Текст книги "Искатели приключений"

Автор книги: Игорь Никулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

* * *

– Печальная история, – закончив, вздохнул господин Сантьяго. – Но, нашедшая второе рождение благодаря вашему энтузиазму.

– Здесь еще вопрос спорный! – похлопал по коленям Борисов и поднялся, разминая спину. – Я ни в коем случае не оспариваю ваших выводов, – поспешно добавил он, чтобы не быть неверно истолкованным. – Сокровища были, сокровища перевозили, сокровища похитили, и – возможно! – свезли на остров, которых, как я понял по вчерашнему киносеансу, у вас великое множество. На котором из них искать придется, ответьте мне?

– Я не разделяю вашего скепсиса, – возразил де Мартинес. – С островом дела обстоят как раз намного проще, чем вы думаете. Покойный адмирал не только обозначил его таким скорбным именем, к сожалению, не дошедшим до наших дней, но и обозначил его на карте… Вот наш остров… сокровищ!

И пухлый кубинец, будто веер козырных тузов, бросил на стол пачку цветных фотографий. Их тут же расхватали, с любопытством рассматривая каждую. Покрытый шапкой тропического вечнозеленого леса и скалами остров был сфотографирован с разных ракурсов.

– Снимки сделаны два года назад специально для географического альманаха.

Борисов, заложив руки за спину, прошелся взад-вперед по кабинету, хмыкнул, посмотрел на кубинца.

– Вы свихнулись! – высказался он, обращаясь ко всем сразу. – Сто пятьдесят лет назад, спустя какие-то часы после гибели «Виктории» остров уже обыскивают, и ничего при том не находят. А искали, мне думается, не тяп-ляп, для адмирала вопрос стоял ценою в честь. Затем, как вы говорите, Сантьяго, туда следует английская экспедиция, возможно и не одна, и с тем же нулевым результатом…

– Ты забываешь о научно-техническом прогрессе, – заспорил с ним Васильев. – Человечество не топталось на месте. Ведь и статуэтка вблизи острова была найдена только сорок лет назад. А прежде, до изобретения Жаком Кусто акваланга, разве нашли бы ее?

– Кстати, о статуэтке! – спохватился Борисов. – Путь даже каким-то неуклюжим образом ее обронили в воду. Меня смущает, что ее вообще нашли. За полтора столетия затянуло бы в песок…

– Ее и затянуло, – спокойно парировал Сантьяго де Мартинес. – Знаете ли вы, с какой тщательностью размывали подводный грунт на месте падения американцев? Искали ведь каждую мелочь. Песок буквально просеивали специальными приспособлениями!

– А после такой сенсационной находки, туда не зачастили черные следопыты?

– О чем вы?

– Ну… нелегальные поисковики…

– О, нет! Остров находится в нейтральных водах сразу нескольких стран: Мексики, Гондураса, Никарагуа, Ямайки. Попасть туда не так просто, если не сказать – невозможно. Пограничники!

– И все-таки вы меня не переубедили. Спорить я не буду, но будущее покажет, кто из нас был прав.

– Вот и чудесно, что ты наконец, Кирилл, умеришь свой гонор, – свел перепалку в шутку Морозов. – Господин Мартинес, когда мы сможем отправиться…

– Завтра! – сказал Сантьяго, складывая бумаги назад в кейс. – Наша организация уже зафрахтовала гидросамолет морской авиации.

– А как быть со снаряжением?

– Друзья, я уже все предусмотрел. Оборудование и снаряжение для подводных работ уже подготовлено.

– Но на снимках видны скалы, – Васильев вернул ему фотографии.

– Без вопросов! Если вы считаете нужным, и у вас есть навыки, сопутствующая амуниция к вашим услугам. И еще, с кубинской стороны будут двое участников. Надеюсь, вы не против?

– Мы… – раскрыл было рот Борисов, но Саныч его опередил. – Конечно же нет! А кто эти люди?

– Врач Глория Иглесиас и технический специалист Санчес Родригес. Отличные ребята, вы поладите.

Щелкнув замочками дипломата, он шагнул к Морозову.

– Вы пока отдыхайте, а мне нужно утрясти еще массу вопросов!

И они обменялись крепким мужским рукопожатием.

* * *

Дорогу к причалу с прогулочными катерами и яхтами, запросив десять песо, указал местный мальчишка. Отдав ему всю мелочевку, приятели проехали мимо скособоченных щитовых домиков, лепившихся впритык к набережной, вышли из машины у перегородившего дорогу железобетонного блока.

Сторожка и выход на причал были обнесены сетчатым высоким ограждением. За оградой на привязи захлебывалась лаем собака.

– Посторонним вход запрещен, – перевел Максим предупреждающую жестяную табличку на калитке и с опаской покосился на рвущегося с цепи пса. Мохнатый, клоками теряющий шерсть, кобель, роняя клейкую слюну, задушено хрипел и скреб мощными лапами по бетону.

– Порвет… – в нерешительности затоптался на месте Максим.

В доказательство волкодав разинул широченную пасть, показав приличные клыки, и с чувством зевнул, потряс обрезанными ушами.

– Вот дьявол!.. – куснул губу Колесников.

Не было смысла торчать у калитки, но и идти мимо взбесившегося пса по меньшей мере страшновато. Он стащил с себя рубашку и обмотал ей правое предплечье. Прикинул, смягчит ли ткань собачий укус, случись чего.

– Идем! – Колесников потянул скрипнувшую ржавчиной калитку, и псина снова зашлась в лае.

– Хороший… хороший песик… – бормотал Максим, надеясь смягчить суровый собачий норов, и забирал вправо, ближе к сторожке.

Волкодав с рыком бросился на них! Но длины цепи не хватило, шея его мотнулась и, встав на дыбы в сантиметре от вытянутой, обмотанной рубахой руки Колесникова, он с ненавистью разлаялся.

В сторожке с широким окном, выходящим на причал, сидели двое и самозабвенно резались в карты. Заросший седой щетиной старик явно проигрывал, крыть ему было нечем, а напарник – мужчина тоже в годах, с обветренным красным лицом, сдвинув на затылок бейсболку, подбрасывал ему все новые. Сдавшись, старик махнул сухонькой рукой, смел в кучу колоду и принялся перетасовывать. Только теперь, расквитавшись с партией, они обратились внимание на вошедших.

– Что вам нужно? – прикуривая сигарету, спросил тот, что выглядел помоложе.

– Мы хотели арендовать катер.

– На день, на два? – деловито отозвался небритый старик, бойко перемешивая карты.

– Вряд ли… – покачал головой Максим. – В лучшем случае на неделю, а может и того больше.

– Да… не сгнила бы от старости моя «Эсмеральда», я б не отказался от такого предложения, – с сожалением сказал старик, кинул напарнику шесть карт и следующие шесть забрал себе. – Продолжим?

– Так как насчет нас? – вмешался Максим. – С кем здесь можно еще переговорить?

Краснолицый отложил карты и поднял на них взгляд.

– Куда конкретно вам надо?

Разговор пошел уже по существу. Максим забрал у Колесникова сложенный вчетверо атлас, развернул и ткнул в островную зону.

– Э, нет!.. – затряс бейсболкой краснолицый. – Туда вы вряд ли кого наймете! – он обратился к деду. – В запрещенные воды хотят!

– Сгнила моя «Эсмеральда»… – проскрипел старик. – А то бы я …

Что бы случилось, не развались от дряхлости «Эсмеральда», он не пояснил и с азартным кхеканьем шлепнул на стол бубновую шестерку. Игра пошла.

Приятели чувствовали себя в самом глупом, какое только бывает, положении. Лицо Колесникова напряглось, на скулах вспучились бугры. Его подмывало опрокинуть стол, чтобы дурацкие карты разлетелись по всей комнатенке и хорошенько встряхнуть краснолицего, дабы тот понял, с кем разговаривает. Но все обошлось. Старик, которого посетила удача, насбрасывав карт сопернику, выглянул в стекло.

– Обратитесь к Рафаэлю. Кроме него никто не возьмется.

По причалу, с обеих сторон густо заставленному лодками и катерами, нетвердой походкой шел человек в шлепанцах, джинсах, старомодно расклешенных книзу, клетчатой рубашке, наполовину заправленной в джинсы, а другой выбившейся из-под ремня, и ковбойской шляпе. Нетвердость его походки объяснялась бутылкой, к которой он прикладывался прямо на ходу.

– Рафаэль? – нагнав нетрезвого, уточнил Максим.

Услышав свое имя, человек развернулся. При этом его изрядно занесло, он взмахнул руками, сохраняя шаткое равновесие.

Он был навеселе. На худом, впалом лице, блестели заплывшие, в красных прожилках, глаза с набрякшими под синюшными мешками. Воспаленные гнойнички на запавших щеках не скрывала даже буйная щетина, нос его был свернут на сторону, изуродованный в давнишней портовой драке. На заросшей курчавившимся волосом тонкой шее дергалось адамово яблоко, на котором вызывающе завивался кустик небритой растительности.

– Я Рафаэль, – заплетающимся языком, пробормотал он, обдав отвратительным запахом перегара. – Кто вы такие?.. Вы из компании? Идите прочь! Я вам ничего не должен!

– Не повезло! – тронул Максима за плечо Колесников. – Он же настоящий кретин!

– Подожди! Ты разве еще не усек, что туда никого не заманишь? Вспомни, что вчера географы несли! Нейтральные воды! Кому надо идти на такой риск?

– Мы за риск платим деньги. И приличные по местным меркам деньги!

– А кому они нужны?! В стране «развитого» социализма! На что ты их потратишь? На тачку, на казино, или дом новый купишь? За задницу-то живо сцапают, доказывай потом, что не родину продал.

Рафаэль озадаченно прислушивался к спору иностранцев, силясь врубиться, чего от него нужно этим двум крепким парням. На представителей компании, описавшей все его имущество, включая катер, и грозящих за неуплату долга в ближайшее время отобрать, вроде бы не похожи.

– Послушайте! – взмахнув бутылкой, заявил он. – Если вы из компании, катитесь ко всем… Катер я вам не отдам. Я моряк, и отец мой был моряком… Катер для меня все!.. Плевать!.. Вызывайте полицию! Раньше сдохну… Через мой труп…

– Мы туристы! – выкрикнул ему в лицо Максим. – Хотели нанять ваш катер!..

– Тогда другое дело, – оттаял Рафаэль. – Когда угодно и куда угодно.

– Постойте, – перебил словесный поток Максим, показывая в карту. – Нам нужно сюда.

– Да ради бога! – восклицал моряк. – Хоть на край земли.

– Но там нейтральные воды. Вы понимаете, о чем я?

Рафаэль поднес к отвислым губам горлышко бутылки и сделал глоток. Вино с бульканьем проливалось в него.

Обтеревшись рукавом, он отшвырнул опустевшую емкость с причала, бутылка шлепнулась в воду. Пьяно отрыгнув, двумя пальцами приподнял сползшую на глаза шляпу.

– Плевать!.. Вы знаете, чем я раньше на своей ласточке промышлял? Только тихо… тс-с… – он заговорчески приложил указательный палец к губам и привлек к себе обоих парней. – Контрабандой! – и осмотрелся по сторонам, не подслушивает ли кто. – Береговая охрана… тьфу! – смачно харкнул на доски. – Не угнаться… Моя ласточка…

Рафаэль все более хмелел, и уже с трудом ворочал языком.

– Пусть ведет к катеру, – буркнул Максу Колесников.

Вслед за шатающимся Рафаэлем они шли мимо катеров: обычных, как дюралевая моторная лодка, и величественных, похожих на уменьшенную копию лайнера, мимо уткнувшихся в резиновые покрышки причала яхт с убранными парусами.

Моряк вел их дальше. Крайней по правой стороне покачивалась старая посудина с надстройкой капитанской рубки и мачтой с сигнальным фонарем.

Как не был пьян, Рафаэль перепрыгнул на ее борт и выдвинул гостям трап, доску с набитыми перекладинами. Катер был таким же неухоженным, что и владелец. Медная рында, висевшая на крюку, давно потеряла первозданный блеск, металл окислился, проступила зелень. Белая краска облупилась на рубке и надстройках, всюду проглядывала ржавчина. Придерживаясь за натянутый вдоль борта трос, Максим обошел суденышко, спустился в хозяйственный отсек, разделенный на две тесные каюты. Внутри было неубрано, валялась грязная посуда. С лаем из-под вороха пахнущей машинным маслом одежды выскочила болонка, задрала узкую мордочку, обнюхивая чужака.

Максим погладил собачонку, почесал за ухом, и болонка, кувыркнувшись на спину, выставила ему мохнатое пузо. Следом за добрым незнакомцем, перепрыгивая ступеньки, она посеменила на палубу. Войдя в рубку, Макс зачем-то потрогал висевший на стене спасательный круг с еле читаемой надписью: «Хувентуд». Обзорное стекло вымазано жирными разводами, будто кто возил по нему пятерней, приборная доска сплошь в наклейках от жвачки с голыми девицами. Стекло компаса разбито, стрелка погнута, и неизвестно, вообще, функционировал ли прибор.

Шуганув болонку, в рубку ввалился Рафаэль, сдвинул плечом его от штурвала.

– Нравится моя малютка?

Прочитав на лице туриста обратное, хмыкнул.

– А ты не суди по внешнему виду. Зато мотор у нее… зверь!

Он шлепнул ладонью по кнопке питания, на панели дернулись, оживая, приборные стрелки. Большой палец с обгрызенным до заусенцев ногтем нажал на другую кнопку. За перегородкой раздался металлический шум, затарахтел двигатель. Над бортом поднялась и развеялась дымовая наволочь.

– Билли!.. – подманил он собачонку, схватил в охапку, несмотря на ее недовольство и ощетиненные клыки, и, держа под мышкой, по-шутовски отдал Максиму под козырек. – Корабль к отплытию готов, сэр.

– Спроси, сколько он хочет? – просунулся в рубку Колесников.

Максим перевел.

– Двести!.. – поглаживая болонку, заломил Рафаэль.

– Чего двести? Долларов или песо?

При упоминании местной валюты лицо капитана свела гримаса, точно он съел кислющий лимон.

– Долларов, разумеется.

– И это все? – прищурился Колесников.

– В день! – спохватился Рафаэль, думая, что продешевил.

– Да катись ты, придурок… – вспылил Колесников. – Идем отсюда, Макс.

Капитан вскричал:

– Постойте!.. Сто пятьдесят…

– И ни копейкой больше, – Максим хлопнул его по руке, заключая союз. – Готовь свое корыто к завтрашнему утру. К полудню мы подойдем.

Продолжая держать бедную собачонку в охапке, Рафаэль вздернул два пальца к краю шляпы. Билли отрывисто гавкнул.

11

Нейлоновая широкая лямка отдавливала Васильеву плечо. Баллоны с кислородной смесью, ничего не весившие в воде, на суше казались тяжелыми. Стараясь ни обо что не ударить ношу, он вышел из ангара, где от накалившейся крыши было невыносимо душно, и понес к грузовику, стоявшему мордой к воротам. Будка его была раскрыта, внутри, раскладывая снаряжение, возился Борисов. Подойдя к машине, он подал спаренные баллоны товарищу, тот отволок их к самой кабине, на маты, где меньше тряски.

Вспотевший Васильев стащил с себя майку, но и это не спасало. По дороге в ангар он свернул к микроавтобусу, спросил у Ирины воды и облился с ног до головы. Кроме нее в салоне сидела кубинская девушка-врач по имени Глория. Она была не старше двадцати двух лет, довольно симпатичная собой мулатка с роскошными вьющимися волосами, забранными в лошадиный хвост. Стесняясь, она сторонилась общения и пока держалась особняком.

Вылитая на плечи и шею вода моментально высохла под нещадно палимым солнцем, Васильев поплелся обратно в ангар. Навстречу еще нес баллоны еще один новый член команды. Технический специалист, как представил вчера его Сантьяго де Мартинес. Санчес, так звали парня, был невысокого роста, но плечист и крепко сложен. Баллоны, что он тащил на плече, при его комплекции они казались игрушечными, под безрукавкой, трещавшей по швам на его могучем торсе, перекатывались тугие шарики мышц. Лицо его было скуластым, сплюснутый нос выдавал в нем любителя почесать кулаки.

Войдя в ангар, Васильев размашистыми шагами направился вдоль составленных ярусами ящиков и повернул в закуток, где лежало предназначавшееся экспедиции оборудование. Оставив на потом дизельный генератор, который одному унести не по силам, он забрал полиэтиленовую упаковку с минеральной водой и, тужась, потащил к грузовику. Руки, отвыкшие от тяжелой работы, быстро уставали, и прежде чем он передал упаковку сварившемуся в будке Борисову, пару раз устраивал короткие передышки.

Санчес, не в пример ему, таскал как заведенный.

«Не больно он похож на инженера-технаря», – с долей неприязни подумал Васильев, телепаясь на подкашивающихся ногах в бокс.

В закутке его дожидался Санчес, приподнимая от цементного пола генератор.

– Взяли? – обратился он к Васильеву, и историк вцепился обеими руками в какую-то выпирающую железяку.

Тяжел же был этот генератор еще советского образца. Японский аналог Васильев запросто таскал сам, не надрываясь. Чтобы не упасть в глазах Санчеса, он до последнего терпел и не просил перекура, пока громоздкий механизм не просунули в будку. Борисов с трудом сдвинул его от двери, поражаясь:

– Как же вы такую тяжесть вдвоем тащили? Язык бы отвалился меня позвать?

Васильева уже изрядно болтало, но он перебирал ногами вслед за атлетичным кубинцем, не желая ни в чем отставать.

Компрессорная установка была немногим легче генератора. Неловко задевая ее коленями, перенесли к грузовику, возле которого стояли Морозов с господином Мартинесом и Ирина.

– Все? – отряхнув руки, спросил из кузова Борисов и, услышав положительный ответ, спрыгнул на площадку.

Водитель большегруза, наблюдавший со стороны, затворил дверь, набросил засовчик и замкнул в проушинах висячий замок.

– Мы не опоздаем, Сантьяго? – сверилась со временем Ира, перешедшая в виду особой благосклонности с Мартинесом на ты.

– Госпожа Ирина, до вылета еще двадцать минут. Ехать нам и того ближе. Но и опоздай мы, самолет зафрахтован на весь день, полчаса в любую сторону никакой роли не играют.

Сказав водителю грузовика следовать за микроавтобусом, они расселись по местам, задвинув за собой дверь. Васильев, у которого спеклось в глотке, полез за водой.

– Как же вы живете в такой жаре? – он искренне недоумевал.

Мартинес расхохотался.

– Это еще не жарко!

– Тогда что это, если на градуснике тридцать шесть по Цельсию?

– У нас в середине июля за сорок пять зашкаливает. А сейчас лето уже подходит к концу.

– Вам бы наши январские морозы.

– Помню! – ностальгически вздохнул Сантьяго. – Когда еще в Союзе учился… Зима, морозяка заворачивает, а я из общежития в гастроном за портвейном бегу… Жребий на меня упал, – с охотой пояснил он Ирине.

Микроавтобус, мягко шурша колесами, выехал за территорию. Справа и слева до самого шоссе простирался выжженный зноем пустырь.

– Самолету за рейс весь груз не переправить. Придется летать дважды. Не забывайте каждый вечер выходить по рации на связь, – давал последние инструкции Санычу Мартинес. – Чтобы мы за вас не волновались. Санчес знает позывные и частоты, доверьте это дело ему.

Морозов глядел в затемненное тональной пленкой окно, за которым мелькала автострада и согласно кивал. Гавана оставалась позади, микроавтобус мчался по пригородному шоссе, вдоль которого зеленел вплотную подступающий лес…

Впереди ждал затор. Десятки машин скопились на узком участке, перед смятой лобовым столкновением легковушкой, развернувшейся поперек дороги. Дорожная полиция, не взирая на гудки клаксонов и нервозность собравшихся водителей, неспешно производила сопутствующие замеры.

– Я же говорила, что опоздаем! – высунулась в люк Ирина.

Мартинес вздохнул, тут он был бессилен что-либо сделать. Сорок томительных минут ожидания на солнцепеке превратились в часы. Наконец водители разобрались по своим брошенным машинам, медленно-медленно трогались вперед, проезжая мимо изуродованной легковушки, оттянутой тросом на обочину.

* * *

… Охранник в камуфляжной униформе поднял полосатый шлагбаум, пропуская машины. Грузовик развернулся подле двухэтажного здания диспетчерской, водитель спрыгнул из кабины, откинул капот и полез копаться в моторе.

Ученые высыпали на площадку. Борисов из своей сумки достал коробку с табаком и курительную трубку, набил ее. Отойдя в сторонку, с наслаждением задымил, взирая на мол, где привязанный к кнехтам обычной веревкой, покачивался небольшой самолет на водных лыжах. Дул легкий ветер, теребя волосы.

Мартинес вышел из диспетчерской с летчиком. Они о чем-то спорили.

– Какие-то проблемы? – как и положено руководителю экспедиции, подтянулся к ним Морозов.

– Никаких, – отозвался Сантьяго, сжигая взором летчика. – Согласно контракту, амфибия нам предоставлена на целый день, и время вылета в нем не оговорено.

Вышесказанное, вне всякого сомнения, причислялось пилоту, высказавшему недовольство возникшими проволочками. Он зачастил скороговоркой, тыча на часы и что-то пытаясь доказать.

– О чем он? – спросила Борисова Ира.

– Говорит, что объявлено штормовое предупреждение. Дорога каждая минута, если хотим долететь без приключений, а наш дорогой Мартинес устраивает проволочки.

Из складского ангара, вытирая руки о затертый комбинезон, появился грузчик.

– Где ваши вещи?

Шофер грузовика с отсутствующим видом отпер фургон, грузчик стал перекидывать поклажу и коробки с провизией на тележку.

– Мы уж как двадцать пять минут должны быть в воздухе!.. – располагаясь на травке, заметил Борисов.

Слова его потонули в басовитом громовом раскате. Все разом обернулись к самолету. У изумленного грузчика выпучились глаза, пакет с вещами Санчеса шлепнулся на площадку. Над молом вспучился огненный гриб, клубясь и разрастаясь. В небо всплеснул фонтан огня. Побелевший как мел пилот очнулся от столбняка, ринулся в диспетчерскую за огнетушителем.

Спасать было уже нечего. Летчика обдало удушливой волной, он невольно заслонился рукой от нестерпимого жара. Всюду горели разбросанные взрывной волной обломки. Пламя с жадным треском пожирало разорванный надвое фюзеляж…

* * *

Хлестала вода из пожарных брандспойтов, заливая последний огонь. Пожарный с машины обдавал струей выгоревший, еще дымящийся остов самолета. Полицейские, оцепившие берег, баграми вытаскивали на сухое место выброшенные прибоем обгоревшие фрагменты. Мужчина в штатском дописывал осмотр места происшествия.

Засунув руки в карманы брюк, Морозов понуро наблюдал за работой полицейских. Случившийся взрыв, полностью уничтоживший транспортный самолет, до глубины души потряс его. Все могло быть иначе, много страшнее и трагичней, не застрянь они в дорожной пробке и не потеряй в ней те полчаса, которые, в конечном итоге, спасли им жизнь. Экспедиция терпела фиаско, еще никуда не отправившись, и он словно приговора ждал, что скажет Мартинес, толкующий в стороне с полицейским начальством.

– Считаю, что с отправкой нужно повременить, – вернувшись, сказал господин Сантьяго. – Хотя бы до того момента, как спецслужбы выяснят причины взрыва.

Морозов был вынужден поддержать коллегу, но видит бог чего ему это стоило. Он был совершенно потерян, изменился в лице, голос дрожал, как надорванная струна.

– Самолет взорвался не сам по себе, и это очевидно. Я не имею морального права рисковать вами ради…

Сглотнув подкатившийся к горлу комок, он не договорил и отвернулся, махнув рукой.

– А я так не считаю! – поднялся с травы Борисов, покусывая стебелек. – Вся эта чехарда начинает смахивать на дешевый триллер!.. Обратите внимание, кому-то поперек глотки стоит наша высадка на остров. Сперва какой-то чудак звонит мне по телефону и требует, чтобы мы носа туда не совали. Если мы вдруг ослушаемся, то пеняем сами на себя.

– Кирилл, ты почему до сих пор молчал?! – схватил его за плечи Морозов, заглядывая в глаза. – Когда это случилось?

– Вам угрожали? – в свою очередь удивился Мартинес.

– Позавчера утром, в день открытия конференции. И что интересно, тот, кто звонил, намеренно изменил свой голос. Ну, помните, друзья, когда у нас в России только пиратские видеокассеты появились, переводчик гнусавый был? Еще ходили слухи, что он специально прищепку на нос сажал… Возникает законный вопрос: зачем искажать свой голос перед человеком, которого никогда прежде не знал, и который не знает тебя?

– По вашему, – рассудительно заметил Санчес, полулежа на своей сумке, – вы со звонившим уже сталкивались?

– Он очень хотел, чтобы его не узнали!.. на том и основывается мое предположение, и не более. Что происходит потом… Я не стал выслушивать угрозы и бросил трубку. И тогда, если против нас действуют умные люди, им приходится доказывать всю серьезность своих намерений. Вас, Ирочка, никто убивать не собирался. Запугать, да, и тем самым повлиять на нас. Они верно рассчитывали, что вы, прибежав с большими глазами, обо всем расскажете, а мы сопоставим утренний звонок с происшествием на карнавале, и сделаем соответствующие выводы. То есть, если следовать логике – последуем доброму совету. Но, чтобы быть уверенным наверняка, следует дожать, и их человек проникает в ваш номер и прячет на постели змею. Расчет все тот же, на женскую психологию – запугать!..

– А мы, идиоты такие, вместо того, чтобы свернуть манатки и драпануть в Москву, фрахтуем самолет, и собираемся вылететь на остров, – докончил за него Васильев. – Мы сами не оставили им выбора. Они и время так рассчитали, чтобы самолет взорвался уже над морем. Потом пойдиразберись, отчего произошла катастрофа!

– Выходит, все дело в острове? – скрестила на груди руки Ирина. – Но почему? Кому мы можем помешать поисками?

– Это я и хочу выяснить! – сказал Борисов, выплюнув горькую травинку.

– Иными словами, ты не отказываешься от экспедиции? – спросил Саныч.

– Ни в коем случае!

– Что ж, это твой выбор. А что скажут другие?

– Давайте начнем с меня! Хотя бы на том основании, что я женщина. – предложила Ирина. – Впрочем теперь, – она встретилась взглядом с Глорией, – не единственная среди вас, мужиков. Так вот, как женщина, я имею право на маленькие слабости…

– Ирина Валерьевна!..

– Виктор Саныч! Не перебивайте… Но, как журналист я не считаю себя в праве потакать каким-то ублюдкам, кем бы они не были! Вспомните, сколько надежд мы питали, собираясь на Кубу! Сколько мечтали, сколько спорили, в какую сумму нам это стало!.. но все же приехали сюда. И все для того, чтобы здесь, в сорока минутах лета от цели, все бросить, развернуться и умотать домой? Да вы же сами себя после этого уважать перестанете!

Она выдохлась и села на лужайку к Васильеву, глаза ее потемнели.

– Кто еще выскажется? – после молчания, оглядел присутствующих Морозов. – Ты, Володя?

– А что я? Я целиком и полностью поддерживаю Борисова и Иринку.

– Глория, а вы почему молчите? – словно ища поддержку, обратился к девушке Морозов. – Скажите свое мнение!

Она улыбнулась какой-то растерянной улыбкой, смутилась и сказала тихое:

– Я как все…

– Ребята!.. – почти взмолился Саныч. – Ну в какое положение вы меня ставите?..

– Второго самолета у меня нет. – категорично заявил Сантьяго де Мартинес. – Санчес, вы остались последний. Слово за вами.

Он уставился на техника так, точно именно от его мнения зависела дальнейшая судьба экспедиции. Санчес усмехнулся и ладонью отогнал настырно вьющееся перед лицом насекомое.

– Дома меня не больно куда привлекают, сижу почти без работы… К тому же лучше провести время на природе, чем в городе.

– Ну что ты будешь с ними делать! – побабьи всплеснул руками Морозов. – Сантьяго…

– Другого самолета у меня нет, – задумался господин Мартинес, – Впрочем, могу отправить вас на яхте, но… не раньше чем послезавтра.

– Почему? – поднялся с травы Санчес, отряхивая брюки.

– Штормовое предупреждение. Летчик потому и отказывался лететь. Ураган «Нуакшот», зародился еще три дня назад у берегов западной Африки. Он уже успел наделать бед, в Дакаре по его вине затонул пассажирский паром, масса жертв.

– А уже отслежена его траектория?

– Ураган сложное явление, Санчес, его путь сложно предугадать. Он может нас миновать стороной, но есть и доля вероятности в обратном.

– Грубо говоря, наши шансы пятьдесят на пятьдесят.

– Если не меньше! – подытожил де Мартинес.

– Между тем, я считаю, – и не думал сдаваться Санчес, – что именно из нашего географического общества произошла утечка… О пиратских сокровищах стало известно третьим лицам, не исключено, что преступникам. Взорван самолет, повезло, что без нас. Второй осечки они не допустят.

– Но это безумство!..

– А ведь парень прав, – неожиданно встал на его защиту Борисов. – Тянуть время не в наших интересах. Сколько на яхте ходу до острова?

– Если отплыть не мешкая, часам к двум ночи будете… – все еще сомневался Сантьяго де Мартинес.

– Надо решаться. Ребята, кто за?

Руку подняли все, за исключением Морозова. Помедлив, и он присоединился к команде.

– Тогда едем! – оживился Сантьяго. – До бухты еще минут двадцать езды.

Ему ответили дружным, несколько неестественным хохотом.

* * *

«Морской волк» Рафаэль к приходу туристов не успел окончательно протрезвиться, или же наоборот, успел надраться где-то с самого утра. Он был все в тех же расклешенных джинсах и помятой рубахе, но вчерашнюю ковбойскую шляпу сменил на не менее нелепую капитанскую фуражку с треснувшим козырьком.

Колесников не успел сойти с трапа, как он с пьяной услужливостью бросился ему помогать.

– Дайте вашу сумку. Я отнесу ее в каюту.

Но то ли море сильнее волновалось, нежели вчера, то ли его мотало от беспробудного пьянства, ноги моряка заплелись и он чуть было не завалился на пассажира.

– Осторожнее, ты!.. – придержал его Колесников, спасая тем самым от неминуемого увечья.

Бормоча испанские извинения, Рафаэль, также неустойчиво держась на ногах, удалился в рубку, откуда тут же угрожающе зарычал Билли, и следом сама собачонка, поджав куцый хвост, шмыгнула на палубу. Виляя и ластясь, подбежала к Колесникову.

Колесников спустился в хозяйственный отсек, откуда несло, как из захудалой пивной. Каюта, которую Рафаэль отвел туристам, была на сей раз очищена от хлама, и даже немного отмыт от грязи пол. Убрав сумку, он присел рядом с Максимом на лежанку, застеленную «радушным» хозяином прожженным в двух местах одеялом.

– Зря мы связались с этим алканавтом! – отозвался он о капитане. – Как поведет катер, если лыка не вяжет?

– Скотина!.. – вторил ему Максим. – Я ведь его вчера предупреждал.

Подхватившись с полки, он поднялся на палубу. Ветер усиливался, и бился на флагштоке треугольный флаг с кубинской полосато-звездной символикой. Чайки с криком реяли над волнами.

Да, море было неспокойно. Палуба сильнее, чем вчера, ходила под ногами, и теперь не лучше самого перебравшего лишку моряка, Максим пробирался к рубке, балансируя, чтобы не упасть.

Увидев в дверях пассажира, Рафаэль стремительно спрятал за ящик с инструментами недопитую бутылку и слез со стула, дружелюбно скаля прогнившие зубы.

– Вы катер заправили? Проблем не будет? – строго спросил Максим.

– Не-е-ет!.. Рафаэль, хоть и пьет, но дело свое знает. Дайте только команду, и моя ласточка помчит нас… – пошатнувшись, он воздел ладонью вдаль.

– Слушайте, вы! – сгреб его Максим за шиворот. – Будьте любезны взять себя в руки! Мы не прогулку отправляемся.

– Не переживайте, мистер! Что моряку капля рома?! Все равно, что кофе в постель, которое подает утрами ваша женушка. Глоток свежего морского ветра, и я трезв, как стеклышко!

В двери возник Колесников.

– В чем задержка, кэп?

– Никаких задержек! – замотал небритой рожей Рафаэль, отчего козырек фуражки сместился набекрень.

Проклиная собственную доверчивость, Максим со вскипающим раздражением следил, как он тычет пальцем и не может попасть на стартер. С четвертой попытки задача Рафаэлю удалась, винты шумно заработали.

– Полный вперед! – прокричал моряк и передвинул никелированные рычаги.