Текст книги "Тень. Своя судьба (СИ)"
Автор книги: Икан Гультрэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
Словом, в библиотеку, где меня поджидал Райнер, я явилась с большим опозданием и в расстроенных чувствах.
Старик, услышав о моих злоключениях, расхохотался, и от его веселья моя глупая обида на собственную беспомощность куда-то улетучилась. На душе сразу стало легче. Что-то такое было в Видящем, отчего в его присутствии мелочи утрачивали свое значение, а на первый план выходило действительно важное. И если важного не случалось, то можно было просто помолчать вдвоем. И это тоже было общением.
И теперь меня удивляло, почему люди считают Райнера безумцем. Почему я сама при первой встрече шарахнулась от него?
– Деточка, – пояснил старик, – с этим как раз все ясно: я живу замкнуто, избегаю общения, а если все-таки выхожу к людям, то говорю странные вещи. Те, к кому относятся мои слова, как правило, понимают их, пусть и не сразу, а остальные считают их бредом сумасшедшего.
– И боятся?
– Боятся. Как всего странного и непонятного. Если человек безумен, кто знает, чего от него ждать? Несколько раз меня пытались обвинить в преступлениях, случившихся в округе, но правда выходила наружу... не без моей помощи. Однако слухи никогда не проходят бесследно, и репутация у меня препаршивая: то ли опасный безумец, то ли злой колдун. Впрочем, одно другому не мешает.
– Я тоже не всегда понимаю тебя. Просто стараюсь запоминать твои слова – может, когда-нибудь смысл прояснится.
– Всё запоминать не надо, – хихикнул Райнер, – я и просто так много чего говорю. Без скрытого смысла. А если не понимаешь – спрашивай. Можно и много раз об одном и том же спросить. Как знать, возможно, услышав то же самое, но другими словами, ты поймешь...
– Вот как? – я озадачилась и одновременно воспрянула духом – это все-таки был шанс.
– Так о чем ты хотела меня спросить? – поощрительно улыбнулся Видящий.
– О крови, – решилась я. – Ты много говоришь о крови, а я не все понимаю... или не уверена, что понимаю правильно – и почему меня не могут найти, и почему граница меня не пропускает. Как это связано с кровью?
– Пожалуй, тут я тебе могу помочь, – старик распахнул один из книжных шкафов, ловко пробежался пальцами по корешками и, нащупав нужное, протянул мне свою добычу.
Это оказалась сильно потрепанная книжица в сером невзрачном переплете, на которой красновато-бурыми буквами значилось: 'Магия крови'. О такой магии я не знала ровным счетом ничего. Бьярта как-то в разговоре упомянула о ней, но пояснения давать отказалась наотрез, даже с некоторой брезгливостью, словно речь шла о чем-то отвратительном, грязном.
Книга, которую я тут же начала читать, такой уж неприятной мне не показалась. Даже наоборот, весьма интересной и познавательной. В ней рассказывалось о составе и свойствах человеческой крови – обо всем этом я знала из уроков Бьярты. Но здесь особое внимание уделялось не столько роли крови в организме, сколько ее энергетической функции носителя информации, отражающего и принимающего магическое воздействие, причем не только на самого человека, но и на его кровных родственников.
Соответственно, магические манипуляции с кровью, взятой у живого или мертвого человека, могли дать эффект, которого не добиться никакой другой магией – такому воздействию не помеха ни расстояние, ни отсутствие у заклинателя сильного магического дара.
Да, именно так они и называются, маги, работающие с кровью, – заклинатели. Необязательно сильные, но всегда очень искусные, потому что воздействие на кровь – работа очень тонкая и требующая больших знаний и опыта.
Наиболее простой и действенной разновидностью этой магии является поиск по крови. Для него используют кровь искомого или его ближайших родственников. Но и тут есть множество тонкостей. Например, поиск по родственной крови перестает работать, если человек вступает в другую семью через брак (это, как правило, касается женщин) или ритуал братания. Кровь самого искомого, как правило, надежнее, однако... есть виды магического воздействия, которые, не касаясь непосредственно крови, меняют записанную в ней информацию. И это, похоже, как раз мой случай. Нет, напрямую ничего подобного сказано не было, все же освобождение привязанной Тени – такая редкость, что в книгах упоминаний не найдешь, однако вкупе со словами Видящего все это на определенные мысли наводит...
Раздел, касавшийся собственно заклятий, дался мне значительно труднее. Мало того, что я саму эту магию не слишком понимала, так ведь даже мысль о том, что такое воздействие возможно, вызывала содрогание. Пожалуй, теперь я догадывалась, почему наставница так болезненно реагировала на мои вопросы. Мерзко. Вот заполучи каплю крови врага – и покарать можешь не только его самого, но и всю семью. А если врага еще и убить сразу после ритуала, то заклятие почти невозможно будет снять. Очень сильная магия. И главное, обойти ее куда труднее, чем поисковую, потому что она основывается на глубинных свойствах крови, которые невозможно изменить братанием или каким-нибудь ритуалом.
К счастью, подробных инструкций к применению такой магии в книге не нашлось – все-таки это был не учебник. Зато приводились примеры – преимущественно исторические. Как выяснилось, в старину магия крови была куда больше распространена, чем ныне. Маги, владевшие этим искусством, зачастую служили правящим домам и им поручали уничтожать врагов короны. Опальные роды вымирали, сраженные необъяснимыми болезнями, или лишались возможности производить потомков мужского пола. Иногда их просто запирали на принадлежащих им землях, исключая таким образом из активной политической жизни страны – своего рода изгнание, только внутреннее.
Вот это последнее породило кое-какие догадки, но ясности все же не принесло. Вопросов, пожалуй, становилось еще больше, чем прежде.
Если даже поверить, что я действительно принадлежу к княжескому роду – ну может же Райнер ошибаться! – то как получилось, что я не была убита вместе с семьей? А о том, что княжеская семья Риатаны была полностью уничтожена, мне рассказывала Бьярта на уроках истории. Конечно, я могла оказаться дочерью кого-то из приближенных, проживавших в княжеском дворце, потому и чувствовала себя там как дома. Но тогда непонятно, при чем тут магия крови и почему граница не пропускает меня, если я не претендентка на престол Риатаны. И вообще, с границей – это какой-то странный прием. Зачем меня – или кого бы то ни было – не выпускать из страны?
Как ни странно, некоторую ясность внесли последние страницы книги – приложение, которым я поначалу пренебрегла. Там сухо перечислялось, для каких видов магии заклинателям годилась мертвая кровь, а для каких – только живая. Вот чтобы уничтожить весь род или поразить болезнью, нужна кровь, взятая у живого (еще живого!) члена семьи, зато чтобы запереть – достаточно мертвой крови. Как и для поиска.
Правящая семья Риатаны была уничтожена изнутри. В то время как вражеская армия осаждала границы, в самом сердце страны, прямо во дворце были убиты князь с женой, детьми и младшим братом – нашлись предатели в ближайшем окружении.
Но возможно, одна маленькая девочка выжила – например, потому, что ее не было во дворце. Живой крови родственников, чтобы убить ее на расстоянии, у заклинателя не было, но мертвой кровью можно было запереть ребенка в стране и начать на него охоту с помощью того же поиска по крови, чтобы уничтожить вместе с девочкой всякую надежду на возрождение династии
И все равно непонятно. Почему я ничего не помню? На тот момент мне было почти шесть – не так уж мало... И главное – почему никто не помнит обо мне? Не было у князя дочери. Никто ее не ищет. А искали бы – за столько лет можно было найти.
И вроде бы понятно было, что княжной, которой не существует, я быть никак не могу, но мысль об этом вызывала отчаянный протест в душе. Не то чтобы я рвалась к трону – не влекли меня ни власть, ни богатство. Если бы вдруг выяснилось, что княжна существует и это именно я, прилагать усилия, чтобы заполучить трон, я не бы не стала. Да, я мечтала вернуть утраченное, но не блага, которые дает высокий статус, а украденную память о детстве. О самой себе. Было ощущение, что меня выкинули из моей собственной жизни, я хотела быть – но меня отрицали. И это было еще страшнее, чем оставаться привязанной Тенью.
Правда, здравый смысл, захлестнутый бурей эмоций, все еще подавал голос, напоминая, что обретение утраченных воспоминаний о собственном прошлом может принести новую боль. Что толку убедиться в том, что я из княжеской семьи, если этой семьи все равно больше нет? Больше не улыбнется ясноглазая женщина с русыми волосами, и мужчина, который живет в моей памяти, больше никогда не подхватит на руки смеющуюся девочку...
Нужно ли мне это? Да, все-таки нужно. Хотя бы для того, чтобы понять, чего ждет от меня неведомая Плетельщица. И решить, стоит ли мне довериться ей.
Я читала книгу всю ночь, потом размышляла целый день о прочитанном и... одно решение я все-таки приняла: пока не знаю правды, буду жить, как живется. В конце концов, плохого от служительницы Арнастры я пока не видела. Да, из меня сделали Тень – но ведь дали и возможность освобождения. Посмотрим, какие пути мне предложат.
Правда, оставались у меня еще вопросы к богине, но вот уверенности, что она ответит, не было. Поэтому и задавать я их не спешила. Впрочем, имелась этому и другая причина – мне было попросту страшно. Все же дар, пока еще мирно дремлющий в моей крови и дающий о себе знать лишь некоторыми проблесками вроде обостренной интуиции, я воспринимала как нечто чуждое, навязанное извне, что бы там ни говорил Райнер по этому поводу.
Любое мое обращение к Арнастре было бы сродни шагу ей навстречу, а там и до добровольного согласия на служение недалеко. Служить я не хотела. Никому. Слишком уж долго мечтала о свободе.
Вот сейчас я иду по пути, который определил для меня кто-то другой. Иду, потому что не вижу пока другой возможности. Это досадно, даже если знаешь, что тебе не желают дурного. Но какая цель у этого пути, мне по-прежнему неясно. Хочется верить, что наступит момент, минует очередная точка расхождения – и я снова смогу выбирать.
А боги... Боги пусть удовлетворятся моим уважением.
Словом, ни о чем я Арнастру не спрашивала. Зато засела в библиотеке. Тот шкаф, из которого Видящий извлек для меня книгу о магии крови, до недавнего времени я почему-то обходила своим вниманием. Как выяснилось, напрасно – там оказалось немало интересного.
Часть полок занимали книги о магии, причем такие, которые мне не попадались в библиотеке наставницы. Это не значит, что их там не было. Возможно, Бьярта просто не считала нужным показывать их мне. Райнер же никаких ограничений не ставил. Если не считать той части библиотеки, которую можно было бы счесть признаком политической неблагонадежности хозяина, все остальное хранилось открыто.
На других полках шкафа я нашла все то, что касалось взаимодействия людей и богов. И это были не занудные мифы, которыми нас пичкал жрец в воспитательном доме. Большей частью сокровища Райнера представляли собой рукописи – дневники и заметки служителей богов. И эти люди наверняка разбирались в том, о чем писали, куда лучше рядового жреца.
Кстати, рукописи позволили мне разобраться с тем, откуда взялось это разделение: есть служители богов, обладатели их даров, и они к храмовой иерархии никакого отношения не имеют; есть жрецы, роль которых – возносить молитвы и проповедовать; и есть маги, которые совершают ритуалы бракосочетания и имянаречения в храмах.
Последние, как выяснилось, со своей задачей справились бы и без богов, ритуалы-то чисто магические, и боги лишь призывались как свидетели. Жрецам же особых даров не дано, чтобы не забрали в свои руки слишком много власти – история знает такие случаи. Да, жрецы живут с пожертвований, приносимых верующими, но их полномочия ограничены очень жесткими рамками. Стоит жречеству зарваться и захотеть большего, появятся настоящие служители, чтобы обличать и карать. И появятся со знаками, которые невозможно игнорировать.
– А тебе приходилось выступать в такой роли? – спросила я как-то Райнера.
– Однажды, – усмехнулся старик. – К счастью, мне потребовалось лишь предъявить знак своего служения, чтобы превысивший власть жрец искренне раскаялся в своей самонадеянности. О более серьезных случаях я только читал. Вот, к примеру, около ста пятидесяти лет назад в Ругалдене...
Да, об этом я тоже успела прочитать в одной из рукописей. Тогда жрецов не только жестко осадили, но и лишили некоторых источников дохода. Именно поэтому браки там теперь совершаются не в храмах, а в городской или сельской управе. Прежде каждый приглашенный гость считал своим долгом оставить в храме посильное пожертвование, теперь существует лишь взнос в казну за совершение ритуала. Иногда пары после заключения брака все равно отправляются в храм, чтобы перед богами подтвердить серьезность своих намерений, но это дело сугубо добровольное...
– Откуда у тебя все эти рукописи, Райнер?
– У всякого служителя богов могут найтись свои маленькие слабости, и Высшие иногда потворствуют им, если это не мешает служению, – Видящий улыбнулся. – Моя слабость – книги и знания. Когда судьба столкнула меня с богом напрямую, я не мог не заинтересоваться, как это происходило с другими, и начал искать свидетельства. Идьярд подсказывал мне, где их можно найти. Я был куда моложе и сильнее, чем теперь, и не боялся впускать в себя духов, чтобы справиться с дорогами... Пообещай мне, Тень... Когда ты прочитаешь в этом собрании все, что тебя интересует, ты позаботишься о том, чтобы бесценные рукописи не пропали после моего ухода.
– Обещаю. А как?
– Ну... Забрать их сразу с собой ты едва ли сможешь... Я заказал ящик – непроницаемый для влаги, обитый металлом. Сложишь в него всё, и когда придет время, закопаешь в саду и замаскируешь так, чтобы это место могла найти только ты одна.
– Хорошо, я все сделаю. А кому их отдать потом?
– Потом... – Райнер поморщился. – Я не знаю, что будет потом, мне не дано предвидеть будущее. Но я верю, что ты когда-нибудь обретешь собственное пристанище. Тогда и вернешься за своим наследством. Да-да, наследством – ничего другого я все равно не смогу тебе оставить. Распорядишься им по своему разумению... или по воле Высших – в таком случае они сами дадут знать, как поступить. Но я не думаю...
О чем именно он не думал, Райнер не договорил, но я, кажется, поняла: едва ли богам есть дело до этих рукописей. Если люди утратят какое-то знание, Высшие найдут способ донести до своих служителей все, что они сочтут нужным – не больше и не меньше. И новые люди когда-нибудь запишут истории о своем служении богам. Только это будут уже совсем другие истории.
А мне, как и Райнеру, будет жаль, если пропадут сокровища, которые Видящий собирал десятилетиями. И если мне удастся их сохранить, то рано или поздно рукописи найдут своих читателей, таких же жадных до знаний, как сам Райнер... или я.
Не стану утверждать, что я проводила в библиотеке большую часть дня. Я еще прежде успела открыть для себя и другие способы познания. Те часы, когда я не читала и не торчала на кухне, наблюдая за приготовлением обеда или ужина, я старалась проводить в городе. И за время своей жизни у Райнера узнала о мире и людях куда больше, чем за все предыдущие годы.
Перестав бояться за собственную шкуру (я так и не поняла, в какой момент исчез этот страх), я не только шаталась по улицам или заходила в лавки и таверны, но и не стеснялась пробираться в чужие дома – просто из любопытства.
Нет, я не интересовалась подробностями интимной жизни обывателей – на такое я насмотрелась во дворце с его более чем вольными нравами. Я наблюдала за отношениями в семьях, за проявлениями чувств – в словах, взглядах, прикосновениях, жестах.
Я открывала для себя целый мир!
И мои открытия имели интересное следствие, которое я не сразу осознала: я почти перестала читать романы. После всего, что я видела, чувствовала, переживала вместе с другими людьми, слова на страницах книг стали казаться мне пресными, отношения героев – искусственными, все эти сюжеты не передавали и десятой доли того, что было самой жизнью.
***
Здравствуй, Тень!
Со времени, когда я написала тебе последнее письмо, для меня изменилось многое, если не все. Возможно, я преувеличиваю, но ты просто послушай – мне обязательно надо выговориться.
Я писала, что муж мой пропадает целыми днями в поисках подходящей работы, оставив меня в одиночестве, – и это была правда. Но по-настоящему одна я осталась только теперь.
Несколько недель назад Ианнар явился домой очень поздно. Он был очень мрачен и долго не решался поведать мне, что его гложет. Разговорила я его только под утро.
В общем, он нашел себе работу. И даже договор подписал, но только после этого полностью осознал, во что же он вляпался.
Когда мы сюда бежали, Иан знал, что маги на Новых землях нужны. Но здесь, на побережье, спрос есть только на бытовиков, которые способны, к примеру, защитить склады от грызунов или что-нибудь в этом роде, а также на предметников, снабжающих местных жителей разного рода амулетами. У Ианнара нет особых способностей ни к тому, ни к другому. Он, как ты знаешь, боевой маг. Боевиков же нанимают в отряды первопроходцев. Иан не рвался на такую работу, потому что не хотел надолго оставлять меня одну – он справедливо считает, что я пока не готова к самостоятельной жизни. Но мужская гордость пересилила: как это он, такой замечательный, не может содержать свою семью?! И он согласился на контракт. А потом узнал о том, о чем здесь не принято говорить – по крайней мере, с новичками. Если бы он догадался задать вовремя нужные вопросы, то был бы в курсе, а так...
Оказывается, в задачи первопроходцев входит не только исследование новых земель и нанесение их на карты, но и уничтожение опасностей, которые ожидают поселенцев. Опасности эти подвижны и перемещаются большей частью на четырех конечностях, но на этом и заканчивается их сходство с обычными животными, потому что это не звери, а твари.
Когда маги исследовали новый континент, они обнаружили, что здесь когда-то произошла магическая катастрофа. Неизвестно, чем она была спровоцирована – естественными причинами или неразумным поведением живших тут когда-то людей. Об этом пока рано говорить, потому что следов пребывания на материке людей пока не обнаружили. Даже если они здесь жили, то очень давно, и все следы ушли глубоко под землю. Зато магический фон остался – вместе с тварями, которых он породил. Фон, говорят, теперь не опасен, в отличие от этих существ. Они куда умнее и хитрее любого зверя, хотя разумными их не назовешь. Они исполнены жажды крови и убивают не только ради пищи, а двуногих считают своими основными врагами. Оно и понятно – люди теснят их, отвоевывая все новые территории.
Сперва в глубь материка продвигаются группы первопроходцев: землеведы, рудознатцы и просто бойцы. И в каждой группе обязательно должен быть маг, который сражается наравне со всеми.
Если находят месторождение металлов или полезных минералов, то зачищают окружающую территорию особенно тщательно и огораживают ее заслоном из амулетов, отпугивающих тварей. Здесь задача мага – проследить, чтобы амулеты были в рабочем состоянии и заряжены под завязку. Потом, с партией старателей, придет другой маг, который будет следить за амулетами и обновлять их при необходимости. Эти маги обычно из тех, кто уже принял участие не менее чем в трех первопроходческих экспедициях и теперь хочет осесть на какое-то время.
Одна экспедиция длится от пары месяцев до полугода, как повезет. Если маг ходил в такие походы пять раз, он имеет право получить официальную должность в одном из небольших поселений. Если десять раз – место городского мага. Только до этого еще дожить, надо, а доживают не все.
Все это я вытянула из мужа не за один раз. Днем он ходил в управление освоения земель для подготовки к походу – знакомился с тварями, с которыми ему предстоит столкнуться, изучал другие возможные опасности и здешнюю природу. А вечерами я его тормошила. Он явно не хотел мне все это рассказывать, чтобы не пугать, но... Ты ведь меня знаешь, Тень! Если мне надо, я все вытяну. А мне надо: я не хочу гадать, что стоит за тяжелым молчанием мужа, и придумывать себе страхи, для которых нет оснований. Пусть уж лучше будут настоящие, с ними хотя бы можно бороться.
За три дня до отъезда Иан вручил мне пухлый конверт и сказал, что там его завещание и письмо для меня, в котором он рассказывает все о себе, о чем умалчивал раньше. Но вскрыть этот конверт я смогу только в том случае, если у меня не останется надежды на возвращение мужа.
Но знаешь, мне показалось, что Ианнар этой надежды не испытывает, будто уже сам себя похоронил. И это не просто страх, а смирение приговоренного. Словно он отказывает себе в праве на жизнь. Так бывает с людьми, которые совершили что-то ужасное и осознают это. И смерть воспринимают как искупление.
Я догадываюсь, что за этим стоит. И ты, наверно, тоже. Но я не согласна с таким исходом. Это неправильно – и для него, и для меня, и для тебя, наверно, тоже. Ты согласна?
Однако слова в такой ситуации бессмысленны, и я решила сделать мужу оберег. Ты знаешь, что я ничего не понимаю в магии и не имею дара, но ведь оберег – это не амулет, в него можно вложить не силу, а чувства.
За основу я взяла – только не смейся! – пустой флакончик с фиолетовой пробкой, один из тех, что ты носила в своем поясе. Я нашла его однажды в комнате и почему-то с разу решила не возвращать тебе, а припрятать. Не думаю, что он представлял для тебя хоть какую-то ценность, а потому угрызений совести не испытываю. А теперь мне кажется, что это очень символично. И это правильный выбор.
Флакон я оплела нитями, как учила меня миерс Олана. У меня уже очень неплохо получается, нити ложатся ровно и красиво. Вместе с нитями я вплетала свою веру в мужа, надежду на благополучный исход, убеждение, что справедливость состоит не в том, чтобы глупо погибнуть, избегнув стольких опасностей. Пока плела, не могла удержаться от слез, а потом собрала капли со своих щек и поместила их во флакон. Странно, наверное, но мне обязательно хотелось вложить в подарок что-то материальное помимо своих чувств. Сначала думала о пряди волос, но это так банально. А слезы пришлись как нельзя более кстати.
Несколько дней после отъезда мужа я пребывала в растерянности. Казалось бы, ничего не изменилось, я и прежде не видела его целыми днями, но теперь, когда расстояние между нами увеличивалось с каждым часом, я ощутила настоящее одиночество.
Но знаешь, как это ни удивительно, на помощь мне пришли здешние люди. До сих пор я ни с кем особенно не общалась, кроме нашей квартирной хозяйки, а потому не ожидала такого участия. Меня стали встречать улыбками, приглашать в гости и на прогулки, вводить в тонкости жизни в городском обществе.
Не сразу, но я поняла, что согласие Иана на участие в первопроходческой группе сделало нас здесь своими. Нас приняли.
Тут люди живут иначе, чем в королевствах. Не имеет значение твое происхождение, прежняя иерархия осталась по ту сторону океана, на первый план выходят личные достоинства. Конечно, материальный достаток играет свою роль, но на общении, на личных взаимоотношениях это сказывается куда меньше, чем можно было бы представить.
Сколько длится заселение Новых земель? Несколько десятилетий. Все, кто здесь живет, оторвались корнями от своего прошлого и пытаются пустить корни в эту землю. Они прорастают друг в друга, потому что вынуждены вместе противостоять сложностям и опасностям этого мира. Кто-то может гордиться своими достижениями, а кто-то достиг меньшего и мечтает о большем и даже, может быть, завидует соседу, но случись что, они встанут плечом к плечу – мужчины и женщины, богатые и бедные – и будут отстаивать свою жизнь и свои земли.
Знаешь, я хотела бы когда-нибудь написать книгу об этих людях...
***
Честно говоря, я не знала, плакать мне или смеяться. Флакон с фиолетовой пробкой – тот самый, в котором хранилось описание ритуала для моего освобождения. Я тогда его переписала, желая сохранить оригинал для себя, но впихнуть обратно в склянку уже не смогла – не удалось свернуть листок достаточно туго.. Пришлось искать для него новое вместилище, а тот флакон так и остался лежать в гардеробной принцессы – я просто-напросто забыла о нем, выкинула из головы.
Нэл права – это действительно очень символично. Хоть принцесса и не догадывается, насколько и почему. И да, я, наверно, согласна, что покорно принять гибель – не выход. Никому из нас не станет от этого лучше. И не надо быть посвященной в замыслы богов, чтобы понять это. Но... всю эту историю со страданиями мага и оберегом стоит, наверно, еще обдумать. Чуть позже, когда впечатления от письма улягутся в голове.
Однако жизнь не оставила мне времени на подобные размышления. Кто-то там наверху решил, что я засиделась на одном месте.
Райнер, непривычно молчаливый за завтраком, завершил нашу трапезу одним-единственным коротким словом:
– Пора!
Я застыла. Я знала, что значит это слово, и думала, буду готова услышать его, но все равно это случилось внезапно.
Как люди уходят из этой жизни? Ну, если не считать насильственной смерти, то обычно болеют, слабеют... Есть, наверно, какие-то признаки, по которым можно определить, что час близится? Но Райнер сидел передо мной такой же, как всегда. Ну, может, чуть бледнее обычного...
Пока я пыталась осознать услышанное, Видящий поднялся, коротко кивнул мне и вышел из столовой.
Мне не надо было объяснять и напоминать, что я должна сделать – мы обо всем давно договорились. Справившись с потрясением, я поднялась в библиотеку. Рукописи, за судьбу которых я теперь несла ответственность, давно уже были сложены в заказанный Райнером ящик, но до сих пор оставались в доме. Сейчас пришло время спрятать их.
Ящик оказался тяжелым – я с трудом стащила его по лестнице. По земле можно было бы и волоком, это легче, но тогда останутся следы. Пришлось вздыхать, пыхтеть, ругаться на себя, запустившую тренировки, но тащить.
Не меньшим испытанием стала и лопата – до сих пор мне не приходилось держать в руках этот инструмент. Теоретически я хорошо представляла себе, что должна делать – аккуратно подрезать дерн, снять пласт, затем выкопать яму, уложить в нее сокровище и снова прикрыть ее дерном. Однако на практике мне вновь пришлось познать свою криворукость и никчемность.
Осенняя погода отнюдь не облегчала мой труд. Мало того, что раскисшая земля казалось неимоверно тяжелой, так еще и дождь холодными струями стекал мне за воротник, смешивался со злыми слезами на щеках, и мокрые пряди волос липли к лицу, заставляя меня поминутно встряхивать головой. Давно не стриглась. Распустилась. Стыдно и обидно.
В результате моих усилий ладони были покрыты кровавыми мозолями, а уголок сада, который я выбрала для своего клада, выглядел так, словно там порезвилось стадо кабанов. Оставалось надеяться на то, что это место не просматривается с дорожек, а осенние дожди прикроют следы моей неумелости. И еще на то, что мне больше никогда не придется брать в руки лопату. Мозоли-то можно залечить, а вот пострадавшее самолюбие склонно болезненно аукаться в воспоминаниях.
К обеду Райнер не вышел, и я, обеспокоившись, явилась к старику в спальню. Видящий лежал на постели в той же рубашке, в которой я видела его утром, укрытый легким покрывалом. Голова его была бессильно откинута на подушку, но глаза – открыты.
– Что, совсем плохо? – почему-то шепотом спросила я.
– Все в порядке, – откликнулся старик, – как и должно быть.
– Может, принести тебе поесть?
– Не стоит. Иди спокойно обедать. А вот потом... – Райнер прикрыл тяжелые веки, то ли пытаясь сладить со слабостью, то ли прислушиваясь к чему-то внутри себя. – Потом, когда я уйду, тебе придется покинуть дом в ту же минуту. Ни в коем случае не оставайся здесь после моей смерти. Поэтому собери заранее свои вещи, а после ужина, когда кухарка уйдет, приходи снова сюда уже с мешком, чтобы потом не тратить времени на сборы. Поняла?
Я кивнула.
Сборы, как ни странно, заняли не один час Я подолгу рассматривала вещи, оправдывая это тем, что решаю, какие из них могут пригодиться в дальнейшей жизни. На самом деле причина была в другом – оказалось, что каждая из этих вещей содержит в себе какое-нибудь воспоминание, связанное с жизнью в доме Видящего. От прежних скитаний не осталось ничего – даже котелок и охотничий нож я приобрела себе новые, более качественные. Только пояс с зельями и метательными ножами был все тем же – но это уже почти часть меня.
Наконец мешок был уложен, каждой вещи нашлось свое место. Последнее, что я сделала, прощаясь с этим этапом своей жизни, – обрезала волосы, отросшие за последние месяцы.
После ужина я вновь поднялась к себе и присела на краешек кровати, напряженно прислушиваясь к затихающему дому. Вот горничная, закончив уборку в столовой, прошуршала к выходу. Вот захлопнулась дверь за кухаркой...
Всё, мы с Райнером остались вдвоем, если не считать Сьюнара и Лию. Я по-прежнему не могла видеть духов, но в их существовании больше не сомневалась. Просто мне не нравилась мысль о том, что рядом присутствует еще кто-то, кого я не вижу, а потому я старалась думать о них поменьше. Вот только сейчас это не получалось – меня тревожили слова Видящего о том, что мне опасно оставаться в доме после его смерти. Уж не с духами ли связана эта опасность?
Вздохнув, я подхватила свою поклажу и пошла к Райнеру. В последний раз. Наверно, в последний.
Старик, казалось, пребывал в забытьи, но когда я осторожно взяла его за руку, сжал пальцы, давая понять, что он еще здесь. А я сидела и смотрела на изборожденное морщинами лицо и пыталась принять то, что вот-вот произойдет.
Так получилось, что Райнер стал первым человеком, к которому я испытывала привязанность. Бьярта – наставница. Жесткая, неумолимая, холодная, знавшая, что делает, но не считавшая нужным посвящать меня в свои планы. И кажется, она сама старалась не допустить, чтобы я слишком привязалась к ней. Нэл – вторая половинка искусственно созданной связи. Мы долго притирались друг к другу, но так и не научились доверять до конца. И только теперь, когда нас разделяет океан, возникла некая странная близость, и я пока не поняла, что она для меня значит.
