Текст книги "Тень. Своя судьба (СИ)"

Автор книги: Икан Гультрэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

   – В таком случае, король Тауналя сидит на своем троне по ошибке. Возможно. Он питает какие-то иллюзии на этот счет, но на самом деле давно уже не правит страной самостоятельно.

   – Я подозревал нечто подобное. Стеумс?

   – Совершенно верно.

   – С интересом послушал бы об этом.

   Я нервно передернула плечами, вспомнив последнее письмо Нэлиссы.

   – Не сейчас, – успокоил меня Рэйм, – время терпит. Пока.

   Беседы с Владыкой были не просто интересны и познавательны для нас. Я все чаще ловила себя на том, что получаю удовольствие от этих встреч. Мне нравилось, как Рэйм смотрит на меня, как улыбается, рассказывает что-нибудь – без снисходительности наставника, а просто как друг, как равный.

   Но были темы, которых мы пока не касались в наших разговорах. Я не решалась расспрашивать Владыку о том, в чем его личный интерес, о котором он упоминал в Заповедных лесах. И о судьбе его помолвки с принцессой тоже не заикалась. Мне не хотелось разрушить неудобными вопросами уют и непринужденную атмосферу, которые складывались в нашем общении.

   Рэйм тоже пока помалкивал. Возможно, не жаждал делиться, а может, просто ждал, пока я сама об этом заговорю.

   Я созрела до расспросов, когда сочла себя готовой выполнить данное бабушке обещание. Мне не хватало одной детали, чтобы восстановить картинку и получить полное представление о планах Плетельщицы. Одного узелка, чтобы понять весь путь, который она для меня проложила. Мне казалось, что это будет правильно – сначала узнать все самой, а потом уже обратиться к ней за разъяснениями.

   Пока же я обратилась к Владыке:

   – Расскажешь?..

   – Что ж... Я ждал этого вопроса. Ты ведь уже знаешь, что она была Плетельщицей? – я кивнула. – Я тоже теперь это понял. Догадался, что именно она приходила во сне к моему отцу. Тогда же... я был возмущен. Отцу пришлось долго убеждать меня.

   – Что она ему сказала?

   – Я не воспроизведу дословно. Как уж запомнил: 'Когда тебе предложат принцессу с Запада для твоего сына – ни в коем случае не отказывайся. Только потребуй, чтобы к ней приставили Тень и привязали, когда войдет в возраст. И скажи сыну, чтобы не расторгал помолвку, если не получит ожидаемого. Пусть дождется, тогда всё и поймет'. Для меня это было дикостью – мало того, что Владыки Нимтиори никогда не брали в жены принцесс других правящих домов, а тут еще по указанию незнакомки, явившейся во сне. Не говоря уж о том, что привязывание Тени к носителю чудовищно само по себе. Но отец не уставал напоминать: это не наши боги, но мы живем в их мире. Они никогда не требовали от нас поклонения, но раз уж позволили себе вмешаться в нашу жизнь, это неспроста и стоит прислушаться. Так что, – Владыка криво усмехнулся, – мой интерес был в том, чтобы понять, кому и зачем это было нужно.

   – Понял?

   – Да, – ответил он, почему-то смутившись.

   Я догадывалась, что Владыка сказал мне не все, но настаивать я не решилась.

   За бабушкиным наследством я собиралась отправиться одна, отклонив предложенную Владыкой помощь и отказавшись от сопровождения брата. Есть такие ситуации в жизни, с которыми надо справляться самостоятельно, без помощи даже самых близких.

   – Ты понимаешь, что теперь, когда о тебе вспомнили, это может оказаться опасным? – Рэйм не скрывал своей обеспокоенности.

   – Понимаю, – я вздохнула, – но это мой долг. Только мой. К тому же я могу в любой момент уйти тенями, да и не собираюсь подолгу задерживаться на одном месте, чтобы позволить себя найти.

   – Я все-таки хотел бы пойти с тобой, – буркнул брат, – это проще, чем ждать и волноваться.

   – Я понимаю. Прости меня, но так надо. Я даже не могу объяснить тебе почему, просто чувствую.

   Из 'теневой' комнаты за кабинетом владыки я шагнула сразу в бакалейную лавку на окраине Левкраса. Здесь я когда-то проводила часы, наблюдая за людьми и слушая их разговоры.

   Никем не замеченная, я выскользнула за дверь и вдохнула полной грудью прохладный воздух. Осенью я ушла отсюда, осенью и вернулась. Правда, не в дом Райнера, которого больше не было. Впрочем, я еще пойду туда, когда настанет время... Вот будет у меня свой дом, а в нем – библиотека или хотя бы книжный шкаф, в котором найдется место для наследства старого Видящего...

   Стояло раннее утро, и я не планировала задерживаться в Левкрасе. До моей цели был всего день пути, и я решила воспользоваться наемным экипажем, чтобы к вечеру быть на месте.

   Хорошо, что этот город был знаком мне: за месяцы жизни в доме Видящего я много раз ходила по этим улицам и, разумеется, знала, кто из горожан оказывает нужные мне услуги.

   С хозяином почтового двора я сторговалась быстро, и, пока он закладывал экипаж, заглянула в храм – тот самый, который однажды мыла собственными руками. Сейчас здесь было чисто, а у меня в карманах опять не нашлось ничего, что я считала бы своим и могла пожертвовать богам. Разумеется, Владыка вручил мне кошель с монетами, чтобы я ни в чем не нуждалась в пути, но... эти деньги не были моими. Подумав, я все-таки решила, что Рэйм все равно не примет назад то, что уже отдал, а потому оставила небольшое пожертвование, а потом обратилась к богам с молитвой-разговором. Я не столько просила, сколько благодарила – за то, что пройдено и понято, за свою свободу, за вновь обретенную возможность выбирать.

   Долгая дорога не казалась мне скучной. Впервые я путешествовала по стране вот так – открыто, в своем настоящем виде. Если, конечно, не считать моей самой первой поездки с Бьяртой, но ее я запомнила плохо.

   Вообще, память о трех годах, прожитых между потерей прошлого и моим водворением в доме чародейки, слегка притупилась, словно не я была той девочкой, что некоторую часть своей жизни провела в приюте под вымышленным именем. Впрочем, наверно, так оно и было. Моя нынешняя личность сформировалась позже, под влиянием наставницы и необычных жизненных обстоятельств. Жалела ли я об этом? Вот уж нет – куда лучше быть воспитанницей строгой чародейки, чем вовсе никем. А именно так оно и сложилось бы, останься я в воспитательном доме.

   К вечеру, как я и рассчитывала, наемная карета въехала на постоялый двор в Гадре – городе средних размеров, достаточно оживленном, чтобы одной пожилой женщине было легко затеряться в нем, а ее связи с другими людьми непросто было бы отследить.

   'Запомни, девочка моя, господин Лугар, стряпчий, улица Дождей...' – напутствовала меня бабушка в ночь перед ритуалом. Я почти ничего не понимала, но старательно запоминала.

   ... На улице Дождей было не по-осеннему солнечно, как, впрочем, и во всей Гадре этим утром.

   Я чуть замешкалась на крыльце, собираясь с духом, но потом решительно взялась за дверной молоток и постучала. Дверь отворилась почти мгновенно – не принято было в конторе господина Лугара заставлять клиентов ждать.

   – Чем могу служить? – нынешний хозяин конторы был молод, наверняка сын или внук, а может, племянник того Лугара, которому бабушка доверила мое наследство.

   – Я пришла забрать то, что принадлежит мне.

   Стряпчий с деланным изумлением поднял правую бровь.

   – Солнце встанет на Западе, если воля Плетущей не будет исполнена, – произнесла я условную фразу, убедившись, что никто, кроме Лугара, не может меня слышать.

   Левая бровь взметнулась вслед за правой, но стряпчий не медлил.

   – Сию минуту, госпожа! – воскликнул он и скрылся за дверью, ведущей из приемной в жилую половину.

   Появился он минут через пять и, почтительно поклонившись, протянул мне деревянный ларец, украшенный затейливой резьбой:

   – Примите, госпожа. Все давно оплачено.

   Прижимая ларец к груди, я вновь вышла на крыльцо и задумалась. Вернуться на постоялый двор? Или просто найти уединенное местечко, где я смогу без помех ознакомиться с содержимым ларца? Но уединение я могу найти и во дворце Владыки Нимтиори, и ни сам Владыка, ни брат не станут мешать мне встретиться в последний раз с бабушкой. А оставаться в Таунале на лишний час или два – какая в этом радость и какой смысл?

   Свернув за угол, я спряталась в тени от солнечных лучей и перенеслась обратно во дворец. К счастью, кабинет Владыки пустовал, и я, не привлекая к себе излишнего внимания, прошла через него и быстрым шагом отправилась в наши покои.

   В комнате я присела на краешек кровать и принялась вертеть в руках ларец. Я догадывалась, что открыть его под силу только мне, но не могла понять, как к нему подступиться.

   Фрагмент орнамента сместился совершенно неожиданно, обнажив выемку с короткой острой иглой в центре. Дальше все было просто – я коснулась пальцем острия, выступила капелька крови, и крышка открылась, явив содержимое ларца: несколько футляров с драгоценностями, два перстня... Один – серебряный с дымчатым топазом, заключенный в прозрачную сферу, которой я не рискнула прикоснуться, второй – массивный, из золота с рубином. Он был просто втиснут между футлярами. И под всем этим, на самом дне – письмо.

   'Энна, девочка моя!

   Если ты читаешь это письмо, значит, прошла весь путь, который я для тебя проложила, и обрела себя.

   Поверь, мне страшно и горько было обрекать тебя на такую жизнь, но иначе тебя было не спасти, это был единственный из всех возможных вариантов будущего, в котором могла быть ты. Надеюсь, теперь ты понимаешь это и сможешь даровать мне свое прощение.

   Как ты, наверно, догадываешься, больше мы с тобой не увидимся – за серьезное вмешательсво в судьбы близких мы платим собственным даром, а зачастую – и жизнью. И мой случай – именно такой. Я не ропщу, Арнастра милостива и примет меня в своих чертогах, даруя утешение.

   Но на прощание, если помнишь, я обещала тебе рассказать обо всем, что для тебя придумала. И теперь выполняю это обещание.

   Первым узелком, развилкой, был Владыка Нимтиори, с него все началось, им же, надеюсь, и закончится. Вернее, его сыном, но Рэйм – разумный мальчик, и раз уж мне удалось убедить его отца, то Владыка сам найдет для сына нужные слова. А принцессу им предложат в любом случае, так что дальнейшее зависит только от них.

   Трудно мне пришлось с чародейкой. Маги – они, знаешь, к вере равнодушны, слишком могущественны, чтобы признавать над собой высшие силы. А тут еще и все существо ее станет протестовать, ибо сама она вольная птица и рабства ни в каком виде не приемлет, а потому и обречь тебя на жизнь Тени при принцессе будет для нее немыслимым преступлением. Знаю, что ее будут крепко держать за горло, но если бы я не вмешалась, она все равно бы отказалась создавать Тень, не пошла бы на поводу у шантажиста. Однако, вспомнив о сне, о велении Плетельщицы, она, надеюсь, решится пойти против совести. Прошу тебя, внучка, если тебе доведется вновь повстречаться с этой женщиной, ни в коем случае не спрашивай, чем держал ее таунальский властолюбец, не заставляй ее вновь переживать эту боль и вину.

   Проще всего было договориться с провидицей. Ты ведь догадалась, наверно, что она тоже одно из звеньев. Просто Атейнара и сама видит пути, а потому ей не пришлось делать ничего, к чему не располагал ее собственный дар.

   А вот дальше многое зависело от тебя – от твоей находчивости, изворотливости и желания жить. Раз ты читаешь это письмо, значит, смогла сделать то, чего я от тебя ожидала. Не знаю только, сколько времени тебе пришлось скитаться, прежде чем встретиться с Видящим и получить ответы на некоторые из своих вопросов. Я видела эту встречу, но не сроки, в которые она произошла. Старый слепец одновременно любопытен и недоверчив, непросто было пробиться в его сны, но тебе он непременно понравится... или понравился?

   А самым слабым звеном в моем плане стал глава клана Теней. Он хитер, но не умен. И излишне самонадеян. Но если не он, то дар в твоей крови поможет тебе оказаться в нужном месте в нужное время.

   Прости, все время путаюсь – невозможно писать о том, что только должно случиться, как об уже произошедшем. Для меня это будущее, для тебя – прошлое.

   Я переживала, что какая-нибудь из моих нитей запутается и всё плетение пойдет прахом, но Арнастра дала мне надежду и обещала, что и спящий дар будет тебе помогать.

   Прощай, моя дорогая, и помни, что я люблю вас – и свою упрямую дочь, которая пожелала разделить судьбу мужа, и отца твоего, как бы меня ни раздражали его неверие и принципиальность, и мальчиков... Но их больше нет, а ты жива, и если тебе дорога их память, постарайся возродить то, ради чего они сложили головы.

   В ларце, кроме фамильных драгоценностей рода Плетельщиков Авэрим, которые я оставляю тебе, как моей единственной наследнице, лежат еще два перстня. Тот, что с рубином, поможет тебе найти княжеские регалии, если твой отец успел их спрятать. Просто приди с этим перстнем в княжеский дворец или на его руины, если сам он был разрушен, и перстень, как по ниточке, приведет тебя в нужное место.

   Второй, с топазом – перстень Плетельщика. Если ты когда-нибудь решишь принять дар богини, просто надень его на указательный палец правой руки и зайди в любой храм, где есть изображение Арнастры. Дальше она все сделает сама.

   Живи, моя радость, мое сокровище! Просто живи той жизнью, которую сама для себя выберешь.

Эйгара ан Авэрим'.

   Эх, бабушка, бабушка... Как тебе это все далось? Увидеть все варианты развития, точки развилок, просчитать единственный путь, пройти по снам незнакомых людей, чтобы сплести будущее для единственного оставшегося в живых потомка, зная, что ты этого будущего не увидишь, не встретишься больше с внучкой, ради которой отдала всю себя и которая о тебе не помнит. Но ты верила, что все сбудется по-твоему и память вернется к ней. Не ждала благодарности, но с трепетом надеялась на прощение...

   Мне не за что тебя прощать, я благодарна тебе за каждый миг жизни, которую ты мне подарила.

   За строгую наставницу Бьярту, которая постаралась сделать все, чтобы я не полюбила ее, не привязалась к ней и не испытывала горечи расставания, но при этом вложила в меня столько умений и знаний, что я вспоминаю о ней с неизменной признательностью.

   За принцессу Нэл, взбалмошную девчонку, которая оказалась способна на большую любовь и ради этой любви отказалась от всего, что имела. Хотела бы я научиться так любить...

   За Райнера, встреча с которым обогатила меня не только новыми знаниями, но и помогла сделать первые шаги на трудном пути доверия к людям.

   За Ирье, без чьей поддержки и братской любви мне пришлось бы очень нелегко. Сейчас я уже не могу себе представить, что его не было бы в моей жизни.

   За Рэйма, оказавшегося не суровым холодным Владыкой, которому нет дела до букашек у подножия его трона, а живым человеком.

   Рэйм... О нем я пока думать опасалась. Было что-то в наших вечерних встречах непонятное для меня. За радостью общения таилась неловкость, недосказанность с обеих сторон. Меня смущали его взгляды, которые я иногда ловила на себе. Порой мне хотелось спросить прямо, о чем он молчит, но такие вопросы надо было задавать наедине, а при наших беседах неизменно присутствовал Ирье, и я, признаться, была этому рада: брат словно бы сглаживал эту неловкость, в то же время не позволяя мне запутаться в собственных мыслях и ощущениях, которых не понимала. Рядом с Ирье все казалось проще и понятнее, и думать о сложностях не хотелось...

   Я протянула руку и коснулась пальцем сферы с перстнем. Теперь я знала, что это безопасно: пока я сама не захочу принять дар богини, ничего не будет. А я не захочу. Наверно, не захочу.

   Наверно, это не так уж страшно, пока речь не идет о близких людях, а плетельщик прокладывает путь по воле Арнастры. Но каково это, если картины будущего касаются твоей семьи, а ты можешь помочь лишь намеками да иносказаниями либо принести себя в жертву? Я пока не готова к такому.

   Я все-таки поплакала в этот день, хотя поначалу мне казалось, что не смогу. Но зияющая пустота внутри дрогнула, отозвалась чем-то живым и в конце концов пролилась слезами.

   Меня никто не тревожил, даже еду молчаливая горничная принесла прямо в спальню и тут же удалилась.

   А утром я проснулась очень рано в полной тишине. Брат еще спал – с недавних пор мы разошлись по разным спальням, больше не чувствуя острой потребности в близком контакте. Что-то отпустило, мы словно выросли в один миг, перестав быть жмущимися друг к другу потерянными детишками.

   Но именно этим утром я вновь остро ощутила свое одиночество и неприкаянность. С трудом подавив эгоистичное желание разбудить брата, я оделась и покинула покои в надежде, что суета пробуждающегося дворца подействует на меня благотворно.

   Я ошибалась. Это в той части, где располагались дворцовые службы, царила неусыпающая суета, а здесь было так же тихо, как и в моей комнате.

   Я прошлась по коридорам, заглянула в гостиную, где мы чаще всего коротали вечера. Сидеть там одной мне не захотелось, и я решила прогуляться до библиотеки, но внезапно ощутила легкий сквознячок и бездумно пошла навстречу дуновению воздуха.

   Небольшая уютная комнатка ничем не напоминала дворцовые гостиные – слишком маленькая, слишком скромно обставленная. И кажется, я в ней никогда не была.

   Свежим воздухом тянуло из открытой балконной двери, и я шагнула навстречу осенней прохладе.

   – Доброе утро! – окликнул меня знакомый голос.

   Рэйм. Я улыбнулась – не ожидала встретить Владыку в такую рань, но обрадовалась – именно его общество было сейчас очень кстати.

   – Грустишь?

   – Уже нет. Вчера было очень грустно, а сегодня я ощущаю скорее неприкаянность. Нужно принять себя, свое прошлое и жить дальше, а я не знаю как. Что мне делать, Рэйм?

   – Выйти из тени.

   Я было подумала, что это непонятная мне шутка, но нет, лицо Владыки было совершенно серьезно.

   – Что ты имеешь в виду?

   – Я думаю, тебе пора заявить о себе миру. Не знаю, вспомнил ли уже кто-нибудь о тебе...

   – Разве это не случилось сразу после снятия полога?

   – Чтобы это произошло, нужен толчок, в каждом случае разный. Кто-то, перебирая документы, наткнется на тот, где упоминается княжеская семья, и тогда сработает цепочка ассоциаций. Кто-то зацепится за слово в разговоре. А просто так воспоминания не пробуждаются.

   – Любопытно, – пробормотала, – я об этом не думала. И как я должна о себе заявить?

   – Например, найти регалии и позволить им принять себя.

   – А дальше? Вступать в борьбу за престол княжества? Это война. Кто поверит невесть откуда взявшейся через много лет девчонке? Кто станет сражаться за меня? Да и не хочу я войны – моей земле и без того пришлось непросто.

   – Есть еще один путь, – осторожно начал Владыка, – но я не уверен, что тебе он придется по душе.

   – Какой?

   – Я обращаюсь с нотой к королевскому дому Тауналя: мол, вместо обещанной дочери вы прислали мне наследную княжну Риатаны. Тот факт, что это не новая магическая помолвка, а та же самая, вынуждены будут засвидетельствовать придворные маги Тауналя, присутствовавшие при ритуале, они видели гириаз. Солгать они не смогут, в таких делах этика магического сообщества очень строга. Кому бы маг ни служил, скажет правду... В компенсацию за нарушение договоренности я требую в приданное за тобой твои собственные родовые земли – княжество Риатана. Это законно, потому что ты единственная наследница. А воевать со мной никто не решится.

   – А потом? – угрюмо поинтересовалась я. – Когда мы расторгнем помолвку, что будет? Я ведь для тебя не настоящая невеста...

   – Вообще-то, – медленно проговорил Рэйм, – как раз ты и есть настоящая.

   – Из-за этого? – я продемонстрировала узорную вязь, оставленную гириазом на моем запястье.

   – Нет, – Владыка качнул головой, – это случайность... или судьба. Потому что помолвлены мы были гораздо раньше.

   – К-как?

   – С детства, с твоих пяти лет. Отец хотел взять мне жену из рода Хранителей и пытался договориться, чтобы тебя позволили провести через ритуалы Теней. Соглашение о помолвке было достигнуто, а насчет ритуалов твои родители сомневались. А потом... случилось то, что случилось. Отец ругал себя, что был так сильно увлечен освоением новых земель на востоке, что упустил развитие ситуации на западе. Ему в голову не приходило, что агрессивный сосед может настолько обнаглеть, что покусится на княжество, столь тесно связанное с Нимтиори. Он спохватился слишком поздно – княжеская семья была истреблена раньше, чем закончились бои на границах. Это было предательство во дворце – Тауналь долго готовился, вербовал шпионов... Официально Нимтиори не имела права претендовать на эти земли. Если бы кто-то из княжеского рода остался жив, мы могли вступить в войну, оказывая поддержку, согласно договоренностям. Но сначала мы думали, что ты погибла со своей семьей, а потом забыли о тебе... вместе со всем остальным миром. Однако Тауналь все равно опасался нашего вмешательства, а потому предложил брачный союз. К тому моменту, когда к отцу явилась во сне Плетельщица, полог забвения уже действовал...

   – Почему же ты... не сказал мне этого раньше?

   – Не хотел, чтобы ты чувствовала себя связанной. И сейчас не хочу. Ты слишком долго не была свободна в своей жизни... Если потом, когда мы отнимем у Тауналя твои земли, ты захочешь нашу помолвку расторнуть, я не стану возражать и верну тебе Риатану.

   – А сам ты чего хочешь?

   – Я... хотел бы, чтобы ты стала моей женой. Понимаю, что ты пока не готова к такому решению и не тороплю...

   Вот так, без ухаживаний и признаний в нежных чувствах...

   – Я понимаю... Этот брак выгоден Нимтиори, да и для Риатаны весьма полезен...

   – Но?

   – Но я хотела бы любить и быть любимой, – это признание далось мне очень нелегко, – ты прав, я слишком долго была несвободна, я запрещала себе даже думать о подобном. И потом, я рано лишилась родителей, меня не воспитывали как княжну, и я действительно не чувствую себя готовой пожертвовать личным счастьем в угоду политическим интересам. Возможно, когда-нибудь я созрею...

   – Возможно... А я надеюсь, что смогу сделать тебя счастливой.

   – О чем ты?..

   – Ты мне нравишся, Энна. Очень нравишься. Я не стану уверять тебя, что это любовь. Я слишком мало знаю о любви, чтобы говорить о ней. Но если я тебе хоть немного приятен, не спеши отказываться. Как знать, возможно, мы действительно предназначены друг другу судьбой.

   От этих слов я вздрогнула. Только освободиться – и вновь подчиниться предназначению свыше? Это страшило. Из одной несвободы – в другую. Вот только вслух сказать этого я не могла. Мне хотелось быть честной хотя бы с собой – мысль о такой судьбе вызывала смятение, но не протест.

   'Если я тебе хоть немного приятен...'

   Я сама еще не могла разобраться в своих чувствах, но то, что я испытывала к Рэйму, не было просто дружеским расположением...

   – Не торопись, – вздохнул Рэйм, – я не жду от тебя сейчас ответа. Разберись сначала в себе.

   – Мне временами кажется, будто ты видишь меня насквозь.

   – Не вижу, – улыбнулся Владыка, – но иногда чувствую. Редко, но случается, что гириаз дает такую возможность одному из пары или обоим.

   – И как принято объяснять такую... избирательность? – прищурилась я.

   – Не знаю, – пожал плечами Рэйм.

   Мне снова стало неуютно. Связь, дающая понимание, но... односторонняя. А я бы тоже хотела чувствовать этого человека, а не гадать, чего от него ждать и на что надеяться.

   – Насчет регалий... я согласна. Ты прав. Рано или поздно мне все равно придется это сделать. Так лучше уж сейчас, пока есть надежда, что обо мне еще не вспомнили те, кто может помешать.

   – Тогда подумай, есть ли у тебя еще какие-нибудь дела в Таунале. Их нужно решить, прежде чем я начну переговоры с Уйгаром.

   – Со Стеумсом, – поправила я.

   – Неважно. Главное, когда регалии признают тебя и я отправлю ноту, тебе стоит держаться подальше от Тауналя и вообще не покидать дворец без особой необходимости. Я подозреваю, что от тебя будут пытаться избавиться.

   – Да уж... перспективы. А что будет, если мы не найдем регалии?

   – Тогда нам останутся только леса. Они в любом случае наши.

   – Наши?

   – Наши, – твердо ответил Владыка, – мое предложение в любом случае останется в силе, признают тебя официально наследницей Риатаны или нет.

   – Спасибо, – откликнулась я.

   – Так что насчет дел в Таунале? – Рэйм вернулся к теме разговора.

   – Есть одно дело. Нужно кое-что забрать.

   – Тебе придется для этого с кем-нибудь встречаться?

   – Нет.

   – Хорошо, – выдохнул Владыка.

   Да, о наследстве Райнера я не упоминала – как-то к слову не пришлось. Как и о том, что у меня сохранилась связь с принцессой – но об этом рассказать придется, если мы затеем переговоры таунальской короной. Вот если бы беглецов до сих пор никто не обнаружил, можно было бы и промолчать, а теперь они становятся важной деталью в наших планах. Мало ли, может, кто-то задаст Нэлиссе прямой вопрос о том, как она избавилась от помолвки. И тогда будет труднее обвинить Тауналь в подмене невесты.

   – О чем задумалась? – окликнул меня Рэйм.

   – О разном, – уклончиво ответила я и мысленно вздохнула: как ни крути, а переходить на новый уровень доверия все равно придется, раз уж мы затеяли общую интригу.

   – Когда ты собираешься разобраться со своим делом в Таунале?

   – Завтра... если Ирье не будет против.

   – Хочешь пойти с братом?

   – Да, мне понадобится еще одна пара рук... и желательно мужских, – я усмехнулась.

   – Ну а за регалиями я пойду с тобой.

   – Ты с ума сошел! – возмутилась я.

   – В чем дело? – прищурился Владыка.

   – Ты правитель! Ты не можешь так рисковать.

   – Энна, меня обучали и воспитывали точно так же, как любую другую Тень. Я умею не хуже тебя сражаться, прятаться, перемещаться в пространстве.

   – Ты не видишь магию, – прибегла я к последнему аргументу.

   – Только потому, что прежде я считал это невозможным. Теперь буду учиться. А пока за меня будешь смотреть ты.

   – Я все-таки не считаю, что правитель государства может позволить себе участие в рискованных авантюрах. В конце концов, у тебя ведь есть на службе и другие Тени, ты просто мог бы дать кого-нибудь мне в сопровождение.

   – В данном случае у меня есть неоценимое преимущество перед другими Тенями – я знаю пару точек выхода на краю Заповедных лесов. Остальные бывали только поблизости от грани, а оттуда слишком далеко идти. Между тем, осень уже в самом разгаре, в ближайшее время стоит ожидать заморозков. Не думаю, что это подходящая погода для ночевок под открытым небом.

   Крыть мне было нечем: холодов я не боялась, но чем меньше времени я проведу в Риатане, тем меньше шансов попасться.

   – Я могла бы, наверно, шагнуть прямо во дворец, – предположила я, – кое-что я помню...

   – Не вздумай даже пытаться, – оборвал меня Рэйм, – детская память в таких вещах весьма ненадежна, а кроме того, многое во дворце могло измениться, и ты рискуешь оказаться совсем не там, где рассчитывала.

   – О, вот вы где! – Ирье появился на пороге. – Вам тут не холодно?

   Разговаривая, мы переместились с балкона в комнату, но дверь за собой не закрыли, и в помещении действительно было прохладно. Просто за спором мы этого не заметили.

   – Ирье, сходишь со мной завтра в Левкрас?

   – За кладом? – подмигнул осведомленный братец. – С удовольствием.

   – Ну вот, вы, оказывается, за сокровищами отправляетесь, – скроил обиженную физиономию Рэйм, – а меня с собой не берете.

   – Зато мы доставим сокровище прямо в твой дворец, о могущественный Владыка, – поддержал Ирье шутливый тон.

   ... В Левкрас я уже переносилась совсем недавно, но бакалейная лавка в этот раз нам не подходила – слишком тесно было в облюбованном мной уголке для нас двоих. Поэтому я набралась наглости и шагнула прямо в храм. Тот самый.

   Ирье, которого я утянула за собой, недоуменно озирался:

   – Где это мы, Энна?

   – В храме, – пожала плечами я.

   – Да я, в общем, уже догадался, – медленно проговорил брат, – просто удивлен твоему выбору... Никогда прежде не бывал в местных храмах. Тут интересно, но неуютно.

   – А мне было крайне неуютно в храме Безликой в долине.

   – Мне тоже там не особенно нравилось. Правда, и ходить туда не было необходимости, у Теней ведь не принято призывать богов по поводу и без повода, и в храм мы являлись только для ритуалов.

   – Я знаю, – напомнила я брату, – уже знаю.

   Из храма мы вышли невидимыми – ни к чему было привлекать к себе внимание, тем более что возле дома Райнера нам в любом случае предстояло исчезнуть – не станем же мы копаться в чужом саду на виду у соседей.

   Сад... он был все еще на месте, хотя казался еще более запущенным, чем год назад. А вот дом зиял черными, обгорелыми провалами окон. Никто не удосужился заняться здесь ремонтом – то ли ждали, пока объявятся несуществующие наследники, то ли просто опасались сюда соваться.

   Хотя... насчет опасений я, кажется, ошиблась: никакие страхи не помешали ушлым горожанам растащить все, что пережило пожар и представляло собой хоть какую-нибудь ценность. От огня пострадали далеко не все помещения, но уцелевшие предметы мебели и картины давно нашли себе новых хозяев. Даже книги из библиотеки...

   Я могла только порадоваться предусмотрительности Видящего, который велел мне надежно спрятать рукописи.

   Правда, тайную часть библиотеки никто не обнаружил. Заглянув внутрь, я вздохнула с облегчением: книги эти, возможно, не были столь ценны, как записи служителей богов, но все же на полках имелось немало интересного.

   Мы решили не тратить время на сортировку и отбор, а просто опустошить полки и перетаскать все книги во дворец Владыки, а там уж разбираться. И все равно на это ушло несколько часов, так что выкапывать клад пришлось в полной темноте. Хорошо еще, что место я запомнила точно, а садовый инвентарь нашелся там, где ему и полагалось быть – в пристройке, бывшей когда-то домиком садовника, – так что разыскивать лопаты или одалживать их у соседей нам не пришлось.

   В последний раз мы ввалились в теневую комнату Владыки усталые и чумазые и застали Рэйма в кабинете в компании придворного мага. Эти двое с выражением детского восторга на лицах листали принесенные нами книги.

   – Вы не представляете, какие сокровища раздобыли! – воскликнул мэтр Оллисит. – К примеру, 'Целебные источники Лайверима и их хранители' – величайшая редкость. До сих пор я знал только о двух сохранившихся экземплярах этой книги, а вы принесли третий.

   – Это еще не все, мэтр, – усмехнулась я. – Представляю, как вы будете потрясены, когда познакомитесь с содержимым вот этого ящика.

   – А что там? – заинтересовался маг.