Текст книги "Метагалактика 1995 № 1"

Автор книги: Игорь Волознев

Соавторы: Дмитрий Несов,Александр Логунов,Виктор Потанин,Алексей Поликарпов,Александр Комков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Поднявшись по лестнице, они двинулись по низкому сводчатому коридору.

– На второй этаж рискуют подниматься только Гроцер, я да еще двое-трое наших людей, – шепотом сообщил Зигмунд. – Чем дальше идешь по этим чертовым лестницам, тем больше риск напороться на какого-нибудь призрака…

– Ты встречался с ними?

– Бог миловал пока… Правда, я не раз видел их издали, когда ночью смотрел на окна замка… В окнах иногда показываются белые фигуры…

Он умолк и остановился. Коридор кончился. Путники стояли на пороге просторной залы с необъятным потолком, до которого не доставал свет факела. Залу по периметру огибала сводчатая галерея, отделенная от нее колоннадой.

Максимилиан вздрогнул: издали, со стороны лестницы, по которой они поднялись сюда, послышались леденящие душу завывания.

– Это ветер, – едва разжимая зубы от страха, проговорил Зигмунд. – Дальше тебе придется идти одному.

– Спасибо и на этом. Один бы я ни за что не нашел путь в этих галереях…

Максимилиан вынул из кармана свечу и зажег ее от факела. Едва он выпрямился, держа ее перед собой, как Зигмунд со сдавленным воплем отпрянул. Вскинулась его рука, дрожащий палец показывал куда-то в темноту. Максимилиан всмотрелся в ту сторону и увидел вдалеке за колоннами бесформенное лиловатое пятно, словно там горела странно сияющая свеча. Пятно двигалось, перемещаясь от колонны к колонне.

– Это она… – прошептал разбойник, пятясь назад. На его лице выразился ужас – Она… О Боже!..

– Ты думаешь, это Лиловая Дама?

– Бежим, бежим отсюда, сударь. Выкинь из головы свою блажь… Бежим с мной, если хочешь остаться в живых!.. – он попытался схватить Максимилиана за руку, но тот решительно отстранился.

В груди у молодого барона все оледенело от нахлынувшего ужаса, однако он постарался взять себя в руки.

– Нет, я пойду наверх, – сказал он нарочито громко. – Если ты не совсем потерял рассудок от страха, покажи мне лестницу, которая ведет на вершину башни.

Лицо Зигмунда помертвело.

– Если ты хочешь попасть наверх, то тебе придется пройти мимо нее… – выдавил он. – Ты видел двери, из которых она появилась?… Там лестница… единственная лестница, которая приведет тебя на вершину… Неужели ты пойдешь, не побоявшись привидения? Вернемся, вернемся, пока оно еще далеко…

Порыв ужаса качнул было Максимилиана вслед за попятившимся Зигмундом, но в следующее мгновение он опомнился. Пленительное личико Луизы мелькнуло в его отуманенном сознании, вспомнилась ужасающая картина, увиденная им на лесной дороге: карета с распахнутыми дверцами и наполовину вывалившееся из них бездыханное тело его любимой…

– Нет, я пойду, – стиснув зубы, проговорил Максимилиан и выше поднял свечу.

Разбойник с воплем бросился в галерею и через минуту свет его факела исчез за поворотом.

Лиловый призрак начал таять, когда Максимилиан двинулся в его сторону. Спустя несколько мгновений в зале уже царил кромешный мрак. Пройдя между колоннами и приблизившись к тому месту, где появился призрак, Максимилиан действительно увидел узкую изгибающуюся каменную лестницу, уводившую наверх. Юноша зашагал по растрескавшимся ступеням. Свет свечи ложился на кирпичную кладку стен и сводчатый потолок.

Временами в стенах попадались окошки, похожие на бойницы. За ними гремел ливень, из них на лестницу врывался ослепительный блеск молний. Раскаты грома сотрясали башню до основания, казалось, еще удар – и древнее строение рухнет, погребя под собой одинокого смельчака… Одолев лестничный марш и пройдя заваленную обломками площадку, Максимилиан вступил на следующую лестницу.

Помимо окон в стенах начали появляться широкие трещины и даже целые проломы. Порывы ветра с дождем шумно набрасывались на путника. Максимилиану приходилось прикрывать ладонью дрожащий огонек свечи.

На пятом лестничном марше до его слуха донеслось журчанье. Оно приближалось; Максимилиан, поднимаясь, вдруг обнаружил, что навстречу ему стекают красные струйки. Он похолодел. Несомненно, это была кровь! Журчанье усилилось, и вскоре уже не струйки, а целые ручьи текли навстречу путнику, перекатываясь со ступени на ступень. Сапоги Максимилиана были в крови по самую щиколотку, страх душил его, но все же он продолжал подниматься.

Лестница кончилась, путник вошел в просторную сумеречную залу, куда из широких проломов в стенах вливался мертвенно-белый свет молний. В мгновенья этих вспышек свеча совершенно слепла в руках Максимилиана и зала таинственно озарялась.

Максимилиан замер на ее пороге, пораженный ужасающим зрелищем, открывшимся его глазам. Посреди залы на постаменте возвышался широкий черный гроб без крышки. В нем бурлила и пенилась кровь, переполняя его и переливаясь через края, затопляя пол и ручьями устремляясь вниз по лестнице. Кровь постоянно прибывала, словно из кошмарного чрева гроба бил родник. Постамент окружали четыре коленопреклоненные фигуры в темных плащах с капюшонами, низко надвинутыми на лица. Не обращая внимание на струящуюся вокруг кровь, фигуры стояли неподвижно, подобные безмолвным стражам. Ни один из них не пошевелился, когда в залу со свечой вошел Максимилиан. Зато сильнее забила кровь из страшного гроба, заколыхалась, забурлила, волны с плеском начали рушиться на пол, разбиваясь в брызги.

Справившись с оторопью, юноша зашагал к двери, находившейся в противоположном конце залы. За дверью виднелась лестница. Почти дойдя до нее, он еще раз взглянул на гроб… Из кровавой ванны поднималось невыносимо жуткое существо. Показалась зеленая чешуйчатая голова, похожая на змеиную, по ней обильно стекали кровавые струи. Текли они и по когтистой руке, поднявшейся из наполненного кровью гроба вместе со страшной головой.

Чудовище издало рычание, круглые выпученные глаза злобно вперились в пришельца. Тут шевельнулись и темные фигуры; Максимилиану показалось, что они вот-вот поднимутся с колен… Не дожидаясь, когда это произойдет, он попятился и с гулко бьющимся сердцем бросился вверх по лестнице. Зала со страшным гробом осталась далеко внизу, смолк плеск льющейся крови. Лестница плавно изгибалась по периметру башни. Тишину разрывали раскаты грома, из бойниц дуло и свечной огонек метался, грозя потухнуть, над головой юноши бесшумно проносились летучие мыши…

Пройдя весь бесконечно длинный лестничный марш, Максимилиан вступил в последнюю, верхнюю залу. Она была просторна и абсолютно пуста. За большими островерхими окнами виднелись отвесно падающие струи ливня. Из залы три дверных проема выходили на узкий балкон, концентрически опоясывавший вершину башни; перила, видимо, давно обрушились и площадка балкона обрывалась многометровой пропастью. Эхо громовых раскатов перекатывалось под купольным сводом. Ветер дул изо всех дверей, окон и обширных проломов в стенах. Тщетно Максимилиан старался уберечь огонь свечи: заметавшись, фитилек потух. Но спустя минуту он обнаружил, что света зарниц вполне достаточно, чтобы обозревать всю залу до самых отдаленных окон.

Страх, пережитый им в нижней зале, еще не совсем отпустил его, гнетущие предчувствия заставляли учащенно биться сердце. Максимилиан переходил от окна к окну, останавливался у дверей балкона. Сколько он ни старался, он не мог обнаружить ни единого намека на присутствие призрачных существ, юноша даже начал сомневаться, происходят ли вообще их жуткие сборища.

Ближе к полуночи дождь стал редеть. В тумане струй обозначились угрюмые силуэты двух соседних башен. Зала, где оказался Максимилиан, находилась вровень с их вершинами. Тучи относило в сторону, ливень кончался, все отдаленнее и глуше ворчал гром; зарницы еще продолжали мелькать, но уже не были такими яростными, сочными, как четверть часа назад. В разрывах туч показались звезды. На их фоне отчетливо виднелись соседние башни, внизу различались замковые строения, крепостная стена, а еще дальше открывалась величественная панорама горных вершин.

Вглядываясь в звездный сумрак, озаряемый молниями, Максимилиан заметил приближающиеся к замку с разных сторон легкие, слабо светящиеся облачка. Эти мерцающие сгустки породили сильную тревогу в душе юноши. Он отошел в глубину залы и, остановившись у ниши, со страхом наблюдал, как в залу из окон, проломов и балконных дверей влетают десятки бестелесных созданий, словно сотканных из тусклого, струящегося света. Юноша почувствовал, как по его спине текут струйки холодного пота. Его всего сотрясал озноб, сердце билось учащенно и стучало в висках, как молот.

Влетая в залу, бесформенные светящиеся пятна опускались на пол и обретали человеческие формы. Полупрозрачные светящиеся фигуры начинали расхаживать, кланяться друг другу и заводить беседы. Пришельца они, похоже, не замечали. Призрачные дамы и кавалеры проходили совсем рядом с оцепеневшим от ужаса юношей и никто не поворачивал в его сторону головы, а если и взглядывали на него, то смотрели как сквозь воздух, как будто его и не было здесь.

Среди призраков были старики и совсем еще молодые люди. Иные из них были одеты в сотканные из мерцающих лучей одежды, какие носили в глубокую старину, на других Максимилиан узнавал наряды своего времени – длиннополые сюртуки, кружевные жабо и треуголки. Встречались фигуры и вовсе обнаженные, среди последних особенно много было молодых женщин, поражавших красотой. Однако, вглядевшись в прекрасные черты их холодных, словно застывших лиц, Максимилиан замечал в них что-то ведьмовское, отталкивающее.

Пожилой мужчина в круглом стоячем воротнике, в старинной одежде, с мечом на поясе, и высокая дама в длинном платье, струившемся за ней по полу, остановились возле Максимилиана. До него долетели их голоса, похожие на шелест листопада.

– Я отправила на тот свет пятьдесят пять человек, – говорила призрачная дама, – а тот, кого мне нужно было умертвить в первую очередь – какая досада! – скончался своей смертью…

– Понимаю вас, сударыня, – отвечал кавалер, – и мне, в бытность мою человеком, так и не удалось добраться до некоторых своих врагов… Вы, как порядочная женщина, использовали яд?

– Разумеется. Но одного я задушила подушкой… Это был мой муж.

– В самом деле? – кавалер расхохотался. – А я свою благоверную утопил в пруду…

Зловещая пара удалилась, но через минуту вблизи Максимилиана прошли полуголая красотка и рыцарь, с ног до головы закованный в железо. Почти повиснув на руке своего кавалера, девица жеманилась и хихикала.

– Я завлекала гостей в уединенную комнату таверны, – рассказывала она, смеясь и поводя плечиками. – Мужчины все такие глупые… Покажи им обнаженную грудь, и они побегут за тобой очертя голову хоть в преисподнюю…

– В свое время я и сам не прочь был пуститься вдогонку за хорошенькой козочкой! – прогудело из круглого, как ведро, шлема.

– А в той комнате моих захмелевших поклонников поджидал хозяин таверны с длинным ножичком… Он прятался в шкафу и выскакивал в тот момент, когда мой вздыхатель, забыв обо всем, набрасывался на меня и сжимал в объятиях… Кстати, мой хозяин должен быть где-то здесь… Вы не желаете познакомиться с ним?

– Не откажусь, моя дорогая…

Они удалились и голоса их утонули в шелесте, наполнявшем зал. Новые и новые светящиеся фигуры проходили мимо Максимилиана. Рукавом утерев пот со лба, он осторожно двинулся вдоль стены, стараясь не коснуться кого-либо из призраков. Но опасения его были напрасны: духи явно не замечали его. Два или три раза некоторые из них даже проходили сквозь Максимилиана, вызывая в нем лишь судорогу оторопи. С бьющимся сердцем, тяжело переводя дыхание, он лихорадочно озирался, выискивая среди светящихся созданий ту, ради которой явился на это жуткое сборище. Но Луизы нигде не было…

В зале не умолкали разговоры, прислушиваясь к которым, Максимилиан содрогался от ужаса и отвращения.

– Ты хоть изредка вспоминаешь меня, свою милую, обожаемую Бертольду? – говорила дама в чепце и платье времен Крестовых походов, держа под руку высокого плотного господина в меховой накидке.

– О да, – отвечал ее спутник. – Я любил тебя так нежно…

– Опять лжешь! – призрак дамы взмахнул веером. – Ты мне всегда изменял! За это я тебя и отравила…

– Только за это? Дорогая, ты преувеличиваешь. А золото, которое досталось тебе после моей смерти и которое ты спустила на своих многочисленных любовников?…

Голоса заглушила музыка. Флейты, лютни и арфы заиграли чарующую мелодию, вызвавшую среди призраков оживление; часть из них отошла к стенам, освободив пространство в центре залы, другие построились попарно в ряд и двинулись, приседая в такт мелодии. Сколько Максимилиан ни оглядывался, он нигде не мог найти музыкантов; музыка, казалось, звучала отовсюду, наполняя собой воздух.

Остановившись в стороне от толпы призраков, он привалился спиной к выступающему углу высокого окна. Дождь перестал окончательно. Небо быстро прояснялось. Вершины двух соседних башен были отчетливо видны в ярком свете тысяч звезд, роскошно рассыпавшихся по ночному небу. Удивительное зрелище предстало глазам Максимилиана. Празднество кипело и в верхних залах двух других башен, их окна были освещены и в них виднелись очертания танцующих фигур. И еще целый рой призраков носился в воздухе, перелетая от одной башни к другой, кружась или свободно паря, подобно птицам или облакам. Казалось, им недостаточно места в залах древних башен и они продолжали свои танцы в воздухе.

Громогласный рев заставил Максимилиана вздрогнуть и оторвать взгляд от окна. Музыка прервалась, призраки в испуге шарахнулись к стенам. Холодный пот залил глаза молодому барону, все в нем помертвело от ужаса, когда он увидел знакомые фигуры в черных плащах с накинутыми на лица капюшонами, медленно входившие в залу. На плечах они несли черный гроб, откуда продолжала изливаться кровь. Из гроба высовывалась окровавленная змееподобная голова демона, выпученные глаза были устремлены прямо на Максимилиана, на него же показывал и когтистый палец загробного существа.

Фигуры, державшие гроб, развернулись в ту сторону, куда показывал их страшный повелитель. Внезапно от его пальца, подобно струйке крови, через всю залу протянулся кроваво-алый луч и уперся в грудь юноше. Сердце Максимилиана сжалось от резкой боли, он непроизвольно вскрикнул. И в тот же миг приглушенный вопль сотен голосов нарушил тишину, воцарившуюся в зале с приходом демона: призраки увидели Максимилиана! Стоявшие поблизости от него отпрянули, лица исказились гримасой злобы и отвращения.

Темные фигуры неумолимо приближались. Всего несколько шагов отделяло Максимилиана от кровавого демона, его когтистых пальцев, которые скрючивались, предвкушая момент, когда сомкнутся на горле юноши. И в этот миг негромкий возглас, прозвучавший подобно отдаленному эху, коснулся слуха Максимилиана. Голос вывел его из оцепенения, он вздрогнул, отвел взгляд от гипнотизирующих глаз демона и обернулся на крик. Толпа призрачных существ раздвинулась и в ней образовался коридор, в дальнем конце которого, в бледном проеме дверей, ведущих на балкон, стояла хрупкая, полупрозрачная женская фигура. Максимилиан ее тотчас узнал.

– Луиза! – крикнул он, протягивая к ней руки. – О, моя Луиза!

Она покачнулась, словно лист, колеблемый ветром, в призывном жесте вскинула руки и вновь до него долетел тот же голос, но в отдаленном крике он на этот раз отчетливо расслышал свое имя.

Воздух сотряс громоподобный рык демона, требовавшего от своих темных носильщиков поторопиться. Гроб с кровавым созданием находился уже в двух шагах от Максимилиана, когда юноша вдруг овладел собой. Забыв обо всем, он бросился к дверному проему, в котором стояла его суженая. Луиза, сотканная из того же светящегося вещества, что и другие призраки, улыбалась и манила к себе. Юноша выбежал на балкон, не замечая, что призрак парит в воздухе в метре от кромки, за которой начиналась головокружительная пропасть. Вне себя от охватившего его волнения, Максимилиан сделал еще шаг и камнем полетел вниз…

Воспользовавшись тем, что дождь перестал, Гроцер, Дремба и усатый толстяк расположились на каменных плитах у основания башни. Едва они успели стасовать карты, как сверху на них рухнуло тело несчастного Максимилиана, задавив насмерть рыжего Дрембу. Гроцер и толстяк в ужасе отпрянули.

Лишь через несколько минут они осмелились приблизиться к трупам и оттащить упавшего, в котором не без труда признали своего вечернего гостя.

Затем Гроцер наклонился над рыжеволосым.

Рубаха на Дрембе порвалась, обнажив окровавленную шею. На ней в свете звезд ярко блестела золотая цепочка с жемчужным трилистником.

…А душа Максимилиана, оставив мертвое тело, устремилась ввысь, в полете все более начиная походить на одну из тех светящихся фигур, что присутствовали на призрачном бале. У вершины башни, окруженная сонмом таких же полупрозрачных существ, его ждала Луиза. Минута – и эфирные тела влюбленных слились в объятиях, разомкнуть которые им уже не суждено будет вовек.

Подвал

Вадик и Сергей встретились в сквере у скамейки в гуще разросшихся кустов. Вадик всегда назначал здесь встречи, когда намечалось что-нибудь важное. Брезжило холодное осеннее утро. Только что отморосило и все вокруг было мокрым. Безлюдный сквер насквозь продувался ветром, срывавшим с деревьев остатки листвы. Худощавый, со вздернутым острым носом Сергей зевал во весь рот. До начала занятий в ПТУ, где они с Вадиком учились на последнем курсе, оставалось еще полчаса. Он плюхнулся на скамейку, бросил рядом сумку с учебниками и закрыл глаза, намереваясь еще немного поспать. Вадик, плотный, круглолицый, с румяными щечками и темным пушком над губой, встал перед ним и довольно чувствительно наступил ему на ногу.

– Разинь глаза, соня, – сказал он и в руке его что-то сверкнуло.

В первый момент Сергей не понял, что это было. Предмет мелькнув, исчез в ладони приятеля.

– Покажи, – без особого любопытства, все еще пребывая в объятиях дремы, сказал Сергей.

– Смотреть надо! – огрызнулся Вадик и ударил его носком ботинка по щиколотке.

Взвыв от боли, Сергей раздраженно выпрямился.

– А я что делаю? Ну, показывай быстрее, что там у тебя. Вадик поднес к его глазам большую, сантиметров четырех

в диаметре, золотую монету с четко выбитым профилем. Вокруг профиля шла надпись латинскими буквами. Монета была тщательно вычищена и блестела в свете занимающегося дня.

– Понял теперь, почему я не сказал, зачем мы встречаемся? – Вадик таинственно посмотрел на приятеля. – Это был не телефонный разговор.

Сон с Сергея как рукой сняло.

– Ты ее в подвале нашел? – почти выкрикнул он.

– Мог бы и не спрашивать. Конечно, в подвале. Искал череп, а нашел вот это.

Действительно, Сергей мог бы и не спрашивать. В подвале недавно снесенного старого дома находили не только человеческие черепа, но и всякие другие любопытные штуки, представлявшие археологическую и даже антикварную ценность. Подвал был обширный, с множеством коридоров и комнат, и главной его достопримечательностью были, конечно, обнаруженные строительными рабочими многочисленные кости и черепа, чрезвычайно старые, уже окаменевшие. Директор краеведческого музея утверждал, что дом построен на древнем раскольничьем кладбище, где впоследствии хоронили людей, скончавшихся от чумы. Нечего и говорить, что после таких находок подвал для окрестных жителей сделался местом таинственным, сразу пошли разговоры о том, что в подвале видели какие-то странные тени или светящиеся фигуры, и что оттуда ночами будто бы доносятся стоны и вой. Масла в огонь подлили несколько смертей среди рабочих, прокладывавших через подвал канализацию для соседних новостроек. Рабочие погибли, как было неопровержимо доказано, в результате несчастных случаев – кирпичная кладка стен и потолков в подвале настолько ослабла, что могла обрушиться даже от небольшого прикосновения, а вибрация, вызванная отбойными молотками, ее ослабила еще больше. Но слухи ползли. Поговаривали, будто все это неспроста и в подвале явно завелась нечисть. Для подростков же подвал был словно медом намазан. Они лазали туда, несмотря на строжайшие запреты – в основном в поисках черепов. Местные умельцы делали из них пепельницы и подсвечники, отвозили в Москву и с выгодой продавали.

В последнее время, после гибели пятого рабочего, территорию стройки обнесли забором и поставили сторожа. Но, несмотря на эти меры, в подвал все же умудрялись пробираться.

– Значит, вчера ты там был, – насупившись, сказал Сергей.

– Почему меня не взял?

– Я звонил тебе все утро. Тебя не было.

– Черт, – Сергей сплюнул с досады. – Меня мать вчера картошку копать отправила… Ты, значит, один ходил?

– Хотел взять Андрюху, но он тоже не мог, – сказал Вадик.

– Пришлось идти одному. Думал найти черепушку. Дегтярь вчера вернулся из Москвы и привез хорошие бабки. Продал все, а одну пепельницу даже за доллары.

Сергей взял у Вадика монету и рассмотрел ее со всех сторон. На обороте была изображена голова какого-то зверя – не то козы, не то собаки.

– Это античная монета, – заявил он, хотя сам далеко не был уверен в этом. – Статир, – произнес он знакомое по нумизматической книжке название. – А профиль – императора… этого… как его?… вертится на уме… да, Траяна!

– Ты думаешь?

– Конечно, Траяна! Статиры делали только при нем. А на обороте – римское божество.

Вадик отобрал монету.

– Вчера чистил асидолом. Видишь, как блестит? – повертев ее в пальцах, он спрятал находку в карман. – Чистое золото, можешь не сомневаться.

– Как ты ее нашел?

– Случайно, – Вадик взобрался с ногами на скамейку. – Хотя, вообще-то, день вчера какой-то неудачный был. В подвале копошились работяги. У них там прорвало трубу и они откачивали воду. Ну, я пролез в то окно, ты знаешь какое, иду вдоль стеночки, а сам прислушиваюсь – не идет ли кто. А то поймают – сторожу сдадут, а он, шестерка проклятая, рад выслужиться перед начальством, сразу ментам звонит. В подвале лучше вообще никому не попадаться на глаза…

– Я слышал, работяги сами приторговывают черепами, – заметил Сергей.

– Это факт! Поэтому они и лютуют. На хрена им конкуренты? В подвале и так почти не осталось целых черепов…

– Значит, ты залез и что дальше? – поторопил друга Сергей.

– В каком месте ты нашел монету?

– А недалеко от той комнаты, где кости сложены. Их еще летом собрали в мешки и снесли в отдельную комнату. Хотели, вроде, сжечь, да так до сих пор там и лежат. А комнату – на замок!

Сергей закивал:

– Знаю, знаю. Только замок у них хлипкий. Наши ребята, которые ходят за черепушками, все время его сбивают.

– Ты слушай, как дело было, – перебил его Вадик. – Шагов тридцать не дошел до той комнаты, как вдруг навстречу мне – трое рабочих. Я прямо обмер. Ну, думаю, сейчас зацапают. А они, слава Богу, меня не заметили, остановились за углом. Там место было такое расчищенное, ящики какие-то стояли, так вот они на ящике разложили газету, колбасу достали, бутылку, и начали выпивать. Им там светло, лампа как раз над ними. Разложились капитально, разговоры завели. Мимо них не проскочишь… В общем, решил я не ждать и возвращаться назад. Завтра, думаю, снова приду. Пошел назад. А тут вдруг, слышу, еще какие-то топают навстречу. Чтоб не попасться, пришлось свернуть в какую-то комнатушку. Лампа там не горела, темень. Я стою, жду, когда работяги пройдут. Пригляделся немножко к темноте. А там, кстати, было не так уж темно, свет шел из коридора. Я стою в углу и вот что вижу. В стене, у самого пола, открывается низенькая дверца, и оттуда вылезает какой-то тип. Я, конечно, удивился. Дверца как-то странно открылась. Неожиданно. Даже испугался…

– Представляю! – воскликнул Сергей.

– Ни хрена ты не представляешь, – свирепо возразил Вадик – Меня до сих пор жуть берет, как вспомню. Неожиданно так открылась и бесшумно… И, значит, вылезает оттуда на четвереньках этот тип. В темноте я его особенно не рассмотрел. Кто-то из работяг, и поддатый сильно. Наклюкался до того, что даже с четверенек встать не может. Пробует подняться и снова падает. И вот когда он подымался, я смотрю – что-то у него из кармана вывалилось, звякнуло об пол, и вроде монета какая-то покатилась. И прямо ко мне. У самых моих ног легла. Мне только и дела, что нагнись и подними. Ну, я и поднял…

– А пьяный что?

– Да ничего. И не заметил. Поднялся, держится руками за стену, и идет в коридор. Я в тени стою, он меня не видит, а я еще слышу, как он шепчет: золото, золото… Да с такой жадностью шепчет! Я стою, монету в руке сжимаю и сам себе кумекаю…

– Насчет чего?

– Насчет того! Дверца, из которой он вылез, за ним закрылась… Будто автоматически на место встала. Понял?

Сергей почесал в затылке.

– Думаешь, потайная дверь?

– А что же еще? Работяга обнаружил тайник, в котором, может быть, есть еще такие же монеты, а я случайно увидел, как он из этого тайника вылезал. Ту дверцу я запомнил…

– Если там тайник, то его наверняка уж давно обчистили!

– Может, и обчистили, – Вадик снова вынул монету, подбросил ее и поймал. Широкая ухмылка раздвинула его губы. – Только монетка-то – вот она! Значит, не все обчистили, осталось кое-что.

Сергей промолчал, поежился от резкого порыва ветра.

– Ты когда туда пойдешь? – спросил он.

– Сегодня. А то этот тип проспится да и вспомнит о золоте… Надо его опередить.

– Точно! – встрепенувшись, Сергей соскочил с лавки. – К черту занятия! Предлагаю двинуть в подвалы, когда у строителей будет обеденный перерыв.

– А по-моему, лучше пойти к концу рабочего дня. В такое время работяг в подвале уже не бывает, а свет еще горит.

– Это во сколько, примерно?

– Ну, скажем, в половине пятого. Сергей поморщился.

– В это время уже темнеет, – заметил он. – Терпеть не могу ходить в подвал на ночь глядя.

– Днем нас могут застукать, – возразил Вадик. – Да ты не бойся, лампы там горят до шести, я точно знаю.

– Это я, что ль, боюсь? – Сергей решительно подхватил свою сумку. – В четыре я зайду за тобой. Ты хорошо запомнил ту дверь?

– Не беспокойся. Найду. – Вадик тоже спрыгнул со скамейки.

Они зашагали к желтеющему в отдалении забору, отделявшему сквер от территории ПТУ.

– Ты кому-нибудь еще говорил о монете? – с плохо скрытым беспокойством поинтересовался Сергей.

– Никому.

– И не надо. А то все дело испортишь. Скажешь одному – сразу целая свора набежит…

– Не бойсь. Только ты тоже помалкивай.

– Само собой.

К вечеру свинцовое небо снова разразилось мелким сеющим дождем, конца-краю которому не предвиделось. Вадик заявил, что это даже к лучшему: в такую погоду вряд ли кому захочется тащиться в подвал, да и рабочие наверняка уже ушли. Приятели предусмотрительно захватили фонарики. Вадик вооружился небольшим металлическим прутом, который можно было использовать в качестве отмычки.

Они прошли вдоль дощатого забора, окружавшего стройку. Заглянули в его щели. На стройке не было ни одной живой души. Не видно было и сторожа.

Приятели перемахнули через забор и сразу затаились. Оба по опыту знали, что если сторож их увидит, то сразу засвистит. Прошла минута, две. Свистка не было…

– Все правильно, – рассудил Вадик. – Старик в такую погоду из сторожки носа не высунет. Пошли.

Пригибаясь, короткими перебежками, приятели достигли остатков стены в левой части разрушенного здания.

Сергей почувствовал неприятную знобящую дрожь в спине, когда они приблизились к одному из подвальных окон. Окно было заколочено фанерой. В душу Сергею закралось дурное предчувствие, но он скорее умер бы, чем признался, что боится. Вадик испытывал схожие ощущения. С его круглых щечек сошел румянец. Приятелям было непривычно ходить в подвал в такое позднее время. Они, как и большинство искателей черепов, обыкновенно спускались туда днем, когда у рабочих был обед.

Небо темнело стремительно. У подвального окна Вадик вынужден был зажечь фонарик, хотя это было рискованно: свет мог заметить сторож.

Вадик отвел в сторону фанерный лист. За ним открылся участок коридора, желто и сумеречно освещенный горевшей где-то сбоку лампой.

– Вот видишь, я же говорил, что в подвале должен гореть свет, – прошептал Вадик и выключил фонарик. – Полезли.

Друзья протиснулись через щель в фанере и спрыгнули в коридор, на груду мусора и какие-то пустые ящики. Сергей, пролезая вслед за приятелем, с тоской обернулся назад. Где-то в ужасающем далеке теплым и мягким светом светились окна пятиэтажки… Его вдруг со страшной силой потянуло туда, к этим окнам, под свежий ветер и дождь…

Озираясь, друзья стояли в безлюдном и тихом коридоре. На стене под самым потолком тянулся провод, на проводе через каждые десять-двенадцать метров висели голые электрические лампочки. Они проливали смутный, какой-то мрачный свет, который в зловещем безмолвии подвала, казалось, только усиливал царящий в коридорах страх. Одна лампа виднелась справа от ребят, другая – слева. В обоих направлениях коридор сворачивал.

– Идем. Только тихо, – шепнул Вадик, и приятели осторожно, стараясь не хрустеть щебенкой, двинулись влево.

За поворотом Сергей ощутил холодное дуновение ветра: дальше находился открытый участок, дно траншеи, вырытой рабочими. Здесь вероятность напороться на них была особенно велика. Но, по-видимому, рабочие на сегодня закончили и ушли. Друзья продолжали путь.

Не дойдя до траншеи, они снова свернули влево. Миновав четыре лампы, они подошли к пятой и увидели дверь. За ней была лестница. Этот путь обоим был знаком. Крутые ступени вели в нижний этаж подвала. Лестницу окутывал полумрак: лампочка была заляпана чьими-то грязными пальцами.

– Никого нет, – зашептал Вадик – Нам везет. Будем на месте через пять минут.

Они спустились и оказались в длинном коридоре с низким потолком. Тут тоже горели лампочки, освещая растрескавшуюся кирпичную кладку. Участки коридора между лампочками были погружены в глубокую тень. Приятели прошли по коридору, свернули в боковой проход и здесь Вадик остановился, перевел дыхание.

– Считай, что пришли, – сказал он.

– Если топать прямо по этому коридору, то можно прийти к комнате, где заперты мешки с костями, – отозвался Сергей.

– Правильно. Но нам не туда. Сейчас мы пройдем немного и свернем направо… Там будет эта комната, где потайная дверь…

– А если она заперта?

– Для чего тогда я взял отмычку? – Вадик показал прут.

Они двинулись вперед, но не прошли и нескольких шагов, как Вадик, шедший впереди, снова остановился и предостерегающе поднял руку:

– Тихо! Тут кто-то есть…

Он остановился так внезапно, что Сергей налетел на него сзади. Они замерли, прислушиваясь. Впереди, слева, начинался другой коридор, перпендикулярный тому, по которому шли приятели. Оттуда доносились шаги. Кто-то приближался, похрустывая по щебенке. Ребята бесшумно попятились, нырнули в какую-то подвернувшуюся нишу в стене, где тень была особенно густа, и замерли. Если бы они побежали назад, то их наверняка бы увидели.