Текст книги "Тень. Своя судьба (СИ)"
Автор книги: Икан Гультрэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)
И вот я стояла и молча пялилась на окровавленные тела, валявшиеся у моих ног, и до меня медленно... очень медленно доходило: живые. Были живыми. Двигались, дышали... думали, наверно, о чем-то, сражались за свою жизнь, пусть и не слишком искусно. А теперь – лежат.
Заунывный, нескончаемый вой бил по ушам, давил на плечи, пригибая к земле, выворачивал суставы. Я даже не поняла, что этот надсадный вой издает мое собственное горло, пока мастер не встряхнул меня, оборвав вопль. Я замолчала. Только тишина, которая пришла на смену крику была еще страшнее, потому что она позволяла быть мыслям. Мыслям, которых я не хотела, которые отказывалась принять. Но они все равно рождались и были – о том, как легко сделать живое неживым. И о том, как это – перестать быть. О том, что именно моя рука оборвала эти жизни. И – еще страшнее – о том, что у них-то, в отличие от меня, были судьбы. И что, бывает такая судьба – перестать быть и лежать здесь изломанными куклами, уставившись в небо остекленевшими глазами?
Кажется, мастер говорил что-то. Даже кричал. И по щекам бил. Я его не слышала, но от пощечины вздрогнула и повернулась к нему, однако никак не могла сфокусировать взгляд и увидеть. Да и не хотела. Еще пара хлестких ударов никак не отразилась на моем состоянии. В голове звенело, а мысли так и двигались по кругу, словно подчиняясь какому-то убийственному ритму. Выхода из этого круга не существовало.
Очнулась я спустя часы – а может, и дни – в собственной постели и долго лежала, пялясь в потолок. Мыслей больше не было. Когда потолок наскучил, я вновь закрыла глаза и попыталась отключиться. Правда, при этом я не особенно понимала, какого состояния хочу достигнуть, а потому захныкала от тщетности своих усилий. Чья-то рука приподняла мою голову, в рот полилась терпкая жидкость, и я все-таки провалилась в сон.
Когда я окончательно пришла в себя, за окном пылал закат – не знаю какого дня. Бьярта сидела тут же, в комнате. И мастер Оли тоже. Я прислушалась к себе: мысли были те же, но теперь я могла немного управлять ими, осознавать происходящее и говорить.
Правда, прежде чем я начала делиться переживаниями и задавать вопросы, заговорила чародейка.
– По какому поводу истерика? – осведомилась чародейка.
– Я их убила, – собственный голос казался глухим и чужим. – Они были живые. Теперь – нет, – короткие фразы давались мне легче, их можно было произносить на выдохе, не боясь, что непроизвольные всхлипы вмешаются в речь, делая ее малопонятной.
– Убила, – подтвердила хозяйка. – И еще будешь убивать. Не думаешь же ты, что у тебя будет возможность оставлять в живых тех, кто нападет на принцессу? Они убьют тебя и носительницу, если ты проявишь слабость. Если их схватят, то все равно казнят, и это будет куда более мучительная смерть, чем могла бы подарить им ты.
– Но... эти – они ведь обычные. Они не покушались ни на какую принцессу.
– Да неуже-э-эли? – иронично протянула Бьярта. – И откуда, по-твоему, они здесь взялись? Погулять пришли, вчетвером и с оружием?
Я смотрела в глаза чародейке, силясь осознать только что произнесенные слова.
– Значит...
– Значит, им заплатили за то, чтобы они пробрались в мое имение и убили здесь девчонку. Впрочем, их честно предупредили, что девочка будет вооружена и умеет сражаться.
– Кто? – кажется, я уже знала ответ на этот вопрос.
– Я, – подтвердила мою догадку Бьярта. – Вернее, человек, которому я это поручила. Им были переданы амулеты, позволяющие видеть тень.
– Тогда получается, что убила их ты.
Чародейка помотала головой:
– Они сами сделали свой выбор. Мое предложение. Твое оружие. Но выбор – их собственный.
Так вот, оказывается, как бывает с теми, у кого есть судьба – они делают выбор. Видимо, не всегда правильный...
– А если бы я не справилась?
– Тебя бы убили.
– И всё?
– Всё, – сухо ответила чародейка. – Кому нужна Тень, которая не в состоянии справиться с несколькими не слишком умелыми бойцами? После двух лет тренировок у лучшего мастера королевства!
Тогда я поверила ей. Не надолго, но поверила. Потом поняла, что напрасно: слишком много сил и времени было уже вложено в меня на тот момент. А шанса получить другую Тень у принцессы уже не оставалось. И если бы дело приняло дурной оборот, они бы вмешались – мастер со своим клинком... или Бьярта со своей магией. И продолжили бы меня учить и тренировать.
А еще я подумала, что у меня тоже есть свой, пусть и совсем крохотный выбор – убить или умереть. Маленькая власть над собственной судьбой.
После этого я уже не задумывалась о том, кого против меня выставляют – фантомов или живых людей. Я просто хотела держать в руках свой маленький выбор. Я хотела жить. Пусть даже и Тенью. Научившись убивать, я, как ни странно, начала осознавать ценность жизни – собственной жизни, какой бы она ни была. Чужая воля сузила мой выбор до двух противоположных решений. Но при мне оставалась способность мыслить и чувствовать... и от этого я отказываться не собиралась.
Примерно в то же время Бьярта сочла возможным перейти на новый этап развития Тени. Когда разница между материальным и... тоже материальным, но неощутимым прочно улеглась в моем сознании, на одном из уроков в лаборатории чародейка подвела меня к фантому.
Смотри внимательно.
&nbs–p; Я послушно уставилась тем самым рассеянным взором, ожидая увидеть нити магии – и не увидела. Пальцы наставницы коснулись тела нашего анатомического пособия и... прошли сквозь него. Разумеется, ничего удивительного в этом не было – плотность фантома могла меняться по воле хозяйки, но я все-таки спросила, чтобы явственно продемонстрировать свой интерес:
– И что это значит?
– Это значит, милая, что и с твоим телом может происходить нечто подобное. Ты Тень, а следовательно, существуешь на грани и принадлежишь не только физическому миру, – чародейка усмехнулась. – Тебе еще не надоело обходить слуг в коридоре, чтобы не столкнуться с ними?
Надоело, еще как надоело! Хотя у моей невидимости со временем обнаружились и плюсы: я могла незаметно подслушивать чужие разговоры. Слуги постоянно жили в доме, но могли его покидать, у них случались выходные и даже отпуска, и возвращаясь из внешнего мира, они приносили с собой новые запахи, настроения и темы для кухонных бесед. Жаль, у меня было слишком мало времени для подобных игр – в разговорах слуг встречалось немало интересных сведений о мире, которого я не знала. Он был одновременно намного проще и сложнее, чем тот, с которым я была знакома по книгам. Уверена, Бьярта знала о моей привычке подслушивать и подглядывать, но ничуть не возражала, покуда я не лезла в ее собственные тайны.
Но сейчас Бьярту, конечно, интересовало другое.
– Надоело, – не покривив душой, призналась я.
В конце концов, моей невидимости и даваемых ею преимуществ у меня уже никто не отнимет, а приобрести новые умения или свойства... это интересно.
Бьярте на тот момент я верила безоговорочно: если она сказала мне, что я этому научусь, то никаких сомнений быть не может, каким бы немыслимым ни представлялось новое умение. И все-таки, когда рука чародейки впервые беспрепятственно прошла сквозь мое тело, я была шокирована до онемения, а потому закономерный вопрос созрел у меня лишь сутки спустя:
– Получается, мне никакое оружие не страшно, если я могу становиться такой?
– Не все так просто, девочка. Оружие не опасно тебе, пока ты в состоянии Тени, но чтобы обороняться самой и защитить принцессу, тебе придется принимать материальную форму. Кроме того, удары, нанесенные принцессе, будут для тебя не менее опасны, чем если бы ты была в плотном теле. Так что это умение помогает... не от всего.
В последнее время Бьярта начала обращаться ко мне чуть мягче – исчезла привычная сухость из голоса, а в наших беседах мы стали затрагивать темы, не касавшиеся непосредственно учебы – о людях, их привычках, способе мышления, взаимоотношениях.
Нет, она по-прежнему оставалась требовательной наставницей, не давала мне никаких поблажек, но мне казалось, она перестала смотреть на меня только как на инструмент, который надо отточить и подготовить к работе. А может, все это было в ней и раньше – тщательно скрываемое за сухостью и невозмутимостью. Сейчас я думаю, что дело обстояло именно так.
И еще кое-что изменилось в последний год моего пребывания в доме чародейки: поменялось мое учебное расписание. Из него исчезли история и землеописание. Бьярта сочла, что вложила в мою голову достаточно сведений по этим предметам.
Однако больше свободного времени у меня не появилось, образовавшееся 'окно' заполнили уроки танцев. Узнав об этом, я с трудом скрыла свое изумление. Танцы? Но зачем?!
Все, чему меня до сих пор учили, имело смысл: сражаться, чтобы защищать принцессу, разбираться в ядах и справляться с их действием в своем организме – для того же, прочие науки – чтобы уметь поддержать беседу с той же принцессой, если она вдруг заскучает, а я окажусь единственной собеседницей. Но для чего невидимой Тени уметь танцевать?
Впрочем, делиться с чародейкой своим недоумением я не стала. Какой смысл, если она все равно сделает по-своему, раз уж затеяла?
Моим новым учителем стал Наур Сельяс. У кавалера Сельяса были золотистые вьющиеся волосы, тонкие черты лица, невероятные голубовато-зеленые глаза и губы такие, как описывались в романах, которые я иногда почитывала вечерами. Чувственные – вот как их называли. Еще кавалер носил на пальце перстенек с камушком невнятного цвета, благодаря которому мог меня видеть.
– А разве можно, чтобы кто-то посторонний знал, что вы растите Тень для принцессы? – поинтересовалась я у чародейки.
– Разумеется, нет. Когда контракт с учителем танцев закончится, я поработаю с его памятью. Он будет помнить о том, что учил дочь провинциального аристократа, и даже соответствующие рекомендации получит. Впрочем, кавалер Сельяс в них не нуждается, он уже сделал себе имя в определенных кругах.
– Мастер Оли тоже меня забудет?
– Мастер посвящен во многие тайны и связан клятвой, его память останется при нем, – Бьярта улыбнулась.
По правде говоря, мне совсем не хотелось, чтобы учитель танцев обо мне забывал, но я ни за что не призналась бы в этом чародейке.
Поначалу я чувствовала себя на его уроках весьма некомфортно: стоило кавалеру запустить кристалл с записью, всё вместе – льющаяся из кристалла музыка, неуютная пустота выделенной для занятий гостиной – вгоняло меня в оцепенение. Я забывала, что мое тело умеет двигаться легко и плавно, путалась в ногах, спотыкалась, смущалась собственной неловкости и едва не плакала.
А все потому, что учитель мне нравился. И даже больше, чем просто нравился. Он словно сошел со страниц тех самых романов, и мысленно я наделила его всеми теми достоинствами, которыми положено обладать герою, заставляющему трепетать девичьи сердца. В первую очередь, конечно, несравненной отвагой. Втайне я надеялась, что этой самой отваги хватит на то, чтобы похитить меня из заколдованного замка и увезти на край света, чтобы никакие маги-чародеи не нашли. Хорошая получилась бы сказка: герой получает свою тень-принцессу, волшебное колечко, чтобы не терять ее из виду, и сохраняет невредимой свою память. Последнее казалось мне особенно важным, поскольку потерю памяти я полагала утратой части личности. Ведь со мной разве не так же произошло?
Надо отдать должное кавалеру, он был необычайно терпелив со мной, не раздражался моей неуклюжестью, а раз за разом повторял одни и те же элементы, пока они не выходили у меня как надо – не только безупречно четко, но и естественно. А еще он позволил называть себя просто по имени – Наур.
По наивности своей я сочла, что это признак ответной симпатии, и почувствовала себя окрыленной. Даже танцевала, как летала, постепенно забывая былую скованность. Оказалось, мое тело приспособлено не только к прыжкам и кувыркам, но и ко всем этим изысканным па, плавным движениям и изящным поклонам.
Я долго не решалась заговорить с Науром о своих чувствах, все ждала, что он признается первым, но кавалер молчал, а время двигалось неумолимо, и не за горами был тот час, когда нам предстояло расстаться, а моему учителю – забыть обо мне.
В конце концов, думала я, быть может, он просто не догадывается о том, что я к нему испытываю, томится в душе и боится вызвать мое неприятие? А значит, не стоит ждать от него первого шага.
... Это был наш последний урок – так объявила мне Бьярта сразу после завтрака, и я все-таки собрала все свое мужество и заговорила:
– Скажи, Наур, я ведь нравлюсь тебе?
Обычно спокойное, красивое лицо кавалера Сельяса вдруг исказила неприязненная гримаса, губы брезгливо скривились.
– Ты отвратительна, – выплюнул он, – маленькая, серая, грязная... порождение черного колдовства. Я рад, что сегодня вижу тебя в последний раз.
Я отшатнулась от кавалера, не столько шокированная словами, которые не сразу дошли до моего сознания, сколько испуганная внезапной переменой в его облике – словно маска сползла, обнажив доселе скрытое. И уже потом раскрылся смысл сказанного, довершив болезненный удар. Я развернулась и выбежала из гостиной.
У себя в комнате переоделась из платья в привычные брюки с рубашкой и с ногами забралась в кресло. Боль и недоумение постепенно отступали. На смену им пришла горечь (размечталась, глупая Тень, о собственной судьбе!), а за ней – некое мрачное удовлетворение: хорошо все-таки, что Бьярта уже сегодня вывезет Наура из имения и сотрет ему память. И он не будет ничего знать, о намечтанном мною счастье, забудет навсегда о серой Тени, целый кусок его жизни длиной в полгода перестанет существовать, а в голове поселится ложь. Так ему и надо: будет там на одну ложь больше. А разве не ложью были его улыбки и похвалы, которыми он одаривал меня на уроках?
Как выяснилось, для Бьярты не стали тайной ни мои чувства, ни моя последняя беседа с учителем. А может, чародейка считала это из его настоящей памяти, прежде чем подменить ее ложной.
– Пусть это послужит тебе уроком, – только и сказала она, – не питай надежд, ничем не подкрепленных, и не верь чужим словам и улыбкам – люди не всегда говорят правду и зачастую вынуждены скрывать свои настоящие чувства. И – прими предназначенное, не давай иллюзиям задурить себе голову. Только пройдя весь путь до очередной развилки, ты получишь возможность выбирать.
Эти слова я тоже положила в свою копилочку – на будущее. Когда-нибудь я пойму, что имела в виду моя наставница.
А по кавалеру я страдала недолго. Оказывается, за годы жизни в доме чародейки я здорово наловчилась прятать от себя самой ненужные эмоции – сначала страх, а теперь – первые влюбленность и разочарование.
Между тем, срок моего пребывания в доме чародейки подходил к концу, и никакие занятия не могли отвлечь меня от мыслей об этом. Что ждет меня за воротами? Жизнь или скорая смерть? И если жизнь, то какая? И какая она – принцесса Нэлисса? Хрупкое, изнеженное создание, которое берегут от опасностей и переживаний? Вдруг она окажется милой и доброй, и – кто знает! – мы сможем подружиться? А может, Нэлисса – избалованная стерва, и я буду с тоской вспоминать о том, как жила здесь? Нет-нет, не стоит об этом думать, даже предполагать.
Бесплодные размышления, все равно решение уже принято, сворачивать некуда. К тому же, к страху примешивался интерес и даже азарт: дворец открывал новые возможности для знакомства с миром. Кроме того, в вечерних беседах, которые уже вошли в традицию, Бьярта учила меня захватывающе-странным вещам: о том, как и кого стоит подслушивать во дворце, чтобы быть в курсе важных для меня событий, как из услышанного вычленять главное, а из крупиц составлять цельную картину. И еще – как использовать информацию себе на пользу и заставлять людей делать именно то, что нужно мне. И так получилось, что я окончательно перестала трепетать перед будущим – я начала его предвкушать.
В ночь накануне отъезда я почти не спала, вертелась в постели и лишь под утро смогла забыться тяжелым сном.
Тьма – моя постоянная ночная подруга – в этот раз была особенно густа, она обволакивала меня жирным черным туманом и словно чего-то ждала. Я тоже невольно заразилась этим ожиданием и в какой-то момент прониклась убежденностью, что она вот-вот выпустит меня из своих объятий. Так и случилось: тьма расступилась, и я очутилась в странно знакомом месте. И это была другая я – забытая, не существующая более – из тех видений, которые давно перестали меня посещать.
И вновь улыбалась мне голубоглазая женщина, а мужчина... в этот раз я толком не видела его, зато ощущала приятный запах и тепло, исходившие от его тела – он держал меня на руках.
– А смотри, смотри, кто там у нас, – голос мужчины вибрацией отозвался под моей ладонью.
Он размашистым шагом пересек комнату и остановился перед большим зеркалом. Я повернула голову – вот он, мой отец. Но ребенка у него на руках разглядеть никак не получалось, мой взгляд то словно бы соскальзывал с зеркальной поверхности, то проходил насквозь, и я видела стену, расположенную за спиной у отца.
Там жарко пылало пламя в камине, на полке стояли два витых подсвечника, а выше висел искусно вырезанный из дерева родовой знак. Я-сегодняшняя или я, которая тоже жила в той маленькой девочке, вглядывалась в него, силясь запомнить, запечатлеть в сознании изображение, почему-то это казалось мне неимоверно важным... Идеальный круг, голубое поле, золотая волна, отделяющая нижнюю часть от верхней, а над волной реет серебряная птица. Все это венчает корона, но я, как ни старалась, не могла ее рассмотреть.
***
– Вставай! Пора!
Голос ввинчивался в сознание, отравляя пространство сна и оставляя лишь одно желание – спрятаться, укрыться от него.
Я перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку, натягивая на голову одеяло.
Вообще-то я была приучена вставать с постели по первому сигналу. Но именно сегодня одолевало желание пробурчать-проныть сиплым спросонья голосом: 'Ну-у, нянюшка... еще капельку'.
'Нянюшка' – это было из другой жизни. Из глубокого детства, память о котором подернулась непроницаемой пеленой. И та, что пришла сейчас за мной – не нянюшка вовсе. Она – мой персональный кошмар, во сне и наяву, с самого своего появления в моей жизни. И одновременно – якорь, который позволял мне держаться за эту жизнь в течение многих лет. Она задавала ритм моей жизни, направляла, наставляла и вот теперь готовилась отпустить...
Я все-таки оторвала голову от подушки и встретилась глазами с внимательным взглядом Бьярты. Может, она и не видела меня насквозь, но явно догадывалась о том, что происходит у меня в голове. Сегодня, после сна-воспоминания, это настораживало больше, чем обычно, потому что увиденные картины я желала сохранить для себя, только для себя. Во-первых, в моей жизни было слишком мало того, что я могла бы назвать по-настоящему своим, а во-вторых... благодаря этому сну у меня появилась цель: найти свою семью или, по крайней мере, узнать, кто я такая.
Часть II. ТЕНЬ ПРИНЦЕССЫ
Бессонная ночь сказалась на моем состоянии: значительную часть дороги я продремала. На ночлег мы остановились в лесу, несмотря на то, что уже ближе к вечеру проехали небольшой, но вполне симпатичный городишко.
– Почему мы не остановились в гостинице? – поинтересовалась я.
– Потому что я не намерена спать с тобой в одной постели и не горю желанием привлекать к себе внимание, заказывая для одной себя двухместный номер.
Да, тут я не подумала. Мое невидимое присутствие может представлять собой проблему, и куда проще переночевать на природе, чем вызывать подозрительные взгляды.
В эту ночь я заснула быстро и не видела никаких снов, меня даже не тревожили звуки и запахи леса. Полюбить я его так и не смогла, но бояться перестала: лес был чужд, но не враждебен.
Утром я освежилась в ручье, и чувствовала себя вполне бодрой, когда мы загрузились в экипаж и снова тронулись в путь. До столицы оставалось несколько часов неспешной езды.
У городских ворот стояла очередь из купеческих обозов, и я приготовилась к долгому ожиданию, но оказалась, что таким как мы – в каретах и без товара – задерживаться необязательно, и мы проехали в город, сопровождаемые завистливыми взглядами тех, кому предстояло проторчать еще немало часов на жаре в томительном ожидании.
Копыта гулко стучали по мостовой, за окнами кареты шумела и бурлила столичная жизнь, а я слышала все эти звуки словно издалека, будто меня отделяла от них невидимая стена. Именно теперь я с полной ясностью осознала, что вот-вот для меня закончится все, чем я жила все эти годы, и, возможно, начнется что-то новое. Я столько передумала об этом в последнее время, что, казалось бы, могла уже и привыкнуть, примириться, но на подъезде к королевскому дворцу меня накрыло так, что я совершенно перестала воспринимать окружающую действительность.
Как ни странно, въезжать в парадные ворота мы не стали. Бьярта скомандовала кучеру остановиться, легко выпрыгнула из экипажа и махнула мне рукой, чтобы я следовала за ней. Карета с нашими вещами проследовала дальше, а мы отправились в обходной путь по узким улочкам, пахнущим простой едой и чем-то еще, смутно знакомым.
Попетляв по городу, мы очутились перед небольшой калиткой в каменной стене. Бьярта стукнула пару раз, произнесла несколько слов на незнакомом языке, и мы ступили на садовую дорожку. Молчаливый мужчина в сером, словно пропыленном костюме провел нас в дом. Оттуда, через люк в полу, открывался подземный ход.
Словом, наше появление во дворце было окружено строжайшей тайной. Я даже не поняла, знал ли сопровождающий о моем присутствии, но по некоторым признакам решила, что все-таки знал. Во всяком случае, мне ни разу не пришлось уходить в тень, чтобы избежать столкновения с ним.
Спустя полчаса ход привел нас в мрачное помещение со сводчатым потолком и без окон. Бьярта о чем-то тихо переговаривалась с провожатым, а я застыла в ожидании. Потом мужчина в сером выскользнул за дверь – не ту, через которую мы пришли, а другую, – и через несколько минут оттуда послышались шаги и голоса. Я чувствовала присутствие как минимум десятка человек, но когда дверь снова отворилась, вошли только двое – все тот же серый мужчина и девочка моих лет.
'Принцесса!' – догадалась я.
Меня девочка пока не видела, а вот я могла разглядывать ее в свое удовольствие. Светлые волосы ниже лопаток чуть завивались на концах, пухлые губы то и дело норовили скривиться в гримасе – то ли заплакать принцесса собиралась, то ли злилась. Но сдерживалась. Милое личико сердечком – не красавица, но очень симпатичная. А вот глаза в полумраке не разглядеть, но видно, что светлые – серые или голубые. И ресницы длиннющие так и хлопают. А еще она все-таки слегка напугана – вон как ежится. Но виду старается не показывать.
– Вам придется, покинуть нас мар Стеумс.
'Мар' – это обращение к государственному чиновнику высшего ранга. Значит, не так уж прост наш невзрачный сопровождающий.
Стеумс нахмурился, но возражать чародейке не решился, вышел молча и аккуратно прикрыл за собой дверь.
– Будет немного больно, ваше высочество, – обратилась Бьярта к принцессе, – но придется потерпеть.
Чародейка прихватила руку девчонки, резким движением нанесла удар – откуда появился крохотный кинжальчик, я даже заметить не успела при всей своей тренированности. Принцесса пискнула и закусила губу, а я на мгновение испытала мрачное удовлетворение – пока это еще ее боль, а не моя. Пусть почувствует.
Выступившую на запястье кровь Бьярта сцедила во флакон с желтовато-оранжевым содержимым, отчего жидкость сразу приобрела более темный, насыщенный оттенок, и над ней заколыхались спиральки пара.
В этот раз мне не пришлось раздеваться – Бьярта велела мне повернуться спиной, откинула немного отросшие за последний месяц волосы и изобразила на загривке один-единственный знак. Я даже почувствовать ничего не успела.
– Крови сей отдаю свое служение, – повторила я за чародейкой короткую ритуальную фразу.
Бьярта повернулась к принцессе. Та была на удивление послушна – безропотно позволила чародейке освободить от волос шею и нарисовать знак. Разглядеть я его, увы, не смогла, а вот фраза, которую принцесса повторила вслед за Бьяртой, врезалась в мое сознание:
– Кровью своей принимаю власть над Тенью до смерти или освобождения.
– Всё, – подытожила чародейка.
Принцесса развернулась резко, словно только этого и ждала, и уставилась на меня.
– Это она?! – губы девушки искривились. – Мне говорили, что мы похожи. Но она... серая... непонятная какая-то, – принцесса передернула плечиками.
– Это чисто условное сходство, – пояснила Бьярта, – описательное. И касается оно той внешности, какой обладала Тень... до того как стала Тенью.
Принцесса задумчиво кивнула, словно и в самом деле что-то поняла, но все-таки добавила:
– А подстричь нормально ее нельзя было, что ли?
Я только хмыкнула, слова принцессы ничуть меня не задели. После того, что я услышала от Сельяса, неприязненная реакция на мою внешность меня больше не шокировала. А волосы... ну, я догадывалась, что они выглядят не лучшим образом. После принудительной стрижки, которую мне когда-то устроил мастер Оли, я время от времени подрезала их сама – тоже кинжалом. И ни разу ни от Бьярты, ни от мастера ничего не слышала по этому поводу. Вероятно, их все устраивало. А значит, и меня тоже.
Бьярта тем временем выглянула за дверь и пригласила Стеумса.
– Вы закончили? – голос этого человека я, кажется, услышала впервые. – Ваше высочество, вас сейчас отведут в ваши покои. Тень последует за вами чуть позже, я хотел бы с ней побеседовать. Я полагаю, мне не стоит напоминать вам, что о ритуале никому рассказывать нельзя, это вопрос вашей безопасности.
Принцесса вскинулась, словно собиралась высказаться резко, но сдержалась, просто кивнула и молча вышла. Я даже почувствовала что-то вроде восхищения: вот ведь, принцесса, вполне может возмутиться, однако сдерживается, но не потому, что слабой себя чувствует – просто считает, что так лучше. Может, мне удастся с ней поладить?
– Где она? – вновь заговорил мужчина, когда принцесса оставила нас.
– Перед вами, – чародейка положила руку мне на плечо.
– Тень! – Стеумс поморщился. – Чувствую себя полным идиотом, разговаривая с пустым местом. Почему нельзя было сделать амулет хотя бы для меня?
– Такова была договоренность с его величеством.
– Его величество... Его величеством ты, Бьярта, крутишь как хочешь!.. – мужчина хотел еще что-то добавить, но вместо этого выдохнул с шумом и снова обратился ко мне. – Слушай внимательно. До сего дня принцессу постоянно охраняла дюжина гвардейцев, теперь охрану сократили до четверых. Разумеется, о причинах этого никому не сообщили, но люди не дураки, многие из них наблюдательны и болтливы, потому слухи поползут, и с какого-то момента твое существование перестанет быть тайной. Чем позже это случится, тем лучше, поэтому в присутствии посторонних себя не выдавай. О тебе во дворце известно его величеству, ее высочеству и мне. Я возглавляю Тайную Канцелярию, в моем ведении все вопросы, касающиеся безопасности королевского семейства. Тебе все ясно?
Я кивнула, но тут же сообразила, что Стеумс моего жеста не видит, и исправилась:
– Мне все ясно, мар Стеумс, – это особое искусство, 'проявленный' голос, если я хочу, что бы меня слышал кто-то, не связанный со мной ни ритуалом, ни амулетом.
Есть еще прием 'выбор слушателя', когда можно обращаться только к одному из присутствующих, а остальные и не догадываются, что я говорю. Сложная штука. Бьярта заставляла меня упражняться на слугах, а те пугались...
– Жить будешь в покоях принцессы, – продолжил глава Тайной Канцелярии, – насколько я понял, тебе необязательно постоянно находиться при своей подопечной...
– Совершенно верно, – подтвердила Бьярта.
– Однако за трапезой твое присутствие необходимо, равно как и в тех случаях, когда принцесса соберется покинуть свои покои.
– Ее высочество знает об этом? Не получится так, что она захочет выйти, не предупредив меня? – вновь подала голос я.
– Ей все доходчиво объяснили. Она обещала, что не станет создавать сложности... Бьярта, ты можешь быть свободна. Я уже отправил сигнал.
– Условия выполнены?
– Да, запрет снят.
Разговор был интересный, и мне очень хотелось его послушать, но голос, внезапно раздавшийся в моей голове, заставил меня отвлечься. Это был голос моей наставницы, несомненно. Как-то она умудрялась говорить одновременно вслух – со Стеумсом – и мысленно – со мной.
'Будь внимательна, девочка. Слушай, смотри по сторонам, жди поворотных моментов и постарайся их не пропустить. Придет пора – начинай действовать. И запомни: нет живущих без судьбы. Ритуал не решает всего, он лишь задает рамки... Если очень понадоблюсь – зови. Но только в самом крайнем случае'.
– Прощайте, – услышала я... и чародейка исчезла.
Нет, мне доводилось читать, что некоторые маги владеют искусством мгновенного перемещения в пространстве, и я даже догадывалась, что Бьярта тоже умеет, но она никогда не демонстрировала при мне этого умения.
Надо сказать, на главу Тайной Канцелярии исчезновение Бьярты тоже произвело сильное впечатление. Во всяком случае, экспрессивная тирада, в которой я не поняла и половины слов, свидетельствовала об эмоциональном потрясении.
–Ты-то хоть здесь? – выдохнул наконец он.
– Здесь, – отозвалась я, стараясь не выдать голосом своего веселья.
– Что ж, пойдем.
В этот раз мы вышли через ту же дверь, что и принцесса, и минут пять поднимались по лестнице, которая привела нас в один из дворцовых коридоров.
Здесь не было изобилия спешащих по делам людей, как мне представлялось когда-то. За все время, пока я шагала за главой Тайной Канцелярии, мы встретили всего двух слуг и одного придворного, и все они приветствовали моего спутника почтительными поклонами. Мне даже показалось, что придворный склонился несколько глубже и простоял так дольше, нежели слуги, а длинные тонкие его пальцы нервно подрагивали все это время.
Вероятно, мар Стеумс считался опасным человеком, от его решений зависели судьбы, а встреченный нами придворный знал за собой какие-то грешки. Впрочем, все это были лишь мои фантазии.
Сам дворец произвел на меня мрачноватое впечатление, несмотря на то, что света из окон было достаточно, а там, где не хватало окон, горели светильники – на освещении здесь явно не экономили. Тем не менее, мне было темно и неуютно – возможно, из-за внутреннего беспокойства при вступлении в новую жизнь, а может, то, что я знала о нынешнем короле и его ближайших предках, заставляло воспринимать их территорию как заведомо враждебную. Про себя я решила, что это даже полезно – лишний раз не расслаблюсь, буду начеку.
