Текст книги "Искатели приключений"

Автор книги: Игорь Никулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

6

– Присядем на дорожку? – предложила Ирина, выкатив в прихожую раздутую сумку на колесиках.

Васильев, зашнуровав туфли, разогнул спину и сверился с часами.

– А не опоздаем в аэропорт?

– Все равно такси еще не подъехало.

Он не стал спорить по пустякам, опустился на баул, выждал несколько ритуальных секунд.

– Все! – решительно заявил он, поторапливая девушку. – Спускаемся во двор.

Он едва оторвал сумку от пола и выволок на площадку, к лифту. И чем она только ее набила? Кирпичами, что ли?

Желтая, с шашечками на кузове, «Волга» подкатила к подъезду в тот момент, когда Васильев, стараясь не сломать ненадежные ролики, перекатывал огромный баул через порожек.

– Слава богу! – с видимым трудом засунув его в хищно распахнутый багажник, он развез по лбу выступившие от усердия капельки пота. – В Шереметьево, – сказал водителю, усаживаясь на переднее сиденье.

– Набрось ремень, – пробурчал тот и с хмурой миной врубил передачу…

В аэропорт они добрались незадолго до начала регистрации. Возле стойки, обставившись чемоданами, ждали Борисов и Морозов. Саныч выглядел как заправский турист. Он был одет в безрукавку болотного цвета и в великоватые шорты, которые смотрелись потешно при его худых волосатых ногах. Дополнял картину висевший на шее фотоаппарат. На Борисове, чему Владимир ни сколько не удивился, были неизменные затертые джинсы, с которыми он не расставался, наверное, последние лет пять, и полосатая футболка.

– Опаздываете, молодежь? – встрепенулся, завидев его, Саныч. – Времечко-то поджимает.

– Да вы что, Виктор Александрович?! – усомнилась Ирина. – Больше ж часа еще до вылета.

– Ах, детка. Вы забываете про некоторые формальности: таможня, досмотр…

От барной стойки за ними внимательно наблюдали. Максим, отпив пенящееся пиво из хрустальной литровой кружки, бросил взгляд через плечо, потом негромко сказал приятелю.

– Видишь наших клиентов?

Колесников неопределенно угукнул, глотком допивая остатки пива. Передав пустую кружку бармену, слез с вращающегося сиденья.

– Что, уже идем? – заторопился Максим, давясь янтарным напитком.

– Чуть позже. Ты побудь здесь, а я сейчас…

У стойки, где на электронном табло беспорядочно замельтешили буквы, слагаясь в сообщение: «Рейс 1654 Москва – Гавана», образовывалась очередь…

Получив назад билет с проставленной отметкой, Васильев воздвиг на весы баул, подсчитывая в уме, в какую копейку ему обойдется излишний вес. Скользнув взглядом по стрелке, служащая ничего не сказала, и транспортир повез багаж в досмотровое отделение.

Процедуру заполнения таможенных деклараций прошли без сучка. Таможенник, просмотрев предоставленный Ириной заполненный бланк, задал дежурные вопросы насчет оружия и наркотиков. Ирина мило улыбнулась и заверила, что с ее стороны никаких нарушений нет. Но за спиной таможенника нарисовался человек в гражданском, что-то негромко сказал ему, с подозрением вперившись в сумку.

– Какие-то проблемы? – она почувствовала легкое волнение.

– Ничего особенного. Обычная процедура. Будьте добры, пройдемте в досмотровую комнату.

– А в чем собственно дело?! – возмутился за ее спиной Васильев. – Это наши личные вещи…

– Ничего особенного, – ласково повторился таможенник. – Небольшая формальность.

Сняв безразмерную сумку с ленты, Владимир потащил ее в открывшуюся дверь. Посреди комнаты стоял большой стол; внимая настойчивой просьбе таможенника, он взвалил баул на него.

– Откройте, пожалуйста, – подчеркнуто вежливо попросил таможенник.

С визгом разъехалась молния, Васильев выкладывал на стол свертки, не беря в толк, к чему к ним придрались? У стола появился гражданский, что намекнул служивому тщательнее досмотреть пассажирку, повертел в руках прозрачный пластиковый бокс от фотоаппарата.

– А это что такое?

– Устройство для подводных съемок, – дал пояснение Васильев, которому происходящее нравилось все меньше и меньше.

Гражданский кивнул с видом знатока, отложил футляр в сторону, вытащил из сумки черный полиэтиленовый пакет:

– А что здесь?

– Мой купальный костюм, – язвительно поджала губы Ирина. – Развернуть?

Сумку пришлось разобрать до самого дна. Таможенник, перерыв вещи, не нашел ничего запрещенного, по щекам его поползли пунцовые пятна.

– Приношу свои извинения, – через силу выдавил он (гражданский к тому времени уже смылся), отходя от заваленного барахлом стола. – Можете складывать.

– Спасибо, что разрешили!.. – не удержалась от подначки Ирина.

После унизительного обыска их пропустили вне очереди. Уже в отстойнике, где ребят дожидались не на шутку встревоженные коллеги, Владимир дал волю чувствам.

– Черт знает что! – выпалил он, упав на пластмассовое сиденье. – Обыскивали как жуликов, в самом деле… Да какое право…

– Таможня, – посочувствовал Борисов, сажая на переносицу солнцезащитные очки. – И ничего не попишешь.

… Максим, сидевший на краю ряда, толкнул Колесникова.

– А этих-то, слышь, тормознули… Интересно, чем они не понравились?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – ответил тот, листая модный журнальчик с обнаженными дивами.

Спустя несколько минут ожидания, к стеклянным дверям отстойника подрулил автобус, гостеприимно раздвигая двери. Забрав вещи, пассажиры с гамом переместились в его салон.

Приветливая стюардесса у трапа, выборочно просматривая билеты, пропустила народ на борт. Зашумели турбины, тягач взял на сцепку переднее шасси и потащил Ил – 86 на взлетную полосу.

Загорелась надпись на английском, предписывая пассажирам не покидать своих мест и пристегнуться ремнями. Шум набирающих обороты моторов заложил уши. Неведомая сила вдавила людей в мягкие кресла, самолет начал долго разбегаться, и когда уже казалось, что он никогда не оторвется от полосы, тяжело взмыл в небо.

Сидя у овала иллюминатора, Васильев скосил взгляд под крыло, где раскинулась на всем видимом пространстве Москва, и где блеснули золотым великолепием купола храма Христа-Спасителя; самолет лег на крутой вираж, вздымаясь к облакам.

Не успело погаснуть световое табло, в проходе появилась бортпроводница с сервировочным столиком, заставленным всякой всячиной. Борисов подозвал ее к себе, купил плитку шоколада и бутылку шампанского. По щедроте душевной, стюардесса выделила четыре разовых стаканчика.

Содрав золотинку, Борисов открутил проволочную оплетку и, придерживая пробку большим пальцем, стал понемногу ее сдвигать. Соседка его отклонилась, не желая попасть под фонтан брызнувшего через горлышко теплого шампанского. Гусарского салюта Борисов, знавший толк в застольных делах, не допустил. Разлив вспенивающееся шапкой вино по стаканчикам, передал Васильевым и Санычу.

– Ну, друзья! – пафосом сказал он, поднимая тост. – Выпьем за успех нашего безнадежного дела!

* * *

На шестом часу полета большинство пассажиров уже впало в дремоту. Откинув поудобнее спинку кресла и накрыв лицо газетой, булькал горлом Саныч. Дремал Борисов, на плече его пристроила кудрявую головку спавшая соседка.

Отвернувшись от иллюминатора, за которыми бесформенно громоздились ватные облака и сверкало до рези в глазах лучистое солнце, Васильев в который раз перебирал содержимое папки.

Вслух он свои сомнения не высказывал, но, положа руку на сердце, не верил в успех предстоящего мероприятия, настолько фантастичным оно ему виделось. Скрупулезно собранные и подшитые в папку бумаги лишь теоретически доказывали существование пиратских сокровищ. Научной стороны вопроса он не хотел и касаться, потому как таковой здесь и не пахло. У них нет ни единого шанса, и не нужно себя обманывать. Почему же он согласился на уговоры Ирины и сидит сейчас в мягком кресле парящего на высоте десятка тысяч метров аэробуса, а не в душной аудитории, где ломают головы над билетами вчерашние школьники? А вы бы отказались провести отпуск в райском уголке земли, как недавно заметила Васильеву Ира, а не на дачных грядках в борьбе за урожай, где единственный доступный водоем – совхозное озеро с мутной вонючей водой и плавающими утиными перышками, и плюс ко всему за казенный счет?..

Вспомнив лицо Маньжуйской, когда в ее кабинет он буквально втолкнул перетрухнувшего Кольку, он улыбнулся. И хотя выбритый, благоухающий одеколоном он уже разительно отличался от того Грибова, каким увидел его неделю назад Васильев, неуверенность так и сквозила в нем. Прежде чем подписать заявление, Ванесса лично проэкзаменовала его. Сняв с полки учебники, она в течении минут сорока гоняла его по всем разделам. Васильев, ожидая в приемной, сидел как на иголках, волнуясь за Грибова. Напрасно, как оказалось. Из кабинета Николай вышел просветленный, словно только что сдал самый главный в жизни экзамен…

Шумно вздохнув, он убрал папку за прорезиненную сетку кресла.

– Ты плохо переносишь полет? – коснулась его Ирина.

Он пожал плечами: самолет иногда проваливался в воздушные ямы, ощущение не из самых приятных. К тому же, насмотревшись в «Новостях» о столь частых авиационных катастрофах, он ловил себя на мысли, что прислушивается к мерному гулу работающих за бортом турбин: не изменился ли звук, все ли в порядке.

– Возьми конфету, помогает.

Он с благодарностью взял округлую подушечку леденца, пососал.

– Ничего, – распробовав, чмокнул ее в щеку, – кисленькая…

– Мне даже не верится, что еще несколько часов, и мы окажемся на самом краю света. Багамские острова… Туда ведь разве что новые русские ездят, а мы, с нашими-то доходами… считай бесплатно.

– Иди сюда, – он привлек девушку рукой, и та доверчиво положила голову на его колени.

– Я, наверное, немножко вздремну. Ничего? Тебе не тяжело, милый?

– Что ты?!

… Он так и сидел, боясь пошевелиться и нарушить ее сон. И лишь изредка посматривал в разрисованное морозным узором стекло иллюминатора, за которым все также величественно плыли девственно белые облака.

* * *

Максим спал, скрючившись и прислонившись к холодящей панели борта. Сидевший позади Колесников вызвал звонком стюардессу и попросил подключить к электропитанию новенький ноутбук.

Монитор на откидной крышке небольшого чемоданчика засветился. Ловко щелкая клавишами, он отыскал нужную программу.

«Куба» – расползлись аршинные буквы во весь экран.

Это была чудная программка, созданная умельцами специально для туристических агентств. В меню, на русском языке, заложена вся необходимая информация: от того, где взять на прокат машину, до полезных советов, которыми желательно не пренебрегать в чужой стране.

Колесников выбрал карту Гаваны и щелкнул клавишей. Подробная схема, спустя секунды, заполнила экран. Просмотрев ее, он набрал следующий запрос: «международный аэропорт», и предыдущее изображение затмило новое. Сбоку высветился столбец, выбрав опцию в котором, он наткнулся на «живую» картинку.

Картинка сменяла картинку, он во всех ракурсах видел терминал, прилегающую к нему парковочную площадку, заставленную такси, летнее кафе под пальмами, выезд в город…

Время пролетело незаметно. Он даже не понял, отчего вдруг изменился монотонный гул двигателей, и отчего лайнер накренился носом. Завозился, просыпаясь, Максим, поднял спинку, давая возможность вытянуть порядком затекшие ноги.

Зажглось предупреждающее табло, и бортпроводница на английском, который Колесников худо-бедно понимал, известила, что самолет заходит на посадку в национальный аэропорт города Гаваны, температура за бортом плюс тридцать пять градусов по Цельсию…

Он прилип к иллюминатору. Ил-86 стремительно проваливался сквозь кисею облаков. Облака расползались, подобно утреннему туману, и в салоне поднялся оживленный гомон. С высоты птичьего полета открывался захватывающий дух вид на морской залив, где носились, разрезая волны, прогулочные катера, на белеющие прибрежные отмели, на зеленую черту побережья и городские кварталы с высотными деловыми зданиями.

Лайнер вздрогнул, выпуская шасси. Снижаясь все ниже, он оставил позади усыпанные фигурками отдыхающих песчаные пляжи и мелководье, всё сменило выжженное зноем до желтизны приближающееся поле. Мелькнул полосатый радар, раздувающийся кишкой колпак на высоченной мачте, и легкий удар колес о бетонную полосу возвестил о том, что самолет благополучно совершил посадку.

7

В аэропорту было невыносимо душно, воздух был настолько спертым, что у непривычного человека пот катил градом, а бесшумно вращающиеся под потолком лопасти вентиляторов не приносили желаемой прохлады.

Таможенный контроль, не в пример московскому, проходил много быстрее. Смуглый сотрудник в серой безрукавке с погончиками смотрел лишь паспорта.

– Добро пожаловать на остров Свободы! – говорил он всякому, возвращая документы.

Пройдя необходимую процедуру, российская делегация очутилась в общем зале, и к ним тут же подбежал худощавый кубинец, бойко затараторил, предлагая такси.

Борисов, подбирая слова, довольно сносно объяснился, что в услугах частного извозчика они не нуждаются, кубинец скис и побежал дальше, к выходящим из таможенного бокса иностранцам.

Возле выхода, сдерживаемые металлическим турникетом, теснились встречающие. Увидев в руках одного из них поднятый плакатик с надписью: «Господин Морозов из Москва», Саныч поднял чемодан и направился к нему.

– Моя фамилия Морозов, – на английском диалекте представился он невысокому, темноволосому, плотного сложения мужчине лет около сорока. – Вы господин Мартинес?

– О, нет, – ответил тот, с поклоном пожимая ладонь гостя. – Я его заместитель Энрике Броуди. Товарищ Мартинес сейчас занят, улаживает вопросы по завтрашним торжествам. А мне велено препроводить вас в гостиницу. По пути расскажу о планах на вечер…

Он махнул рукой, к делегации поспешил грузчик с громоздкой тележкой.

– Идемте, господа, – сделал жест к выходу Броуди. – Надеюсь, перелет вас не слишком утомил?

Красное, совсем не такое как в России, солнце огромным диском зависло над пальмами, склоняясь к закату. Васильев никогда прежде не видел его таким, и такого необычного, по южному оранжевого оттенка, каким оно, на закате, окрашивало в розовые пастельные акварели прозрачное до синевы небо и едва видимый глазу перистый пух облаков.

Завороженный этим зрелищем, он налетел на коллег возле белого лимузина. Броуди, широко улыбнувшись, распахнул перед ними дверцу…

* * *

– Упустили! – всплеснул руками Максим, выбежав следом из терминала.

Белый лимузин был уже вдалеке, возле синего знака-указателя, и, мигая поворотниками, готовился выехать на оживленную магистраль.

Колесников со спортивной сумкой на плече и ноутбуком, без тени волнения, стоял на тротуаре, глазея по сторонам.

Но машин поблизости больше не было, если не брать в расчет стоявшего на противоположной стороне площади драндулета, как две капли воды похожего на советский горбатый «Запорожец». Впрочем, несмотря на всю затрапезность модели, помятую крышу этого автомобильного динозавра украшал щиток: «TAXI».

Отжав тугую стеклянную дверь, бурча ругательства, из здания выбрался не солоно хлебавший таксист. Швырнув мимо мусорницы смятую пачку, он прикурил сигарету и уставился на Колесникова. Чутье профессионала подсказывало ему – эти два европейца и есть его потенциальные клиенты. Пыхнув несколько глубоких затяжек, он щелчком пальца отстрелил недокуренную сигарету. Вспоминая все свои познания в языках и безобразно смешивая английские наречия с испанским, он взял Михаила за локоть и потянул к дороге.

– Да чего тебе надо?! – не понимая ни слова из его тарабарщины, обозлился Колесников и оторвал с локтя его цепкие пальцы.

Таксист же ни под каким соусом не желал упускать добычу. Дело таким образом шло к международному скандалу.

Даже Максим, знакомый с испанским, не сразу уразумел, чего плетет кубинец, а когда до него, наконец, дошел подлинный смысл…

– Едем, – шагая к машине, бросил он напарнику.

Обоим еще не доводилось путешествовать в таком ископаемом автомобиле. Колесников, с его почти двухметровым ростом, с трудом умостился рядом с таксистом, колени упирались чуть ли не в грудь. Максим влез на заднее сиденье, где было гораздо комфортнее, хлопнул дверью, но закрыть ее было непросто.

Водитель обернулся, тыча пальцем в замок, посоветовал приложить больше сил. После могучего шлепка, от которого драндулет каким-то чудом не развалился на запасные части, дверца с горем пополам встала на место.

– Куда? – кумекая, что пассажир сзади в немного понимает его, обернулся таксист.

Максим вопросительно посмотрел на Колесникова.

– Вперед, – тот кивнул на дорогу.

Божья коровка закашлялась, выдохнула струю черного дыма и затарахтела как испорченный холодильник. Ржаво застонала коробка передач. Недовольно выругавшись, извозчик воткнул кулису, машина дернулась рывком и поехала.

– А быстрее вы можете? – постучал по плечу водителя Максим. – Тайм, время…

Динозавр утробно заурчал, стрелка на спидометре нехотя поползла вверх.

Раскрыв компьютер, Колесников застучал клавишами. Максим заглянул через его плечо. На мониторе вновь возникла карта Гаваны, но, чему Максим поразился больше, на той же прямой, изображавшей дорогу, по которой ехали и они, немногим впереди двигалась красная точка.

– Эй, френд, – поманил таксиста Колесников, отвлекая от дороги. – Видишь? – ткнул в передвигающуюся точку. – Следуй за ней.

Максим дословно перевел и еще раз напомнил насчет скорости. Кубинец восторженно покосился на монитор и заверил, что никуда те от них не денутся.

– Маячок? – удивлялся Максим, следя за красной ползущей отметкой. – Но как?..

– Помнишь «Шереметьево», таможня?.. У босса там свой человек.

Шоссе, ведущее в кубинскую столицу, пролегало вдоль побережья. За бетонным бордюром открывался захватывающий дух вид на голубую бухту, на прибой, где цвет воды менялся, казалось, ежесекундно. Он был то нежноголубого оттенка, то в нем начинали преобладать зеленые тона, то вода вдруг темнела, точно перед штормом. Умиротворенные волны лениво нахлестывали на торчавший из воды обломок скалы, обдавая ее брызгами и пенясь. За каменной глыбой виднелись далекие причалы, яхты и катера на приколе, над шапкой девственной растительности возвышалось многоэтажное здание, а вокруг рассыпаны строения поменьше. Крутя обломанную рукоятку, Максим опустил запыленное стекло, лицо обдало свежестью пахнущего морем ветра, затрепыхались волосы.

Судя по дорожному указателю до Гаваны оставалось восемь километров. Машин сделалось больше, они то и дело обгоняли горбатый драндулет Таксисту это не нравилось, он жал на газ, выжимая из старичка последние силы. Но куда тому было угнаться за современными европейскими авто. Те только пролетали мимо да гудели, требуя «пенсионера» прижаться к обочине и путаться под колесами. Подобное пренебрежение выводило водителя из себя, высунувшись в боковое окно, он кричал вслед уносившимся вдаль авто, показывал средний палец. Правда от таких ухищрений колымага не ехала быстрее, скорость была не выше шестидесяти километров в час, а красная точка, которую они безуспешно преследовали, безнадежно оторвалась и была уже на солидном удалении. Это обстоятельство угнетало погонщика динозавра, он уже нервничал, косясь на монитор, а Максим сзади давился смехом – кому рассказать, не поверят.

На светофоре, что висел над трассой, зажегся красный. Динозавр нехотя замедлил бег и зафырчал выхлопной трубой, готовый по первому желтому сигналу молодецки скакнуть вперед. С левого края затормозил красавец БМВ. Владелец, везший из аэропорта туристок, позволил себе посмеяться над допотопным трахомой, а еще больше над остолопами, что наняли его. Обе дурнушки-туристки, опустив стекла, восторженно щелкали фотоаппаратами.

Нервы у таксиста лопнули. Откинув дверь, он выскочил на дорогу, обежал БМВ и, наклонившись к обладателю, разразился проклятиями. Он эмоционально бил ребром ладони по ладони, брызгал слюной, кивал на горбатого кормильца, что-то доказывая. Тем временем светофор переменился, водитель покрутил пальцем у виска и газанул. Таксист едва успел отскочить.

Бормоча под нос, он полез за баранку…

Маячок, исправно посылающий сигнал из засунутой в багажник лимузина сумки Васильевых, давно точкой замер на месте и никуда больше не двигался. Колесников увеличил масштаб изображения, и без того уже предвидя, что ученые добрались до гостиницы.

– Двигай сюда, – показал он таксисту и отключил компьютер.

Они въехали в город. Максим чуть не свернул шею, разглядывая улицы. Дома утопали в тропической, сочной зелени, всюду разбиты цветники, рос диковинный, выше человеческого роста папоротник и пальмы, чьи широкие лапы покачивал вечерний, дувший с побережья, бриз. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, и на океанских волнах переливалась золотая, искрящаяся дорожка.

Таксист, проезжая площадь, показал на чей-то памятник.

– Чего он говорит? – обернул голову Колесников.

– Говорит, что эта площадь носит гордое имя Революции, а памятник воздвигнут ихнему национальному герою – революционеру…

– Че Геваре, что ли?

– Да нет, доктор Че – кубинский патриот шестидесятых годов. А то Хосе Марти, борец за независимость прошлого века.

В центре города проспект запрудили велосипедисты, таксист поминутно жал на клаксон, отгоняя от колес самых шустрых. Регулировщик в белой каске засвистел ему и погрозил жезлом.

К гостинице, шестиэтажному зданию в паре кварталов от побережья, они подъехали, изрядно намучившись в пробках. Пристроив машину к обочине, таксист посмотрел на Колесникова и помусолил пальцы, что выглядело красноречивее любых слов.

– Сколько ему дать? – спросил Михаил.

– А я почем знаю их расценки? Дай сотню.

Со вздохом Скупого рыцаря Колесников полез в сумку, достал портмоне, а из него стодолларовую купюру.

Водитель повертел бумажку, пожулькал, сложив вдвое, надменную физиономию американского президента, и воткнул взгляд в Колесникова.

– Чего ему надо?..

Скоропалительная речь, которую в следующее мгновение выдал кубинец, изобиловала истеричными выкриками и угрозами. Суть ее дошла до Максима не сразу – ярый сторонник революции обвинял иностранцев во всех смертных грехах, а главное в том, что его пытаются купить на грязные деньги американских капиталистов. И он молчать не будет, он немедленно вызовет полицию, и пусть те разбираются, что они за птицы, с какой целью прибыли на Остров Свободы и за кем здесь следят.

– Гони еще полтинник! – потребовал Максим и, вырвав у возмущенного Колесникова банкноту, всучил ее разбушевавшемуся таксисту.

Они вылезли из машины. Продолжая костерить чужаков, шоферюга запрятал доллары под сиденье, обдал выхлопными газами и с треском укатил.

Огорошенный Колесников до сих пор ничего не брал в толк.

– Да за такие бабки!.. всю Москву на десять кругов объедешь. Вот рвач! Ты зачем под руку полез, хватило ему бы и сотни.

– Скупой платит дважды, – напомнил Максим известную поговорку. – У них здесь песо в ходу. А мы с баксами лезем!.. Ты не забывай, что не дома, а Куба – последний социалистический лагерь на земном шарике, вдобавок ко всему, не в ладах со Штатами. Скажи еще спасибо, не сдал в комитет защиты революции – аналог нашего НКВД. Там разговор короткий.

– Дурдом, – пробурчал Колесников, все еще сожалея о деньгах. – Ну и на кой мы сюда прикатили?.. Время-то сколько уже? Как будем в свою гостиницу добираться?!

– Подожди, может договоримся здесь переночевать.

В холле гостиницы под высокими потолками бил фонтан, журчавшая вода каскадами низвергалась в отделанный белым мрамором бассейн, с расставленными скамейками вокруг. На скамье, забросив ногу на ногу, сидел мужчина, закрывшись газетой.

Мраморный пол сиял чистотой, возле стойки администратора росло в кадке пышное, раскидистое деревцо, на чьих ветках бутонами распустились крупные розовые цветы. Максим подал в окошечко паспорта. Администратор, симпатичная загорелая женщина со стянутыми на затылке в пучок волосами, не стала их даже смотреть и отодвинула наманикюренными пальчиками назад.

– К сожалению, мест нет.

– Как же так… Мы же заплатим… Назовите любую сумму!.. Нам хватит маленькой комнатки.

– Ничем не могу помочь! – добрых традициях застоя отрезала она, не взирая, что перед ней иностранцы.

– Подождите!.. Неужели совсем ничего?.. Ну, хотите, – он понизил голос и заглянул в под стекло, – мы сверх счета оплатим?

– Не морочьте мне голову. Курортный сезон в самом разгаре, гостиница переполнена туристами, а свободные номера, если и были до сегодняшнего дня для делегаций, то под бронью, и теперь уже заняты. Вашими же соотечественниками. Рада помочь, но нечем.

Максим отвалился от стойки, подошел к приятелю.

– Не срастается. Говорит, мест нет…

– Ну и… – вспыхнул Колесников. – Унижаться перед ней… Пошли отсюда. Надо тачку ловить.

В наступивших сумерках улица точно вымерла.

– Чертова страна! – выйдя посередь пустой дороги, в сердцах выпалил Миша. – Ну где?.. На чем мы отсюда выберемся?! Ни одной машины. Твою мать!..

– Да не кричи ты так… – зашикал, озираясь вокруг, Макс. – Какой-нибудь придурок полицию вызовет.

– Плевать! – продолжал буйствовать Колесников. – Я им в глаза выскажу все, как есть. Чертов образчик соцреализма!..

Дверь отеля отворилась. Сворачивая газету, вниз спускался мужчина из холла.

– У вас проблемы? – негромко, по-английски окликнул он.

– Да! – раздраженно обернулся Колесников. – Классно у вас здесь гостей принимают.

– У вас проблемы с жильем?

– Как раз наоборот. Гостиница есть, а вот как туда выбраться… – Он развел руками.

– Так вам машина нужна? Можем сговориться.

– Сколько? – спросил Макс.

– Недорого, – доверительно продолжал мужчина. – По пятьдесят долларов с носа.

– Сколько?!

– Я не навязываюсь… Если хотите, найдите дешевле. Но уже ночь, а на улицах у нас неспокойно. Всякое случается…

– Мы согласны, – помедлив, ответил Максим.

Мужчина ничего другого и не ожидал.

– Тогда по рукам! Только денежки будьте добры вперед.

* * *

Облокотившись на увитый плетями дикого винограда балкон, Васильев курил, стряхивая в пепельницу, и любовался лунной дорожкой, играющей на водной глади залива. Вдали темным треугольником ее пересекало какое-то судно, луна оттеняла рубку и высокую мачту в носовой части.

Он жадно дышал и не мог надышаться этим воздухом, в котором чудилась и морская соль, и запах выброшенных прибоем на берег водорослей, и аромат цветения, которое не прекращается в этих широтах круглый год.

Зазвенел телефонный звонок. Затушив окурок, Васильев прошел в гостиную и снял трубку.

– Как устроились? – любопытствовал на том конце провода Борисов, занявший одиночный номер по соседству.

– Отменно. Все, как у людей: комната для гостей, рабочий кабинет, душ, телевизор, спальня…

– А у меня кондиционер сломан. Портье полчаса извинялся, насилу выпроводил. Обещали завтра починить. Иначе… судя по сегодняшней жаре, я днем изжарюсь.

– Не изжаритесь, море рядом… Честное говоря, вместо банкета мы с Ирой лучше бы на набережную прогулялись. Видали, каков пейзаж?..

– У меня не очень… Окно в аккурат во двор выходит, на гараж и помойку. Кошки, как у нас в Марьино, орут.

– Могу только посочувствовать…

– Ничего, я привычный. И не в таких условиях бывал. Кстати, времечко поджимает. Спускайтесь, через десять минут жду вас внизу.

Вытирая махровым полотенцем мокрые волосы, из душа, облачившись в халат, вышла Ирина. Лицо ее раскраснелось.

– Дорогая, у нас мало времени. Не забывай о банкете.

– Подай фен, – попросила она, кладя на подлокотник кресла влажное полотенце.

Пока девушка приводила себя в порядок, сушила волосы, переодевалась в вечернее платье с глубоким декольте и наносила кисточкой макияж, Васильев подсел к телевизору.

Вещали всего два канала. Он пощелкал переключателем, тоска. На одном шел концерт, певец, статуей окаменев на сцене, пел что-то торжественное, смахивающее на марши семидесятых. За его спиной хор подпевал стройными голосами. На другом диктор с тревогой рассказывал об урагане, зародившемся Атлантическом океане. Насколько Васильев разбирался в испанском, буря надвигалась на южное побережье Кубы, уже успев натворить немало бед. Камера беспристрастно показывала перевернутые рыбачьи суденышка на Барбадосе, сорванные крыши прибрежных строений, залитые улицы, где жители перебирались по пояс в воде.

Выключив телевизор, он вышел в гостиную. Ирина крутилась у зеркала, подкрашивая губы.

– Я все, готова… – напоследок критически оглядев себя, она взяла его под руку. – Как я выгляжу?

– Сногсшибательно! – восхитился Васильев и обхватил ее за гибкую талию. – А может… ну его, этот банкет, а?.. Пусть Саныч за всех отдувается.

– Здрасьте. Пошли, пошли…

Портье в униформе с галунами и в круглой, расшитой золотыми узорами, шапочке потеснился в лифтовой, вежливо уточнил, на какой этаж необходимо попасть господам и отправил кабину вниз. В холле Васильев полез в карман за мелочью, но парнишка категорически отказался от чаевых.

Под пальмами у фонтана прогуливался Морозов в черном смокинге. Они даже не сразу его узнали.

– Вы прямо… красавец-мужчина, – вогнала его комплиментом в краску Ира. – Смокинг на вас отлично сидит.

– Вот… – смутившись, развел руками Виктор Александрович. – Приходится блюсти этикет.

Дольше всех заставил себя ждать Борисов. Но и когда он вышел наконец из лифта, в пиджаке и в галстуке, с неразлучной курительной трубкой, Васильев с трудом скрыл удивление.

– Ба! – воскликнул он. – Да вас и не узнать.

Борисов оставался внешне невозмутим.

– Теперь все в сборе. Пора бы и в ресторан.

– Немного терпения, Володя. С минуты на минуту явится господин Мартинес. Он уже звонил мне в номер, спрашивал, как устроились. Без хозяина негоже к столу.

Сантьяго де Мартинес появился ровно в половине одиннадцатого. Довольно полный, улыбчивый мужчина лет сорока пяти шустро для своей внушительной комплекции подлетел к своему русскому коллеге.

– Извините, чуть не опоздал! – затараторил он. – Рад, очень рад вас видеть. Дела, дела знаете ли…

Несколько ошеломленный неожиданным натиском, Саныч степенно поздоровался с ним.

– Как добрались? Не сильно устали? Как вам наш город? – так и сыпал вопросами Мартинес, не давая опомниться.

– Да мы толком…

– Ничего, устроим экскурсию. А это ваши друзья?

– Да, знакомьтесь, господин Борисов – знаток стран Латинской Америки. Знает добрый десяток языков, – представлял Морозов.

– Очшень, очшень рад… – коверкал русские слова Сантьяго.

– Господин Васильев – историк, его невеста Ирина Виноградова – журналист, работает в нашем журнале.

– Здравствуйте, – мило улыбнулась Ира, к чьей ручке припал губами упитанный кубинец.

Как и полагалось радушному хозяину, перезнакомившись с гостями, Сантьяго де Мартинес взял инициативу и пригласил отужинать в ресторане.

Из гостиницы они перешли в соседнее здание, над которым синим неоновым огнем горела рекламная вывеска: «Restaurant «West – India»».