Текст книги "Тайна храма"

Автор книги: Игорь Столяров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Абдул-Хамид был опытным и противоречивым политиком. С одной стороны повелитель правоверных с презрением относился к христианам, с другой стороны заимствовал их военный опыт и последние достижения в технике. В зависимости от внешних и внутренних обстоятельств он выбирал ту или иную позицию.

Из достоверных источников известно, что султан попросил Уоллеса написать книгу о завоевании турками Константинополя и принял в этом активное участие. Американец был допущен к документам из личной библиотеки султана. Прототипом Мехмета II, завоевавшего Царьград, выступил сам Абдул-Хамид. Султану казалось, что он воплотил в себе все замечательные черты своего предка – умного, сильного и талантливого полководца и одновременно мудрого и изворотливого дипломата.

Книга получила название «Принц Индии» или «Почему пал Константинополь». Одним из главных героев повествования является Принц Индии. Персона мистическая, обладающая даром прорицания. В первую же встречу с Мехметом принц сказал, что его мать христианская княжна, и что это общеизвестный факт, подчеркивая тем самым, что султаны охотно брали в жены православных женщин княжеского рода.

В конце книги султан Мехмет II просит руки княжны Ирины, родственницы павшего в бою за Константинополь императора Константина. Следует отметить, что матерью султана Абдул-Хамида была также знатная христианка.

Сафир подумал, не прольет ли эта книга свет на заданные вопросы. Он хорошо ее изучил, и с удовольствием цитировал по памяти, но попросил снисходительно отнестись к его плохому английскому языку и возникающим в связи с этим неточностям в формулировках.

Часть третья книги посвящена княжне Ирине, славившейся непревзойденной красотой и испытавшей в свои молодые годы непомерные страдания.

В этой части Уоллес описывал место под названием Терапия (Therapia) – фактическую летнюю резиденцию Константинопольской знати, дипломатов, патриарха и самого императора. Терапия в переводе с греческого языка – «лечение». Действительно, благодатный климат этого места считался целебным. А в летние месяцы именно здесь высокопоставленные вельможи спасались от жары в своем узком аристократическом кругу.

Тарабия (Tarabya), так сейчас называют Терапию, была довольно обширным районом, где богатые люди, сановники и дипломаты строили свои резиденции. Император Константин подарил своей близкой родственнице, княжне Ирине, принадлежащий ему дворец, построенный именно в этой местности. Напротив, через Босфор находилась священная гора с могилой Йуши и крепость Йорос.

Интересно отметить, что тщеславие султана было безмерно и в книге есть такие слова, описывающие это место: «В дни Константина это был летний курорт, как и во времена волшебницы Медеи, как и во время добросердечного Абдул-Хамида». Как удалось султану навязать эту фразу американскому писателю?

Причем здесь Абдул-Хамид непонятно. Оба султана Абдул-Хамид I и Абдул-Хамид II правили много позже описанных событий. Но правитель Оттомании не удержался, желая прославить свое имя. Самое смешное, что он себя награждает эпитетом «добросердечный». Видимо, ему хотелось войти в историю под таким именем.

Стоит также обратить внимание на упоминание царевны Медеи, возлюбленной Ясона, похитившего золотое руно у ее отца. В книге открытым текстом говорится о том, что это древнее благословенное место.

Священная гора упоминается в тексте книги любопытнейшим образом – патриарх, почувствовав недомогание, отправляется из Константинополя на некую священную гору. Нет сомнений, что он направляется в свою резиденцию, расположенную в непосредственной близости от священной горы. Этой резиденцией, скорее всего, была крепость Йорос. «Священная» гора в окрестностях Константинополя всего одна. Эта гора также упоминается в книге как гора Гигантов. Следует отметить, что священную гору так часто называли в то время из-за гигантской могилы Йуши на вершине и нескольких подобных у подножия.

Шейх замолчал, будто делая паузу, а затем добавил:

– Иногда могилу на вершине священной горы называют могилой Геракла, сына Зевса, после смерти вознесшегося на небо.

Сафир слегка наклонил голову, давая понять, что рассказ его закончен:

– Думаю и этого достаточно, чтобы вы укрепились в своих мыслях.

* * *

Утром из Стамбула приехал доктор Угур. Осмотрев Мехмета, он снял бинты и заклеил рану пластырем, предварительно густо смазав ее остро пахнущей мазью.

– Не морщись ты так, – засмеялся врач. – Это чудодейственное средство, его применял еще мой прадед, а он был уважаемый врачеватель в Стамбуле.

– Медицина с тех времен ушла далеко вперед, – язвительно заметил Мехмет. – Но не все Стамбульские врачи в курсе мирового прогресса.

– Американцу мазь понравилась, – продолжал доктор. – Он сказал, что у нее исцеляющий запах. Я его забираю в свою клинику.

– В какую клинику, – вскричал возмущенный пациент. – Он едва не убил меня!

– А что ты предлагаешь? Закапать его в саду? Зачем тогда вы его спасали? В полицию его сдавать нельзя, разве только вместе с тобой и твоими друзьями. Твой русский друг не против, чтобы я его забрал. Он с ним довольно долго говорил рано утром. Тебя я тоже увожу, отлежишься у меня под наблюдением врачей.

– И о чем же они говорили? – еле сдерживаясь, полюбопытствовал Мехмет.

– Я не присутствовал при их беседе, знаю только, что американец собирается сказать что-то очень важное всем вам. Он, кстати, оказался обеспеченным человеком. Прямо сегодня перевел деньги на мой счет за будущее лечение, да еще удвоил ту сумму, которую я назвал. Он заплатил и тебе солидную компенсацию, все уже на счету моей клиники.

Мехмет недоуменно взглянул на собеседника.

– С моего сотового телефона он вышел в Интернет, и деньги пришли очень быстро, – пояснил доктор.

– А что означает моя солидная компенсация? – с надеждой спросил Мехмет.

Доктор направился к двери, шутливо пропев:

– Тебе вредно волноваться!

Через час у кровати американца собрались пять человек. Мехмет, Виктор и Эмма сидели по одну сторону кровати. С другой стороны старик со своим сыном.

– Меня зовут Стив Гроссман, – медленно тихим голосом начал раненый. – Эмме Рунге больше не надо беспокоиться, что я ее буду преследовать. Я выхожу из игры.

– По-вашему это игра? – не удержалась Эмма. – Погибло столько людей!

– Простите меня, мэм, – простонал Гроссман. – Я плохой человек, но прошлого не вернуть. Вы спасли меня, и я вам искренне благодарен. Мне необходимо сообщить вам нечто важное. Вам следует опасаться человека из ЦРУ. Мне приходилось выполнять для него грязную работу на протяжении нескольких лет. К сожалению, я его не знаю в лицо и не знаю его имени. Этот человек помог мне выбраться из одной передряги, и с тех пор я работаю на него.

– Вы из ЦРУ? – удивилась женщина. – Мне детектив Мартенс сказал обратное.

– Нет, мэм. Я бывший полицейский. Много лет назад я попал в неприятную ситуацию. Меня обвиняли в вымогательстве и в неправомерном применении оружия. Мною был застрелен наркодилер. Я тогда получил ранение в плечо, но следователь посчитал, что это самострел. Неизвестный покровитель вытащил меня из этого дерьма с условием выполнять его поручения весьма деликатного характера. К своему стыду я согласился, но и выбора у меня не было – в противном случае меня ожидала тюрьма. Я выполнял разные поручения неведомого босса, а он прикрывал меня и платил неплохие деньги. Мне было приказано открыть частное сыскного бюро, в которое деньги приходили из разных мест, но никогда из ЦРУ.

– Разве можно верить убийце, – обращаясь ко всем присутствующим, вскричал Мехмет.

– Дело ваше, – медленно продолжал американец. – Я говорю правду. Мой босс могущественный человек и, наверное, занимает высокую должность в Центральном Разведывательном Управлении.

– А что по поводу Сьюзан? – еле сдерживая свой гнев, прошептала Эмма.

– Вы, мисс Рунге, рассказали о мемуарах врачу местной больницы и, как вы полагали, вашей подруге. Но она стукач ЦРУ. Карл Рунге десять лет назад попал в больницу, и управление завербовало молодую медсестру Сьюзан Бековски. Впоследствии она присматривала за вашим дедом. Насколько я понимаю, никто не подозревал о существовании записей, но чутье у моего босса фантастическое. Он просто ждал, как только он один умеет это делать.

– Но как вы так быстро оказались в Бостоне? – недоумевал Дорохов. – Утром Эмма рассказала своей подруге, а вечером вы были уже у ее дома.

– Я живу в Бостоне и по настоянию моего босса даже отпуск провожу в этом городе. Все произошло неожиданно, и мне показалось, что босс неохотно поручил мне это дело, но, видно, больше было некому. Я должен был забрать дневники и передать Бековски ее вознаграждение. Но все сразу пошло не так, как мы планировали. Забегая вперед, скажу вам, что детектива Мартенса убили в день вашего отлета, мэм.

– Подонки, – задыхаясь от возмущения, закричала Эмма.

– Я здесь не причем. В это время я уже летел в Иерусалим встречать вас, так сказать. Но все по порядку. Сьюзан Бековски после вашей с ней встречи позвонила в ЦРУ и пообещала добыть записи. Босс послал меня к ней, и менее чем через час мы уже разговаривали. Она была немного удивлена такой оперативности и даже потребовала у меня документы и кодовое слово. Когда я назвал пароль, она успокоилась. Пришлось объяснить, что я уже давно слежу за ней. Мы договорились с ней встретиться вечером и обменять тетрадь на деньги. Мне было приказано неотступно следить за Бековски. Она позвонила, и мне показалось, что она шантажирует нас, требуя больших денег. Пришлось войти в дом. Разговора не получилось. Я потребовал тетрадь, но она настаивала, чтобы ей показали деньги. Пришлось припугнуть ее оружием. Она испугалась и стала мямлить, что записей в доме нет, и, возможно, ее подруга Эмма Рунге взяла их с собой в Бостонскую библиотеку. Меня это страшно разозлило, и я ударил ее. Она лежала на полу, а я пытался найти тетрадь. В какой-то момент она очнулась, в ее руке показался пистолет, и, к моему удивлению, прозвучал выстрел. Пуля просвистела в дюйме от моего лица. Механически я выстрелил в ответ, но я этого вовсе не планировал. После этого я помчался в библиотеку.

– Да, там я вас видела, – с отвращением сказала Эмма. – Детектив Мартенс уверен, что вы стреляли из пистолета с глушителем, вы с самого начала намеревались убить Сьюзан.

– Нет, мэм, это киношный прием. Есть оружие, которое стреляет бесшумно и по форме не напоминает пистолет. Это психологический прием – навинчивание глушителя на ствол, он парализует волю жертвы…

– Вас послушать, так вы не собирались никого убивать, – грубо прервала его Эмма.

– Так и планировалось, мэм. Босс предупредил, чтобы без лишнего шума. Но ситуация вышла из-под контроля. Позвольте я продолжу, это в ваших интересах. Себя я не оправдываю… У меня была ваша фотография, сделанная вашей подругой на мобильный телефон, но вас я ожидал увидеть внутри здания библиотеки, поэтому и проскочил мимо. Я предположил, что вы вернетесь домой и поехал к вашему особняку, но на беду там уже были полицейские. Я и так наделал много шума, а тетрадь не достал. Боссу это бы сильно не понравилось. У меня еще была информация, что копии записей передали Майклу Штольцу из местного университета. В доме Карла Рунге Бековски обмолвилась, что вы передали Штольцу еще какие-то бумаги. Они очень интересовали босса, их-то я и искал впоследствии в вашем гостиничном номере в Иерусалиме.

– Так это были вы, – с нескрываемым отвращением произнесла Эмма.

– Да, мэм, но позвольте мне продолжить. Возвращаясь к Штольцу. Найти его было нетрудно, я знал, где он живет, и заявился к нему в гости. Бедняга был так напуган, что рухнул с сердечным приступом, так и не сказав, где бумаги. Я думал, что он симулирует, но через несколько минут Штольц перестал дышать. Дело было безнадежно испорчено. Два трупа, а записей все нет. Мартенса я отыскал слишком поздно, он успел уже вас спрятать. Мне он тогда сказал, что отпустил вас, и я поверил. Гнев босса был страшен. Вас искали все. На уши была поднята полиция и армия информаторов. Но вы сами себя выдали.

– Звонком по телефону? – поинтересовалось Эмма.

– Да, мэм. Но детектив делал свое дело профессионально и к, раздражению босса, выторговал у него вашу свободу в обмен на записи. Босс быстро сообразил, что вы наверняка сделали копию и вполне могли не везти ее с собой в Иерусалим, а разместить где-нибудь в укромном месте в Интернете. Я сам так с ним общаюсь. Мне был дан приказ следить за вами.

– Вы перехитрили сами себя, – холодно заметила Эмма. – Копия была в телефоне и только там, а рисунков у меня вообще не было, я их передала Майклу Штольцу.

– К счастью, мэм! Вероятно, босс переоценил вас, хотя сейчас понятно, что это не так. Мне было приказано следить за вами, и я отправился в Иерусалим, но вы прилетели на несколько часов раньше, и я потерял вас.

– Как же вы нас нашли? – недоумевал Дорохов.

– Мы отслеживали телефон мисс Рунге. Она позвонила из самолета детективу Мартенсу, а его телефон оказался в руках босса. Мне было приказано обыскать гостиничный номер мисс Рунге в Иерусалиме, босса интересовали пропавшие рисунки из дневника. Я ничего не нашел и, к моему удивлению, босс не сильно орал на меня и велел лететь в Стамбул. Он был уверен, что вы появитесь в «Святой Софии» и на горе Бейкоз. Босс дал мне телефон местного турецкого парня Осифа, который должен был мне помогать. Он же должен был достать для меня оружие. Осиф обычный бандит, впрочем, его труп вы уже видели, он был за рулем «БМВ».

– Вы знали, что мы ищем? – довольно миролюбиво спросил Мехмет.

– Весьма смутно. Штуку, которая называется «Карта Рома» и копье. Их вы должны привезти на Бейкоз в старую разрушенную крепость.

– А как должны были выглядеть «Карта Рома» и копье? – обеспокоенно поинтересовался Виктор.

– У меня лишь устное описание, сэр. Маленькая шкатулка, на которой изображено подобие цветка и золотая безделица, которую называют «копьем». Обе вещицы вы должны были найти в храме Святой Софии.

– Откуда вам все известно! – в сердцах воскликнул Мехмет.

– Я получал лишь инструкции, сэр, но очевидно, что мы опережали вас. После этого я должен был проследить ваш путь в районе горы Бейкоз, – продолжал Стив Гроссман. – Босс предупредил, что если я опять потеряю мисс Рунге, то он закопает меня. Босс никогда не шутил, и к его предупреждению я отнесся серьезно. Он приказал следить за вами. Сначала все шло как по маслу. Осиф, мой турецкий помощник, засек вас на старой площади перед входом в храм Святой Софии и отследил, где вы живете. На следующий день мы двинулись за вашим «мерседесом» на котором вы выехали из Стамбула.

– Но раскопки, – недоумевал Мехмет. – Как вы сумели так быстро все организовать, на согласование требуется масса времени.

– Все это организовал пройдоха Осиф. Не знаю, как нашел его босс, но парень весьма талантливый аферист. Поддельная бумага и приличная сумма денег позволили нам закрыть крепость. Местные парни расчистили нужный нам кусок земли за несколько часов. Но мы ничего не нашли.

– А что вы искали? – не унимался Мехмет.

– Что-то вроде цветка, сам не понимаю. Босс приказал расчистить площадку от земли до камня, затем сфотографировать ее и отослать ему. Мне больше ничего неизвестно.

– Вернемся к вашему преследованию «мерседеса», – попросил Виктор.

– Мы предполагали, что вы едете в крепость, и здесь мы совершили первую ошибку. Минивен неожиданно поехал не в городок к крепости, а пополз на гору. Мы ехали следом, но понятия не имели куда. Сюрпризом оказался тупик на вершине горы и полное отсутствие других автомобилей. Сразу уехать с автостоянки было бы неосторожно. Еще хуже было возвращаться к подножию горы, где дорога уходила в двух направлениях. Там остаться незаметными было невозможно. Водитель «мерседеса» не мог не заметить нас. Оставалось только одно – ждать. Я не решился выйти из машины, боялся быть узнанным, а Осиф сильно нервничал, и его лучше было держать при себе.

– Это очень подозрительно – приехать в место поклонения и остаться в машине, – в сердцах вставил Мехмет.

– Вы правы, – продолжал американец. – Обстоятельства были против нас. Дальше оказалось еще хуже. Вы проехали гостевую стоянку для туристов у развалин крепости и встали в таком месте, где в округе не было ни одного автомобиля и нам ничего не оставалось, как оказаться на виду у вас.

– Тогда мой водитель и заподозрил, что вы за нами следите, – вспомнил Мехмет.

– После посещения крепости, вы попытались от нас оторваться. Стало понятно, что мы раскрыты. Уйти от преследования в такой местности несложно. Стоит только затормозить у любого блок поста военных, которых здесь множество, и высказать опасения по поводу подозрительной машины. А дальше, пока у нас неспешно проверяют документы, скрыться из виду. Мы не могли потерять вас. Раз вы нас заметили, то дело почти провалено. Я решил, что нужные нам вещицы, «карта» и «копье», при вас, и их необходимо отобрать. Все лучше, чем ничего. Я хотел напугать, и поэтому стрелял так, чтобы не задеть пассажиров. Ну, а дальше вы знаете.

– Вы меня чуть не убили! – взвился Мехмет.

– Простите, сэр, я хороший стрелок, вероятно последний выстрел совпал с…

– Что будете теперь делать? – перебил его Дорохов. – Не боитесь босса из ЦРУ?

– Я давно продумал, как исчезнуть. Рано или поздно это пришлось бы сделать. Некоторые средства я скопил, а сегодня я опустошил счета моей фирмы. Босс меня не найдет.

– Стив, помогите нам найти вашего загадочного «босса», – взмолилась Эмма. – Он и без вас продолжит меня преследовать.

– Возможно, мэм, это вам поможет, – после непродолжительной паузы ответил Гроссман. – Я видел босса лишь однажды в полутьме и на некотором расстоянии. Года три назад, осенью была такая встреча в старых доках Бостонского порта. Он очень спешил, а я должен был передать ему пакет. Я положил пакет на видное место и отошел назад на сто шагов. Так было условлено. Появился человек, закутанный в пальто. Лица было не разобрать, роста вроде среднего. Он развернул пакет и явно остался очень доволен, даже хлопнул в ладоши пару раз…

– Ты что издеваешься! – не выдержал Мехмет.

– Продолжайте, – миролюбиво подбодрил Гроссмана Дорохов.

– Так вот, босс вроде как мне поаплодировал, и мне показалось, что он левша.

– Почему вы так решили? – недоверчиво поинтересовалась Эмма.

– Он хлопал в ладоши левой рукой сверху, а правша это делает наоборот. Мне в мою полицейскую бытность пришлось столкнуться с преступлением, которое совершил левша. Вы, мэм, если мне не верите, то посмотрите, как аплодирует наш президент Барак Обама, а он левша. Я думаю, эта информация может вам помочь, ведь таких леворуких всего-то процентов пять от общего населения.

– Да, – задумчиво произнес Абу. – Это может помочь.

Американец, вконец обессилив, попросил позвать доктора. Угур остался удовлетворен состоянием пациента, но попросил всех покинуть помещение. Мехмету, несмотря на его сопротивление, врач велел вернуться в постель.

Виктор попросил Абу помочь ему увеличить схемы из дневника Карла Рунге, а шейх пригласил Эмму прогуляться по саду.

Старый сад напоминал лабиринт. Узкие мощеные дорожки были окружены высоким густым кустарником, местами их ветви так тесно переплетались, что почти не пропускали дневного света. Сафир привел женщину к удивительному по красоте небольшому заросшему пруду. Плотная стена зеленых насаждений отделяла его от всего остального мира. Стоящая на берегу маленькая белая беседка с ажурными витиеватыми переплетами, подчеркивала сказочный пейзаж этого места.

– Я знаю, у тебя есть ко мне вопросы, – прервал молчание старик.

– Мне не дает покоя ритуал посвящения, которому меня подверг мой дед Карл. Что вы об этом думаете?

– Я думаю, что твой дедушка приблизил тебя к Божественному Свету, в твоих глазах я не вижу тьмы. Сердце твое рвется к истинным знаниям, и это твоя судьба. Мне не ведом тот ритуал, но если он помог исцелить божие дитя и защищает от злых людей, то просто прими его. Ты избрана, и к этому надо отнестись с благодарностью без тени гордыни.

– Ответьте Сафир, много ли на Земле людей необычных, не таких как все?

Шейх прошептал что-то на непонятном Эмме языке, после чего, тщательно подбирая слова, начал свой рассказ:

«Старинные трактаты говорят, что среди нас присутствуют:

Вали – „друг“, во множественном числе „авлиё“, что означает „друзья“. Авлиё – друзья Аллаха, те, кто обрел Его довольство, люди, близкие к Аллаху. Они – возлюбленные и любимые Истинным Господом праведники, на которых пал Его взор, благочестивые, чудотворные и доверенные создания Его. Авлиё и после своей кончины, оказывая людям духовную помощь, являются в их сны, предупреждают людей о чем-либо или дают советы, делают предостережения.

Существует 6 степеней авлиё:

1. Кутб – самое высокое звание, дающееся суфиям, шейхам тасаввуфа. Эти авлиё, достигшие известной степени в тасаввуфе. Их две персоны. У каждого времени бывает свой „кутб“, они появляются в каждой эпохе. Их сердца бывают связаны с сердцем Пророка Мухаммада.

2. Гавс – они также, будучи подобны „кутбам“, по смыслу означают „оказывающие помощь“.

3. Абдолы – люди скрытые, даже когда они среди людей, никто не знает, что они „абдолы“. На фарси и в тюркских языках их называют „чилтан“ или сорок человек. Если кто-либо из них умирает, на его место сразу же назначается новый. Поскольку они приходят на смену предшественнику, замещают, их называют „абдолы“, то есть „заместители“ от „бад ал“ – „после того-то“. В некоторых источниках утверждается, что их численность составляет 400 человек.

4. Автод – словарный перевод слова „подпорка, опора“. Эти люди подобны „абдолам“, их число равняется по некоторым источникам четырем, а в некоторым – семидесяти.

5. Нуджабо – авлиё из категории достигших высших степеней, которые заняты деятельностью только на благо людей. Их молитвы „дуо“, возносимые за людей бывают приняты. В одних источниках говорится, что их семьдесят человек, а в других – сорок.

6. Нукабо – в тасаввуфе это имя дано той категории авлиё, которые являются основой членов общины мусульман. Они осведомлены о тайнах людей. Их 300 человек».

Шейх выдержал паузу, давая Эмме возможность осмыслить услышанное, и продолжил:

– Мир прекрасен, но немногим дано познать его изнутри. Ежедневная работа над собой и очищение молитвой дают человеку возможность приблизиться к Свету, увидеть мир открытыми глазами. Спящим и дела нет до того, о чем я тебе сказал.

Женщина собиралась задать старцу еще вопрос, но у пруда появился запыхавшийся сын шейха.

– Русский разгадал рисунок Рунге, – выпалил Абу.

* * *

В гостиной, за огромным столом, заваленным компьютерными распечатками, стоял улыбающийся Дорохов.

– Все оказалось проще, чем я думал, – обратился к вошедшим Виктор. – Поначалу я не придал значения числу 37037, упомянутому в записях, но сейчас все встало на свои места. До этого все мое внимание занимала описанная в дневнике карта с нанесенными на нее порталами. Среди рисунков этой карты нет. Я думаю, что она уничтожена намеренно.

Дорохов, схватив со стола распечатку, зачитал: «Дальнейшее меня просто поразило. Фулер признался, что Хаббард и Парсонс особое внимание уделяли нумерологии. После смерти Парсонса осталась странная запись. „Лунный свет знаний. 37(0)37“. Все это крайне странно. Ничего мистического в этом числе нет, хотя оно и может рассматриваться как математический фокус.

Мне кажется, я разочаровал своего собеседника. Фулер явно ожидал, что я заинтересуюсь его рассказом и числом 37(0)37. Но я не выразил интереса и назвал все это полной ерундой.

Однако через несколько лет после нашей встречи я пожалел о том, что проигнорировал Фулера и не уделил этому вопросу больше внимания. Но все попытки найти этого человека закончились неудачей. Никто о нем ничего не знал. Он появился ниоткуда и исчез в никуда».

– Как я уже говорил, сначала я не придал этому числу никакого значения, – продолжал Виктор. – Мне показалось, что и сам Карл Рунге проигнорировал его. Работая благодаря Абу с увеличенным рисунком из тетради мне удалось восстановить почти утраченную надпись и это слово «Tartary» («Тартария»), так иностранцы называли Российскую империю в XV–XVIII веках. Хорошо видна надпись «Roma». «Рим-Тартария» написаны через дефис, то есть это цельное название. На схеме изображены семь холмов, а мы знаем, что Рим воздвигнут на семи холмах. Итальянский Рим на семи холмах, Стамбул, часто называемый Римом, тоже стоит на семи холмах, как и третий Рим – Москва.

Видя всеобщее недоумение, Виктор спохватился:

– Мне показалось, что Карл Рунге не уделил внимания числу 37037, поначалу это, видимо, было действительно так. Но в своих записях он говорит, что эта цифра его «поразила», и что он пытался зачем-то найти Фулера. Столько подсказок, но я сразу не сообразил. Дело в том, что в большинстве документов и справочников долгота Москвы определялась как 37 градусов 37 минут. Во многих печатных машинках недавнего прошлого отсутствовал знак градуса, и его заменяли нулем в скобках, что было вполне логично даже с технической точки зрения.

– Потрясающе! – задыхаясь от восторга, выдавила из себя Эмма. – Но почему дедушка говорит о математическом фокусе?

Дорохов рассмеялся:

– Упоминаемый Карлом математический фокус довольно прост и выглядит следующим образом. Умножьте 37037 на любую цифру от 1 до 9, а результат умножьте на 3. Произведением будет число от шести единичек до шести девяток, соответственно тому числу, на которое вы изначально умножали. Другими словами так называемое «зеркальное» число 37037 учителя Фулера, Хаббард и Парсонс, привязали к Третьему Риму неизменным числом три. Это в духе Парсонса – создать математическую головоломку.

– А причем здесь Луна? – поинтересовался Абу.

– «Лунный свет знаний» – не метафора, это время вхождения в портал. Скорее всего, речь идет о последней фазе Луны.

– Как на нашем турецком флаге?

– Да, – улыбнулся Виктор. – Рисунок совпадает.

– Но что за страна такая «Тартария»? – не удержалась Эмма. – Я о такой никогда не слышала.

Дорохов немного замялся, но шейх подбодрил его:

– Расскажите нам о «Grand Tartary» («Великой Тартарии»), она того стоит.

– Мне приятно Сафир, что вам уже известно о великой империи, история которой намеренно стерта из памяти людей. Я постараюсь быть краток…

– А вы не торопитесь, – улыбнулся шейх. – Я с удовольствием послушаю еще раз. А ваша спутница надеюсь, узнает много нового, хотя мне кажется, что она уже перестала чему-либо удивляться.

Быстрым движением Дорохов открыл свой ноутбук, и через минуту перед взорами Эммы, Сафира и Абу появился отрывок из энциклопедии «Британика» 1771 года: «TARTARY, a vast country in the northern parts of Asia, bounded by Siberia on the north and west: this is called Great Tartary. The Tartars who lie south of Moscovy and Siberia, are those of Astracan, Circassia, and Dagistan, situated north-west of the Caspian-sea; the Calmuc Tartars, who lie between Siberia and the Caspian-sea; the Usbec Tartars and Moguls, who lie north of Persia and India; and lastly, those of Tibet, who lie north-west of China».

«Тартария, огромная страна в северных частях Азии, ограниченная Сибирью на севере и западе. Она называется Великая Тартария. Тартары, живущие к югу от Московии и Сибири, это те, что из Астрахани, Черкессии и Дагестана, которые расположены к северо-западу от Каспийского моря; Узбекские Тартары и Моголы, это те, что живут к северу от Персии и Индии, и, наконец, Тибетские Тартары, те что живут на северо-западе Китая».

(Энциклопедия «Британика», Том III, Эдинбург, 1771 г., с. 887).

Глубоко вздохнув, Дорохов начал свой рассказ:

– В этой стране жили и русские, и татары, и многие другие национальности. Их войска назывались Ордами. Орда это большая войсковая группировка. Иноземные путешественники часто упоминали, что основной костяк Орды составляли русские воины. Тартария это огромный осколок разбитой Византии, сформировавшийся в единое сильное государство в конце XIII века.

Так называемое «татаро-монгольское иго» является особым, периодом в истории нашего государства. Никакого завоевания татаро-монголами не было. Население страны было разделено на две части. Одна часть, мирное гражданское население, управлялось князьями. Другая – постоянное профессиональное войско – Орда. Во главе Орды стоял царь или хан. Ему принадлежала верховная власть в Империи.

Орде платилась дань – десятина, десятая часть имущества и десятая часть населения. По нашим меркам вполне сносный налог. Такое положение дел оставалось в стране и после крушения ордынского периода в жизни империи.

Кстати, подобный порядок сохранялся и в Османии-Оттомании до XVII века. За отказ платить налог-дань военная власть наказывала население карательными походами в провинившуюся область. Когда развалился Советский Союз, сложилась та же ситуация, отдельные территории объявили себя свободными от верховной власти, были, как вы знаете и карательные операции. Основную часть войска старой русской орды составляли потомственные военные – казаки.

Из традиционной истории следует, что казаки это беглые крепостные крестьяне, бежавшие на границы империи. Но это полная чушь. На то она и империя, чтобы тщательно охранять свои рубежи, на границе всегда сосредоточены воинские части для своевременного отражения атак недругов. В противном случае приграничные земли будут грабить все, кому не лень. Для того чтобы воспитать и подготовить профессионального воина требовались многие годы и система профессиональной подготовки.

– Но ведь считается, что монголы завоевали Россию, – неуверенно заметила Эмма. – Это всем известно.

– Замечательно, – обрадовался Виктор. – Давай размышлять логически. Кратчайшее расстояние от столицы Монголии Улан-Батора до Москвы 4624 километра. По железной дороге больше 6000 километров. Теперь представь, что в отсутствии дорог нужно пройти такое расстояние. Без дорог, через тайгу, которую и сегодня не пересечь! Зимой не пройти, летом клещи и комарье убьют лошадей, да и людей тоже. Тащить за собой надо огромное количество провианта. Но самое главное, откуда они знали куда идти? Посмотри на сегодняшнюю Монголию. В их жизни мало что изменилось за последние столетия, только человек с большим воображением может себе представить их великими завоевателями России. Слово «Монголия» на самом деле было словом «моголия», что переводится как «великая» и происходит от «мог», «могу», «мочь», то есть «могущественная». Таким образом, одно из названий Тартарии – «Моголия Тартария», что означает «Великая Тартария».