили возносить молитвы. Раз в неделю в приюте появлялся жрец, который путанно повествовал о сотворении мира. Его космогония изобиловала дырами, но смысл многочисленных умолчаний я поняла, лишь очутившись в доме Бьярты и добравшись до ее библиотеки: жрец просто берег наше целомудрие, избегая рассказывать о некоторых аспектах взаимоотношений богов, стоявших у истоков нашего мира. Сама же Бьярта никогда не заговаривала со мной о божественном. Теперь-то я понимаю, что маги, которым подвластны многие силы вселенной, не склонны искать милости у богов.
Но кое-что в описаниях чудес далекого прошлого меня все-таки заинтересовало. В частности, рассказы о плетельщиках судеб или, как их еще называли, прокладывающих пути. Мне уже приходилось прежде встречаться с упоминаниями о них, но до сих пор плетельщики представлялись мне некой разновидностью магов, наделенных даром предвидения, а Соутрас утверждал, что они служители богов. Вернее, одной-единственной богини – двуликой Арнастры, глядящей одновременно в прошлое и в будущее и не всегда отличающей одно от другого. В традиционном – изначальном – пантеоне, бывшем общим для всех известных мне государств, Арнастра ведала людскими судьбами. Честно говоря, представление автора о плетельщиках показалось мне вполне правдоподобным, пусть я и не чувствовала особого благоговения перед божественными силами. Просто не все в этом даре поддавалось объяснению магической наукой. Да, были маги-ясновидящие, которых время от времени посещали картины грядущего – не всегда понятные, чаще всего не имеющие ни начала, ни конца, редко поддающиеся четкому толкованию. Однако плетельщики, если верить тому, что о них написано, не только и не столько видели будущее, сколько были в состоянии нащупать некие узловые точки на пути к нему, рассчитать возможные варианты развития событий и даже повлиять на них определенным образом – например, являясь в сновидениях ключевым лицам или посылая им знаки. К счастью, дар этот во все времена встречался крайне редко. Страшно представить себе, что управление чужими судьбами может взять на себя обычный смертный человек, пусть даже и наделенный божественными дарами. Все-таки вопрос власти над собственной жизнью был для меня всегда болезненно важным, а потому сама мысль, что кто-то может обладать подобными способностями, пугала. После прочтения 'Хроник' я часто возвращалась мыслями к записке, оставленной Бьяртой – ведь кто-то послал ей тот сон, благодаря которому мы с ней встретились. И кто, если не один из этих загадочных плетельщиков?
Помимо 'Хроник' мою скуку на уроках скрашивали записки путешественников. Вот это чтение неизменно доставляло мне удовольствие и вызывало интерес. Путешественники – большей частью торговцы или ученые – не пугали чудесами божественными, а восхищались чудесами окружающего мира – растениями и животными, которые его населяют, людьми со всем многообразием их обычаев и традиций, искусством и ремеслами, творениями архитектуры... Словом, всем, с чем можно столкнуться, если ты не привязан к определенному месту... или человеку.
И все же, даже уже освоившись в дворцовой библиотеке, я по-прежнему опасалась подступаться к тому, что было для меня наиболее важным – к вопросу о своем происхождении.
Разумеется, я знала, с чего следует начинать: в библиотеке имелся толстый том под названием 'Аристократические роды Тауналя, их родовые знаки и общие сведения о происхождении и генеалогических связях'. Но мне было страшно за него браться: я боялась разочарования, меня пугала мысль, что, найдя своих родственников, я выясню, что не нужна им и от меня в свое время избавились намеренно.
Как выяснилось, опасалась я напрасно. Вернее, не того, чего следовало опасаться. Проведя не одну неделю за изучением книги, я не нашла никаких упоминаний о своих предках. Не было в Таунале семьи, которой принадлежал родовой знак с серебряной птицей и золотой волной на голубом поле. Оставалось два варианта: либо мой род происходил не из Тауналя, либо попал в опалу и был исключен из списков. Последнее казалось мне наиболее вероятным, ибо книга, найденная мною в библиотеке, была составлена всего семь лет назад. Более старых изданий я, увы, на полках не обнаружила.
Впрочем, возможен был и третий вариант – мой сон... был всего лишь сном. И никогда не существовало рода с таким гербом. Мало ли, в какие дебри может завести воображение подростка, какие скрытые фантазии населяют мой разум, находя свое отражение в сновидениях?..
Словом, я опять оказалась тем, кем начинала этот путь – девочкой, не помнящей о себе ничего до того момента, когда женщина, которую эта девочка почему-то считала своей няней, оставила малышку на крыльце приюта. Да и само лицо женщины изгладилось из моей памяти – помнилось почему-то только ощущение от ее руки, лежавшей на моем плече. Даже голос, объяснявший мне, что я должна сказать, когда дверь откроется, звучал пустым эхом, лишенным живых красок.
Отношения между мной и принцессой постепенно налаживались. Да и то сказать, глупо было бы жить в одной комнате, быть связанными ритуалом – и враждовать. Это понимали мы обе. Разумеется, ни о каком доверии с моей сторон речи не было, да и Нэлисса шла на сближение осторожно, возможно, чувствуя за собой вину, но не желая признаваться в этом ни мне, ни самой себе.
Однако у меня было нечто, чем она хотела обладать, а именно – доступ к информации, который давали мне способности Тени. Пусть принцесса не была больше заперта в своей 'башне', однако знакомства не завязывались так скоро, да и не стремилась Нэл к общению, относясь к людям, которые проживали во дворце, но знать не знали, кто она такая, с известной долей осторожности, на мой взгляд – оправданной, потому что ничего хорошего от кучки лживых, избалованных праздной жизнью придворных ждать не приходилось.
Так что принцесса довольствовалась малым – тем, что я сама могла ей поведать, возвращаясь со своих тайных прогулок. Ничего особо ценного – сплетни, подсмотренные сценки, – но все это создавало у Нэлиссы чувство причастности к той жизни, что велась за пределами ее покоев.
Впрочем, жизнь эта текла довольно вяло. Что я мола подсмотреть? Мелкие пакости, которые подстраивали друг дружке придворные дамы? Нелепую дуэль, один из участников которой ухитрился ранить собственного секунданта вместо противника?
Была, правда, скандальная история с уствейским послом, который напился и позволил себе неподобающее поведение на одном из приемов. После этого ему пришлось спешно покинуть Тауналь, а переговоры, которые казались его величеству Уйгару II столь несвоевременными, были отложены на неопределенных срок.
Разумеется, я знала, что стоит за всей этой историей – всего несколько капель прозрачной, без вкуса и запаха, жидкости, добавленной в бокал с вином, из которого довелось отпить бедолаге послу. Я видела это собственными глазами, но ничего не предприняла, хотя у меня имелась такая возможность. И нет, я не вмешалась в интригу вовсе не из лояльности к правящему дому Тауналя. Просто... мне не нравился сам посол. Буквально днем раньше я наблюдала другую некрасивую сцену, в которой господин посол показал себя не с лучшей стороны, будучи совершенно трезвым и способным отвечать за свои поступки.
Потом я думала, правильно ли поступила, предоставив событиям течь своим чередом, но так ничего и не решила.
К счастью, принцессу мои моральные терзания не интересовали, ей и в голову не пришло, что я могла вмешаться. Нэл просто потешалась от души, когда я описывала развернувшееся перед моими глазами действо.
Разумеется, не только принцесса додумалась до того, что Тени хорошо подходит роль соглядатая. Мар Стеумс посетил меня во время одной из утренних тренировок в танцевальном зале. А я-то наивно полагала, что никто об этих занятиях не знает!
Глава Тайной Канцелярии зашел совершенно бесшумно, и если бы не наука мастера Оли, я бы, пожалуй, и не заметила его появления. Одно движение – нажатие камушка на браслете – и мой фантомный партнер исчез, а я обернулась к Стеумсу и уставилась на него выжидающе.
– Тень?
– Слушаю вас, мар Стеумс.
– Давай присядем, – мужчина махнул рукой в сторону стульев.
Ну что сказать? Глава Тайной Канцелярии, не обладая талантами Тени, знал о происходящем во дворце – на всех его этажах – очень много. Но хотел знать еще больше, ибо при его должности информация лишней не бывает. Впрочем, ни казармы, ни кухня его не интересовали. Зато гостевые покои, особенно те, в которых останавливались заграничные визитеры, были, к великой досаде главы Канцелярии, недоступны его шпионам. В присутствии специально обученных горничных и лакеев иностранные гости важных разговоров не вели, а подслушивающие заклинания – так называемые 'уши' – распознавали и нейтрализовали при помощи амулетов, без которых по нынешним временам ни один уважающий себя дипломат из дома не выйдет, не говоря уж о том, чтобы к соседям с визитом отправиться.
К слову, у меня такой амулет тоже имелся, а потому 'уши' в покоях принцессы долго не жили. Подозреваю, мар Стеумс догадывался о причине, но тему эту благоразумно не затрагивал, потому что хотел от меня помощи.
Пожалуй, тайные визиты в покои иностранных гостей были бы мне интересны, но связываться с главой Тайной Канцелярии не хотелось, тем более, что другим его желанием было получать сведения о принцессе.
Не то чтобы я так уж мечтала оберегать тайны своей подопечной, у нее и тайн-то своих пока не было, по крайней мере таких, о которых бы я знала, но мало ли, как оно повернется, вдруг появятся, а делиться ими с кем бы то ни было казалось мне некрасивым. В общем, я попросила мара Стеумся дать мне время на размышления, но от категорического отказа удержалась – ссориться с могущественным и всезнающим главой Тайной Канцелярии мне было никак не с руки.
Однако принцессе я об этой беседе поведала. Мне было интересно, как она отреагирует. К моему удивлению, достаточно спокойно:
– Я думаю, ты не должна ему отказывать.
Я в изумлении подняла брови.
– Просто придется выбирать, – пояснила принцесса, – о чем стоит знать мару Стеумсу, а о чем лучше промолчать. Мы вместе будем это решать, – подмигнула мне Нэлисса.
Собственно, я так и намеревалась поступить, но все равно реакция принцессы показалась мне странной. Просто в голове не укладывалось, как могут уживаться в ней такое временами детское поведение со склонностью к вполне взрослым интригам. Меня вроде бы пытались этому учить, пусть и чисто теоретически, однако я все равно чувствовала себя крайне неуверенно, будто ступала на тонкий лед. А у принцессы, которая точно не получала подобающего ее статусу образования, это было, похоже, в крови. Кажется, она еще и надеялась, что я между делом выведаю у главы Тайной Канцелярии планы короля относительно самой принцессы. Но я на этот счет никаких иллюзий не питала: если от принцессы держат что-то в секрете, мне Стеумс точно не проболтается.
Через день, когда мар Стеумс снова заглянул в зал во время моих танцев с фантомом, я дала ему свое согласие, предупредив, что принцесса мне пока свои тайны не поверяет. Я оставляла себе лазейку, возможность окончательного решения – необязательно того, которого от меня ждут всесильный чиновник или принцесса. Глава Тайной Канцелярии на это только хмыкнул. Спорить не стал, но по-моему, рассчитывал, что всяко сумеет вытащить из меня больше, чем я намерена рассказать. Я и не сомневалась в его способностях – где уж мне, пятнадцатилетней, с опытным интриганом тягаться. Но все-таки я не теряла надежды, что у меня хватит ловкости обойти некоторые из его ловушек. В конце концов, пока я нужна принцессе, реальной власти надо мной у него нет, и мне не грозят ни казнь, ни пытки.
Что касается иностранных дипломатов, то Стеумсу предстояло смириться с тем, что опыта у меня никакого и отделить важное от второстепенного я не в состоянии, да и торчать постоянно в гостевых покоях возможности не имею. А о том, что я и тут планирую вести собственную игру, приберегая сведения для себя, знать ему необязательно.
Честно говоря, интерес Стеумса к внешней политике меня озадачил. До сих пор я полагала, что в ведении Тайной Канцелярии исключительно внутренние дела – заговоры, покушения, выявление неблагонадежных. Но после нескольких бесед с главой ведомства я пришла к выводу, что Тайная Канцелярия занимается абсолютно всем, а сам мар Стеумс, похоже, советник короля по самым разным вопросам.
Сотрудничать с главой Тайной Канцелярии мне понравилось. Мар Стеумс не давил на меня, не настаивал на том, что я должна выполнять его поручения по первому зову – понимал, что моя основная задача состоит совсем в другом. Однако вести наблюдение за дипломатами оказалось занятием увлекательным. Конечно, чаще всего они занимались решением не самых важных вопросов, речь обычно шла не о войне и мире, а о согласовании таможенных пошлин, например. Но мне и это было интересно – как все новое. Да, после уроков Бьярты я имела общее представление и о политике, и о финансах, и о торговле, но что такое теория без практики? За первый месяц своей шпионской деятельности я узнала, а главное, поняла о внешней торговле и взаимоотношениях государств достаточно, чтобы прежние знания улеглись у меня в голове, заняв подобающее им место. Кроме того, я не стеснялась задавать мару Стеумсу вопросы, если мне что-то было непонятно.
Обычно мы встречались вечерами у него в кабинете – раз в неделю, если не случалось ничего срочного. Тут у меня было преимущество перед главой Тайной Канцелярии – он не всегда мог меня найти, поскольку я не придерживалась четкого расписания, в то время как я могла не только вычислить, находится ли он у себя, но и определить, в одиночестве ли, и даже со временем начала чувствовать его близкое присутствие в других местах.
На этом, впрочем, мои преимущества заканчивались, потому что вся моя образованность не шла ни в какое сравнение с его запасом знаний, умом и хитростью.
Но притом, что я по-прежнему опасалась мара Стеумса, эти встречи мне нравились, они напоминали мне вечерние беседы с чародейкой, и лишь не проходящее чувство опасности заставляло меня постоянно держаться в тонусе, словно в присутствии хищного зверя. Конечно, когда-то я и Бьярты боялась, а она оказалась мне совсем не врагом, однако насчет главы Тайной Канцелярии никаких иллюзий я не питала. У человека, который, как я уже догадалась, был самым могущественным в Таунале и, возможно, являлся настоящим – тайным – правителем страны, не было слабостей. Он не мог позволить себе жалости или сострадания. И осознание этого помогало мне удерживать язык за зубами. Нет уж, я буду оберегать принцессу и ее маленькие пока тайны, какой бы неприятной ни казалась мне порой моя подопечная. Я стану для нее важной и полезной, просто незаменимой, не охранницей, но подругой и наперсницей, чтобы ей самой хотелось оберегать меня от чужих посягательств. И если принцесса пожелает освободить меня, пусть это случится тогда, когда мне это будет нужно. И хорошо бы в этот момент находиться подальше от мара Стеумса и от королевского дворца вообще. Именно поэтому ко всем сведениям, так или иначе касавшихся будущего Нэлиссы, я относилась с особым вниманием.
Дважды за то время, пока я находилась на негласной службе у главы Тайной Канцелярии, приезжали иностранные посольства, основной целью которых, скрытой за решением текущих вопросов, было прощупать почву насчет сватовства к принцессе. Привозили и портретики заграничных принцесс для наследника, но это делалось открыто. Принцесса же интересовала ближайших соседей не только и не столько как инструмент для укрепления отношений, сколько из-за того, что за невестами такого ранга в приданное обычно давали земли – как правило, приграничные территории, в приобретении которых соседи видели для себя особую пользу. Однако послов, интересовавшихся принцессой, мягко заворачивали, при этом не лишая надежды вовсе, но намекая, что принцесса пока слишком юна и к разговору о возможном браке следует вернуться позже.
– Как же, юна! – фыркнула Нэлисса, когда я передала ей содержание подслушанных переговоров. – Я думаю, дело в том, что меня уже давно кому-то пообещали. Тайно. Потому и трясутся так надо мной – видимо, очень важным считают этот брак.
– И ты не знаешь, кому именно?
– Даже не догадываюсь, – пожала плечами Нэл. – Впрочем, я не расстроюсь, если мне придется покинуть отчий дом. В конце концов, сама по себе я здесь все равно никому не нужна.
В отличие от принцессы, я догадывалась, какой именно союз может быть столь важным для Тауналя, но догадками своими делиться не спешила. Все-таки Нэл действительно была еще очень юной, и до семнадцати лет брак ей не грозил. Время у нас еще оставалось. И для меня этот момент был не менее важен, чем для Нэлиссы, ведь мне придется последовать за ней к будущему мужу, и если ее супруг сочтет, что принцесса во мне больше не нуждается... В общем, я об этом даже думать боялась. Хорошо, что это произойдет еще не завтра.
Мара Стеумса я все-таки попыталась расспросить. Однако глава Тайной Канцелярии от ответа ушел, намекнув, чтобы я не лезла не в свое дело. Дело-то я как раз считала своим, однако язык все же прикусила, спорить с этим человеком было не только бессмысленно, но и опасно.
А насчет преподавания принцессе истории и прочих наук он меня просветил. Как оказалось, тайны особой в этом не было. Прежний учитель ее высочества был, конечно, хорош, но крайне неосторожен в речах, и после нескольких доносов пришлось его убрать. Подбором нового занимался один из помощников Стеумса и руководствовался при этом исключительно степенью благонадежности нанимаемого. Разумеется, к благонадежности прилагался соответствующий диплом, и более ни Тайную Канцелярию, ни его величество, который лично утверждал кандидатуру, ничего не интересовало. Образованная принцесса? Да кому это нужно! Меньше знает – крепче спит. Впрочем, сам мар Стеумс нисколько не сомневался, что юная принцесса отнюдь не глупа и знает и понимает куда больше, чем мог бы предположить его величество.
– Вот как, – грустно отозвалась принцесса, когда я ей об этом рассказала, – что ж, я лишний раз убедилась, что сама по себе я никому не интересна, в том числе и будущему мужу, иначе бы он проследил за моим образованием.
– И кто тебе мешает самой об этом позаботиться? – возразила я. – В конце концов, мы все интересны и нужны в первую очередь самим себе, – и опять я чувствовала себя рядом с ней куда более умной, чем сама принцесса... и чем я на самом деле была.
Но Нэлиссу мои слова явно навели на размышления. Несколько дней она не возвращалась к этой теме, но я то и дело ловила на себе ее задумчивые взгляды.
– Послушай, Тень, – наконец заявила она, – тебя ведь учили куда основательнее, чем меня. Давай ты будешь со мной заниматься.
Отказать ей я никак не могла – с ее стороны это был серьезный шаг навстречу, признание своей слабости, и принцесса никогда не простила бы мне ни собственно отказа, ни малейшего намека на превосходство с моей стороны.
– А чем ты хотела бы заниматься?
– Ну-у, не знаю. Математикой, языками... Ты же знаешь несколько языков, значит, и я тоже смогу.
– Конечно, сможешь!
– С землеописанием я и сама справлюсь, в библиотеке есть хорошие книги, да и от уроков прежнего учителя в голове кое-что осталось. А как ты смотришь на то, чтобы нам разбирать после уроков те темы, которых касается этот, – принцесса пренебрежительно фыркнула, – учитель? А еще мне алхимия очень интересна. Зелья там всякие... – Нэлисса мечтательно зажмурила глаза.
– С алхимией сложнее. Это наука практическая, нужен доступ в лабораторию, а для этого придется запрашивать разрешения короля или мара Стеумса.
– Он не позволит, – мотнула головой Нэл, – а его величество – тем более. Жаль.
Но работы нам хватило и без алхимии.
Давая обещание своей подопечной, я не учла, что сама я усваивала языки, будучи совсем ребенком, когда разум послушно впитывает в себя любые знания. Принцессе шел шестнадцатый год, разум ее был все еще гибок, но прибавлялась еще и подростковая жажда получить все и сразу.
Словом, быть учительницей принцессы оказалось нелегко. Свободного времени у меня теперь практически не оставалось, исключая раннее утро, когда моя ученица еще нежилась в постели. А ведь были еще и поручения Стеумса, которыми я старалась не манкировать, ибо не жаждала объяснять главе Тайной Канцелярии, что именно отвлекает меня от его заданий. Уроки были нашей с Нэлиссой тайной, стоило в покоях появиться кому-нибудь постороннему, даже горничной, мы тут же прерывали любые занятия и переходили к беседам на нейтральные темы. На прогулках разговаривали по-илмайски – принцессе все-таки удалось настоять на том, чтобы гвардейцы держались на почтительном расстоянии от ее любимой беседки. Полагаю, без мара Стеумса здесь не обошлось – по всей видимости, глава Тайной Канцелярии уверился, что я у меня достаточная подготовка, чтобы защитить принцессу, а потому позволил это послабление. Нэлисса восприняла его как собственную маленькую победу и, чувствуя удовлетворение, перестала давить на своих охранников, требуя от них невозможного.
Но вообще-то уроки илмайского стали для меня настоящей головной болью – то, что мне в свое время было понятно на интуитивном уровне, принцессе требовалось облечь в строгие формулировки правил и снабдить примерами. Вероятно, дело было в возрасте, а может, в складе ума. Пришлось мне обложиться книгами, благо учебники по различным языкам в королевской библиотеке имелись.
Совсем иначе обстояло дело с математикой. Как выяснилось, кое-чему принцессу все-таки успели научить: она знала основные арифметические действия, решала простые уравнения и даже умела возводить числа в квадрат и в куб. Но самое главное, Нэлисса мгновенно усваивала все новое, ясно мыслила, и самой ей, видимо нравились эти занятия. Она с легкостью считала в уме, решала уравнения, которые я для нее сочиняла и радовалась собственным успехам. Вскоре возникла нужда в задачниках, и вот это стало уже проблемой. В библиотеке я не нашла ничего подобного, а поручить кому-нибудь купить книги мы не могли, чтобы не выдать себя. Правда, было у меня смутное подозрение, что и королю, и мару Стеумсу было по большому счету все равно, чем мы занимаемся, лишь бы заговоры не строили, однако я все же предпочла не рисковать, а потому попросту выкрала подходящие задачники у младшего сына мажордома. Совесть меня не мучила – не бедняков ограбила, а то, что мальчишку выпороли, когда пропажа обнаружилась, даже грело мне душу – уж больно гадким был этот парнишка: пользуясь полной безнаказанностью, устраивал пакости слугам, да еще и хвастался этим. Вообще, когда живешь невидимкой, люди открываются совсем не той стороной, какой они стараются поворачиваться к окружающему миру.
Краденое пришлось хранить в сундуке с моим оружием, куда никому не было доступа.
