Текст книги "Тайна храма"

Автор книги: Игорь Столяров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

В правом углу там, где столешница поворачивала, в нее была врезана треугольная раковина медного цвета с массивным курносым краном. Через полметра по направлению к двери почти незаметно расположилась узкая газовая плита темно коричневого цвета. Над столешницей висели резные кухонные шкафчики, прибитые по всей стене, начиная от дверной рамы вплоть до самого окна, расположенного на другой стене дома.

Слева от входа расположился угловой величественный многостворчатый шкаф, упирающийся прямо в потолок. Там, как оказалось, спрятались два холодильника и еще множество нужных вещей. Между шкафом и окном элегантно закручивалась вверх деревянная винтовая лестница.

На втором этаже было не менее интересно. Между двумя комнатами втиснулась ванная, к большому удивлению, вполне себе современная. Одна из комнат была спальней, в которой царствовала большая деревянная кровать с балдахином. В этой же комнате стоял небольшой деревянный шкаф, по стилю напоминающий мебель на первом этаже, и два стула на высоких ножках.

Другая комната оказалась мастерской. Войдя в нее, сразу становилось понятно, что вся мебель была изготовлена хозяином своими руками.

Стоя посреди мастерской, Эмма восторженно захлопала в ладоши и в восхищении воскликнула:

– Неужели все, находящееся здесь, ваших рук дело? Виктор, переведи своему другу мои слова.

Гарик смущенно улыбнулся и ответил по-английски, с каким-то странным акцентом:

– Мне нравится мастерить, да и фамилия у меня подстать – Мастерков.

– Наш большой друг четыре года прожил в Австралии, – пояснил Дорохов. – Родители эмигрировали, а он, ко всеобщему удивлению, вернулся. Так что по-английски он говорит довольно бегло. Но ты, Гарик, не зазнавайся, девушка и так в полуобморочном состоянии от восторга. Холодильники, наверняка, не твоих рук дело. Их смастерили где-нибудь в Швеции, на них и лейбл соответствующий имеется.

Все трое громко рассмеялись. Видно было, что хозяину дома очень приятно такое внимание к его хобби, и он деловито добавил:

– На холодильниках пришлось заменить ручки с пластмассовых на металлические, больно хлипкие оказались.

– А ты не пробовал за них браться не всей своей огромной ручищей, а только мизинчиком, – продолжал подшучивать Виктор.

– А ты зря подсмеиваешься, – укоризненно заметил Гарик. – Кто тебе отрегулировал холодильник на кухне?

– Это правда, – согласился Дорохов. – Выл тот холодильник неистово, даже спать не давал. А сейчас, после твоего рукоприкладства еще хуже, подходишь к нему и прислушиваешься, работает он или нет. Тишина гробовая. Я нервничаю, открываю его по несколько раз на дню, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

Мастерков шутливо пригрозил другу своим огромным кулаком, но заметив, как Эмма вытирает выступившие от смеха слезы, иронично добавил:

– Пусть Витя расскажет, как помогал мне строить камин.

– Только не это, – взмолился Дорохов. – Гарик, мы же с тобой друзья, не позорь меня перед женщиной, тем более иностранкой.

Но Мастерков решил идти до конца:

– Когда я решил сделать камин, Витя напросился помогать, уверяя меня, что когда-то в студенческие каникулы подрабатывал, складывая печи на дачах. Он даже сделал красивый проект на бумаге. Мы с ним сложили печь, а я на свою беду строго следовал его инструкциям. Все бы ничего, но дым от горящих поленьев пошел не в трубу, а в комнату. Дорохов решил сделать мне сюрприз и, пока я занимался делами во дворе, принес большую охапку дров и зажег их в камине.

– Но ты все-таки признаешь, – еле сдерживая смех, вмешался Виктор, – что я хотел сделать приятное другу, обрадовать его видом искрящихся поленьев.

– Из окон, дверей и, по-моему, сквозь стены повалил густой черный дым, – продолжал свой рассказ Гарик. – Я испугался, схватил стоящий в сарае огнетушитель и бросился спасать своего напарника. А он чуть не сшиб меня с ног, вынырнув из клуба дыма, в том месте, где должна была находиться входная дверь. Он был весь серый, всклокоченный и перепуганный до смерти. Орал, что есть мочи, что загорелся камин. Я нырнул в дом и залил дымящиеся дрова пеной из огнетушителя.

– Так дыма стало еще больше, – подхватил Виктор. – Гарик выпрыгнул на улицу и стал носиться вокруг дома, не зная, что предпринять. Прибежали соседи, кто-то вызвал пожарных. Но пожарная машина приехала только через час, а к тому времени весь дым вышел, и нам удалось открыть окна.

– Так вот, – невозмутимо продолжил Мастерков, – на целых две недели мне пришлось переехать жить в сарай. Гарью в доме пахло ужасно. Сколько ни проветривай – бесполезно. В конце концов, я сдался и уехал в Москву, закрыв дом на зиму. Весной я снова приехал и к своей радости обнаружил, что гарью больше не пахнет. Правда, вся мебель, стены, пол и потолок потемнели.

– Так лучше же стало, – воскликнул Дорохов. – Это называется дизайн интерьера.

– Да! – согласился Гарик. – Стало лучше! Первоначально вся мебель была сделана в светлых оттенках, но пришлось затонировать ее в темно-коричневый цвет, и, действительно, стало намного лучше смотреться. Камин я разобрал и переложил, а затем и облицевал его, к счастью без помощи Вити, хотя он продолжал рваться помогать мне.

Эмма с удивлением смотрела на этого большого доброго человека. В его голосе не прозвучало ни капли обиды на своего друга, скорее со всей своей философской основательностью он подтверждал поговорку «нет худа без добра».

Проводив Гарика до машины, женщина с удивлением отметила, как искренне тепло обнялись друзья на прощание. Войдя в дом, Виктор бросился разжигать камин, попутно заметив, что по этому поводу уже волноваться не стоит. Эмма, почувствовав себя хозяйкой, принялась раскладывать продукты в холодильники.

К стоящим перед камином креслам Виктор подтащил маленький низкий столик и поставил его между ними. На столике появилась пузатенькая бутылка коньяка, два широких стеклянных стакана и большая плитка шоколада.

Эмма обнаружила всю эту картину, заканчивая разбирать последний пакет с продуктами. Ей было почему-то очень приятно наблюдать за отдыхающим в кресле Дороховым. Женщину совсем не раздражало, что она хлопочет по хозяйству, а ее мужчина в это время отдыхает.

Она на цыпочках подошла к креслу, в котором угнездился Виктор, и скользнула к нему на колени. Он крепко обнял ее и нежно поцеловал в шею. Звук потрескивающих дров разрывал скопившуюся в комнате тишину. Лепестки пламени обнимали друг друга, превращались в яркие искры и растворялись в верхней части камина.

– У тебя замечательный друг, – прошептала Эмма. – Мне казалось, таких не бывает.

– А таких и не бывает, – словно эхо отозвался Дорохов. – Иногда мне кажется, что Гарик прилетел с другой планеты, где люди сильные добрые и преданные. На этой планете наверняка все люди счастливы, и их беспокоит только одно, что где-то другие люди плачут. Тогда они летят на эту планету и посвящают свою жизнь несчастливым людям. Они не требуют благодарности и не осуждают этих людей за преследования, которым часто подвергаются с их стороны.

– Ты, правда, так думаешь?

– А как объяснить, что на нашей планете Земля должник убивает благодетеля, спасшего его, только ради того, чтобы не платить долг! Как понять тех, кто оправдывает свое убогое существование тем, что они вправе пройти мимо несчастья других людей. Что делать с теми, кто презирает немощность и добросердечие? Гарик совсем другой, он вне этой реальности, но он совсем от этого не страдает. Мастерков все понимает, но делает все по-своему. Он наивен и мудр. Он безоружен, но многим внушает страх. Он немного комичен, у всех вызывает улыбку его богатырская фигура в сочетании с его этакой мультяшной фамилией. Он совсем не такой как все, он другой.

– Дорохов, ты тоже другой. Ты необыкновенный. Мне хочется в этом доме остаться с тобою навсегда. Сидя у камина, ты будешь рассказывать мне всякие интересные истории, а я буду слушать и любоваться тобой.

Эмма потянулась поцеловать Дорохова, но в этот момент зазвонил телефон.

– Странная мелодия звонка, – пытаясь отыскать телефонный аппарат, воскликнул Виктор. – Это не твой мобильник?

– Нет, – отозвалась Эмма. – Может Гарик забыл свой телефон?

Дорохов медленно шел по комнате, пытаясь определить местоположение надрывающейся телефонной трубки.

– Эмма! Этот телефон в твоей куртке!

– Я совсем забыла! Он был в пакете вместе с «Картой Рома».

Дорохов включил телефон на громкую связь и ответил:

– Алло.

Трубка затрещала голосом шейха Сафира:

– Здравствуй, Виктор!

– Рад вас слышать, уважаемый Сафир!

– У меня для вас новости. Весь отдел ЦРУ, занимающийся записями Рунге, вылетел в Москву. Полагаю, что они уже там. Наш человек в отделе упоминает о неком генерале Савски. Тот явился к ним в отдел и заперся в кабинете с их начальником по фамилии Тейлор. Всем было слышно, что генерал за что-то отчитывал Тейлора. После того, как Савски ушел, Тейлор заперся у себя в кабинете. Почти два часа сотрудники его не видели, а потом он вышел абсолютно пьяный и пожаловался: «Мне конец, если не найдем Эмму Рунге».

– Что это значит? – встревожился Дорохов.

– По мнению моего человека, истинным заказчиком дела Рунге, скорее всего, был Пол Савски, генерал НАСА, очень влиятельное лицо. Но это еще не все. Сегодня генерал скончался в больнице, подозревают отравление. Если генерал убит Тейлором, то все очень и очень серьезно. Если он на такое решился, то и вам несдобровать. Будьте предельно осторожны. Берегите Эмму. Я высылаю вам фотографии всех четырех сотрудников отдела.

Трубка замолчала, давая понять, что разговор окончен. Виктор показал фотографии Эмме, но она отрицательно покачала головой – никого из изображенных на фотоснимках мужчин она никогда не видела. Другое дело женщина. На фотографии была изображена именно та, которая обменяла дневник на деньги в аэропорту Бостона.

– Наше положение ухудшилось? – тихо спросила Эмма.

– Не думаю, – успокаивая женщину, прошептал Дорохов. – Мы живы, а грызня идет во вражеском лагере. И самое главное, у нас теперь есть фотографии, среди которых, будем надеяться, и находится «босс».

Целый вечер Дорохов был крайне сосредоточен. Склонившись над большим листком бумаги, он рисовал схемы, что-то перечеркивал и снова рисовал. Эмма устроилась в кресле с книжкой в руках, стараясь не мешать Виктору.

За эти безумные пару недель она впервые предалась любимому развлечению – чтению женского детектива. Углубляясь все дальше и дальше в сюжет книги, Эмма почувствовала, что читает любимого автора без прежнего интереса. Обилие эмоций и множество фактических нестыковок. Не имеющие ничего общего с настоящей жизнью сюжеты противоречили элементарной логике. Всего этого она раньше просто не замечала.

Окунувшись с головой в настоящее приключение, в настоящий детектив, сразу становилось понятно, что все написанное от начала до конца выдумка, и автор имеет весьма смутное представление о том, о чем пишет.

Эмма долго размышляла над своим изменившимся отношением к писательнице, новые произведения которой она всегда ждала с трепетом. Неверно было бы критиковать автора. Женщина писала для таких же как она женщин, полностью погруженных в блага цивилизации, огражденных высокой стеной от повседневного мира насилия и борьбы с ним.

Кто из обывателей может похвастаться знакомством с хитроумным и неуловимым вором, заменяющим музейные картины на копии. Листая книгу, среднестатистическая читательница представляет себе его весьма хорошо и даже готова дать совет литературному герою. А какое наслаждение идти рука об руку с известным сыщиком и распутывать вместе с ним сложные уголовные дела, а иногда даже быть прозорливее, чем он.

Но в жизни все совсем по-другому. Если кого-то убивают, то это очень страшно, и этот страх сковывает сознание. Преступники лишены книжного лоска, они по большей своей части омерзительны и примитивны, как Гроссман. Другие могущественные враги будто смеются над тобой, переигрывая тебя во всем. Раньше Эмма, читая очередной женский детектив своего любимого автора, легко разбиралась в хитросплетениях сюжета и раздражалась от нерасторопности главной героини. Ей казалось, окажись она на ее месте, то и клубок расследования был бы распутан быстрее. На самом деле в жизни все было не так. Эмма оказалась беспомощна и, если бы не хорошие умные люди, встретившиеся ей, кто знает, что с ней бы стало.

От этих грустных размышлений ее спас Виктор, бодро провозгласив:

– Эврика!

– Эмма, я составил план действий, – строго начал он. – Давай разберем по крупицам все, что мы имеем.

– С удовольствием, – улыбнулась в ответ женщина.

– Перед нами две проблемы. Первая – как обезопасить себя от вездесущего «босса». Думаю, надо посадить себе на хвост людей Тейлора и попытаться повести их по ложному следу.

– Но если они знают, где портал, то как мы их направим в другую сторону?

– Знают или не знают, нам это неизвестно. Будем решать проблемы по ходу дела, по мере их приближения.

Эмма грустно опустила глаза и, запинаясь, спросила:

– Так почему ты воскликнул «Эврика»?

– А это решение второй нашей проблемы, – загадочно произнес Виктор. – Мне кажется, я нашел место расположения портала. Подходящих вариантов всего два.

«Центральный Академический Театр Российской Армии» и Покровский собор, называемый чаще собор Василия Блаженного. И там и там находилось тело верховного правителя империи.

– Но в театре никто не захоронен, – удивилась рассуждениям Виктора женщина.

– Верно, но мы имеем несколько подтверждений, что тело вождя пролетариата привозилось туда для осуществления каких-то манипуляций. Кроме того, нам известно место в здании, где два коловорота мчатся друг навстречу другу.

– А что с Храмом Василия Блаженного? – поинтересовалась Эмма. – Мы же там были и ничего интересного для нас не видели.

– Так мы и не искали, пробежали по нему второпях. Я даже не успел тебе рассказать, что традиционная история утверждает, что юродивый Василий жил в эпоху Ивана Грозного. Ходил нагим и имел дар провидения. Похоронен он был с северо-восточной стороны Покровского собора. Но некоторые исследователи, в том числе и я, полагают, что Василий Блаженный – это никто иной как, царь Иван IV Васильевич по прозвищу Грозный.

Дорохов ловко извлек свой ноутбук и стал зачитывать отрывки своих записей.

Оказалось, что царь Иван Грозный, прослывший одним из самых жестоких правителей тех времен, на самом деле был редким гуманистом. Впоследствии его правление очернили сбросившие существующий строй Романовы. Потомкам они навязывают образ деспота и тирана.

Если обратиться к традиционной истории, а точнее к цифрам, то все они будут не в пользу Романовых – прозападных правителей. Но, как известно, окончательно замести следы редко удается. За 37 лет царствования Ивана IV – 3 тысячи казненных. То есть меньше ста человек в год. И это в громадной империи.

Это оказалось куда меньше, чем в то же самое время в «просвещенной и прогрессивной» Европе. В Британии было казнено 72 тысячи человек по указанию Генриха VIII. Этот «образованный и одаренный» правитель закрыл все монастыри в Англии и разграбил их.

По воле Карла IX Валуа за одну Варфоломеевскую ночь в Париже было вырезано более двух тысяч французских протестантов – гугенотов. За короткий срок по всей Франции было убито еще более 30 000 человек. 200 000 гугенотов бежали из страны.

Романовы продолжили свою политику очернения правления Ивана IV. На самом деле царь Иван отличался особой набожностью. Тяжело заболев, он отошел от дел и превратился в юродивого. Когда он умер, то по старой традиции захоронения царей был погребен при храме. Сам храм обрел еще одно имя – собор Василевса Ивана Блаженного. Слово «Василеве» в Византии, а на Руси «Василий» означало попросту «царь» или «император». Максимов об этом говорил. Усилиями Романовых блаженный стал «Василием», а его царское происхождение подверглось забвению.

Кроме того Иван Грозный сыграл важную роль в организации книгопечатания. По его инициативе было осуществлено строительство в Москве храма Василия Блаженного и других сооружений, созданы росписи Грановитой палаты. В то же время Иван IV верил в волшебство и чародейство.

– Так Покровский собор тоже подходит нам! – восторженно воскликнула Эмма.

– И в его пользу несколько простых аргументов. Это самый таинственный собор на территории России, не похожий ни на один другой. Сталин не позволил снести его, несмотря на то, что он мешал демонстрациям на Красной площади. Все другие объекты на площади снес, включая религиозные, а этот храм оставил и даже заставил реставрировать его.

– Да, да! Максимов говорил об этом. Это просто удивительно.

– Мы активировали «Копье Василевса» в забытом Иерусалиме, священном городе, на который указывал Александр Рунге. Так вот, в старину Покровский собор назывался «Иерусалим» и считался воплощением небесного града. Царь Иван был христианином, не утратившим Византийские традиции, а Ленин таковым не являлся. Более того, Василия Блаженного канонизировали, и он причислен к лику святых. Похожая ситуация наблюдается и на горе Бейкоз. Могила пророка окружена забором, на котором изображены знаки царского рода. Помнишь, что копье обретает силу, когда ты стоишь в Византийской крепости и взор твой направлен на могилу пророка.

– Много совпадений, – радостно потерла руки Эмма.

– Только мы не видели в соборе никаких коловоротов, – задумчиво заметил Виктор. – Полы там истертые, и на них никаких рисунков.

– Не надо отчаиваться, – уверенно произнесла Эмма. – Давай поступать, как подсказал нам суфий Сафир. Будем проводить разведку на местности. Уже один раз судьба помогла обрести нам заветное «копье», почему бы ей не быть благосклонной снова.

– И еще, Эмма. Сейчас мне кажется странным то, что Максимов подталкивал нас к зданию театра, к мавзолею и почти ничего не сказал про храм Василия Блаженного.

– Но именно он и отметил, что собор был сохранен по особому распоряжению Сталина, – рассмеялась женщина над подозрительностью Дорохова.

– Да, пожалуй, – согласился Виктор. – Старик пытался рассказать все, что знает.

Перепрыгивал с темы на тему, уходил в сторону, но о соборе, действительно, говорил.

* * *

На следующий день Эмма и Виктор на электричке добрались до Москвы и спустились в метро. Такой подземки женщина никогда не видела. Несколько раз она просила Виктора выйти на понравившейся ей станции и зачарованно изучала подземный дворец. Дорохов с радостью согласился сделать небольшую экскурсию по нескольким центральным, самым красивым станциям.

В четверть двенадцатого они вышли из метро на станции Достоевская. Театр возвышался буквально в нескольких десятках метров от выхода из метро. К радости Дорохова в этот день в малом зале шел детский спектакль и начинался он в 12–00.

Пока Виктор стоял в небольшой очереди за билетами, Эмма внимательно рассматривала рисунок в центре холла, где и были изображены два восьмиконечных коловорота, направленные навстречу друг другу.

Внутри здание театра действительно было впечатляющим. До начала спектакля было довольно много времени, и они отправились изучать многочисленные залы, холлы и галереи. Множество помещений оставались за закрытыми дверями, но удалось увидеть большой и малый залы театра. Побродив до начала спектакля по зданию, Эмма и ее спутник покинули театр.

Они вновь спустились в метро и направились в центр города к храму Василия Блаженного. Женщину поразил тот факт, что собор устроен не так как другие церкви, какие она видела до этого. В свой первый визит она не обратила особенного внимания на это обстоятельство. Сегодня она смотрела на собор совсем другими глазами. Стены были расписаны узорами, напоминающими волшебные растения, увитые прекрасными цветами. Виктор пояснил, что первоначально все стены собора покрывали такие рисунки, но со временем облик храма был изменен.

Они долго ходили по небольшому зданию, пытаясь найти хоть что-то напоминающее коловороты. В какой-то момент они разошлись из-за многочисленной группы французских туристов. Эмма ныряла из одного помещения в другое, кружила по тесным коридорам и, наконец, буквально натолкнулась на неподвижно стоящего Дорохова. Он не произнес ни слова, лишь поднял указательный палец к потолку.

Женщина была потрясена, под самым куполом был изображен восьмиконечный коловорот закрученный против часовой стрелки, такой же как и на «Карте Рома». Ничего не говоря, Дорохов взял ее за руку и повел к выходу из музея.

Коловорот, закрученный против часовой стрелки.

Коловорот, закрученный по часовой стрелке.

Уже на улице, не сумев сдержать свое восторженное настроение, Эмма поцеловала Виктора и крепко сжала его руки. Со стороны они казались романтической парочкой, в которой мужчина без конца фотографировал свою подругу на фоне московских достопримечательностей.

Они долго гуляли по Красной площади и, изрядно замерзнув, сели в такси около гостиницы «Метрополь».

Еще на даче Дорохов и Эмма договорились, что переедут обратно в московскую квартиру Виктора. Если за ними кто-то действительно будет следить, то пусть это будет в Москве, и пусть делают это в московском метрополитене, где любого иностранца видно за версту.

Эмму удивило это странное обстоятельство, на ее взгляд невозможно было определить, откуда человек приехал, но Дорохов пояснил:

– Принадлежность сегодняшней молодежи, действительно невозможно определить. Молодые москвичи, лондонцы, берлинцы похожи друг на друга, как две капли воды. Но люди старше тридцати пяти – сорока лет имеют явные отличия от своих зарубежных сверстников. Это едва заметные поведенческие стереотипы, оставшиеся с советских времен.

Из загородного дома они забрали деньги и документы, остальное по их плану впоследствии должен будет привезти Мастерков. В квартире Дорохова оставалась часть вещей Эммы, и с гардеробом у женщины не должно было возникнуть проблем.

Дома у Дорохова они переоделись и отправились в гости к Мастеркову. Причем приятеля Виктора в квартире не было, и этот шаг был заранее продуман и сделан из опасения слежки. Зная, что за ними наблюдает могущественное ЦРУ, вполне можно было предположить, что квартира Дорохова может быть нашпигована всякого рода шпионской аппаратурой.

Спустившись на два этажа вниз по лестнице, они оказались в квартире Мастеркова. Очень скромное жилище поражало своей чистотой и образцовым порядком.

– Гарик живет один? – поинтересовалась Эмма. – У него есть семья?

– Была, но несколько лет назад он расстался со своей женой Оксаной. Заурядная история, вечная тема бульварных романов. Мастерков часто уезжал из дома в довольно длительные командировки. Однажды он вернулся не вовремя. Я же говорю банальная ситуация.

– А как вы с ним познакомились?

– Дурацкий случай, – рассмеявшись, ответил Дорохов. – Я застрял в лифте накануне Нового года. Просидел почти час, пока не появился едва стоящий на ногах ремонтник. Бедолага уже вовсю праздновал, когда его вызвали. Рабочий долго ковырялся, но у него явно ничего не получалось. В какой-то момент я даже начал опасаться за свою жизнь. Кабина лифта медленно поползла вниз, и мне показалось, что она вот-вот рухнет с огромной высоты. Но все обошлось. Это Мастерков вызволил меня из плена.

– Твой друг не может пройти мимо чужой беды.

– Это точно, но за это ему часто достается. У нас даже есть пословица «не делай добра, не получишь зла». Он сделал всю работу за пьяного ремонтника и жутко перепачкался. Вышел из лифта я без четверти двенадцать и уже не мог добраться до своих друзей вовремя. Видя мою растерянность, и поняв в чем дело, он пригласил меня к себе домой встретить бой курантов. На удивление мой спаситель праздновал Новый год в одиночестве. На мой вопросительный взгляд он неохотно ответил, что месяц назад расстался с женой, и особой тяги к веселью у него нет. Мы выпили по бокалу вина, и я попытался заказать такси, чтобы добраться до ожидающих меня друзей. Но из этого ничего не вышло, свободных машин на ближайшие два часа не предвиделось.

– Новый год встречали два абсолютно незнакомых человека, – мечтательно произнесла Эмма. – Весьма романтично. Наверное, изливали друг другу душу?

– Что-то вроде того, но давай займемся делами. Слежки за нами я сегодня не заметил.

– Я тоже, но мы же с тобой не профессионалы. Людей этому специально обучают.

– Все равно давай придерживаться плана, выработанного нами в электричке, – подчеркнуто серьезно сказал Дорохов. – В этой квартире нам наверняка ничего не угрожает, так давай подведем итоги нашего с тобой сегодняшнего путешествия.

– Я до сих пор не могу отойти от дрожи, охватившей меня при виде коловорота.

– Коловоротов, – поправил ее Виктор. – Их в соборе три.

– Но ты мне показал только один, – изумилась Эмма.

– Но мы же соблюдаем конспирацию, – засмеялся Виктор. – Но ты не волнуйся, я все аккуратно сфотографировал.

Положив перед собой включенный фотоаппарат, Виктор на листе бумаги стал быстро что-то записывать. Он перещелкивал кадр за кадром и, наконец, поставив точку, пододвинул листок Эмме и кратко прокомментировал:

– Собор состоит из десяти церквей, собранных в единый комплекс. Девять церквей расположены на втором этаже, и одна церковь – на первом. Это церковь Василия Блаженного, она пристроена к основному зданию. Все церкви уходят вверх башнями. Таким образом, если смотреть на храм сверху, видна высокая центральная башня, окруженная восемью более низкими башнями. Подсознательно ощущается связь восьмилучевого коловорота с этим архитектурным ансамблем. Все башни увенчаны неповторяющимися куполами. Башня-колокольня нас не интересует, так же как и башня над церковью Василия Блаженного. Она была построена позже самого собора.

Эмма взяла список в руки:

1. Церковь Покрова Богоматери – расположена в центре и является самой высокой. Под куполом роспись, изображающая восемь расходящихся во все стороны двойных спиралей. Они напоминают рисунок ДНК.

2. Церковь Входа Господня в Иерусалим – смотрит на Кремль. Изображение под куполом отсутствует.

3. Церковь Григория Армянского – под куполом изображен коловорот, закрученный против часовой стрелки, на куполе рисунок с двойным кручением навстречу друг другу.

Коловорот под куполом.

Купол вид сбоку.

Купол вид сверху.

4. Церковь Киприана и Иустины – под куполом церковно-славянская роспись.

5. Церковь Трех Патриархов – под куполом церковно-славянская роспись.

6. Церковь Святой Троицы – под куполом изображен коловорот, закрученный против часовой стрелки, на куполе рисунок с кручением против часовой стрелки.

Коловорот под куполом.

Купол вид сбоку.

Купол вид сверху.

7. Церковь Александра Свирского – под куполом изображен коловорот, закрученный против часовой стрелки, на куполе рисунок с кручением по часовой стрелке.

Коловорот под куполом.

Купол вид сбоку.

Купол вид сверху.

8. Церковь Николы Великорецкого – под куполом церковно-славянская роспись.

9. Церковь Варлаама Хутынского – изображение под куполом отсутствует.

10. Малая церковь Василия Блаженного – под куполом церковно-славянская роспись.

– А почему под одними куполами есть коловороты, а под другими нет? – удивилась Эмма.

– Уверен, в свое время коловороты были во всех башнях, кроме центральной. Некоторые из них забелены-замазаны, на других – роспись. Осталось три. Все они выложены красным кирпичом на белом фоне. Мне кажется, надо сосредоточиться на башнях, на которых остались коловороты. По какой-то необъяснимой причине их оставили, а если верить Александру Рунге, то просто не могли затереть. И нам нужна одна из них, это и есть портал.

– И как мы ее найдем?

Дорохов широко улыбнулся и тихо добавил:

– Мы ищем место, где «ветры смогут дуть навстречу друг другу». Коловороты символизируют вихри, дующие в одну или другую сторону. Поэтому нам нужны два разнонаправленных коловорота, которые как бы накладываются один на другой, но один при этом расположен выше другого. Значит, нам надо отыскать второй коловорот, закрученный в противоположную сторону, и он должен быть выше первого, как на «Карте Рома».

– Купола! – в восторге воскликнула Эмма. – Как просто!

– Именно так! Церковь Григория Армянского не подходит. Ее купол содержит коловороты направленные друг на друга, и тогда их получается три. Церковь Александра Свирского тоже не подходит – там на куполе 12 лучей, а не восемь, как под куполом. А вот Церковь Святой Троицы подходит идеально. Ее восьмилучевой рисунок на куполе закручен в сторону, противоположную коловороту под куполом.

– Виктор! Но на фотографии рисунок на куполе Церкви Святой Троицы закручен против часовой стрелки, то есть туда же, куда и рисунок на потолке под куполом…

– Правильно, но только если ты смотришь на него сверху. Если же смотреть на оба коловорота с одной точки – например, снизу, то проекция лучей купола образует восьмиконечный коловорот, направленный по часовой стрелке, то есть в противоположную сторону. В точности как в вестибюле Центрального Театра Российской Армии – два разнонаправленных коловорота.

– Дорохов, наверное, ты прав, но я не очень понимаю.

– Смотри! – торжествующе сказал Виктор, рисуя на листе два коловорота направленных в одну сторону: против часовой стрелки. – На один из них мы смотрим снизу, а на другой – сверху.

– Ловким движением мужчина сложил лист бумаги на одинаковом расстоянии от коловоротов. Сложенные вместе две половинки листа наложили друг на друга рисунки коловоротов. Подняв листок к свету, Виктор удовлетворенно улыбнулся.

– Удивительно! – вырвалось у Эммы. – Это просто волшебство! Теперь они направлены навстречу друг другу. Ты гений!

– Спасибо Эмма, но мы не знаем, существует ли определенное время для процедуры инициации. Возможно, существует день и час для перехода в другое измерение. Нам надо встретиться с Максимовым, думаю, он нам сможет помочь.

* * *

На следующее утро, придерживаясь ранее задуманного плана, Эмма и Виктор отправились к Центральному Академическому Театру Российской Армии на Суворовской площади. Пока они ехали на метро в центр города, предприимчивые люди пытались дважды продать пассажирам поезда какие-то безделушки, но Эмму поразила девочка-попрошайка. Это был ребенок лет двенадцати, плохо одетый, с черными грязными спутавшимися длинными волосами. На руках она держала завернутого в тряпье младенца.

Эмма не удержалась и протянула девочке сто рублей. Во взгляде ребенка не было благодарности. Глаза девочки выражали усталость и безразличие. Ловким движением сунув деньги в карман, девчушка отправилась за новыми подаяниями.

В этот раз они специально много фотографировали здание театра, особенно его противоположную сторону, где были найдены загадочные рельсы. Дорохов вновь встретился с Кондратием Стешиным и проговорил с ним не меньше пятнадцати минут. Проведя больше часа у театра, Эмма и Виктор отправились к Максимову, с которым созвонились и договорились о встрече ранним утром.